Текст книги "Могилы героев. Книга вторая (СИ)"

Автор книги: Денис Куклин

Соавторы: Павел Манохин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

10. Наставники.

На закате снова похолодало, накатили с востока клочковатые хмурые тучи. Солнце садилось в них как в дымное пожарище. Его темно-красный обнаженный диск канул в облака так, словно это не солнце зашло, а набросили на плафон грязную тряпицу. И сразу же наступила ночь.

Но Федор всего этого не видел – чинил поврежденную Скифом электропроводку. На душе у него было гадостно от бессилия и чувства вины, сегодня он обложался и никак иначе это назвать было нельзя. Спаяв кончики перерезанных проводов, он завел двигатель и проехал по улице из конца в конец. Поужинал и часа полтора после этого провел за столом в кабинете.

В его голове выстраивались безукоризненные логические цепи и многоходовые комбинации. Но при всем обилии возможных вариантов дальнейшего развития событий возникало одно непременное условие – решить такую проблему в одиночку Федор не мог. В любом случае он должен был обратиться за помощью к своим товарищам. Перебрав десятки приемлемых вариантов, он понял, что без их помощи желаемого результата не достичь.

Был еще один вариант на взгляд обывателя самый безотказный – сигнализировать в отдел внутренних дел города Ситова о факте похищения людей. Но в этом случае возникал вопрос времени, вопрос раскачки оперативного механизма. Ко всему прочему Федор не знал, как честная компания повязана между собой в родных пенатах. Судя по наглости Кирилла Воронова и по той легкости, с которой он судил о законах государства Российского, этот господин просто упивался собственной безнаказанностью и изворотливостью.

Нет, поступить следовало иначе. Поступить следовало быстро и жестко, не оставляя противнику пространство для маневра.

В девять часов вечера он вынул из тайника копии с говорухинских дискет и кассет, бросил в сумку тетрадь с заметками, сделанными после изучения документов Николая Соболева.

Свет фар скользил по обледеневшей дороге. Местность была холмистая, и дорога то взлетала к ночным небесам, то спускалась в низину. Лес за окном сменялся темными обширными полями. Их краев не было видно в ночи, но чувствовалось, что под низкими облаками расстилаются заснеженные просторы. Обыкновенно за очередным полем начинали мелькать огни человеческих поселений, и дорога стремительно вылетала к поселкам.

Вскоре показался Екатеринбург – вдалеке раскинулось море городских огней. Справа вдруг блеснула среди  деревьев длинная цепочка освещенных окон. Федор присмотрелся и понял, что это подходит к городу пассажирский поезд. Небо над городом было светлым – опрокинутая над головой матовая линза. Поезд справа выскочил к дороге и ушел в сторону. С обеих сторон трассы началась промзона. Вдоль дороги стояли сработанные наспех рекламные щиты. Купить можно было все что угодно: от куриного яйца до сборных садовых домиков. Незаметно бетонные заборы закончились, на тротуарах появились прохожие. Старые двухэтажки сменились более современными домами. Побежали по линиям трамваи. И море городских огней стало близким, обступило со всех сторон. Громоздились за невысокими зданиями многоэтажные жилые массивы.

Федор свернул направо и через полчаса подъехал к охраняемой стоянке, расположение которой отметил в одну из летних поездок. Не думал, что пригодится так скоро. Для встреч подобных этой требовались особые обстоятельства.

Взяв квитанцию у охранника, он вышел со стоянки и направился в сторону спальных районов. Через два квартала на пустынном перекрестке моргал желтыми фонарями светофор. Здесь не в самом лучшем районе города улицы  были тихими и безлюдными. Изредка загогочет во дворе разбитная компания, пронесется автомобиль, и улица вновь погружается в тишину. Только возле коммерческих киосков проистекала сумеречная жизнь. Как и везде по необъятной России.

Федор свернул во двор. Лампочки над подъездами светили тускло, посреди двора темнел невысокий монумент. В детстве Федор часто подходил к нему и вчитывался в строгие слова эпитафии, посвященной павшим бойцам. По прошествии лет этот двор с тусклыми лампочками, темными окнами квартир и заснеженным памятником напомнил ему о мире по ту сторону смерти. Федор укоротил фантазию и зашел в подъезд.

