Текст книги "Могилы героев. Книга вторая (СИ)"

Автор книги: Денис Куклин

Соавторы: Павел Манохин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

– Да,– Виктор вышел из-за стола.– Воздухом подышать не желаешь?.. Я в доме стараюсь не курить, да и с дитем вы…

Они вышли на улицу. На землю тихо опускался вечер. Сумерками заволокло лес за околицей. Он возвышался над деревней темной стеной, закрывая четверть неба.

– Хорошо,– вздохнул Виктор.– Давай машину посмотрим. Капот открой! Попробуй двигатель завести!– Он открыл капот и стал задумчиво смотреть на внутренности автомобиля.

Федор повернул ключ зажигания.

– Ничего не понимаю,– пробормотал Виктор, закрывая капот.– Машина у тебя в идеальном состоянии. Отлично работает.

– Да, с машиной все в порядке,– кивнул Федор. И в этот момент Виктор почувствовал неладное.– Мне нужно поговорить с тобой.

– О чем?

– О твоей будущей командировке.

– Не пойму?

– Прогуляемся?

– Ты кто такой?– Насторожился Виктор.

Федор улыбнулся:

– Я тот, кому нужна твоя помощь. Витя, это не провокация. Я тебе не враг.

– Кто ты?

– Не суть. Ты же не хочешь потерять все из-за дутых принципов? Сделаешь кое-что и останешься при своих.

Виктор поднял лицо к небу и словно окаменел:

– Кого я должен убить?

– Не убить. Ты должен спасти жизнь человеку.

– Странная просьба. Зачем мне это?

– Тебе это нужно больше чем мне. Я не шучу.

– Говоришь какими-то загадками.

– С Ереминым разговаривать проще?

Незаметно они вышли за околицу и остановились у края леса.

– Вспомни один эпизод из своей биографии,– сказал Федор.– Не из своей жизни, а из своей биографии. После каспийских дел были занятия по рукопашному бою. Вспомни спарринг с Лысенковым. В схватке с тобой он погиб. Восемь лет ты скрываешь детали. Никому не рассказал, что он хотел убить тебя. Даже Еремину. Почему, Витя?.. Тебе, конечно, объяснили, что ты ни в чем не виноват. Сказали, что у Лысенкова была застарелая травма шейного отдела позвоночника… Но ты знаешь, что убил его. И ты догадываешься. Он был таким же как ты. Он тоже прошел по лезвию бритвы. А хозяева всегда выбирают лучшего. Ты оказался сильней Лысенкова. Вот и все…

– И что?

– И ничего. Пришло время сменить хозяина. Пришло время и тебе подумать о завтрашнем дне.

– Что нужно сделать?– Виктор выбил из пачки сигарету.

– На следующей акции замени боевые патроны вот этими. При твоей квалификации хватит трех патронов в обойме,– Федор протянул ему жестянку.– От тебя требуется только это, и ты с нами.

– Время на размышление есть?

– А о чем тут думать?..

После этого разговора они до полуночи сидели на кухне. Водку больше не пили, к пожеланиям Федора не возвращались, все уже было решено. Говорили на отвлеченные темы: об оружии, обсуждали достоинства и недостатки иномарок. Поговорили о компьютерах, спорте и женщинах. Говорили бы еще бог весть о чем, но после полуночи Анюта их угомонила.

Утром Федор отвел Виктора в сторонку.

– Встречи со мной не ищи. Я всегда знаю, что с тобой и как. Со своей стороны все выполним. Остальное тебе объяснять не нужно. Я верю в тебя. Прощай.

Они обменялись рукопожатием.

Виктор проводил взглядом автомобиль гостей до поворота.

– Вход – рубль, выход – два,– усмехнулся он.– Все очень просто.

– Какие славные люди,– сказала Лена.– Вчера я краем уха слышала, что ты собираешься в деревне дачу купить.

– Было бы неплохо,– кивнул Федор.

– Я смотрю, ты с Витей общий язык быстро нашел.

– Нормальный мужик. Мы, оказывается, служили в одно время и в одном гарнизоне. Представляешь?.. А места здешние мне понравились. Такая тишина! И воздух чистый как родниковая вода!

Данилка вдруг закапризничал, Лена взяла его на руки.

– Век бы здесь жил,– продолжал Федор.– Завели бы с тобой скотинку какую-нибудь, корову там, курочек, барашков!

– Ой, ли!

– А я прирожденный фермер, между прочим. Огурцы люблю выращивать, помидоры… Негде и некогда!.. А вообще, мать, обстановку бы нам сменить. Вот я бы в Австрии или в Германии с удовольствием пожил.

