Текст книги "Вперед в прошлое 12 (СИ)"

Автор книги: Денис Ратманов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Глава 27
Достать чернил и плакать

Кабинет русского языка находился прямо возле учительской. Закончив с приглашениями, я юркнул в открытый кабинет, положил рюкзак на стул и встал возле учительского стола, наблюдая за одноклассниками.

Впервые за две недели на учебу вышла Анечка Ниженко, бледная, осунувшаяся – видимо, она влюбилась в педофила и страдала по нему. Что эта тварь испугалась и больше не выходила с ней на связь, я не сомневался. Но лучше так, чем – с животом, и жизнь под откос пустить.

Гаечка что-то писала в тетради, видимо, сочиняла стих. Напишет, задумается, напишет. Когда сочиняла, мир для нее переставал существовать. Илья знал о моей задумке и молча ждал. Димоны играли в морской бой. Желткова смотрела на меня преданными глазами, приоткрыв рот. Заячковская лихорадочно читала учебник русского языка, косилась на дверь…

Прозвенел звонок. В класс вошла Вера, я спросил у нее, можно ли сделать маленькое объявление. Она препятствовать не стала, и я сказал:

– Друзья! Приглашаю вас всех в кафе «Улыбка» двадцать шестого февраля, в субботу.

Теперь самое интересное – реакция одноклассников. Попова с Белинской переглянулись. У Желтковой, которую никто никогда никуда не приглашал, аж губы затряслись, и она прошептала, не веря своим ушам:

– И меня? Меня тоже приглашаешь?

– Конечно, Люба. Я приглашаю всех.

Карась, еще один изгой класса, расплылся в улыбке. Он и Любка были счастливы.

Баранова съязвила:

– Че, и мне можно приходить?

– Конечно приходи, – совершенно без злости сказал я, отчего ее перекосило.

– Спасибо за внимание, – обратился я ко всем и сел на место.

* * *

Как и обещал Боре, в четверг я получил две пятерки. Как дела у брата, спрашивать не стал, подозревал, что неважно, потому что он не день – как минимум два посвятил постерам. Те, что в стиле Уорхола, у него получились так себе. Говорит, что не хватило цветов и не нашлось того самого акрила, пришлось использовать тушь, акварель и гуашь.

Мне много чего нужно было сделать: первое – съездить в типографию, второе – отвезти деньги в кафе, третье – позвонить бабушке, тете Ире и пригласить их на следующую субботу в «Улыбку».

Итак, типография. Располагалась она, как и многие значимые объекты – в центре города. Все газеты выпускались там, включая рекламную. Заодно и узнаю, сколько объявление на первой полосе.

Открыв калитку, я приготовился, что меня выбежит встречать Лаки, но вспомнил, что Лидия его забрала, и сделалось грустно. Привязался к нему, пока Лидия уезжала.

Вместо Лаки мне навстречу ковыляла Зинаида Павловна. Судя по ее решительным шагам, она чего-то от меня хотела. Блин, договорились же, что она будет заранее говорить, что нуждается в помощи. Или Боря чем-то провинился, вон, как у хозяйки глаза сверкают!

Загородив мне дорогу, она тряхнула щеками и проговорила:

– Павлик, ответь мне на один вопрос, только честно. Вы сегодня утром мыслись?

Вопрос был явно с подвохом, я покосился на сарай, в котором ванная, пытаясь вспомнить, что забыл после себя убрать.

– Да, – честно ответил я.

– А вечером мылись?

Что за вопросы дурацкие! Или она взяла своим долгом контролировать, чтобы мы тут не завшивели и не завели клопов? Прошлый я иногда игнорировал гигиенические процедуры, как и многие подростки. Утренний душ тоже. Но вечером все непременно принимали душ, так было принято, я не представлял, что может быть иначе. Если воду отключали, мылся из тазика. Теперь же, понимая, насколько интенсивно работают сальные железы у подростков, стал бегать в душ чаще, и брата с сестрой приучил.

– Конечно мы моемся! – уверил ее я. – Причем дважды в день…

– Все трое? – всплеснула руками она.

– Ну конечно…

Думал, она обрадуется и отстанет, но хозяйку перекосило.

