Текст книги "Краденая магия. Часть 2 (СИ)"

Автор книги: Денис Кащеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Глава 10

в которой я меняю планы

Результаты проверки эссе появились на информационном стенде перед самым ужином. Максимум баллов, присуждаемых по итогам первого испытания – две полные дюжины, то есть двадцать четыре – получили лишь пятеро. И среди этих триумфаторов оказались я (спасибо Фу) и Надя (тоже, в общем-то, в немалой мере спасибо Фу, хотя благодарила девушка меня)! Правда, в число счастливчиков, словно для баланса, также вошли Воронцова и ее наперсница Салтыкова. А вот пятым оказался не кто иной, как мой сосед Тоётоми! Вот уж от кого совсем не ждал, признаться. Хотя, с другой стороны, почему нет? Устный русский язык у Ясухару – дай Бог каждому. Так что бы японцу и в эссе не блеснуть? Да и Алексеева хитрый самурай подсадил на крючок – могло и это сказаться…

Таким образом, с учетом шести бонусных очков, свалившихся на меня накануне, в рейтинге абитуриентов (наши фамилии на стенде теперь выстроились в зависимости от количества набранных баллов) я захватил первую строчку. И пусть финиш был всего лишь промежуточным – все равно ведь приятно!

Надина фамилия значилась на пятой позиции, пропустив выше и Воронцову, и Салтыкову, и японца. И причина тут явно была не в алфавите – разве что в здешней глаголице «С» и «Я» вдруг шли раньше, чем «М». Но нет – я специально уточнил у фамильяра.

«Дело в титулах, – пояснил мне „паук“, плавно перейдя от заданного вопроса к невысказанному. – Воронцова и Салтыкова – молодые графини, а Надежда Александровна – просто потомственная дворянка. Посему – так».

«А Тоётоми?» – спросил я.

«Ясухару – сын даймё провинции Сэтцу. По имперским меркам – молодой князь».

«Понятно», – кивнул я.

Из Миланиной свиты Кутайсов набрал двадцать баллов, Гончаров, несмотря на травму руки – девятнадцать, Плетнева я искать уже поленился.

А последнюю строку рейтинга с по-своему красивым результатом – ровно «ноль» – занимал Крикалев. Ну, хоть не «минус» – при его-то штрафах! Фу от моего имени очкарику не только грамматические ошибки исправил, но и пару фраз посоветовал переформулировать. В результате Евгений получил за эссе полновесные восемнадцать баллов, чему теперь радовался до поросячьего визга. И отставание от предпоследнего места в добрых двенадцать очков моего манника, кажется, ничуть не смущало.

А разрыв был столь велик потому, что все кандидаты, чье эссе было оценено ниже, чем дюжиной, отправились собирать вещи. Из вступительной гонки они выбыли, и со стенда их фамилии пропали.

«Мало…» – невнятно пробормотал фамильяр в ответ на эту мою мысль.

«Чего мало? – не понял я. – Или кому?»

«Отчислено мало. То ли и впрямь поток такой сильный, то ли оценивают нынче либерально… Всего двадцать три человека вылетело. Я предполагал, что отсев будет значительнее. Раза так в три хотя бы».

«Это плохо, да? – сообразил я. – Что мало народу вылетело?»

«Не хочу излишне драматизировать, сударь, но сие – почти катастрофа!»

«Да ладно!» – насупил я брови.

«То-то и оно, что не ладно! С магией у вас, сударь, не ладно – по-прежнему. Посему наша задача на втором испытании – проиграть меньше, чем сможем добрать на третьем. За историю переживать не стоит, на ней я вас всяко вытяну, но там высшая оценка такая же, как за эссе – две дюжины. А на магии при толике удачи можно набрать до шестидесяти баллов! И, уверен, многие наберут. Пусть не все по пять, но по три-четыре дюжины – наверняка будет у большинства».

