Текст книги "Оружие Танита (ЛП)"

Автор книги: Дэн Абнетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Гаунт кивнул.

– Что? – спросил Харк.

– Что «что»?

Харк улыбнулся. Это было редкое выражение на его лице.

– Твой взгляд. Печаль в глазах.

 – О, это. Мне просто жаль урдешцев. Говорят, им пришлось хуже всех. Каковы потери на данный момент?

– Двенадцать сотен погибших, ещё девятьсот раненых.

– А у нас?

– Двадцать восемь убиты. Двести ранены.

– Как Корбек?

Харк вздохнул.

– Он не выглядит хорошо. Прости, Ибрам.

– За что? Не ты его подстрелил. Что насчёт Агуна Сорика?

– Они уже дважды реанимировали его. Он должен был умереть в луже крови от полученного ранения.

– Агун крепкий старый фес. Он умрёт тогда, когда захочет.

– Понадеемся, что он ещё не захотел. Не знаю, кого нам будет не хватать больше.

Гаунт нахмурился.

– Что ты имеешь в виду?

Харк пожал плечами.

– Корбек – сердце Первого Танитского и всеобщий любимец. Мы теряем его, это будет тяжкий удар для всех. Но Сорик сделан из того же теста. Он много значит для вервунцев. Если он умрёт, думаю, это выбьет почву из-под ног у вервунской части полка. И мы не хотим этого.

– У них есть другие лидеры: Даур, Коли.

– И они уважаемы. Но не так, как Сорик. Он их непререкаемый авторитет, как Корбек у танитцев. Коли может выжать из себя больше, но я не думаю, что он хотел бы стать тотемом. Я искренне считаю, что Коли был бы счастливее в качестве простого рядового.

– Порой я тоже так думаю.

Гаунт наблюдал как следующий дирижабль, «Борей», затягивали под ангарные постройки.

– Даур тоже хороший человек, – продолжил Харк. – Мне он нравится, но он… я не знаю. Самоуверенный. Излишне ретивый. Вервунцы это не очень любят. Он не так близок к людям, как Сорик. И танитцы определённо презирают его.

– Даура? Они презирают Даура? – Гаунт был шокирован.

– Некоторые из них, – сказал Харк, думая о Роуне. – Большинство танитцев искренне оценили свежую вервунскую кровь, но никто из них не может по-настоящему приспособиться к вторжению. Вторжению в их полк. Даур достиг авторитета, равного майору Роуну. Для многих он служит примером вторжения вервунцев в Первый и Единственный.

– Имеешь в виду для Роуна?

Харк ухмыльнулся.

– Да, для него в особенности. Но не только для него. Это вопрос чести. Ты точно заметил это?

Гаунт кивнул, не отвечая. Он вполне сознавал метод, которым Харк испытывал его. Харк был верным человеком, и безукоризненно приступил к исполнению обязанностей полкового комиссара. Но он всегда проверял границы. Харку доставляло удовольствие думать, что он больше в ладу с духом Первого Танитского, чем Гаунт.

– Я знаю, что нам предстоит пройти еще долгий путь, прежде чем танитская и вервунская части полка достигнут комфортного равновесия, – сказал Гаунт после долгой паузы. – Танитцы считают полк своей собственностью. Даже самые терпимые из них смотрят на вервунцев, как на посторонних. Это их имя на знамени и кокарде, в конце концов. И это не связано с навыками. Я не думаю, что кто-либо из танитцев ставит под вопрос боевой дух вервунцев. Это просто вопрос… гордости. Это есть и всегда был танитский полк. Новая кровь, что мы привнесли с Вервуна, не танитская кровь.

– И обратное верно для вервунцев, – согласился Харк. – Это не их полк. Они получили свои знаки отличия, но их имени никогда не будет на штандарте. Они чувствуют неодобрение со стороны танитцев… чувствуют, потому что оно реально. И они понимают это, что еще сильнее ухудшает ситуацию. Они хотят добиться для себя отличия. Я по-настоящему удивлён, что разделение не стало более… сложным.

Гаунт проглотил остатки своего напитка.

– Вервунцы добились своего отличия. Они чрезвычайно усилили наших снайперов.

