Текст книги "Вперед в прошлое 12 (СИ)"

Автор книги: Денис Ратманов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

Соответствующих заведений в городе было раз, два и обчелся. Армянский бар, где у меня чуть не отобрали кофе, я сразу же отмел, все злачные места, что выросли в девяностые и обрели дурную славу – тоже. В итоге – оставшееся еще с советских времен кафе-мороженица «Алеся», кафе «Театральное». Из приличных заведений это все. Ну не в стрип-клуб же их вести? Некоторые деятели, конечно, будут довольны, но…

Кафе «Алеся» находилось посреди аллеи возле кинотеатра, круглое и приметное, обожаемое местными детьми, потому что тут можно было поесть местное мороженое в красивых стальных мороженицах. Сам я был тут лишь дважды и в детстве мечтал, чтобы мама организовала мне день рождения именно здесь, потому это заведение было в приоритете.

Без раздумий я забежал внутрь. Идеально! Зеркальные стены, светлые столики с такими же стульями, расположенные в зале-полусфере, опирающемся на две белоснежные колонны. Если чуть сдвинуть столы, появится пространство для активностей.

Из посетителей тут была мамаша с мальчиком лет восьми, который не мог усидеть на стуле. За стойкой, похожей на обычные холодильники, виднелась седая макушка с гулькой, пронзенной спицами. Такие гульки ассоциировались с добрыми бабушками и вязанием, потому я без раздумий зашагал к женщине.

Но когда приблизился, и она меня заметила, понял, что ошибся. Да, она пожилая – это все, что я угадал. Ее оплывшее лицо, казалось, состоит из острых углов и морщин с заломами. Причем привычное состояние мимики, зафиксированное этими морщинами, говорило отнюдь не о доброте.

– Чего тебе? – буркнула она, откладывая в сторону книгу с гривасто-сисястой дамой на обложке.

Поздоровавшись по возможности приветливо, я сказал:

– Мне нужно поговорить с хозяином заведения. Хочу провести тут день рождения и арендовать зал.

– Со мной говори, – дама поднялась и уперлась руками в столешницу.

Желание праздновать в «Алесе» мгновенно отпало, но я изложил свои требования. Дама скривила рот.

– Некому тут тебе готовить. Видишь – никого. Приходите и празднуйте. В наличии пирожные, мороженое и чай. – Она указала на кремовых лебедей на витрине.

Попразднуешь тут, ага. Квест называется: «Как за свои деньги сделать себе больно». Минус одно заведение. Осталось кафе «Татральное».

Там я ни разу не был. А когда добрался до него, расположенного в самом центре недалеко от набережной, подумал, что именно такое помещение идеально подошло бы для клиники: высокий цоколь, арочные окна, маски грустного и веселого клоуна над входом.

Как оказалось, эти маски – все, что связывало кафе с театром. И не кафе это, а бар, даже скорее ресторан с шестью деревянными столами, накрытыми алыми скатертями, никак не сочетавшимися с обивкой деревом, кабаньей мордой в рамочке и массивной хрустальной люстрой. А еще тут играл шансон и что-то хрипела неизвестная певица.

Ко мне подбежала молоденькая официантка и даже улыбнулась, протягивая меню. Я присел за единственный свободный столик, ознакомился с меню. Недешево, но и не космос, порции большие – судя по тому, что едят посетители. Я подозвал официантку и попросил пригласить начальника. В будущем его будут называть администратором, сейчас вряд ли слово в ходу.

Поскольку двадцать второе февраля выпадает на вторник, торжество я решил делать в субботу двадцать шестого, но пока никого не пригласил.

«Начальник» – лысый маленький мужичок, объяснил мне, что в субботу у них свадьба, и в пятницу, и в воскресенье. И вообще, у них не принято закрывать заведение, даже когда свадьба, так что нет.

Вышел я совсем разочарованным и двинулся вдоль набережной, прикидывая, в какое заведение можно заглянуть. В одних было слишком дорого, в других – тесно, в третьих меня встречали, как директор «Театрального».

