Текст книги "Стать тенью для зла (СИ)"
Автор книги: Денис Силаев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)
– Он звучит так: русские нас вычислили.
– Нас?! Как это может быть?
– ИИ не знает. Но вероятность этого он находит весьма высокой. Суть такая: этот Витгефт начал подозревать, что японцы обладают некими неафишируемыми возможностями, и очень робел что-то предпринимать. А потом...
– Но как, черт возьми? Сейчас классических хроноабориген, даже если увидит квадрокоптер или инверсионный след от корректируемой авиабомбы, скорее всего решит, что это игра воображения!
– Это не бьется пока никак. Но в логику действий и мотивацию укладывается превосходно. А после нашего визита он резко изменил свое поведение, стал действовать увереннее. То есть получается, что он понял, что сейчас эти самые неафишируемые возможности японцев будут плавно сворачиваться. Потому что появились мы.
– Он понял, что Уэсибу забрал не патруль?
– Удивительно, но они даже не стали узнавать его судьбу. Не стали запрашивать, сообщать.
– Вы не находите это странным?
– Первый, это ваша зона ответственности, у меня ИИ в эту сторону думает крайне неохотно. Я бы посоветовал вам заняться этим.
– А давайте-ка еще вот над чем подумаем. Может быть так, что японцы просто скрыли этот бой? Вы сами говорили, что они не охотно делятся подробностями той войны, вон, попадания в японские корабли, которые блокировали в порту этот...
– Да, бой "Варяга" они, как я и докладывал, они исказили.
– Ну так вот, может и этот бой, в котором они выступили, скажет так, мальчиками для битья, они просто спрятали в архивах?
– А вот этого быть никак не может. Крейсер "Кассаги" в каноне имеет долгую послевоенную историю, такое скрывать очень сложно, и бессмысленно. Зачем столько городить из-за крейсера второго ранга? Ну обидно немного, но смысла особого тут нет. Наоборот, божественное провидения спасло сынов Ямато от куда больших потерь. Русские поставили достаточно жидкое минное поле, но тем не менее, и броненосцы и бронепалубники дважды прошли по нему невредимые.
– А наши "друзья" тут ни при чем?
– Нет. Там крутился, судя по сигнатуре, один дрон типа "Боксера" или "Кречета", но если бы он нес что-то серьезное, его движки работали бы с перегрузкой, мы бы это засекли. Скорее всего там пара-другая ПТУРов и бандура маскировочная, ничего больше. Тем более что подошел он гораздо позднее, уже когда "Кассаги" подорвался.
– Очень жаль, что Уэсиба не смог дать координаты их базы.
– Да, этот Ямагато не любитель. Хоть и пилот по основной профессии, но плавающие координаты с самоудаляющимися треком – это надо уметь. Фактически, если кто-то из них потеряет свой коптер, то добраться до базы не сможет, так как не знает координаты. Там даже прошиты дроны так, что пилот не может наблюдать пейзаж пока не подлетит в операционный район. Брать их надо только всех и скопом, иначе, как только они нас вычислят, расползутся по шарику и начнут по мелочи гадить. Что-то там в рулетку выигрывать, или клады находить, мы потом будем их выковыривать очень долго. И то, есть шанс что скроются насовсем.
– Я запросил еще мощностей, сейчас по всем архивным документам, с дополнительным параметром достоверности, будет считаться вариант без вмешательства. И как только будет получена картина – у нас санкция на очень серьезные вмешательства. Таких прецедентов еще не было, даже историю с Ватерлоо мы возвращали на круги своя гораздо меньшими силами.
– От меня сейчас что требуется?
– Ищите подтверждение гипотезы, что русские... Вы же подозреваете этого Витгефта? Вот, ищите подтверждения или опровержения гипотезы что они что-то знают. Ну и рассматривайте другие варианты. Мне так-же представляется перспективной версия, что и русские хронопираты могли подсуетится. За Державу там обидно и все такое. Прибыли...
– А ведь это вполне возможно, Первый. И прибыли именно к тому моменту, когда история встала перед развилкой. Сейчас очень тонкий момент – японский флот на этом ТВД максимально ослаблен, русский – максимально силен. Хотя силен и недостаточно, но если он продержится до прихода эскадры, которая только собирается сейчас на Балтике, то японцев придушат. В каноне не продержались, но как видим, не без помощи хронопиратов. Для русских хронопиратов, если они существуют, именно сейчас самое время что-то попытаться изменить. Самый последний шанс.
– А почему не самый первый день войны? Не гибель Макарова?
