Текст книги "Титаникус"

Автор книги: Дэн Абнетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц)

Танки были имперскими.

Тяжелые танки «Махарий» с модификацией «Вулкан», серебро и зелень Аргентумской третьей мобильной. Вместо длинных главный орудий их сдвинутые к корме башни несли толстые, тупые мегаболтеры «Вулкан», придавая танкам куцый вид бойцовых собак, которым словно вырвали клыки.

«Если бы они только перестали стрелять, – подумал Варко. – Я мог бы дать им знак и…»

Но они не собирались переставать стрелять. Массивные мегаболтеры озарялись цветками сгорающего газа, визжали, крутясь, и выплевывали потоки крупнокалиберных снарядов. Они словно старались сровнять с землей весь квартал целиком. Скорее всего, танки и понятия не имели, что своими чудовищными очередями гонят своих.

Варко и остальные бежали, бросаясь на землю каждый раз, как снаряды над головой начинали летать слишком низко. Верхнюю часть придорожной стенки разнесло на кирпичную крошку, а потом часть северной стены общественного здания просто сложилась. Траска, водителя-механика «Огнехода», почти похоронило под лавиной, и Варко с Гектоном, бросившись к нему на помощь, сами едва не погибли, когда рухнула ослабевшая часть крыши здания.

Кашляя, полуослепшие от пыли, они добрались до конца дороги, где их подхватили остальные и перетащили через стену отстойника в сточную канаву. Они сжались в липкой грязи, чувствуя, как трясется земля и мир над головой разлетается на куски, пока до Варко окончательно не дошло, что им придется рискнуть и бежать дальше.

Он начал слышать врага. Скитарии и боевые сервиторы темных Механикус вливались через пригороды с севера навстречу «Махариям». Сердитый свет дня замигал стробоскопным огнем лазеров.

Восьмерка застряла в канаве прямо между противоборствующими силами.

Несмотря на защиту, которую давали стенки канавы, Варко понимал, что им лучше убраться отсюда. Если кто-нибудь, особенно скитарии, увидит их, скажем с края канавы, это конец. Укрыться им будет негде.

Варко повел остальных по дну канавы на юг, ища подходящее место, чтобы вылезти и спрятаться. Серии жестоких, мощных взрывов раздавались сзади, осыпая их щебнем и металлическими фрагментами, толкая взрывной волной. Они продолжали идти. Рев «Вулканов» словно стал выше. Звуки эхом отражались со всех направлений. Невозможно было больше сказать, кто где.

Канаву пересекали несколько пешеходных мостов. Варко подумал, что под одним из них можно найти неплохое место, чтобы спрятаться. И услышал, как Гектон чертыхнулся.

На мосту впереди неожиданно появились три зверюги-скитария, всего в тридцати метрах от них. Отвратительные гибриды, киберорганические ублюдки, покрытые устрашающей раскраской и шипастой броней, сосредоточенно переходили мост, чтобы встретить танки. У одного из них, самого крупного, было что-то вроде плазменного лучевика – противотанкового оружия, встроенного в массивный панцирь. Варко замер. Если хоть один из них глянет через перила, если хоть один повернет голову или почувствует что-нибудь…

Один скитарий повернул голову – и увидел обессиленных, беспомощных людей, застигнутых на дне канавы. Без лишних раздумий он развернулся и выставил свою оружейную руку. Лишенные всякого укрытия Варко и его люди нырнули в грязь и вжались в стенки канавы, словно надеясь, что те пустят их внутрь.

Все, кроме Казани.

Заряжающий «Огнехода», обезумев и выпучив глаза от испуга, вскинул лазкарабин и открыл огонь. Его бешеная пальба хлопала и долбила по железным перилам и стойкам моста, несколько снарядов отскочили от задних щитков самого крупного скитария.

Мгновение спустя после того, как Казань начал стрелять, скитарий, который заметил их, открыл ответный огонь. Его оружейная рука выплюнула поток мощных лазерных лучей. Несколько выстрелов пришлось на дно канавы, выбрасывая резкие шипящие гейзеры выпаренной грязи. Два прошли четко сквозь Казань. Оружие скитария было некой разновидностью хеллгана, разработанной для пробивания брони. Казань не пошатнулся и не отлетел назад. Термические заряды не давали толчка. Они просто проделали две огромные, сразу запекшиеся дыры: одну – в груди, вторую – в голове. Казань вздрогнул и плашмя повалился вперед. Жутко завоняло горелой костью и жженой кровью.