Н-да, не думал, что будет так трудно арендовать кафе. Уже дойдя до середины набережной, я свернул на перпендикулярную улицу с фонтаном и на самодельной халабуде увидел вывеску «Улыбка». Зашел туда от отчаяния, но внутри оказалось на удивление мило. По-европейски, я бы даже сказал. Светлые стены, пластиковые новые столики на шесть человек, а в середине – проходящий сквозь строение ствол платана с прикрепленными к нему картинами музыкантов и актеров шестидесятых. Музыка – джаз, посетителей немного, но они есть.

За барной стойкой был мужчина лет сорока, рыжий и бородатый, как ирландец. По залу порхали такие же рыжие официантки-близняшки, из кухни выглядывала рыжая, как солнце, маленькая женщина.

Видимо, семейный бизнес. Я подошел к стойке, начал излагать суть проблемы. Мужчина позвал жену:

– Адель, иди-ка сюда.

Выслушав меня, они переглянулись, посмотрели на меня.

– Сделаем? – спросил муж у жены, она кивнула и добавила, поправляя фартук:

– Конечно. Присаживайся, Павлик, обсудим детали.

Домой я возвращался довольным. Все получается в лучшем виде!

Набрав угля для хозяйки, я принял душ и сразу вырубился. И оказался в белой квадратной комнате.

Глава 26
Ясно-понятно

В этот раз было ясно, почему и за что я сюда попал. И ясно, что сегодня мир именно что вознаградят несколькими месяцами жизни. Потому что я не включил заднюю и сделал действительно то, что полезно: дал толчок к развитию клиники.

Все это было уже десятки раз, но все равно я волновался. А вдруг наоборот? Вдруг я что-то сделал не так, не помог Зинаиде Павловне, например. Или не убедил ее в том, что шапочки из фольги не работают…

Я уставился на оживший таймер…

В плюс! Да-а-а!

18. 11. 2032! Моя клиника подарила миру полгода жизни! Значит ли это, что все получится? Настоящей победой будет, когда таймер выставит 2033, а то топчусь туда-сюда, то тридцать второй, то откат в тридцать первый и медленное доползание до тридцать второго – и мучайся. Ошибка стоит слишком дорого.

Разговор с таинственной незнакомкой не состоялся.

Проснулся я в шесть утра в приподнятом настроении. Растопил титан, подбросил дрова в печь, сунулся в холодильник, достал яйца, творог и муку и принялся готовить сырники, просматривая учебники, но мысли перетекали к другой теме, к будущему празднику. Поскольку сейчас не сезон, хозяева «Улыбки», чета Афанасьевых, согласились сдать мне в аренду кафе с полудня до последнего клиента. После восьми за каждый час буду доплачивать по пять тысяч.

В общей сложности получился пир на сто долларов. Если кому скажу – в обморок упадут. Люди год на такую сумму живут, а я решил прогулять ее за день.

Если получится порадовать такое количество людей, то почему нет? Заодно посмотрю, как дикие люди реагируют на шведский стол. Афанасьевы знали, что это такое. Три часа мы составляли меню, аж голова закружилась от цифр. Зато хозяева обязались все организовать самостоятельно, чтобы у меня голова не болела ни о чем. Единственное, что от меня требовалось – закупить продукты по списку. Но я решил рискнуть и пообещал занести деньги на днях под расписку.

Шведский стол будет для взрослых, плюс немного вина и шампанского, никакого крепкого!

Придут не только члены семьи, но и те, кто хотел бы меня поздравить. Думаю, это много кто. Сердце защемило от мысли, что я увижу Веру не на уроке, а наряженную, веселую…

Ну вот опять. Запретил же себе думать о несбыточном! Лучше подумаю, что я – плохой сын, не приглашу отца. Зато приглашу Андрея, чтобы тот просил руки Натальи публично. Надеюсь, бабушка смирится и не станет на него кидаться, портить мне праздник. Еще приглашу тетю Иру и Толика. Вдруг она придет, выпьет, расслабится, и я ее закодирую и от пьянства, и от меланхолии. Еще бы ляльку ей накодировать, которая подарит смысл жизни, вообще прекрасно было бы, но я не маг.