«Блин!.. – пробормотал я. – Ну, может, Алексеев мне немного подсудит…» – заметил с надеждой.

«В спорной ситуации – возможно. Но за уши вас тянуть майор не станет. И так уже порадовал спорной премией – есть чем оправдаться перед Светлейшим князем, если что».

«И… Как же быть?» – пав духом (это с высоты первой-то строки рейтинга – было куда валиться!), задал я вопрос.

«Есть один вариант… По-своему рискованный, но иного пути я ныне не усматриваю…»

«Какой?» – быстро спросил я.

«Да вот, сейчас вам о нем Надежда Александровна расскажет! Девица она неглупая, два и два быстро сложила…» – сквозь толпу перед стендом ко мне и в самом деле пробиралась Морозова. Я и не заметил, когда и куда она успела отойти – только недавно ведь рядом стояла!

– Надо поговорить, – бросила Надя, схватив меня за руку и потянув из толчеи.

– Надо так надо, – безропотно пошел я за ней.

– На эссе почти никто не отсеялся, – сообщила «новость» девушка, когда мы отошли от стенда шагов на двадцать.

– Да, я заметил, – буркнул я.

– Сколько у тебя магической силы? – будто бы вдруг перескочив с темы на тему, поинтересовалась Морозова.

– Пятьдесят четыре…

«Пятьдесят пять, – поправил меня Фу. – Там совсем чуть-чуть до пятидесяти пяти оставалось – пока вы, сударь, лист в зале держали – капнула толика. На низах прогресс вообще быстро идет…»

– То есть уже пятьдесят пять, – сообщил я собеседнице. – К утру еще самурайским дымом подышу – и на второй уровень перейду.

– Нет, этого недостаточно, – вздохнула Надя. – Слишком много конкурентов осталось.

– А что делать?! – уже почти сердито осведомился я.

– Можно попробовать пойти ва-банк, – проникновенно заглянув мне прямо в глаза, заявила Морозова.

– Это как?

– В этом году, оказывается, ввели новое правило. Я сама о нем только что узнала. Магию теперь можно сдавать двумя способами. Или как раньше – продемонстрировав комиссии базовый набор техники, или – через поединок.

– С комиссией? – хмыкнул я. – Одному против всех? Да легко! Только чур без этой вашей магии, на кулаках! – надо признать, шуточка вышла так себе.

– Нет. Именно с магией. Против другого абитуриента – из тех, кто тоже выберет такой вариант сдачи. Что-то вроде дуэли – но под строгим контролем, без смертоубийства.

– А обычно дуэли – они со смертоубийством? – на автомате уточнил я.

– Раньше всякое случалось, но сейчас, как таковые, магические дуэли запрещены, – пояснила девушка. – Допускаются исключения, но крайне редко. Ну да речь не о том – ты дослушай! – нетерпеливо передернула она плечами. – По условиям поединка на испытании, проигравший отчисляется, а победитель получает балл заведомо выше среднего на потоке – хотя и, почти наверняка, не максимальный.

– Странная какая-то система… – заметил я, нахмурившись.

– Почему странная? Федоровка готовит офицеров, боевая магия здесь в приоритете.

– Я про то, что проигравший вылетает. А ведь он мог оказаться вторым по силе – просто проиграть самому продвинутому… Но раз цель экзаменов – отбор в корпус лучших абитуриентов… Несколько сомнительный метод, нет? Это же не спорт, все-таки!

– Если он такой сильный – зачем выбрал поединок? – пожала плечами девушка. – Шел бы обычным порядком и получил свои законные пять дюжин призовых. Значит, либо дурак, не способный просчитать ситуацию даже на ход вперед, либо псих, которому бы только подраться. По-хорошему, ни те, ни другие в императорской армии ни духа не нужны!

– Ну… По-своему логично, – вынужден был признать я. – И что, ты мне предлагаешь сдавать магию через такую дуэль? – уточнил затем.