– Нет, мы с Даней родину любим,– вдруг засюсюкала Лена. Видимо, ребенок проснулся.– Не нужны нам заграницы! А что это у нас здесь?! Что это?!..

Федор посмотрел на нее в зеркало заднего вида и улыбнулся.

13. Старая школа.

В этот момент Ефим Павлович пожалел, что погода стоит пасмурная. Солнце показалось на рассвете, скользнуло золотым пятном в разрыве темно-свинцовых туч и скрылось за их плотной пеленою. Ефим Павлович снова вздохнул, отворачиваясь от окна. Его сад был разбит идеально и также идеально был ухожен. В любое время года и любой из бывавших по делу или в гостях, мог найти здесь отдохновение. Особенно осенью. Даже сейчас под темным небом полыхали багрянцем рябины, ярко желтели березы, бархатцы все еще цвели на клумбах и в рабатках. Но без солнечного тепла и света не хватало всему этому сочности.

Ефим Павлович не спеша прошелся по кабинету. Сел за сервированный столик и закурил. В этот момент куранты на стене гулко пробили два часа пополудни. В дверь постучали.

– Да!– Откликнулся он.– Заходите, Федор Семенович, я жду вас.

– Добрый день. Вызывали?

– Скорее пригласил для обстоятельной беседы. Присаживайтесь.

Ефим Павлович налил в бокалы коньяк:

– Вы изучили бумаги?

– Довольно любопытное чтение. Одного не понимаю, какое это имеет отношение ко мне?

Пресняков пригубил коньяк:

– Будем считать это подготовительной базой. Вам предстоит небольшая командировка. Найдете нужного человека. Поговорите с ним и вернетесь обратно. Вы неплохой аналитик. Но аналитиков у меня хватает. Способность самостоятельно мыслить – критерий важный, но не определяющий. Я полагаю в вас качество более ценное – это способность самостоятельно и безошибочно действовать.

– Боюсь даже думать о том, что со мной будет, если я не оправдаю ваших надежд.

Пресняков скупо улыбнулся:

– Ничего страшного с вами не случится. Переведу обратно в аналитический отдел. Совсем другое дело придется ли вам это по душе? Угощайтесь, Федор Семенович. Как себя чувствует супруга с сынишкой? Все-таки перемена климата.

– Спасибо. Хорошо.

– Да. Жизнь иногда меняется стремительно. Впрочем, не с вами же обсуждать это. Насколько я понимаю, для вас это нормальное состояние мира. Его вечное становление. И вера в то, что рано или поздно человек заплатит за все совершенное им во все времена. Вот только не думаю, что кому-то понравится та цена, которую он заплатит за собственные ошибки и опрометчивые шаги.

В его словах Федор почувствовал подтекст.

– Ефим Павлович, иногда с вами чрезвычайно трудно говорить. Вы застали те времена, когда большевики без опаски вторгались в тайны природы.

– Не только большевики занимались этим. Обыватель вздрогнет, если узнает хотя бы часть подноготной.

Федор залпом выпил коньяк и улыбнулся:

– Кстати, об искуплении грехов. От человека требуется не это, а осознание своего места в этом мире.

Пресняков тоже улыбнулся:

– Я прочел немало восточных трактатов. Но мне кажется, все шесть миров ⁷уже проявлены в человеческом. Вам не кажется, что волею судьбы вы уже стоите над подавляющим большинством. Судите здраво, Федор Семенович, едва ли не треть в нашем мире находится в полуживотном состоянии: условия существования, нравственные ориентиры, жизненные устремления. Посмотрите на буржуазию, ведь это настоящие «голодные духи». Лишь жалкая часть их удовлетворена жизнью, остальные не насытятся никогда. Про ад нечего и говорить, он рассеян по всему миру. И о рае вам тоже можно не рассказывать.

– Кто же мы с вами, Ефим Павлович, люди или титаны?

– Титаны,– уверенно кивнул Пресняков.– Потому что мы в состоянии менять мир вокруг себя.

Верхошатцев усмехнулся:

– Природа мира такова, что даже титан ничего не изменит. Кстати, вы ничего не сказали про людей.

– Я упомянул людей. Мы все рождаемся титанами. Но в каждом из живущих рано или поздно герой умирает.

– Может быть это к лучшему? Герои не всегда правы.

– С каждым днем я приближаюсь к смерти,– вздохнул Пресняков.– Я уже ясно вижу мир, который оставлю потомкам. Несправедливый мир, мир хаоса и порока. Мир в котором деньги и ложные идеалы выглядят привлекательней остального. Мир в котором человек давно стал придатком механизма и средством для достижения цели.

