Текст книги "Стать тенью для зла (СИ)"
Автор книги: Денис Силаев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)
Глава 22
2 мая 1904 года, Порт-Артур.
Что тут началось... Все бегают, кричат, орут. Вот вам, косторылые, вот вам, узкоглазые, говорят! И сразу сотня планов, а все, у кого хоть что-то на погонах значимое, норовят приказ какой нибудь отдать, или, перекрикивая общий гул, что-то предложить. Давайте сейчас из гавани ка-а-ак выйдем. Да ка-а-ак вмажем им всем! Подранка японцы точно не бросят, все у нас на кукане повиснут. А подранок знатный, как ни крути целый новый, современный броненосец, который япошки сейчас стараются утащить. С Золотой Горы телеграфируют, что "Фуджи", но Васильеву адмирал верит больше. И еще один от второго подрыва разлетелся с таким грохотом, что задрожала вода в графине. Явно детонировали снаряды с их опасной шимозой. А потом опять под первым рвануло, правда не так сильно. Всем по коням, выходить, добивать, гнать до Токио! Когда начало партии хорошо складывается, всякий норовит присесть за шахматный стол и доиграть ее, или как минимум, кинуть великодушную (и нахрен не нужную) подсказку побеждающему.
Опытное ухо адмирала четко различало, что уже спустя несколько минут, когда неконтролируемый восторг отступил, у многих включились хитрокарьерные извилины. Например Ухтомский сразу, без согласования, отправил два клипера на чистку фарватера. Это не шутка, это серьезная заявка стать одним из отцов победы. Клиперы – единственное, что сейчас доступно князю, так как прикреплены к нему. Имя его теперь ляжет на одной скрижали истории вместе с другими победителями. Приказывал, действовал... А ну-ка стоять! А ну-ка напомним всем, кто тут настоящий адмирал, и плевать он хотел на то что его считают штабной крысой.
Это кто там такой умный, присел на телефон и требует батареям с Тигрового Хвоста вести огонь... куда-то, куда надо? Тоже в победители хочет. По местам своим только стоять никто не хочет, и соображать, что раз произошло что-то, о чем он не ведал еще минуту назад, то может стоит подождать? Может стоит спросить у того, кто это все продумал заранее, мол Ваше Превосходительство, а дальше что у Вас там в Вашем плане? Вон, один Эссен впервые посмотрел на Вильгельма Карловича как... Наверное, как его предки-викинги смотрели на вождя. Верим тебе, веди нас вперед! Ахррр!
Прости, Николай Оттович, не поведу я тебя.. Не потому что дурак, не потому что трус, а потому что есть вещи, которые ты не поймешь, и даже не попытаешься, потому что не поверишь. Считай меня мямлей, случайно вытянувшим счастливый билетик и профукавшим его. Целее будешь, Николай Оттович. Хотя я и правда растерян немного, не было ни гроша и вдруг алтын. Да еще в ушах кроме возбужденного гула в рубке, еще и голоса демонов. Те тоже в экстазе, тоже орут не слушая других. На демонов рявкнуть, чтобы не мешали, не получится, а вот на офицеров в рубке получилось. Давайте подумаем еще раз, так как свои возможности именно к этому часу Вильгельм Карлович не раз пересчитывал и прикидывал.
Тралить фарватер и вправду надо. И пользуясь тем, что на японцах висит подранок, навязать им выгодный бой тоже неплохо. Это и мичману должно быть понятно. Но броненосцы и крейсера по фарватеру, на котором японцы могли понакидать мин, не пойдут. А тралить мы вчера не велели, потому что не хотели чтобы Того что-то узнал про возможность выхода. Миноносцы, говорите, послать? Вряд ли дневная атака на такую большую кодлу полностью боеготовых кораблей имеет хоть какие-то шансы на успех. Скорее нахватают от японцев. Третьего дня он затеял инспекцию миноносцев и устроил неплохую головомойку командирам отрядов, после чего пригрозился приехать с повторной проверкой.