– А там ведь очень интересный процесс запустился. Эта череда событий, какой бы обидной для России не была, привела к потере одного броненосца, двух крейсеров, и, как ни обидно звучит, мелочи всякой. Временный таймаут на ремонт трех кораблей не в счет. А в ответ на это японцы потеряли два броненосца, крейсер, вот уже второй, и тоже мелочи всякой в виде канонерок, авизо и миноносцев. У нас, русских , еще потеря адмирала, но видимо, русские хронопираты, как и наши японские друзья уверенны, что обладая послезнаниями и технологиями, никаких флотоводческих академий заканчивать не надо. И заявились они не в первый день войны, а очень расчетливо – ко времени, в котором проверки, будь они нами проведены, уже бы показали, что вмешательства нет. Или, понадеялись, что если мы обнаружим вмешательство, то всех уже повяжем. А потом граница Нанси и все – нате и распишитесь.
– То есть у нас тут две банды орудуют.
– Надо считать. Русские хронопираты, если они есть, действуют крайне осторожно. И ловить их будет в разы труднее. Но придется.
Глава 34
2 июня 1904 года. Порт-Артур. Старый Город.
Вильгельм Карлович, покряхтывая, поднялся с кресла. Камин он считал излишней роскошью, но дражайшая супруга в свое время настояла, и теперь это было очень кстати. С Кедровым они пришли к соглашению, что можно друг другу семафорить азбукой Морзе, аккуратно шевеля указательными пальцами, но большой рапорт с описанием что именно он надумал, что узнал и услышал, Михаил Александрович предпочел написать на бумаге. Вот сейчас этот рапорт и отправлялся в камин.
Туда же отправилась и записка Витгефта Кедрову, о том, что он думает о ситуации
"сегодня вечером крутились у ляотешаня опекали своих ставящих мины" – отбивал палец флаг-офицера.
"завтра надо будет какой нибудь рапорт организовать от наблюдателей мол видели нанесли на карту примерное нахождение " – отвечал палец контр-адмирала. Вот такой вот разговор получался. Кстати, на курсах в Морском Кадетском Корпусе, преподаватели прекрасно знали об этом милом способе курсантов подсказывать друг другу, но не слишком наглое использование этого приема даже поощрялось. Однажды, уличенного в подсказке на экзамене по остойчивости корабля курсанта заставили осуществить ту-же самую подсказку но флажковыми сигналами, и полностью удовлетворившись качеством оного, подняли оценку на один балл.
Так что, против морской школы ваши жучки с пакетами тоже не всегда пляшут.
Минутка приятного удовлетворения, и придется вернуться на грешную землю к грешным делам. В тот день действительно все сложилось хорошо. Когда уже подходили к Порт-Артуру, их попробовали догнать основные силы, видать и Хейхатиро Того сам пожаловал. Броненосцы, числом уже четыре, и второй колонной бронепалубники. Ну прям почтили визитом. Корабли уже втянулись в гавань, береговые батареи выплюнули десяти и одиннадцати дюймовые приветствия куда-то далеко в море, как обычно не попали, на этом все и закончилось. Впрочем, это не мешало местной газете, "Порт-Артурский инвалид" каждый раз сообщать, что по имеющимся у них сведениям, источник которых они разглашать не могут, японцы в очередной раз потеряли сколько-то там нижних чинов и одного офицера, а очередной японский корабль существенно поврежден. Про "Кассаги" же раструбили во всю Ивановскую, как водится.
Алексеев прислал развернутое поздравление, в котором всем восхищался, и раз вы такие ловкие, то давайте-ка во Владивосток и дуйте. Ага, сейчас... Даже без подсказок Робуров, понятно что японская эскадра их перехватит, и бой этот ничем хорошим не кончится. Вильгельм Карлович ясно представлял себе последствия десятка попаданий крупным калибром даже в такой крепкий корабль, как "Цесаревич".