Варко не сводил глаз со скитариев на мосту. Все трое повернулись к ним. Время превратилось в вязкую смолу. Варко ощутил в груди последний удар сердца. Он не видел ничего, кроме лицевых щитков с синими прорезями, увеличенных его страхом, пока захватчики делали микросекундные поправки прицелов, которые, казалось, длились вечность.

А потом скитарии исчезли. Разлетелись металлическими клочьями, брызгами плоти, яростными фонтанами розового тумана. Мост исчез вместе с ними. Металлические перила отскакивали, сворачиваясь и извиваясь, словно веревки; настил моста и каркас смялись и посыпались справа налево, в мгновение ока превращенные в ошеломительное металлическое конфетти.

«Махарий», где-то справа от Варко, невидимый за зданиями, засек перегретый след хеллгана и не упустил своего шанса.

Варко попытался обрести дар речи.

– Бегом, – приказал он хриплым от пережитого шока голосом.

Все побежали, спотыкаясь в грязи. Варко направился было следом, но остановился и, вернувшись, выдернул карабин из мертвых рук Казани.

И побежал тоже.

Бушующий в оставшемся за спиной пригороде уличный бой затянулся далеко за полночь. Стрельба как тяжелого, так и легкого оружия гремела вдоль темных улиц, перемежаясь время от времени визгом «Вулканов», грохотом падающей стены или стремительным взлетом к небу разбрасывающего искры огненного шара.

Они выбрались из канавы по решетке на северном конце, перебежали темный перекресток и перелезли через драный край проволочной изгороди. Перед ними лежала дикая местность – бугристые полосы заболоченной земли и кустарника, уходящие в ночь.

Не останавливаясь, они побежали дальше.

Почти в полночь, когда бег практически превратился в измученное ковыляние, они наткнулись на круглое строение.

Приземистый блокпост в форме барабана, построенный из обработанного роккрита, с прилегающей пристройкой.

– Пост СПО, – сказал Гектон.

Варко кивнул. Прилегающие к ульям территории были утыканы наблюдательными постами и укрепленными пунктами, большая часть которых была заперта и необитаема, пока не мобилизованы силы обороны.

Варко отдал карабин Леопальду, и они пошли к строению, готовые ко всему. Гектон и Варко двигались впереди с пистолетами наготове.

Признаков жизни в здании не наблюдалось, как и явных следов повреждений. Они подошли ближе. Из-за темноты первое впечатление оказалось неверным. Что-то здесь все-таки произошло. Передняя дверь была открыта.

– Стойте здесь, – приказал Варко.

– Эрик… – предупредил Гектон.

– Делай, как говорю.

Варко приблизился к главному входу. Свет внутри не горел, звуков не слышно, но и запаха смерти тоже нет.

Он потихоньку проник внутрь. Было холодно и темно хоть глаз коли. Варко, напрягая зрение, привыкшее к янтарному сумраку ночи, пытался что-нибудь разглядеть. Нащупал выключатель прямо за мощным косяком бронированной двери и повернул. Ничего не произошло.

По-прежнему ничего не видя, Варко споткнулся и ударился обо что-то. Пощупал. Стул, металлический стул. Обошел его и наткнулся еще на один.

Сзади что-то залопотало, заставив его подпрыгнуть от неожиданности. Он резко развернулся, наведя пистолет в темноту:

– Кто здесь? Я вооружен!

Очередное лопотание, бульканье – и включился свет. Варко моргнул. Слабый аварийный свет – тускло-зеленый. Лопотание шло из небольшого портативного генератора в углу. Варко разбудил его, повернув выключатель, но генератору потребовалось время, чтобы выйти на мощность.

Варко опустил пистолет. Он стоял в комнате, скромной и простой, с закрытыми амбразурами в округлой внешней стене. Вдоль внутренней стены, через которую две двери вели в другие помещения, стояли в ряд столы с металлическими рамами, привинченные к роккриту. На столах находились три модуля аппаратуры: вокс-передатчик, тактический картопостроитель и ауспик. Все три, похоже, были выведены из строя ударами топора или саперной лопатки.

