Текст книги "Стать тенью для зла (СИ)"
Автор книги: Денис Силаев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)
– Разумеется, в той мере, в какой Ваша преданность мне не затрагивает преданности Императору, Японии и Вашей чести?
Глава 24
Неведомая хрень.
В этот раз антураж ситуационного кабинета был вычурный. Тяжелые портьеры, дрожащее пламя свечей. В принципе, такие перемены были рекомендованы психологами, уверявшими, что сотрудникам идет на пользу постоянная смена обстановки в рамках разумного. Сегодня заслушивали Третьего, и чтобы подчеркнуть корпоративную солидарность, Первый выбрал такой вот сетап. Боевой Устав Патруля Времени подразумевал, что работники с нечетными номерами – аналитики, а с нечетными – полевые работники, и Первый хотел сделать приятное своему компаньону, поместив совещающихся в обстановку викторианской Англии – Третий был по происхождению ирландцем.
– Наша зацепка, видимо сработала. После идентификации года, мы задумались, о том, как единомышленники, желающие изменить Историю, нашли друг друга. Горизонтальный взаимопоиск мы, после первичного анализа, отмели. Такое не может не оставить следов, которые даже дежурные аналитические алгоритмы тех времен не обнаружили бы в форумах, соцсетях, виртуальных пространствах. Явно поиск исполнителей был произведен кем-то вышестоящим.
– Подождите, коллега, я забыл уточнить тогда... – Второй вмешался корректно и по существу. – Откуда возникла первичная зацепка, про 2276-ой год? Я помню, что тогда пропал гиперзвуковой ударник, но может все началось раньше?
– Прочитали сигнатуры их "Наутилуса". Того аппарата, которым они пытались вытащить сбитый дрон. Там есть одна забавная особенность – в 2276-ом в прошивке, регулирующей работу одного из приводов обнаружили небольшой баг, недостаточно эффективно регулирующий работу. И исправили на скорую руку. Обновления, разумеется, прилетело на все "Наутилусы" моментально, все протоколы есть у фирмы-производителя. А в 2277-ом прошивку еще раз улучшили, на этот раз до полного совершенства. Ну, количество строк программного кода, возможно и немного превышало необходимое, но не важно. Думаю, дальше все понятно?
– Снятая нами сигнатура показала, что двигатель работает на прошивке 2027 года, ни годом раньше, ни годом позже?
– Именно.
– Значит...
– Да. Искомый нами "Наутилус" был утилизирован (ну, понятно, что на самом деле нет) именно в этот период. Машина оставалась где-то в тайнике, или уже была отправлена в прошлое, но прошивка не обновлялась, никто из производителей не отправит прошивку в никуда. Скачать ее с сервера фирма никому не дает, это стандартная мера безопасности, протокол обязателен для исполнения и надзор строжайший. Так и нашли.
– Здорово, я весь во внимании.
– Ясно, что задумавший все это, подбирал себе команду в вертикальной плоскости. Он искал того, кто думает нужным ему образом. Осталось установить алгоритм поиска, выбранный Задумавшим для поиска Исполнителей. Мало подобрать адекватного и со здоровой психикой. Человек, собирающийся совершить преступление, должен иметь мотивы. Причем мотивы, перечисленные в криминалистике, должны сочетаться с мотивами именно изменить историю. Путь в один конец резко обрубает количество желающих его совершить.
– Простите, это не моя компетенция, но очень важно для меня, так что попрошу уточнить – вскинулся Второй.
"Молодец, старается въехать во все" – отметил Первый, стараясь заглушить постоянную тревогу что его помощник, руководствуясь своими национальными чувствами, будет иметь проблемы с непредвзятостью решений. "Хотя, отметим, что именно сейчас он исправляет несправедливость, совершенную хронопиратами по отношению к своему народу. Надеюсь, ничего, кроме еще более энергичного исполнения своих обязанностей это не повлечет".