– Вы моетесь слишком часто, – вибрируя всем телом, как желе, возмутилась она. – Вас три человека! Да у меня от вас может канализация засориться, а почистить ее никак, машина туда не доедет.

От неожиданности я аж остолбенел. Вот и здравствуй, новый год! Хотелось ответить: «Ладно. Мыться – раз в неделю, в туалет по-большому – не чаще раза в день, по-маленькому – не чаще трех».

– Подождите. Так не было договоренностей мыться раз в неделю. И по дровам не было договоренностей. Но я понимаю…

Хозяйку затрясло еще больше.

– Я-то думала, что вы, как нормальные люди, раз в неделю титан будете топить. И дрова уходят! Много дров!

– Мы заплатим, – все так же по-доброму улыбнулся я. – И дрова привезут. А если что-то засорится, вызовим рабочих, и все починят. Как же не мыться-то неделями?

– Как нормальные люди воду экономят, так и вы не мойтесь! Как, вот, я, например. Потому что засорится яма, и что мне делать? Вы в школу свою уйдете, а я? А дерьмо ваше как начнет из земли сочиться?

У нее что, маразматический припадок? Почему было сразу не сказать, что мыться нельзя? Мы бы не тратили время, не переселялись сюда, искали бы что-то более адекватное. Хотя время такое, что любые хозяева квартир могут бегать к нам, контролировать каждый шаг. Дом… надо срочно строить дом. Жить хоть в шалаше хоть в вагончике, хоть в землянке – лишь бы спокойно, без припадочных.

Хозяйка разошлась, растряслась, покраснела, глаза вылезли из орбит:

– Вот что мне делать, когда вы меня утопите, а говновозка не доедет?

Что это к деньгам, я говорить не стал, смотрел на распаляющуюся женщину и понимал, что в ней говорит природная вредность, помноженная на деменцию. Потому и сын ее к себе не берет, и внучка не приезжает, и друзей нет.

Стиснув зубы, я сказал:

– Хорошо. Что вы нам предлагаете?

– Мыться по субботам. Или пятницам. Или в другой день. Вас и так трое!

Ходить и вонять, ага. Я посмотрел на домик. Блин, только привыкать начал! Выводок мышей мы поймали, положив приманку в стеклянную банку, и стало тихо-тихо. Наташка обработала заплесневелые обои хлоркой, и стало пахнуть не сыростью, а обитаемым жильем. И что, уходить? Куда? Как показала практика, в девяностые сложно найти адекватное жилье. Но раз уж Наташка – почти замужняя дама, нам с братом и однушки хватит.

– Чего молчишь? – немного успокоившись, спросила Зинаида Павловна.

Я перевел на нее взгляд и спокойно ответил:

– По идее, нам положены две недели, пока мы подыщем новое жилье. Постараемся освободить помещение раньше. Учитывая, что нас тут теперь двое, Наташа съехала, вопрос о помывке утрачивает… эээ… злостность. Мы обязуемся воду расходовать по минимуму, парни это умеют. Что касается прочего, все договоренности остаются в силе. Мыться мы будем когда хотим, потому что не привыкли к антисанитарии. Итак, сегодня у нас семнадцатое февраля. Третьего марта мы освободим помещение.

Видимо, хозяйка не ожидала, что я способен грамотно дать отпор, и рассчитывала, что настоит на своем и запретит нам лить воду. Встретив сопротивление, она растерялась. Вот теперь я начал давить:

– Еще раз повторю: если по нашей вине случится авария, мы обязуемся все починить. Не волнуйтесь об этом.

Оттеснив ее, я зашагал к себе. Только расслабился, блин! Только занялся интересным – и надо опять искать жилье.

– Павлик! – окликнула меня Зинаида Павловна, я обернулся.

Она схватилась за голову, покачала ею.

– Господи, что это я! Совсем плохая стала. Раз мы, фронтовики, жили в землянках, не значит, что молодежи не надо мыться. Прости меня! Не надо никуда съезжать! – в ее голосе прорезалась паника. – Как я тут одна?

Нет у нее никакого слабоумия, просто вредность, да такая, что сын сбежал на край географии. Оставаться тут нежелательно, потому что претензии со временем будут усугубляться, а оно нам совершенно не нужно.

