Текст книги "Тринадцать часов"

Автор книги: Деон Мейер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)

Недели за две перед Рождеством к нему приехал сын и заявил, что больше не хочет бас-гитару.

– Пап, хочу стать солистом! В пятницу мы ходили на концерт «Зинкплат». Их солист Бассон Лаубсер – это нечто! Как он играет! Как будто вообще не прилагает никаких усилий… Он гений! Вот бы стать таким, как он…

«Зинкплат».

Бенни Гриссел даже и не подозревал о существовании такой группы.

Почти два месяца Гриссел прятал бас-гитару от Фрица, чтобы сын раньше времени не увидел свой рождественский подарок… И все зря. Пришлось снова ехать к Губошлепу Фейсалу. Время поджимало, а у Фейсала в наличии имелась всего одна гитара, по его словам «охренительный „Фендер“». Гитара оказалась практически новая и баснословно дорогая. Потом пришлось покупать равноценный подарок Карле и пересылать ей в Лондон. Теперь финансы у него на исходе. Кроме всего прочего, Анна заставила его платить алименты, как будто они в разводе! Интересно, как она подсчитывает, сколько ей нужно? Время от времени в нем вскипала обида. Его просто-напросто эксплуатируют, выдаивают досуха! А ведь сама Анна неплохо зарабатывает помощницей адвоката. Но на все его возражения жена неизменно отвечала:

– Бенни, на выпивку тебе всегда хватало. С бутылкой у тебя никогда не было проблем…

У нее перед ним нравственное превосходство. Она порядочная, а он – нет. Поэтому он должен платить. Денежный штраф – часть его наказания. Но не из-за денег у него сейчас жжет внутри…

Гриссел вздохнул и зашагал назад, к месту убийства. Глядя на все растущую толпу зевак, с которой совсем скоро будет невозможно справиться, он вдруг понял, из-за чего ему так не по себе. Неприятное чувство не имело отношения ни к его личной жизни, ни к деньгам, ни к голоду. Над ним нависло предчувствие чего-то дурного. Несмотря на изумительный день, впереди его не ждет ничего хорошего.

Гриссел покачал головой. Раньше он никогда не позволял себе расстраиваться из-за такой ерунды.

Тем временем муниципальные полицейские засуетились. Они услужливо подсаживали молодую цветную женщину, помогая ей перелезть через ограду. Незнакомка подняла с земли портфель, кивнула помощникам в знак благодарности и направилась к Грисселу и Ндабени. Кто она такая?

– Тиффани Октябрь. – Женщина протянула Бенни узкую ладонь. Он заметил, что рука у нее слегка дрожит. Модные очки в узкой темной оправе. Густой слой макияжа скрывает не слишком хорошую кожу. Белый пиджак подчеркивает стройность и хрупкость ее фигурки.

– Бенни Гриссел, – представился он и махнул в сторону стоящего рядом детектива. – Инспектор Вусумузи Ндабени. Дело ведет он.

– Зовите меня просто Вуси.

– Рада познакомиться. – Тиффани Октябрь пожала руку чернокожему детективу.

Бенни и Вуси выжидательно смотрели на нее. Она не сразу поняла, чем вызвано их недоумение.

– Я патологоанатом.

– Вы новенькая? – спросил Вуси после неловкой паузы.

– Мое первое сольное выступление. – Тиффани Октябрь нервно улыбнулась. К ним подошли любопытные эксперты-криминалисты; Толстый и Тонкий заявили, что счастливы познакомиться с таким красивым патологоанатомом. Она вежливо поздоровалась.

– Вы закончили? – нетерпеливо спросил их Гриссел.

– Осталось осмотреть дорожку и стену. – Высокий и тощий Джимми покосился на своего коллегу-коротышку и добавил: – Бенни с утра не в духе.

Гриссел пропустил слова эксперта мимо ушей. Толстый и Тонкий не умолкают ни на миг.

Тиффани Октябрь посмотрела вниз, на труп, и ойкнула.

Детективы молча наблюдали за ее работой. Она открыла свой чемоданчик, надела перчатки и опустилась на колени перед телом девушки. Вуси подошел ближе:

– Бенни, я попросил фотографа так снять ее, чтобы… скрыть рану. И увеличить лицо. Хочу показать их прохожим здесь, в районе Лонг-стрит. Ее необходимо опознать. Может быть, передадим снимки и в газеты, и на телевидение.