Это очень тонкий момент. Командиры должны были не доложить об устранении замеченных недостатков, как это принято по Уставу, а ждать следующей проверки, что в общем-то унизительно. Типа они не понимают приказов, за ними как за коровами в стойле надо приглядывать. Вот таким вот самодуром снова прослыл, но то, что сейчас аж дюжина их стоит в готовности выйти в море в течении получаса, все с командами и боезапасом, а четверо вообще могут рвануть на полной скорости сию минуту, с его предусмотрительностью никак не связать. Самодур устроил разнос – это одно, а то, что готовы выйти в море – это совсем другое. Вообще-то удивительно даже, насколько готовы, ведь на кораблях было обеденное время.
Господи, никогда бы не подумал, что когда-нибудь стану делать все возможное, чтобы никто не догадался о том что я такой молодец, все рассчитал и продумал. И чем старательнее я буду играть самодура-зануду а не орла-командира, тем больше у меня будет шансов прожить хоть еще немного...
Да, похоже, и другие отцы-командиры одумались. Переглядываясь и почти незаметно кивая на Витгефта, как на дурачка, тем не менее, подчинились. Эскадренные миноносцы пройдут, попробуют прогнуть япошек, и тралим фарватер. Говорят, на Золотой Горе кто-то догадался радиотелеграфом забить эфир морзянкой, мешая японцам координировать свои действия, молодец. Но тем не менее, большие корабли из гавани никуда не пойдут. Многие думали, что до того, как не протралят фарватер, но адмирал понимал, что намного дольше. В море их ждут демоны с чудо-оружием, против которого нет никаких шансов. Откуда же, черт бы их побрал, эти демоны взялись?
Веселое время, где-то в долине реки Тене (префектура Токио).
– А как называлась твоя курсовая по физике?
– Э-э-э. Кажется, индукционные... возмущения...
– Не продолжай, ты ее списала. А по литературе?
– По роману А. Кристи...
– Что такое "А"? Это ее полное имя? Впрочем, тоже не продолжай, тебе ее написала твоя соседка по комнате. Давай вернемся к политэкономии. Основные выводы из твоей работы?
Уэджи поймала себя на мысли, что собирается облегченно выдохнуть. Про курсовую по политэкономии она долго могла говорить, не краснея за списанное, готовая с жаром отстаивать свое мнение, спорить, доказывать. Но облегченно выдыхать в сумраке пещеры, рядом с ненормальным незнакомцем, зная что где-то рядом кружат дроны спецназа а дипломаты стараются объяснить русским, что ничего плохого никто не замышлял (просто Якудзу гоняли, извините нас), было, мягко говоря, преждевременно. Как оно все еще повернется. Ведь ее личность наверняка уже установлена, и соучастие в непойми чем, но безусловно очень социально опасном, сейчас рассматривается криминалистическим искусственным интеллектом и вполне себе живыми и злыми следователями прокуратуры.
Терять в общем, было не то чтобы много. Скорее всего, ей предстоит жесткая ролевая игра с справедливым и строгим учителем, наказывающем нерадивую ученицу. Соседка по комнате, которая действительно написала за нее литературу, показывала несколько хентай на эту тему с неучтенного коммуникатора с распаянным сетевым чипом. Только по законам жанра, сначала учитель должен заставить ее переодеться.
"Не обязательно" – подсказал рассудок. Он мог сразу выбрать тебя из-за того, что ты одета как надо. Как он себе это представляет. Да еще рыжий цвет волос намекает на некую шкодливость в поведении, рыжий цвет – цвет шалости во многих культурах. На это и рассчитывала, когда делала биокоррекцию. И вот как оно боком вышло...
Незнакомец по имени Фумихиро, похоже, наслаждался. Хотя кто его знает, как мужчины наслаждаются от этого. Вживую Уэджи ни разу не видела, а в хентае они бешено вращали глазами и комментировали то, что делают или сейчас сделают. Этот же просто выжидающе смотрел на жертву.
– Ну и какие выводы у тебя были в курсовой?