За прошедшие пять лет здесь ничего не изменилось. Та же обшарпанная зеленая краска на стенах, те же покарябанные перила, те же похабные надписи на стенах. Единственное отличие от девяносто второго года – жильцы обзавелись стальными дверьми.

Он поднялся на третий этаж. Нажал на кнопку дверного звонка, выждал пять секунд и позвонил еще два раза подряд. Спустя полминуты женский голос неприветливо осведомился:

– Что вам нужно?

– Добрый вечер, Виктория Ивановна. Это я, Федя Верхний,– он отошел от двери, чтобы она могла лучше рассмотреть гостя.

Дверной "глазок" посветлел, щелкнули замки.

– Господи, Федя! Проходи!– Обрадовано произнесла пожилая миловидная женщина и отступила в прихожую.– Столько лет прошло, я тебя не узнала.

– Здравствуйте, Виктория Ивановна,– Федор шагнул в прихожую и обнял хозяйку.– А вы все хорошеете!– Он протянул ей коробку конфет.– Анатолий Михайлович у себя?

– Где же ему быть?– Улыбнулась хозяйка, и Федор невольно отметил, что она сдала за эти годы.– Раздевайся, проходи. Ты ведь знаешь, он у нас гостей не встречает. А я вам чаю приготовлю.

Федор разделся, захватил сумку и прошел в кабинет.

Анатолий Михайлович встретил его улыбкой. В отличие от супруги, он почти не изменился, остался таким же сухопарым и осанистым, и силы в нем, судя по всему, не убавилось. Молча протянул Федору руку. Они так же молча обнялись.

– Здравствуй, Федор. Не ожидал увидеть тебя.

– Здравствуйте, Анатолий Михайлович. Рад видеть вас здоровым и бодрым.

– Спасибо. С чем пожаловал?

Они сели на диван. Федор протянул собеседнику собранные материалы.

–  Все что удалось собрать с января. Вероятно, Агат сообщил вам, что в начале года я попал в переплет.

– Знаю,– кивнул Анатолий Михайлович.– Это часть данных от Хамелеона, насколько я понимаю?

– От Хамелеона?– Переспросил Федор.

– Да, от Говорухина Михаила Александровича. Довольно занятный господин. Такие и в огне не горят, и в воде не тонут.– Услышав эту странную фразу, Федор насторожился. Но в этот момент в дверь постучали, и Анатолий Михайлович улыбнулся:– Наверно, Виктория Ивановна с чаем.

В кабинет внесли поднос с чайником, чашками и тарелкой сахарного печенья.

– Это я изучу сегодня же,– кивнул Анатолий Михайлович, когда супруга вышла.– Но ты ведь не чай пить приехал. Данные мог передать через Агата или Сальери.

– Я столкнулся с еще одним ответвлением "Азии". Мне нужна информация и помощь в зачистке. Послушайте запись…

Федор поставил на столик диктофон.

Сначала послышался неопределенный шум и перестуки. Потом кто-то откашлялся.

– "Я думаю, Федор, э-э, Семенович,– раздался четкий, немного приглушенный голос.– В кошки-мышки играть не будем. Мы о вас знаем практически все…".

– Это некто Воронов Кирилл Всеволодович,– пояснил Федор.

– "Простите. А документики ваши посмотреть можно?"

– "А я все же повторюсь,– сказал Воронов.– Давайте не будем… Хорошо? Вы знаете, кто – мы. Мы знаем, кто – вы"…

– С ним был еще кореец Ли, Борис Ли. Он подключится немного позже,– сказал Федор. И не отвлекаясь больше на комментарии, дал собеседнику прослушать запись до конца.

Когда послышался шум драки, безмятежное лицо старика сделалось жестким.

– Собственно, это все что у меня есть,– сказал Федор, когда запись закончилась.

– Кассету я тоже заберу.