– Большинство преступлений, совершаемых людьми, за исключением патологических случаев, делаются для изменения социального статуса. "Я стану гораздо сильнее, богаче, известнее в глазах тех, кто меня знает" – вот почему подавляющее число людей идут на так называемые "выбранные преступления". Если Вы улетаете в прошлое, которое собираетесь радикально изменить (а не просто удачно поиграть на скачках) – Вам не перед кем станет похваляться своим изменившимся статусом. Сюда Вы не вернетесь. Ваша девушка не взглянет на вас новыми глазами, пацаны с квартала не онемеют от Вашего нового автомобиля. Коллеги по службе не закричат "ах, почему мы не ценили такого умного специалиста". Хоть в чем-то реализовавший себя здесь, в прошлое с билетом в один конец не полетит. А напомню, нужен адекватный и с хорошей самодисциплиной человек, который и в своем времени, без всякого криминала, пробьется наверх.
– Выбранные преступления – что это?
– Так называются преступления, в которых сами преступники отметают мотив вынужденности. Преступления не в силу несправедливо сложившихся обстоятельств, где преступник, таковым себя не считающий, вынужден совершать преступления. Не реагировать на угрозу себе, статусу, своим интересам, а задумал – и совершил.
– Третий, это достаточно спорная система классификации, предложенная профессором Эдобом Гринуотером, она... – вмешался было Первый.
– Тем не менее она сработала. Позволила существенно сузить круг фильтрации. Движущая сила большинства хронопреступлений...
– Выгода или патриотизм – бухнул Второй прописную истину Патруля Времени. Впрочем, тут-же спохватился, и жестом попросил извинения и продолжения.
– А дальше? – хитро взгляну Третий. – Их процентное соотношение?
– Варьируется в зависимости от...
– Но в нашем случае патриотизм должен превалировать, не так-ли? Напомню, это Исполнители. Для них это самая вероятная мотивация.
– Ну есть еще просто любители истории, фанатики того или иного периода. Войны – это лакомая тема для так называемых "заклепочников", технофилов.
– Совершенно не наш случай, Вы же сами это должны понимать. Никто не являлся к Того с чертежами авианосца или подводной лодки. Это и не имело смысла, уровень технологий не тот был.
– Ну тут варианты тоже есть, но это чисто из любви к дискуссии. Никто не пытался воздействовать миссионерством, это совершенно точно. В общем, Вы стали искать...
– "Наутилус", Фумихиро Ямагато, мотивация – все это дало зацепки.
– Постойте. Так пилот истребителя – не Заказчик?
– Естественно. Над такими людьми контроль серьезный, и шнырять в Сети, подыскивая подельников он никак не мог. Имел какой-то скупой канал связи с главным мозгом, и выполнял инструкции.
– Понятненько, спасибо. Дальше?
– Это было все еще многовато для анализа, но тут мы применили еще один алгоритм. С некого момента, когда участников заговора познакомили между собой они...
– Черт! А это правда работает?! – Второй, хорошо разбиравшийся в конкретном историческом периоде и в методах полевой работы, смотрел с восторгом, как школьник, которому показали метод Гаусса для вычисления суммы последовательности.
– Да. Понятно, что встретившись, участники ТОЧНО договорились не пересекаться друг с другом нигде и никогда. Вести себя как обычно. Но в том-то и дело...
– Что одно дело – вести себя как обычно, а другое – не пересекаться!
– Именно. Увлекаешься историей, радеешь за страну. Но то ты просто трепался о тяжкой судьбе Родины, а теперь ты боишься спалиться на заговоре. Поэтому посещаешь те-же пространства, обсуждаешь те-же темы. Но уже не с таким жаром, и избегаешь заплетаться языками в разговорах, которые могут привести к встрече с другими. А по теории вероятности – ты бы пересекся рано или поздно. В общем, мы немного оттюнинговали алгоритм, и точно установили четверых. Личность номер один – Уэджи Мурата, 2260-го года рождения. Пропала без вести сразу после совершеннолетия, предположительно – жертва маньяка. Там были следы, позволяющие истолковать их как свидетельства ее гибели, кровь, волосы, рваное белье, и кандидатура подходящая была, семь доказанных, впоследствии убили при задержании. Но в общем, если знать что это обманка – то видно что шито белыми нитками. Она сейчас точно в 1904-ом.
7 мая 1904 года, Порт-Артур, Новый Город.