– У вас есть альтернатива? Может быть я слишком молод, но ощущая себя винтиком в системе, воспринимаю это как естественное положение вещей.

– Разумеется,– кивнул Пресняков,– ведь из вас еще не выкачали все соки.

– Ефим Павлович, к чему этот разговор?

– Вероятно это может смутить вас. Я ищу преемника. За вами осталось малое, проявить способности.

Пресняков снова наполнил бокалы коньяком.

– Не лукавьте, Ефим Павлович, у вас большой выбор,– усмехнулся Федор.– А я не верю в сказки и совпадения. Потому что совпадений не бывает. Потому что на мне не могут сойтись силовые линии вашей пресловутой паутины.

– Понимаю. Вы не доверяете мне. Это законное чувство

Ефим Павлович улыбнулся. Он хорошо знал, что этот разговор должен выстояться как хорошее тесто. Слова как закваска поднимут в душе собеседника ворох сложных чувств, предощущений, идей. Но вскоре все это опадет, суть предмета вызреет, останется лишь придать формы. И неведение отступит, как отступает тьма  с первым лучом солнца.

– Я не могу ошибаться, потому что вы воспитаны Анатолием Михайловичем. Для меня этот факт имеет решающее значение. Потому что я знал его. Я сам готовил его для этой работы.

Федор на мгновение закрыл глаза. Он только что упустил в словах собеседника нечто важное. Он попытался сосредоточиться и понять что на самом деле имеет в виду Пресняков. Но эта здравая, объяснившая бы все мысль ускользнула от него. И вместо того, что нужно было сказать, что расставило бы все точки над "i", он улыбнулся:

– А ведь это вы в свое время создали Говорухина. Наверняка без вашей помощи он не протянул бы и месяца.

Ефим Павлович улыбнулся ему в тон. Он понял, что Федор был очень близок к истине.

– Говорухин – монстр,– сказал он.– Он породил самого себя, поверьте мне. К сожалению, Федор Семенович, вы не желаете этого понимать. Чувства мешают вам  воспринимать происходящее в истинном свете. Что ж, оставим этот разговор. Мне как хозяину жаль, что гость пренебрегает угощением. Я предпочитаю французскую кухню.

– Еда изысканная,– согласился с ним Федор.– Коньяк отменный.

– Вот и прекрасно. Оставим разговоры. Чему быть – того не миновать.

И снова Федор почувствовал в его словах подтекст, смысл которого еще раз ускользнул от него.

– Да,– кивнул он.– Глупо беспокоиться о том, чего не избежать.

Домой он приехал в седьмом часу вечера. После ужина вышел на крыльцо коттеджа. Со стороны их жилье казалось таким благополучным. Но Федор не сомневался в том, что случайных людей в этом поселке не было. Только тягловые – те кто служит государству верой и правдой могли попасть сюда. Бывает что и такие оступаются. Но как искренне их раскаяние, в том конечно случае если Сатурн ⁸не уничтожит за промашку сразу же.

– Что с тобой?– Вслед за ним вышла Лена.

– Милая моя,– Федор обнял ее.– Простишь ли ты меня когда-нибудь за все это, за жизнь цыганскую?

– Что ты?! Ты рядом, Данилка наш подрастает. Мне больше ничего не нужно.. Ты ведь знаешь, как мне тяжело было недавно.

– Странный у меня сегодня вышел разговор,– сказал Федор, продолжая улыбаться.– Сегодня я разговаривал с Мефистофелем. Он все знает, все может… Но нет у него такой малости, которая есть у нас. Знаешь, что это?

– Знаю,– в ответ ему улыбнулась Лена.– В его сердце нет любви. Иначе он не стал бы дьяволом.

– Да, милая. Все правильно,– Федор поцеловал ее, хотя сказать хотел совсем другое.

Он хотел сказать, что Мефистофель как и всякий титан на самом деле несвободен, нет для него выбора. А существование определено обстоятельствами. Зачем я здесь?– подумал вдруг Федор, чувствуя, что разгадка вновь ускользает от него.

В эту ночь он почти не спал. Сидел возле камина и курил сигарету за сигаретой.

Топка была черна и холодна. Связка дров так и осталась нетронутой.

Федор курил, вспоминал друзей и товарищей.

14. Забвение.

– А это как понимать?!– Лосик отошел на несколько шагов и присел на корточки. Только что выложенная перегородка на самом деле имела небольшой отрицательный угол наклона.– Брак гоним?!– С ненавистью процедил он.

Каменщики хмуро наблюдали за ним.

– Вам за что деньги платят?

