Текст книги "Оружие Танита (ЛП)"

Автор книги: Дэн Абнетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Старк упал, подстреленный в горло. Лоссу попали в лоб лаз-разрядом, пошатываясь, он слепо держался за голову, а затем ему отстрелили ноги с близкого расстояния два бойца Кровавого Пакта.

Оба вражеских солдата быстро умерли от удачных выстрелов из болт-пистолета Гаунта.

Гаунт перепрыгнул через Версуна, который лежал в луже крови, задыхаясь, и ударил своим мечом по следующему увиденному чёрному металлическому гротеску.

Голубое сияние клинка мерцало в воздухе и сопровождалось острым смрадом жжёной крови. Ещё один, слева от него, поднимал лазкарабин, который был быстро разрублен пополам, вместе с руками, державшими его.

Гаунт отскочил, силовым клинком отразил лаз-разряд, и побежал на следующую группу врагов. Трое из них столпились в заполненном дымом проломе в стене. Один согнулся пополам, подстреленный выстрелами Дерма. Гаунт пронзил другого клинком и швырнул тело в третьего. Тот попытался стрелять, но Гаунт подтянул меч и тяжёлый труп поглотил выстрелы, сделанные в упор. Гаунт ударил стволом своего болт-пистолета в чёрный визор и выстрелил.

Царила дикая неразбериха. Многие из Призраков остались без боекомплекта. Они бросились на толпу бойцов Кровавого Пакта с лезвиями, кулаками или лазганами, размахивая ими как дубинами.

Выстрел опалил рукав его кителя. Гаунт снова выстрелил, опрокидывая фигуру на его товарищей, так что все они упали как кегли. Он выстрелил снова, но прозвучал только глухой щелчок.

Он отстрелялся. Не было времени менять обойму болтов.

Он косил врагов силовым мечом, отрубая штыки, стволы и запястья. Два отродья Хаоса прыгнули на него, пытаясь опрокинуть. Один оказался слишком близко от его меча, и рухнул навзничь выпотрошенным.

Другой внезапно обмяк, и Каобер отбросил его с серебряным кинжалом в руке.

Гаунт встал. Почти сразу Белтайн наскочил на него и заставил вновь пригнуться.

Послышался пыхтящий рокот 30-го калибра, и затем свист огнемёта. Бул и Макен, в расчёте оружия поддержки, и Ниторри, огнемётчик отделения, наконец, прибыли со своих позиций в конце покоев и отразили штурм.

Левое плечо Ниторри брызнуло фонтаном крови, когда в него угодил прощальный выстрел. Он рухнул. Лайси, одна из вервунок, ветеран Вервунского корпуса гражданской обороны, побежала вперёд, опустилась на колени у содрогающегося тела Ниторри, и подняла огнемет. Она поводила им взад-вперёд по пролому, зажигая панели и воспламенив двух последних солдат Кровавого Пакта, посмевших задержаться.

Гаунт хотел бы, чтобы у него оставалось ещё немного трубчатых зарядов.

– Прикройте этот проем! – крикнул он расчёту 30-го калибра. – Ты тоже, рядовая Лайси. Хорошая работа.

– Сэр! Комиссар Гаунт, сэр!

– Белтайн?

Вокс-офицер немедленно протянул свою гарнитуру.

– Сэр, сказал он. – Это разведчик Бонин.

– Повторите, сэр! Едва слышу вас!

Бонин прижимал наушник к уху и глянул, с отчаянием пожав плечами, на Нирриама, который пытался настроить вокс-станцию.

Ещё один краткий обрывок голоса Гаунта.

– Оставайтесь на связи, сэр. Мы постараемся вызвать вас на другом канале.

Бонин прервал передачу.

– Можешь усилить? – спросил он Нирриама. Нирриам поднял брови, как человек, которого только что попросили ртом надуть дирижабль.

– Без понятия, – сказал вервунец.

Простой пехотинец, Нирриам, как-то окончил курсы по дополнительной специальности пользования воксом, что означало – он был оператором наилучшей квалификации, который имелся в распоряжении отделений Халлера и Домора. И это не говорило о многом.

Ниррам вытянул кресло оператора на металлической раме и уселся на него, пытаясь ознакомиться с вокс-установкой. Это был главный коммуникационный пульт операторной фабрики, настолько старый, что практически обветшал. От времени и частого использования все переключатели и надписи стерлись до нечитаемости. Это была какая-то дьявольская, непознаваемая головоломка.