– Добрый вечер, Ваше Превосходительство. А я вот тут Васильева встретил, он какую-от оказию Вам нес. Рискнул взять на себя смелось, дать ему целковый да и отпустить восвояси. Он заверил, что других поручений от Вас не имел.
Вот и не поймешь его никогда. Всегда холоден, всегда вежлив, всегда исполнителен. Глядит с какой-то затаенной иронией и скепсисом. Всегда. А сейчас что-то поменялось в лейтенанте. Пожалуй, что брови слегка... Какой-то другой взгляд придают. Без иронии. Показалось, что Михаил Александрович смотрит... Не может быть. Флаг– офицер смотрел БЛАГОЖЕЛАТЕЛЬНО и, черт побери, при этом уважительно. Ладно, нам-то что? Законы гостеприимства никто не отменял, благо, время уже не служебное. Обед давно прошел, ужинать рано, так что можно просто пригласить выпить чаю. Не будет дела – откланяется через десять минут, а то и вовсе чаю пить не станет.
Церемония приглашения прошла стандартно, Михаил Александрович выдержал все правила этикета, после чего любезно предложил собственноручно отнести сверток от Микеладзе в кабинет. Ничего, горничная Алевтина (после того случая, как впервые Вильгельм Карлович услышал ГОЛОСА, адмирал ничего не мог поделать с собой, и протолкнул решение на семейном совете взять в прислугу русскую) принесет чай в кабинет. Уже понятно, что будет какой-то разговор. Однако, чем руководствовался лейтенант, считающий что вправе навязать разговор своему адмиралу, Витгефт пока не понимал.
– Васильев мне многое рассказал, Вильгельм Карлович. Наверное все, что знал.
Небольшая пауза, чтобы дать время Витгефту подумать. А что тут думать, варианты того, что Васильев, простой и бесхитростный матрос, мог что-то утаить от их благородия, взявшегося за дело с энергией и интеллектом флаг-офицера, по праву занимающему свою должность, и ум и интеллект лейтенант имел недюжинный... Конечно рассказал, благо ничего предосудительного в поступках матроса не было. Мы с ним такой вариант проговаривали. Ну было дело, увидал в бою каких-то чертей. Рассказал адмиралу, тот временами, видимо, заботясь о здоровье геройского комендора, интересовался временами, не видит ли тот снова чего-то такого. Не следует никак из этого, что лейтенант Кедров сейчас имеет право вскричать "Слово и дело!" и потребовать заключить своего командующего в желтый дом или под арест. Ладно, в эти игры мы играть умеем. Все эти продолжения в стиле "а что он знал?" или "почему Вы так решили?" – ерунда. Тоже мне, Шерлок Холмс доморощенный. Еще наверное ждет, что сейчас Вильгельм Карлович скажет "Вы ничего не докажете"?
– Знаете, Михаил Александрович... А ведь у меня такое ощущение, что он и мне не все рассказал. Что Вы узнали?
Ну-ка, лейтенант, парируй. Когда читаешь про этих всех Пинкертонов, как-то забываешь, что преступник постоянно вынужден защищаться и оправдываться перед тем, кто имеет право спрашивать. Но сейчас некий, придуманный Кедровым, так сказать, злоумышленник – его непосредственный начальник, и именно он имеет право спрашивать. Да и находимся мы не в какой-нибудь там гимназии или управе, где все в общем-то стоят по стойке "вольно". В действующем флоте. Где с дисциплиной пожестче.
– Не больше Вашего, Вильгельм Карлович. – Да, Витгефт, разумеется, на правах радушного хозяина сразу скомандовал "без чинов", и теперь общались адмирал и лейтенант исключительно по имени-отчеству.
–Я бы счел это бредом еле выжившего матроса, а ваш интерес к его рассказу – простительным чудачеством, если бы не мой случай. Вы помните попытку блокировки брандерами гавани 14 марта? Я тогда был в одной абордажной команде, еле уговорил Степана Осиповича отпустить меня.
Интерлюдия. 14 марта 1904 года. Порт-Артур, внешний рейд.
– "Сильный" приткнулся, вашбродь! – радостно заорал матрос Зуев, который стоял на корме парового катера.