Вот рандомно, повесьте проекцию корабля на доску для дартса и кидайте дротик до того, как насчитаете десять попаданий. Три из них придутся куда-то в район ватерлинии, по силуэту трубы или орудийной башне, а то и в боевую рубку. На то, что в такой же силуэт такого-же крепкого японского корабля попадет тоже пяток Ваших дротиков (будем щедры) – ну хорошо, обратим внимание. А потом представьте, что Вам ползти с такими попаданиями во Владивосток (тысяча миль) а японцам – в Гензан, например. Это хорошо если двести таких же морских миль. Того не храбрец, видимо, но и струсить он не имеет права. Будет сражаться до тех пор, пока будет возможность отползти в Чемульпо, Мозампо, Гензан или Нагасаки, смотря где состоится сражение. То что останется от русской эскадры, ни в какой Владивосток не попадет. И вернуться в Порт-Артур, скорее всего, тоже не сможет. Гибель, верная гибель даже без Робуров, которые тоже, гарантированно вылезут со своими козырями. Более того, японцы могут, если не получится в первый день, волочится за эскадрой дальше, и попробовать взять реванш на второй день, к их услугам для экстренной стоянки в порту все западное побережье Японии. Нельзя Витгефту выводить эскадру в море!
Ужасно, но его мнение на эскадре разделяли далеко не все. Только Вирен, Эссен и Щенснович из командиров, больше пожалуй, никого. Другие старшие офицеры примерно в таких-же пропорциях, тоже ратовали за скорейший прорыв. Была одна маленькая, характерная деталь, презабавная весьма. Чем большей скоростью обладал корабль – тем с большей надеждой на прорыв высказывался офицер. Тоже о многом говорит, не правда ли? Только Рейценштейн из флагманов его поддержал, но видимо просто чтобы загладить свою вину за последний промах с "Аскольдом", не сумевшим развести пары.
Витгефта мало кто слушал, это было понятно, но уж Фон Барона-то могли бы? Уж кого в трусости не обвинить так это Вирена! Тот справедливо указывал, что мол, если мы даже из гавани поддержим огнем крепость, это кардинально поменяет весь баланс артиллерии, позволит крепости держаться. А какая прелесть оказались эти минные постановки? Сколько мы уже поймали япошек на этом? Нет, все говорили о прорыве, и видимо, полоса везений заканчивалась. Комариный укус, который они недавно столь виртуозно нанесли японскому флоту, укусом и оставался, что там им с этого бронепалубника. Да и хорошенький пинок чуть раньше тоже многого изменить не смог.
И ведь именно к этому до войны Вильгельм Карлович и готовился! Занимался минным делом со всей энергией, остававшейся после работы, которую ему поручал Евгений Иванович. Наконец дали поруководить, и именно минное дело стало приносить плоды. Но нет. У неких начальств, почему-то убежавших сначала в Мукден, а потом уже и во Владивосток (поздравление с потоплением "Кассаги" было подписано Владивостоком, хотя привез его "Лейтенант Бураков" из Чифу) было некое мнение. Ну хорошо, тут флот ждет гибель, допустим. Но до этого момента ведь можно тянуть! Месяца три точно нам до момента, когда артиллерия противника сможет обстреливать гавань. Никак не меньше, ведь Вильгельм Карлович видел, что генералы готовились к осаде серьезно. И похоже, что русская армия сумеет показать зубы. Уже показывала.
Японские войска бодро и фанатично накатывались на Квантунский полуостров, не считаясь с потерями. Сначала даже думалось, что бодрые рапорты артиллеристов-сухопутчиков об уничтоженных картечным огнем сотнях, а иногда и тысячах японцев – художественный свист, но нет. Судя по обрывкам разговоров, которое теперь доносились лишь изредка, действительно, узкоглазых умывали кровью.
Вот сейчас, видимо, в районе Порт-Артура ошивался лишь Идзити, и было слышно, что нет у него какого-то особого желания что-то углядеть, или подловить русских на чем-то таком. Устал юноша на войне, понятно. Изо дня в день вместо стрельбы и атак – неторопливое дежурство в своем летающем сундучке. Принял пакеты (как и предполагалось, какой-то жучок робуры сумели закинуть и в дом Вильгельма Карловича в Старом Городе), пересчитал корабли на рейде. Видимо сделал несколько картинок (тетка сказала "снимков") строящихся укреплений и береговых батарей.
Ведь видел же адмирал эти болтики ракетные! Спорить был готов, что можно было бы поместить туда чуть взрывчатки с капсюлем. Подлететь к миноносцу, стоящему на брандвахте, да залепить из портсигарчика по мине Уайтхеда? Раз уж в плечо Криницкому, командующему "Сильным" попали в тот момент, когда миноносец шел по фарватеру (целили, видимо, в грудь), так в отсек со взрывчаткой-то не промажут? И вряд ли кто чего поймет. Чего не делают так? А подумаем...