И тут Уэджи закусила удила. Что такое удила, она имела смутное представление, но бородатые русские соседи вместе с военными базами принесли массу своих образных, весьма ярких выражений, которые даже потрудились перевести на японский, и многим нравилось пользоваться их идиомами. Почему бы и не поговорить? Это отвлечет, а возможно и поможет найти с этим маньяком общий язык.
– Что русские убили нас как великую нацию. Мы разуверились в себе как в народе, который может и достоин бороться за счастье любыми способами, которые сочтет нужным. Не считаясь ни с чем.
2 мая 1904 года, Порт-Артур.
– Повтори-ка, братец.
– Ну, значит, это... Ругалися Вы сильно, Ваше Превосходительство, аж ногами топали. Идиотом обзывали и за сердце хваталися.
– Кого идиотом называл?
– Известно кого... – матрос Васильев имел не только острое зрение, но и весьма сметливый ум, но даже ему робелось при мысли, что сейчас он скажет фактически оскорбление офицерскому достоинству. – Их благородие, капитана второго ранга Иванова, Федора Николаевича.
– А за что я их благородие идиотом называл?
– Так... Это. Приказа он ослушался. Вы ведь как велели ему? Мины поставить до нейтральных вод, чтобы дальше ни-ни. А он... – матрос замялся – международный скандал допустил. Вот.
Из-за того, что Вильгельм Карлович не представлял точно, насколько хорошо слышат жучки, разговаривали они в коридоре, и со стороны могло показаться, что чем-то рассерженный до глубины души адмирал что-то очень грозное шипит прямо в лицо провинившемуся матросу. На самом деле просто так тише.
И кстати, никакой подлости и неуважения к господину капитану второго ранга адмирал сейчас не допускал. Вернувшийся с новой разведвылазки, сразу после того, как миноносцы, посланные вдогонку японскому отряду вернулись несолоно хлебавши, Василий доложил об услышанном: господин капитан второго ранга всем по секрету шепчет, что это он пришел к Витгефту с предложением поставить мины. Долго уговаривал, и наконец адмирал согласился.
Любой другой на месте Витгефта, да что там, и сам Витгефт, не будь этих проклятых демонов, задохнулся бы от возмущения. Ишь, примазывается. Радуйся что сумел хорошо выполнить поставленный приказ. Четко, в срок, без лишних вопросов. Заслужил своего "Георгия" без дураков. Чего ради пытаться строить из себя флотоводца? Я же видел характеристику, что на тебя Эссен писал, и готов поклясться, что она правдивая: недостаточно энергичен и малоподвижен. Да и нездоровится тебе часто, вот и еще три дня назад ты и "Амуром"-то не командовал, переложив на первого офицера. Когда ты успел все взвесить, схему прикинуть, и что же ты раньше никогда ничего похожего не делал? А уж чтобы с предложением к целому контр-адмиралу пойти...
Но сейчас-то это ой как на руку Вильгельму Карловичу! Даже усилим эту историю для достоверности. Вот такой вот историей, про топанье ногами и криками про идиотизм и будет подкреплять рассказ Иванова матрос Васильев. Вообще находка а не парень, везде свой, в кабаках нижние чины любят слушать сплетни от таких вот вестовых да ординарцев. Иногда, послушав все это, матросики этих-же вестовых, бывает, лупят (от зависти к причастности), но Василия не трогают, все знают – он один из пятерых, спасшихся со "Страшного".
6 мая 1904 года, Корейский залив, броненосец «Микаса».
Если еще пару дней от божественного Тенно не будет ни слова, то вакидзаси наконец-то покинет свои ножны не для того, чтобы адмирал протер клинок кусочком ткани. Он вел свою партию как умел, старался предусмотреть все, но получил жесточайший удар. Удар смел не только два броненосца, он поставил под угрозу судьбу всей Японии. Лишь на пару дней упустил ситуацию из под контроля, и враг моментально этим воспользовался. Будет логично, если Главная Квартира решит не отвечать на его покаянный рапорт, и это тоже будет означать, что решение принято.