– Да, но за счет кого? Женщин, в основном. Не пойми превратно, девушки-снайперы – чёртово благословение для них. Но мужская гордость вервунцев уязвлена из-за того, что женщины – лучшее из того, что они могут предложить. Они не дали разведчиков. И вот в этом-то и кроется настоящий вопрос чести. Вот чем славится Первый. Танитские разведчики – элита, а выдали ли вервунцы хоть одного бойца, чтобы уровнять положение? Нет.

– Они близки к этому. Есть же Куу.

– Этот ублюдок.

Гаунт усмехнулся.

– О, я согласен. Лайджа Куу – фесова угроза. Но он обладает всеми качествами первоклассного разведчика.

Харк поставил свой стакан на подоконник и вытер губы.

– Итак, у тебя появились соображения насчет того, как мы можем исправить разделение в полку?

«Ты снова проверяешь», – подумал Гаунт.

– Я открыт для идей, – сказал он Харку дипломатично.

– Несколько повышений. Я бы повысил Харджина до командира отделения. И ЛаСалля, и Лилло тоже, возможно Циски или Фонетту. Нам понадобятся несколько новых сержантов, поскольку Индриммо и Тарнаш погибли.

– Циски мёртв, к сожалению. Но, в принципе, я согласен. Только не с повышением Харджина, отсидевшего наркоторговца. Люди не выказывают к нему ни малейшего уважения. Лилло – хороший выбор. Так же как Фонетта и ЛаСалль, возможно. Ставлю на Аркуду. Он хороший человек. Или Крийд.

– Хорошо. Аркуда. Это имеет смысл. Не знаю насчёт Крийд. Сержант-женщина? Это может создать проблем больше, чем решит. Но я думаю, нам стоит поскорее включить двоих-троих в ряды разведчиков.

– Виктор, мы не можем этого сделать, если у них нет способностей. Я не собираюсь выдвигать людей, у которых нет должных навыков для этой работы.

– Конечно. Но ведь имеется Куу, как ты сказал. Есть и другие. Мьюрил, например.

– Разве она не ранена?

– Получит совершенно новое стальное бедро, но она справится. Ещё есть Джаджжо, Ливара и Моуллу.

Гаунт нахмурился.

– Они могут подойти. Некоторые из них. У Мьюрил есть потенциал, и у Ливары. Но я никогда не знал человека, столь же неуклюжего, как Моуллу, при том, что у него легкая поступь. И Джаджжо? Я подумаю об этом. Кроме того, окончательное решение остаётся не за мной. Это полномочия Макколла. Всегда были за ним.

– Ты можешь приказать ему…

– Виктор, довольно. Не заходи слишком далеко. Элита разведчиков всегда была вотчиной Маколла. Я с радостью преклоняюсь перед его опытом, и всегда так делал. Если он полагает, что кто-то из перечисленных может преуспеть, то возьмёт их. Но если он не станет, я не собираюсь навязывать ему их.

– Отлично. Маколл знает свой личный состав.

– Он знает. Послушай, я держу глаза открытыми. Я сделаю всё, что смогу, чтобы нейтрализовать вервуно-танитскую неприязнь. Прибегну к положительной дискриминации, если понадобится. Но я не хочу рисковать ослаблением боевого ядра продвижением тех, кто не готов или недостаточно хорош.

Харк выглядел удовлетворённым этим, но затем удивил Гаунта последним замечанием.

– Вервунцам нужно знать, что ты ценишь их так же, как танитцев, Ибрам. Им и, правда, нужно это. Что уничтожит их – так это мысль о том, что они – чужаки, которые не могут добиться успеха. Вервунцы чувствуют себя второсортными в полку. Это нехорошо.

Гаунт собирался ответить, захваченный врасплох этим замечанием, но внезапно, скользнув в сторону, открылась внутренняя дверь палубы, вошел одетый в отороченную мехом форму Фэнтинских Неборождённых вокс-офицер и отдал честь.

– Прибыл лорд-генерал Бэртоль Ван Войтц, комиссар-полковник Гаунт. Он вызывает вас к себе.

Дирижабль «Нимб» уже протискивался по направлению к широкой ангарной палубе под первичным куполом, маленький буксир надрывал перегруженные двигатели, втягивая судно внутрь. Огромные алюминиевые лопасти пропеллера дирижабля производили глухой, рубящий звук, пока замедлялись до полной остановки.

