Текст книги "Вперед в прошлое 12 (СИ)"

Автор книги: Денис Ратманов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Глава 19
Хулиганы зрения лишают!

Алиса округлила глаза, сбросила руку Гаечки и бочком, по-крабьи, отошла, заливаясь краской и, видимо, вспоминая, как летом сидела в темном ангаре и прощалась с жизнью.

– Не буду.

Однако Гаечка настаивала:

– Ты понимаешь, что это тварь, а тварь…

– Да отстать ты! Не буду я.

Гаечка вдохнула побольше воздуха, чтобы обрушить на нее аргументы, но вмешался я:

– Саша, не трогай ее, она не будет. И самой этого делать не советую.

Саша страдала социофобией, но не всегда, приступами. Иногда на нее нападала нездоровая активность, вот как сейчас, и она совершала дикие поступки.

– А как нам его еще поймать, если не на живца? – спросила она.

Пришлось объяснять:

– Чтобы поймать на живца, нужно, чтобы был не только живец, но и рыбак, понимаешь? Мент нужен. У нас нет никакого права наезжать на человека, который просто припарковался и кого-то ждет. Но мы-то знаем, зачем он здесь. Так что у нас право, конечно есть, но только моральное. Все, что мы можем – попытаться его запугать.

Пританцовывая от нетерпения, Рамиль предложил:

– Ага, окружим машину, возьмем по камню – он уссытся от страха! И больше его тут не будет.

Я с ним не согласился.

– Он просто начнет осторожничать и появляться в других местах, у других школ. Надо действовать умнее. Раньше у нас не было даже номера машины, теперь он есть. По нему можно вычислить владельца, а потом, если менты не вмешаются…

Из школьного двора вышла Анечка Ниженко, увидела возлюбленного и устремилась к «копейке», никого и ничего не замечая, даже нас.

– Блокируем машину, – скомандовал я и рванул к «копейке», обгоняя Анечку.

Перекрыл машине путь сзади. Рядом со мной встали Димоны. Только теперь Анечка заподозрила неладное, остановилась, посмотрела на машину с тоской, на нас, прочитала то, что написано на наших лицах, и передумала запрыгивать в салон, но я, оставив Димонов, подошел к Анечке и спросил, указывая на «копейку»:

– Кто тебе этот человек?

Анечка растерялась, побледнела и проблеяла:

– Со… сосед.

Вот теперь и педофил насторожился, завел мотор, чтобы скрыться, но перед машиной встали Заславский, Памфилов и Кабанчик. Гаечка присоединилась к Димонам, Алиса осталась в стороне, обхватив себя руками. Не прошло бесследно похищение, неплохо бы ей с психологом поработать, но где ж их сейчас взять?

– Что вы делаете? – пролепетала Анечка, пятясь, но я взял ее под руку.

– Извини, Аня, нужно кое в чем разобраться.

Я заглянул в салон. Педофилу на вид было лет пятьдесят пять. Совершенно лысый, со светлой бородкой-эспаньолкой, в модной косухе. Одну руку он держал на руле, потому я разглядел два огромных перстня и золотой браслет. Смотрел педофил с ненавистью.

В следующий момент так завоняло падалью, что меня аж качнуло. Ну а чего я ожидал? Усилием воли я отключил восприятие и посмотрел на человекообразную тварь другими глазами. Казалось, что вот-вот из-под личины выглянет какая-то сущность, оскалит клыки и зарычит.

Покрутив стеклоподъемник, он крикнул в приоткрывшееся окошко:

– Отойдите от машины, хулиганы!

– Кем вам приходится эта девочка? – спросил я в лоб.

О том, что опозорю Анечку, я не думал. Ведь она сама себя собиралась опозорить, у нас на глазах садясь в машину к этому человеку. Неужели она не знает, кто он?

– Впервые ее вижу. Не понимаю, о чем ты говоришь. – Педофил отвернулся, а я обратился к Ане: – Видишь? Теперь ты поняла, что тебя ожидало бы, случись что непредвиденное?

Анечка оцепенела от неожиданности и, казалось, даже не моргала.

– Кем тебе приходится этот человек? – повторил вопрос я.

– Н-никем, – ответила она, освобождая руку, да так и осталась стоять вместо того, чтобы бежать без оглядки.