– Для начала я предлагаю это обсудить. У тебя есть убойный козырь – Зеркало. Как раз для поединка. Но если противник будет о нем знать – может попробовать обойти – отсюда риск.

– Или Зеркало вообще не сработает, – буркнул я.

– На мне срабатывало, – напомнила Морозова. – И на Ясухару. Я уже не говорю о молодом графе Воронцове!

– А на духах во время пробоя – нет!

– Духи – это другое, – мотнула головой Надя. – По ним нельзя ориентироваться. А на испытании против тебя будет не дух – обычный человек. Уверена, что Зеркало сработает!

«Сработает, – подтвердил Фу. – Но, как верно заметила Надежда Александровна, Зеркало – не панацея. Его можно обмануть».

– Зеркало можно обмануть, – повторил я за фамильяром вслух.

– Можно. Но это выбьет из арсенала твоего противника львиную долю атакующих техник. Вынудит действовать нестандартно – и есть шанс, что, ища решение, в какой-то момент он просто растратит ману. Но это если ему будет известно о Зеркале. Если же нет…

– Да весь корпус уже, наверное, в курсе, – скривился я.

– Не думаю. Воронцова и ее камарилья – да, без сомнения. А кто еще, кроме Ясухару? Японец, вроде бы, не болтлив, да и не с кем ему тут особо языком чесать. А Милане так и вовсе не с руки делать тебе рекламу. Зеркало – техника мало кому доступная, и владеющий ею сразу же станет центром всеобщего притяжения. Альтернативным молодой графине центром. Оно ей надо?

– Ну, может и так… – поразмыслив, согласился я с доводами собеседницы. – И если мне достанется тот, кто о Зеркале не знает – проблем скорее всего и впрямь не возникнет… – заявил, приободрившись. – Как, кстати, выбирать противника?

– Пары составят экзаменаторы – по своему усмотрению.

«Специально так сделано, чтобы никто против себя своего манника не выставил – с наказом поддаться!» – влез с пояснением Фу.

– А что…

«А что, так можно было бы? – от удивления я чуть не задал этот вопрос вслух. – Я имею в виду – неужели манник бы согласился?»

«Коли он человек чести – куда ж ему деваться? Потом, ежели паче чаяния сочтет, что с ним поступили несправедливо – может от патрона уйти, однако сначала обязан исполнить порученное. В жизни всяко, конечно, случается, но правило таково».

– Если, конечно, будет из кого составлять те пары, – слегка помрачнев, добавила между тем Морозова. – А то мы тут строим вовсю планы – а может, никто на поединки еще и не заявится! Все-таки, прямая угроза вылета…

«Заявятся, – уверенно заявил на это „паук“. – Заявятся, и в немалом числе – или я совершенно не знаю людей!»

– Заявятся, – снова, как попугай, повторил я за «фамильяром».

– Тоже так думаю. Но мало ли… В общем, что мы решили? Будешь биться? – поставила девушка вопрос ребром.

– Похоже, ничего другого мне не остается, – вздохнул я.

– Тогда сосредоточься сегодня на боевых техниках, – деловито заговорила Надя. – На Зеркало, как говорится, надейся, но и пальцев не расслабляй! Собственно, годных для поединка навыка у тебя три: прямой удар, щит и тот японский меч, хотя на него я бы, честно говоря, ставку не делала… Ну, нагревание еще можно попробовать применить – поджечь противнику задницу, – усмехнулась она, – но такое легко нейтрализуется… Так что три с половиной. Что-то новое учить, думаю, всяко поздно – не успеешь наработать.

– Хорошо, – кивнул я. – Буду тренировать то, что есть. Глаз ночью не сомкну – но подкачаюсь!

– Только не переборщи, – поспешила охладить мой энтузиазм Надя. – Вечером как следует поупражняйся, а ночью лучше, наоборот, выспись хорошенько. Чтобы мана к испытанию восстановилась по полной.