Гриссел кивнул:

– Отличная мысль. Но тебе придется как следует надавить на фотографа, чтобы он работал побыстрее. Они люди медлительные…

– Надавлю. – Ндабени склонился к патологоанатому: – Доктор, когда наступила смерть? Хотя бы приблизительно.

Тиффани Октябрь ответила, не поднимая головы:

– Пока еще рано делать выводы…

Интересно, подумал Гриссел, чем сейчас занимается профессор Фил Пейджел, главный патологоанатом. Пейджел почти сразу сообщает, когда наступила смерть, причем его первоначальное предположение расходится с окончательным заключением всего на полчаса, не больше. Пейджел всегда обосновывает свои догадки. Окунает палец в лужу крови, ощупывает тело и говорит что-нибудь малопонятное: трупное окоченение быстрее проявляется в жевательных мышцах… Затем он высказывает свое мнение относительно времени наступления смерти.

Тиффани Октябрь пока не обладала таким богатым опытом, как профессор Пейджел.

– Хотя бы приблизительно, – повторил Гриссел.

– Я правда пока не могу…

Она боится ошибиться, догадался Гриссел. Подойдя к Вуси, он заговорил тихо, наклонившись к самому его уху, чтобы Тиффани не слышала:

– Вуси, она пролежала здесь некоторое время. Кровь уже почернела.

– Сколько времени?

– Не знаю. Часа четыре… а может, и больше. Пять.

– Ясно. Придется нам пошевелиться.

Гриссел кивнул:

– Пусть фотограф пошевелится. Кстати, поговори с муниципалами. Их камеры видеонаблюдения установлены на всех улицах, в том числе и на Лонг-стрит. Будем надеяться, что вчера ночью их аппаратура работала. Их пункт управления на Уэйл-стрит. Вдруг они что-то записали…

– Спасибо, Бенни!

Прислонившись к стене, она заснула.

Она не собиралась спать; ей хотелось чуть-чуть отдохнуть. Она закрыла глаза, прижалась к стене, вытянула ноги. Как хотя бы ненадолго избыть усталость и страх? Ночные события, как демоны, кружили у нее в голове. Чтобы вытеснить их, она подумала о родителях. Сколько сейчас времени дома? Высчитывать разницу во временных зонах ей сейчас не под силу. Если в Лафейетте утро, отец разворачивает любимую газету, «Джорнэл энд Курьер», и, качая головой, читает комментарии Джо Тиллера, тренера университетской футбольной команды, по поводу очередного проигранного матча. Мама, как всегда, спускается вниз позже, стуча каблуками. Она очень спешит. Хватает поношенный кожаный портфель. «Опаздываю, опять опаздываю, ну почему я вечно опаздываю?» Отец и дочь, сидя за столом, обмениваются ритуальными улыбками. Дома все как обычно. Дом – тихая гавань, где с тобой ничего не может случиться. Ее охватила ужасная тоска по родителям. Захотелось позвонить им, услышать их голоса, сказать, как сильно она их любит. Она мысленно разговаривала с родителями. Отец отвечал спокойно и ласково. Незаметно для себя самой она крепко уснула.

3

– Инспектор! – крикнула доктор Тиффани Октябрь.

– Что?

– Я тут прикинула…

Гриссел вздохнул. Может, она подслушала их разговор?

– Мы вас слушаем. Нам помогут любые предположения.

– По-моему, она скончалась тут, на месте. Судя по очертаниям лужи крови, убийца повалил жертву на землю, а потом перерезал ей горло. По-моему, ее распластали на земле… Если бы она стояла, остались бы характерные пятна…

– Понятно… – Об этом он уже и сам догадался.

– А две резаные раны на спине… – Патологоанатом показала два симметричных разреза на лопатках девушки.

– Что?

– Похоже, они появились уже после смерти.

Гриссел кивнул.

– А тут у нас что? Ворсинки… – Доктор Октябрь осторожно орудовала у краев раны пинцетом. – Материал синтетический, темного цвета, не соответствует ни футболке, ни джинсам…

Ндабени наблюдал за криминалистами. Те прохаживались по тропинке, выискивая улики, и, как всегда, ни на секунду не закрывали рот.