– Не такие уж и большие деньги,– сказал было один из них.

– А это не мое дело!

Краем глаза Лосик заметил, как к бассейну рысцой бежит прораб.

– Это не мое дело!– Он разбежался и, вкладывая в удар вес всего тела, пнул по стене.

Свежая кладка накренилась и обрушилась почти до пола.

– Ах-ты ж, щенок!– Тот из каменщиков что был постарше подался вперед.

– Петро!– Окликнул его прораб.– Что же вы, Вадим Андреевич, так-то?!

Прораб был тучным человеком среднего роста, бег ему давался с трудом. Он отер рукавом вспотевшее лицо и с трудом перевел дыхание.

– Объясните мне, что вытворяют ваши рабочие?!– Лосик в упор посмотрел на прораба.– Основные работы должны быть закончены в срок, то есть до конца октября. Но это совсем не означает выполнение работы с браком!

– Вадим Андреевич, я бы вам все объяснил. Мы ведь тоже знаем свое дело.

– Меня ваши оправдания не интересуют. А на этих двоих я оформлю соответствующие бумаги.

– Петро!– Еще раз осадил каменщика прораб.– Поговорим позже!

– Не о чем тут разговаривать!– Лосик развернулся и пошел осматривать остальные стороны бассейна.

Он и в самом деле собирался сдать лагерь в эксплуатацию к ноябрю, чтобы зимний сезон можно было встретить во всеоружии.

Своды над бассейном уже полностью закрыли кровлей. Когда показывалось солнце, веселый блеск от его крыши разбегался по территории лагеря.

Работы в бассейне подходили к концу. В новом корпусе тоже полностью изменили интерьер. Каждая палата становилась отдельным номером. Старые корпуса перестраивали уже основательней, делали номера с отдельным выходом на улицу, чтобы более зрелые и состоятельные постояльцы не мешали друг другу. В столовой меняли оборудование, переделывали огромные обеденные залы под ресторан, гриль-бар и танц-пол.

Лосик старался успеть везде. Бывший пионерский лагерь менялся на глазах. После начала эксплуатации новое предприятие грозило составить конкуренцию лучшим базам отдыха не только области, но и всего региона. И курировал это строительство вчерашний беспризорник, голодранец без гроша в кармане.

За три месяца прошедшие со дня гибели жены и сына с ним произошла необратимая перемена. Мысль о том, что маленький бродяга смог достичь вершин, доставляла ему наслаждение. Словно страшные события, канувшего в прошлое лета, лишили его и души и сердца. То, что еще совсем недавно казалось ему заслуживающим внимания и заботы, сегодня для Лосика уже не представляло интереса. Он заразился чем-то похуже сребролюбия, с каждым днем для него все притягательней становилась мысль о возможной власти. Вероятно, окружение оказало влияние, тем более что он стал вхож в семью Вербицких. А в семействе главы города честолюбие не просто поощрялось, оно культивировалось. Но все же более весомыми оказались внутренние перемены. Однажды утром он вышел на балкон и понял, что не может больше выносить тяжесть выпавших ему испытаний, не может больше разрывать сердце на части, пытаясь спасти незнакомых ему чужих людей. Это можно расценить как наступление зрелости. Об этом можно было бы толковать так или иначе, оправдывая или осуждая. Но выбор был сделан.

Лосик обошел лагерь. При его появлении досужие разговоры смолкали, а лица рабочих становились брезгливо-безразличными. Где-то шагах в двадцати позади него тенью следовал прораб. Когда Лосик останавливался, он тоже принимался придирчиво осматривать свежую штукатурку или покраску стен. Прораб был похож на курицу-наседку, ревностно оберегающую свой выводок.

– Пал Василич, подойдите сюда,– Лосик из кучи строительного мусора выпнул несколько пустых водочных бутылок.

– Это сторожа,– пробурчал прораб.– Кто за ними по ночам смотрит…

– Прекратите выгораживать своих алкоголиков!

– Это не алкоголики, а рабочие люди!– С неожиданной запальчивостью выкрикнул прораб.– И свои деньги они зарабатывают тяжелым трудом!

– Меня чужие деньги не интересуют,– Лосик пристально посмотрел на плотников, выбиравших доски из неопрятной кучи пиломатериала.– Но первый же попавшийся с запахом будет уволен. Это я вам обещаю.

– Хорошо, Вадим Андреевич, я все понял,– кивнул прораб. Этот пожилой, умудренный опытом человек уже понял, что убедить собеседника в чем-то было практически невозможно.