– Угу, – снова кивнул я. Затем спросил: – Побьешь мне в щит, чтобы Ясухару лишний раз не просить?

– Конечно. Сама хотела предложить.

На том мы и порешили.

Глава 11

в которой я взлетаю и падаю

– Итак, милостивые государи и милостивые государыни, настало время поединков! – провозгласил на всю аллею Алексеев.

Нет, в прошлый раз дело заключалось все же не в акустике зала: сейчас, под открытым небом, слышно заместителя начальника корпуса было ничуть не хуже – хоть и находился я от майора шагах в ста.

– Как известно, зачастую новое – всего лишь хорошо забытое старое, – продолжил между тем старикан. – Некогда отбор в наш корпус проходил именно так, через боевые схватки. Эссе, экзамен по истории – все сие уже пришло позднее. Как и «тепличная» магия – так многие из нас, шутя, называют ставшую ныне привычной форму второго испытания. И вот, в каком-то смысле мы с вами возвращаемся к истокам. Разумеется, в современном оных осмыслении. Сегодня те из вас, кто не пожелал, так сказать, отсидеться в теплице, сойдутся лицом к лицу с достойными противниками. И либо одержат славную победу, либо навсегда расстанутся с мечтой о Федоровском кадетском корпусе.

«В корпус можно попытаться поступить лишь однажды, – пояснил мне Фу. – Но в следующем году неудачник может попробовать свои силы в учебном заведении попроще: в Ростове-на-Дону, Казани, Новосибирске или Хабаровске».

«Только в следующем?» – уточнил я.

«Именно так, сударь».

«Тогда это всяко не мой вариант…»

– Напомню правила, – проговорил между тем Алексеев. – Поединок начинается по моей команде и продолжатся до тех пор, пока один из противников не сдастся или не окажется не в состоянии продолжать бой. Дозволены любые магические техники, но, в случае возникновения неотвратимой угрозы смерти или тяжелого увечья поединщика, комиссия, безусловно, вмешается и остановит схватку. Тот, кому грозили таковые смерть или увечье, будет признан проигравшим. Решение комиссии окончательное и обжалованию не подлежит. Так что не надо нам потом говорить, что я, мол, просто заманивал, обеими ногами и рукой пожертвовал ради победы и был готов на последнем мерлине все переломить!

Последняя фраза майора была встречена дружным смехом – должно быть, это была удачная шутка. Я ее, увы, в должной мере не оценил.

Как уже сказал, от заместителя начальника корпуса я располагался достаточно далеко. Алексеев вещал с высокой дощатой трибуны, сколоченной за ночь мастеровыми возле входа в главное здание. На этом же помосте, рядом с майором, обосновались ротмистр Рылеев и штабс-ротмистр Поклонская. Я же стоял почти у самого пятого чертога, в окружении таких же, как и сам, будущих поединщиков. Если не считать Кутайсова и Салтыковой, никого из тех, кого я знал хотя бы по фамилии, в наших рядах не было.

Зрители – те из абитуриентов, кто выбрал «тепличный» способ сдачи магии, а также затесавшиеся меж ними немногочисленные черномундирники – рассредоточились по обе стороны аллеи, но подходить к нам ближе, чем на дюжину шагов, им было строго запрещено. Надя балансировала буквально на грани этого ограничения – переминалась с ноги на ногу с самого края, стараясь хоть как-то поддержать меня ободряющим взглядом. Ровно напротив нее, на другой стороне аллеи, вальяжно сидела на пеньке Воронцова, время от времени посылавшая снисходительные улыбки Салтыковой и Кутайсову.

С самого начала, как только увидел среди будущих бойцов молодого графа, я уверился в мысли, что именно он и станет моим сегодняшним противником. То был бы едва ли не худший расклад из возможных – о Зеркале Кутайсов точно знал – но, наверное, именно поэтому данный вариант и казался мне совершенно неизбежным. Так что когда, вызывая первую пару, Алексеев сразу назвал титул и фамилию прихвостня Миланы, даже не дожидаясь, пока прозвучит другая, я на автомате сделал шаг вперед и…

…и ошибся.

