Текст книги "Могилы героев. Книга вторая (СИ)"

Автор книги: Денис Куклин

Соавторы: Павел Манохин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

Но в конце июня его мир еще раз рассыпался.

Из дома переслали телеграмму матери Кузьминцева. Прочитав ее, Виктор почувствовал, что ему не хватает воздуха. Он вышел на улицу, сел на скамейку среди отцветающих кустов калины и закурил. Ему требовалось какое-то время, чтобы прийти в себя. Мать Толи сообщала о его смерти.

– Не может быть,– прошептал Виктор, бесцельно вглядываясь в строчки телеграммы: "витя зпт толя умер тчк похороны тридцатого тчк приезжай тчк тетя наташа".

Он поднялся к себе. Было пять часов вечера тридцатого числа. В горячке нашел блокнот с адресом и телефоном Кузьминцевых в Первоуральске. Но в тот же миг понял, что звонить бессмысленно.

– Что же мне делать?..– Он сел на кровать, обхватив голову руками. И в таком состоянии просидел без малого пять минут.– Нужно ехать…

Наличности было негусто, он только в выходные собирался снять со сберегательной книжки сто рублей. Виктор нашел соседа по комнате, как мог доходчивей объяснил ему ситуацию и занял пятьдесят рублей. Сосед пытался втолковать, чтобы поставил командиров в известность, но Виктор его не слышал.

В Первоуральск он приехал в девять часов вечера. Переспрашивая прохожих, спустя час добрался до нужного адреса. Поднялся на пятый этаж и позвонил в дверь, обитую искусственной кожей. Открыла незнакомая женщина. Мать Кузьминцева Виктор хотя бы приблизительно знал по фотографиям.

– Что тебе?– Устало спросила она.

– Я могу увидеть Наталью Александровну?

– Она в больнице. Ты, наверно, Виктор?

– Да. Телеграмма опоздала, я не успел на похороны.

– Проходи. Обувь не снимай.

Первое что бросилось в глаза – занавешенное зеркало в прихожей. Дорожки в коридоре и паласы в комнатах были сняты. В комнатах стоял тонкий комариный звон – квартиру недавно проветрили. И чувствовалось, что с утра в ней побывало очень много людей.

– Извините, как вас зовут?

– Татьяна Александровна. Я, тетя Анатолия.

– А я его сослуживец. Мы вместе служили.

– Идем на кухню.

Она подошла к открытой форточке и закурила. Виктор сел за стол. Он чувствовал себя странно, словно наблюдал за происходящим со стороны. Чтобы избавиться от этого ощущения, стал присматриваться к окружающей обстановке.

Он находился в двухкомнатной квартире. Судя по мебели, мать Кузьминцева в деньгах тоже не нуждалась. На стенах висели картины, шкафы ломились от посуды и книг.

Татьяне Александровне было около сорока лет. Возможно, она нуждалась в отдыхе и, скорее всего, провела бессонную ночь и не самый лучший день своей жизни, но все же оставалась красивой женщиной.

– Что произошло?– Виктор первый нарушил молчание.

– Подожди секунду,– она затушила окурок в пепельнице, достала из холодильника запотевшую бутылку водки.– Сначала помянем их…

– Их?!– Виктор внезапно почувствовал слабость.– Как их?.. Неужели и Оля?!

– Ты не знал?– Татьяна Александровна пододвинула к нему наполненную до краев стопку.– Пусть земля будет пухом.– В ее глазах блеснули слезы.

Виктор машинально выпил, закусил бутербродом. И спросил, внутренне содрогаясь:

– Их похоронили вместе?

– Нет. Наташа привезла сына в гробу, а Олю похоронили там, на юге. Неделю назад это было.

– Убили?

– Да.

– Кто?

– Не знаю…

Виктор закурил. Собеседница налила ему еще водки и надолго замолчала. Так в тишине они просидели минут пять.

– Вы не знаете, где он жил?– Снова нарушил молчание Виктор.– Я потерял все его письма.

– Адрес где-то был. Я сейчас найду.

– Извините, мне негде переночевать, а с утра я хотел сходить на кладбище.