Бонин нетерпеливо ждал и осматривал комнату. Камера представляла собой веерный свод на два этажа и давала рабочие места для тридцати техножрецов фабрики. Всё было отделано латунью, с покрытой блестящей эмалью кремового цвета протяжённой сетью трубопроводов, шедших вверх и вниз по стенам. Пол был замощён грязными зелёными керамическими плитками. В ней царила атмосфера увядшего изящества, реликт более утончённой индустриальной эпохи.

Здесь было четыре выхода: люк на верхнюю галерею, возвышающуюся над главной комнатой, и три на нижний уровень, включая старый обслуживающий вход, через который они попали сюда. Домор распределил отряды, чтобы прикрыть их все. Лилло, Эзлан и Майло стаскивали трупы в угол.

Здесь было пятеро адептов на дежурстве, вместе с двумя караульными из Кровавого Пакта и офицера в серебряном гротеске и с тлевшими тусклым золотым светом осколками разорвавшейся гранаты спереди его туники. Бонин и Макеллер были не в духе для нежностей. Большая часть стрельбы окончилась к моменту входа основной части отряда в комнату.

Коммандер Джагди с сомнением смотрела на мертвецов и кровь, украшавших плитку. Майло принял было это за отвращение, но она тоже была воином, и, несомненно, сталкивалась со смертью и раньше.

Её лицо побледнело от боли ранения, она злобно посмотрела на Бонина.

– Мы могли допросить их.

– Могли.

– Но вы убили их.

– Так было безопасней. – Бонин оставил эту тему и отошёл.

Теперь мудрость её замечаний раздражала его. Если бы они оставили адептов в живых – адепты, несомненно, были лояльными имперскими гражданами, работавшими по принуждению, – один из них мог бы управлять воск-установкой в операторной.

Нет смысла теперь сожалеть об этом, подумал Бонин. Он молча взмолился, чтобы его счастливая звезда всё ещё была с ним.

– Нирриам?

– Дай мне шанс, Бонин.

– Давай!

– Гак, сделай сам! – пожаловался вервунец, теперь находясь под панелью, выдёргивая кабели переключателей один за другим, чтобы продуть их.

Домор пришёл с другой стороны, задержавшись, чтобы проверить Дреммонда, Гутри и Ариллу, которые сидели на полу, опираясь о стену и отдыхая. Фейнер осматривал их раны.

– Есть что? – спросил Домор.

Бонин махнул рукой в направлении Нирриама.

– Он работает над этим, – сказал он.

– Попробуй! – фыркнул Нирриам. Бонин был уверен, что на самом деле предложение окончилось невысказанным «гакомордый».

Бонин вновь надел наушники и включил микрофон.

– Тридцать второй – первому. Тридцать второй – первому, вы слышите?

Нирриам потянулся из-за его спины и осторожно повернул рукоятку, будто бы это могло принести какую-то пользу.

Бонин с удивлением обнаружил, что принесло.

– …идцать-второму. Первый – тридцать второму. Сигнал слабый, но вас слышно. Вы слышите?

– Тридцать второй – первому. Слышим вас. Канал с помехами, но это лучшее, что мы смогли сделать.

– В куполе значительная активность пустотных щитов, блокирующих сигналы. Гарнитуры бесполезны. Вы пробились вашим главным воксом?

– Никак нет. Мы используем захваченную систему. Должно быть, достаточно мощная, чтобы пробиться через помехи.

Словно подтверждая, что это не так, внезапно взвыл шум помех, прежде чем голос Гаунта продолжил.

– …погибшими. Доложите о местонахождении.

– Повторите, первый.

– Мы считали вас погибшими. Мне сообщили, что ваше десантное судно сбили на подлёте. Какова у вас обстановка и местоположение?

– Долгая история, первый. Одно десантное судно погибло, но Халлер и Домор остались примерно с тридцатью солдатами. Минимальные потери среди выживших. Мы внутри…

Бонин остановился. Он внезапно осознал, что канал мог быть каким угодно, только не безопасным.

– Первый – тридцать второму. Повторите последнее.

Бонин вытащил свою смятую карту.

– Тридцать второй – первому. Мы… примерно возле отметки 6355.