– Молодой граф Андрей Кутайсов… против молодого барона Михаила фон Врангеля! – нежданно для меня объявил майор.

Из заднего ряда принялся протискиваться вихрастый парнишка, на голову ниже Кутайсова росточком.

«Бароны фон Врангели – старинный датский род, на русской службе более трехсот лет, – прокомментировал мой фамильяр. – За сей срок он дал Империи аж восемь генералов! Но ныне – в упадке. И молодой барон Михаил славу предков едва ли возродит. По мане он Стряпчий – это всего-то третий уровень. А „бурдюками“ в сей семье принципиально не пользуются».

«Ну и молодцы, что не пользуются!» – бросил я, взглядом провожая паренька на импровизированное ристалище. В предстоящем поединке я бы так и так болел против Кутайсова, но теперь у меня появилась веская причина переживать именно за фон Врангеля.

«Молодцы или не молодцы, но против молодого графа шансов у него никаких», – менторским тоном заметил «паук».

– Посмотрим… – пробормотал я вслух.

Тем временем противники заняли позиции на аллее, шагах в десяти-двенадцати один от другого. Встали друг к другу полубоком, каждый – заведя одну руку за спину.

«Видите, сударь? – обратил мое внимание на позы поединщиков Фу. – Вот сие мы с вами вечером и обсуждали».

«Вижу», – кивнул я.

Вопреки Надиным советам – во-первых, не распыляться на изучение новых техник, а во-вторых, как следует выспаться – по настоянию фамильяра почти полночи я все же потратил на изучение одного дополнительного навыка. «Паук» называл его «Кривое зрение». Это была техника, позволявшая заглянуть за спину своему противнику – и узнать, какую фигуру тот складывает там из пальцев спрятанной руки. Конечно, на увиденное нужно будет еще успеть среагировать, но в бою против не самого расторопного соперника это могло оказать неоценимую помощь.

– Милостивые государи, прошу приступить! – подал команду Алексеев.

Кутайсов не шелохнулся, а фон Врангель безо всякой видимой причины тут же покачнулся и отступил на полшага. Немедленно поспешил вернуться на прежнюю позицию – но почти сразу снова попятился. Молодой граф по-прежнему не двигался.

«Кутайсов попросту лупит молодому барону в щит, – пояснил происходящее Фу. – Даже не трудясь варьировать технику атаки – сплошь прямые удары. Но сильные и без пауз. Простейшая тактика: заставить противника растратить всю ману на защиту. И если фон Врангель не попробует хоть как-то контратаковать…»

Парнишка, по ходу, попробовал. Кутайсова вдруг повело в сторону, и он припал на правое колено. Затем в воздухе над головой молодого графа появилась черная воронка вихря – будто перевернутый смерч – зримо начавшая затягивать в себя пропустившего удар поединщика.

Но Кутайсов уже пришел в себя. Небрежно смахнул смерч в сторону – упав к его ногам, тот, дергаясь, поплыл вдоль аллеи, с каждым мигом бледнея, и в трех шагах от молодого графа окончательно растаяв. Фон Врангеля же, должно быть, растратившего на свой отчаянный выпад все, что у него было в загашнике, к этому моменту с аллеи попросту смело, отшвырнув к ногам отпрянувших зрителей.

Упав на спину, молодой барон так и остался лежать на утоптанной земле.

На лице Кутайсова появилась самодовольная улыбка.

– В сем поединке победу одержал молодой граф Андрей Кутайсов! – громогласно объявил с трибуны Алексеев. – Количество баллов, полученных им по результатам испытания, будет объявлено позднее. Потерпевший поражение молодой барон Михаил фон Врангель нас покидает!

