Текст книги "Вилы надежды (СИ)"

Автор книги: Денис Деев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

– А сам-то ты как думаешь? На, прикройся, – дед протянул мне серую, застиранную до дыр, но чистую рубаху.

Я встал со стола и надел подарок.

– Рубаха не простая. Из твина ткалась, с нею раны быстрее заживают, – просветил меня дед.

– Спасибо, – мне бы знать, что это за твин и как он выглядит, – я думаю, что я в Самарской губернии. В России, само собой.

– Где-где⁈ – маразм деда отпускать никак не хотел.

Я надеждой глянул на Рани.

– Самара, ну же? Где?

Она в непонимании замотала головой.

– Не знаю. Никогда о таком месте не слышала.

– Как… нет… постой… город такой – Самара. Да черт с ней, Москва где? Или Новгород?

– Все – спать. Совсем умом плохой стал, – поставил мне диагноз Микаль.

– Минуту, дед. Еще минуту, на пару вопросов мне ответьте и спать, хорошо?

– Ладно, задавай свои вопросы.

– Я… мы… вообще где?

– В смысле где? – старик мне отвечать не спешил, поэтому в разговор вступила внучка, – мы на Боргосе.

– Боргос? Что за Боргос?

– Остров. Боргос. Ты не местный? Откуда ты приплыл? – девушка за меня явно переживала.

Что я ей должен был ответить? Я даже не помню, как называлась речушка, в которую мы с конем влетели.

– Хорошо. Ладно. Боргос. Страна какая? – я цеплялся за последнюю соломинку. Не могла же та речка-поганка меня через границу унести⁈

– Элестия. Дол Элестия, – выдала какую-то бессмыслицу Рани.

– Дол Элестия? – повторил я.

И дед, и внучка одновременно кинули.

– Хорошо, пойдемте спать, – сказал я в надежде, что утро вечера мудренее. А там глядишь или последствия от удара пройдут. Или настойка из мухоморов наконец-то меня отпустит.

Глава 3

Старик перед сном дал мне отвар и сказал, что он поможет мне заснуть. Врал, чертяка – какое там «поможет». Я еле дошел до расстеленного на полу матраса, рухнул на него и провалился даже не в сон, а в темный-претемный овраг. Из которого меня вытащил опять же Микаль.

– Очнись! Вставай! Да очнись ты уже, окаянный! – тряс меня безостановочно дед за плечо, пока я не открыл глаза.

– Чего?

– Солнце всходит, вот чего. Пора тебе.

Я не сразу понял, куда и зачем мне пора. Потом события вчерашнего дня каруселью пролетели в моем сознании. И я понял – да, пора. Если я не хочу подставить под удар деда с внучкой, то мне надо уходить. Кстати, насчет нее – девушка поди вообще спать не ложилась. У стоящей рядом с открытой дверью Рани, под глазами будто углем черные синяки нарисовали. Девушка прислушивалась и приглядывалась к тому, что происходило снаружи.

Я поднялся и начал снимать с себя рубаху.

– Погодь, себе оставь. Подарок. Умойся вон, – дед мотнул головой на бадью с водой, – и в путь.

На этом поток подарков не иссяк. Микаль протянул мне плотно набитую котомку.

– Тут еда. И немного мха, приложишь, есть кровь пойдет.

– Спасибо, дед. Добр ты сегодня, может обнимемся на прощание? – предложил я быстро одеваясь.

– Чудная одежонка у тебя, – отметил старик, – чудная, но удобная. Где такую шьют?

– Далеко дед, очень далеко, – хотя я и провалялся ночь практически в беспамятстве, но думалка моя все равно работала. И выводы этой работы были неутешительные. Занесло меня, судя по всему, неведомо куда. Капитан Черноус как-то про книжечку английскую рассказывал. Там девочка то ли в нору провалилась, то ли в зеркало ее затянуло. И оказалась она в сказке, да-да в самой натуральной сказке. Мне эти басни Черноуса казались лютым бредом. Но меня вроде как тоже в сказку через тот омут затянуло?

– Я что-то слышу, – сказала девушка, едва я подошел к двери.

Я хотел и ей предложить обняться на прощание, когда услышал странный звук из чащи.

– И что это?

Девушка поднесла палец к губам, потом прислушалась.

– Гвены, – прошептала она, – их лай.