– Ну и славно – лейтенант Кедров с облегчением выдохнул. С его командиром, Евгением Ивановичем Криницким, Кедров был хорошо знаком, проходил стажировку на "Герцоге Эдинбургском", когда тот был там первым помощником, и даже был представлен его племяннице, разумеется, с дежурно-матримониальными планами. Планы таковые не выгорели, но и с племянницей, вполне милой Таисией Георгиевной, и с Евгением Ивановичем сложились вполне теплые отношения. Сегодня, в начавшейся ночью атаке японцев, с попыткой закупорить фарватер брандерами (второй по счету, гораздо более подготовленной чем первая), миноносец "Сильный" вместе с систершипом "Решительным" дежурили на внешнем рейде, и первыми попали под атаку коварных азиатов.
Что атака брандеров вот-вот состоится (уже вторая за эту войну) всем было понятно, и кроме усиленных нарядов кораблей для несения брандвахты, в порту постоянно дежурили паровые катера с абордажными партиями. После первой попытки выяснилось, что даже если японцы успевали поставить пароход на якорь, то проходило достаточно много времени, прежде чем тот тонул, и решили пробовать высаживаться на них, чтобы попробовать отвести обреченный корабль от фарватера.
Судя по всему (а что тут разобрать, ночь, стрельба, крики, что-то докладывают сигнальщики, где-то тявкают орудия), у миноносцев дело вышло удачным – все видели пылающий пароход, уходящую под воду корму второго. Но плевки не наших пушек продолжали доносится с моря, и выхватываемые силуэты четырех японских миноносцев, бойко маневрирующих между столбов от падающих снарядов, заставляли переживать. Кедров сначала не мог сообразить – явно по японцам пуляли наши батареи, вполне солидным шестидюймовым калибром. Наши кораблики, судя по звукам, тоже били, но где их разрывы? Должны быть, такие мелкие и многочисленные. А их нет.
Только когда катера, прижимающиеся к Тигровому Хвосту, начали выходить на внешний рейд, лейтенанту стало понятно. Не размениваясь на дуэлирование со своими японскими собратьями, русские моряки, презрев обстрел, посылали все свои снаряды в оставшиеся два парохода, упорно прущие к фарватеру. У береговых батарей эти брандеры уже явно в мертвой зоне, а мощи мелких снарядиков "Сильного" и "Решительного" не хватило для уничтожения. "Сильный" наконец вышел из игры, приткнувшись к берегу (хорошо что не утонет, котел на нем знатно парил), а "Решительный", не оправдывая имени, юркнул куда-то вбок.
– Азарьева видишь? – хлопнул по плечу рулевого Кедров. Машина свистела паром так, что приходилось орать даже рядом стоящему матросу. Тот даже не стал кричать, мы же на войне вашбродь, и просто махнул рукой куда-то вперед и влево. Ага, какой-то пенный след просматривается. Похоже, с этими двумя пароходиками придется разбираться нам. Видно, что миноносцы поработали, один горел надстройкой, второй осел на правый борт. Кажется, даже встал, и его разворачивает поперек течения. Ну что, братцы? На абордаж?
Потом стало понятно почему ушел "Решительный". На проход вышли "Новик" и "Аскольд". У моряков такие-же шесть дюймов, но от воды траектория настильная, и им сейчас легче, чем артиллеристам с берега.
– Ннна! – с оттяжкой заорал кто-то из матросов, при виде распустившегося на носу парохода красного цветка. Догадались стрелять фугасными, молодцы. Второй, третий...
– Вашбродь, там Вам господин лейтенант Азарьев кричит.
Ихбродь конечно ничего не слышал. Наверное у Азарьева машина потише, и тот уверен, что его крики различают. Боцман молодец, понял и хлопнул по плечу "дурью башку" по левому борту.
– Ираклий! Сиволапый! Семафорь "прошу уточнить курс".