Откуда-то из-за дубов выпорхнул зеленый рулон не то брезента, не то какой-то еще плотной ткани. Развернувшись, он оказался чем-то наподобие мягких носилок. Выдвинувшиеся из рядов публики двое кадетов погрузили на них проигравшего бой паренька – кажется, так пока и не вернувшегося в сознание – и брезентовое ложе ковром-самолетом унесло фон Врангеля в сторону главного здания, за трибуну с заместителем начальника корпуса.

«Он там жив вообще?» – сочувственно спросил я у фамильра.

«Разумеется, жив – с сим здесь строго. Алексеев же объяснял. Угрожай поединщику что-то серьезное – комиссия бы сразу вмешалась!»

«И как бы они успели? Если бы Врангель, например, о дуб башкой приложился? Пару шагов всего не долетел!»

«Поверьте, сударь: здесь у них все под контролем».

«Ну, хорошо, если так… Как-то быстро, кстати, бой закончился», – заметил я.

«Магические дуэли вообще скоротечны, сударь».

Тем временем под приветственные крики болельщиков Кутайсов присоединился к зрителям.

– Вторая пара на сегодня! – провозгласил майор, дождавшись, когда аллея освободится. – Молодая графиня Варвара Салтыкова… против молодого князя Владимира Огинского-Зотова!

Если в прошлый раз я дернулся, когда меня и не звали, то сейчас почему-то вовсе не ждал вызова и сдвинулся с места не сразу, пришлось фамильяру меня понукнуть:

«Ну, что же вы, сударь? Вперед, ваш выход!»

Только после этого, сбросив оцепенение, я двинулся вперед. Проходя мимо Нади, в запарке на нее даже не посмотрел, а когда вспомнил о девушке и оглянулся, Морозовой на прежнем месте уже не было – за спинами других зрителей она пробиралась ближе к месту моей будущей схватки.

Углядев лишь как мелькнул в толпе белобрысый хвост, в который Надя убрала сегодня свои великолепные кудри, я снова посмотрел вперед – и внезапно обнаружил напротив себя не одну, а сразу двух соперниц. Первой, понятно, была Салтыкова, одетая сегодня в ярко-розовое платье с длинной пышной юбкой – наряд, как-то совсем не ассоциировавшийся у меня с дуэльным поединком. Но рядом с молодой графиней стояла еще одна девушка, невысокая и черноволосая, словно для контраста с соседкой облаченная в какую-то нелепую серую хламиду.

«„Бурдюк“», – подсказал мне Фу.

Только после этого я заметил выглядывавшие из-под спадавшей на лоб густой черной челки незнакомки иероглифы холопского клейма.

По спине у меня пробежал неприятный холодок, руки предательски дрогнули. Сама того не подозревая, Салтыкова нанесла мне болезненный удар еще до поединка.

Впрочем, оружие молодая графиня обнажила обоюдоострое. Я вдруг понял, что теперь всяко обязан ее победить – во что бы то ни стало. И дело было уже не в проходном балле – просто некоторые вещи должны наказываться!

«Кстати, а это вообще честно?» – бросил я, взяв себя в руки.

«Правилами сие дозволено. Но, если Салтыкова победит при помощи „бурдюка“, оценку ей немного снизят».

«Не победит!» – буркнул я, занимая позицию для схватки: левым плечом к противнице, правая – основная рабочая – рука за спиной. Другая впереди – среди прочего, ее пальцам предстояло призывать Кривое зрение.

Молодая графиня приняла похожую позу – разве что повернулась ко мне правым боком. К «бурдюку» она пока не прикасалась.

«Хочет начать своей маной, – отметил Фу. – У ней уровень Окольничьего, к слову. Шестой».

«Куда ей против нас, бояр…» – пробормотал я, силясь спрятать за бравадой все же нет-нет да и прорывавшуюся неуверенность.

«Зато по силе она – Стольник. Четвертый уровень против вашего второго, сударь, – не преминул „утешить“ меня фамильяр. – И знает про Зеркало!»