– Да, конечно. Можешь остаться здесь. Я постелю в гостиной. Если ночью услышишь шум, не пугайся. Я с мужем, он напился. А пьяный он всегда натыкается на мебель, когда ходит в туалет.

– Понял,– кивнул Виктор.

– Я сейчас найду адрес, а ты поешь. Закуски полно. Водки еще выпей.

Спустя несколько минут она принесла подписанный Кузьминцевым конверт и ушла отдыхать. Краем уха Виктор услышал храп ее мужа, когда она открывала дверь в спальню. Он захватил с собой початую бутылку водки, стопку, пепельницу и ушел на балкон. Но в тот вечер водка его не брала. И через полчаса и через час он так и остался трезвым. Курил сигарету за сигаретой и вглядывался в незнакомый ночной город.

12. Цена жизни.

– Когда они познакомились, я сразу почувствовал неладное. На нем было проклятие. Но Оля такая упрямая девочка моя. Она полюбила его с первого взгляда.– Николай Васильевич Наженюк в упор посмотрел на Виктора.– Ты говорил, что вы вместе служили. Но ты не похож на него. В тебе чувствуется зрелость. А он вел себя как мальчишка. Этим и полюбился доче моей. Она ведь у меня одна была. И я теперь остался один. Сначала меня покинула супруга, а теперь вот…– Он снял шляпу и вытер платком вспотевшее лицо.– Идем, уже немного осталось. Но я все время думаю, почему так случилось? А если бы она выбрала такого серьезного парня как ты?..

Одет он был очень тепло, не по погоде. Часто останавливался, вытирал пот с лица. На Викторе, в отличие от спутника, ничего кроме брюк и футболки не было.

Вскоре дорога пошла в гору. Виктор оглянулся и увидел, что они незаметно поднялись на подножие пологого холма. Сейчас городок, в котором Кузьма нашел свой конец, лежал как на ладони. Для этих мест это уже был город. Двухэтажные дома; речной вокзал со складами; цех по засолу и переработке рыбы; сотни четыре частных особняков, не поддающиеся никакому архитектурному плану. Дворы и улицы были так густо засажены  фруктовыми деревьями, что трудно было понять, где проходят улицы, в каком направлении они идут. Почти каждый в городке держал большой сад, и каждый второй занимался браконьерством. Особого шика ни в постройках, ни во внешнем облике горожан Виктор не заметил. Видимо, в здешних краях не было принято выпячивать достаток напоказ.

В город он приехал утром. Без труда нашел дом, в котором последний год прожил Кузьминцев. Встретил его отец Ольги, окончательно сломленный гибелью дочери пятидесятилетний мужчина. Это был сухопарый, выше среднего роста, совершенно седой человек. В его поведении уже без труда угадывались признаки душевной болезни. Временами он заговаривался или принимался беспричинно улыбаться. Его улыбающееся лицо было похоже на страшную маску.

– Мне так и не объяснили толком, как они погибли,– начал было Виктор, но Николай Васильевич снова перебил его:

– А какие у нас прекрасные места! Не будь здесь людей, их можно было бы назвать их раем… Райские кущи… Заводы, плотины, трубы, изрыгающие на землю дерьмо и сточные воды. Всего этого не было бы, не будь на земле человека.

– Все так. Я согласен… Что все-таки произошло, батя?

Кладбище по русскому обычаю было разбито на солнечной стороне невысокого холма. На памятниках хватало и крестов и советских звезд, мелькали сияющие магометанские серпы. До кладбищенской оградки уже рукой было подать, когда Николай Васильевич вдруг резко остановился и показал рукой на юг:

– Там в лиманах они и живут… Отребье, разбойники без стыда  и совести. Вся сволочь стекается туда как помои по сточной канаве…

– Ты знаешь, кто их убил?!– Не осознавая того, Виктор вцепился в лацканы его пиджака.– Ты знаешь, кто убил Олю?!

– Догадываюсь.

Виктор отпустил Наженюка. Он тяжело дышал, словно только что вышел из морока:

– Рассказывай, батя…

– Никому это не нужно! Дело замяли, кого нужно – подкупили… А я не могу! У меня нет ни сил, ни денег! Я – инвалид! Я сам не понимаю, почему жив до сих пор…

– Ты не про себя, батя, ты про них рассказывай,– перебил его Виктор. Его до сих пор душило темное бешенство.