Предсмертное хокку было уже готово. Оно было немного нескладным, он все-таки не поэт, и один слог немного кривил, но долго размышлять над текстом было не принято. Хотя некоторые самураи признавались иногда, что сочинять предсмертное хокку принимались буквально на следующий день после посвящения, вдруг потом не будет времени. Но Хейхатиро Того никогда не торопил неизбежное и готовился принять его достойно.
Предательски медлит рассвет
Сколько ри не пройдешь
Не приблизить
Нет, адмирал не впал в меланхолию. Дел было много, армия наконец-то начала движение к русской крепости, и делать все для ее продвижения – его долг. Огромный объем работы, который его прекрасные подчиненные, самые прекрасные и преданные люди на свете, несли неустанно. С опорой на базу на Эллиотах можно было говорить о полноценной блокаде Квантунского полуострова, и потеря двух броненосцев тут никакой помехи не создает. Все лежит на крейсерах, авизо и эскадренных миноносцах, а так-же на огромном флоте мобилизованных для войны транспортов, день и ночь доставляющих грузы для армии. Даже первая победа генерала Куроки, удачный бой на реке Ялу – это безусловно, заслуга его флота, обеспечившего пятикратное превосходство над отрядом Засулича. Но все это не смывает позора. Его больно-пребольно ударили из немыслимо неудобного положения, его, японца – перехитрили! И он ждет вестей из Эдо. Сейчас еще немного поработает с картами, а набросок хокку (он ничего не будет менять, только напишет его еще раз, чтобы как и говорится в Хагакурэ, сразу после пера, рука самурая взяла меч) пусть полежит в ящике стола.
Да, в ящике стола. Рядом со странной запиской с шевелящейся рамочкой. В тот проклятый день, за полчаса до получения радиограммы от адмирала Насибы, ему показалось, что он слышит из стола какой-то звук, который вскоре пропал. Вроде как запертая муха зажужжала и перестала. Именно из вновь изменившейся записки он и узнал все про "Хацусе" и "Ясиму". За полчаса до радиограммы! Так-же неграмотно, так-же наивно, как и в прошлые разы, но ведь записка не врала. Адмирал осознал тогда, что он вообще не может утверждать, что неведомый автор ему хоть раз соврал! Неумело, не по-моряцки, но скорее всего каждый раз незнакомец писал откуда-то ведомую ему истину. Вот и в последнем изменении текста, ему кроме известия о гибели броненосцев еще раз сообщили о том, что проход в гавань не закрыт.
Сейчас адмирал наконец смог себе признаться, что он не поверил потому что просто убедил себя в успехе операции. Операции, при подготовке к которой его офицеры не скрывали слез. Как те кто ее готовил, так и те, кто шел на гарантированную смерть. И императорский рескрипт, поздравлявший Того с таким значимым успехом, и верноподданнический ответный адрес адмирала – все это должно было означать что задача по блокировке русского флота выполнена! Он просто не стал заставлять себя признать тогда, что проход может и не быть закрыт. Русские бесхитростны, они не способны так искусно обманывать противника.
И вот сейчас пришла новая радиограмма. Сегодня был замечен русский крейсер "Новик", уверенно выходивший на внешний рейд. Это даже больший позор, чем потеря двух броненосцев, после такого Тэнно мог и запретить сэппуку.
Адмирал вдруг почувствовал облегчение. Сегодня, может завтра. Может послезавтра, но он будет полностью опозорен вердиктом из столицы. А раз так – можно делать то, что действительно считает важным. Не отлынивая, разумеется от долга, от которого его не освободит ни рескрипт из Японии, ни смерть. Пряча за маской равнодушия бушевавшие эмоции, он распорядился вызвать с броненосного крейсера "Ниссин" новоиспеченного мичмана Исороку Такано. Того самого, что проверял посты в ту памятную ночь. Того самого, который, при странной потере сознания командиром башни, по счислению сумел дважды попасть по русским кораблям. Не стоит опасаться, что он глупыми вопросами потеряет лицо перед этим юношей. Завтра или послезавтра будет явлена воля Императора, и он потеряет лицо для всех.