В прихожей меня ждал Боря.

– Чего она тебе на уши присела? – спросил он.

– Грязные мы, моемся часто, воду льем, дом подтапливаем. Хотела запретить мыться.

– А ты что?

– Сказал, что съезжаем. – Я перешел на шепот, подозревая, что хозяйка нас подслушивает под окном: – Она сначала права качала, потом испугалась, что мы уйдем, и кто тогда ей уголь набирать будет и мусор выносить?

– Вот блин! – Боря поскреб макушку. – И что нам делать? Я только жить начал и не хочу к Квазипупу.

– Мы и не пойдем. И отсюда срываться не будем. Если подвернется что-то толковое – сразу сбежим. Но уже не будем рассматривать такие домики, которые на одном участке с бабулями.

– Вот же… кто бы мог подумать, – вздохнул Боря и резко сменил тему: – Давай я тебе плакаты покажу.

Не дожидаясь ответа, он принес из комнаты альбом для рисования и показал Сандру и какую-то грудасто-жопастую даму.

– Круто, – оценил я. – Сейчас поем и в типографию поеду. Давай свои художества.

Боря отдал мне картинки, которые я уже видел.

– Можно же на дискету разные фотки скопировать, и пусть печатают, как с фотографии, – предложил он. – Правда непонятно, как их на ту дискету загнать.

– Не факт, что в старой типографии будет современное оборудование, – сказал я. – Съезжу, узнаю. Может, все проще, чем мы думаем. А вообще, надо еще актеров размножить, которые девчонкам нравятся, календари с ними будут разлетаться, как горячие пирожки. Ну и полуголые бабы, их мужики потащат в гаражи, а дальнобойщики украсят ими салоны своих фур.

– И вообще, что-то крутое нарисовать! Шреддера, терминатора, робокопа, Бетмена. Да, ты прав. Надо рисовать не только певцов.

– Сначала уроки, – напомнил я.

Это мне со знаниями и опытом взрослого учеба давалась более чем легко, Боре приходилось обращаться за помощью, а иногда даже зубрить.

– Да, – вздохнул Боря, и я понял, что, пока меня нет дома, он будет рисовать, а как появлюсь, для видимости засядет за учебники.

Сейчас, пока «двоек» не нахватал, гонять его бесполезно. А как только успеваемость начнет снижаться, мне учителя скажут.

Приготовленного обеда дома предсказуемо не оказалось. Я перекусил бутербродами, вышел на улицу и запрокинул голову, глядя на серые тучи. Будет дождь или нет? На мопеде ехать или на автобусе?

Будто отвечая на мой вопрос, на нос упала капля. Спасибо, мироздание, ответ понятен. Вытащив из старых ботинок заначку – пятьдесят долларов мелочью – я прихватил зонт и направился на остановку, думая о том, что в Москве наверняка есть все, в том числе типографии, работающие с цифровыми носителями. Проблема, что меня там нет, а на пальцах не объяснишь, что тебе нужно.

Вернусь – позвоню Игорю боксеру, он-то парень современный, должен разбираться в молодежных течениях. Кого любят мои ровесницы? Бон Джови, Джексона, «На-на»… Кого еще? Без понятия. Надо будет у девчонок и спросить.

* * *

– Дискеты? – прищурился сотрудник типографии, похожий на Шурика в старости.

Видно было, что он так же далек от компьютеров, как я – от Южного полюса.

– У нас оборудование еще со времен Союза, какие компьютеры⁈ – Он разложил Борины рисунки, почесал свалявшиеся космы. – Надо это сфотографировать, отретушировать, вот тогда я смогу сделать пятицветную печать…

– Они же черно-белые. – Я выложил на стол рекламную газету с цветными картинками. – А вот это вот где печатали?

– Это – в областном центре, – вздохнул Шурик. – У нас нет такого оборудования. То, что тебе надо, есть в Москве точно, я слышал. Насколько помню, называются они Чеховский и Можайский полиграфкомбинаты. Если тебе так надо, думаю, можно договориться.

– Спасибо.