А не делают они так, скорее всего, потому что боятся того, кого Кедров окрестил словом "крупье". Вряд ли их поймают прям за руку в момент стрельбы, но потом, этот загадочный и могущественный некто, придя, скажем, через пару часов, поймет, что дело нечисто, и взрывающийся прям на стоянке корабль – это странно. Конечно, всякое может случится от беспечности, но все-таки... Так и не припомнишь в истории, чтобы так вот взялся и рванул корабль ни с того ни с сего, ну кроме, конечно, "Мэна", но там так все было белыми нитками шито, странность на странности, что неслучайность взрыва понимали все. Так что, если этот "крупье" действительно существует, робуры правильно не размениваются на мелочи. Есть бой – они тоже стреляют, помогают своим. И чей там снаряд попал, не разберешь. В общем, не ходите Вы, Вильгельм Карлович, в море. И Вам, и эскадре это ничего хорошего не принесет.
– О, приятно слышать тебя, Уэджи-кун!
"А уж мне-то как приятно." – буркнул про себя Витгефт. Не то, чтобы приятно, но барышню не было слышно уже давно, пожалуй с той истории с каким-то Исороку, которого обстреляли тупые артиллеристы. А приятного тут было то, что с барышней каждый поболтать норовит, и сейчас, наверняка, что-то выловим из этого, пусть и одностороннего разговора.
– Опять вышли? Уже два транспорта поймали?
Вот оно в чем дело. Судя по всему, эта девица летала куда-то к Владивостоку, и вернулась с известием, что наш отряд крейсеров, базировавшийся там, опять вышел в море. Тяжело придется Иессену, если робуры станут наводить японские корабли. А какие корабли, кстати, японцы выделили, чтобы противостоять крейсерам?
– А наши где были? – продолжал пытать эту тян отрок Идзити. – Да, далековато было. А этот Камимура главнее Того?
Вот это здорово, если так! Камимура со своим отрядом сейчас где-то в Японском море, ловит "Громобой", "Рюрик" и "Россию"! И давно он там? Ну не спросишь ведь. Неужели весь свой отряд увел?
Это конечно принципиально меняет дело. Можно и рискнуть на прорыв сходить. Против четырех броненосцев и пары гарибальдийцев мы, пожалуй, можем и выстоять. Неизвестной величиной остается размер джокера робуров, который они смогут достать из колоды, но лучшего шанса можем и не дождаться. И тянуть, если рассматривать парадигму нашего действия с этой стороны, нельзя. Три недели назад адмирал Скрыдлов не уследил, и лихой (и как поговаривали, любивший заложить за воротник) Иессен, решив прокатится на самом быстром корабле отряда, посадил "Богатырь" на камни в Амурском заливе.
Чувствуется, еще пара месяцев, и что-то такое повторится с каким-нибудь другим кораблем отряда, особенно если учесть, что робуры за ситуацией следят, и пытаются тихонько помочь своим. И на этом всем рейдерским операциям придет конец, а шесть броненосных крейсеров Камимуры вернуться под Порт-Артур. Тогда точно вылезать смысла не будет.
И опять-же, чего было бы не пальнуть по какому-нибудь из наших кораблей? Чего было не подлететь на своем сундуке к "Идзумо", и прямо по наглому, семафором, отсигналить, мол следуйте за мной, я приведу вас к русским крейсерам? Все это означает только одно. Боятся робуры крупье, и это не придуманная Кедровым химера.
3 июня 1904 года. Порт-Артур. Броненосец «Цесаревич».
– Терпи, братец, ничего не поделаешь. Попался дежурному офицеру – изволь. – Кедров, с удовольствием открыв портсигар, вытащил папиросу. И заговорчески добавил: – Вечером от Их Превосходительства желтенькую получишь, а я тебе, как закончишь, налью хлебного.
Матрос Васильев чуть заметно кивнул. Сейчас тот стоял на кормовом мостике броненосца с надетым на тело свернутым бушлатом, с винтовкой и двумя полными патронными сумками. Наказан-с. Пришел с берега с характерным запашком, и Кедров, как работник штаба, вынужден был принять меры. Хорошо что Матусевичу не доложили, тот бы Васильева часов на двадцать под ружье поставил. И было бы неприятно, потому что против походов матроса по кабакам, и вообще, по городу, ни Витгефт ни Кедров ничего не имели. Очень уж важно было знать глас народа, который, если римляне не врали, являлся и гласом божьим.