Зашли Гектон с Кодером.

– Ток, а? – произнес Гектон.

– Не слишком много, – ответил Варко.

Он кивнул технопровидцу, приглашая взглянуть на электрооборудование базы. Они обследовали прилегающие помещения вместе с Гектоном. Обнаружили караулку с шестью койками, полупустой водоочистной барабан, печку, химический туалет, три пустые оружейные стойки и запертую дверь, за которой явно был какой-то склад.

– Тут кодовый замок, – сказал Гектон.

– Код знаешь?

– Так сразу не скажу, – ответил Гектон. – Ты понимаешь, что там могут быть все здешние запасы еды, медикаментов, оружия и снаряжения?

Варко с понимающим видом кивнул. Они вернулись в помещение блокпоста, где Кодер в зеленом полумраке возился с генератором.

– Что думаешь? – спросил Гектон.

Варко пожал плечами:

– Малый пункт наблюдения, вероятно, – со штатом из второго или даже третьего резерва СПО. Когда началась заваруха, они его бросили – или по приказу, или в панике.

Гектон кивнул:

– Пункт явно никто не захватывал. Почему ты решил, что второй или третий?

– Оглянись, – ответил Варко. – Фронтовики бы разнесли это место так, чтобы враг не смог им воспользоваться. Они бы сожгли караулку, заминировали склад и либо разбили, либо вынесли аппаратуру.

– Кто-то прошелся по ней топором, – сказал Кодер.

– Да, но спустя рукава, – ответил Варко, – как будто малость опасались, что их могут обвинить в порче собственности Муниторума. Что говорит мне о простом рабочем из блоков на временной службе, замуштрованном и послушном, но не сделавшем дело как следует из-за страха наказания. К тому же когда это фронтовики стелили постели перед тем, как уйти?

Гектон осклабился. Койки в караулке были аккуратно застелены, словно руками салаг, которые все еще боятся гнева инструктора.

– Ты прав. И печка чистая.

– Капитан? – позвал Саген, входя в блокпост. – Извиняюсь, – добавил он, кивнув Гектону, – капитаны?

– Что такое? – спросил Варко.

– Идите взгляните.

Они шагнули в черную как смоль ночь и пошли за Сагеном вокруг блокгауза к пристройке. Леопальд и Траск ждали их там. Пристройка по существу была бронированным гаражом. В углу стоял большой генератор.

– Кто-то вывел его из строя, – сообщил Леопальд.

Варко не смотрел на генератор. Одна половина гаража была пуста, но другую занимал эспэошный «Кентавр» с прицепленным сзади орудием – тяжелой четырехстволкой на тележке с железными колесами.

– Заправлен? – спросил Варко.

Траск помотал головой:

– Баки слиты.

– Заряды для четверняшки?

– На передке и в самой машине ничего, – ответил Леопальд.

– Какого-нибудь турельного оружия не видали? – спросил Гектон.

Турельное гнездо «Кентавра» пустовало.

– Нет, сэр, – ответил Траск.

– Значит, у нас есть все и ничего, – констатировал Варко.

Они собрались внутри блокпоста.

– Расскажу, что у нас есть, значит, – начал Варко. – У нас есть крыша над головой и место для сна. У нас есть вода, у нас есть три банки прессованного мяса, и у нас есть печка, чтобы не замерзнуть. На пока хватит. Завтра решим, что делать дальше.

Все кивнули. Они уже едва не засыпали на ходу, но перспектива немного перекусить и утолить жажду гнала сон.

– Один остается на часах. По очереди. Я – первый. Шестеро спят, один бдит. По крайней мере так не придется спорить за койки.

– Нас всего шесть, капитан, – сказал Саген.

– Что?

– В панике мы где-то потеряли моего собрата, – пояснил Кодер.

Варко чертыхнулся. Бедняга, как бы его там ни звали, не заслужил, чтобы его бросили. Все были так напуганы, выбираясь из того пригорода, что потеряли головы.

Однако это никого не извиняло. Еще одна причина для сожалений на памяти Варко. Почему-то он ощущал утрату бедняги-технопровидца более остро, чем потерю всей своей колонны.