– Он работал вместе с ними. Я понятия не имею, что между ними произошло. А теперь уж никто этого не узнает … Обычно он появлялся через три дня на четвертый, но в начале июня перестал приходить домой. Сначала Оля решила, что у них много работы. Потом мы решили, что областники провели рейд… Моя девочка, наверно она с самого начала почувствовала страшное. Она очень сильно изменилась, даже я с трудом узнавал ее в последние дни… А через несколько дней Оленька встретила на рынке какого-то знакомого. Прибежала домой, сказала, что ничего страшного не произошло. Сказала, что Толя просто запил, а теперь стыдится прийти домой. Как же я сразу не сообразил, что это был обман?! Я попытался отговорить ее. Но она была такой упрямой моя девочка…  Ушла… Навсегда…– Он снова осклабился в своей безобразной улыбке.

– Ты видел, с кем она вернулась с рынка?

– Видел. Конечно, видел.

"Что же ты за человек такой?"– хотел спросить его Виктор, но в этот момент вдруг почувствовал себя не вполне здоровым. Его вдруг залихорадило, в ушах зашумела кровь, а где-то в затылочной части, словно образовалась пустота.

– Вот посмотри! Это – он!– Николай Васильевич сунул ему под нос мятую черно-белую фотографию.– С ним она пришла в тот день! А вот эти ее насиловали! И этот, и вот этот, и этот тоже… Боже ты мой! Боже праведных…

Виктор пытался сосредоточиться, подавить внезапную слабость. С трудом, но все же ему удалось это сделать.

– Смотри-смотри… Вот какая она стала. Когда ее нашли, на ней места целого не было. Потому что она попала в лапы зверей!.. Про него я не говорю, он у меня дочь украл! Поделом ему…– Виктор сообразил, что Наженюк говорит про Кузьминцева.– Но девочка моя! Девочка моя… А ты смотри! Я ведь знаю, зачем ты приехал. Потому что Господь мой и Бог мой услышал мои молитвы! Я тебе и фотографии отдам. И обрез отдам и патроны. Все отдам! Я их сам хотел убить поодиночке! Но Господь мне знак подал, и я ждал тебя. Тебя только ждал. Знал, что ты приедешь…

Виктор встряхнулся. Оказывается, они уже были на кладбище. В руке он сжимал фотографию, а его спутник склонился над могилой.

– Доча моя, доча,– бормотал он.– Зачем же ты папаньку своего покинула? Мне бы здесь лежать, не тебе. За что же ты меня так?!

Виктор отвернулся, посмотрел на фотографию и оскалился. Узнал обросшего бородой Магомеда, с которым когда-то служил вместе. Прошептал, оглянувшись на могилку:

– Это рядом с тобой демоны жили, милая моя. А я думал, что они жили рядом со мной… Служить они тебе на том свете будут. Скоро я к тебе их отправлю…

Он чувствовал, как по лицу текут слезы. Слышал, как жаркий ветер перебирает листву в кронах деревьев. Но только сейчас расслышал в сумятице непривычных звуков, как на реке и в лиманах работают моторные лодки.

В девятом часу опустилась на землю непроглядная южная ночь. Виктор еще засветло притаился неподалеку от стоянки. Браконьеры вернулись около семи часов вечера, из лодок перетащили в корзинах рыбу. Тут же погрузили ее на «УАЗик», и уже после этого принялись распутывать сети. Все делали, не таясь, на этом берегу они были хозяевами.

Два дня Виктор терпеливо выслеживал их. Где спят, где справляют нужду, где ужинают. Их было четверо и старик на берегу. Днем он сторожил добро, а ближе к вечеру начинал готовить ужин. Двое из браконьеров были черноволосыми, заросшими темной шерстью. Еще двое с виду похожи на русских, правда выговор у них был гортанный и время от времени они принимались перекликаться на незнакомом Виктору наречии. А старик тот, вообще, был непонятно кем, скорее всего, местный бродяга, работающий за еду и стакан водки.