Я достал ежедневник и записал названия, чтобы не забыть. Все замыкается на Москву. Сам я в ближайшее время туда не собираюсь, дед мне в таком молодежном деле не помощник… И снова вспомнился Игорь боксер! Сегодня же ему позвоню и все выясню, а потом выясню, кто нравится девчонкам.

– Скажите, а сколько стоит, чтобы разместить объявление на первой полосе? – Я разгладил рекламную газету.

– Тридцать пять тысяч четыре выпуска, десять – один. Именно такого формата, на четверть страницы. Примерно двадцать долларов, если в валюте, – ответил Шурик, теряя ко мне интерес.

Эх, сюда бы комп из будущего, диск с фотографиями и цветной принтер! Озолотиться можно было бы, Мановар стал бы миллионером. Но пока таких технологий нет, наверное, даже в Москве.

Простившись с ним, я побежал в «Улыбку», готовый внести тридцать долларов задатка. Только сейчас в голове шевельнулась мысль о том, что меня могут кинуть. Теоретически – да, такой вариант всегда существует. Практически… Кинув меня на копейки, Афанасьевы создали бы себе проблемы. Ведь ясное дело, что у богатого мальчика есть родители, которые не обрадуются тому, что сына кинули на деньги.

Да и достаточно посмотреть на Афанасьевых, увидеть, сколько сил и души они вкладывают в заведение, и становится ясно, что это порядочные люди.

Меня захватила идея открыть точки с плакатами и постерами. По одному возле каждой школы! Интересно, реально ли это и сколько будет стоить?

Когда-то я посочувствовал талантливому интернатовскому мальчику и поддержал его на соревнованиях. Теперь у меня есть бесценный контакт человека, который по сути – мост между прошлым и будущим. Уверен, Алан не откажется мне помочь, и тогда друзья без работы не останутся. Постеры продавать круто, это не какие-то трусы и носки.

* * *

В голове зрел дерзкий план создания собственной империи. Империи, где учитываются интересы всех граждан, а не только правящей элиты. Если думать, что наш город существует отдельно от мира большой политики, получалось очень круто! Например, если создать свою газету, где немного новостей, немного гламура, а остальное – объявления, то будет рычаг формирования общественного мнения. И нужна своя программа на телевидении…

Только я размечтался, как проснулась память взрослого и объяснила, как долго все это просуществует. Стоит чуть-чуть высунуться, и сразу находится кто-то более сильный, желающий у тебя все отнять. В девяностых было полно предпринимателей, которые вовремя нашли ниши и заработали миллионы. Потом ниш стало меньше, а миллионеров сколько было, столько и осталось, но развернулась борьба. Когда победили сильнейшие и с помощью чиновников и ментов уничтожили конкурентов, пришел черед их самих.

Где в этой пищевой цепочке мое место?

А ведь рано или поздно разинут роток на что-нибудь мое. У меня нет знакомых генералов милиции, и политических деятелей знакомых нет. Единственное, что есть – дар внушения, который срабатывает только на слабых. Или со временем я научусь влиять и на сильных?

Гадостно стало от мысли о том, что сейчас все легко и бодро, но придет время, когда у меня все отнимут. Нет. Не позволю. Неразумные существа сами не понимают, что они приближают собственную кончину.

Надо подумать, кого приглашать на день рождения, чтобы случайно никого не забыть. Конечно же Каналью. Скорее всего, он не придет, потому что работа и наконец приедут запчасти для иномарок. Лялиных? Хотелось бы увидеть Анну и Веронику, и Лику, и маленькую Дианочку, но как это воспримет мама? Наверное, стоит с ней поговорить.

Андрей с Наташкой приглашены, они объявят о желании пожениться. Гайде Синаверовна – она мне интересна, это раз, два – маме будет с кем поболтать, ведь из-за огромного количества приглашенных мой день рождения будет напоминать скорее светский прием.

Наверняка злые языки скажут, что я колочу понты и покупаю расположение значимых взрослых. На самом же деле мне просто хочется, чтобы учителя, перебивающиеся с картошки на капусту, хотя бы нормально поели и у них появился повод выйти в свет.

Да что я вру себе? Совсем другие у меня мотивы, у них даже имя есть – Вера.