– Гвены⁈ – сорвался с места дед. Он подбежал к выходу из избушки и тоже прислушался, – но как… ох, проклятье – кровь! С него же кровь хлестала! Они идут по следу!

– Что нам делать⁈ – лицо девушки стало белее мела. Кем бы эти «гвены» не были, они испугали Рани до смерти.

Да и дед тоже в панике заметался по избе.

– Так-так-так, – пытался он на ходу придумать план спасения, – бегите! К реке! Перейдете, значит спасены! Они собьются со следа!

– А ты⁈ – девушка не спешила последовать его совету, – пошли с нами!

– Нет! – взревел дед. Сейчас он был похож на медведя, которого подняли посреди зимы, – я останусь, я их задержу!

– Они тебя убьют, – прошептала девушка и прижала ко рту ладонь. На ее глазах выступили слезы.

– Да кому я нужен? Скажу – ничего не видел, ничего не знаю. А вот если тебя Гундар увидит и Георгом… – старик повернулся ко мне, – уводи ее! Забирай с собой! Немедля! Туда! Держи туда! И беги со всех ног! Давай-давай!

Он силой вытолкнул нас из дома.

– Пошли! – я ухватил девушку и потащил за собой.

– Да спасет тебя Глимм!

– Да убережет тебя Лима, – ответил дед Рине.

А она молодец, я думал, что она сейчас забьется в истерике, усядется посреди леса и начнет рыдать. Нет, это девчушка была замешана из крепкого теста.

– Нам до реки шагов двести, – она вырвалась из моих рук и побежала так, что я едва за ней успевал.

– Добежим, – подбодрил я ее. И не стал спрашивать, что мы будем делать дальше. Насколько я успел понять специфику местных взаимоотношений, «беглых» тут не очень-то жалуют. Ладно я, но Рани потом куда податься? Но девушка действовала по правильной схеме – главное выжить сейчас, а как быть потом мы разберемся.

На бегу я услышал какой-то скулеж, мне он не показался жутко страшным, но девушка припустила так, что только пятки засверкали. Близко, ох близко эти гвены, раз мы их настолько хорошо слышим.

Скорее всего девушка вывела меня к той самой реке, в которой они с подружками купались. Честно говоря, совсем не серьезное препятствие. Русло метров двадцать всего, по виду пешком перейди можно, только на самой середине проглядывалась хоть какая-то глубина. Позади нас опять кто-то заскрипел-заскулил.

– Так, давай ты на ту сторону…

– А ты⁈ – уперлась девка.

Объяснять ей, что нам надо разделиться, чтобы сбить с толку преследователей, я не стал. Благо сам с собакой за зверем ходил и знал, как правильно потерянный след брать. Если мы перейдем вдвоем, то и преследователи за нами последуют. Их псы, если это псы конечно, снова возьмут след.

– Я пойду вниз по течению. Там перейду и встретимся, – пусть следопыты голову поломают, куда же мы на самом деле направились.

– Никаких «но»! – я столкнул девушку в воду, – быстро! На тот берег!

Да, я ее обидел. Но таким образом я, считай, ее спас. Собаки возьмут след сначала на нашем берегу, так что у девчонки шанс спастись был выше. Рина побежала по воде, споткнулась, поплыла, потом нырнула, скрывшись из вида. Молодец, девчонка, понимает, как выживать надо!

Я за Рани был рад безмерно, однако пора было и самому шкуру спасть. На мое счастье, у речки берег был пологий, петлять – милое дело. Пробежал десять шагов посуху, затем по мелководью десять. Псы будут регулярно след то терять, то находить снова, что задержит погоню.

Так-то я вообще герой и молодец, но преследователей я недооценил. Увлекшись запутыванием следов, я забыл следить за окружающей обстановкой – они успели подобраться слишком близко.

Над ухом свистнуло – как пуля пролетела, подняв голову я увидел огненную петлю! А обернувшись – барчука на его странном «коне». Рядом с ним стоял еще какой-то мужик, времени разглядывать которого у меня не было.