Два дня притаившись и почти не вставая с земли, Виктор лежал в засаде. А ночью уходил в сторону от лимана и на песчаном пляже разминался и готовился к убийствам. Он не собирался отступать.

Днем Виктор иногда чутко дремал, просыпаясь от каждого шороха. Так изучил привычки браконьеров. Убивать их решил на третью ночь.

В начале двенадцатого они угомонились. Старик еще повозился возле костра, украдкой выпил полстакана водки и спрятался под прорезиненный плащ. В этот момент Виктор крался среди кустов и деревьев как камышовый кот. Он шел на мерцающее в ночи пламя костра. Звенели в траве цикады, все остальные звуки утонули в стрекоте кузнечиков, волна плескались у кромки берега. Если хорошо прислушаться, можно было уловить плывущий по воде издали шум и человеческие голоса, но Виктор слышал только звук собственного дыхания и видел лишь призрачные отблески ночного костра.

Рыбаки, браконьеры, убийцы – он так и не выбрал для них имени, про себя называя "сволочью". Спали они под полиэтиленовой пленкой, натянутой пологом. Забирались в накомарники, сшитые в рост человека, и устраивали говорильню часа на два. Из засады Виктор не мог расслышать, о чем именно они разговаривают, но и оттуда было хорошо слышно, что каждый вечер им очень весело.

Первым как самого чуткого он убил ножом старика. Убил как соучастника недавнего зверства. После этого снял с предохранителя обрез и двумя выстрелами в головы положил крайних к себе браконьеров. Не разбирая где Магомед, где незнакомые. Третьего заколол ножом. Последний, ничего не понимая, вскочил было, но запутался в накомарнике и заверещал как заяц. Он верещал, выкрикивая слова на чужом языке, глядя на темный силуэт, освещенный догорающим костром. Пахло порохом, протухшей рыбой, пролитой кровью, тряпьем и жжеными перьями – нога старика попала на угли. Виктор вынул из обреза стреляные гильзы, спрятал их в карман, перезарядил оружие и выстрелом в упор покончил с последним.

Минуты две он сидел на песке рядом с трупами, прислушиваясь к ночной тишине. В этот момент ему казалось, что даже волны остановили бег. Виктор встал, подошел к заколотому и перевернул его на спину – это был Магомед. Виктор только сейчас сообразил, что тот на ночь всегда устраивался на одном и том же месте. Уже без злобы и без всякой цели Виктор приставил ствол обреза к голове мертвеца и нажал на спусковой крючок…

От оружия он избавился немногим позже, когда уходил по берегу. По его расчетам где-то впереди должна была проходить дорога к портовому городу. В какой-то момент Виктор остановился для того, чтобы прикурить, и вдруг почувствовал на плече тяжесть обреза. Размахнулся и выбросил его в воду далеко от берега. То же самое сделал с ножом.

Над его головой сияли мохнатые южные звезды. В траве стрекотали кузнечики, в зарослях ухала то ли сова, то ли выпь. Виктор усмехнулся и не спеша пошел вперед, похрустывая пересушенными водорослями, выброшенными на  берег.

Добраться до дома он не успел, в Уфе сняли с поезда сотрудники уголовного розыска. Как выяснилось позже, донес на него все тот же Николай Васильевич Наженюк, который сначала снабдил оружием и фотографиями убийц. Еще позже он узнает, что Николай Васильевич уже в то время был определен в психоневрологический диспансер, и его свидетельские показания веса не имели. Впрочем, и без этого Виктор массовую бойню на берегу Каспия брать на себя не собирался. Все-таки работа в органах внутренних дел и учеба в школе милиции давали о себе знать. Решил, сначала пусть докажут его причастность к убийствам, а там и будем разговаривать по существу.

Виктор еще представления не имел, какая судьба ему уготована. А уже на следующий день начались странности. Вместо того чтобы перевести его либо в Астрахань, либо по месту жительства, его определили в СИЗО по месту задержания и начали каждый день переводить из камеры в камеру. Один раз он все же побывал на допросе у следователя, из которого уяснил, что тот в состоянии сделать с ним все что захочет. Больше они ни о чем не разговаривали.