– Разумеется,– кивнул Федор.– Обстоятельства сложились так, что я был вынужден встретиться с вами. Исходя из  ситуации я сделал единственный возможный вывод: в правоохранительных структурах задействована программа по перемещению и защите свидетелей. Но в данном случае она сработала неэффективно. Вопросов много, ответов у меня нет. Боюсь, что на поиск ответов у меня уйдет много времени, а его почти не осталось. Вероятно, у вас имеются данные об этой программе и об интересующих меня персонах.

Анатолий Михайлович неторопливо прошелся по кабинету. Его взгляд был холоден и спокоен. Федор смотрел на своего учителя так как и должно смотреть на учителя. По прошествии многих и многих лет он верил каждому его слову. Наверняка не понимал еще многое из того, что делалось и делается им самим и его товарищами, но никогда не пытался прыгнуть выше головы, и всегда помнил, что его не подведут ни при каких обстоятельствах. Это была не слепая вера человека фанатично преданного своему клану. Это была высшая мера доверия, при которой не может быть речи ни о предательстве, ни о лжи даже на самом низком бытовом уровне. Это трудно понять, особенно после узаконенного права обелять любую несправедливость и зло.

– Федор,– внушительно произнес Анатолий Михайлович.– Мы давно не виделись. Когда все начиналось, я был немногим старше тебя. В то время никто не мог предположить, чем все обернется. Мы считали, что год от года жизнь будет улучшаться. Но те, кто начинал наше дело, предполагали  и подобное развитие событий. Иначе наша работа изначально становилась бессмысленной… Я говорю тебе то, что и повторять не следует. Это элементарно. Но как все элементарное, это и есть основа. Без внутреннего стержня самый величественный, необходимый для будущего план становится набором аморфных благопожеланий и двояких толкований.

– Анатолий Михайлович, все это я прекрасно понимаю и помню.– Федор уже понимал, что сейчас ему откажут в помощи.

– Федор, нам еще есть о чем поговорить. Но мы не благотворительное общество.

– В нашей стране таких, вообще, не найти,– сдержанно отозвался Федор.

– Тем более. Мы не можем помочь всем, кто в этом нуждается.

На этот раз Федор прикусил язык.

– И мы не имеем права совершать оплошности. Федор, пройдет немного времени, и ты поймешь, что подвергал себя неоправданному риску. Что бы ты сейчас не сказал – это так. Тем более что и ты, и я выполняем определенные функции. Но только эти функции, не более того. Глупо вспоминать о полномочиях, но не сказать о них сейчас, я не имею права. Все что я могу тебе советовать, это научиться обуздывать свои чувства и вовремя подавлять симпатии – они мешают сделать правильный выбор.

Федор сделал движение, чтобы подняться с дивана. Но его остановили:

– Разговор не окончен! Я прекрасно знаю, что ты не послушаешь меня и бросишься выручать друзей, рискуя собственной жизнью.– Анатолий Михайлович на секунду задумался.– Я должен свести к минимуму неоправданный риск.

Он сел за компьютер и провел за ним минут десять. Федор не заметил, как Анатолий Михайлович закончил, на него в этот момент навалилась одуряющая сонливость. Очнулся, когда хозяин кабинета снова сел на диван.

– Все необходимые данные,– сказал Анатолий Михайлович, протягивая распечатку.– А насчет зачистки не беспокойся… Ты готовишься переехать?

– Да, уезжаю на север.

– Желаю удачи, Федор. И не забывай о нашей договоренности, я на тебя надеюсь. Прощай.

– Прощайте, Анатолий Михайлович. Надеюсь еще свидеться с вами.

Они обменялись крепким рукопожатием. Говорить друг другу было уже нечего, все было известно наперед.

В прихожей Федор попрощался с Викторией Ивановной, оделся и вышел на лестничную площадку.

На улице велико было желание обернуться и посмотреть на знакомые, освещенные окна. Но он этого не сделал, вышел со двора и направился к автомобильной стоянке. Забрав машину, проехал по городу километра два и остановился в темном переулке.