Долгая пауза. Вокс-колонки подвывали и шипели.

– Первый – тридцать второму. Оставайтесь на связи.

Гаунт расстелил карту на поверхности повреждённого бокового стола. Его перчатки были в крови, и оставили бурые мазки на тонкой бумаге, когда он разгладил её.

Шесть три пять пять. Не было никакого фесового 6355 на карте. Но Бонин сказал «примерно возле»…

Гаунт переставил цифры. 5536. Что означало…

Фабрика. Главная операторная газовой фабрики.

Фес!

Гаунт глянул на Белтайна и взял у него микрофон.

– Первый – тридцать второму. Мы заблокированы внутри вражеской стеной щитов, зажжённой вдоль отметки 48:00. Она запитана от главного городского источника. Нам нужно перерезать этот канал, и побыстрее, если мы хотим выжить в следующие четверть часа. Как поняли?

– Тридцать второй – первому. Так точно, понял. Посмотрю, что сможем сделать. Оставайтесь на связи.

Гаунт мог чувствовать свой пульс. Совершили ли только что Призраки удачнейший в имперской военной истории фесов прорыв? Он понял, что настолько предался мыслям о поражении и смерти, что сама идея о том, что они всё ещё могли исправить положение, искренне потрясла его.

Он внезапно ощутил вкус победы. Он мог видеть её тень, чувствовать её жар.

Он вдруг вспомнил о бремени командования и тяготах службы в преданной Императору Гвардии, и осознал, что все оно того  стоило.

Это был шанс. Мог ли он полагаться на него? Чтобы использовать шанс наилучшим образом, нужно было положиться на него, но если это доверие будет ошибочным, его людей убьют ещё быстрей и эффективней, чем прежде.

И затем он вспомнил Цвейла. Старый айятани, остановивший его на выходе из Часовни Благословения дирижабля «Нимб».

«Позволь мне посмотреть тебе в глаза, сказать убивать или быть убитым, и сотворить знак аквилы, наконец».

Гаунт почувствовал, как неожиданно у него засосало под ложечкой. Он понял, что это страх. Страх неизвестного и непознанного. Страх сверхъестественного, что рыскало за пределами известной ему галактики.

Цвейл сказал: «Доверяй Бонину».

Как он мог знать? Как он мог видеть…

Но слова старого священника раздавались эхом в его голове, поднимаясь из священных глубин, чтобы быть услышанными, невзирая на усталость после часов сражения, и заполонили его разум.

«Сама святая, Беати, сказала мне...ты должен доверять Бонину».

Он забыл об этом тогда. Он едва помнил это, когда они достигли зоны высадки, находясь в таком напряжении, что впору было кричать. Оно вылетело из головы в ходе спешной высадки и ещё более напряженной последующей схватки.

Но теперь оно было здесь. Цвейл. В его голове. Советовал ему. Давал ему ключ к победе.

Он должен был довериться этому.

Гаунт выхватил вокс-микрофон у своего ожидающего офицера связи и начал раздавать приказы о последовательности отступления, всем без исключения, всем отделениям, с которыми мог связаться. Встревоженные жалобы поступили от многих подразделений, в особенности от Корбека, Харка и Сорика. Гаунт переорал их, сознавая, что Белтайн уставился на него, как на сумасшедшего.

Он сверился с картой, осматривая пространства и комнаты, пока еще недоступные за стеной щита. Он приказал всем своим людям отступить к щиту, без возможности отойти, и быстро проинструктировал их о развёртывании, как только они вновь смогут двигаться.

Нечто в его тоне и уверенности заставило людей замолчать. Они слушали.

Более сотни командиров отделений неожиданно увидели шанс выжить и победить.

– Отступите, держитесь и молитесь. Когда я скажу, немедленно следуйте вашим приказам на развёртывание.

Звук взрывов прокатился по покоям. Чувствуя изменение в дислокации Призраков, Кровавый Пакт возобновил штурмы, подтягивая тяжёлое вооружение и забрасывая гранатами.

Гаунт прокричал приказы своему отряду.

«Всё, что мы должны сделать – это сдержать их, – подумал он, – И всё, что должен сделать я – довериться Бонину».

Глава шестая

– Идеи? – спросил Бонин. Ответом ему были вздохи и покачивания головой.

– Они могли знать, – тихо сказала Джагди, оглядывая груду трупов в углу.