Ван Войтц летел впереди, эскортируемый двумя «Молниями», которые резко ушли в стороны, как только он достиг ворот ангара. Его трёхмоторное судно с рисунком в шашечку проурчало в тени. Это был приземистый транспорт с выпуклой стеклянной носовой частью, он осуществил сложную, но аккуратную посадку на палубе, его мощные сдвоенные пропеллеры завибрировали, как только хвостовой крюк был захвачен буксирным тросом.

Гаунт стоял в ожидании в темном ангаре, уже вмещавшем солидную громадину дирижабля «Эол», но при этом выглядел полупустым.

Три двигателя всё ещё ревели, когда опустилась аппарель и появился Ван Войтц.

– Караул, смирно! – рявкнул Гаунт, и почётный караул Призраков – Майло, Гахиин, Кокоер, Дерин, Лилло и Гаронд под руководством сержанта Тейсса щёлкнули каблуками и умело взяли оружие на плечо. Тейсс держал ротное знамя.

Лорд-генерал низко пригнулся под потоком воздуха от пропеллеров, и быстро прошёл по рампе, сопровождаемый адъютантом, тактиком Байотой и четвёркой отменных солдат-телохранителей в чёрно-синих мундирах, с хеллганами и золотыми кантами по краям их киверов.

– Гаунт!

– Лорд-генерал.

Ван Войтц пожал его руку.

– Чертовски хорошая работа, солдат.

– Спасибо, сэр. Но это был не я. У меня есть список с представлениями.

– Все они будут одобрены, Гаунт. Помяните мои слова. Чертовски хорошая работа.

Ван Войтц оглянулся вокруг, будто никогда прежде не видел ангарную палубу.

– Сиренхольм, Сиренхольм, а? Это шаг вперёд.

– Шаг назад для урдешцев, со всем уважением.

– Ах, точно. Я поругаюсь с Жайтом, как только тот выйдет из операционной. Он напортачил, не так ли? Чёртов хвастун! Но ты, Гаунт… ты и твои Призраки. Вы обернули это фиаско победой.

– Мы сделали то, что могли, лорд.

– Ты оказал Гвардии честь, комиссар-полковник.

– Спасибо, сэр.

– Ты точно перехитрил всех, не так ли?

– Сэр?

– Ты и твои спецы по скрытности. Он точно всех перехитрил, не так ли, Байота?

– С него, похоже, хватит, лорд-генерал, – мягко ответил Байота.

– Ты заставил нас переосмыслить многое, Гаунт. Радикально переосмыслить. Уранберг ждёт, Гаунт, и ваша работа здесь побудила нас произвести поспешную переоценку политики ведения боя. Не так ли, Байота?

– Так, лорд-генерал.

– Так точно. Что вы думаете об этом, Гаунт?

Ибрам Гаунт не совсем знал, что именно думать.

Онти Флайт считала себя верной имперской гражданкой и воспитала трёх своих детей в том же духе. Когда архивраг пришёл в Сиренхольм и захватил его столь стремительно, ей казалось, будто обрушились небеса. Её муж, фабричный рабочий, был убит Пактом в начале вторжения. Онти, её дети и её соседи были выгнаны из жилищ монстрами в масках и брошены в лагеря в глубинах третичного купола.

Это был ад. Предельно скудные порции еды и воды, никакой санитарии. Это место провоняло, как выгребная яма к концу первого дня.

Через три дня там царили болезни, грязь и зловоние, столь сильное, что она более его не чувствовала.

Теперь, когда Имперская Гвардия препроводила их обратно в жилища, Онти смогла ощутить вонь, въевшуюся в её одежду и волосы. Онти знала, что в квартальной душевой будут очереди, и прачечная будет забита до отказа, но она хотела отмыть детей и переодеться. Это значило, что придется воспользоваться кадкой в пристройке и делать все очень быстро.

Милый молодой гвардеец в чёрном по имени Каффран препроводил её и детей обратно в их жилище. Онти всю дорогу извинялась за их запах. Паренёк, Каффран, был так вежлив и добр.

Только когда она осталась дома, в маленькой комнатке её жилища на террасе, только тогда она заплакала. Онти поняла, как сильно тосковала по мужу, и ей не давали покоя мысли о том, что, несомненно, сотворил над ним архивраг.

Её дети носились вокруг. Она хотела утихомирить их. Онти была вне себя. Милый солдат – Каффран – взглянул на неё с улицы, кишевшей людьми, возвращавшимися домой под эскортом.

– Вам что-нибудь нужно?