Из полученной информации следовало, что централизованной программы по охране свидетелей у властей не существует. Были отмечены единичные случаи, чистой воды самодеятельность, но они даже не рассматривались как серьезные акции.

Тем не менее перед Федором лежал развернутый анализ по данному вопросу за последние двадцать лет. После шли данные по городам, данные по персонам. Встретилось несколько знакомых фамилий из Управления Внутренних Дел и в Прокуратуры. Федор пробежал глазами информацию по Ситову и перечитал эту часть распечатки внимательней. Две фамилии в ней были выделены. Сразу после этой информации шло описание фигурантов. Картина складывалась любопытная. После работы в Ситове фигуранты стремительно пошли в гору. Причем взлет можно было увязать с личностью одного из них, ныне отставного полковника Климова. Он не только сумел выбраться из опалы, но вытянул на поверхность протеже – некоего Игоря Смирнова. Объяснить перемену обстоятельств можно было служебным маневром, либо успешно выполненным засекреченным заданием. Анатолий Михайлович не случайно увязал их с возникшей перед Федором проблемой. Наверняка были у него еще какие-то доводы.

Далее следовала информация на Воронова и компанию. Хватило и того что было известно о Воронове. Федор закурил и тщательно перечитал распечатку. Ему уже доводилось сталкиваться с деятелями из "Азии", но судя по сказанному о Воронове до него Федор имел дело с неопытными рекрутами, которых можно было брать голыми руками… Этого голыми руками не возьмешь.

– Что ж,– задумчиво произнес Федор и проверил оружие.– Начнем от печки.

Этот телефон-автомат он приметил по дороге. Как чувствовал, что пригодится сегодня. Несколько секунд стоял возле него, словно набирался решимости. Постепенно его взгляд стал пустым и безразличным.  Затем Федор одним слитным движением опустил в щель жетон и набрал номер домашнего телефона Смирнова.

– Да?– Откликнулся приятный женский голос.

– Будьте добры, Игоря Сергеевича позовите,– попросил Федор.

– Подождите секунду…

– Галя?!– Окликнул собеседницу Федор.– Как у вас дела на работе?

– Спасибо, хорошо,– в ее голосе уже сквозило удивление.– Сейчас я позову Игоря.

– Спасибо, Галя.

– Пожалуйста.

Федор почувствовал, что она невольно ждет продолжение разговора.

– Сынишка у вас не болеет?– Спросил он.– Такое неприятное сейчас время, повсюду грипп и простуда. Чаще всего дети заражаются в детском саду, не правда ли?

– Правда,– отозвалась она и уже приглушенно куда-то в сторону:– Игорь, тебя к телефону. Странный какой-то…

– Я вас слушаю!– Голос у Смирнова был напористый.

– Смирнов, бабу свою и пацана любишь?!– В лоб спросил Федор.– Потерять боишься?!

– Кто говорит?– Голос у Смирнова мгновенно затвердел.

– Слушай внимательно. В Ситове, не забыл этот городишко? По твоей вине хорошие люди попали в беду. Я говорю о Меркуловых. О брате Константина Меркулова. Ты втянул его в свои игры! В твоих интересах нажать на нужные рычаги и выручить людей из беды. И хорошенько тряхни некоего Воронова Кирилла! Я думаю, это имя тебе хорошо известно. Действуй, Смирнов. Иначе жизнь твоя станет адом…– Федор бросил трубку на рычаг. В глазах у него было бело от накатившего бешенства.– Нормально,– прошептал он, усмиряя гнев.– Все будет нормально.

Он сел в машину и завел двигатель. В зеркальце заднего вида брызнул отдаленный свет фар. Федор переключил скорость и не спеша поехал вниз по улице.

Он даже примерно не мог сказать, сколько времени провел в этой комнате. То, что это жилая комната, а не бетонная мышеловка Максим понял, когда его втолкнули в нее. В тот момент у него не было ни сил, ни желания сопротивляться. От толчка в спину он упал на пол и долго лежал без движения. Было тепло и очень тихо. И он догадался, что эта комната предназначена для таких как он.