– Джимми! – позвал он. – Тут кое-что по вашей части… – Чернокожий детектив присел на корточки рядом с патологоанатомом.

– По-моему, – сказала доктор Октябрь, – убийца что-то срезал у нее со спины. Скорее всего, лямки рюкзака…

Джимми опустился рядом с ней на колени. Тиффани Октябрь показала ему ворсинки.

– Забирайте, а я пока подожду.

– Хорошо, – ответил Джимми. Они с напарником достали пинцеты и пакеты и принялись осторожно орудовать в ране, не прекращая ранее начатый разговор: – Говорю тебе, это любовь. Аморе.

– Не Аморе, а Амор, – поправил его толстяк Арнольд, вынимая из сумки тонкий и прозрачный целлофановый пакетик и раскрывая его.

– Вы о чем? – поинтересовался Вуси.

– О жене Йоста.

– Какого Йоста?

– Ван дер Вестхёйзена.

– Это еще кто такой?

– Регбист.

– Вуси, он был капитаном нашей сборной!

– Я как-то больше футболом увлекаюсь…

– В общем, у нее такие большие… – Арнольд изобразил пышный бюст. Тиффани Октябрь отвернулась с оскорбленным видом. – Я просто констатирую факт, – словно извиняясь, пояснил Арнольд.

Джимми осторожно вытянул попавшие в рану ворсинки.

– Ее звали Аморе, – сказал он. – То есть «любовь». И вот тут появляется тот тип…

– Что за тип? – спросил Вуси.

– Не знаю. Какой-то тип, который явился посмотреть ее выступление. В общем, хватает он микрофон и говорит: «У тебя самые лучшие сиськи на свете». Так и сказал, и Йосту его слова страшно не понравились. Он очень обиделся.

– Что она делала на сцене? – спросил Гриссел.

– Бенни, ты что, не читаешь журнал «Ты»? Она певица.

– В общем, Йост хватает его после концерта за грудки и говорит: «Не смей так разговаривать с моей женой». А тот типчик отвечает Йосту: «Но у нее ведь и правда красивые сиськи!» – Арнольд громко расхохотался.

Джимми тоже захихикал. Тиффани Октябрь, явно раздосадованная, отошла подальше, к стене.

– А что я такого сказал? – с невинным видом спросил толстяк, косясь на патологоанатома. – Все так и было на самом деле…

– Надо было говорить не «сиськи», а «грудь», – наставительно заметил Джимми.

– Но ведь тот тип сказал…

– А почему Йост просто не прихлопнул его?

– Вот и мне интересно. Он так поставил подножку Джону Лому, что у того зубы повылетали…

– Что за Джон Лом? – спросил Вуси.

– Вуси, какой же ты темный! Лом – крайний нападающий новозеландской сборной, громадный, как дом! Когда Йост прорывает линию обороны, уходит в прорыв, он прет как танк, но не может врезать типчику, который оскорбляет его жену… точнее, ее… это самое… грудь.

– Пошевели мозгами! Что ему, по-твоему, делать – подать в суд, что ли? Адвокат того типчика выложит перед судьей пачку журналов «Ты» и заявит: «Ваша честь, вот, взгляните сами, на каждом снимке она вся как на ладони, сверху и до пупа». Не надо быть гением, чтобы понять: после такого вся страна будет обсуждать прелести твоей жены, как если бы они принадлежали им.

– Все правильно. Но все равно, говорю тебе, ее имя произносится «Амор».

– Ничего подобного!

– Ты, наверное, путаешь ее с Аморе Беккер, женщиной-диджеем!

– Нет, не путаю. Я тебе одно скажу: лично я не позволил бы своей жене разгуливать в таком виде.

– У твоей жены не самые красивые сиськи на свете. Если бы они у нее были, если бы она выставляла их напоказ..

– Вы там всё? – спросил Бенни.

– Остались дорожка и стена, – ответил Джимми, вставая.

Вуси подозвал фотографа.

– Когда будут готовы снимки?

Молодой курчавый фотограф неопределенно пожал плечами:

– Посмотрим, как получится.

Не давай ему спуску, подумал Гриссел. Вуси же только кивнул.

– Ну уж нет, – не выдержал Гриссел. – Ее портрет нужен нам до восьми. Это не обсуждается.

Раздраженный фотограф отошел к стене. Гриссел посмотрел ему вслед с отвращением.