– Всего лишь статного мужа, – вымученно пошутила Онти, стараясь не плакать.

– Простите, – сказал милый солдат. – Я замолвлю словечко.

Онти обхватила голову руками, когда он ушёл, и зарыдала над комнатным столом.

Её старший сын, Бэгги, прибежал сообщить, что кадка почти заполнилась. Он засыпал туда отборные мыльные кристаллы, и все дети согласились, чтобы их мама приняла ванну первой.

Она поцеловала их всех и попросила Эрини разогреть им кастрюлю бобов.

Онти вышла во двор и увидела, как пар поднимался над пристройкой, где стояла кадка. Она ощущала мятный запах мыльных кристаллов.

По ту сторону дворовой изгороди её сосед, старый пенсионер мистер Абсолом подметал чёрный ход.

– Ну и погром они учинили, мадам Флайт, – крикнул он.

– Я знаю, мистер Абсолом! Сущий погром!

Онти Флайт вошла в пристройку и сорвала с себя грязную одежду.

Нагая, завёрнутая в потёртое полотенце, она пробовала воду рукой, когда услышала скрип.

Она глянула и застыла на месте, осознавая, что кто-то крадётся за пристройкой.

Онти чувствовала себя незащищённой, уязвимой. На ужасающий миг ей показалось, что это был один из архиврагов, залёгший на дно. Один из грязных, закрытых маской солдат Кровавого Пакта.

Но это был не он.

Фигура вышла из теней.

Это был симпатичный молодой гвардеец, совсем как тот милый юноша, который сопровождал её с детьми обратно в жилище.

– Что ж, вам не следует здесь находиться, сэр, – сказала она. – Знаете, что люди могут сказать о прелестном солдатике…

Она хихикнула.

Солдат – нет.

Онти Флайт внезапно осознала, что была в беде. По-настоящему серьёзной беде. Она открыла рот, но не смогла произнести ни звука.

Солдат шагнул вперёд. Его взгляд выражал вполне определенное намерение.

У него был кинжал. Длинный серебряный кинжал, сверкавший на фоне чёрной ткани его формы.

Она почувствовала крик, рвущийся наружу. Это было неправильно. Так не должно быть! – Не надо, – сказал он.

Она всё равно вскрикнула. Совсем ненадолго.

Док Дорден держал деревянный медицинский шпатель так же уверенно, как Нексон свой огнемёт.

– Скажи «Ааа», – велел он.

– Гвов… – выдал Майло.

– Нет, парень. «Ааа»… «ААА»… будто тебя ударило орочьим штыком.

– Ааа!

– Лучше, – улыбнулся Дорден, вынимая шпатель изо рта Майло, и бросая его в мешок для использованных инструментов, прикреплённый сбоку его медицинского набора. Он взял Майло за голову обеими руками и проверил его глаза, оттягивая в стороны веки кончиками пальцев.

– Тошнота?

– Только сейчас.

– Ха-ха… судороги? Кровь в слюне или экскрементах? Головокружение?

– Нет.

Дорден отпустил его голову.

– Жить будешь.

– Это обещание?

Дорден улыбнулся.

– Боюсь, не от меня это зависит. Я хотел…

Старый танитский доктор добавил что-то ещё, но его слова затерялись в фоновом шуме казарменного помещения. Майло не просил его повторить. Он был уверен, судя по печальным глазам дока, что это было как-то связано с его сыном, Микалом Дорденом, Призраком, убитым в улье Вервун.

Это был третий день после вторжения. Первому Танитскому определили квартиры в объединённых цехах консервного завода во вторичном куполе. Сотни деревянных брикетов были уложены в ряды для коек и распределительные команды Муниторума выдали пару тонких одеял на каждую. Большинство Призраков пополнили скудное постельное бельё своими камуфляжными плащами, принадлежностями из скаток и набитыми сменной формой вещмешками.

Шум в помещении стоял невыносимый. Помимо Майло здесь было девятьсот человек, гомон их голосов и деятельности наполнял воздух и эхом отражался от высокой крыши. Люди отдыхали, чистили снаряжение, разбирали оружие, курили, играли в кости, армрестлинг, говорили, мерялись трофеями, ранами, подвигами…

Дорден, Кёрт и другие медики продвигались через расположения, комната за комнатой, проводя рутинную проверку состояния здоровья после боя.