Они разожгли печку сухими ветками, которые смогли собрать в окружающих кустах. Ветки горели плохо, наполняя все помещение дымом, но зато это было долгожданное тепло. Леопальд разделил две банки, и они механически поели найденных мясных субпродуктов – лучшей еды, которую когда-либо пробовали, – и попили воды с металлическим привкусом из водоочистного бака, которая показалась им слаще любого вина. Затем Саген, Траск, Леопальд и Гектон уснули – мгновенно и глубоко.

Варко остался на ногах, обходя территорию с карабином в руках. Кодер настоял, чтобы ему разрешили немного поработать над сломанной аппаратурой. Технопровидец никогда не показывал, что особенно нуждается в сне. Варко наблюдал, как Кодер высвободил из толстых предплечий механодендриты и принялся исследовать внутренности вокса и ауспика.

– Есть что-нибудь? – спросил Варко.

– Повреждения поверхностные, капитан, – ответил Кодер. – Полагаю, я смогу починить вокс и тактический картопостроитель. Но вот насчет ауспика не уверен.

– Ну что ж, для начала неплохо.

– Проблема в том, что у нас нет достаточной мощности, чтобы включить хотя бы один из них, – добавил Кодер. – Портативный генератор едва держит аварийные лампы.

– Но ты уже что-то придумал, – подсказал Варко.

Кодер поднял брови:

– Ваша вера в меня неоправданно высока, капитан.

– Я верю в Императора, Омниссию и дух машин, – ответил Варко. – Они не дали нам погибнуть до сих пор.

– Всего лишь некоторым из нас, – поправил Кодер. ― Очень немногим. Взвесив все, я считаю, что они едва ли заслуживают восхвалений.

– Мы благодарим их за все, что бы ни получили.

– Да, капитан.

Варко помолчал.

– Кодер?

– Да, капитан?

– Ты случайно ничего не клал мне в карманы?

– Нет, капитан. Когда?

– Не знаю точно, – сказал Варко. – Той ночью. Это ведь ты вытащил меня из «Главной стервы»?

– Саген и я, вместе. Все остальные погибли, а вы были без сознания. Было невежливо оставлять вас там.

Варко засмеялся:

– Невежливо, да?

Кодер пожал плечами:

– Если бы мы оставили вас там, капитан, вы бы пропустили все веселье.

Варко фыркнул. Магосы редко выдавали шутки, понятные имперцам, но, если уж выдавали, те были острыми и ироничными.

– Так что, не клал?

– Что-то в ваши карманы? Нет, капитан. А какого рода это «что-то», могу я спросить?

Варко вынул из кармана медальон и поднял так, чтобы Кодеру было видно. Кодер моргнул. Его второе мигательное веко скользнуло вниз в удивлении, когда он просканировал и увеличил предмет.

– Это было в вашем кармане, капитан?

– Я обнаружил его там. Насколько это странно?

Кодер сцепил руки в символ Механикус и прошептал молитву на бинарике.

– Ага, я так и думал, – произнес Варко.

Он вышел на улицу. Далеко на востоке били тяжелые и полевые орудия, подсвечивая сырое небо тусклыми вспышками и взрывами. Варко понимал, что не больше чем через день охотничьи своры скитариев придут за ними. К этому моменту их тут быть не должно, но куда идти? Он со своей жалкой кучкой выживших получил отсрочку, но она не продлится долго.

Каждый раз закрывая глаза, он видел махину, пламя, бравые «Покорители» Гордой шестой бронетанковой, разлетающиеся гаснущими фонтанами обломков.

Они уже должны быть мертвы.

Во всех практических смыслах они и были мертвы.

>

Адепта Файста разбудила настойчивая пульсация биометрики. В келье было темно, и он прокантировал свет. Свет мягко зажегся.

Было рано, очень рано. Дисплей монитора биосостояния вспыхнул перед глазами, упрекая за сокращение периода отдыха и рассказывая про последующий за этим дефицит здоровья и подпитки. Файст мигнул, закрывая дисплей.

Это был не его обычный будильник. Что-то другое.

Файст двинул рукой, и гаптика вызвала новый ноосферный дисплей: ссылка на сообщение.