Кого точно приглашать не буду – отца. Или зря я так? Все равно он не придет, а формальности будут соблюдены? Нет, не буду. И так поводов испортить мне праздник будет много. Чего стоит одна Наташкина женитьба! Интрига года, как мама и бабушка отреагируют.

Каретниковых приглашу. Тетя Лора должна была положить Яна на обследование в конце февраля – с перспективой операции по восстановлению глаза, но все перенеслось на середину марта. Обязательно приглашу Лидию с детьми именно что как с детьми. Даже Бузя маловат для равноправного общения с нами, пусть подрастет немного. А вот Каюк вполне дорос и прокачался, уже не на помоечного котенка похож, а на человека. По выходным он помогает в автомастерской, общается с Канальей и набрался ума-разума.

Казалось, что в феврале время тянется недопустимо-медленно, словно его поставили на паузу. Хотелось отмотать его до момента, когда мы начнем строить ангары для мастерской и закрутится-завертится.

Еще в конце марта-начале апреля я наконец начну строить дом. А там и лето, новые приключения, друзья, море солнце, лагерь в школе!

Глава 28
Внутренняя кухня

26 февраля 1994 г.

Еще вчера я был абсолютно уверен, что в кафе все пройдет без сучка без задоринки. Но едва проснулся утром в субботу, как обрушились сомнения. А что, если меня кинут? Гости придут, а Афанасьевы разведут руками – ничего не знаем, никаких денег не было. А что, если они что-то перепутали: время, дату, количество гостей? А что, если просто не успевают?

Поворочавшись в кровати и не желая просыпаться, я все-таки решил поехать в «Улыбку» раньше, чтобы все проконтролировать. Потому тихонько встал с кровати, чтобы не разбудить Борю. Набрал угля хозяйке, растопил титан, принял душ, ведь я назад уже не поеду – смысл мотаться туда-сюда? – выпил кофе с бутербродом.

Панические мысли все не покидали меня. А что, если все-таки меня кинули? Вот почему вчера не съездил и не проверил? Пустил все на самотек, осел, людей пригласил, пир на весь мир анонсировал…

Потому я спешил. Афанасьевы обещали начать работать в восемь, поначалу всем семейством – поварами: и повариха Адель, и ее муж Федор, и близняшки Аня и Яна. Потом отец семейства займется подготовкой зала и монтажом стереосистемы с микрофоном – даже такое чудо техники у них есть.

Я посмотрел на часы: половина восьмого. Пока доберусь, как раз восемь будет.

Двадцать второго февраля меня так напоздравляли, что до сих пор уши горят и телефон красный. И Тимофей меня вспомнил, и московские парни, даже Алекс-мажор не забыл. И Чума поздравил, и Игорь боксер. Пользуясь случаем, я попросил позвать Алана и рассказал ему о задумке с постерами. Он обнадежил, что соответствующее оборудование имеется, не у него, а в типографиях, и обещал узнать, сколько будет стоить тираж. Подкинул идею, что лучше – календарь со звездами, а не просто постер. И намекнул, что сисястых теток берут всегда, у дальнобоев есть деньги.

Осталось решить, на чем добираться: на автобусе или мопеде. Что там у нас с погодой?

Синоптики обещали переменную облачность без осадков, но лучше самому убедиться. Потому я вышел на улицу, запрокинул голову, глядя в равномерно-серое небо. По ощущениям где-то плюс восемь тепла, легкий ветер…

– Павлик! – позвала Зинаида Павловна с порога своего дома.

Она будто караулила меня и спикировала, как только я появился.

– Доброе утро, Зинаида Павловна! У меня сегодня день рождения, скоро автобус, и я убегаю, – попытался я пресечь попытки меня заболтать.

Она всплеснула руками и заковыляла ко мне.

– Ой, а мне так помощь нужна! Покрасить решила батареи, начала, а оказалось, краска закончилась…

– Прямо утром начали? – удивился я.

– Да! Думала, покрашу быстренько, к ночи запах уйдет, а краска кончилась, представляешь? Так не хочется на завтра переносить, пары ядовитые нюхать. У тебя же мопед есть? Может, привезешь мне быстренько краски?

Ну вот, начинается.

– Нет, – отрезал я. – У меня срочные дела. Все завтра.

У нее задрожали губы.