Глава 23
Веселове время.
Незнакомец по имени Фумихиро, видимо был удовлетворен ответом, потому что кивнул и подал Уэджи планшет. Там... Что-то, похоже, реализация ролевой игры откладывается. Ведь все эти "учитель – ученица", или "принцесса – пират" – это все впонарошку, только для создания некого антуража для главного. Антуража уже и так хватает, если Уэджи правильно понимала, то уже полагалось приступать к главному.
– Узнаешь что-нибудь?
– Да. Это картина "Гибель адмирала Камимуры" художника Окюры Кото. На ней изображен эпизод...
– Какие неточности? – невежливо перебил ее Фумихиро.
Так. Ну вот видимо сейчас окончательно все и выяснится. Ученица не может ответить на вопрос учителя. Что следует дальше, Уэджи примерно представляла. Сейчас нерадивая девочка должна быть наказана. Обычно, наказание начинается со шлепков или с приказа встать на колени. Но Фумихиро, поняв, что ответа не дождется, просто ткнул пальцем в экран.
– На заднем плане "гарибальдиец". Знаешь, что такое?
– Поняла! – ей действительно стало приятно, что она знает. – Крейсера, аргентинской постройки, которые мы купили в самом начале войны...
– Итальянской постройки – уточнил Фумихиро. Просто купили в Аргентине...
– И они пришли позже! В битве Первого Дня они не участвовали.
– Точно. Это?
– Таран русского крейсера "Диана" "Чиодой". Художник..
– Неточности?
Уэджи опять не знала. Знала, что писавший картину художник детально работал с очевидцами, опрашивал захваченных русских моряков. Что-же он мог напутать? В технике того времени, скупой но выразительной "ямато-э", художники часто выбрасывали ненужные детали, но если уж она появилась на картине – значит художник действительно уверен, что она там была. Русский крейсер, заваливающийся на правый борт, накренившиеся трубы. Одна пушка продолжает вести огонь, видна и вторая, но там убитая прислуга и дым. Можно гарантировать что орудие действительно было уничтожено. Угол повествования достаточно широк, это опять же традиция – ломать перспективу в ту или иную сторону. Правую часть картины занимает мостик "Чиоды", там основная мизансцена – офицеры, кто-то выражает эмоции, кто-то отдает приказания. Неподвижен только капитан. Художник умышленно поместил его в один из центров внимания, принятых в японской живописи, презрев европейское учение о "золотом сечении", и европейцу картина показалась бы неуравновешенной. Но японские глаза по другому устроены. Японский глаз сразу найдет его фигуру. В ней триумф, уверенность, она немного выделена цветом.
– Ну... Я точно не знаю, наверное, что-то с формой капитана, он странно одет.
– Нет, тут все верно.
– А какая тогда?
– Две желтые полосы на трубах русского крейсера. Такая раскраска была только на Второй Тихоокеанской Эскадре адмирала Рожественского, но она к тому времени еще не подошла. Соответственно, "Диана" Рожественскому еще не подчинялась, и трубы не перекрашивала. Ладно. Теперь скажи. Почему для иллюстрации своей курсовой ты выбрала картины тех лет? Ведь в Сети гораздо легче найти современные реконструкции, выполненные в гораздо более реалистичной манере. Вот тут, например, ты даже копию нормальную найти не смогла, цвета перевраны. Я знаю о чем говорю, я видел подлинник.
– В картинах тех лет есть то, чего нет на современных. Нет надежды. Художники, которые рисовали потом, знали, что жертвы были напрасны. А тут... Смотрите, ведь вот.. – она сделала движение пальцем, картинка перелистнулась. Так и есть, и дальше в планшете – отобранные ей работы.. – это Шинохара Кийоки, например. Он верил в нашу победу, он так и рисовал. А кстати, где Вы видели подлинник?
– В музее, естественно. В Летной Академии Сил Самообороны был музей.