– Я тебя через все круги ада проведу,– многозначительно пообещал ему следователь.– Ты у меня вот где…

Виктор невозмутимо молчал. Он приготовился выдержать это испытание до конца. Тем более что угрозы следователя сбывались лишь отчасти. В камерах его не трогали, знали за что попал на нары. Но Виктор не расслаблялся. Он не спал почти неделю, не хотел, чтобы его застали врасплох. С подследственными не контактировал. Съедал пайку и неподвижно сидел в стороне от всех. Никому не удалось разговорить его.

Спустя неделю его перевели в одиночную камеру. Сутки не тревожили, а вечером восьмого дня отвели в административное крыло.

Виктор зашел в кабинет. Конвоир откозырял сидевшему за столом штатскому и остался в коридоре.

– Присаживайся,– человек за столом цепко оглядел Виктора.– Выспался? Закуривай…– он пододвинул Виктору пачку сигарет и зажигалку.

Виктор сел на предложенный стул.

– Кури, не стесняйся,– приободрил его незнакомец.

– Бросил,– голос у Виктора сорвался. Он уже забыл, когда разговаривал в последний раз.

Хозяин кабинета хмыкнул, закурил сам и принялся разглядывать Виктора. Лицо у него было неподвижное как у сфинкса. Живыми казались только темные с искоркой глаза.

– Похож,– наконец изрек он после продолжительного молчания.– Именно такой мне нужен. Ты любил ее? Отец Ольги Наженюк сказал, что ты мстил не за своего друга, а за его дочь.

Виктор молчал.

– Ты можешь мне не верить, но мы с тобой все еще находимся в одной лодке. Только ты можешь выйти из нее и стать изгоем среди миллиона таких же изгоев. А можешь остаться в ней. Я неделю наблюдал за тобой,– неожиданно резким движением он открыл лежавшую перед ним папку и подтолкнул к Виктору.– Это сделал ты! Ты – Зотов!

Виктор на мгновение опустил глаза, увидел рассыпанные по столу фотографии с окровавленными телами. Посмотрел на собеседника и усмехнулся.

– Есть вариант,– спокойно сказал тот.– Ты можешь вернуться на белом коне. Мало ли ошибок делает система?.. К тебе не будет никаких вопросов и претензий. Без проблем закончишь первичное обучение, станешь офицером милиции, гарантированно продвинешься по службе. Как тебе такой расклад?

– Кого я должен убить?– Таким же спокойным тоном спросил Виктор. Хотя его сердце дрогнуло от мелькнувшего во тьме лучика надежды.

Хозяин кабинета улыбнулся и неожиданно протянул ему руку:

– Давай знакомиться. Еремин Василий Сергеевич.

– Зотов Виктор,– он пожал собеседнику руку и кивнул на сигареты.

– Кури. Чувствуй себя как дома… Начну с главного: такой шанс выпадает  один на миллион или того реже. Я представляю структуру так называемого внутреннего резерва. Для тебя незачем конкретизировать вопрос. Тебе нужно знать только одно, на тебе и на мне замыкается одна из многочисленных функций структуры – по мере необходимости уничтожать врагов государства. Есть вопросы?

– Никак нет. Для меня все понятно. Я согласен на все. Подпишусь под чем угодно. Я должен вернуться домой…

Слова куратора сбылись. Виктор остался  чист перед людьми, перед коллегами. В далеком прикаспийском городке вскоре забылась кровавая резня. Времена наступали лихие. Бойню «повесили» на окончательно спятившего Наженюка. Виктор же с отличием окончил школу милиции, через год поступил в Юридический институт. Он сделал стремительную карьеру. Спустя год с первого места службы был переведен в областное управление МВД, где получил должность в административно-хозяйственной части. Женился, обзавелся детьми, купил машину, получил квартиру в центре города. Но никто не знал, что кроме всего прочего он был абонентом 1017, а его служебные командировки не всегда были столь невинны. По первому требованию из обходительного, улыбчивого снабженца он превращался в хладнокровного, безжалостного убийцу.