– Поразительно, сколь многие бойцы прячут свои раны, – говорил Дорден, пока собирал свой набор. – Я видел уже пять поверхностных ранений, которыми люди не хотели меня беспокоить.

– Шрамы чести, – сказал Майло. – Метки отваги. Лесп отличный татуировщик и они боятся, что у них не будет отметок, которые можно показать и похвастаться.

– Ну и дураки они, Брин, – сказал Дорден. – У Ноура был лазерный ожог, который загноился.

– Видите ли, – ответил Майло. – Вервунцы в основном хотят шрамы, чтобы сравняться с нашими танитскими татуировками.

Дорден сделал кислое лицо, то лицо, которое он всегда делал, когда сталкивался с незадачливыми солдатскими штучками. Он вручил Майло две пилюли разного цвета и бумажный свёрток с порошком.

– Возьми. Основные витамины и минералы, плюс мощный антибиотик. Новый воздух, новая популяция микробов, и запечатанная, рециркулированная среда, что хуже всего. Мы не хотим, чтобы вы все слегли с каким-нибудь местным гриппом, против которого у вас нет иммунитета. И мы не знаем, что за дрянь они притащили с собой.

– Порошок?

– Просыпь свои вещи и обувь. У Кровавого Пакта были вши, и раз они ушли, вошь ищет новое жильё. Несчастные фэнтинцы обнаружили, что их жилища в третичном просто кишат ими.

Майло выпил таблетки, сделав жадный глоток из кружки, и затем приступил к послушному посыпанию своего снаряжения порошком. Он наполовину разобрал свой лазган, когда док дошёл до его койки по очереди, и собирался вернуться к разборке. Бойцов выдёргивали каждые несколько часов на подмогу майору Роуну в окончательной зачистке первичного купола. Майло был уверен, что его скоро вызовут.

Дорден кивнул Майло и перешёл к Эзлану на следующей койке.

Майло всмотрелся в оживлённую активность рядов коек. Двумя рядами дальше, хирург Кёрт осматривала рану на голове бойца. Майло кашлянул. Ему очень нравился док Дорден, но он хотел, чтобы Кёрт достигла его ряда первой. Он хотел бы насладиться её осмотром.

Он оттолкнул свой полуразобранный лазган в сторону и вновь улёгся на койку, сложив руки за головой, и уставился в потолок, пытаясь абстрагироваться от шума. Последние несколько месяцев он не мог перестать думать об эшоли Саниан, юной студентке, которая провела их к Святилищу на Хагии, их последнему полю боя. Она ему очень нравилась. И Майло не сомневался, что это чувство было взаимным. Тот факт, что он никогда больше не встретит её, не казался значимым для Майло. Она не покинет его разум и определённо не покинет его мечты.

Он не говорил об этом никому. Большинство танитцев потеряли жён или возлюбленных вместе с родным миром, и большинство вервунцев оставили любимых и прежнюю жизнь позади. Теперь в полку имелись женщины, и даже самая распоследняя из них была объектом внимания хотя бы одного солдата. Случались и романы. У его друга Каффрана был лучший. Его первая любовь Лария погибла вместе с Танитом, и он долгое время пребывал в отчаянии. Затем в Вервуне, прямо посреди войны в улье, он встретил Тону Крийд. Тона Крийд… бандитка, девчонка из плохого района, задира, мать двоих маленьких детей. Ни Каффран, ни Крийд, которых Майло теперь считал своими ближайшими друзьями, не называли это любовью с первого взгляда. Но Майло видел, как они смотрели друг на друга.

Когда был провозглашён Акт об Утешении, Крийд присоединилась к Призракам как обычный пехотинец. Её дети отправились с ней, находясь в период боёв под присмотром многочисленного сопровождения Призраков: поваров, оружейников, интендантов, парикмахеров, сапожников, музыкантов, торговцев, проституток и детей других бойцов. У каждого полка в Гвардии были сопровождающие из гражданских, и у Призраков они теперь исчислялись более чем тремя сотнями. Полки обрастали гражданскими прихлебателями, как конский навоз мухами.

Теперь Кафф и Крийд были вместе. Это была единственная счастливая история любви Призраков. Бойцы могли подшучивать над парой, но они уважали союз. Никто не решался встать между ними.

Майло грустно вздохнул про себя. Он хотел, чтобы Саниан могла пройти с ним этим путём.