<[выгружено:] Иган, магос аналитикэ, Кузница Орест (110011001101, сжатие кода tze) [начал]

Файст!

Пожалуйста, встретьте меня у Высокой Кузницы как можно быстрее. Приношу свои извинения за то, что разбудил вас. Как можно быстрее, адепт>.

Файст лег спать, не снимая облегающего комбинезона, так как слишком устал после долгой смены в Аналитике. Поэтому он лишь вымыл в раковине лицо и руки и натянул свою темно-красную мантию.

Полы одеяния летели вслед за ним, пока он бежал по коридору, перепрыгивая через ранних сервиторов, скоблящих полы.

>

Файст сел на трясущийся пустой транзитник через Перпендикуляр к Сенешалю, затем проехал на маглеве весь путь до «Первого Перехода в Кузницу». Вылетающие из вершины могучего зиккурата языки пламени колыхали раннее небо. По мраморному вестибюлю во все стороны сновали магосы, и Файст торопливо протолкался сквозь них.

– Смотри, куда прешь, юнец! – рявкнул рассерженный скитарий из Темпестуса.

<Извиняюсь>, – откантировал ему Файст.

Он вошел в центральную зону и выбрал подъемную камеру.

<Изложите дело и объявите уровень>, – запросила ноосфера.

<К магосу Игану. Меня ждут>, – откантировал он, махнув биометрикой.

<Заявление подтверждено. Биоматрица магоса Игана локализована. Выбираю уровень, адепт>.

Подъемная камера выстрелила вверх, словно пуля. Файста держали инерциальные демпферы.

<Уровень 1700, Аудиенция>.

Дверь камеры открылась. Квартет по-разбойничьи выглядящих скитариев наблюдал, как он выходит из подъемника.

– Биометрику! – потребовал один.

Файст уже держал ее наготове в ноосфере.

– Проходи, – раздался из аугмиттеров голос чудовища.

Он вышел в открытый зал на верхних этажах огромной пирамиды. Скошенные светопанели наполняли помещение дневным излучением. Темный мрамор брусчатки пола окаймляло золото. Гололитические дорожки инфосвета поднимались из напольных проекторов, словно дым от благовоний. Небольшие группы людей, кажущихся карликами в огромном помещении высотой с темплум, стояли и общались в ожидании.

<Файст!> – раздался отрывистый инфокант.

– Магос?

Магос Иган подошел с улыбкой, хотя и выглядел напряженным.

– Ты пришел. Молодец, молодец. Ты пришел.

– Конечно, я пришел, магос. Вы меня вызвали. Это насчет…

– Да, Файст. Соберись. Адепт сеньорус прислал за нами.

– Омниссия! Я не готов к этому.

– Конечно готов, Файст. Конечно готов.

– Но, сэр…

– Ты был у меня самым умным и самым лучшим, Файст. И это все благодаря тебе. Не подведи меня. Не подведи Аналитику.

Аналитика была управлением магоса Игана, и, хотя Иган был старшим магосом, ее часто обделяли вниманием. Файст понимал важность момента и что от него зависит.

<Кто остальные, магос?> – тихо прокантировал он.

<Посмотри сам, адепт>, – дергано откантировал Иган, выдавая свою нервозность.

<Прошу вас, сэр. Я не хочу, чтобы они знали, что я изучаю их через ноосферу>.

<Ладно, Файст. Это экзекутор-фециал Инвикты Крузий со своим фамулюсом. Вон там, тот зверюга – Лау, глава скитариев Инвикты. С ним разговаривает Энхорт, экзекутор-фециал нашего Темпестуса. Позади них собрались магосы архива во главе с магосом Толемеем и магосы производства во главе с магосом Кейто>.

<А что за женщина с Крузием? И имперский солдат рядом с ней?>

<А, какая-то сявка Алеутона со своим топтуном>.

<А в принцепской раке?>

<Это Принцхорн, мальчишка-принцепс, которого мы даем Инвикте, чтобы ввести в строй их оставшуюся махину. Тише, сейчас появится Имануал>.