– Как же я нюхать это буду два дня подряд?

– Надо было предупредить заранее, – сказал я, пятясь к двери. – Договаривались же ведь.

– Да? – удивилась она.

– Письменно не оформили, увы. Наверное, надо это сделать. Но не сейчас, сейчас я спешу. Извините.

Пойди пойми, она под дурочку косит или и правда ничего не помнит? Я спрятался в доме и закрыл дверь. Казалось, что негодование хозяйки просачивается в щели, пытается пробудить чувство вины – бедной одинокой женщине отказали!

Ну уж нет. Сейчас действительно безотлагательное дело, прости, бабуля.

Поскольку возвращаться сегодня я не планировал, надо было одеться в парадное. Или ну его на фиг? Точно, ну его. Поеду на мопеде в косухе и спорных штанах, а джинсы и рубашку повезу в рюкзаке, а то еще изгваздаюсь – вдруг надо будет помочь Афанасьевым.

Упаковав одежду, я отодвинул шторку и выглянул в окно. Зинаида Павловна решила меня взять измором, ходила под окнами туда-сюда, караулила. Пять минут прошло – караулит, десять – караулит. Что мне теперь, шарахаться от нее? Нет уж!

Потому под ее укоризненным взглядом я прошагал к мопеду, выкатил его за ворота и помчал в «Улыбку». Сегодня должно быть много интересного. Мама не стала возражать, чтобы пришли Лялины всем женским царством. Хотелось бы, чтобы они подружились, ведь им совершенно нечего делить, а с появлением Дианы мы стали одной семьей.

Еще должен прийти Андрей – об этом никто, кроме Натки, не знает – просить руки Натальи Романовны. Тоже очень надеюсь, что все пройдет мирно.

Тетю Иру я пригласил вместе с Толиком, она пообещала прийти, а бабушка – посодействовать этому.

Ну и, конечно, Вера. Никто из учителей не ответил ни да, ни нет, и будет ли она, я не знал. Одно обнадеживало: Вера узнала, что у меня день рождения на самом деле во вторник, поздравила перед классом и подарила очень символичную книгу Стругацких, «Трудно быть богом». Как будто она догадывалась, кто я на самом деле. Я-взрослый ее читал и хорошо помнил, но я все равно решил составить собственное мнение и полночи просидел в Наташкиной пустующей комнате. Меня грел и вдохновлял тот факт, что Вера-Верочка видит во мне нечто особенное. Или книга – просто совпадение?

Но этот подарок мог означать и то, что она уже отстрелялась, и на праздник не придет.

А мне так хотелось, чтобы они все почувствовали себя героями американского фильма, которых пригласили на вечеринку. Больше чем уверен, они никогда не были на таких мероприятиях!

Празднество для взрослых планировалось до пяти, потом начнется развлечение для друзей.

Дождь меня пожалел, не хлынул, и я прибыл в «Улыбку» в начале девятого. Вывеска на двери, украшенной шарами «Извините, 26 февраля кафе закрыто на спецобслуживание» вмиг развеяла сомнения, и на душе стало солнечно и радостно. Словно откликаясь на мое настроение, разошлись тучи, и улицу залил солнечный свет.

Дверь была закрыта, и я постучал, но мне никто не открыл. Пришлось тарабанить в приоткрытое окошко кухни, откуда одуряюще пахло выпечкой.

– Доброе утро труженикам! – поприветствовал я обернувшуюся Адель, сглотнул слюну. – Впустите, пожалуйста!

– Аня! Яна! – позвала женщина дочерей. – Откройте имениннику!

Звонко откликнулся девичий голосок, и спустя десяток секунд меня впустили. От запахов закружилась голова. Как все-таки сложно и голодно без маминой кормежки!

– Привет! – поздоровалась рыжая курносая девушка, пропуская меня внутрь. – Мама просила проводить тебя на кухню, показать, где у нас что.

Столы еще стояли, как и прежде, занимая весь зал, но стены уже украшали искусственные цветы, шарики и две электрические новогодние гирлянды.

– Ты Аня или Яна? – спросил я у девушки, она рассмеялась.