Мне повезло, что в этот момент я стоял по колено в воде, да и камыш хоть и немного, но скрывал меня от преследователей. Как стоял, так в воду и сиганул, я уже испытал на собственной шкуре, как может жалить аркан барина, повторять этот опыт совершенно не хотелось. Огненная петля шлепнула по поверхности воды, и та аж закипела! Плыть было неудобно, мелко, да еще и растения ноги руки опутывали. Я вынырнул и на этот раз Гундар не промахнулся, петля четко обхватила мою шею, к ее обжигающему эффекту добавилось и удушение. Конь барчука начал отходить от уреза воды, вытягивая меня из реки как откормленного сома.

В отчаянии я начал цепляться за все подряд, под правую руку попалась какая-то коряга, лежавшая на речном дне. Это замедлило барчуку «рыбалку», но ненадолго, меня потащило на берег вместе с корягой.

Выволок он меня уже полузадушенного и ослепшего от речной тины и ила. Петля вокруг моей шеи исчезла. Пока я отплевывался и протирал глаза, Гундар спрыгнул со своего скакуна и направился ко мне играющей походочкой. На его губах играла презрительная улыбочка. Лыбься, сволочь, лыбься. Чем дольше ты со мной провозишься, тем дальше Рани убежать успеет.

– А сейчас ты умрешь, – жаль, но Гундар оказался плохим котом. С пойманной мышкой он решил долго не играться.

Аркан он использовать не стал, а потянул из ножен саблю. Я поднялся на ноги, держа в руках поднятую со дна реки деревяшку. Гнилушка, честно признаться, была оружием никаким, но других вариантов у меня все равно не было.

Гундар пошел на меня и сделал обманный укол в живот. Потом его клинок описал дугу и обрушился мне на голову. Финт был слабенький, барчук особо и не старался, ведь кто ему противостоял? Полумертвый крестьянин с облепленной илом палкой.

Я уже и забыл, сколько раз мне приходилось участвовать в рукопашной. Так что противник что с сабелькой, что со штыком, для меня сюрпризом не был. Удерживая палку за оба конца, я вскинул ее над головой, надеясь на то, что смогу хотя бы немного ослабить удар. Хотя надежда это была призрачной, добрая сталь гнилуху перерубит и не заметит.

Также думал и Гундар, вложив в удар всю силу, у него лицо перекосило от напруги. Ударило по ладоням нешуточно, а вот следом я услышал странный звук. Словно кто хрустальный бокал об пол жахнул. Я поднял голову и чуть в лицо обломки стали не поймал. Сабля барчука переломилась пополам!

Ладно я удивился. Но и Гундар крутил в руке обломок с рукоятью и не мог понять, как же он умудрился саблю поломать. Что же я из ила выдернул – я опустил «гнилушку» на уровень глаз и осмотрел ее. Залепленное глиной древко венчало четыре коротких плоских зуба. Инструмент очень похож на наши обычные вилы. Пока я проводил осмотр, Гундар со мной решил поквитаться. С воплем обиды он попробовал ткнуть меня в грудь обломком сабли.

Древком я удар отбил, а зубьями перехватил клинок и провернув вилы, выбил его из рук барчука.

– А теперь ты умрешь, – вернул я обещание Гундару.

Тот попятился, взмахнул рукой и на его ладони появился гибкий огненный шнур. Все в этой сказочке не так! Вроде бы разоружил врага, а у него на этот случай волшебство имеется. Магия, етить ее разъетить!

– Нет, беглый! Это тебе сегодня не жить! – барчук не на шутку разозлился из-за потери оружия. Я бы на его месте тоже взбесился. Хороший клинок во все времена вещь недешевая. Хотя, может барчуку его из дерьма сковали, да рубинами с позолотой рукоять украсили. Иначе чего он от деревяхи вдребезги разлетелся?

Гундар швырнул в меня огненную петлю, я подставил под нее древко вил. Особо не надеясь, что оно огненную магию остановит. Петля обвилась вокруг рукояти и…

Мы с барчуком снова застыли от удивления. Аркан жег вилы, но с совершенно неожиданным результатом – ил, покрывший древко, начал мгновенно высыхать и отваливаться комьями. Под грязью проявилось похожее на темный орех дерево, покрытое спиральными узорами и буквами. Я таких в жизни не видел! Округлые, с завитушками. И при этом – светящиеся! Узоры и буквы переливались еле заметным синеватым светом.

– Это как⁈ – у барчука челюсть от удивления отвалилась.