На миг он задумался о том, чтобы спуститься на ангарную палубу, где располагался сопровождающий лагерь. Он мог поесть горячей еды, и, может, навестить одну из кричаще накрашенных женщин, что следовали за полком и удовлетворяли потребности мужчин.

Он отверг идею. Он никогда так не делал, и это никогда по-настоящему не привлекало его, кроме как на самом базовом уровне.

В любом случае, они – не Саниан. И дело вовсе не в сексе. Саниан была внутри его головы, будто само собой разумелось, что она должна быть там. Он не хотел делать ничего, что омрачило бы воспоминания о ней.

И за весь срок службы он не мог объяснить себе, почему память о ней отказывалась исчезать. Разве что… пророчество. То, что произнёс один из старых жрецов айятани на Хагии. Что Майло обретёт некий путь, некое предназначение в грядущие годы.

Майло надеялся, что это как-то связано с Саниан. Он надеялся, что этот путь – причина, по которой она оставалась столь яркой в его мыслях. Быть может, каким-то образом она и была его путём.

А, может, и нет. Но ему было лучше думать об этом именно так.

– Теперь это выглядит как проблема, – услышал он дока Дордена от следующей по очереди койки.

Майло присел и глянул. Далеко у входа в казарменное помещение он мог видеть капитана Даура, серьёзно разговаривавшего с двумя имперскими комиссарами, которых Майло никогда раньше не видел. Комиссаров сопровождали восемь вооружённых фэнтинских солдат.

– По чьему распоряжению? – огрызнулся Даур.

– Комиссариата Имперских Сил, капитан, комиссара Дель Мара. Это вопрос внутренней безопасности.

– Комиссар-полковник Гаунт знает об этом?

Двое комиссаров переглянулись.

– Не знает, не так ли? – улыбнулся Даур. – Что насчёт комиссара Харка?

– Вы задерживаете нас, капитан, – сказал тот из двух комиссаров, что был ниже ростом. Он представился Дауру как Фултинго и был приписан к штабу адмирала Орноффа. Другой был повыше, носил нашивки кадет-комиссара и недавно пришитый знак урдешцев на плаще.

– Да, задерживаю. Я хочу знать, с чем это связано, – сказал Даур. – Вы не можете просто пройти и начать расспрашивать моих бойцов.

– Вообще-то, сэр, мы можем, – сказал Фултинго.

– Это полк Гаунта, эти люди – Гаунта… – мирно сказал Даур. – Ибрам Гаунт – единственный известный мне комиссар, занимающий командирскую должность. Не думали ли вы соблюсти элементарную вежливость, получив санкцию через него?

– У Комиссариата,  возвышенного Богом-Императором, мало времени для вежливости, капитан.

Даур повернулся и увидел Харка, прогуливающегося за ним.

– Увы. Как бы то ни было, как приписанный к Первому Танитскому комиссар, я намерен удостовериться, что эта вежливость будет соблюдаться.

– Они собираются обыскать расположение, – сказал Даур.

– Обыскать? Почему? – спросил Харк.

– Вопрос внутренней безопасности, – скороговоркой выпалил бывший с Фултинго кадет.

Харк поднял брови.

– Действительно? В чем дело?

– Комиссар Харк, вы отказываетесь сотрудничать? – спросил Фултинго.

Харк повернулся. Он снял фуражку и сунул её подмышку. Он уставился на Фултинго ядовитым пронизывающим взглядом.

– Вы знаете меня?

– У нас был брифинг.

– До сих пор я не знаю ни вас, ни вашего… младшего, – Харк указал фуражкой на кадета.

– Я – комиссар Фултинго из штаба адмирала. Это – кадет Гоосен, служивший под началом урдешского комиссара Фрэнта.

– И Фрэнт не стал утруждать себя этим?

– Комиссар Фрэнт был убит в ходе штурма, – нервно сказал Гоосен, поправляя воротник.

– О, это шанс получить повышение, а, кадет? – улыбнулся Харк.

– Не так, как я хотел бы, – сказал Гоосен.

Даур подумал, что это очень смелый ответ от младшего офицера. Харк был в процессе проявления его полной, угрожающей личности.

– Итак… Фултинго… по какому поводу это всё? – мягко спросил Харк.

– Что-то случилось с этим ребёнком, я полагаю, – сказала Кёрт.