В далеком девяносто первом Еремин сказал ему:

– Ты решительный и беспощадный, не боишься крови. Ты нам нужен…

Много позже Виктор пытался понять значение слова "мы", в то время так часто звучавшего из уст куратора. Когда он оглядывался на прожитые годы, понимал и то, что над партией Еремина противники одержали верх. По крайней мере, в начале девяностых ему казалось, что тот стремился к чему-то большему. По логике вещей Еремин должен был высказывать горечь по поводу происшедшего в стране. Но Василий Сергеевич ни словом, ни полусловом не выдал разочарования. С годами Виктор понял, что Еремин такой же цепной пес, и цепь его ни разу не выпустили из рук те, кто правили и будут править всегда. Сделав  такой вывод, он даже успокоился. Хотя бы крайний по цепочке человек стал ему понятен. В сущности, кроме Еремина в этой структуре он не знал никого. Одно Виктор знал точно: он всегда был по другую сторону флажков, отстреливая людей как серых хищников. И никого в них кроме как хищников не видел.

– Вход – рубль, выход – два,– усмехнувшись, повторил он и включил плеер.

– "Выньте из конверта фотографии,– произнес четкий холодный голос в наушниках.– Первым идет объект номер 211…"

Со стороны могло показаться, что он штудирует материалы по иностранному языку. Хотя так оно и было, за несколько часов Виктору предстояло наизусть выучить подробный план ликвидации трех объектов. После чего фотоснимки, кассеты и плеер он должен был уничтожить. План всегда предусматривал несколько вариантов развития событий. Стандартные, давно просчитанные ситуации он прослушивал на два раза. На новых заострял внимание. Новое – это всегда прецедент и когда-нибудь в будущем схожая ситуация обязательно повторится.

В данный момент в сентябре девяносто девятого года задание усложнялось обстановкой в Москве и Московской области после взрывов жилых домов. Но имея в кармане удостоверение сотрудника МВД, это обстоятельство волновало его меньше всего. Два раза Виктор попадал в схожие ситуации и знал как вести себя.

После первого прослушивания Виктор отложил наушники в сторону, закурил и прошелся по номеру, разминая ноги. Он бесцельно ходил по комнате. Подходил к столику с фотографиями, смотрел на них, детально прорабатывая полученную информацию по каждому объекту в отдельности. С технической стороны выполнение задания не представляло труда. В прямой контакт с объектами он не вступал. Всех троих предполагалось ликвидировать в одно время и в одном месте. В блоке информации никогда не сообщалось о роде занятий объектов и причины их устранения, но по косвенным признакам Виктор почти всегда определял, кого именно представляет тот или иной объект.

На первый взгляд эти трое были предпринимателями средней руки. Но уже одно то, что на их отстрел была выдана лицензия, опровергала это предположение. Скорее всего, они были держателями одной из "черных" касс, решил Виктор. Ему редко приходилось ликвидировать сразу нескольких связанных между собой объектов. Из этого тоже можно было сделать определенный вывод о сложных маневрах, одним из элементов которых стала демонстрация силы. Видимо кого-то, кто заведомо остается в тени, решили сделать сговорчивей. Но вряд ли это было связано с недавними терактами. Хотя и такой вариант не исключался. Может статься, кому-то демонстрировали не силу и мощь, а осведомленность.

Виктор вновь поставил первый диск. Сейчас он курил сигарету за сигаретой и по нескольку раз прослушивал неясные для себя моменты.

В эту ночь он не сомкнул глаз. В начале восьмого утра позвонил администратору. Сославшись на то, что у него много дел личного характера, попросил в течение дня не беспокоить его ни телефонными звонками, ни обслуживанием. Еще раз прослушал записанное на дисках, после чего уничтожил в спецрастворе диски, плату декодера и фотографии.

Они были настолько уверены в себе, что остановились на крыльце спортивного клуба. На спортсменов эта троица походила меньше всего. Сауна, боулинг, бар – это все что могло заинтересовать их в спортивном клубе.

Виктор ждал у приоткрытого окна в доме напротив. В комнате было темно и так спокойно, что другой уже давно забыл бы о цели своего пребывания. События развивались по оптимистическому варианту. Все трое приехали в одно время, в клубе пробыли около пяти часов и скопом же из него вышли. Они красовались на крыльце как мишени в тире.