А вилы продолжили очищаться. Ржавчина и грязь отвалились и с металлической части. Короткие зубья выглядели как наточенные мечи, само железо имело благородный глубокий черный цвет.

– А вот так! – я дернул вилы на себя, охватившая их огненная веревка лопнула с громким хлопком.

Я не знал, на какие еще фокусы был способен Гундар. Пока он был обезоружен и потрясен, с ним надо было заканчивать. Я развернул вилы и с размаху вогнал их ему в грудь.

Барчук открыл рот в безмолвном крике. И следом я чуть не заорал. Я убивал не в первый раз, попробуй, пройдя две войны и пару революций, руки кровью не запачкать. Но Гундар погибал страшно, его тело на глазах распадалось, осыпаясь на прибрежный песок серым пеплом. Мгновение и от него осталась только кучка праха.

– Лима милосердная! – услышал я возглас и обернулся.

Ох, черт, я и забыл, что Гундар гнался со мной не в одиночку. Его подельник выглядел донельзя странно – длинный холщевый плащ с нашитым на него сухими веточками, пучками листьев и коры. Голову незнакомца покрывал капюшон примерно с такими же «украшениями». Парень был высок и широк в плечах. В руках он держал лук со стрелой, но тетиву на нем натягивать не спешил.

– Ты с ним? – я кивнул на кучку пепла, развернулся и поудобнее перехватил вилы.

– Он меня нанял. Заплатил, чтобы я тебя нашел.

– И? – я приподнял вилы.

– Он не платил мне за твое убийство. Хотел прикончить тебя сам.

– Иии?

Вместо ответа мужик в плаще резко свистнул. На этот свист из камышовых зарослей выскочили две твари. Сначала я принял их за кенгуру, твари передвигались похожими скачками и имели смешные передние лапы, бесполезно болтавшееся на уровне груди. Но у зверюг не было меха, их тела покрывала радужно блестевшая мелкая чешуя. А хвост у этих скачущих крокодилов заканчивался массивным шаром с костяными шипами.

На меня они бросаться не спешили, зверюги уселись возле своего хозяина. Тот похлопал одно животное по вытянутой морде с длинными челюстями, украшенной двумя парами торчащих наружу клыков. Точь-в-точь как у кабана! Ящерица в ответ довольно зашипела.

Гады быстрые, я сомневался, что смогу от них отбиться, да еще и от стрелы уйти. И мои расчудесные вилы не помогут.

– И как мы поступим?

– Я тебе не враг. Разделим добычу и разойдемся, – предложил охотник за беглыми.

Он повесил лук на плечо и скинул капюшон. Волосы кудрявые до плеч, аккуратная бороденка как у испанского гранда. И глаза дико хитрющие. С таким делягой надо ухо востро держать.

– Добыча, – он кивнул на прах, оставшийся после Гундара.

Если тебе предлагают что-то, в чем ты вообще ничего не соображаешь, делай вид, что в курсе дел и важно надувай щеки.

– И как будем делить?

– Половина на половину, – предложил охотник.

– А жирно тебе будет? Что ты сделал? Взял оплату за мою голову и рядом постоял, когда я Гундаром дрался? Невелика заслуга, – я набивал цену на то, о чем понятия не имел.

– В твоих словах есть смысл. Но я предложу еще кое-что – я никому не расскажу о том, что ты убил гриммара.

Ага, значит барчуков в этом мире зовут гриммарами, хоть какая-то полезная информация появилась. Но сдавать свои позиции в споре, я не собирался.

– Ты мне предлагаешь на слово поверить охотнику за беглыми? Ты себе сейчас половину загребешь, а потом сдашь меня при первой возможности гриммарам и еще награду получишь!

Кудрявый вскинулся. За лук схватился, а его зверюги тихо, но угрожающе зашипели-заскулили. Умные заразы, чувствуют настроение хозяина.

– Никто и никогда не смеет обвинять меня в том, что я слово нарушил! Спроси любого – что Божан обещает, то выполняет всегда!

– Любого, значит, спроси? – я с сарказмом оглядел прибрежный луг, показывая, что народу на нем не счесть. И всяк за Божана поручиться может.

– Это правда, – вдруг раздалось из-за камыша. А голосок-то знакомый.

– Выходи, – произнес я.

Рани отсиживаться не стала, но вышла, понурив голову. Я же приказал бежать и держаться от меня подальше.