А то я сам не понял, что знает! Конечно же, Воронцова ее предупредила…

– Милостивая государыня, милостивый государь, прошу приступить! – скомандовал в этот момент Алексеев.

Правой рукой я тут же поставил щит – даже не посмотрев, что собирается предпринять моя противница. И правильно сделал – не успели пальцы левой моей руки сложиться в нужную для Кривого зрения фигуру, как я почувствовал удар. Несильный, но не окажись у меня защиты – лететь бы мне наземь, подобно молодому барону фон Врангелю.

Салтыкова тут же повторила атаку – вроде бы уже чуть мощнее, но если и так, то ненамного. Почти сразу ударила в третий раз – снова явно не в полную силу. Надя и Тоётоми на тренировках меня лупили куда безжалостнее!

«Прощупывает, – пояснил мне Фу. – Ну и Зеркала, наверное, опасается».

«Почему оно не срабатывает, кстати? – только тут сообразил я, чего так недостает нашему поединку. – Зеркало? Потому что у меня щит? – предположил затем. – Могу убрать!»

«Щит здесь ни при чем. Зеркало блокирую я».

«Но зачем?!»

«Сами же видите – удары легонькие. Смысл их такие возвращать? Щит молодая графиня тоже держит – все примет он. А мы только потратим ману и раньше времени раскроем свой главный козырь».

«Так она же и так о нем знает!»

«Она до конца не верит. По совету Воронцовой, осторожничает, но в душе сомневается, что одаренный вашего возраста и в самом деле способен использовать Зеркало».

Все это было долго писать и, наверное, не так уж и быстро получится прочесть, в реальности же весь приведенный диалог пронесся у меня в голове разве что за секунду. Которой, впрочем, вполне хватило Салтыковой, чтобы стукнуть меня еще трижды – и последний раз даже весьма чувствительно, а мне – чтобы призвать наконец Кривое зрение. Которое, впрочем, оказалось дважды бесполезным – мало того, что сейчас я и без того отлично понимал, какую технику использует моя противница, так хитрая девица еще и спрятала кисть рабочей руки в складках своей необъятной юбки! А зрение-то у меня было Кривое, а не Сквозное какое-нибудь!

Теперь стало понятно, зачем молодая графиня так вырядилась! Вот уж действительно фига в кармане…

Отменив Кривое зрение – проявившее себя кривым во всем смыслах – я перенес контроль щита на левую руку, а правую сложил в кукиш и ответил на удары Салтыковой парочкой своих – на пределе сил, но, кажется, девицей даже не замеченных. Решив снова сменить тактику, я резко рванулся вперед – в конце концов, никто не говорил, что бить противника можно только магией, кулак тоже сгодится! – однако толком сократить дистанцию у меня не вышло – уже на втором шаге я будто уперся в невидимую стену. Собственно, почему «будто» – в стену, выставленную Салтыковой, и уперся – этакий подвид щита, сам я так пока не умел.

«Сударь, мана уходит, – подсказал мне в этот момент „паук“. – Мы по-прежнему не знаем вашего предела, но запас всяко не бесконечен. А в сей перестрелке вы тратите больше, чем молодая графиня! Намного больше! Плюс у нее в резерве „бурдюк“!»

«По сути есть что сказать?» – буркнул я.

«Нужно как-то вывести противницу из себя. Разозлить или напугать – чтобы она наконец ударила в полную силу – и подставилась под Зеркало».

«Да вы у меня, блин, не Фу-Хао, а прям какой-то Ясен-Пень! И как это сделать?»

Но прежде, чем фамильяр успел ответить, Салтыкова запустила в меня один за другим три огненных шара – должно быть, ей таки наскучило унылое однообразие нашей схватки. Ударившись в щит – тот вполне себе выдержал – магические снаряды рассыпались ярким фейерверком. Непроизвольно я отвлекся на разлетавшиеся во все стороны огни, и тут что-то с силой дернуло меня за шиворот вверх. Ворот рубашки врезался в горло, перекрывая дыхание. Затрещала рвущаяся ткань.