Педофил ждал Анечку и недооценил масштаб угрозы, потому дверцу не заблокировал, а зря. Я распахнул ее и уселся на сиденье рядом с водительским.

– Что ты себе позволяешь, щенок? – оскалился педофил, достал из бардачка пистолет в кобуре.

– Упал в обморок от страха, – улыбнулся я.

– Пошел вон из моей машины! – процедил он, смещаясь ко мне.

Ненависть – это у нас взаимное. Интересно, как далеко он готов пойти? Гнилушки – сволочи, но они изворотливы и умны, персонаж должен понимать, чем все обернется, если он попытается меня устранить физически.

– Заткнись и слушай, если не хочешь проблем, – парировал я, как бы случайно поднося руки к подбородку.

– Да я тебя, сосунка, сейчас…

– Камон, рискни здоровьем. Я и парни, которых ты видишь вокруг – это секция самбо. Хочешь проверить? Давай выйдем. Ага, жим-жим? Так что заткнись и слушай, папаша. Хотя нет, дедуля.

Я заметил на заднем сиденье шоколадку и связку бананов, и меня аж затрясло от злости. Педофил развернулся как-то странно. Что он собрался делать, я сообразил мгновенно. Опередил противника на секунду, выставил блок и отбил удар. Дальше тело включило рефлексы, я ударил ему в челюсть на противоходе. Из-за замкнутого пространства удар получился скорее тычком, но ему хватило, чтобы растеряться.

Этот мужчина не был бойцом, быстро смекнул, что преимущество потеряно, и примирительно вскинул руки.

– Надо слушать, когда говорят, – отчеканил я и заговорил на понятном ему языке, – так что заткнись,а то вытащим тебя из машины, и хана тебе. Педофилия – очень плохая статья, несладко тебе на зоне придется.

– Какая педофилия, ты что морозишь? – искренне возмутился он.

Н-да, в актерском мастерстве ему не откажешь, Наташка бы оценила. Однако жить захочешь – не так раскорячишься.

– Вот скажи, тебе мало совершеннолетних баб? Зачем девочкам жизнь ломать?

– Какие девочки? Что ты городишь? В чем меня обвиняешь? Ввалился в мою машину и бред несешь! Вот это – статья, проникновение в чужую собственность! Нарушение…

– Заткнись! Я несовершеннолетний, и мне грозит максимум выговор, как и всем нам. Я ЗНАЮ, зачем ты тут. И все эти парни знают. И девочки знают, стороной тебя, пня замшелого, обходят. А теперь слушай внимательно. Не перебивай. У меня есть номер твоего автомобиля, и скоро мы узнаем твое имя. А когда это случится, ориентировка поступит директорам всех школ, всем главарям банд несовершеннолетних, лидерам авторитетных группировок. А они очень не любят педофилов. Как думаешь, что с тобой будет? – Я плотоядно улыбнулся, видя, как расширяются его глаза.

Взрослый мужчина дрожал передо мной, малолеткой. Или это его гнилая душонка почувствовала иную угрозу и забилась в панике?

– Твои обвинения… беспочвенны, – проговорил он неестественно-высоким сиплым голосом, будто уже лишился яиц.

– Девочки готовы свидетельствовать против тебя, – продолжал давить я. – Так что вали отсюда подобру-поздорову и не попадайся на глаза. Если кто-нибудь когда-нибудь увидит тебя возле какой-либо школы или заметит рядом с тобой девочку или мальчика, если ты на пушечный выстрел подойдешь к Анечке, тебе конец. Мучительный и позорный конец. Понял меня, дед-педофил?

Взяв паузу, я сделал внушение:

– Отныне ты не коснешься ни одной девушки или девочки… И ни одного парня или мальчика. Если это случится, ты сдохнешь. Понял меня? Вижу – понял. А теперь проваливай.

Я вышел из салона и пнул его машину, сделал знак, чтобы парни ушли с дороги, и «копейка», чуть ли не встав на дыбы, улетела прочь. Меня потряхивало, и я сжал кулаки, осмотрел собравшихся…

Да тут целая толпа собралась!

Не только мой клан, но и семиклассники, и Кариночка, но главное… Вера! Вера все это видела и смотрела на меня с… Трудно идентифицировать это чувство.

– Вы знали, что это педофил? – громко обратилась Гаечка к учителям, они переглянулись и синхронно помотали головами. – Теперь знаете. Он тут школьниц снимал.

– И школьников, – добавил Рамиль. – Эму все равно, мальчик или девочка.

– О, господи! – воскликнула Вера. – Он еще и… Кошмар какой!

– Это точно? – удивилась географичка.

– Точно, – сказал Памфилов. – Точнее некуда.

– На горячем его пока никто не поймал, – сказал я, – как вы понимаете, это сложно. Но факт есть факт. Совращает шоколадом и бананами.

Я скосил глаза на Ниженко. Ее и след простыл, наверное, улучила момент, пока все отвлеклись, и улизнула.

– Это могло быть опасно! – обеспокоенно проговорила Вера. – Вы дрались, он мог тебя…

– Это скорее Пашка – его! – с гордостью заявил Рамиль. – Он и так ему вмазал, я видел!

Некстати пришла мысль, что неплохо бы провести тренировку на тему «бой в замкнутом пространстве». Это был мой первый опыт такой драки, у нее совсем другая специфика.

– Как здорово, что у нас такие ученики! – возликовала Кариночка. – Настоящие мужчины растут!

– Похоже, они уже выросли, – задумчиво проговорила Вера. – Где взрослые-то? Почему такими делами занимаются ученики нашей школы?

Вот он, тот самый момент!

– А вы помогите нам, мы хотим обратиться к директору, чтобы он по своим каналам распространил информацию.

– Точно нет ошибки? – спросила Кариночка. – А то невинный человек пострадает.

Вера меня поддержала:

– Девочки что-то мне рассказывали про педофила на белой машине.

– Точно нет, – подтвердил я. – Пусть обратится к инспектору по делам несовершеннолетних, номер машины есть, узнать, кто владелец, не составит труда.

– Обязательно. – Вера повернулась к Кариночке. – Давай прямо сейчас и пойдем?

– У Геннадия Константиновича урок, – отмахнулась географичка. – И он сегодня злой. Лучше завтра с утра, когда он будет у себя.

Ее ответ обескуражил Веру, готовую ринуться в бой со вселенской скверной, она обратилась ко мне:

– Паша, давай я перепишу номер машины и сама к нему пойду. Все-таки это недетское дело.

Безразличие Кариночки меня убило, и я сказал:

– Карина Георгиевна, у вас же дочь в пятом классе! Поговорите с ней, она наверняка знает про педофила, но стесняется, потому и молчит. Все девочки знают и все стесняются, для них это запретная стыдная тема.

Памфилов переписал номер на лист блокнота, оторвал его и протянул Вере. Кариночка устыдилась и засуетилась:

– Обязательно надо пойти! Я пойду и Илону Анатольевну подключу, вот уж неравнодушный человек. Да и Геннадий Константинович неравнодушный, он так это не оставит!

Вера окинула взглядом собравшихся, которых стало больше на одного Карася, и объявила:

– Дети, вы видели эту машину? Чтобы близко к ней не подходили, там опасный человек.

Семиклассники захихикали и пошли на остановку. Кариночка и Вера тоже удалились – видимо, в гости к кому-то собрались. Я вспомнил, что собирался зайти домой, забрать мясо, которое купил у бабушки, а значит, мне в другую сторону. Парни из Верхней Николаевки, направлявшиеся на остановку, окружили меня. Памфилов, поморщившись, спросил:

– Так что, Ниженко наша – шлюха? Как Фадеева? Она с педофилом… того-самого?

– Вот уж не подумал бы, – буркнул Кабанов.

– Да нет, вы что! – воскликнула Гаечка. – Анечку, что ли, не знаете? Она же как ребенок, ее обмануть проще простого.

– Аня ни в чем не виновата, – подытожил я, – она просто хорошая наивная девочка, ее пожалеть надо. Кто начнет ее этим мучить, сам тому морду разобью.

И подумал о том, что именно хорошие доверчивые девочки попадают во всякие передряги, уроды ломают им жизни, в то время как шмары типа Чечуриной или Ласки потаскаются-потаскаются, да неплохо, как они говорят, устраиваются, найдя себе лося или оленя. Ну, или дойного бычка.

– Понял. Принял, – кивнул Рамиль, остальные тоже закивали.

– На треню идешь? – спросил Денчик.

– Иду, – кивнул я.

Надо втягиваться, а то так недолго и форму потерять, и парни меня перещеголяют, а ведь лидер должен быть авторитетом. Вон кабаны какие стали! Сутулый тщедушный Димон Чабанов, конечно, Шварценеггером не стал, он по-прежнему поджал, зато какая осанка! Прям военная выправка! Длинный и тонкий Ден раздался в плечах. Минаев просто приосанился. А Рамиль будто и не занимался. Впрочем, он всегда был в хорошей физической форме. Вспомнилось: «Потому что мы – банда!» Нет, не банда, мы – клан, орден для избранных. Вон как Карась к нам хочет, и многие другие, но не доросли пока.

Интересно, нашел ли Сергей алтанбаевцам работу? Чтобы быть грузчиком, нужно лошадиное здоровье, а парни хлипкие, кроме Крючка, с хроническим авитаминозом. Ну ничего, на моей стройке откормятся.

– Круто ты педофилу по роже съездил! – похвалил меня Рамиль. – Среагировал прям четко, тот аж офигел!

– Ага, – кивнул Ден, – Пашка, ты с нами на автобус?

– Мне к родителям надо. Потом, может, на базу загляну, там поучу уроки. Чего туда-сюда гонять, время тратить?

– Увидимся! – пожал мне руку Минаев, и мы разошлись.

Илья ушел чуть раньше, и домой я шагал, как… Как домой. Привык к этому месту. К виду из окна, к телику на тумбе и холодильнику, к балкону, где я хранил Карпа. К маминой возне на кухне и кружащему голову запаху оладий. К горе этой. К ДОТу, с которым связано много воспоминаний. А теперь как-то неуютно идти домой, как в гости. Впрочем, меня никто не выгонял, ключи у меня есть, и сдавать маме я их не собираюсь. Дом есть дом.

Все было так же, и «Волга» отчима уже прижилась там, где раньше стояла машина дедушки Стрельцова, умершего во время урагана. Машина на месте. Значит, Василий дома. Негодует, вынашивает планы возмездия. Только бы глупостей не наделал. А то такие люди, как Пацюк, становятся героями криминальных заголовков: «В поселке Николаевка преступник выследил капитана милиции Пацюка Алексея и задушил его веревкой. Обстоятельства выясняются».

Я, конечно, убийства не оправдываю, но ведь не просто так кто-то кого-то подкараулил и убил. Есть, конечно, всякие психи, но их процент не так уж велик, чаще всего пострадавшие играли с огнем. Тот, кто привык отрывать крылышки мухам, рискует рано или поздно накрыть ладонью осу.

В подъезде я заглянул в почтовый ящик, выудил оттуда бесплатную газету с объявлениями – первую в городе! Первый выпуск, знаменующий новую эпоху. Кто-то обнаружил нишу и скоро озолотится… Не кто-то, это приложение к нашему городскому «Вестнику». Распространяется бесплатно, за рекламу платит тот, кто размещает объявление. Надо оно нам? Возьму. Просмотрю объявления об аренде квартир.

Руки сами открыли газету там, где продают машины, и я обнаружил… «КАМАЗ» отчима, скрипнул зубами. Вот же крыса Пацюк, дождался ремонта и отжал машину! И меня почти на сотку развел. Захотелось пойти к нему и попытаться внушить, что, если не вернет автомобиль, сдохнет, но я понимал, что вероятность срабатывания внушения стремится к нулю, гнилушка должен быть… Наверное, ослабленным.

Я представил, что вот так просто выношу приговор пусть и паршивому, но – человеку, у которого жена, дети, и стало не по себе. Нет, не буду. Хотя психанул, педофилу внушил нечто подобное…

Два лестничных пролета – и наша дверь. Дом, который больше не мой дом. Грустно. Я открыл дверь и вошел, вдохнул аромат выпечки. Навстречу выбежала мама, искренне обрадовалась, обняла.

– Павлик! Проходи. Будешь блины? С абрикосовым вареньем!

– Спасибо, ма, с удовольствием.

Скинув верхнюю одежду, я прошел в кухню и закрыл за собой дверь.

– Как Василий?

– Плохо, – вздохнула она. – Не ест, с кровати встает только в туалет. Ему очень плохо.

– Мне очень жаль. Но это было ожидаемо. Ничего, легковушка есть, сноровка тоже. Он за пару месяцев может заработать на грузовичок. Обидно, конечно, но не смертельно.

– Так-то оно так… но больно на него смотреть. Кстати!

Мама метнулась к холодильнику и вытащила огромный кусок мяса – явно больше того, что оставалось от моего.

– Вы ж еды с собой не взяли! Я тебе пакет собрала, смотри. – Она поставила на стол потертый пакет и принялась перечислять: – Масло подсолнечное, гречка, рис, мука. Две банки варенья, соленые огурчики, хлебушек, вот сыра кусок. Картошечка, морковка, лук. И еще вот, зеленый горошек! Вася привез.

– Ой, спасибо, это настоящее богатство! – оценил ее заботу я.

– Дотащишь? Как вы на мопеде-то…

– Мопед в ремонте, на автобусе нормально дотащу. Или давай здесь все пока оставлю, заберу после тренировки.

– Давай. Слушай, у меня к тебе просьба… Ну, насчет Наташки…

– Она не беременная, – соврал я. – Все у нее нормально.

– Откуда ты знаешь?

– По некоторым… э-э-э… признакам. Кровь на полу видел.

Мама закатила глаза и шумно выдохнула.

– Ну слава богу, а то я нервничаю. Не сплю. Что ж делать-то, думаю.

– Ну вот теперь не надо думать. Натка психанула, что ты за ней следишь и вещи перерываешь. Не вздумай так с отчимом делать.

Она кивнула, сказала, что звонил дед, просил выслать вино. Я показал газету с объявлениями, сказал, что Лёха давно хотел отжать грузовик, отсчитал ей тридцать пять тысяч на закупку вина, которые вернули одноклассники за товар. Потом набрал деда, который внезапно оказался дома – на рынке были разборки, и всех разогнали – заказал мелочевки в счет моей прибыли в бизнесе, не забыв и про Лику.

Мы с мамой пообедали, поговорили, и я отправился на тренировку. На базу не успел – заговорился. И сам удивился тому, какой мама может быть понимающей и адекватной. И она нас правда любит и скучает по нам, но многого не понимает.

Глава 20
Милиция, откройте!

После тренировки, ощущая приятную легкость в мышцах, я отправился в нашуквартиру, чтобы забрать продукты, а заодно позвонить Каналье, спросить, как там мой мопед. Утратив мобильность, я ощущал себя беспомощным. Одно хорошо: теперь Карпа можно хранить во дворе, а не таскать по ступенькам, мыть и ставить на балкон.

В подъезде я с тоской посмотрел на ласточкино гнездо. Завтра начинается февраль, самый короткий и самый противный месяц, слякотный и серый. И даже факт, что двадцать второго мне исполняется пятнадцать, не греет душу. Еще три года до совершеннолетия. Повзрослею – окно возможностей закроется, и в игру начнут вступать корпорации, выдавливать всякую мелочь. Уже после 2005 года стартовать с нуля стало чертовски трудно. В девяностые можно и за полгода раскрутиться, в начале нулевых приходилось рвать жилы годами, и результаты получались куда более скромными, а в 2015 и позднее скорее обанкротишься, чем раскрутишься.

А вот автосервис вечен. Всегда и во все времена хорошие авторемонтники на вес золота. Раскручивая мастерские, буду делать упор на одаренность и ответственность персонала. Соответственно, не стану экономить на зарплате сотрудников. Это не убережет от ленивых и жадных, но, когда кто появился нормальный, будет держаться за место.

В квартире пахло выпечкой. Мама меня прям ждала. Накрыла на стол, обняла, поцеловала и грустно сказала:

– Плохо без вас. Пусто. Такая тоска! Ты скажи Боре и Наташе, чтобы заходили, а то я тут по стенам бегать начну.

– Ма, ты ж понимаешь, что нам сложно тут жить, все поперессорятся. А если в гости приходить… видишь, какие все хорошие сразу. И даже радостно, что кто-то путается под ногами, так ведь?

– Что ты такое говоришь! – Она выставила на стол огромную миску пирожков. – Круглые с повидлом, длиненькие с мясом. Половина ваша. Завтра приходите после школы, Вася торговать поедет, никого дома не будет, только я.

– Получше ему?

– Спит. Всю ночь в туалет пробегал, теперь вроде успокоился. Но это для него огромный удар, он так любил этого Лёху, столько про него рассказывал!

Столько сочувствия и горечи было в ее голосе, что на мгновение проснулась ревность, потому что я не помню, чтобы хоть раз она так переживала из-за нас, но я быстро ее подавил и сказал:

– Вы, конечно, меня не послушаете… Но, чтобы не потерять деньги и что-то накопить, покупайте доллары. И акции «МММ» продавайте пока не поздно.

– Вася против.

Мама не меняется, как только появляется возможность переложить ответственность, она с радостью ее использует.

– Ну хоть свои продай, купи доллары и спрячь, – сказал я, сделав упор на внушение. – Потом спасибо скажешь. Он-то тебя не проверяет?

– Нет. Но нечестно как-то…

– Твои акции, твои деньги, ты в праве ими распоряжаться, как считаешь нужным. Что нечестного?

Мама тяжело вздохнула.

– Попробую.

– И доллары сразу купи. Видишь, как все дорожает. Когда распишетесь, добавишь ему на машину. Если захочешь, конечно. Или купишь себе вещей. Или домик на даче поставишь. Я бы на твоем месте свое дело открыл. Например, частную клинику с Гайде. Я с ней разговаривал об этом, но она не прониклась, вдруг тебя послушает?

– Кто ж платить за медицину будет? – не поверила в мою идею мама. – Люди все бедные. Вот сериалы эти мексиканские… там нищие живут лучше, чем мы! У них у всех свое жилье, телевизоры со стиральными машинками, все есть. А у нас, не дай бог что сломается, новое купить мы не сможем.

– В том-то и дело, что на здоровье не экономят. Лялина, вон, все деньги спустила на врачей. А если честно платить сразу, то и отношение другое к больным, и в финале дешевле выйдет. Я помогу, если что. Рекламу дам. – Я постучал по газете с объявлениями. Тебе же нравится медицина?

– Ну-у… да.

– Вот и поговори с ней, подтолкни к правильному решению.

– Попробую… но страшно.

– Говорю же – помогу. Ты же видишь, что я смыслю в таких делах. Василию, вон, занятие придумал. Сам зарабатываю. Не хочешь медицину – кондитерку открой, тоже золотое дно. Пирожные всякие, торты. Курсы только пройди. Оборудование куплю, будешь по магазинам продукцию развозить, там сейчас шаром покати. Торты на заказ печь. Потом ларьки откроешь в городе или, еще лучше – маленькие такие кафе. Миллионером станешь, машину купишь.

– Я?

– Ну а чем ты хуже других? Помощь и защита есть – Василий, он парень надежный. Торговля с машины – это временно. Полгода, ну, год, потом другие прознают, что так можно, и поедут машины одна ха другой. А так будет у вас с Наташкой на двоих кондитерка. Или можно стать дистрибьютором какого-нибудь «Орифлейма».

– А что это?

– Косметика такая. Там вообще вкладывать ничего не надо. Ходишь с каталогами по знакомым, они заказывают, ты им разносишь всякие помады, тени, пудры. Подписываешь других, чтобы они тоже продавали и разносили, и всем им с тебя денежка капает. Станешь генеральным директором, все под тобой будут. Потом можно вообще ничего не делать. Тут важно первым быть, кто потом придет, тому сложнее.

– Вообще непонятно, – мотнула головой она. – Но я подумаю над частной клиникой.

– Вот и хорошо.

Общаясь с ней, я сделал упор внушения на то, что ей нужно развиваться, и оставил простор для маневра – пусть выберет занятие себе по душе.

Потом набрал бабушку и сказал, чтобы Каналья перезвонил после девяти, когда я попаду домой. О том, что мы сменили место жительства, я пока не говорил, она маму тогда сожрет, а Василия распнет на воротах гаража и будет в него метать топор.

Уже когда стоял возле двери навьюченный, как ишак, мама сказала:

– Наверное, ты прав. В следующий понедельник, когда акции чуть подорожают, продам свои.

– Сколько их у тебя? – спросил я. – Только честно.

Она потупилась, подумала немного и открыла карты:

– Пять. Две в самом начале купила, когда они по две пятьсот были, две чуть позже и еще на одну долго копила.

– Ай, молодец! – похвалил ее я. – Вполне хватит для старта, а если вдруг нет, я подкину. Подумай. Но дальше сама, я участвовать не буду, разве что советом – времени нет.

– Хорошо, – кивнула она и прошептала: – Страшно!

– Ты молодец. Главное начать, а дальше нестрашно. Главное следи, чтобы Василий глупостей не наделал.

– Стараюсь. Он очень зол и расстроен, у него даже температура поднялась из-за этой сволочи. И ведь предупреждала Даромира! И ты предупреждал. Эх…

– Если так разобраться, грузовик уже давно потерян, – сказал я. – Так что придется смириться, ведь мента этого никак не наказать.

Наконец мы распрощались, и я поехал в свой новый дом, где меня ждали голодные Натка и Боря, которые пообедали только кефиром и с жадностью накинулись на мамины пирожки. Перекусив, Наташка стала перебирать принесенные продукты.

– Ого, этого на неделю хватит!

– Потом докуплю, чего не хватает. От мяса отрежь кусок, надо Лялиным отнести.

Наташка округлила глаза:

– А харя не треснет? С чего бы мы наше мясо…

– Они голодают. Помнишь, как папаша все из нашей квартиры вынес, когда съехал? Вот и у них так же. Деньги ушли на больницу, жрать нечего. Подкормить надо, а то у Анны молоко закончится, и малой придется туго.

Наташка посопела и согласилась. И пирожков отдала шесть штук, по три с повидлом и с мясом. Отсыпала сахара, муки, риса и гречки.

– Жалко их, – сказал Боря, – мы это раньше проходили. Кстати, как там Квазипуп? Не выдергал ноги тому менту?

– Попытался, получил по морде. Думаю, больше не будет. Лежит страдает, весь избитый.

Боря сморщил нос, почесал его.

– И Квазипупа жалко, прикинь? А не должно. Во я лох.

– Если бы ты видел, как он рыдал, еще жальче стало бы.

– А он умеет плакать? – удивилась Наташка. – С виду сухарь сухарем.

– Сухарь, ага, – не согласился Боря, – псих ненормальный, вот он кто.

– Давайте я плов сделаю! – предложила Натка. – Чтобы дня на два хватило, вон казан есть. Вы как?

– Мы всегда за! – откликнулся я и отправился относить еду Лялиным. Идти к их общаге было две минуты. Естественно, я постучал в комнату Лики, а не Анны, ей точно не до меня. К тому же малышка еще слабенькая, а я – разносчик инфекции, как и каждый гость, пришедший с улицы. Вообще ей бы месяцок безвылазно дома посидеть.

Лика встретила меня как родного. Обняла, чуть ли не расцеловала – это она еще не знает, что я спас их семью от голода.

– Я ненадолго, – сказал я, не переступая порог, протянул ей пакет. – Возьми, поделите. Это вам.

Не закрывая дверь, она заглянула в пакет и воскликнула:

– Господи, сколько всего! – и снова повисла на мне, всхлипнув. – Как будто это ты отец Дианы, а не… дракон.

– Это нормально. Самцы драконов не заботятся о своем потомстве, – отшутился я и сделал шаг назад.

– Ну уж нет! Теперь напоить тебя чаем – дело чести! И маме я скажу, что ты пришел.

– Мне еще уроки делать, – попытался ретироваться я, понимая, что напрасно, меня подвергнут гостеприимству в любом случае.

– Заходи!

Пока я раздевался, Лика сгоняла к матери, но Анна не вышла, вместо нее меня почтила присутствием ее более взрослая копия Вероника Игоревна.

– У меня слов нет, – сказала она. – Аня ж у вас отца увела из семьи, а ты помогаешь больше, чем он. В голове не укладывается.

– Ничего удивительного, – сказал я. – Может, меня мучает чувство вины, что такой человек, который мне типа близкий, терроризирует ни в чем не повинных людей. Мы, можно сказать, родственники по несчастью.

– Даже если так, все равно спасибо.

– Да и Диана – моя сестра. Кстати, дедушка, отец отца, очень ей обрадовался и пообещал передать из Москвы всякое для ребенка, в том числе коляску. Дед и Анна знакомы, хотя отец его ненавидит. Вот бы и вас познакомить, родственники должны общаться.

Я написал дедов номер на листке и отдал Веронике Игоревне.

– Позвоните ему, он будет рад.

Бабушка Дианы задумалась, вертя листок, и проговорила:

– Я всегда была против Аниного союза с этим человеком, считала, что он моей девочке голову морочит. Один морочил, наморочил Анжелику, второй… А ведь я обрадовалась, когда узнала о свадьбе! Думала, побудет Аня счастливой, но недолго длилась радость. Теперь одна, с двумя детьми, в такое время!

– Время сложное, – согласился я. – Ничего, прорвемся. Только пусть Дианочка чуть подрастет.

– Не будешь же ты нас все время кормить, – сказала Вероника. – А я… мне на заводе второй месяц зарплату задерживают. Из дома, наверное, принес…

– Он зарабатывает сам, – вступилась за меня Лика. – Торгует. И я буду торговать – хоть какой-то доход.

– Вы лучше оставайтесь, – предложил я, – не уезжайте в свой Омск, дело для вас найдем.

– Месяца два точно не уеду – как она одна? А потом посмотрим. Спасибо, Павел! Теперь я вижу, что все не так плохо, у нас появились отличные родственники. Надо же, у такого… – она пожевала губами, но приличного слова не нашла и пропустила эпитет. – Такой великолепный сын. И вообще дети отличные!

Видела бы она, какими перекошенными мы были в прошлой жизни!

Распрощавшись с Лялиными, я поспешил домой. Еще надо ждать звонка Канальи, без мопеда жизнь не жизнь. И он должен отчитаться по сделке. Как февральская непогода закончится, можно начинать строить ангары. А перед тем ему надо все утрясти с документами. Но уверен, Каналья пробьется, и моего вмешательства не потребуется. Хоть в этом деле можно отпустить вожжи!

* * *

Началась долгожданная школьная неделя, когда я позволил себе быть обычным подростком: учил уроки, проводил время с друзьями, ходил на тренировки.

Карпа починили. Каналья купил участок, и они с бабушкой начали оформлять АОЗТ, я этого вообще не касался. Дед получил вино, чурчхелу, консервированные персики и армянские сладости, которые отчим привез от знакомых армян с Воронова Гая.

Лидия забрала детей и уехала за их документами в детдома, чтобы поднять заявление на усыновление. Лаки пока с разрешения хозяйки жил с нами, и мы с Борей занимались дрессировкой этого жеребчика – он уже был размером с сеттера, а значит, вымахает точно больше немецкой овчарки. Отчим отошел от стресса и ездил торговать на своей «Волге». Мы с Борей и Наташкой ходили к маме в гости, и это была просто семейная идиллия! Я и представить не мог, сколько в нашей маме любви, которую она почему-то не могла проявлять, когда мы были рядом. Иногда она заходила к нам, выслушивала от Зинаиды Павловны, какие у нее хорошие детки, и что ж им дома-то не живется!

Вера с Кариночкой выполнили обещание, рассказали директору о педофиле и отдали телефонный номер. Как потом говорила Вера, Геннадий Константинович обратился к участковому, и тот обещал припугнуть похотливого деда. Я же попросил Карину узнать имя героя-любовника, дабы действовать самостоятельно, если вдруг старый хрыч не прислушается к предупреждениям.

Отец так и не заявил права на нашу квартиру, к Лялиной тоже дорогу забыл. Видимо, упал на шею своей юной пассии, мама которой, наверное, его ровесница.

Что касается убитой горем тети Иры, бабушка этой темы избегала, лишь грустнела и качала головой, потому я не настаивал.

Рабочих дней у нас с Канальей осталось два – суббота и воскресенье. Ну как отказаться от заработка, приближающегося к тысяче баксов в день?

Давно я не чувствовал себя таким счастливым, как в эту пасмурную неделю. Колесо крутилось, работа работалась, нужно было лишь иногда чуть корректировать взаимодействие разных участников процесса.

Боря скучал по маме, мама скучала по всем нам и каждый день ждала нас на обед после школы.

Педофил больше не мозолил нам глаза, правда, Анечка Ниженко не приходила в школу – видимо, стеснялась попадаться нам на глаза после того, как так сильно опозорилась

А еще в школе начался ремонт: директор разделил на две части большую подсобку возле спортзала и начал монтировать там душевые – для парней и девушек. Похоже, решил серьезно подготовиться к летнему лагерю, хотя можно было бы ограничиться и летним душем. И ведь больше нигде душевые не приткнешь, а значит, больше сорока шестидесяти человек за смену не принять. Надо ему все-таки посоветовать летний душ, где вода в баке нагревалась бы от солнца – и школе заработок, и гостям экзотика.