– Я увидела, что вы тут на берегу… вот и переплыла…

– Потом, – перебил я девушку. Ситуация была не из простых и знать, почему она решила меня ослушаться, мне было ни к чему. Пришла и пришла. И может мне помочь разобраться с местными обычаями, – ты его знаешь?

– Божан. Жестокий, но слово держит, – кратко описала охотника девушка.

– Он предлагает добычу разделить.

– Да, я слышала, – Рани подошла к кучке пепла и начала в ней копаться.

Мне все больше и больше начала нравится эта девчонка. Не истерит по любому поводу, в обморок при виде кремированного трупа не падет. Золото, а не девка!

Рани выудила из праха две вещицы. Одну из них бросила Божану, охотник на лету поймал вещицу. Раскрыл ладонь, на ней лежал перстень. Желтый металл, скорее всего золото, обрамлял дивной красоты камень. Темно-синий сапфир. Я человек простой и мог ошибаться, в драгоценностях я мало что понимаю. Но и одного взгляда было достаточно, чтобы понять – такая цацка стоила очень и очень дорого. Зря я мысленно похвалил Рани, как она посмела разбрасываться дорогими игрушками, не спросив у меня⁈

– Вы себе оставили больше, – охотник от счастья не запрыгал.

– Да, но нас двое. Нам и надо больше, – огрызнулась Рани.

– Да? Хорошо, – не стал продолжать спор Божан, – дам вам бесплатный совет – бегите! Как можно дальше, лучше на материк.

– Прямо сейчас и поплывем, – улыбнулся я.

Божан же оставался серьезен.

– Прямо сейчас. И, хотел вас предупредить, если меня наймут для вашей поимки, я отказываться не буду.

– Условия сделки ты не нарушаешь, – кивнул я и слегка покачал копьем, – но я тебе по-дружески не рекомендую за нами гоняться.

Божан мне ничего не ответил, натянул на голову капюшон, свистнул зверюгам и побрел прочь. Гвены последовали за своим хозяином.

– Ты что это перстнями раскидываешься? – прошипел я, не отводя глаз от Божана. Тип опасный, черт его знает, что выкинуть может.

– Так самое ценное я нам оставила, – девушка подошла ко мне, поднесла к моему носу кулачок и раскрыла его.

На ладони у Рани лежала тяжелая золотая пряжка. Тоже с синим камнем. Только наш камень был раза в два больше, чем тот, который мы отдали Божану.

– Красивый? – спросила девушка, глядя как я невольно залюбовался.

– Сапфир?

– Какой еще сапфир, – прыснула Рани, – это же кобаж! Настоящий!

– Дорогой?

– Конечно, дурень! Правда виланам его продавать нельзя, – у девушки веселья поубавилось, – если нас с кобажем поймают – живьем кожу сдерут.

Глава 4

Да уж. Дилемма. По словам девушки выходило, что мы стали наследниками великого сокровища. И она же предупреждала, что нам им владеть законы не позволяют. Но кое-что требовалось прояснить.

– Вилане… это кто?

– Как кто… мы с тобой!

– Ага. А почему мы вилане?

– Почему-почему. Потому что простые люди, без дара, – Рани с беспокойством посмотрела на мой лоб, – крепко же тебя Гундар приложил.

– Что такое дар?

– Видел, как Гундар аркан кидает? Это его родовой дар. Понятно?

Ну более или менее до меня начало доходить. Вилане это нормальные ребята. Поля пашут, скотину разводят. А гриммары это местные кровопийцы, которые народ эксплуатируют. Зато волшебство имеют. Все остальное запутанно, но расхлебывать эту кашу лучше где-нибудь в надежном убежище.

– Понятно. Где мы пересидим?

– Что сделаем?

– Нам надо найти место…

– Дед! Нам надо его выручать! – оборвав разговор, девушка развернулась и побежала вдоль речки.

Я мог крикнуть ей вслед, что возвращаться в лесную хижину опасно. Или пойти в другую сторону. Но я привык доводить начатое до конца и за девушку и ее деда нес кое-какую ответственность.

– Погоди! – я перебросил вилы в левую руку и побежал за девушкой.

Удивительно, но обратная дорога по ощущениям у нас заняла больше времени. Видимо сказывалось гнетущее предчувствие – а что там, в лесной избе? Гундар был еще тем типчиком и старика мог в гневе прибить на месте.