Друзья начнут собираться к пяти, для них планируется полноценный стол и культурная программа, где звездой будет Наташка. Второму имениннику, Мановару, я пока ничего не сказал. Если захочет приглашать металлистов, пусть сам за них платит, что вряд ли произойдет.

Мановар! Вылетело из головы, что обещал ему узнать про типографию, он не напомнил, я забыл, хотя тема интересные. Боря тоже не особо старался, если бы занялся постерами, уже мозг бы мне выел. Надо им напомнить.

Сырники скворчали на сковородке, источая аромат. В спальне затанцевал наш пузатый будильник, и обиженно застонал разбуженный Боря. А я выспался. Казалось, запасся сном впрок, как верблюд, и был бодр как никогда. Схватив сырник, Боря уселся на табурет с листом бумаги, развернутым к себе, и сказал:

– Тебя срубило мгновенно, не успел показать.

Он повернул лист ко мне, и я рот открыл от удивления. Нарисованный черно-белый Фредди Меркьюри, зажмурившись, орал в микрофон.

– Обалдеть круто! Я б купил!

– Сотен пять дал бы? – спросил он.

– Еще бы! Заверните два. Только постер должен быть побольше.

– Знаю я. Разрежу ватман напополам, – ответил Боря, воодушевившись, и побежал в комнату. – Вот, смотри!

Джимми Моррисон, тоже черно-белый. Че Гевара. Джон Бон Джови (пропали девчонки!) Заламинировать – и как фабричная работа. Однозначно надо в типографию! Еще он отдал мне пригласительные билеты – просто листок, черно-белый цветок в углу и рамка, в которую вписано имя пригашенного, место и время – я заказал пригласительные для взрослых вчера перед сном, а уснул в полдевятого.

– Шикарно! Но есть к тебе один ма-аленький вопросик: ты уроки сделал?

Боря скосил глаза в сторону и кивнул.

– Конечно.

– Врешь ведь!

– Не-а.

– А если проверить?

Вот теперь он посмотрел мне в глаза взглядом наркомана, которого лишают дозы, и вызверился.

– Ты че мне, мать? Жена будет показывать! Вообще офигел? Трусы тебе не показать? Давай тебя проверим! Тебя вообще дома не было, типа ты все выучил, да?

Это было так несвойственно моему брату, что я остолбенел, но быстро взял себя в руки. Хотелось схватить его за грудки и припечатать к стенке, но я сдержался, уставился ему в глаза и отчеканил.

– Давай проверим. Спорим, что получу сегодня минимум две «пятерки»? Послушай-ка меня, дорогой. Если ты напряжешь память, то вспомнишь, какие были договоренности. Да, мы переселяемся, но все ведут себя как взрослые: не прогуливают школу, готовятся к урокам. Ты начал косячить и быковать на безобидное замечание. Так?

Боря возмутился:

– Дома мама везде лезла, без спроса в портфель! Теперь ты.

– Ты нарушаешь договоренности, – продолжил я так же холодно. – Сперва учеба, потом все остальное…

– А как ты неделями прогуливаешь? – не сдавался брат.

Учится себя отстаивать – хорошо, в той реальности он совершенно этого не умел.

– Тоже так хочешь? – вкрадчиво прошептал я и, увидев, как он сделал стойку, сказал: – Сдай все пропущенное, как экзамен сдают, за учителями побегай – и вперед. Сможешь так? И чтобы на «пятерки»! И, когда типа прогуливаешь, надо столько денег принести, чтобы троим на месяц жизни хватило? Ну?

Он снова потупился, поджав губы.

– Тогда вперед! Не можешь? Тогда или соблюдай договоренности, доказывая, что ты взрослый и не нуждаешься в контроле, или возвращайся домой, к маме и Квазипупу.