Например именно Васильев тогда, вернувшийся из очередного кабака (теперь это были не увольнения, а нелегкие секретные миссии, как они объяснили этому понятливому парню) рассказал, как все было на самом деле с "Кассаги". Оказывается, Рощаковский конечно никаких мин не ставил, его адмирал послал с секретной депешей... к Куропаткину! Так говорят, переживал за депешу, что как узнал, что японцы где-то там ходят, поплыл, перекрестясь на помощь. Забрал миноносец, и бегом от япошек. А подорвался японский крейсер на минах, который ставили... Вот тут матрос и посветил своим подбитым глазом. Ибо величайшая кабацкая баталия развернулась тогда между представителями первого миноносного отряда, корабли которого сопровождали минный заградитель "Енисей" на постановки в первые дни войны, второго миноносного отряда, куда входил "Решительный" и "Страшный" (в силу этого, действия матросов из второго и были поддержаны Василием), и нижними чинами с "Амура", "Гайдамака" и "Всадника", которые тоже требовали себе лавров, они тоже где-то там мины ставили.
Неудивительно, что в Морском Собрании, среди офицеров, все происходило точно так-же, только без мордобоя. Иванов с "Амура" намекал на свое участие (он умел загадочно улыбаться), Лощинский, как командир всего минного на эскадре требовал поздравлений, ну и Рощаковский, поддержанный командиром своего отряда Бубновым, старались урвать свою долю славы. Интриг было как при французском дворе. И ведь никому не пришло в голову, что раз минной постановки нет на старых картах, значит она свежая, и записывать на свой счет крейсер может только Михаил Сергеевич, как непосредственный исполнитель, и Вильгельм Карлович, как автор идеи. Ну да ладно, нам это только на руку.
– Сегодня видел чего интересного? – так-же тихо продолжил Кедров, выпустив при этом струю дыма прямо в лицо стоящему по стойке смирно матросу. Пусть все видят, что любимчиков мы не держим. Золотопогонный "дракон" дополнительно воспитывает провинившегося вестового. Желающего насладится зрелищем наказания адмиральского любимчика часового, Кедров минуту назад услал на мостик за военно-морским дисциплинарным уставом, мол, буду серьезно душу выворачивать негодяю.
– У меня земляк в госпитале, санитаром... – начал Васильев, глядя перед собой. Вот же молодец! Везде найдет земляков, друзей, корешей, товарищей и собутыльников.
– Им вчера с батареи одной двух солдатиков привезли, артиллеристов. Так вот, один моему земе и шепнул, мол обидно-то как. Они на правом фланге стояли, под Киношоу тогда. – Слово "тогда" Васильев выделил голосом, и Кедров сообразил, когда "тогда". В тот день, когда они "Кассаги" на живца ловили.
– Говорят, япошки с моря лупили, но не туда малость. Хотя эти сухопутные к нашим калибрам непривычные, и у всех поджилки тряслись. Но мимо. Наши дали пару залпов, пристрелялись, какую-то "трубку" ихбродь у них выставил, и потом в этих япошек как в мясо били. Три залпа, четыре. И вдруг бац – одиночный взрыв, и "ихбродь" господина поручика с унтером по окопу, значится, разметало. И этому досталось осколком. А чему там прилетать было?
И правда, подумал Кедров. Если бы хотя-бы 120 миллиметровый фугас залетел бы в окоп, а это минимальное, что могли себе позволить японцы, то там бы снесло пол батареи.
– А дальше как наши, смогли?
– Какое там. Эту самую "трубку" только господин поручик умел считать, да унтер немного соображал. Старшие при орудиях что-то там пробовали – но не получалось. То в землю граната уходит, то наоборот, высоко взрывается, как шутиха какая. А потом и японские батареи пристрелялись, так что наши еле орудия выкатили.
– А морячки, значит, японские, так криво и стреляли?
– Я так, вашбродь, понял, что эту батарею они не видели, а что видели – вполне себе хорошо сносили. Морской калибр для этих пехотуров, сами понимаете, вещь страшная.
– Братец, только я прошу тебя. Ты не вздумай нам с Их Превосходительством что придумывать. Плохо это кончится для всех нас.
– Как не понять, вашбродь – вполне искренне ответил Васильев. Нет, молодец конечно. Нашел выход какой изящный. Сухопутчики и моряки – две касты, разделенные стеной обид и заносчивости. Даже сам Кедров здоровался с соседом по фанзе, которую они снимали на двоих, пехотным подпоручиком Конотопским, с такой холодной отстраненностью, чтобы ни в жисть тому не пришла мысль пригласить соседа расписать пулечку или отдегустировать местную наливку из шелковицы. И сейчас набиваться к тому в собеседники, подробно выспрашивая о чем-то необычном, было бы со стороны весьма странным. А этот проныра...