– Если он деда хоть пальцем тронул – я его… я его…

Я не стал напоминать Рани, что Гундар и так получил по заслугам со сторицей. Пусть она пар выпускает.

Дверь в избушку была настежь открыта. Сердце у меня екнуло, когда Рани присела возле нее и завыла. Тихо, но страшно. Я заглянул внутрь – посреди комнаты лежал лицом вниз дед Микаль. Его руки были широко раскинуты.

– Деда, – позвала его девушка.

И дед слегка шелохнулся. Мы ринулись к нему, я перевернул старика, Рани вскрикнула. От лба до челюсти через глаз его лицо пересекал полосой ожог. Старик застонал.

– Чего ждешь? Лечи – быстро! – крикнул я, чтобы вывести девушку из ступора.

Я поднял деда с пола и перенес на стол – я был в курсе, где в этом доме проводятся операции. Девушка вывалила на стол кучу склянок, горшков и корзинок. Чистой тряпкой, смоченной в отваре, она протерла ожог. Потом нанесла на него толстый слой голубоватой мази.

– Деда, глаз не спасти…

– Ну и гвен с ним, все равно ничего не видел, – простонал старик.

– Так у тебя и второй глаз не очень видит.

– Значит ничего не поменялось. Как не видел, так и не вижу. Вы зачем вернулись⁈

– За тобой, деда…

– Вам бежать надо! За вами Гундар…

– Нет больше Гундара, – попробовал я успокоить мечущегося на столе старика.

– Как нет⁈ Куды делся?

– Убили мы его… – ответила старику девушка.

– Как убили⁈ – подскочил со стола дед, – зачем убили⁈ Вы чего вообще наделали⁈

– Так получилось, дед. Либо мы его, либо он нас. Мы выбрали первый вариант.

– Ох-хо-хо, – закачался дед, обхватив голову, – горе, горе всем нам! Они были тут, Гундар в усадьбу гонца послал.

– Зачем⁈

– Он очень осерчал, когда я отказался вас выдать. Сказал, что это мятеж…

– Мятеж⁈ – девушка аж захлебнулась.

– Мятеж. Он решил, что мы с вами злобные мятежники. Старый доллен…

– Это кто? – я решил, что хватит с меня недомолвок. Чем больше я буду знать об этом мире, тем быстрее я в нем освоюсь.

– Доллен – глава дола, – попробовала объяснить Рани.

– Все равно ни черта не понятно. Дол – это земельный надел? И управляет им доллен?

– Откуда ты на наши головы свалился? – продолжил горевать дед Микаль, – как дитя малое… да какое там – и малое дитя знает, что доллен владеет долом. Четыре дола образуют квал. Главу квала кличут кваленном. Вот он и отправит к нам войска, если узнает, что у нас мятеж!

Голова шла кругом, но я понял, что у них тут замшелая феодальная система в ходу. Доллен – это что-то типа барона. А кваллен, наверное, целый граф.

– Если ква… ква… – попытался я выговорить незнакомое слово, – кваллен пришлет войска, что будет?

– Плохо будет всей деревне, бунтовщиков будут искать.

– Ну значит гонец не дойдет до усадьбы, – спася девушку из лап Гундара я запустил целую цепочку событий, которая могла привести к большим неприятностям для всего поселения. Как говорится – взялся за гуж, тяни лямку до конца, – Рани, ставь на ноги деда, как я вернусь – уходим.

– Куда уходим-то?

– А это вы думайте, я не местный. После… после Гундара нам здесь оставаться нельзя. Да и дружина местного квала нам ни к чему. Так что думайте, родные, думайте. Куда мы пойдем и кого в дороге изображать будем. У вас бродячие артисты есть?

У меня уже был такой опыт, когда я пробирался между отрядами махновцев. Акробата из себя изображал в кочующем цирке.

– Есть, но им кваллен выдает разрешение на прохождение по своей земле. Без разрешения путешествовать нельзя.

– Бродячим артистам нельзя? – уточнил я.

– Никому из вилан нельзя. У вас как-то по-другому?

– Я потом расскажу, как у нас, – ответил я девушке, – все, собирайтесь и ждите меня.

– Пропали мы, совсем пропали, – расклеился дед.