Его окружала такая густая чернильная тьма, что когда он закрывал глаза, казалось, вокруг становится светлей. Перед его глазами змеились белые сполохи, клубились невесомые призрачные массы и радужные круги. И в какой-то момент он понял, что сойдет с ума, если так и будет лежать с закрытыми глазами.

После тошнотворной карусели, непроницаемая тьма показалась по-домашнему спокойной. Из глубин памяти вынырнуло вдруг старое русское слово – темница, и полезла было в голову всякая чепуха с этим словом связанная: дыбы, каленое железо, выкрученные руки и выкаченные от нечеловеческой боли глаза. Но он тут же отогнал эти мысли и доверился темноте.

Еще через какое-то время Максим решил исследовать темницу. Он помнил, что комнатка должна быть маленькой, и возле одной из ее стен должна стоять кровать. Он осторожно привстал и выпрямился.

На полу лежал толстый ковер. Максим двигался вперед, выставив перед собой руки. И когда наткнулся на первый попавшийся по дороге предмет – ударился коленом об кроватную сетку – от неожиданности едва не упал и с трудом удержался от крика. Он прошел вдоль кровати, нащупал в стороне от нее низкую тумбочку. Он протянул руку и дотронулся до стены, провел кончиками пальцев по лакированным доскам. И вдруг подумал о том, что в такой же комнате может сидеть Света с детьми.

– Господи!– То ли только подумал, то ли простонал Максим.– Помоги ты мне…

Он хотел найти дверь и барабанить в нее, исходить криком до тех пор, пока ее не отопрут или пока у него не закончатся силы. Но вместо этого лег на кровать и раскинул руки в стороны. Вместо каких-то импульсивных решительных действий он вспомнил Федора Верхошатцева, который так и не помог ему, но который хотя бы попытался это сделать. Он вспомнил, как однажды они пировали на реке. И когда в разговоре занесло Максима на религиозную тему, Федор вдруг сказал: "Если можешь что-то исправить – не беспокойся. Если не можешь – не беспокойся тем более. Но бог помогает идущим".

– Что мне делать теперь?– Прошептал Максим, вновь закрывая глаза.

Очнулся он от пристального взгляда. Дверь была открыта настежь. В дверном проеме стояли двое. Максим поднял глаза к потолку и увидел, что в комнате нет освещения. Настоящая темница. Стоявшие в дверях молчали. Максим медленно, глубоко вдохнул и резко сел.

– Макс-братан!– Радостно воскликнул один из гостей.– Засиделся ты у нас. Домой пора! Домой…

И в этот миг в глазах у Максима померк и тот тусклый свет, что падал в комнату из коридора. Но не из-за слов Кнока, а из-за родных голосов, плывущих издалека.

– Света!– Прохрипел он.– Света!!!

– Жива баба твоя,– кивнул Кнок. В этот момент голос у него был нормальным человеческим голосом.– Не звери же мы…

– Света!!!– Максим бросился к двери.

– Папа! Папа!– Послышались детские голоса.

– Это им показалось,– прокомментировал Кнок и оттеснил Максима от двери.– Ну-ну, папаша, погоди маленько! Сейчас с человеком поговоришь, и иди на все четыре стороны!..

Максим посмотрел на него, на его напарника и понял, что Кнок не обманывает. Понял, что все закончилось. Осталось какое-то малое дело, сделав которое, он встретится с родными и навсегда покинет этот дом.

– С кем? С кем нужно поговорить?– Лихорадочно спросил он и обратился в слух.

– Со мной.

Максим вздрогнул и обернулся. Странно, что он не заметил его. Впрочем, новый собеседник был почти неразличим в темноте.

– Будьте добры, вернитесь на кровать.

Максим попятился от двери. Он ясно слышал, как гудит среди детских голосов мужской бас.

– Вам завтра на работу?– Спросил незнакомец. По голосу Максим понял, что он уже пожилой человек.

– Да, с утра я должен выйти на работу. Сколько сейчас времени?

– Вы умный человек, Меркулов?– Его вопрос проигнорировали.– Если нет, вам придется поумнеть.