Фумихиро поднес ко рту.. Настоящая рация? Не смартфон, не гарнитура! Настоящая рация, такую она видела только в фильмах про Вторую Мировую Войну, там с ними бегали американские и русские солдаты, перестреливаясь с германцами.
– Юсида, Идзити! Открывайте. Все прошло нормально, у нас следующий этап. И встречаем нашу гостью.
7 мая 1904 года, Порт-Артур, Новый Город.
Склянки пробили свое, и Вильгельм Карлович устало откинулся в двуколке. Хватит уже соленого воздуха и звуков порта. Пора и отдохнуть до утра. Подчиненных нагрузил чем мог, теперь от трудов праведных... Два казака на облучке, все солидно но скромно, и поспокойнее как-то с ними. У Кондратенко выпросил, пообещав отдать 47-мм Гочкинсы с "Дианы" и "Паллады". Только пушки и привели в благостное расположение Романа Исидоровича, до этого обескураженного странными вопросам адмирала, не имел ли он каких-нибудь дел недавно с узкоглазыми парнями. Быстренько придуманная история "часы поддельные, стервецы, продали, и судя по всему, не мне первому" выглядела как-то странно. Но после пушек генерал подобрел, и такое ощущение, что искренне попытался вспомнить что-то такое.
Эх, с каким нибудь Микеладзе плотненько бы пообщаться, но человеком тот был каким-то скользким, себе на уме, и совершенно не располагающим к откровениям. Вот Тифонтай, купец, получивший свой титул из рук самого Государя, по отзывам, вполне может помочь, но с ним Витгефт лично знаком не был, а теперь сразу с порога подступать с такими странными вопросами тоже было не с руки.
Ах, как все хорошо прошло с минной постановкой. Это не минная, это театральная постановка получилась! Теперь у кого не попросишь рассказать историю про минирование – из намеков Иванова и баек Васильева (растиражированных молвой с вовсе уж точными подробностями) у общественности сложилась такая версия: умница Иванов пришел к тупому Витгефту, принес гениальный план, но осторожный ретроград его одобрил лишь частично. После чего Федор Николаевич героически рискуя погонами, все-таки доустановил мины и там, где первоначально хотел. Тупые японцы попались, вуаля. Трусливый флотоводец рвал и метал, но наказывать храбреца испугался (потому как трусливый).
Ну, а по русской традиции (впрочем, Вильгельм Карлович подозревал, что такой деловой обычай существует и у других народов) – кто везет, на том и едут. Федору Николаевичу, как самому геройскому моряку, придется теперь воевать за всю эскадру. Броненосцы еще в ремонте, и хорошо бы там о оставались хотя бы до осени, больше проживут. Видимо запас "баклажанчиков", или чем там эти демоны стреляют, все-таки не бесконечен, и им приходится экономить. А то бы, они перестреляли первого марта пол эскадры, и никто бы не догадался в чем тут дело. Все на минном поле повзрывались, вот так вот не повезло русским... Значит, тратить свой боезапас они будут только по очень важным целям, в самый критический для боя момент. На "Петропавловск" с опасным адмиралом они не пожалели что-то действительно мощное. А "Страшный" топили из своего мелкого калибра, и то, старались экономить снаряды. Но выпускать в море тяжелые корабли он не будет.
Пока отписывался как мог, потому что Наместник теперь требовал решительных действий (и видимо, ему на то указывал сам Государь), благо подходящая причина была: за период сидения на внутреннем рейде японцы успели накидать мин на внешнем рейде и поблизости, и периодически продолжают это делать. Мы их вылавливаем, спасибо лейтенанту Страховскому, который придумал массу усовершенствований по тралению и организации работ ( и да, сам все это и потащил) но все равно японцы накидывают постоянно новые и новые.
И зачем выходить? Японский флот он разбить не сможет. Значит, не сможет и помешать непрерывной доставке снабжения наступающим войскам. Возьмите например Владивостокский отряд крейсеров, – какие там корабли, мечта любого капера! Для этого их и строили такие – быстрые, тяжелые, с большим запасом хода и мощным вооружением. Дорогие, но хорошо удалось воплотить главный принцип пиратов: "Все, что нас догонит – не сможет утопить. Все, что нас может утопить – нас не догонит."