– Спасибо, Бенни, – тихо сказал Вуси.

– Вуси, не будь слишком мягкотелым.

– Знаю…

После затянувшейся паузы Вуси спросил:

– Бенни, может, я что-то упустил?

Гриссел понизил голос и, стараясь не обидеть молодого детектива, напомнил:

– Рюкзак. Должно быть, ее ограбили. Деньги, паспорт, мобильный телефон…

Ндабени быстро сообразил, что к чему.

– Думаешь, рюкзак где-то выкинули?

Гриссел понял, что не в силах стоять в стороне. Он бросил взгляд за ограду. На тротуаре скапливалось все больше зевак.

– Вуси, рюкзаком займусь я. Кстати, и муниципалы разомнутся – не все же им стоять на одном месте.

Подойдя к ограде, он обратился к стоящим за ней полицейским:

– Кто здесь главный?

В ответ муниципалы только переглянулись.

– Этот тротуар наш, – заявил цветной полицейский в нарядном мундире, увешанном непонятными значками. Фельдмаршал, не меньше, мрачно подумал Гриссел.

– Ваш?

– Совершенно верно.

Гриссел понемногу закипал. Ему было что сказать о муниципальной полиции в целом, о том, как паршиво они регулируют движение… На дорогах отсутствуют всякие законы! Сдержавшись, он ткнул пальцем в констебля ЮАПС:

– Перекройте участок тротуара, отсюда вон до того места. – Он махнул рукой, определяя нужное расстояние. – Если кто-то хочет поглазеть, пусть стоят на другой стороне улицы.

Констебль покачал головой:

– У нас нет заградительной ленты.

– Так достаньте!

Констеблю явно не хотелось этого делать, но он развернулся и скрылся в толпе. Слева не без труда приближалась карета скорой помощи.

– Это наш тротуар, – упрямо повторил муниципал.

– Вы здесь главный? – спросил Бенни.

– Да.

– Как вас зовут?

– Джереми Урсон.

– Значит, тротуары находятся в вашем ведении?

– Да.

– Прекрасно, – сказал Гриссел. – Проследите, чтобы «скорая» остановилась здесь. Вот именно, здесь. Далее, прочешите все улицы и переулки в радиусе шести кварталов. Осмотрите все мусорные контейнеры, все сточные канавы и щели, понятно?

Муниципал смерил его долгим взглядом. Возможно, прикидывал, что будет, если он откажется выполнять приказ, наконец, с кислым видом кивнул и начал отрывисто выкрикивать команды своим подчиненным.

Гриссел вернулся к Вуси.

– Взгляните-ка! – окликнула их патологоанатом, сидящая на корточках рядом с трупом.

Оба подошли к ней. Та пинцетом отогнула ярлычок футболки, в которой была убитая девушка.

– Индианаполис. – Доктор Октябрь смерила детективов многозначительным взглядом.

– И что это значит? – не понял Вуси Ндабени.

– По-моему, она американка, – ответила доктор Октябрь.

– Ах… твою мать! – вырвалось у Бенни Гриссела. – Вы уверены?

Услышав ругательство, Тиффани Октябрь изумленно раскрыла глаза. О ее реакции свидетельствовал и холодный ответ:

– Вполне уверена.

– Беда, – сказал Ндабени. – Большая беда!

07.02–08.13

4

Александру Барнард разбудили пронзительные испуганные крики горничной. Она не сразу сообразила, где находится; оказалось – у себя дома, в библиотеке.

Сначала ей почудилось, что она в каком-то странном мире. Ноги и руки затекли и онемели, мозги с трудом просыпались. Она подняла голову и попыталась сосредоточиться. У двери стоит толстуха и кривит рот – сначала Александре показалось, что от отвращения. И вдруг вопли едва не разорвали ей барабанные перепонки.

Александра поняла, что лежит на спине на персидском ковре. Интересно, как она здесь оказалась? Потом она поняла, почему во рту такой противный привкус. Оказывается, она всю ночь так и провалялась на полу в пьяном оцепенении. Цветная горничная, Сильвия Бёйс, смотрит куда-то в сторону: кто-то лежит напротив, рядом с большим коричневым кожаным креслом. Александра Барнард приподнялась на локтях. Хорошо бы Сильвия перестала вопить! Неужели вчера вечером она напивалась не одна, а в компании? Кто там может быть? Она села и, прищурившись, узнала в лежащей на полу фигуре своего мужа Адама. На нем почему-то только одна туфля, на другой ноге полуспущенный носок, как если бы он заснул, стаскивая носок с ноги. Черные брюки, белая рубашка, на груди какое-то черное пятно.