Файст прежде никогда не был в Аудиенции. Он резко втянул воздух, когда на дальней стене огромный барельеф с символом Механикус повернулся с каменным скрежетом и стена разошлась в стороны, словно две подвижные скалы. Из открывшегося прохода выдвинулись и распахнулись, словно крылья гигантской металлической птицы, золоченые платформы хоров. Хористы выпевали сложные математические мелодии на тринадцатиголосом бинарном канте, и звуки, выходя из аугмиттеров, превращались в гололитические потоки данных, вьющиеся в воздухе, подобно развернутым знаменам.

В столбе золотого света между крыльями хоровых платформ на пол Аудиенции опустился трон адепта сеньорус.

Соломан Имануал был стар и почти целиком состоял из бионики. Он восседал, словно феодальный король на престоле, подключенный к матрице трона через запястье, сердце, хребет и подмышечную впадину. Резная статуя, пустившая в кресло корни.

Трон встал на платформу с мягким стуком. Имануал поднял руку и через ноосферу приказал хору замолчать.

<Благодарю, что посетили меня в столь ранний час>, – прокантировал он.

<Глубокоуважаемый владыка, – произнес в ответ Крузий, – я прошу вашего позволения говорить голосом из уважения к моей гостье>.

Ноосфера внезапно потемнела. Имануал склонил голову и обратил взор на Этту Северин.

– Леди, – неразборчиво произнес он, – не вы ли избранный свидетель лорда-губернатора?

– Я, сэр, – ответила она.

Файст внутренне посочувствовал Северин: находиться в окружении столь большого числа модифицированных людей для нее было малоприятно.

– Добро пожаловать, леди. Кузница приветствует вас. Где адепт Файст?

Файст внезапно ощутил внутри страх, от сочувствия к имперской женщине не осталось и следа.

Иган подтолкнул его. Файст выступил вперед.

– Файст – это я, владыка.

– Дай-ка мне взглянуть на тебя. Хмм. Недурно сконструирован, я считаю. Ты многих привел в замешательство своим предложением, адепт.

– Приношу свои извинения, милорд.

– Не думаю, что у него есть причины для извинений, адепт сеньорус, – вмешался Крузий.

– Пояснение: предложение адепта фактически подразумевает, что в наших методах архивного хранения присутствует изъян, – произнес магос Толемей.

– Не столько изъян, сколько пробел, Толемей, – поправил Крузий.

– Вы хотите сказать, – осторожно спросил Энхорт, – что Кузница Ореста оказалась плохо подготовленной к войне?

Экзекутор-фециал Энхорт, как и Крузий, был сдержан и вежлив, но в голосе его сквозило раздражение.

Крузий покачал головой:

– Если Кузница Ореста и плохо подготовлена, то вина лежит не на этой планете. Я уверен, что все мы едины во мнении, чей это промах. Но сейчас это не тема для обсуждения. Орест в состоянии войны, и мы должны обратить в дело все доступные ресурсы, если хотим победить.

– Тут никаких возражений нет, экзекутор, – сказал Толемей, – и, как один из таких ресурсов, архив предоставляет всю возможную информацию.

– До определенных пределов, – возразил Крузий. ― Магос Иган и его Аналитика обрабатывали оперативные данные с фронта с того момента, как началась война. По моему предложению они приступили к анализу особенностей вражеских махин. Все титаны когда-то были нашими, даже эти непотребства. Я полагал, что мы получим информацию огромного стратегического значения, если сможем идентифицировать эти машины, изучить их историю и технические характеристики. Что приводит нас к пробелу, Адепт Файст? ― Крузий посмотрел на Файста и ободряюще кивнул.

Файст прочистил горло:

– Как показал опыт, хотя на кадрах оперативной съемки можно различить многие опознавательные знаки и надписи, ни один из них не совпадает с хранящимися в наших архивах. Запросы сравнительной схематики неоднократно возвращались с пометкой «данные не найдены».

– Но вы считаете, что мы располагаем этими данными? – спросил адепт сеньорус.

– Я уверен в этом, – ответил Файст. – Их просто нет в свободном доступе. У нас есть эти данные, но мы не можем до них добраться. Махины, которые мы пытаемся исследовать, могут восходить к пластам архивов времен Хоруса, а все подобные материалы секвестированы.

– И по множеству существенных причин, – произнес адепт сеньорус. – Многие из них опасны и неточны. Многие из них затронуты Ересью. Однако, Файст, я внимательно рассмотрел ваше прошение и считаю, что Аналитике должен быть дан чрезвычайный доступ к секвестированным материалам.