И что они за три месяца войны сделали своими набегами? Полдюжины каких-то суденышек добыли, половина из них – джонки. Это примерно равняется половине суточной нормы потребления японской армии, он не поленился посчитать, еще когда служил в Штабе Наместника. У Первой Тихоокеанской эскадры сейчас ровно три таких рейдера – "Баян", "Аскольд" и "Новик". Прикончить три этих корабля, скорее всего, робуры могли. Если не банально утопить, то как со "Страшным" – всадят несколько снарядов для сбития хода, а потом японские броненосные крейсера их задавят, как в первый день войны "Асама" задавил (или задавила) "Варяг".
Два крейсера отечественной постройки, явно перетяжеленные и неудачно спроектированные, "Паллада" и "Диана", прозванные моряками "сонными богинями", настоящими рейдерами уже не являлись – не могли убежать от того, что могло их утопить, и не догоняли то что могли. Бесполезный груз.
Теперь продолжим о насущном. Действовать только минами и легкими силами. Помогать чем можем армии. Где-то что-то обстрелять с канонерок, где-то минами забрасывать. Вокруг Иванова сейчас должна собраться восторженная толпа почитателей надо дать им возможность тоже погеройствовать. Потому что слава минзага "Амур" разошлась не только по Порт-Артуру, но и достигла японских ушей. Вчера и сегодня попытка "Амура" под охраной "Новика" и пары миноносцев выйти на новые минные постановки сорвалась. Вернее ее сорвали японцы, бдительно следивших за рейдом.
Вызвал командира миноносного отряда, капитана второго ранга Бубнова, и дал расплывчатый приказ действовать чем угодно, но ставить и ставить мины. Карту штабные накидают, пусть с сухопутчиками советуются. Сегодня в ночь, разными путями, словно народовольцы после своей сходки, из гавани начнут расползаться миноносцы со своими адскими машинками. Авось не уследят демоны за всеми, да и поостерегутся поступать как со "Страшным".
А ведь Вильгельм Карлович приветик-то за "Страшный" передал. И демонам и морячкам японским. Мстительно (да, мстительно, нормальная такая эмоция на войне) улыбнулся. Не смог он тогда отказать себе в удовольствии. Дело в том, что минная постановка, на которой "Ясима" и "Хацусе" получили свое угощение, проходила ровно по месту гибели русского миноносца.
Так, к нему на дом скоро Василий должен прибыть, он его к Микеладзе в жандармское Управление отправлял, забрать все, что выяснили по лазутчику, который пытался его зарубить. В адмиральском салоне мы с этим всем знакомится не будем. Дня три буду ночевать дома, надо и другие дела обделать, про которые жучкам знать вовсе не обязательно. А то непорядок. Самодур и ретроград ночует уже две недели на корабле, как будто какой-то боевой моряк, прости Господи. Ноблис оближе, господа. Ой, а кто это нас у парадного дожидается? Кедров с каким-то свертком?
7 мая 1904 года, Корейский залив, броненосец «Микаса».
Как же жалко, что этот молодой мичман – стопроцентный японец. Удивительно, но сейчас это вызывало сожаление. Учеба в Великобритании могла бы помочь ему здорово расширить в своем воображении пределы допустимого образа мыслей, раскрепостить сознание от догм и научится мыслить в плоскостях, о которых японец даже не догадывался. Там где японец кинется трудится – европеец рискнет подумать. Там, где японец обойдет – европеец попробует найти прямой путь, и наоборот, в месте, где сын Аматерасу будет обязан ринуться напролом – европеец чувствует за собой право поискать пути обхода. Европеец всегда сравнивает варианты, думает за себя. Таким их сделала вера в своего Бога, который даровал им право познавать и менять мир, созданный для человека.