Виктор прицелился в голову стоявшего посередине объекта 700, нажал на спусковой крючок и передернул затвор. Они и в самом деле были непуганые. Вместо того чтобы броситься наутек, уставились на падающего товарища. Через полторы секунды Виктор ликвидировал 211-го. 436 присел было на корточки, выглядело это нелепо и странно. В какой-то момент Виктор даже увидел его глаза в оптический прицел и нажал на спусковой крючок. И в это мгновение он понял, что расстрелял государственных чиновников.

Оружие оставил на подоконнике. Вышел из квартиры, не закрывая дверь. Делал в точности по инструкции. Дворами прошел на соседнюю улицу и тотчас затерялся в многолюдной толпе.

Было около десяти часов вечера. Празднично сияли витрины магазинов, с мягким гулом по дороге проносились дорогие машины, среди прохожих мелькали усиленные наряды милиции. Он даже заметил военный патруль.

И вдруг над улицей перекрывая многоголосый гомон и шум, полетел чистый и сильный голос. Он был похож на элемент фантастического фильма. Люди замедляли шаги, оглядывались в недоумении, поднимали глаза к темному небу. Это немного напоминало мусульманское песнопение без слов, от которого на душе становится тревожно.

Спустя три дня в субботу Виктор стоял на крыльце дачи и потягивался, изредка хрипло откашливаясь и сплевывая в жухлую траву. Времени было около восьми часов утра. Погода стояла пасмурная. Казалось, вот-вот зарядит мелкий нудный дождь. Промозглый утренний холод пробирал до костей. Виктор закурил, постоял еще немного на улице, разглядывая сумрачное небо над головой, и вернулся в дом.

Анюта и пацаны еще не проснулись. Виктор прошел на кухню. Здесь все осталось с вечера: подъеденный рыбный пирог, сковорода с жареным мясом, соленые огурцы и недопитая бутылка водки.

Он сел возле окна, помедлил немного, потом все же налил в рюмку и выпил. Над лесом кружили северные вороны. Виктор наблюдал за их пируэтами. В этот миг он бы хотел вновь возродиться на земле мудрым вороном. Усмехнулся и выпил еще рюмку водки. Налил в стакан холодного чая и принялся закусывать пирогом.

– Привет,– Анюта потрепала его по волосам и села напротив. Стол был придвинут к окну. Обычно они так и садились, а пацаны напротив окна.– Дай пепельницу,– она закурила.

– Давай-ка, мать, сегодня баньку истопим,– предложил Виктор.– Давно я не парился. Погода нынче мерзкая в самый раз березовым веничком помахать.

– Ты уже забыл, что вчера пацанам обещал.

– Забыл,– Виктор непонимающе посмотрел на супругу.

– Ты на вышку обещал с ними  сходить.– Стояла неподалеку старая пожарная вышка, с которой в свое время лесничие осматривали угодья.

– Елки зеленые, придется идти. Как же это я вчера?– Виктор беззлобно чертыхнулся.– До нее ж топать и топать, но уж коли обещал, обязательно сходим. Куда теперь денешься?..– Он встал, обнял жену.– А тебе я вчера ничего не обещал?

В мансарде, где была устроена детская послышалась возня и быстрый топоток.

– Мы с тобой об этом позже поговорим в баньке,– Анюта слегка вздорно улыбнулась. И сразу стала похожа на ту девчонку, которую он когда-то взял в жены.

– Я тебе сейчас!– Послышался возмущенный вопль со второго этажа. Видимо, пацаны уже с утра что-то не поделили.

– Прекратить!– Гаркнул Виктор, чувствуя, как пьянеет от выпитого и от хмельного ощущения счастья.– Пацаны! Умываться, завтракать и на огород – грядки под морковь перекапывать!

– Па, ты же вчера обещал!– Хором заныли мальчишки, мгновенно забыв о недавних распрях.– Мы же на вышку собирались!..

– Не помню, ничего не обещал?! Забыл все…

– Ты все помнишь!– Они засмеялись и повисли на нем.– Ты все помнишь! Помнишь!!!