Фесова женщина! Бонин подумал, что может ударить её. Он ненавидел фразу «Я же тебе говорил».

Танитец осмотрел операторную, пытаясь понять тайны громадного механизма. Он чувствовал себя ребёнком. Это было безнадёжно. Стрелки приборов загадочно подрагивали, манометры непонятно светились, рычаги и переключатели казались включенными наугад. Он был солдатом, а не фесовым техножрецом и понятия не имел, как остановить газовую фабрику.

– Если бы у нас были трубчатые заряды, мы могли бы взорвать это, – сказал Эзлан.

– Если бы у нас были трубчатые заряды, – эхом отозвался Лилло.

– Так что? – простонал Халлер. Он подошел к ближайшему рабочему месту оператора и потянул латунный рычаг. Не было никакого заметного изменения ни в чём. Халлер пожал плечами.

– Если…  – начал Майло.

– Если что? – сказали около десятка человек разом.

– Если Кровавый Пакт запитал свои щиты от главного источника, то соединение должно быть нестандартным, имею в виду, врезным, наспех сделанным. Знаете, как в тот раз, когда мы воткнули кабель автомата защиты в проводку для разблокировки дверей.

Домор кивнул.

– Я слышу Майло, – сказал Вадим. – Если они воткнули его, он будет выглядеть как времянка. Мы можем и узнать его.

Бонин в отчаянии подумывал о том, чтобы соединить все имеющиеся энергоячейки и вызвать таким образом перегрузку. Но с учетом более изысканной идеи Майло, он задвинул мысль об импровизированной бомбе на задворки сознания.

– Попробуем, а? – спросил он. Затем остановился. Халлер и Домор, оба сержанта, по сути, были здесь за старших. Он перешёл границы. Он глянул на них в затруднении.

– Эй, я с Бонином, – сказал Домор.

– И я за него! – сказал Халлер.

– Так пойдём! – воскликнул Бонин.

Выжившие Призраки с десантного судна 2K разбежались во всех направлениях, будто им дали пинка под зад. Смотровые панели отрывали рычагами, обслуживающие люки отодвигали, лампами светили под пульты управления.

Единственными, кто не принимал участия в поисках, были часовые: Сиина в верхней двери, Макеллер и Лоулин в нижних главных дверях, и Кэс с огнемётом Дреммонда в обслуживающем люке.

Бонин появился из-под рабочей консоли и обратил внимание на стенную панель. Барашковые гайки шли туго, и он воспользовался навершием кинжала как колотушкой, чтобы расшевелить их.

За ним Вадим исследовал внутренности ретрансляционной станции по запястья в связках проводов.

– Конечно, – бодро сказал Вадим, –  мы можем просто крутить каждый переключатель и ставить на ноль.

– Я думал об этом. Также я думал, что мы могли бы просто расстрелять к фесу всё, что видим.

– Может сработать, – вздохнул Вадим.

– Могу я просто сказать, – произнес голос у них за спинами.

Бонин развернулся. Это была Джагди, её рука, подвешенная на повязке, выглядела ещё хуже, чем раньше.

– Что, коммандер?

– Я лётчица, так что немого знаю о газовых фабриках, но думаю, что проведя на Фэнтине всю жизнь, знаю чуть больше вас. Фабрика производит газ, миллиарды литров газа под предельно высоким давлением. Жречество, обслуживавшее фабрики Фэнтина, обладало тысячелетними опытом и знаниями.

– И ваше мнение… поскольку я уверен, что у вас где-то оно есть, – сказал Бонин, наконец, отодвигая стенную панель.

– Это древняя система, работающая под колоссальным давлением. Взорвите, подстрелите, обрубите… без разницы… похоже, что система просто взорвётся без грамотного управления. И если эта газовая фабрика рванёт… ну, я не думаю, что от Сиреньхольма останется хоть что-то, что можно будет штурмовать.

– Ладно, – сказал Бонин с ложной вежливостью. – Спасибо за это.

Он принялся продолжать работу. Проклятая женщина получит его нож себе в спину, если не заткётся. Он знал, что она его недолюбливала. Чёртова женщина!

Проклятая женщина дело говорит. Они валяли дурака, возились с энергетической системой, поддерживавшей жизнедеятельность целого города. Это была настоящая мощь, Джагди права. Если они ошибутся, от Сиренхольма не останется ничего, кроме тлеющей верхушки горы.