«Не нуждающийся в контроле взрослый» – это я загнул, конечно. Уловка только для детей, которые верят во всемогущих взрослых, которые придут и все исправят. А кто в мире взрослых побывал, тот знает, что ох, как мало взрослых могут принять ответственность.

Каналья, Гайде, бабушка, дед – еще как. Отчим и отец – с серединки на половинку. Остальных взрослых я не настолько хорошо знаю. Дрек, Вера, некоторые учителя… Или так только кажется, потому что мы зависим от учителей, они распушают перед учениками хвост, а по факту перед нами те же растерянные дети.

Илья – точно может взять ответственность, хоть он и не взрослый, но еще в большей степени на это способен Ян, ребенок с обожженным лицом, которого мать предпочла котам, и он был вынужден выживать на улице.

Сегодня я приглашу на день рождения всех, кого запланировал. И – сердце пропустило удар – Веру. Я придумал единственный верный способ, как это сделать, ни на что не намекая. Вот разочарование будет, если она не придет!

По сути, ради нее и затевалась первая часть дня рождения, я это только сейчас понял. Вся суета, беготня, нервотрепка – ради единственного шанса увидеть ее, так сказать, в естественной среде обитания и посмотреть, как она будет на меня реагировать, когда я – виновник торжества, а не просто ученик, один из многих. Впервые в жизни я понял бедолаг, готовых состояние спустить ради благосклонности женщины. Вот только если бы из меня начали вить веревки и продавать себя, я бы такого не потерпел. Вера была мечтой. Скорее всего, она мечтой и останется. А ради мечты ничего не жалко.

Боря все-таки обиделся, засопел и молча поедал сырники, приготовленные вражьей рукой.

Человек ленив. Нам только дай волю делать то, что хочется, вместо того, что нужно. Как говорил… точнее скажет Борис Стругацкий в одном из последних интервью: «„Внутренний дьявол“ – это слишком красиво (пыльный камзол с осыпавшейся позолотой, шпага в битых ножнах, готика-романтика): никакой не дьявол сидит в нас, а голая, ленивая, нелюбопытная обезьяна, обожающая, „чтобы было весело и ни о чём не надо было думать“».

Только я отхлебнул чаю и съел сырник, как Лаки во дворе разразился лаем, а после – жалобным визгом, будто он кому-то на что-то жаловался. И только потом прозвучала переливистая треть звонка. Первым порывом было вскочить и бежать открывать, но я усадил себя на место. Вряд ли это ко мне, скорее к хозяйке подруги пришли. Хотя не замечал у нее гостей. Однажды пожаловали проповедники и получили нагоняй – вот и все ее гости.

За окном мелькнул ватник Зинаиды Павловны, грохнула калитка, радостно тявкнул Лаки, и донеслось:

– Павлик! Это к тебе, иди скорее!

Кто там, интересно? Даже предположения не было, потому я накинул куртку и рванул на зов. За калиткой стояла Лидия с поводком. Лаки пытался на нее напрыгнуть, Зинаида Павловна не пускала его.

– Лаки, нет! – скомандовал я, и он уселся, колотя хвостом и перебирая лапами, а я кивнул Лидии: – Доброе утро!

– Пришла за ним, – она указала на Лаки. – Дети соскучились.

Лидия застегнула ошейник с поводком на шее нашего Счастливчика и отчиталась:

– Вчера только приехали. Документы детей забрала, завтра буду писать заявление на усыновление всех троих, и – суд. Очень волнуюсь!

– Все будет хорошо, уверен, – ободрил ее я и кивнул на Лаки. – Мы его тут немного воспитали, в основном Боря, конечно. Когда Лаки собирается прыгнуть, нужно сказать «нет», и он не будет. Если можно, то… вы поняли. Но обязательно добавлять «Лаки».

Пес обернулся и тявкнул. Я продолжил:

– Еще он научился давать не только одну лапу…

Пес поднял лапу и дернул ею.