– Это запретные катушки, адепт сеньорус, – напомнил магос Толемей. – Привилегии доступа должны быть получены с самого Марса.

– Я запрошу их лично, – заверил Соломан Имануал. – Работа должна идти без задержек. Объявляю благодарность магосу Игану и адепту Файсту за вынесение этой темы к нашему рассмотрению.

– Вы, кажется, озадачены, мамзель? – спросил Крузий у Этты Северин, когда они покинули Аудиенцию.

– Слегка, – ответила та. – Надо ли понимать так, что Кузница владеет значительной базой данных, содержащей информацию, которая может оказаться жизненно важной для войны, но использует только ее часть?

– Можно сказать и так. Позвольте вас спросить, мамзель, не происходило ли с вами когда-нибудь чего-либо настолько неприятного, что вам хотелось бы никогда об этом не вспоминать?

Северин пожала плечами. Ей было неудобно отвечать на столь личный вопрос в пределах слышимости майора Готча.

– Полагаю, что, наверное, подобное случалось, экзекутор.

– Данные, раскрыть которые мы только что получили разрешение, – именно такие воспоминания. Они относятся к ранней истории, к темным временам – к вещам, которые нам пришлось спрятать, чтобы о них не думать. – Он замолк и повернулся к ней. – Война растревожила старые раны, мамзель. Она вынуждает нас копаться в том, что Механикус предпочли бы забыть.

>

Она чувствовала едкий графитовый запах Астроблемы и размышляла, сколько времени пройдет, прежде чем розовый песок заметет ее труп.

– Ты в порядке, Калли? – спросил Биндерман, высокий и тощий схольный учитель.

– Нормально. Просто думаю.

– Это то, чего я стараюсь не делать, – признался Биндерман.

– Чего они там застряли? – заныл Кирил Антик.

– Может, у них проблемы? – предположил Ларс Вульк. – Ты ведь знаешь, что такое проблема, да, Антик? Это когда ты не можешь закрыть рот и перестать ныть хотя бы на пять минут. Или когда нам приходится тебя терпеть.

– Довольно, Ларс, – миролюбиво произнес Биндерман.

Громила с Бастионов кисло посмотрел на схольного учителя, но замолчал. Вульк мог бы переломить Биндермана пополам, как прутик, но, похоже, с уважением относился к его выдержке.

– Кто-то идет! – прошипел Ласко, помощник ткача из Гинекса, сидевший возле узла разбитого трубопровода. В мгновение ока все вскинули карабины и прицелились.

Три фигуры мчались в их сторону по иссушенным развалинам очистительного завода.

– Уберите оружие! – прошипела Калли. – Это наши.

Голла Улдана, Бон Иконис и крутая баба из Лазаря по имени Рейсс покрыли последние метры и нырнули в укрытие к остальным. Все трое тяжело дышали.

– Ну? – накинулся на них Кирил Антик.

Голла метнула на него уничтожающий взгляд.

– Чисто примерно на километр, – сообщила она, отдуваясь. – Потом дорога – ответвление от шоссе, я думаю.

– Там довольно открытая местность, – добавил Иконис. – Укрытий почти вообще нет.

Иконис был приятным темноволосым мужчиной с умными глазами и привлекательным ртом с опущенными вниз уголками губ. Насколько могла вспомнить Калли, в мирной жизни он был смотрителем гидропоники на фермерских галереях.

– Бон прав, – сказала Голла, – туда что-то совсем не тянет.

– Не стоит идти в ту сторону, – сказала Рейсс. Ее голос акцентом провалов был тонким и гнусавым. – Если кто-нибудь обнаружит нас на дороге, нам конец.

– Назад-то нам нельзя! – фыркнул Антик.

– Нельзя, – согласился Биндерман. – Сейчас бы самое время для этой, как ее… карты.

Он грустно обвел пальцами в воздухе квадрат.

Единственные карты, выданные Мобилизованной двадцать шестой, находились в ведении мастер-сержанта Чайна, Сароша и трех других командиров взводов, но ни один из них не ушел с шоссе Фиделис живым. Третьему резерву СПО, даже мобилизованному, никогда особо не доверяли на предмет оперативно-тактических средств, данных и автономности.