– Фес! – выругался Бонин при этой мысли.

– Что? – сказала Джагди из-за спины.

– Ничего. Ничего.

– Конечно, – продолжила Джагди, – если этот мальчик был прав…

– Майло.

– Что?

– Рядовой Брин Майло.

– Ладно. Если Майло был прав, и враг запитал щиты от фабричных систем, то более вероятно, что они сделали это у источника в главных турбинных залах, а не тут, в операторной.

Бонин с лязгом уронил стенную панель и встал, повернувшись к ней лицом.

– Да. Да, это так. Весьма вероятно. Но мы тут, и работаем на чёртовом пределе. Мы не можем вернуться, потому что враг повсюду. Так что работаем с тем, что есть. Есть у вас есть ещё какие-то комментарии, то самое время оставить их при себе, потому что, если вы ещё не осознали, я буду вам благодарен, если вы заткнётесь и поможете нам в поисках. Вы меня реально бесите.

Она выглядела ошарашенной.

– О. Ладно. Всё верно. Что бы вы хотели от меня?

Бонин глянул вокруг.

– Вон там. Между Нирриамом и Гутри. Гляньте эту панель, если будете так любезны.

– Конечно, – сказала она, и поспешила к ней.

– Так держать с дамой, Бонин, – засмеялся Вадим.

– Заткнись к фесу, – сказал Бонин.

– Серж! Серж!

Все они услышали выкрики Сиины.

– Что? – ответил Халлер, выглядывая из обслуживающего канала, куда он зарылся по плечи.

Сиина стояла на галерее, глядя на верхний дверной проём.

– У нас гости. – Её голос звучал умилительно музыкально, но сейчас было не до умиления.

– Давайте! Давайте! – кричал Корбек, стоя и размахивая руками, невзирая на вражеский перекрестный огонь повсюду. Призраки в его отряде вместе с бойцами Брэя стремительно отошли через люк, очереди вражеских выстрелов попали рядом.

Ирвинн споткнулся, и Корбек протащил его через люк за шкирку.

– Щит опущен, шеф? – пролепетал он.

– Ещё нет, сынок.

– Но комиссар Гаунт сказал, что будет! Он сказал, щит будет опущен!

– Я знаю.

– Если щит не опущен, мы загнали себя в ловушку, шеф, мы…

Корбек отвесил молодому рядовому затрещину.

– Гаунт справится. Он занимается этим. Он справится, и мы будем жить! Теперь иди туда и занимай свою позицию!

Ирвинн протиснулся.

Корбек оглянулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как ещё двое Призраков пали на пути к люку. Первым был Видден, в которого попало из 50-го калибра с такой силой, что его изуродовало до неузнаваемости. Второй была Мьюрил. В неё попали, и она отправилась в кульбит, окончившийся падением вниз лицом.

– Нет! – взревел Корбек.

– Колм! Подожди! – закричал сержант Брэй.

– Удерживай их, Брэй, удерживай! – завопил Корбек, выбегая из люка по направлению к Мьюрил. Лазерный огонь распарывал палубу вокруг него, наполняя воздух туманом распылённой на атомы плитки.

Он как-то добрался до Мьюрил и перевернул её. Лицо женщины было белым от пыли и запачкано кровью, которая впитывалась в пыль, словно чернила в чистую промокашку. Веки Мьюрил задрожали.

– Давай, девочка! Мы идём! – крикнул он.

– П-полковник…

Он осмотрел её и увидел рану в верхней части бедра. Тяжелая, но не смертельная. Он поднял её себе на плечи.

Одна его нога внезапно не выдержала, и они оба упали в пыль, вздымая облако белого тумана.

Всё, казалось, застыло. Всё, казалось, стихло.

Корбек видел как вражеские лаз-заряды вихрем проносятся сквозь пыль, словно в замедленной съёмке; видел трескучие шипы красного света, извивавшиеся во мгле за ними; видел неспешное вспыхивание и угасание взрывов; мигание трассеров и капли ярко-красной крови Мьюрил, оставлявшие мягкие ямки в пыли на полу.

Он поднял её снова и побежал, но это было нелегко. Его нога отказывалась двигаться.

Внезапная боль в спине и затем очередная по-настоящему пронзающая боль в левой голени.