– Но и вторую.

Глядя на меня и улыбаясь, Лаки махнул другой конечностью, я обнял его.

– Умница. Еще он знает команду «Лаки, стоять». «Голос». Жаль расставаться с ним. За эту неделю как родной стал.

Лидия погрустнела.

– Я понимаю, это твой пес, но дети по нему скучают. Вот, первым делом за ним прибежала. Но если нет, значит нет…

– Конечно да! – сказал я.

Лаки только и ждал команды «ДА», подскочил и исполнил ее – прыгнул на Лидию. Она еле устояла на ногах и воскликнула:

– Нет, Лаки, нет! – И пес виновато встал на четыре лапы.

Зинаида Павловна, наблюдающая за нами, рассмеялась, обнялась с Лаки на прощание.

– Даже мне жаль отдавать такого красавца, но он мне весной все грядки вытопчет.

На крик выбежал Боря, увидел Лидию и совсем погрустнел. Подошел, погладил пса, но тот отреагировал на него вяло, хозяйкой он признал Лидию.

– Приходите в гости, – проговорила она, выводя Лаки со двора – он чуть ее не утащил, желая обнюхать кусты.

– Стоять! – скомандовал я, и пес замер, а я обратился к Лидии: – Вот еще одна важная команда.

Мы с ней обнялись.

– Держите меня в курсе. Если что-то понадобится, говорите.

– Вы в школу не опоздаете? – вернула нас в реальность Зинаида Павловна, и мы побежали собираться.

– Извини, что наехал, – проговорил Боря, обуваясь. – Но было противно.

– Да не собирался я лазать по твоим вещам. Просто подколол.

Я протянул руку, Боря пожал ее. Схватив вещи, мы побежали на автобус. Мне предстоял день организационных моментов: всех пригласить, кого не увижу лично, тому позвонить. Но мысли мои были в основном об одном: Вера. Хотя бы она не постеснялась прийти на мой праздник!

* * *

Слава богу, дождь не пошел, и все наши собрались возле шелковицы. Партия из Верхней Николаевки приезжала позже остальных, и все уже собрались. К нам бежала Лихолетова. Надо же, редко когда в сборе ну прямо все.

Дождавшись Раису, я хлопнул в ладоши, привлекая внимание.

– Народ! Важное объявление.

Мановар догадывался, о чем пойдет речь, потому не удивлялся, жевал себе жвачку. Остальные замолчали и окружили меня.

– Знаете, где находится кафе «Улыбка»? – начал я издали, вспоминая солнечных Афанасьевых.

Воцарилось секундное молчание. Памфилов ответил за всех:

– Возле поля конопли.

Все захохотали, включая девчонок. Памфилов раздулся от гордости. Подождав, пока все отсмеются, я продолжил:

– Платановая аллея в центре, возле фонтана, до набережной пятьдесят метров. Там есть огромное кафе. В субботу, двадцать шестого февраля, торжественно приглашаю вас в кафе «Улыбка» в пять вечера на празднование моего дня рождения и днюхи Егора.

– Прямо в кафе? – уточнил Памфилов.

– Да, прямо в кафе, – кивнул я и подмигнул Борису.

Илья пожал мою руку и улыбнулся.

– Нашел помещение! Отлично.

– И еда будет, или только торт? – уточнил Рамиль.

– Приходить голодными – это главное условие, – сказал я.

Лихолетова почесала кудрявую макушку, задумалась ненадолго и воскликнула:

– Это ж бабла немерено! Нам что, машину тебе дарить?

Я немного слукавил:

– У меня есть один должник, он проставляется, так что не парьтесь.

– Ну че, крутяк, – оценил Кабанов.

Мы двинулись к школе. Друзья делились опытом, кто и когда был в кафе с родителями. Только Кабанову посчастливилось обедать в ресторане, когда его отец еще был жив. Ну и Рамиль частенько ел в забегаловке при рынке, но это совсем другой уровень. Гаечка не была в кафе ни разу в жизни, остальных родители водили есть мороженое в «Алесю», когда они были мелкими и агрессивная тетка еще не озверела.