И вдруг, как если бы навели резкость, она поняла: Адам ранен. Черное пятно на рубашке – кровь; материя порвана. Александра оперлась ладонями о ковер, стараясь встать на ноги. У нее закружилась голова, и она застыла в оцепенении. На деревянном столике бутылка и один стакан. Она зашарила рукой по ковру, ища точку опоры. Пальцы что-то нащупали; опустив голову, она увидела пистолет. Пистолет она узнала; он принадлежал Адаму. Почему он здесь валяется?

Александра Барнард с трудом встала на ноги.

– Сильвия, – проговорила она.

Толстуха горничная продолжала вопить.

– Сильвия!

Внезапно наступила тишина. Какое блаженство! Сильвия стояла на пороге, прижав ладони ко рту и не сводя взгляда с пистолета.

Пошатываясь, Александра осторожно шагнула вперед, но тут же остановилась. Адам мертв! Вот почему он в крови и вот почему лежит в такой странной позе… Но как, почему? Она что, до сих пор не проснулась?

– За что? – спросила Сильвия, которая вот-вот готова была сорваться в истерику.

Александра недоуменно посмотрела на нее.

– За что вы его убили?

Патологоанатом и два санитара осторожно поместили труп в черный мешок и застегнули «молнию». Гриссел присел на каменный бордюр, огораживающий пальму. Вуси Ндабени говорил по мобильному телефону с начальником участка:

– Мне понадобится не меньше четырех сотрудников, им придется побегать… да, понимаю, но потерпевшая – американская туристка… Да, мы совершенно уверены… Знаю… Знаю. Нет, пока больше ничего… Спасибо, буду ждать.

Поговорив, Вуси подошел к Бенни:

– Начальник участка говорит, что какой-то профсоюз организовал марш протеста к зданию парламента, и поэтому он может прислать нам в помощь только двоих.

– Эти чертовы профсоюзы только и делают, что организуют марши протеста. – Гриссел встал. – Пожалуй, пока снимки не готовы, я тоже помогу обследовать улицы. – Он просто не мог усидеть на месте.

– Спасибо, Бенни. Кофе хочешь?

– Собираешься кого-нибудь сгонять?

– Кофейня за углом. Я быстро.

– Я сам схожу.

В дежурной части участка «Каледон-сквер» толпились жалобщики, жертвы, свидетели и их спутники. Каждый стремился рассказать о том, как его обидели ночью. То и дело звонил телефон, перекрывая монотонный гул голосов. Женщина-сержант, вымотанная после девятичасовой смены, отвернулась от очередного нахмуренного лица за стойкой и схватила трубку.

– Участок «Каледон-сквер», сержант Тандуксоло Ньяти. Чем я могу вам помочь?

Женский голос едва слышно что-то прошептал.

– Мадам, говорите громче, я вас не слышу!

– Я хочу заявить…

– О чем, мадам?

– Та девушка…

– Да, я вас слушаю…

– Сегодня утром, часов в шесть, на Сигнальной горе девушка попросила меня вызвать полицию. Она сказала, что ее хотят убить.

– Секундочку. – Сержант придвинула к себе чистый бланк и вынула из нагрудного кармана ручку. – Назовите, пожалуйста, ваши имя и фамилию.

– Да я ведь только передаю…

– Знаю, мадам, но мне нужна ваша фамилия.

Тишина.

– Я вас слушаю!

– Меня зовут Сибил Граветт.

– Где вы живете?

– Не понимаю, зачем вам мой адрес. Девушка подбежала ко мне на Сигнальной горе. Я выгуливала там собаку.

Сержант с трудом удержалась от досадливого вздоха.

– Что же произошло, мадам?

– Она подбежала ко мне и попросила позвонить в полицию. Сказала, что ее хотят убить. А потом она снова убежала.

– И ее действительно кто-то преследовал?

– Да. Через несколько минут они пробежали мимо меня.

– «Они»? Сколько их было, мадам?

– Я не считала, но, по-моему, человек пять или шесть.