– Пройдем в столовую,– предложил Лосик.– Честно говоря, мне не нравится как продвигается ремонт в вестибюле…

Когда Лосик вернулся к себе, время рабочего дня уже подходило к концу. Он позвонил Вербицкой, поговорил с ней минут пять. После этого закурил и подошел к окну.

Происходившее на улице его коробило. Строители явно прохлаждались, хотя работать им оставалось еще час без малого.

– Никакой дисциплины,– пробормотал Лосик.– Никакой ответственности.

Он сел за стол и принялся перебирать бумаги: накладные, ведомости, акты. Что-то подсчитывал на калькуляторе, недовольно приговаривая: "А это у нас что за неувязка?.. Ерунда какая-то получается!" Возможно, это продолжалось бы еще долго, к тому же через четверть часа должен был зайти прораб со сметой выполненных за день работ. Но за окном раздался мелодичный сигнал подъехавшего автомобиля. Лосик оторвался от своего занятия и с недовольным видом подошел к окну:

– Кого еще черти принесли?.. Федор?..

Верхошатцев вышел из машины и с видимым удовольствием расправил плечи. Лосик неожиданно разволновался, у него даже испарина на лбу выступила, и вышел навстречу гостю.

– Здравствуй, Вадик,– Федор поднялся на крыльцо и протянул для пожатия руку.

Они обнялись.

– Федор, что же ты не звонил мне? Я ведь уже думал, что не увижу тебя больше.

– Несколько раз звонил. Да тебя, видно, дома не было. Прости, не мог я раньше приехать. И о горе твоем узнал только спустя месяц.

– В прошлом уже все,– остановил его Лосик.– Я стараюсь не вспоминать. Ничего уже не изменишь.

– Да,– кивнул Федор и улыбнулся.– Смотрю, хозяйством обзавелся. Свободен?

– Минут через двадцать освобожусь. Подождешь?

– Мне спешить некуда. Сделал дело – гуляй смело!.. Прогуляюсь. Поблизости река должна быть, верно?

– Да, в той стороне.– Лосик показал на близкие заросшие густым сосновым лесом холмы.

– Фантастика! Какие живописные места!

Лосик с полуулыбкой проводил его взглядом. Верхошатцев был в своем репертуаре, раскланялся с попавшимися навстречу малярами, о чем-то поговорил с электриками. Судя по жестам, они за полминуты обсудили все достоинства местной рыбалки. После этого он еще на минуту задержался возле монументального панно на входе в столовую. И Лосик снова подумал, что раритет советской эпохи пора закрасить.

Через полчаса Лосик освободился и поспешил к реке.

Осень уже набрала силу. Начинались листопады. Ветер срывал листву, щедро осыпая ею жухлые травы. От реки тянуло сыростью и прохладой. В этом месте она делала плавный поворот, разливаясь широкой излучиной.

Федор стоял у кромки берега.

Лосик пересек поляну. Она была усеяна костровищами от рыбацких костров. То тут, то там валялись пустые бутылки и консервные банки.

– Когда ты в последний раз отдыхал, Лосик?– Федор продолжал смотреть на реку.

– Вчера. Смотрел телевизор, журналы какие-то читал.

– С кем ты сейчас? Есть у тебя близкий человек?

– Да. Ты ее не знаешь, сегодня я вас познакомлю.

– Я рад, что ты не один и не потерял себя.

Услышав это, Лосик вздрогнул.

– Но когда ты вновь вспомнишь о своих мечтах,– продолжал Федор,– вспомни и о друзьях.

– Я всегда помню о вас.

Федор подошел к нему вплотную:

– Лосик, не забывай мечты. Это твои крылья. Жизнь – великое благо. Но большинство из нас жизнь опустошает. Мое запоздалое сочувствие может принести тебе боль. Но я не мог не сказать этого. Так ты всегда найдешь меня,– он протянул Лосику листок, вырванный из блокнота.– Помни, у тебя есть еще один дом.

– Спасибо, но я уже встал на ноги.

– Это хорошо,– Федор вновь улыбнулся очень знакомо.– Но ты так и не ответил, когда в последний раз был на рыбалке?

Они уже отошли от реки.

– Некогда мне, Федор. Веришь, нет? Абсолютно некогда отдыхать! Работа – дом – работа… Э – эй! А ну, стой!!!

Через тропинку в кусты неожиданно прошмыгнула стайка беспризорников. Двое их них постарше и покрепче волокли битую, местами мятую трубу из нержавеющей стали. Лосик схватил с земли камень и швырнул им вдогонку. Бросился вслед за оборванцами: "Ворюги, мать вашу!!!" Федор кивнул каким-то своим мыслям и сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Не забывай…