– А там почему нет? – спросил Димон Чабанов про «Алесю».

– Там зверюга работает, которая не даст веселиться.

– А мы будем веселиться? – округлила глаза Алиса.

– Еще как будем, – пообещал я.

– И танцы-шманцы? – Рам покосился на Алису, видимо, представляя, как будет ее приглашать.

– Конечно. Мы будем там до ночи, хозяева согласились.

Только Мановар был не радостным, плелся в хвосте, повесив голову. Оставив толпу делиться впечатлениями, я подошел к нему и спросил:

– Что-то случилось?

– Еще как случилось, – злобно процедил он.

Егор пришел веселым, это моя новость так его расстроила. Интересно, почему? Я крикнул друзьям:

– Народ, вы идите, нам поговорить надо с Мановаром.

Когда идущие позади Гаечка с Алисой удалились метров на пять, я прошептал:

– Что тебя так расстроило? Факт, что празднуем в кафе?

– Я не приду, – буркнул он.

– Офигел? – воскликнул я. – Почему?

– Я не потяну скидываться, у меня ваще нет бабла, билеты склеиваю, чтобы ездить.

– Да не парься, если бы я хотел от тебя денег, наверное, посоветовался бы. Просто приходи.

Он немного воспрянул, выдохнул с облегчением. Я сказал:

– Про типографию помню. Еще не ходил туда и ничего не спрашивал. Если не выгорит, просто рисованные постеры продавать будешь. Постараюсь помочь.

Шумно сглотнув слюну, Егор пожал мою руку.

– Спасибо. Со своими отмечу потом, на «Утюге», например. Но хоть торт-то можно принести? Мама печет на продажу, у нее классно получается.

– Торт лишним не будет. Приноси конечно. Погнали! Мне еще в учительскую надо заглянуть.

Я догнал основную толпу, отмахнулся от вопроса Гаечки, чего хотел Мановар, рванул по лестнице на второй этаж, в учительскую. Оробев, остановился у двери, отошел к окну, достал пригласительные из кармана рюкзака. Руки подрагивали.

Как это будет выглядеть? Что сказать? А если Вера откажется сразу? Я мотнул головой. В горле стало горячо. Широким шагом в учительскую вошел дрэк… Наверное, все в сборе.

Вдохнув и выдохнув, я постучал и вошел, не дожидаясь приглашения.

– Доброе утро! – поздоровался я так громко, что все обернулись, нашел взглядом Веру и тотчас отвел его, дальше говорил, глядя на дрэка: – Попрошу минуточку вашего внимания. Маленькое объявление! На следующей неделе у меня день рождения, мне пятнадцать лет. Дорогие учителя! Буду очень рад вас видеть в субботу, в двенадцать дня в кафе «Улыбка».

Я принялся раздавать пригласительные учителям, которые у нас ведут уроки. Первому вручил пригласительный директору, потом сразу же – Вере, Илоне Анатольевне, математичке Инночке, химичке, физюле, Кариночке, Елене Ивановне, которая пришла позже, и ей пришлось объяснять все заново.

Она посмотрела, как на больного, и спросила:

– Ты пригласил учителей? На свой день рождения?

– На первую его часть, которая для взрослых, – ответил я. – Это наименьшее, что я могу сделать в благодарность за ваш труд.

Англичанка, Илона Анатольевна, чуть не прослезилась от моих слов. А мне было неудобно перед учителями, которые у меня не вели, приглашение не получили, хотя тоже тут присутствовали.

– Огромное спасибо, Павлик! – поблагодарила англичанка. – Мы все придем. Да, Геннадий Константинович?

Дрэк смутился, потер лысину – он с таким сталкивался впервые.

– Конечно придем.

А я тайком взглянул на Веру, вертящую в руках пригласительный.