Максим судорожно кивнул в знак согласия.

– Ваша супруга с детьми гостили у родных, верно?

– Да.

– А вы ездили в Екатеринбург за покупками. Опоздали на пригородный и ночь провели на железнодорожном вокзале. Вы не хотели стеснять знакомых в городе и ночевали на вокзале. Верно?

– Да,– уже уверенней кивнул Максим.

– От дальнейших контактов с Верхошатцевым вы постараетесь воздержаться…

– Я понял.

– Это хорошо. Запомните, ничего особенного с вами не произошло. Запомнили?

– Да,– от волнения Максим даже заикнулся.– Я был в Свердловске и опоздал на пригородный.

– Очень хорошо. Сейчас вы выйдете с этим человеком,– Максим понял, что он говорит о Кноке.– И уже на машине заберете свою семью. Все должно выглядеть естественно… И не нужно играть с нами, Меркулов! Вы все запомнили?

– Да,– голос у Максима сорвался.

– Идите, Меркулов…

Он шел, не чувствуя под собой ног. Что за дом? Какая обстановка? Расположение комнат, люди? Ничего не запомнил. В его сердце стоял невыносимый, бесконечный, животный крик.

Кнок хохмил по-своему обыкновению. Но он его не слышал. На улице их встретила ночь. Молочно-белое дыхание клубилось в морозном воздухе.

– Держи!– Кнок что-то шлепком вложил в его ладонь.– Подарок от хозяина.

Максим посмотрел на ладонь и увидел золотые часы. Поднял на Кнока глаза:

– Зачем?

– Презент, дурик. Радуйся…

Они вышли за ворота. Следом за ними выехала "девятка".

– Садись,– Кнок подтолкнул его к машине.– Сейчас твои появятся.

Максим оглянулся назад.

– Садись в машину, я тебе говорю…

Максим сел на пассажирское место рядом с водителем. Незнакомого молодого парня за рулем сменил Кнок.

Когда из ворот вышла Света с детьми, в груди у Максима ёкнуло, и он попытался выскочить из машины.

– Спокойно,– придержал его Кнок.– Вы просто отдыхали друг от друга… Здорово, мамка!– Он вышел и облокотился на крышу автомобиля.

– Дядя Витя!– Радостно закричала Ксюша.– Здравствуй!

– Здорово, Ксюха. Что тебе зайчик принес?..– Он вытащил из кармана плитку шоколада. Света шла неторопливо, не отрываясь смотрела в глаза Максиму. И от ее взгляда у него начала кружиться голова, а ноги налились щекочущей тяжестью. В отблесках уличного фонаря ее лицо казалось матовым и немного отпугивающим, незнакомым. Позже она расскажет, что успела подружиться с одной довольно-таки приятной девушкой, и та подарила ей наборы французской косметики и научила делать макияж, который подходил Светлане больше всего. Но все это будет после. А сейчас Максим смотрел на нее так, как смотрят на явленное чудо. Как же он боялся потерять их...

Он все же вышел из машины.

– Здравствуй, милая.

– Здравствуй.

– Я так соскучился…

– Хорош базарить, поехали!– Кнок уже посадил детей на заднее сидение.

– А где у тебя полушубок?– Спросила Света.

– Дома оставил,– ответил за Максима Кнок.– Торопился за вами, чудик. Давай, Светка, садись резче! Мне еще в одно место успеть надо!

Максим улыбнулся и с неохотой выпустил ее узкую теплую ладошку.

Когда машина Кнока скрылась за поворотом, Кирилл посмотрел на корейца:

– Вы уверены, что это Смирнов?

– На сто процентов,– отозвался тот. Он сидел в глубоком кресле возле камина и потягивал из высокого стакана темное пиво. В кресле напротив него сидел мощный седовласый старик. Он позевывал и сонно смотрел на огонь. Между ними стоял низкий столик заставленный напитками и закусками.

– Ладно, ребятки,– сказал старик, поднимаясь.– Отдыхайте, а я на покой. Время позднее, а дело наше стариковское.

Кореец встал и поклонился ему на прощание.