– Послушайте, мне неудобно поднимать этот вопрос, – заговорила Калли, – но, прежде чем мы начнем беспокоиться о том, куда нам идти, не стоит ли подумать, что мы собираемся делать?

– Оставаться в живых, – ответил Ларс Вульк.

– Точняк, – пробормотал Антик.

– Конечно, – согласилась Калли, – выживание ― наша первостепенная задача, но после? Найти убежище, закопаться и ждать конца войны? Попытаться вернуться обратно в улей? Или…

– Или, Калли-детка?.. – спросила Голла.

– Не знаю, Голла. Попытаться найти своих и присоединиться к ним. Попытаться остаться в строю.

– В смысле, продолжать сражаться, Калли? ― уточнил Биндерман.

– А я и не знал, что мы уже начали, – вставил Антик.

– Я не знаю, что нам делать, – продолжала Калли, – но в этом районе наверняка хватает подходящих целей. Нас послали сюда воевать. Вероятно, этим и следует заняться.

– Вот уж хрен, – заявил Антик.

Остальные промолчали.

– Я думаю, нам надо идти домой, – сказала Дженни Вирмак. – Я… я думаю, нам надо идти домой.

– Я с ней согласен, – присоединился Ласко.

– Я думаю, надо найти своих, – сказал Иконис. – Кто-то должен быть тут рядом. Если мы отправимся к улью, это будет долгий и проклятый путь.

– Бон дело говорит, – поддержала Голла.

– Мы можем избрать главных, – предложила Рейсс. – Они примут решение за нас.

– У тебя есть кто-то на уме? – спросил Вульк.

Рейсс пожала плечами:

– Голла? Все ее любят. Биндерман? Замстак? Головы у них прикручены как надо.

Раздался несогласный ропот.

– Я не хочу быть главным, – отказался Биндерман. – Правда, не хочу.

– Голосую за Замстак, – сказал Иконис.

– Никто ни за кого не голосует! – вмешалась Калли. – Мы просто не высовываемся, держимся вместе и ищем своих. Вот и все.

Все взгляды обратились к ней.

– Что? – спросила Калли.

– Похоже, нам больше не нужно голосовать, Калли-детка, – улыбнулась Голла.

– Точно, Замстак, – сказал Антик. – Чего делать-то?

>

Войдя полным ходом в рабочий поселок Иеромиха с востока, ища след в тумане и чувствуя, как барабанит по обшивке дождь, Макс Орфулс приказал машине «стоп».

– Есть машине стоп! – эхом откликнулся его модерати Страхов.

Махина замедлилась и с содроганием встала. Снизу под ними раздалось шипение гидравлики, зверь осел на корточки, слегка качнув корпусом. Силовая установка в стальном коробе у них за спиной ворчала на холостом ходу, словно нетерпеливый огр. Какая-то деталь опорной рамы шасси скрипнула, принимая вес. Единственными звуками остались слабый стук дождя по бронеплите и окнам кокпита и периодический звон или писк с пультов управления.

Страхов повернулся на своем кресле в подбородке титана и посмотрел на Орфулса:

– Что-то не так, принцепс?

Задавать этот вопрос было для Страхова обязательным, даже когда он прекрасно знал, что все в порядке. Просто один из принятых боевых ритуалов Орфулса. Большинство принцепсов начинали вести бортжурнал исполнения с того момента, как подключались и связывались с БМУ при запуске двигателя. Орфулс предпочитал дождаться, когда махина будет готова вступить в места охоты.

– Все отлично, Страх, – ответил Орфулс. – Дай мне секунду, если ты не против.

– Есть, сэр, – ответил Страхов и вернулся к своим обязанностям.

Они с Орфулсом служили вместе уже давно, их отношения были достаточно теплыми, чтобы называть их дружбой, но, когда Орфулс подключался, Страхов знал, что с этого момента относиться к принцепсу следует с почтительным вниманием. Когда Орфулс подключался, он переставал быть только Орфулсом.

Макс Орфулс посмотрел на свои руки на подлокотниках главного кресла. Кожаные рукава куртки лежали на потрескавшейся кожаной обивке. Бледные пальцы слегка подергивались в такт пульсу силовой установки.