– Мы на оба имени откликаемся, но вообще Аня. Но если спутаешь, не обижусь, все путают. Мама говорит, что, возможно, перепутала нас в глубоком детстве и, возможно, Яна – это я.

Она остановилась посреди зала, тронула стол.

– Мы сдвинем четыре стола, выставим на них лотки с закусками и компот. Если что-то закончится, будем добавлять. А между лотками – вино и шампанское. Решили ставить прямо в бутылках, или все-таки нужны бокалы, а бутылки спрячем?

– Вроде алкоголиков нет, с горла никто пить не будет.

– Ну смотри сам. Сладкое решили потом, как и кофе. Кстати, принес?

Я поставил рюкзак, полез за кофе, но Аня положила руку мне на плечо.

– На кухне отдашь. Тарелки и стаканы с компотом будут вон там, возле стойки. Там же хлеб. Идем!

Она поманила за собой, и я оказался в царстве ароматов, где на нескольких сковородках скворчало мясо, которое помешивала Яна, что-то варилось в огромных закрытых кастрюлях. В углу помещения отец семейства, Федор Афанасьев, сосредоточенно нарезал колбасу.

– Ну и задачку ты нам задал! – улыбнулась Адель, переворачивая блин в блиннице. – Я только в теории о таком слышала, на практике ни разу не делала. Интересно, как все пройдет. Приятная задача, хоть и сложная.

В ее голосе проскользнули сомнения, и я даже догадывался, с чем они были связаны: она думала, что гости начнут тайком набивать сумки продуктами, которые просто так лежат, бери – не хочу. Хочется верить, что постесняются, учителя и прочие мои гости все-таки люди интеллигентные.

– Самому интересно. У брата «Полароид» есть. Можно сделать несколько фотографий для портфолио, – предложил я. – Будете клиентам показывать, может, еще какой коллектив созреет на нечто похожее. Подумают, что так модно, и начнут друг за другом повторять, и все к вам пойдут. А чтобы заманить народ, придумайте модное название. Например, «Праздник по-европейски».

– Тяжело это. Еле успеваем. Как хорошо, что ты пришел! Сможешь помочь? Я понимаю, что у тебя праздник…

– Мне самому интересно, – с радостью согласился я, – как далекий от готовки человек, хочу увидеть, так сказать, внутреннюю кухню.

– Федор! – позвала Адель мужа, тот прервался. – Ты скоро? Павлик готов двигать столы. Готов ведь?

– Всегда готов! – козырнул я.

– Пять минут, – сказал Федор и заработал ножом интенсивнее.

Лезть не в свое дело и инспектировать блюда я не стал, и так вижу, что все в порядке. Вместе с рыжим Афанасьевым мы сдвинули столы к стенам, соединив четыре в середине. Почесав в затылке, Федор принес еще стол, сказав:

– Маловато будет. А так нормально.

Видимо, заведение никогда не видело столько гостей, потому осталось шесть столов по шесть мест.

– Пусть отдельно стоят, или сдвигаем? – спросил Федор.

– Отдельно. Сдвинем вечером, когда молодежь придет.

– Хватит? – засомневался Афанасьев. – Сколько гостей будет?

– Должно хватить. Сколько гостей, не знаю. Я просто пригласил людей, они не подтверждали свое присутствие.

– Можно стойку соорудить. Ну, чтобы, кто хотел, стояли. У меня есть строительные лестницы с чехлами. Наверх прикручиваем столешницу – и готово. Будет весьма необычно. Адель против, а мне кажется, будет уместно.

Видели бы мои ровесники из будущего, как мы на коленке мастерим стойку!

Вспомнились шведские столы заграничных отелей с лобстерами и ананасами. Это все раздобыть негде, даже огурцов и помидоров не найти, но Адель уверила, что выкрутится, и получится все вкусно и красиво.

Расставив столы и соорудив стойку, мы занялись интерьером: повесили бордовые бархатные занавески на два окна, застелили столы скатертями такого же цвета, Федор принес и расставил салфетки, соль и перец на столики, проговорил задумчиво:

– Если бы все шторы такими сделать, было бы круче, но уж сколько есть.

Из кухни выпорхнула то ли Аня, то ли Яна, повесила на стенах три картины с бордовыми элементами, прощебетала:

– Вот теперь совсем хорошо.