Она подошла к ним от рядов коек, её брови были сведены вместе. Она протолкалась через офицеров и их сопровождение и присела перед маленьким, чумазым мальчиком, который держался за край плаща крайнего солдата и старался не заплакать.

– Меня зовут Ана. Как тебя зовут? – прошептала она.

– Бэгги… – сказал он.

– Вы знали это? – язвительно спросила она Фултинго.

Фултинго сверился со своим планшетом.

– Да. Бэгги Флайт. Старший сын Онти Флайт, жены рабочего Сиренхольмской фабрики.

Теперь мальчик содрогался от рыданий.

– Он серьезно травмирован! – яростно сказала Кёрт, держа ребёнка. – Почему вы считаете допустимым таскать его по всем расположениям и ...

– Он серьёзно травмирован, мэм, – сказал Фултинго, – потому что его мать мертва. Убита. Одним из Призраков. Итак… мы можем продолжить?

Лагерь сопровождения был бурным, закопчённым местом, занимавшим половину грузового ангара. Повара жарили домашнюю птицу и тушили мясо на химических горелках и их помощники шинковали овощи и зелень на разделочных досках неподалёку. Играла музыка, трубы, мандолины и тамбурины без тарелок, а за всем этим слышался равномерный звон инструментов оружейников из их рабочих тентов. Призраки толпились кругом, ели, пили, натачивали оружие, танцевали и смеялись, заговорщически болтали с размалёванными женщинами.

Коли прошёл через давку. Пожиратель огня изрыгнул пламя в воздух и люди зааплодировали. Звуки напомнили Голу огнемёты в бою.

Кто-то предложил ему копчёного цыплёнка за кредит, но он отмахнулся. Другой, одетый в яркие одежды и поигрывающий аугметическими пальцами, пытался заинтересовать его предложением «найти леди». «Нет, спасибо», – сказал Гол Коли, проталкиваясь вперёд. Кузнец затачивал кинжалы на точильном камне с ножным приводом. Взмывали искры. Коли увидел рядового Ункина, ждущего в очереди за рядовым Куу, чтобы заточить свой серебряный кинжал. Клинок Куу уже был натёрт маслом и установлен в точильщик, искря. Он прошёл дальше. Спекулянты предлагали ему магазины третьего размера.

– Где вас гак носил? – рыкнул он, отшивая их лёгким толчком.

У остальных были леденцы, планшеты с порно, экзотическое оружие, пойло.

– Настоящая сакра! Настоящая, Призрачек! Попробуй!

– Терпеть не могу помои, – рыкнул Коли, проталкиваясь.

Одноногий уличный торговец бахвалился талисманами Императора, танитскими кокардами и аквилами. Другой, с перешитым лицом, предлагал хронометры, ночные прицелы и контрабандные гарнитуры.

В то же время другой, безногий и передвигавшийся благодаря паукообразному шасси, выставлял лхо-палочки, сигары и некоторые наркотики посильнее.

Фокусник проделал трюк. Артистка пантомимы, с жёлтым и окоченевшим лицом, изображала смерть Солана благодарной толпе. Маленький мальчик пробежал сквозь ряд зевак, гоня палкой обруч. Две маленькие девочки, обе не старше пяти лет, играли в классики.

– Нам по пути, красавчик?

Коли замер. Его Ливи всегда звала его «красавчик». Он оглянулся – это не Ливи.

Девушка из лагеря была и вправду хорошенькой, несмотря на то, что сильно накрасилась. Её обрамлённые тёмными ресницами глаза были яркими и живыми. На припудренной щеке красовалась мушка. Девушка улыбнулась Коли, её длинная юбка смялась на бедре в затянутой в шнурованную перчатку руке, когда она приняла кокетливую позу. Её большие, округлые груди вот-вот могли вырваться на свободу из непрочной атласной ленты, что сдерживала их.

– Нам по пути?

Она опьяняюще сильно надушилась.

– Нет, – сказал Коли. – Прости.

– Гак без яиц, – прошипела она ему вслед.

Он пытался игнорировать её. Он пытался игнорировать всё.

Алекса ждала его в своём шёлковом тенте.

– Гол, – улыбнулась она.

Алекса была крупной женщиной, быстро приближающейся к концу своей трудовой жизни. Никакое количество пудры, косметики или духов не могли сделать ее пухлое лицо привлекательней. Её юбки были старыми и изношенными, кружева и громадное платье выгорели. Она покачивала хрустальный бокал с амасеком напротив своих огромных, выставленных напоказ грудей морщинистой рукой в кольцах.