«Левитация! – крикнул Фу. – Щит вверх, живо – сие воздействие оттуда ниспадает, я же вам рассказывал!»

Я судорожно скрестил пальцы правой руки, призывая второй щит. Первый, завязанный на левую, сообразил удержать перед собой – и это спасло меня от целого града ударов, обрушенного Салтыковой. Сила же, тащившая меня за ворот в небеса, разом исчезла, и я рухнул вниз – с высоты добрых полутора метров, на которые, оказывается, успел воспарить. На ногах, конечно, не удержался и повалился навзничь, больно ударившись спиной. Щит, к счастью, не потерял – молодая графиня так и продолжала в него самозабвенно лупить.

«Надя мне говорила, что левитировать человека невозможно!» – с некоторой даже обидой пробормотал я, поспешно поднимаясь с земли.

«Человека невозможно, зато его одежду – запросто. А что уж там по случаю внутри окажется…»

«Одежду, говорите… – задумчиво прищурившись, словно другими глазами посмотрел я на Салтыкову. Одной рукой молодая графиня уже держалась за „бурдюк“, как видно, оставив и для атак, и для защиты только вторую. – Разозлить, говорите…» – с неким уже даже азартом продолжил я, заводя правую руку за спину и складывая пальцы в задуманную комбинацию.

Чистка одежды – не боевая техника. Остановить ее проще простого, но только не щитом – тот как раз на нее не среагирует. Салтыкова же, поняв, что я атакую, закрылась стандартно: пошла по очевидному – и простейшему – пути.

А еще чистка одежды требует тонкого настроя. Чуть недоглядишь – и сразу дыра, порукой чему мои многострадальные запасные брюки.

Слабее концентрация – больше прореха. Ну а если уж вовсе расслабиться…

Я и расслабился – как сумел.

Наверное, это была самая неудачная волшебная чистка одежды всех времен и народов.

А еще нежданно выяснилось, что не только Надя, случается, не надевает под платье белья.

Дальше все произошло очень быстро. Истерично взвизгнув, Салтыкова ударила – должно быть, инстинктивно. Не знаю даже чем, но точно в полную силу. В воздухе зловеще сверкнул иероглиф Кагами, и молодую графиню швырнуло вдоль аллеи, прочь от меня. Куда там фон Врангелю – мою несдержанную противницу только по воздуху отнесло шагов на двадцать, а потом еще и по земле хорошенько протащило!

Невидимая стена, сдерживавшая меня до сих пор, исчезла и, зачем-то призвав в руку Огненный меч, я бросился вперед – мимо так и стоявшей с отрешенным видом девицы-«бурдюка».

В паре шагов от поверженной Салтыковой я вдруг снова во что-то уперся – на этот раз вязкое и тягучее. Успев подумать, что молодая графиня очухалась и сподобилась контратаковать, я вскинул щит, но тут до моего слуха донесся зычный голос Алексеева:

– Стойте, сударь, бой завершен!

Должно быть, комиссия решила, что своим пылающим вакидзаси я собираюсь порубить лежавшую без чувств противницу на сукияки[5]5
  Японское блюдо, главным компонентом которого являются тонко нарезанные ломтики говядины


[Закрыть] – и таким вот образом поспешила вмешаться.

– В сем поединке победу одержал молодой князь Владимир Огинский-Зотов! – торжественно продолжил майор. – Количество баллов, полученных им по результатам испытания, будет объявлено позднее. Потерпевшая поражение молодая графиня Варвара Салтыкова нас покидает!

Еще не до конца осознав случившееся, под восторженные крики и аплодисменты (как ни удивительно, приветствовали мой успех не двое и не трое – добрая половина зрителей на аллее! Злая же половина хранила угрюмое молчание) я торопливо отыскал глазами Надю и поспешил к ней.