– Не дрефь и не из таких передряг выбирались, – похлопал я его по плечу.

Я пошел к двери и подхватил дожидавшиеся меня там вилы. Лучше бы, конечно, трехлинейкой разжиться. И десятью обоймами. Но имеем, что имеем.

– Это что? Стой, покажи! – дед зря на слепоту жаловался, вилы он-таки смог разглядеть. И разглядеть детально.

– Что показать?

– Вилы! Не строй из себя дурачка! Дай сюда! – потребовал дед Микаль.

Как бы я не торопился, но пришлось вернуться и показать деду обнову, которую я случайно нашел на дне реки.

– Где… где… где ты их взял⁈ – челюсть у деда ходуном ходила.

– Из речки вытащил, случайно. А что?

– Лучше бы ты в этой речки и утоп, поганец! Ну как так, а? Ну как так? Ты вообще кто такой? Зачем ты нам на голову свалился⁈

– Деда, ты не волнуйся… – Рани попробовала его обнять за плечи, но дед Михаль из успокоительных объятий вырвался.

– Я не волнуюсь, я уже жисть прожил. Но что с тобой будет, когда гриммары узнают, что вы вилы Уроша Проклятого нашли! Выкиньте их! Закопайте поглубже и место это забудьте!

– А кто такой Урош? – спросила Рани. Видимо у деда от нее были свои секреты.

– Не твоего бабьего ума, кто такой Урош. И имя это забудь! – топнул ногой Михаль.

– У нас еще вот что есть, – Рани показала деду пряжку Гундара.

Дед налился красным, словно спелый помидор. Еще немного и его удар хватил бы.

– Дорогая штука, да? Подумай, может подкупить кого сможем, – озадачил я деда на прощание.

Озадачил я его неплохо, но и сам, выйдя из избы толком не знал, что делать.

– Помочь? – за мной вышла и Рани, – дед сам соберется, вещей у нас немного.

Отказываться от помощи было глупо. Путь от усадьбы до избушки у меня в памяти отложился неважно, большую часть пути я прошел в беспамятстве.

– Проводи меня и все. Потом назад, домой, к деду.

– Хорошо, – девушку несло вперед как пушинку. Двигалась она быстро и тихо, лучше проводника и не сыскать.

– Не перехватим мы его, – у девушки дыхание даже не сбилось, хотя носится со мной целый день как угорелая.

– Не перехватим, – фора у гонца ого-го какая была. Пока мы с Гундаром разбирались, пока дед Михаль нам истории рассказывал – гонец уже давным-давно до усадьбы добрался. А дальше… дальше, как повезет. Успели ли к кваллену делегацию отправить или нет – вопрос. От этого вопроса зависит наша жизнь. Я думал, что старый барин перед тем, как переполох поднимать, обязательно должен будет молодого дождаться.

– А куда мы бежим? – продолжила удовлетворять свое любопытство Рани.

– На кудыкину гору, – я не собирался девчонке свои планы рассказывать. Иначе она, как и дед в горестные думы впадать начнет. Я их по своим родным селянам понимаю, для них помещик бог и дьявол в одном лице, существо высшего порядка. И то, что я этим существом собирался сотворить, смутило бы ум бедной крестьянки. Или виланки, так, кажется, правильно Рани надо называть?

Территорию усадьбы окружала живая изгородь. К которой меня Рани и вывела.

– Здесь есть лаз, – указала она на прореху в сросшимся кустарнике, – вроде бы ты должен через него протиснуться.

– Хороший вариант, но воспользуемся другим.

– Каким же?

– Самым обычным, – я подбросил вилы, а Рани их ловко поймала, – мы войдем через главный вход.

– Чего⁈ Как⁈ Ты с ума сошел⁈

– Почему? Люди всегда заходят через ворота, дверь или калитку. Это же нормально.

– Да, но не в нашем случае, – не сдавалась девушка, – тебя же ищут!

– В этом все дело!

Пока мы шли до центральных ворот я кратенько проинструктировал девушку. От моего плана она была не в восторге, но я ей просто не дал выбора. Я тянул и тянул ее за собой.

Ворота были чисто номинальными, два столба держащих балку с вывеской. За которыми располагалась будка. Нападения на имение никто не ожидал, поэтому в сторожевой будке дремал какой-то чумазый мужик. Сам по себе он бы и ребенка не напугал, но рядом с ним висел колокол, стукни он по нему молоточком и в усадьбе людишки забеспокоятся.