Курс уточнили. Азарьев командовал принять на абордаж судно, идущее правее. То, которое разворачивало. С катера Николай Николаевича явно просигналили что-то и на "Аскольд", потому что обстрел пароходов прекратился. Ну что-же, берем-с. Про абордажные бои мы только в книжках читали, но и японские моряки вряд ли к чему-то подобному тщательно готовились. Подумалось еще, крикнуть ли "на абордаж!" , вроде в уставе такой нет, но тут борт парохода навис над ним, а боцман заорал:
– А ну, братцы, сарынь на кичу!
И братцы его поняли.
Глава 25
7 мая 1904 года, Порт Артур, Новый Город.
– И, я так понимаю, Михаил Александрович, Вы там увидели... Что-то странное? – Витгефт выпрямился в кресле. А что еще должен был увидеть лейтенант, осмелевший настолько, чтобы говорить об этом по душам с контр-адмиралом? Конечно же что-то странное.
– Ну как Вам сказать, Вильгельм Карлович. Странного, вернее того, к чему я был совершенно не готов, хватило. Например, на корме нам попались трое японцев, которые, завидев нас, с хохотом кинулись рубить друг другу головы здоровенными мечами. Одни отрубил голову второму, тому отрубил голову третий. С одного удара, замечу-с. И этот третий кинулся уже на нас. Рубанул моего матроса. Тот принял удар на ложе винтовки, меч на куски. Матрос немного струхнул, забыл наставления, и хватил этого япошку как дубиной. У того голова вдребезги. А матрос поворачивается ко мне, и тихо так: "Вот оно как, Вашбродь. Один удар и трое мертвяков". Хихикнул и мне под ноги.
Может обошлось? Просто нервы не выдержали у флаг-офицера, решил немного душу излить. Постоянно с каменным лицом ходит. Трудно же такое в себе держать.
– Странное я узнал потом – продолжил Кедров. Я же в хороших отношениях с командиром "Сильного", лейтенантом Криницким.
– Да, знаю. В его миноносец тогда попали, взорвался котел. Евгений Иванович был ранен в руку осколком.
– Не осколком. Я навестил его в госпитале на следующий день. Он был ранен вот этим. – и лейтенант положил на столик странный предмет. Витгефт всмотрелся было, но потому быстро вскинул глаза на лейтенанта. Школа карьеристов, извольте учится. Так и только так надо действовать, штукенцию эту посмотрим попозже, не убежит. А вот реакция интересная. Лейтенант явно ждал не любопытства. Лейтенант ждал УЗНАВАНИЯ. Ну ладно, поймав реакцию, теперь посмотрим на то, что ранило Криницкого.
Больше всего похоже на арбалетный болт. Вернее маленький такой болтик. В диаметре миллиметров пять, оперение выполнено тоже из металла, на сужающемся, если так можно сказать, древке. В донышке – отверстие, и чем-то химическим несет. Да и нагар там. Какая-то миниатюрная ракета?
– Эта штука пробила предплечье Евгения Ивановича. Прошла бы навылет, но по стечению обстоятельств, он стоял, прислонившись к орудию Канэ. Уперлась в ствол кончиком, и осталась в ране. Врач извлек, но не понял что это такое. А это вот что такое – и Михаил Александрович раскрыл сверток из Жандармского управления. Там все аккуратно упаковано, вот папка с делом, какие-то фото, отдельно рукоять меча и отдельно лезвие, замотанное бечевкой (странно, вроде бы меч целым оставался) и еще маленький кулечек. А в нем – такие-же три маленьких арбалетных болтика. Понятно, из тела Родиона достали. Как там тот казак сказал? За Веру, Царя и Отечество?
– И Евгений Иванович видел, ЧТО в него стреляло. Маленький аппаратик с четырьмя бешено машущими крылышками. Размером с портсигар. Очень похожий на тот, что Вы с Васильевым видели на рейде во время третей атаки брандерами.
7 мая 1904 года, Корейский Залив близ островов Эллиота, броненосец «Микаса».
– Безусловно, моя преданность Вам, как командующему Объединенным Флотом, поистине не имеет границ. Ничего между моей жизнью и моей смертью не имеет веса большего, чем мой долг всецело подчиняться Вам.