Действительно, теперь не хуже, чем в большинстве ресторанов.

Потом мы вытащили установку для музыкантов. Синтезатора не было, зато имелось подобие трибуны, микрофон, усилитель и колонки. Федор объяснил мне, что и как работает.

Только сейчас до меня дошло, что в зале прохладно – придется гостям быть в верхней одежде. Несмотря на работающую вытяжку, пахло едой. Но это их вряд ли испугает. Не фуршет в отеле «Редиссон», но по нынешним временам более чем достойно.

Так мы не заметили, как пролетело полтора часа, и вот почти одиннадцать.

Адель и девочки начали выносить салаты в лотках. Оливье. Сельдь под шубой. Морковка по-корейски. Квашеная капуста. Соленые огурцы, помидоры. Маринованный баклажаны и еще какие-то овощи.

– Это кимчи, – объяснила Аня. – Мамин фирменный рецепт. Пальчики оближешь!

Потом свое место заняли сырная нарезка, колбаса и ветчина. Чую, это все в первую очередь сметут. Горячее и гарниры выставили без десяти двенадцать. Куриные крылышки, окорочка, свиные отбивные, шашлык, сосиски. Пюре, спагетти (паста, если по-модному), бобы с орехами, картошка по-домашнему, блинчики с мясом, блинчики с грибами.

Адель схватила меня под руку и увлекла на кухню.

– Идем, покажу, что еще у нас есть.

Она откинула полотенце с противня, там были эклерчики с шоколадными боками, кексы, круглы воздушные пирожные с заварным кремом и безе.

Я не сдержался, шумно сглотнул слюну.

– Роскошно. Бедные мои гости завтра будут мучиться с больными животами.

– Оно все свежайшее. Всю ночь пекли.

– Я вижу, что свежайшее. Объедятся просто.

Адель протянула круглое пирожное. В голове вертелось его название… тролле… профелле… Профитроль! Естественно, я его съел. Нежнейшее, вкуснейшее!

– М-м-м… божественно.

Адель отчиталась:

– А чтобы гости не объелись от жадности, тарелки будут небольшими. Человек положит ровно столько, сколько сможет съесть.

Девчонки понесли бокалы. Федор откупорил шампанское. Адель потащила поднос со стаканами. Началась такая суета, что я предпочел ретироваться в зал, тем более, скоро начнут собираться гости, и будет много интересного. Надеюсь, все пройдет мирно, никто ни с кем не поссорится и тем более не подерется.

Как и должно быть, первыми пришли мама и отчим, замерли в середине зала. Мама испуганно вцепилась в Василия Алексеевича, держащего сверток – подарок для меня. К ним подбежала рыженькая официантка, переодевшаяся в клетчатое оранжево-коричневое платье и передник, указала на барную стойку со столовыми приборами.

Я подошел к маме. Она потянула меня за уши и расцеловала, с испугом глянула на стол.

– Это как? Просто подходить и брать?

– Да, там есть специальные щипцы, – я подошел к столу, указал на щипцы. – Берешь и накладываешь что хочешь и сколько хочешь.

Отчим принес две тарелки. Вспомнил про приборы, и они с мамой деловито пошли вдоль угощений, надолго останавливаясь возле каждого блюда. Видя, что они освоились, я отошел к стойке, развернул сверток и достал… То, что надо! Шикарный черный рюкзак с кожаными вставками и множеством карманов! В том числе внутренних. Отлично, мой совсем выцвел и потерся.

Ровно в двенадцать пришли англичанка Илона Анатольевна и физичка, которая оторопела, сняла серое пальто, закуталась в неизменный серый платок, потом опять накинула пальто. Англичанка взяла ее под руку и повела к столу, объясняя, что делать.

Прибежала праздничная Наташка – накрашенная, в короткой курточке и роскошном длинном платье под цвет занавесок, завертела головой, увидела меня. Я отвел ее к трибуне с микрофоном, спросил:

– А где Андрей? Все в силе?

– В силе. Он немного позже придет, ему-то идти пять минут. Сказал, когда все немного выпьют и расслабятся, тогда он и подойдет к маме.

– Какая ты красивая! – сделал комплимент я.