– Как они выглядели?

– Среди них были… и белые, и чернокожие. Все довольно молодые… Я забеспокоилась. Они так быстро и так целенаправленно бежали…

Она проснулась, как от толчка, услышав чей-то крик. Кричат на нее! Испугавшись, она попробовала встать, но ноги ее не слушались, и она упала, ударившись плечом о стену.

– Ах ты, наркоманка проклятая! – Мужчина по ту сторону живой изгороди воинственно подбоченился. Голос она узнала. Тот же самый голос раньше велел ее преследователю убираться с его участка.

– Прошу вас! – взмолилась она и встала.

– Вон с моего участка! – Мужчина ткнул пальцем в калитку. – Как сговорились… Надо же – решила отоспаться у меня в кустах!

Она с трудом продралась сквозь колючки. Заметила недешевый темный костюм. Мужчина среднего возраста, по виду бизнесмен. Почему он такой злой?

– Мне нужна ваша помощь…

– Нет. Ширяйся в другом месте. Вы мне все вот как надоели! Убирайся!

Она разрыдалась. Шагнула к незнакомцу:

– Прошу вас, это не то, что вы думаете. Я приехала из Соединенных…

Владелец участка схватил ее за плечо и поволок к калитке.

– Мне плевать, откуда ты приехала! – Он грубо толкнул ее. – Мне нужно только одно: чтобы вы прекратили обделывать на моем участке свои грязные делишки!

Он дотащил ее до калитки и вытолкал на дорогу.

– А ну, убирайся, пока я не вызвал полицию! – С этими словами мужчина развернулся и зашагал назад, к дому.

– Прошу вас, вызовите полицию! – выговорила она, превозмогая рыдания. Плечи у нее тряслись, все тело дрожало.

Мужчина не остановился. Открыл металлическую калитку, с шумом захлопнул ее за собой и исчез за оградой.

– О господи! – Заливаясь слезами, она окинула улицу взглядом: сначала посмотрела налево, потом направо. Вдали, у поворота наверх, стояли те двое. Отсюда они казались совсем маленькими. Один прижимал к уху мобильный телефон. Она в ужасе зашагала в противоположную сторону, туда, откуда пришла. Неизвестно, заметили ли они ее. Она держалась левой стороны, стараясь быть как можно ближе к стенам и постоянно озираясь через плечо. Те двое больше не стояли на месте. Они бежали за ней.

Ее охватило отчаяние. Захотелось остановиться. Пусть все скорее закончится. От судьбы не уйдешь… Так больше продолжаться не может, силы на исходе. На секунду первое решение показалось единственно верным, прекрасным выходом из положения, и она невольно замедлила шаг. Потом в памяти ожила страшная ночная картина: Эрин… Страх придал ей сил. Плача, она побежала.

Когда Гриссел принес кофе, санитары осторожно подняли мешок с телом жертвы над оградой и положили на носилки. Толпа зевак придвинулась ближе, вплотную к желтой заградительной ленте. Гриссел уже давно перестал удивляться тому, насколько завораживает людей зрелище чьей-то насильственной смерти. Он протянул Вуси бумажный стаканчик.

– Спасибо, Бенни.

Аромат кофе напомнил Грисселу о том, что он еще не завтракал. Может, до того, как фотограф напечатает снимки, он успеет заскочить домой и перекусить батончиком из спрессованных хлопьев? Его квартира всего в километре отсюда. Заодно можно и почту проверить – вдруг Карла прислала ему письмо. Потому что вчера ночью…

Нет, о вчерашней ночи сейчас вспоминать нельзя.

Вуси что-то воскликнул на своем родном языке. Грисселу показалось, что он уловил изумление в голосе молодого коллеги. Проследив за взглядом Вуси, он увидел трех муниципалов, которые перелезали через ограду. Урсон, с которым Гриссел схлестнулся раньше, тащил синий рюкзак. Все трое подошли поближе, не сдерживая радости.

– uNkulunkulu!О господи! – воскликнул Вуси.

– Господи! – вторил ему Бенни Гриссел.

– Мы его нашли! – заявил самодовольный «фельдмаршал», протягивая Вуси рюкзак.

Чернокожий детектив только покачал головой и достал из кармана резиновые перчатки.

– Что не так? – обиделся Урсон.