– Алекса, – сказал он, закрывая полы её тента за собой.

Она ёрзала на шёлковых подушках.

– Как обычно? – спросила она.

Гол Коли кивнул. Он взял монеты из страховочного ремня, пересчитал их и передал ей.

– На тумбочку, пожалуйста. Не хочу испачкать перчатки.

Коли свалил монеты кучей на боковой стол.

– Теперь порядок… давай, – сказала она.

Он вскарабкался на груду подушек, и пробрался мимо Алексы. Она улеглась, наблюдая за ним.

Коли достиг стены тента и раздвинул шёлк вокруг разреза, который Алекса подготовила для него.

– Где они?

– Прямо тут, Гол.

Он наклонил голову. Снаружи, по ту сторону перехода, двое детей играли в какую-то игру в мутном водосточном желобе. Маленький мальчик и только начинающий ходить карапуз смеялись вместе.

– Они будут в порядке?

– Они будут в порядке, Гол, – сказала Алекса. – Ты платишь мне за то, чтобы я присматривала за ними, чем я и занимаюсь. У Йонси был кашель на прошлой неделе, но он прошёл.

– Далин… он так быстро растёт.

– Он дерзкий малый, несомненно. Требует особого присмотра.

Коли улыбнулся.

– Как и я.

Он снова уселся на подушки. Она наклонилась вперёд и стала растирать руками его плечи.

– Мы должны покончить с этим, Гол. Ты должен что-то сказать. Ты вправду должен. Это неправильно.

– Кафф и Тона… они правильно обращаются с ними?

– Да, да! Поверь мне, они…

– Я собирался сказать, что они – лучшие родители из тех, что эти дети могли получить… но ты знаешь, что я имел в виду.

– Ага. Ох, Гол, хорош.

Он глянул на неё.

– Они мои, Алекса.

Она ухмыльнулась.

– Да, твои. Так покажись и забери их.

– Нет. Не сейчас. Не желаю больше гакать их жизни. Их папочка мёртв. Пусть так и будет.

– Гол… не мне говорить об этом…

– Скажи.

Алекса поощряюще ухмыльнулась.

– Просто сделай это. Крийд поймёт. Каффран тоже.

– Нет!

– Крийд хорошая женщина. Я узнала её за то время, что она провела тут. Она поймёт. Она будет… о, не знаю. Признательна?

Коли бросил последний взгляд через щель. Далин сделал бумажный кораблик для Йонси, и они сплавляли его по мутной сточной канаве.

– Слишком поздно, – выдохнул Коли. – Для них, и для меня, слишком поздно.

Компания достигла конца последней казармы Призраков. Незанятые бойцы с интересом смотрели на них, когда они проходили мимо коек. Мальчик время от времени останавливался и пристально вглядывался в лица, покачивая головой.

– Ничего? – спросил Харк.

– Он никого не опознал, – сказал Фултинго.

– Довольны, дальше что? – огрызнулась Кёрт.

– Ничуть, – Фултинго понизил голос. – Мать этого мальчика была убита в ходе яростного нападения с кинжалом. Раны точно совпадают с размерами танитского боевого кинжала.

– Кинжалы могли быть украдены. Или потеряны в бою. Или подобраны с убитых. Некоторые Призраки могли потерять свои клинки… – уверенно сказал Харк.

Даур знал, что это была показуха. Боевой кинжал был самым оберегаемым сокровищем Призраков. Они не теряли их. И убеждались, что их покойники всегда отправляются в могилу со своими серебряными кинжалами.

Фултинго всё равно не отставал.

– Несколько свидетелей видели человека в форме Первого Танитского, покидавшего жилую зону. Спешившего человека.

– Большой? Маленький? Бородатый? Гладко выбритый? В цветах Танита или Вервуна? Особые приметы? Знаки различия? – затребовал Харк.

– Тощий, подтянутый. Гладко выбритый, – прочёл Гоосен из своих записей. – Никто хорошо не разглядел. Кроме мальчика. Он – лучший свидетель.

Харк глянул на Даура и Кёрт.

– Я осуждаю это преступление, комиссар, – сказал он Фултинго. – Но эта охота на ведьм зашла слишком далеко. Мальчик прошёл по казармам и никого не узнал. Случилась ошибка. Ваш убийца – не Призрак.