Он ввалился через люк в руки Брэя. Меррт и Бьюэл с распахнутыми ртами подбежали, собираясь поймать Мьюрил, прежде чем она ударится оземь.

– Медик! Медик! – кричал Брэй.

Корбек осознал, что не может двигаться. Всё казалось странно тёплым и мягким. Он лежал на спине, глядя на отделанный потолок.

Он, казалось, ускользал от него. Последним, что он слышал, был Брэй, всё ещё звавший медика.

Виктор Харк выстрелил из плазма-пистолета в скопление врагов вокруг дверного проёма. Комбинированные отделения Роуна, Даура и Мэрина были разбросаны и отошли через мёртвый парк. За ними не было ничего, кроме закрытых щитами люков.

Они оставили выгодные позиции по приказу Гаунта и ничего не получили взамен.

Харк вновь выстрелил. Их собрались перебить, одного за другим, с щитом у них за спинами.

Сержант Агун Сорик, герой Вервуна, сидел, привалившись к стене. Открытая рана в его груди была очень плоха, и кровавая пена пузырилась вокруг обожжённого входного отверстия. Он медленно поднял лазган одной рукой, но его вес был слишком велик.

Люди в красном, в железных масках, крались к нему сквозь дым.

Сержант Тейсс опустился на колени рядом с ним, появившись из ниоткуда. Он выстрелил по врагам, вынудив их укрыться.

– Поднимите его! – услышал Сорик крик Тейсса.

Сорик почувствовал, что его несут. Дойл и Маллор были под ним, и Ланаса держала его за ноги.

Тейсс с Казелем, Венаром и Мтаном вели поддерживающий огонь.

– Мы прорвались? – пробулькал Сорик. – Щит...?

– Нет, – ответил Дойл.

– Что ж… – сказал Сорик и его глаза погасли. – Это была хорошая пробежка, пока она продолжалась…

– Сорик! – закричал Дойл. – Сорик!

Первые бойцы Кровавого Пакта ударили по операторной газовой фабрики вдоль верхнего прохода.

Сиина вела ответный огонь пока Эзлан и Нен не присоединились к ней. Её стрельба перемежалась проклятьями в адрес 30-го калибра, из которого ей следовало бы стрелять.

Это был тесный зал и трое Призраков могли удержать его… если враг не подтянет что-нибудь более разрушительное.

Спустя три минуты после штурма верхнего люка нижняя дверь главного этажа, охраняемая Макеллером, попала под обстрел. Он увидел бросок гранаты в его сторону как раз вовремя, чтобы захлопнуть тяжёлый железный люк. Взрыв сотряс дверь. Халлер подбежал и помог Макеллеру закрыть засовы на углах люка.

– Это их надолго не удержит, – сказал Макеллер, в подтверждение чего раздались тяжёлые удары кулаков и прикладов по ту сторону двери.

Лоулин, находившийся в другом дверном проёме главного этажа, внезапно с проклятиями упал на спину. Кровь из левого плеча пропитала его форму.

– Я ранен, – сказал он и отключился.

Плотный лазерный огонь ворвался через его люк. Два заряда попали в лежавшего без сознания Лоулина, и отправили его в царство вечного сна.

Гутри добрался до двери и рванул её засов, в то время как лазерный огонь молотил с той стороны.

– Если мы собираемся что-то делать, лучше это сделать сейчас! – прокричал Гутри.

Бонин глянул на Домора. Домор пожал плечами. В комнате царил бардак, мотки проводов свисали из каждого угла.

– На всякий случай, солдат, – сказала Джагди, сидя у стены, – я думаю, вы сделали всё, что могли.

Она выхватила свой короткий нож для выживания из голенища и распорола манжету на гермокостюме. Бонин увидел, как она вытряхнула две белые таблетки из полой манжеты, опрокинула их в ладонь и поднесла ко рту.

Бонин прыгнул вперёд и отбросил их в сторону.

– Какого феса ты делаешь?

– Отвали от меня!

– Какого феса ты делаешь?

– Принимаю почётный конец, солдат. Мы покойники. Хуже, чем покойники. Лётное командование дало нам эти таблетки на случай, если мы будем сбиты за линией фронта. Кровавый Пакт пленных не берёт, сам знаешь.

– Ты собираешься убить себя?