Адмирал Хейхатиро Того подошел к окну адмиральского салона. Вгляделся – так и есть, работы по исправлению течи на "Кассуге" уже закончены, и броненосный крейсер перестал припадать на корму. Вода из кормовых отсеков, которую запустили туда для того, чтобы нос корабля немного приподнялся из воды, облегчая работу, уже откачана. Скоро капитан Оиноуэ пришлет рапорт о полной готовности. Адмирал запретил своим подчиненным являться лично, если есть возможность этого не делать. Немыслимо для самурайской логики, но необходимо для дела. Если каждый капитан корабля станет лично прибывать к адмиралу для доклада о выполнении приказа – дело, ради которого их сюда прислала Родина, затянется надолго.
" Вот вам меч, мой господин" – говорит кузнец самураю. "Очень здорово!" – восклицает самурай и кидается с ним тренироваться целыми днями, чтобы покрыть себя славой в следующей битве. Тренируется и на встреченных на дороге крестьянах, ему же можно, он самурай. А европейский феодал, попробовав клинок, говорит кузнецу – "Прекрасно, мой друг, теперь сделай пожалуйста еще сотню таких мечей, можно похуже, чтобы я вооружил им своих крестьян и завоевал вот тот замок моего соседа". Для самурая важна слава, а для европейского барона – дело.
Поэтому через триста лет после первых значимых открытий в металлургии, химии и в наблюдениях за природой, европейцы приплыли с другой стороны земного шара с железными пушками и ружьями на огромных кораблях, а мы так и встречали их с дедушкиными катанами и расписанными иероглифами ах какими красивыми чайничками. Потом мы еще двести лет гордились утонченностью своих церемоний и невозмутимостью самурайского духа, а за это время европейцы стали плавать на железных кораблях, и их нарезные пушки стали стрелять коническими снарядами так далеко, что тысяча самых отважных воинов погибнут прежде, чем подберутся к одному орудию.
"Давайте делать дела, а потом, если будет время, можно и чайку выпить" – так говорит европеец. Тем самым оскорбляя японца до глубины души. Японцы и плавали в Европу для того, чтобы научится ДЕЛАТЬ ДЕЛА, но при этом, стараясь остаться японцами. . Хейхатиро эту истину понял. А вот сидящий напротив него мичман – нет.
И сейчас адмирал просто не мог подобрать ключик к этому юноше. Японский этикет просто не подразумевал такого простого вопроса, который Того должен был сейчас задать. Который, не особо задумываясь, задал бы любой английский, немецкий, да и русский адмирал. Что-то вроде "сынок, ты не хочешь мне ничего рассказать?"
НЕМЫСЛИМО. Не может такое спросить ЯПОНСКИЙ адмирал у ЯПОНСКОГО мичмана. Что-же, извини, молодой Исороку, но тогда я буду спрашивать тебя как японец.
– Скажите, господин мичман. Заранее прошу меня простить, я не хочу Вас обидеть. Вы ведь преданны лично мне?
Ага, начало работать. Брови юноши поползли вверх. Вопрос на грани оскорбления. Вот тут уже европейцу было бы сложнее, так как их дворянский кодекс чести учит тут-же учинять скандал, требовать сатисфакции, увольнения со службы, или увольнения со службы и сатисфакции. Кстати, как и многие японцы, Хейхатиро Того недоумевал и посмеивался над тем, что понимают европейцы под словом "дуэль". Обычно – пальнуть куда-то в сторону противника из пистолета, дождаться, когда он пальнет в ответ, пожать друг другу руки и поехать отмечать. Иногда даже вместе. Или позвенеть шпагами, пока кто-то не получит царапину. В таком случае вместе отправлялись к доктору, а потом опять праздновать.
А японскому адмиралу проще. Ни по морде не получит, ни вызова на дуэль. Это тоже немыслимо. Сейчас с извинениями, юноша попросит уточнить. После чего, скорее всего, выразит просьбу совершить сэппуку. В просьбе, разумеется, будет отказано, тогда будет выражена просьба написать рапорт об увольнении. Чтобы уже будучи уволенным, опять же совершить это самое. Но и до извинений доводить не будем, поэтому уточним:
