Текст книги "Вперед в прошлое 12 (СИ)"

Автор книги: Денис Ратманов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Сегодня, в пятницу, отчим был дома, у него сломалась машина. Потому Наташка и Боря отправились домой, а я – к маме. Меня ждал противень творожной запеканки, приготовленный с расчетом, что я заберу ее домой, суп харчо и голубцы.

Увидев меня, отчим поднялся в квартиру и изъявил желание присоединиться к трапезе и поболтать, потому что я относился к нему лояльно. Когда мы уселись и мама поставила перед каждым тарелку с супом, отчим завел любимую пластинку о Лёхе-предателе и способах возмездия. Шумно хлебнув суп, он пожаловался:

– Даромира отказалась порчу на него наводить. Говорит, шо это только черные маги делают, а она может только блок на удачу поставить.

– Это разве не черная магия? – удивилась мама.

– Видимо, нет. Даромира-то светлая.

«Да уж», – подумал я. Раньше я-взрослый считал всевозможных магов, шаманов и целителей шарлатанами. После того, как видел свою смерть и возродился заново, я стал иначе относиться к сверхъестественному.

– И что. Поставила этот блок?

– Еще в среду, – ехидно улыбнулся Василий. – Ждем, када разобьется сам или угробит машину. Хотя грузовик жалко, привык я к нему. Эх, надо было раньше объявления посмотреть. Он и в другой газете его продавал, представляешь?

– Или его на бабки кинут, – сказал я. – Как он – вас.

Василий Алексеевич раздул ноздри от злости, глаза его налились свинцом, и в этот момент в дверь постучали. Мы синхронно повернули головы на звук.

– Ты кого-то ждешь? – спросил отчим у мамы, она помотала головой.

Во второй раз постучали уже громче.

– Оперуполномоченный Кузьменко. Василий Мищенко, откройте, милиция!

Глаза отчима округлились, он закашлялся. Мама вскочила, села, схватилась за голову.

– Милиция? Может, они ошиблись?

Отчим инстинктивно вытер руки о свитер и помотал головой, прожевал и сказал:

– Нет, не ошиблись. Они назвали мое имя.

– Господи, Вася! – воскликнула мама. – Почему? За что⁈

– Сейчас узнаем, – ответил Василий и направился к двери.

Глава 21
Надежды нет

Мама вскочила, побледнев. Шагнула вслед за Василием, но он вскинул руку, останавливая ее. Повернулся в профиль и сказал:

– Оля, все нормально.

– Вася! Что происходит? Что ты натворил? – испуганно проговорила она.

– Спокойно! Ничего я не творил, понятия не имею, чего он пришел.

В моей голове мысли пронеслись вихрем. Что это может быть? Первая мысль – Пацюк написал заявление в милицию, что его избили. Но не слишком ли много времени прошло с момента драки? Почему он засуетился только сейчас? Или отчим что-то учудил и молчит? Например, сжег ему дом, машину или гараж.

Похоже на то. Вот же дурак упертый! Были бы мозги, выждал бы время и мстил хотя бы через полгода, раз уж так хочется.

Или, что еще хуже, кто-то другой свел счеты с подлым ментом, замел следы, и вышло, что все указывает на отчима. Если так, остается только молиться, чтобы у него было алиби.

Минута – и все будет ясно. Мы с мамой рванули в прихожую и замерли.Припасть ухом к двери постеснялись, осталось догадываться, что происходит на лестничной клетке. Мама приложила палец к губам и замерла. Донеслось бормотание – говорил в основном мент, причем тон у него был извиняющийся. Василий только буркнул единожды. Судя по голосам, кроме них двоих, больше никого не было.

Прошла минута, и стало ясно, что никто никого ломать и запихивать в ментовский бобик не собирается. От сердца отлегло, а вот у мамы ни разу не отлегло, она так и стояла, боясь дышать. Снова забормотал отчим, извиняющимся тоном ответил опер, и опять тишина.

Наконец дверь распахнулась и вошел бледный и озадаченный Василий Алексеевич с листком бумаги в руке, помахал им и отчитался.

– Вручили повестку. Сказали, что я прохожу как свидетель по уголовному делу.

– Какому? – все так же взволнованно спросила мама.

– Говорит, делов на пятнадцать минут, но явка обязательна. Ничего конкретного.

Отчим выглядел растерянным и напуганным, его рука подрагивала, и листок трепетал. Он старался выглядеть уверенным, чтобы не пугать маму, но получалось не очень.

– Как это – не сказали? – воскликнула мама. – То есть ты вообще не знаешь, что и чего, и зачем? Почему?

У меня-взрослого не было дел с правоохранительными органами, и я не знал, что там у них и как работает, потому просто предположил:

– Если ничего не предъявили и никуда не потащили, значит, угрозы нет.

– Они всегда не говорят, что за дело? – спросила мама с возмущением. – То есть ты поедешь туда не зная куда?

Василий пожал плечами.

– В понедельник в четыре вечера. Ментовка в центре. Следователь Капустин. – Он положил на стол повестку и повторил: – Явка обязательна. Черт, день пропал.

Я подумал, что завтра мы с Канальей поедем на промысел, и придется мучиться неведением два дня.

Мама вставила свои пять копеек:

– Хоть к Даромире езжай узнавать.

– Я лучше потерплю. Не понимаю, почему бы не сказать сразу, зачем меня вызывают? Мне же ничего не грозит.

– Чтобы вы не подготовились, не сговорились с подозреваемым или заинтересованными лицами. – предположил я. – Или не сочли, что это неважно и незначимо для вас.

– Что это вообще может быть? – задумался отчим, потер переносицу. – Ума ни приложу. Я – и чего-то свидетель? Ну бред. – Он перешел на шепот: – Вот за яйца меня взять есть за что. Может вот это вот – вызов на допрос? Лёха, черт поганый, написал на меня заяву – и здравствуйте.

– Тогда, наверное, предъявили бы обвинение, – предположил я. – Что гадать? Съездите туда и узнаете.

Отчим уселся, подпер голову.

– Обидно будет, если это Лёха. Ну не гнида-человек? Машину отжал, теперь посадить меня хочет.

– Не факт, – покачал головой я.

– Ну а что это тогда⁈ – Он хлопнул по столу и надулся.

Мама обняла его, поцеловала в макушку, как маленького.

– Все будет хорошо, Васенька!

– Мне пора, – проговорил я. – Рад был повидаться.

За собственными проблемами отчим, похоже, и не заметил, что испарился раздражитель в виде Бори. А если и заметил, его совершенно не тронуло, что мальчишка ушел из дома и непонятно как живет. Но, может, и к лучшему, что он не сует свой нос в наши дела.

Ну а мне прибавилось размышлений. Все еще непонятно, что с Наташкой, теперь и отчим застыл в неизвестности, и за него было тревожно. Похоже, он и правда не понимал, во что влип. Я мысленно перебирал варианты и ни одном не мог остановиться.

– Что думаете с торговлей? – спросил я, просто чтобы отвлечь его от панических мыслей.

Василий перевел на меня абсолютно пустой взгляд, дернул плечами.

– Буду на «Волге» ездить без прицепа, – ответил он. – С прицепом гаишники задалбуют. Но ниче, по двести тысяч чистыми получается. Это на грузовик собирать чуть больше месяца, еще же жить на шо-то надо.

– А магазин не хотите открыть? – подбросил ему идею я. – Грузовик, конечно, дело хорошее, но такая торговля будет актуальна еще год в лучшем случае. Все как поедут с таким же товаром, и что? К тому же грузовик гайцы останавливают. А если не магазин открывать, то несколько точек с вещами.

Отчим почесал в затылке и выдал:

– Не! Я бы – лучше продуктовый на рынке. Люли едят всегда, и мы будем всегда с деньгами. Или еще лучше – взять большой участок у сели, растить свиней и курей. И на рынке продавать потом.

Я мотнул головой.

– Перекупом быть выгоднее. И труд не такой адский.

Не хватало, чтобы он маму в деревню перевез и поставил на лопату, вон как у него глазки загорелись при мысли о своем хозяйстве. Мама, хоть выросла и в селе, но всю жизнь провела в квартире, а дача – так, для души. Там огород копал отец, а уже лет с двенадцати – я.

– К тому же вы – человек предприимчивый и хваткий, у вас должно хорошо получиться. Только возле центрального рынка не надо ничего открывать, там большая конкуренция, а вот у нас в поселке – к лету вполне можно. Отдыхающие понаедут, будешь им фрукты продавать.

– Да сколько там тех отдыхающих, – проворчал он.

– Будут, – улыбнулся я.

А ведь и правда, почему бы не попробовать организовать трафик людей? Пляж у нас не то чтобы супер, но нормальный. Горы, парк, винзавод – красота! Достаточно с одноклассниками поговорить, узнать, кто готов сдавать за деньги – и вперед. Осталось придумать, кто будет этим заниматься в Москве. Сейчас-то ни нормальных отелей нет, ни даже флигелей, а тут место пока непопулярное, и куча площадей простаивает. Можно сделать туристическую мекку.

Люди после Союза пока не избалованы отелями, где олл инклюзив, и, если предложить им что-то подобное за вменяемые деньги, люди поедут. Не просто поедут – косяком попрут.

Пока еще реально за три копейки купить песок и засыпать нашу лагуну, как сделали в Турции на многих пляжах. Ну и договориться с администрацией поселка об аренде пляжа. Когда раскрутится, его у нас, конечно, отожмут, зато красота будет. Да, и еще можно земли накупить прямо на пустыре, гостиниц понастроить. И, помимо платных, сделать льготную для малообеспеченных. Лучше даже детский лагерь сделать. Или приют для детей, вон, сколько бездомных подвержены внушению и хотят меняться к лучшему. Вопрос, где взять персонал и столько денег.

Нужно узнать, есть ли какие-то государственные программы поддержки благотворительности. Насколько знаю, в нашей стране в девяностые заинтересованы только в том, чтобы ободрать заинтересованное лицо. Желательно – и кожу ободрать, на сумочки сгодится.

Ну и главный вопрос, кто будет управляющим, на кого оформлять все это богатство. Первой на ум пришла Анна Лялина, у нее все по полочкам, порядок в душе и мыслях. А оформить можно и на меня, а мама выступит как мой представитель. Ну, или на Наташку. Как раз, когда все будет готово, она достигнет совершеннолетия.

Это года на три работы. Но пока можно приманить людей в частный сектор. Отключением воды их не напугать, туалетом на улице – тоже. Граждане Союза не были избалованы пляжным отдыхом. Море есть, и это главное. Осталось придумать, кто этим будет заниматься в Москве, собирать народ. На ум приходил только отец Лекса-крепыша. Пока дети в летнем лагере, родители могут отдыхать рядом. Надо будет с ним поговорить.

– Ты чего затих? – спросил отчим.

– Да увидел перспективу твоего магазина, и самому захотелось такой иметь, – почти не соврал я.

Отчим серьезно призадумался. Вряд ли он прислушается к моему совету. Пока выручка не начнет падать, он будет колесить по деревням с товаром. Ну, пусть тренируется.

– Идея хорошая, но забот много, – отмахнулся он.

Меня же захватила мечта моей бывшей жены: открыть гостевой дом возле моря и с этого жить. Я отлично понимал, что в мечтах все прекрасно: ты делаешь красивое, приезжают благодарные клиенты и наслаждаются отдыхом. На деле же так: ты создаешь красоту и уют, приезжают быки со своими телками, разносят номера под блатняк, не дают спать нормальным людям и блюют в бассейн. Увы, пока наш народ не приучен культурно отдыхать. Придется нанимать охрану, заставлять каждого гостя читать правила пребывания на территории и подписывать их, а если это не поможет, и отдыхающие все равно начинут быдлячить, выкидывать их с помощью охраны.

Осталось узнать, не распилили ли еще землю на пустыре, где самое сладкое место для постройки гостиниц.

– Василий Алексеевич, – закинул удочку я, – вы не знаете, земля на пустыре напротив платана – чья?

– Государственная, – буркнул он, погруженный в свои мысли. – Не думаю, что кто-то будет строить дома на болотах, там же речка разливается. На моей памяти это случалось раза два. Снесет же все.

Я и сам читал в новостях, что в 2021 году на черноморское побережье Кавказа обрушился настоящий тропический тайфун, смыл несколько домов, разбросал по окрестностям дохлых кур. Но, насколько помню, особняки, которые построили на месте пустыря, только чуть подтопило, серьезные разрушения были выше по течению. Придется ставить высокий фундамент и каменный забор. Забор – это обязательно, чтобы защищал территорию от зимних ветров, и растения не погибали.

Зато на этих участках есть близко грунтовые воды, можно пробурить скважину и решить проблему с отключением воды. Установить на крыше баки, чтобы, как в Турции, нагревались от солнца, и была горячая вода. Единственная проблема – канализация, ведь центральной у нас в поселке вообще нет. Построить несколько отдельно стоящих корпусов, бездетные пары и семьи селить отдельно, чтобы одни не мешали другим. Сделать шведский стол…

Нет, на фиг. Голодный народ будет выносить все вместе со столами. Поначалу придется по-жлобски выдавать порции в руки.

– Два дня мучиться, до понедельника, – пожаловался отчим. – Что мне в милиции скажут? Вот как узнать?

– Какой следователь ведет дело? Капустин? – уточнил я.

Отчим кивнул, скривившись, уточнил:

– У отца спросишь? Ты с ним общаешься?

– Не у него.

Отчим выдал неожиданную мудрость:

– Зря не общаешься. Родителей у тебя только двое: отец и мать, и других не будет. Я не смогу заменить отца, даже если сильно захочу.

«Да и поздно уже», – подумал я, а сказал другое:

– Спасибо за совет. Я бы общался, да он считает нас предателями и игнорирует. Он упрямый, деда во враги записал, теперь – нас. Наверное, уже и вторую жену. Он сложный человек. Спасибо, что вам с мамой не мстит, когда мог бы.

– Да я ему ноги повыдергаю! – набычился отчим.

«Одному менту выдернул уже, ага», – подумал я и снова промолчал. У кого бы узнать, как перекупить землю возле моря?

– Не советовал бы никому выдергивать ноги, особенно – ментам. Все, теперь – точно уехал! – я пожал протянутую руку и отправился на тренировку в школу.

Крепатура только прошла. Нельзя так надолго бросать занятия!

Мне предстояло два сложных дня торговли, а пока надо было ехать в мой новый дом, к которому я начал привыкать. Мышь мы поймали в ловушку из трехлитровой банки, и она уже не скреблась противно. Зинаида Павловна была приветливой и улыбчивой, место – удобным.

Выйдя на остановке, я увидел пожилую до боли знакомую женщину с изможденным лицом, которая подкармливала котов, которых пришло пять штук: три взрослых и два котенка-подростка. В автобус она не села, повернула голову и проговорила:

– Здравствуй, Павлик.

Я сперва поздоровался с ней и только потом узнал. Это была Людмила, пожилая мать Барика. Потеряв единственного сына, она здорово сдала, осунулась и почернела. Но глаза у нее больше не были мертвыми. Видимо, поддавшись моему внушению, она нашла смысл жизни в служении… бездомным животным.

– Котика тебе в дом не нужно? – спросила она. – Смотри, какие красавцы, особенно этот.

Она подтянула к себе рыжего котенка-подростка и взяла на руки.

– И ласковый такой! Ручной. Жалко.

– Мама категорически против животных в доме, – сказал я, думая о том, что и Зинаида Павловна вряд ли обрадуется живности, у нее уже есть огромный черный кот. Да и у нас сейчас живет Лаки. Ну а вдруг нам переселяться надо будет? С животными сдают жилье неохотно. Вот будет свой дом, тогда можно подумать и о котах с собаками.

– Детки вы мои, – проговорила она, баюкая котенка.

Если тетя Ира, потеряв Андрея, еще может родить второго ребенка, то эта женщина – уже нет. Но, если в ее душе осталось много нерастраченной любви, она могла бы пригреть сирот, как это сделала тетя Лида. Вот только люди почему-то предпочитают посвятить себя служению животным, но не хотят делиться своим теплом с детьми, которые в этом так нуждаются.

– Сколько их у вас? – решил поддержать разговор я – вдруг получится сблизиться?

Познакомлю ее с сиротками, расскажу историю Лидии, может, и ей захочется взять детей. Причем не просто детей – помощников, которые сами себя обеспечивают.

Женщина оживилась, глаза ее заблестели.

– На этой остановке десять. На Ленина пять постоянно приходят, но там в основном домашние, и я там их не кормлю. А здесь – бездомные. В городе много бездомных, но у меня не на что их кормить. Так-то я кашу на костях варю, и вон, кто голодный, тот ест.

– И детей, – закинул удочку я. – В городе много бездомных детей. И котов. Я, помню, детей кормил бездомных, потом их женщина забрала, сейчас усыновляет. Троих, представляете?

– Тяжело это, – вздохнула она. – Непонятно, чьи это дети. Вдруг, как и родители, алкоголиками вырастут, а ты только сил вложил.

На языке вертелось, что коты вообще людьми не вырастут, а сил на них потрачено море, но я промолчал, потому что знал логику таких людей: люди приручили животных и не чувствуют за них ответственности, выбрасывают, обрекают на голодную смерть. А что обычный домашний кот – вполне себе боевая единица, способная выжить в дикой природе, они в расчет не берут. Голодный кот вполне способен задрать голубя, коих тут изобилие, и обеспечить себе полноценное питание. Не только голубя кот может побороть, знавал я и таких, что загрызали фазанов.

Детям обеспечить себя пропитанием гораздо сложнее. Им еще и одеться нужно, и согреться. Кот защищен лучше, у него хотя бы шуба есть.

Я сказал женщине, что она молодец, и зашагал домой.

Сегодня дежурным был Боря, потому рассчитывать на вкусную еду не приходилось. Он сварил суп с макаронами и бабушкиной курицей, причем макароны превратились в кисель, только мясо и спасало ситуацию.

– Где Натка? – спросил я у брата, что-то рисующего за столом.

– У себя, – ответил он, обернулся и прошептал: – Грустная чего-то. Наверное, по дядьке своему скучает. А что там мама?

– При мне Квазипупу вручили повестку. Вызывают на допрос. К кому и зачем – непонятно. Вроде нигде он не накосячил, единственный его проступок – избил мента-напарника, который грузовик отжал. В общем, ничего не понятно. Как появится ясность, я скажу.

– Офигеть! – воскликнул Боря. – Это потому, что он мента побил?

– Тоже так подумал, но не факт. Ничего не понятно. Как появится ясность, он скажет.

Я подошел к выкрашенной в белый двери, постучал к Наташке.

– Да, – проговорила она. – Павел? Входи.

Я посмотрел на Борю. Который вернулся к рисунку, и вошел к Наташке. Она лежала на кровати со страдальческим видом. Сжала пальцами горло и проговорила:

– Тошнит, блин! Хреново, сил нет. Так что тест можешь не покупать, и так все ясно. Все надежды напрасны.

Глава 22
Планов громадье

– Да погоди ты, – проговорил я Наташке, присаживаясь на край ее кровати.

– Да что тут… погодить… погождать? – она положила руки на живот. – Дальше только больше. Мне страшно. Дико страшно! Что будет, когда мать узнает? Она-то ладно, а одноклассники? – Сестра развернулась и прошептала, уткнувшись лбом в подушку: – Позор! И можно только… ничего не делать. Ждать.

Ненадолго повисло молчание. Отчаянье передалось мне, и захотелось завыть вместе с Наткой. Она процедила еле слышно:

– И еще Андрей. Мне так тяжело было с ним расстаться, забыть, запретить думать о нем, и почти получилось. Это, знаешь, как когда ты голодный, а рядом – кусочек торта. Но нельзя. А теперь, выходит, мы навсегда связаны. И знаешь… это единственная радость. Теперь не надо себя убеждать, что он старый, что мне надо спасаться, у меня вся жизнь впереди, а он свою спускает в унитаз и меня за собой тянет. Не надо запрещать себе любить.

– Ты так говоришь, будто жизнь кончилась. Все только начинается.

– У меня не хватит сил и воспитывать ребенка, и учиться. Я не супермен! Про Москву придется забыть, я растолстею и потеряю вид. В театральном полная и абсолютная занятость!

Она была права, разубеждать ее в этом – обманывать и себя, и ее. Я попытался вспомнить актрис, которые поздно начали карьеру, и не смог, потому что был не силен в этом. Был вариант, чтобы она уехала в Москву с Андреем и, пока он занимается с ребенком, она училась бы, но есть одно огромное «но»: мне пришлось бы содержать взрослого мужика. К тому же семья и карьера актрисы – сложно совместимые вещи, учитывая, что успех этой самой карьеры подразумевает крайнюю степень распущенности.

Может, Наташка и не смогла бы там учиться, когда залог успеха – лечь под нужного человека. Нравится он, не нравится, надо иначе не пробьешься. А пока найдется тот нужный… да и найдется ли. Но это все «может», пока она сама не столкнется, не поверит, а если и поверит, то не примет, как и тысячи девочек, которые считают, что именно они особенные, и именно у них все получится.

Плох тот солдат, что не мечтает стать генералом. Но у генералов-то свои дети есть.

Потому я перешел к конкретике:

– Давай так. Завтра после работы я покупаю тебе тест. Ты получаешь подтверждение своего… интересного положения. Твои дальнейшие действия? Скажешь Андрею?

Она кивнула, грустно улыбнувшись, и в этой улыбке было столько нерастраченной нежности, что мне стало тепло. Все-таки она его любит. Но смогла отказаться, а теперь она наконец честна с собой и с ним.

– Скажу.

– Это правильное решение. Но ты понимаешь, что он никогда не сможет содержать семью, и это ляжет на твои плечи? Ты, по сути, будешь играть мужскую роль.

– Понимаю, – ответила она уже бодрее. – Да, он не умеет зарабатывать, зато должен быть хорошим папой. И понимаю, что с театром… с профессиональным театром – все. Надо искать другой смысл. Наверное, его можно найти в ребенке… Но это ведь неправильно. Ребенок – это другой человек, только маленький, он вырастет и создаст свою семью, а я… В общем, надо придумать себе что-то. Куда расти, куда развиваться. Наш театр я не брошу, там все без образования, и ничего.

– Как ты смотришь на то, чтобы заниматься гостиничным бизнесом? – закинул удочку я.

Наташка округлила глаза.

– Это как? В гостиницу устроиться?

Я мотнул головой.

– Возглавить свой гостиничный комплекс.

– Свой⁈ Откуда? – Ее глаза стали еще круглее, и я поделился своими мечтами, расписал, как у нас все будет красиво и здорово, как люди в очередь выстроятся в один из первых отелей, где все включено.

И я, и она воспарили на крыльях мечты, хотя понятно было, что все это очень сложно. Что ни возьми – везде сложности: и землю выбить, и все правильно построить и оформить, и избежать того, чтобы это потом не отжали и не занялись вымогательством на государственном уровне: если не заплатишь столько-то, не получишь разрешение на открытие комплекса. И постигнет мое детище участь многих отелей, пришедших в запустение. И как бороться с вымогательством на государственном уровне? Взятками?

Нет. Был единственный способ – развивать дар убеждения. А в том, что он развивается, сомнений нет: раньше я мог влиять только на совсем ослабленных, сейчас – даже некоторые гнилушки поддаются внушению, бандит раскаялся и Наташке деньги вернул. За два-три года дар окрепнет, и тогда…

И тогда из этого города можно сделать рай на земле. Мысль полетела дальше. А что, если я смогу влиять на разумы власть имущих? Если не всех, то хотя бы некоторых…

Но как прокачивать дар, когда нельзя влиять на чужую волю? Или ради благого дела можно?

Тренироваться придется на бомжах, которые нежильцы. На гнилушках, на тех, кто творит беспредел. Это, конечно, фантастика, но что, если у меня в конце концов получится поработать Чумаком, только не воду заряжать, а прогнившие мозги: не воруй, не убий, не укради…

Или в том и смысл, чтобы человек сам решал, воровать или нет, убивать или миловать?

Черт побери, это вопрос не развития сущности, души, энергополя индивида или что там у нас, а судьбы мира, который на грани гибели.

Главным для меня сейчас было не это, а то, что моя сестра наконец улыбалась. И то, что из колючего озлобленного подростка она превратилась в очаровательную девушку, умненькую, рассудительную, пусть порой и не справляющуюся с темпераментом. Но это пройдет, а человек – останется.

Сейчас Натка, забыв о проблемах, делилась своим видением развития бизнеса. Больше всего ее интересовал шведский стол, о котором я сказал. Она не верила, что такое существует в природе, что люди просто берут, сколько могут съесть, а не набивают чемоданы, не прячут еду в одежду. Призналась, что она спрятала бы, а значит, все так будут делать, и мы на питании разоримся, надо что-то такое, что сложно будет вынести: омлет, например, супы, котлеты и пюре. И вообще, крутая задумка, ни у кого такого нет.

О тонкостях закупок, алчной санэпидемстанции, пожарных и прочих контролирующих органах, которые созданы, чтобы помогать людям правильно и честно работать, а сами превратились в вымогателей, я умолчал. Это не ее забота. О ленивых и хамоватых сотрудниках я тоже умолчал, это отчасти лечится достойной зарплатой, ну, или более радикально – увольнением.

– Раньше, чем через три года, построить такой комплекс нереально, – подытожил я, – как раз ребенок подрастет, и тебе станет полегче. Ну а насчет школы… Повторюсь: директор меня любит, я подкидываю ему полезные идеи. Думаю, он пойдет навстречу, и ты сдашь экзамены в индивидуальном порядке.

Наташка задумалась и выдала:

– Как думаешь, замуж за Андрея пойти? У ребенка должны быть папа и мама, я так считаю. Никогда, ни за что не буду бить своего ребенка, как наш отец. Если нарушу обещание, убей меня!

– Уверена? – прищурился я.

– На все сто! Ни за что не хочу, чтобы было, как у родителей. У-ужас! Ну а насчет выйти замуж что скажешь?

– Ничего, – пожал плечами я, – это только тебе решать. Как и то, оставлять ребенка или нет. Одно я знаю точно: женщинам в положении нельзя нервничать, тогда ребенок родится тоже нервным и будет орать ночи напролет. Так что отставить хандру, ничего не закончилось, все только начинается, как бы ни повернулось. Слышишь меня?

Наташка рывком поднялась, обхватила меня крепко-крепко и поцеловала в щеку.

– Теперь я знаю, что все будет хо-ро-шо! – Она принялась загибать пальцы. – Сначала тест, потом… – ее перекосило, – гинеколог. А можно как-то не у нас к нему пойти? Это ж все будут знать, как когда Чечурина-старшая залетела. Гиня растрепала врачам, те – медсестрам, мама – мне. И со мной так же будет!

– Думаю, никаких проблем не будет, если мы договоримся с врачом в другом городе.

И снова она меня обняла и поцеловала. Потом спросила:

– А что там с отчимом? Слышала обрывки вашего с Борей разговора.

Я пересказал то, что уже говорил, и закончил:

– В понедельник вечером все будет ясно.

– Бедный, – вздохнула сестра. – Как я его понимаю! С ума сойти можно от неизвестности. А мне уже не так страшно, когда появилась определенность… Слушай, а вдруг это отец отчиму гадит? Что если у Лялиной спросить, пусть по своим источникам выяснит, что за Капустин такой.

– Она не будет. Не до того ей со слабым малышом на руках. И сама она еле ходит.

– Диана, – произнесла сестра, будто бы пробуя имя на вкус. – Красиво назвала! А я бы мальчика хотела, мужикам проще живется, вы не беременеете, не толстеете от этого, можете вообще от ребенка отказаться, а нам растить его всю жизнь. Хорошо если есть кому помочь, а если нет?

– Ну, это спорный вопрос, – сказал я. – Если с этой стороны смотреть, то да, мужчинам проще, мы сильнее и можем отделаться копеечными алиментами.

– Вот-вот!

– Но есть и другая сторона медали. Ребенок всегда остается с матерью. А если мужчина его любит, а бывшая жена настраивает против отца? Получается, расставаясь с женщиной, мы можем безвозвратно потерять своего ребенка. К тому же мужчины почему-то меньше живут.

Видимо, я наступил на больной мозоль – сестрица ударилась в спор:

– Да фигня это все. Самкой быть хуже. Хорошо, если мужчина волк, глава стаи, все дела, а если он кобель или кот? Коты, бабушка говорила, убивают котят, чтобы кошка с ним гуляла. Вот папаша наш – точно он. Паш, ты хотел бы быть женщиной?

Само собой вырвалось:

– Нет!

– А я хотела бы – мужчиной, да поздно. И многие женщины хотели бы. Так-то.

На помощь пришел опыт взрослого, и я возразил:

– Ну, это естественный ответ, потому что на ум сразу гомики приходят.

– Все равно я права, – уперлась Наташка. – Но раз уж мы женщины, придется смиряться.

Переубеждать ее я не стал. Главное, что она перестала хандрить и обрела веру в будущее.

Моя задача теперь – не прозевать, когда будут раздавать землю у моря, выкупить три-четыре участка…

Зазвонил телефон в прихожей. Отвечать побежал Боря и вскоре крикнул:

– Пашка! Это тебя! Алексей!

Я подмигнул Наташке и рванул отвечать.

Алексей начал сходу:

– Забыл сказать кое-что важное, – тон у него был таким, словно что-то плохое случилось, и я насторожился.

Выгоняют из гаража? Ограбили? Мотоцикл разбился? Работники бастуют? Кто-то что-то украл? Он продолжил:

– Автомастерская – серьезное дело, найдется много желающих поживиться, а отстреливаться мне не хотелось бы. Я подумал и решил вступить в РСВА, союз ветеранов Афганистана.

– Фух… конечно вступай, если это поможет делу!

– Так да не так. Это преступная группировка, мне не хотелось бы иметь с ними ничего общего. Но лучше такая крыша, когда ты свой среди своих, а не просто дойная корова. Буду отстегивать взносы, а если какие разборки, скажу, что инвалид и никакой помощник.

– Это правильная стратегия, – поддержал его я.

– Ну да. Нужна крыша, нужны связи.

– Кстати, владельцы авто – люди состоятельные, при должностях, – сказал я. – Вот тебе и связи. Хороший ремонтник на вес золота.

– Это да. Прокурор, вот, на «Опеле» приезжал, масло менять хочет. Надо расходники заказать в Москве. Ну и тормозные колодки. Позвонишь Шевкету Эдемовичу? И еще много чего надо. Развиваемся!

Я вырвал из тетради листок.

– Говори, записываю.

Зафиксировав все необходимое, я прикинул, хватит ли денег, которые приносит торговля в Москве, чтобы закупить запчасти. Не хватит, тут на штуку баксов точно. Придется деньги деду передавать – впрочем, не впервой.

Потом я спросил у Канальи, можно ли через организацию добиться выделения земли на пустыре. Каналья пообещал узнать. Разговор перетек в то, что интересовало Алексея – в проектировку ангаров. Как ни крути, их понадобится три. В одном ремонт ходовой, двигателя и прочего, во втором шиномонтаж и балансировка, в третьем склад и в перспективе – автомойка. Тысячи две-три баксов уйдет только на стройку, столько же или даже больше – на оборудование, бывшее в употреблении можно заказать в Европе, Каналья уже все разнюхал, осталось найти надежных людей, через которых это можно провернуть.

Такого оборудования в городе и подавно нет, хотя в той же Германии оно морально устарело. Истинные мастера-ценители будут в очередь выстраиваться, только чтобы поработать с ним.

Договорившись о работе на завтра, мы распрощались, и я сразу же набрал деда, поручил ему достать редкие детали, послушал, как он по нам соскучился, потому непременно приедет в гости на мой день рождения, который уже не за горами, а заодно и внучку повидает.

Я задумался о персональном празднике. По сути, день рождения каждого человека – это появление новой вселенной. Не стоит им пренебрегать, тем более что я стольким людям небезразличен.

Как его отметить? На природу не пойдешь, все может испортить дождь. Арендовать ресторан? Такое взрослым интересно, ровесникам будет мало от этого радости, вот выпускной я отмечу именно в ресторане, воспользуюсь подарком Гоги Чиковани.