Очень хорошо. Сейчас парень немножко замешкался. Он порывался было склонить голову в традиционном поклоне, но этому помешал стол. Вроде бы простой стол, стоящий в адмиральском салоне. Англичане мягко, но настойчиво объясняли своим союзникам, что мол, ваши обычаи, безусловно хорошо, но решать НАСТОЯЩИЕ дела следует все-же не на циновках а за столом. Но ЭТИ стол и кресла у адмирала были... Немного укорочены. Вроде сделано чисто для уюта, садитесь пониже, дорогой гость. Возникают ассоциации с настоящим хорёдзе, традиционным залом для приемов в жилище каждого самурая. В нем сидят на циновках, и в знак подтверждения своих слов перед сюзереном делают низкий хикюйуми – поклон с прикосновением лба к полу между протянутыми к господину руками.
Это мичман – настоящий японец, и к европейскому формату выражения уважения – короткому кивку головы, видно что привыкать стал только в училище. Сейчас он, сбитый с толку и выведенный из равновесия, неосознанно попробовал исполнить традиционный поклон. И разумеется, не вышло. И просто поклон в пояс из кресла у тебя не получится, это надо заранее просчитать. Сделал кивок, но запоздал, замешкался. Пусть осознает эту небольшую промашку. Так, теперь, вопреки учению гайдзинов о карточных играх, сбрасываем козыри. Чтобы не было соблазна потом, если разговор не задастся, окончательно испортить дело.
– Я знаю это, мичман. Более того, мной высоко отмечено и твое умение, и уже проявленное старание. Ты один из двадцати трех курсантов, которым я досрочно присвоил звание мичмана.
В этот раз мичман Такано совершил уже правильное движение – вполне европейский кивок. Только чуть с задержкой, такой, каким и решили его принять в устав японцы.
– Скажу прямо, достойных было двадцать четыре, но одному придется подождать.
Европеец тут бы лукаво улыбнулся, но в Японии так не принято. Это очень серьезно. Двадцать четыре – несчастливое число, и с лукавой улыбкой признавать что ты избегаешь этого числительного в своих приказах – верх лицемерия. Военноначальник имеет права быть суеверным, он не имеет права проиграть битву.
– У меня много забот, мичман. Сто двадцать семь боевых кораблей, собранные в шесть отрядов. Тысячи квадратных миль, на которых я должен распространить волю нашего божественного Тэнно. Моя ноша тяжела, но я надеюсь, что она мне по силам. Твоя ноша ведь тоже не легка?
Европеец бы сломался от прямого взгляда адмирала. В Европе не принято так смотреть в глаза. Это или вызов или недоверие. Но настоящий японец Исороку Такано не сломался. Взгляд ровный. Да, англичане с грустью сетовали, что в покер с японцами играть бесполезно. Но сейчас с японцем играл японец.
– Да, господин адмирал. Но я ней справлюсь.
Немножко других оттенков интонации ждал Хейхатиро Того сейчас от мичмана, но тоже неплохо. Его тяжесть явно тяжелее, чем должна была бы быть от трудностей, налагаемых службой. Это он удачно продвинулся. Такано, кажется тоже понял, что от неожиданного вопроса немного не собрался перед ответом. Да, молодец, парень, жди атаки оттуда.
– Я уверен, что вскоре ты сможешь справится и с более тяжелой ношей.
Все-таки, несмотря на важность результатов этого разговора, адмирал получал настоящее удовольствие от самого процесса. Сейчас взгляд честного моряка, которому нечего скрывать, стал бы слегка влажным – самый могущественный моряк Японии обещает ему новое повышение в недалеком будущем! В возрасте, где каждый год до следующей ступени, кажется вечностью! Когда ты искренне уверен, что ты – самый лучший и достойный. А Такано глядел как-то по другому. Это уколы совести, точно.
– А скажи мне, мичман. Подумай хорошо. Как ты думаешь. Известно ли тебе что-то, что может облегчить мне мою ношу?
Неведомая хрень.
– Первый, давайте сюда.
– Что-то опять случилось?
– Случилось – не случилось, но события продолжают развиваться, надо наконец начать реагировать.
В ситуационном кабинете снова аскетичная обстановка, Второй уже отдает какие-то команды ИскИну и, видимо, Четвертому, два "Фалкона" которого уже в 1904-ом. Собран, не нервничает, но видно что взволнован.