– Ничего не помню! И мамка тоже ничего не помнит…

– Врешь ты все! Помнишь…

Семке, старшему, было восемь лет. Младшему, Саше, семь. Сыновья росли сообразительными, спортивными, друг друга в обиду не давали. Одним словом, радовали отца с матерью.

После завтрака они отправились в лес. Анюта от прогулки отказалась. Виктор сразу понял, что это удовольствие на весь день. Пока дойдут, пока пацаны наиграются. Благо, что воду в баню он принес с вечера. Анюте оставалось только истопить.

Поход удался. Из леса они возвращались в приподнятом настроении. К счастью  дождя весь не было, хотя под вечер похолодало еще сильней. Изо рта шел пар от дыхания. Казалось, что вот-вот пойдет снег.

– Па, смотри, к нам кто-то в гости приехал!– Семка остановился на повороте.– Машина крутая…

– Интересно, кто бы это мог быть?– Пробормотал Виктор, невольно ускоряя шаг.

Когда они подошли ближе, Виктор увидел на водительском месте молодого светловолосого мужчину, который с сомнением смотрел на панель управления. Он поднял голову и рассеянным взглядом скользнул по Виктору и мальчишкам. И вдруг улыбнулся и вышел из автомобиля.

– Здравствуйте, а вы и есть Виктор?! А это – Сема и Саша, правильно? Понимаете, глупейшая история вышла. С женой и ребенком поехали дом под дачу присмотреть. Да не на том повороте свернули. И того мало, машина у меня сломалась! Федор,– он протянул для пожатия руку.– Будем знакомы.

В этот момент из ворот вышла Анюта в компании симпатичной блондинки с ребенком на руках.

– А у нас гости нечаянные,– сказала Анюта.

– Тогда уж незваные,– с улыбкой поправила ее блондинка.

Увидев женщину с ребенком, Виктор мгновенно оттаял и пожал протянутую незнакомцем руку.

– Очень приятно. Виктор.

– А это моя супруга, Лена,– улыбнулся Федор.– И сынишка.  Даниил.

– А с машиной-то что?

– Не знаю. Не силен я в технике.

– Ладно, потом разберемся,– махнул рукой Виктор.– Аня, ты баньку истопила?– И уже Федору:– Замерз как собака. В лес с пацанами ходил. Ты как насчет баньки? Как насчет выпить за знакомство?

– Да я как бы и не против,– улыбнулся Федор.

– Вот и прекрасно!– Подытожил Виктор.– За знакомство, и все такое! Банька! А машина на после-потом…

– Отличное место,– с улыбкой говорил Федор.– Спокойно здесь наверно? И летом должно быть хорошо.

– Да, летом благодать,– кивнул Виктор.

Они сидели за столом на кухне. Стол был заставлен соленьями-вареньями и домашними заготовками. Решили после баньки разогреться, как это было сказано Виктором. Женщины посидели с ними немного и ушли в горницу. Между ними беседа не затихала ни на мгновение.

– Дом купил или по наследству достался?– Спросил Виктора Федор.

– Купил,– кивнул тот.– Ты, Федя, груздочками закусывай! Эх, брат, какие здесь грибные места! На следующий год отпуск обязательно летом возьму.

– А зимой как? Зимой наверно дороги заметает.

– Соседи за домом следят. А чужие по зиме не появляются. Летом лазят туристы всякие.

– Неплохо,– кивнул Федор.– До Ольховки мы не доехали,– улыбнулся он.– Может это и к лучшему? С таким успехом и в твоей деревеньке домик можно найти.

– Вот это дело!– Виктор потянулся к бутылке.– Знаешь, как говорят? Хороший сосед лучше  брата родного! Местных здесь негусто осталось, дворов пятнадцать. Вполне приличные дома пустуют. Можно хороший дом по бросовой цене найти. За копейки дом купишь!

– А местные чем занимаются?

Они выпили и закусили солеными грибами в сметане.

– А чем старикам зимой заниматься?.. Не знаю. А ты чем занимаешься, Федя?

– Я – социолог.

– Хорошая профессия.

– Не жалуюсь. Работа не пыльная. Умственная,– он усмехнулся.– Все-таки замечательно у тебя! Век бы здесь жил.