Он и сам напрягся, когда мы прошли под балкой.

– Эй! Вы куда? – окрикнул он нас.

Я только лишь поднял руки, а шедшая позади меня Рани слегка ткнула меня в бок вилами:

– Шагай давай! – она повернулась к мужичку сторожу, – доброго утречка! Вот – беглого поймала, вокруг двора ходил, смотрел чего бы стянуть.

– Беглого⁈ – мужик прищурившись меня разглядывал, – с чего ты решила что он беглый?

– Так он от доллена и сбежал! Его Лука выпорол вчерась, потом он сбег…

– Так, это этот беглый⁈ – мужик сделал попытку вылезти из будки, – давай я его отведу.

Рани развернулась и направила вилы уже на него.

– Ишь ты! А награду ты тоже за него сам получишь?

– А за него и награда обещана?

– Конечно, Лука выплатить грозился. Он там?

– Да-да, там, – закивал мужичок.

– Вот сразу и расплатится. Шагай давай! – Рани опять ткнула меня вилами в бок.

– Ай! – я попросил девушку вести себя натурально. Она и вела. И даже вилами орудовала натурально. Ткнула так ткнула! Они пролежали на дне черт его знает сколько времени, но их зубья были острые, как будто их наточили только вчера.

Сторож смотрел нам в след с сожалением. Упустил он возможность если не награду получить, то хотя бы выслужиться.

– Красота-то какая! – девушка залюбовалась окружающими нас видами.

Усадьба и правда была на загляденье. Но меня оно не зачаровывала.

– Ты здесь раньше бывала?

– Нет, в парк вилан не пускают. Мы не проходим дальше ворот.

– А вся эта красота сделана руками вилан! – мы шли по центральной алее одни, поэтому я смело рассказывал девушке принципы классовой борьбы, – считай, что тот фонтанчик десять лет строили твои дядя и тетя. А этот газон подстригали твои папа и мама… кстати, где твои родители?

– Долгая история, – буркнула девушка.

– Так нам и идти неблизко, – я разговорами девушку отвлекал специально. Когда человек выговаривался, он переставал нервничать и успокаивался. Да и нам действительно идти до барского дома было далековато.

– Сослали их, – Рани явно не хотела развивать эту тему.

– Сослали? За что? – из девушки информацию приходилось вытягивать.

– За голод! Доллен…

– Гундар? – я предположил, что во всех бедах девушки виноват убитый мной барчук.

– Нет, Гундар тут ни причем. Это старый доллен увеличил побор на три меры зерна. А год и так неурожайный был. Папа сказал, что кормить семью ему будет нечем. Начал спорить с господином. А ночью за отцом пришли… мама вступилась… обоих арестовали и отправили в Налым…

– Налым это что?

– Налым находится на севере острова. Туда всех недовольных вилан отправляют.

– Даже уж, голод не тетка, хочешь – не хочешь, а роптать начнешь.

– Ты откуда знаешь⁈ – психанула Рани.

Ну что же, настал и мой черед призраками прошлого делиться.

– У нас тоже неурожайные года случаются. А в один из таких еще и отец на войне был, – я сам не заметил, как начал погружаться в воспоминания, – я, мать и брат голодали сильно. Иной раз по три-четыре дня ничего не ели. Я подлатал старую мордушку и пошел на речку, чтобы хоть ершей наловить. Навара с них мало, мелковаты, но мы и им были рады. Только мордушку по глупости утопил. Веришь-нет, сел на берегу и заплакал от безысходности. Глядь, а там барин местный, ну доллен, по-вашему, со своими знакомыми гуляет. Шатер там поставил, стол с белой скатертью. Они уже поели к тому моменту, сидели в сторонке на гитарках бренчали, музицировали. Я через речку перебрался, тихо метнулся к столу и спер половину каравая. Но – попался. Барин приказал сначала меня розгами сечь… до Луки местным упырям, конечно, далеко, но кожу мне таки попортили. А потом постригли меня в солдаты на и на войну угнали.

– А мать? А братишка?

– С войны вернулся – дом пустой, две стены сгнили, крыша завалилась. Не нашел я, ни маму, ни брата.