– Аллюр три креста, Первый, наш Завербованный общается с адмиралом Того.
– Черт, возможна любая утечка!
– Нам дали санкцию на "Микасу"? Смотрите как одним махом решается две проблемы!
– Нет, черт побери, не дали! Посчитали, что два броненосца достаточно для первичного выравнивания, дальше надо дорабатывать более скупыми действиями. А теперь, учитывая что там Завербованный, и не дадут. Его надо трясти до донышка, куда что расползлось.
– Живьем брать, демона – Второй, весьма странно высказавшись, на секунду задумался.
– Погодите. Два японских броненосца – это естественных ход вещей, просто русские ведут боевые действия в подправленной реальности. Неплохо, надо сказать, ведут. Крейсер, авизо и миноносец – тоже естественная, так сказать, убыль. От неизбежных на море случайностей. А "Петропавловск", Макаров, миноносцы и бомбы в "Ретвизан" и "Цесаревич" – это действия хронохакеров. Нам все равно надо баланс ровнять.
– Что-то придумаем позже, сейчас надо останавливать утечку. Сколько уже Завербованный говорит с адмиралом?
– Полчаса с с копейками, но это ничего не означает. В традиционной японской манере они могут только закончить обсуждение кисточки, которым гостеприимный хозяин заваривал чай. Хотя и не по чину мичману с адмиралом чаи гонять, но в общем, вряд ли они далеко продвинулись. А вырывать его точно надо. Знаете, откуда он получил свою вторую фамилию – Ямамото?
– Проясните.
– А не проясню. Тайна, покрытая мраком. В результате усыновления. Все скромно умалчивают о благодетеле, усыновившим взрослого моряка, но фамилию Ямамото сейчас носит японский морской министр. Не слишком ли высоко взлетит наш безродный мичман, в активе которого только два оторванных пальца, причем не от русского снаряда, а от взрыва своего орудия?
– Черт возьми, я холодею от мысли о том, что он им разболтал. Выдергивайте этого Ямамото сюда!
– Действуем, метаю на скорую нитку план. Адмирала на адмирала. Макарова на Ямамото – такой размен алгоритм устраивает? А сейчас мы немного им помешаем. Ну-ка, Четвертому подкину халтурку...
7 мая 1904 года, Порт Артур, Новый Город.
Рассказать Кедрову о голосах в голове? Не прослывет идиотом? Одно дело посвящать в эту невероятную историю совершенно постороннего человека, но сейчас ведь, Михаил Александрович уже прикоснулся к краешку тайны. И в портсигар с крылышками, после слов Евгения Ивановича, рассказа Васильева и разглядывания болтов из Родиона и своего товарища, видимо, поверил. Может и дальше поверит? Иметь в союзниках только ухватистого и простого матроса не хотелось.
Кажется, Кедров и сам чего-то ждет, но не настолько же безумную историю? Черт, в конце концов, я адмирал, и не обязан отчитываться лейтенанту. Подумаю, что с этим делать попозже. Давайте-ка посмотрим что там в сверке подетальнее, раз уж лейтенант начал.
Папочка, дело... Шапка, велеречивости, нами, проведено... Черт, ну и канцелярщина, воротит прям. Глаза выхватывали буквы. Незнакомец, азиат, возраст предположительно 19-23, для азиата хорошо развит и упитан, достаточно высок. Фотография посмертная, брр, дальше. Одет в непонятный костюм из непонятной ткани. Ничего необычного, что тут такого. Все япошки обезьянки и что-то там сдуру на своих островах придумывают. Ткани необычные, костюмы. При себе имел... Да нихрена в общем-то. Брусок какой-то странный плоский, блестящий. Словно из полированного, покрытом лаком темного дерева. Меч, одна штука. Все. Ни одной завалящей монетки, ни бумажки какой-нибудь. А чего меч-то поломан? Надо будет спросить, целый же был.
Кедров, тоже видимо что-то сообразивший про меч, сделал шаг к телефонному аппарату, снял трубку и попросил Жандармское Управление Да-с, провели вот недавно, как командующему эскадрой.