– В следующий раз, – Гриссел постарался говорить как можно мягче, – постарайтесь, пожалуйста, заранее сообщить, что нашли важную улику. Мы вызовем экспертов-криминалистов и оцепим нужный участок до того, как к улике кто-то прикоснется.

– Он валялся на Блум-стрит, на крыльце дома. Может, его уже тысяча человек перетрогали! Все равно в нем почти ничего нет.

– Вы его открывали? – спросил Вуси, хватая рюкзак. Две лямки отрезаны; значит, доктор Октябрь права.

– А что, там могла оказаться бомба? – презрительно отозвался Урсон.

– Вы это трогали? – спросил Вуси, доставая из рюкзака косметичку. Потом он сел на корточки и высыпал содержимое на дорожку.

– Нет, – ответил Урсон, но Гриссел понял, что «фельдмаршал» лжет.

Следом за косметичкой Вуси извлек из рюкзака салфетку. За ней – маленькую резную деревянную фигурку гиппопотама, белую пластиковую ложку и фонарик, который крепится на лоб.

– Все?

– Все, – ответил Урсон.

– Будьте добры, окажите мне еще одну услугу.

Муниципалы молчали.

– Пожалуйста, вернитесь туда, где вы его нашли, и посмотрите вокруг. Вдруг найдете что-нибудь еще? Возможно, какую-то вещь просто выбросили. Меня интересует все, абсолютно все. Но больше всего – документы, любые, все, что угодно. Паспорт, водительские права – в общем, любое удостоверение личности.

Просьба явно не обрадовала Урсона.

– Мы не можем помогать вам целый день.

– Понимаю, – тихо и терпеливо ответил Вуси. – Но все-таки помогите мне… пожалуйста.

– Ладно. Приведу еще людей, – сжалился Урсон. Он развернулся и перелез через ограду.

Вуси обшаривал боковые кармашки рюкзака. Первый оказался пустым. На дне второго кармана лежала зеленая картонная карточка с черно-желтой надписью: «Компания „Ходсонз-Бэй“».И ниже, помельче: «Велосипеды, товары для фитнеса, туризма, активного отдыха, альпинистское оборудование. Спецодежда – все размеры».На карточке имелся и адрес: ИН-47906, Уэст-Лафейетт, Леви-Плаза, Браун-стрит, дом 360. А также два телефонных номера. Чернокожий детектив повертел карточку в руке и протянул ее Грисселу.

– По-моему, сокращение ИН – от «Индиана».

– Уэст-Лафейетт, – с сомнением проговорил Гриссел.

– Наверное, какой-нибудь маленький городок, – ответил Вуси. – Никогда о таком не слыхал.

– Вуси, перешли в Штаты снимок по факсу. Может, им удастся ее опознать.

– Отличная мысль!

В кармане у Гриссела заверещал мобильный телефон. Он вынул его и нажал кнопку «Прием вызова».

– Гриссел.

– Бенни, говорит Мэйвис. Звонил некий инспектор Франсман Деккер. Просил передать, что, если ты намерен быть его наставником, он поехал по вызову в Тамбурсклоф. Там убийство. Браунлоу-стрит, сорок семь.

– Если я намерен?

– Он так выразился. Какой-то он раздраженный, на взводе.

– Спасибо, Мэйвис. Браунлоу-стрит, сорок семь?

– Точно.

– Еду. – Он нажал отбой и сказал Вуси: – Еще одно убийство. В Тамбурсклофе. Извини, Вуси…

– Ничего страшного. Я позвоню, если мы что-нибудь найдем.

Гриссел пошел прочь. Ндабени сказал ему вслед:

– Бенни…

Гриссел обернулся. Вуси нагнал его:

– Хотел тебя спросить…

– Спрашивай.

– Как по-твоему… та доктор… Ну, патологоанатом… В общем… Согласится она пойти на свидание с чернокожим полицейским?

До Гриссела дошло не сразу.

– Вуси, понимаешь, какое дело… Ты не к тому обращаешься за советом… но, в общем… да, почему бы и нет? Попробовать-то стоит…

– Спасибо, Бенни!

Гриссел перелез через ограду, не дожидаясь, пока какой-то высокий человек с мрачным и крайне озабоченным видом отопрет ворота. Приехал пастор… а может, лютеране называют своих священников как-то по-другому?