– Яд кожекрыла, концентрированный. Действительно безболезненный, как мне говорили.

Бонин медленно покачал головой. На галерее шумно сражались Сиина, Эзлан и Нен.

– Самоубийство, коммандер Джагди? Не для трусов ли этот выход?

– Да пошёл ты, солдат. Как яснее тебе втолковать? Мы покойники. По-кой-ни-ки. Я лучше безболезненно умру, чем встречу смерть, которую они уготовили нам.

Бонин присел перед ней и сгрёб ядовитые пилюли. Он покрутил их на ладони.

– Комиссар-полковник Гаунт наставлял меня, что смерть – это нечто, с чем придётся сталкиваться до последнего дня нашего пути. Не желанная. Не званая. Смерть приходит, когда должна, и лишь глупец призывает её раньше.

– Ты называешь меня дурой, Бонин?

– Я просто говорю, что ещё не всё потеряно.

– Действительно?

– Действительно. Быть может, это лишь грубая солдатская философия, но в Гвардии мы бьёмся до конца. Если мы умираем, то умираем. Но самоубийство никогда не является выбором.

Джагди уставилась на него.

– Отдай мне пилюли.

– Нет.

– Думаю, я выше тебя по званию.

– Меня это мало заботит.

Бонин бросил таблетки на пол и растоптал их каблуком.

– Чёрт подери тебя, Бонин.

– Да, коммандер.

– Ты, правда, думаешь, что что-то поменяется тут? Что мы каким-то чудом будем спасены?

– Всё возможно до тех пор, пока ты предоставляешь такую возможность. Моя мама говорила, что я родился под счастливой звездой. Эта удача никогда не оставляла меня. Сколько раз я мог погибнуть. В Вервуне. Могу показать тебе шрамы.

– Избавь меня от этого! – Её голос теперь был тонким и дрожащим.

– Я верю в свою удачу, Джагди. Танитскую удачу.

– Иди к чёрту, мы все покойники. Послушай это.

Бонин услышал, как по двери яростно молотили, а троица на галерее неистово сопротивлялась.

– Возможно. Если это случится, обещаю, ты не пострадаешь.

– Ты прикончишь меня сам? Как галантно.

Бонин проигнорировал сарказм.

– Танитский Первый и Единственный, мадам. Мы приглядываем за своими.

На галерее, Нен уклонился назад, ускоряясь. Сиина увидела солдата Кровавого Пакта, атакующего их… только лишь, чтобы упасть. Короче говоря, ей показалось, что ему в затылок попали «горячим выстрелом». Штурм прекратился.

Её гарнитура затрещала.

– Кто там?

Это был канал Имперской Гвардии.

– Двенадцать-четырнадцать, приём? – прошептала она.

– Девятый, двенадцать-четырнадцатому. Это ты, Сиина?

– Серж?

– Огромный, как сама жизнь, и вдвое более страшный, девочка.

– Это Коли! Это Коли! – закричала Сиина в комнату.

Комбинированные отделения Обела, Коли и Варла продвигались по верхней галерее и соединились с подразделениями Халлера и Домора. Всё прошло очень спокойно. Было несколько рукопожатий и приветствий. Ни возгласов, ни приветствий, ничего, что могло бы разрушить душевный подъём, ощущаемый всеми. Ничего, что признавало бы ослепительную удачу, которая только что встала на их сторону.

К тому времени почти обезумевшие толпы оборонявшегося Кровавого Пакта ломились в главные люки на первом этаже. Варл направил огнемётчиков, чтобы перебить их.

– Конечно, – сказал Коли.

– Правда? – спросил Халлер, бывший вторым по старшинству среди остатков подразделений вервунцев.

– Ты не работал в шахтах и на силовых установках всю жизнь и не знаешь, как функционирует поточная система генератора.

Коли подошёл к тому, что выглядело как боковой консолью, и дёрнул неподписанный рычаг.

Светильники потускнели. Стрелки манометров упали. Громоподобный гул турбин затих.

Он отвернулся от консоли и увидел ошарашенные лица кругом.

– Что? Что?

Щиты опустились.

Раздалось потрескивание электричества и прошёл внезапный, неистовый порыв воздуха, когда щит в конце покоев исчез и давление выровнялось.