Особые приметы. Татуировка небывалой изящности, четырехцветная. Фотография прилагается. Мда, умеют япошки в красивое. Дракон, казалось, обвивал тело мертвого юноши с двух сторон. Удивительно четкая, словно объемная. Казалось... Нет, не казалось. Дракон даже отбрасывал тень на кожу! Мда, это вам не якоря да сисястые русалки, что нижние чины набивают себе на плечах сапожным шилом. Тут какой-то японский Леонардо Да Винчи поработал. Вильгельм Карлович видел у китайцев целые лавки, где мастера накалывали что-то похожее, и вполне красиво, но сейчас их узоры казались детскими каракулями по сравнению с полотном Рембрандта. А она еще, если верить описанию, и разноцветная. Что-же ты за демон такой, а? Кажется, твои товарищи упоминали, что тебя звали Ито? Чем же я тебе так насолил, а?
Кедров, видимо выслушал ответ, поблагодарил и положил трубку. С каким-то странным лицом шагнул в прихожую, и зачем-то натянул свои перчатки. Ничего не говоря взял в руки обломок лезвия, и.. сломал его легким усилием. Щелк – и вот вам еще две полоски. Вот-тебе и смертельный клинок. Но позвольте, он же им фехтовал с Родионом, как-же так?
– Подменили? – озвучил первую мысль, пришедшую в голову Вильгельм Карлович.
– А смысл. Да и если бы подменили – ломать зачем? Они так и сказали, мол вертели ее в руках, и сломали случайно. Не поверили, доложили начальнику Тот тоже попробовал и опять – хрясь.. Ведать не ведаем, что такое, да и плевать нам. Видимо не врут.
–Ах, да, Михаил Александрович, и правда, вот тут указано про это – адмирал увидел в деле описание прямой сабли из необычайно скверного железа.
– Да она вовсе крошится! – воскликнул лейтенант, постучав обломком лезвия по краешку стола. Как грифель карандаша, ей Богу! Такой, простите, хлам, просто не сыскать даже на местном блошином рынке. Есть там всякие сабельки, типа легендарные клинки, но и те покрепче. Этой в театре можно Цезаря колоть, не пораните актера. А это что за дощечка, не знаете?
Вильгельму Карловичу осталось только развести руками. Лейтенант задумчиво повертел ее в руках. – Может, заготовка какая? Типа потом отнесет к граверу, и тот ему что-то красивое тут напишет? Или распишет чем-то типа наших хохломских узоров?
Внезапно в голове раздались голоса. Без всякого рассказа о подключении, такое иногда происходило и раньше, и закономерность – почему иногда тетка как мажордом сообщает, мол "Вы подключились", "Вы отключились", а иногда просто вот так, совершенно не просматривалась.
– Здесь Идзити. Шеф, они опять трогают смарт Ито.
– Когда же он уже обесточится, что там за модель у него была?
– Не помню, но хрен они ее вскроют. Там по биотокам, как у меня.
– Будильник там какой нибудь не сможет заиграть? – это кажется Сэндо подошел. – Экранчик не засветится? Вот они обделаются, прикинь.
– Ребятки, очень смешно, но не до смеху. Всё надо прибирать за собой, это закон. Где он сейчас?
– Шеф, а кажется, как раз и можно прибрать. В каком-то частном доме в Новом городе пеленг, сейчас дрон отправлю на сигнал. Не в Управлении явно.
– Не в Управлении?! Ребятки – голос Ямагато стал очень серьезным. – Ребятки, это точно не к добру. Это точно надо зачистить.
Ах, как не понравилось Вильгельму Карловичу слово "зачистить"! Явно речь шла не о том, что к нему вежливо постучат в дверь и попросят отдать потерянную вещицу, а в награду подметут и помоют полы. И как некстати Кедров вдруг пристально посмотрел на Витгефта. Видимо, недоумевает от полоумного вида. А что ты хотел лейтенант, я тут голоса в голове слушаю! – разозлился адмирал, и жестом показав что скоро придет, вышел из приемной. Мало-ли, может живот прихватило. Дослушивать буду один.