– Давайте, – прокричал Ибрам Гаунт. – Давайте, пошли, вперёд! Люди Танита, люди Вервуна! Наш ход! Покажите мне, на что способна Имперская Гвардия!

ПЕРЕОЦЕНКА ПОЛИТИКИ ВЕДЕНИЯ БОЕВЫХ ДЕЙСТВИЙ

ОККУПАЦИЯ ГОРОДА СИРЕНХОЛЬМА, ФЭНТИН С 214 ПО 222.771, M41

Сиренхольм был взят после семи часов решительного штурма – славная победа для Имперской Гвардии: вот что расскажут учебники. Однако, решающим моментом, принесшим победу, был не массированный штурм, а незаметное проникновение исключительно подготовленных, в высшей степени дисциплинированных бойцов, за которыми благоразумно сохранили необычную меру автономности в командовании, и кто применил свои отточенные навыки скрытного проникновения для обезвреживания вражеской обороны более успешно, чем могли бы десять тысяч упорно ломившихся пехотных подразделений. Это просто позор, что мы не запланировали подобный вариант. Антонид Байота, старший имперский тактик, театр боевых действий на Фэнтине

Глава первая

Длинные шлейфы серого дыма от пожаров курились у южных сторон трёх куполов Сиренхольма и растворялись в смоге, казавшемся жёлтым в ярких лучах утреннего солнца.

Глядя с верхней наблюдательной палубы первичного купола, было сложно поверить, что Фэнтин – это отравленный мир. Солнечный свет окрасил небесную высь в бирюзовые тона, а внизу, под плавными изгибами куполов, великие океаны белых облаков причудливых форм простирались вдаль насколько хватало глаз. Лишь случайно под облаками проскальзывали то тёмные пятна, то красноватые всполохи пламени, подсвеченные адом Скальда внизу.

Словно стая громадных морских чудовищ прибывали дирижабли. Восемь из них, каждый километр в длину от носового тарана до кончика хвостового оперения, шли по утреннему ветру, их новенькая серебряная и белая обшивка блестела. Пары крошечных, быстрых «Молний» сновали между ними, вновь и вновь низко пролетая над городом. Летательные аппараты поддержки, оснащённые вооружением вариации десантных судов, доставивших их в Сиренхольм, летели эскортом рядом с огромными дирижаблями.

На наблюдательной палубе было холодно. Городские отопительные системы всё ещё не работали. На возврат газовой фабрики к оптимальному режиму работы после внезапного отключения уйдет много времени.

Гаунт поплотнее запахнул утеплённый плащ. Кристаллики льда формировались на стекле наблюдательной палубы, и он стёр их затянутой в перчатку рукой. Было что-то безгранично успокаивающее в наблюдении за прибывающими дирижаблями. Он мог слышать лишь отдалённый шум их огромных пропеллеров. Порой стекло вибрировало от низко пролетающей «Молнии».

– Ибрам?

Гаунт обернулся. Харк вошёл на балкон наблюдательной палубы, неся две кружки дымящегося кофеина.

– Спасибо тебе, Виктор, – сказал Гаунт, беря одну.

– Чудесный вид, – заметил Харк, подув на свой кофеин, прежде чем отпить.

– Согласен.

Пилот буксира только что вынырнул, чтобы закрепить захват на носу головного дирижабля и завести его в ангарные палубы, расположенные под краем первичного купола. Гаунт наблюдал, как буквы на носу дирижабля – «ЗЕФИР» – медленно исчезали одна за другой, когда он входил в глубокую тень.

Гаунт осторожно пил свой горячий кофеин.

– Последние известия?

Он был на боевом дежурстве с Белтайном в течение шести часов, наблюдая за комм-переговорами, прежде чем урвать несколько часов беспокойного сна в душной комнате во вторичном куполе. После подъёма Гаунт старался держаться подальше от бормочущих воксов. Он нуждался в покое.

– Незначительные схватки ещё продолжаются в северных секторах. Роун почти зачистил недобитого врага во вторичном куполе. Третичный уже зачищен, и Фазалур передислоцирует свои силы в первичный, чтобы поддержать урдешцев. Имеется очаг упорнейшего сопротивления в северном блоке первичного. Дела там плохи, но это лишь вопрос времени. Тем не менее, мы нашли местных жителей. Их удерживали в бараках в третичном куполе. Фазалур освободил их. Мы начинаем переселение и повторное заселение.