Текст книги "Титаникус"

Автор книги: Дэн Абнетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 27 страниц)

Уставший, он уселся наземь.

Снова загрохотал гром, потоки воды поливали и так уже вымокшего капитана.

А потом дождь прекратился.

Варко сел прямо. Дождь перестал, словно где-то в небе дыру заткнули пробкой. Верхняя муть, кружась, уходила. Низкие тучи медленно расползались в стороны. На западе Варко уловил проблески звезд.

Запах дождя и свежей грязи бил в ноздри. Капитан поднялся и снова вытащил оптику. Вытер линзы и сдвинул переключатель теплового режима.

Устье. Километров десять к западу, как сказал Ашлаг.

Варко посмотрел на запад: прибор зажужжал и защелкал.

– Ты что тут делаешь?

Он опустил прибор и развернулся. На скалу влезла девушка. Она пробралась за ним следом по мокрым и ненадежным склонам.

– Иди обратно, Келл, – велел он.

– Ты что тут делаешь? – повторила она.

– Не знаю. Пытаюсь найти Устье. Проклятый Троном прибор не желает работать в такой воде.

– Дай сюда, – она забрала прибор, настроила. – Вот так. Смотри на запад, по метке направления. Держи ровно, к глазу не прижимай.

– Я знаю, как им пользоваться, Келл, – сказал он, забирая прибор.

– О, ну конечно! – ухмыльнулась она.

Варко направил окуляр на запад. Келл настроила и сфокусировала прибор точно. Он разглядел башню, торчащую в Устье.

– О Трон! – выдохнул он, стараясь держать прибор ровно.

В десяти километрах от них на высоту в триста семьдесят метров в низкое небо, словно кинжал, вонзалась пульсирующая решетка уродливой металлической конструкции. Огни святого Эльма, переливающиеся на верхних секциях, словно неоновые капилляры, бросали отсветы на рыхлые раздутые облака.

Вышка вырастала из пыли пустыни, собранная Архиврагом из металлических обломков, оставшихся от Менового Холма и других разоренных городков. Варко сообразил, что вышка творит что-то неладное с погодой. Это, должно быть, генератор щита – огромный генератор щита. Вышка проецировала обширное пустотное поле, которое скрыло значительную часть Западной проспекции от орбитального слежения, и его воздействие серьезно влияло на погодные условия.

«Что-то не так с небом, – говорил Кодер. – Словно что-то закрыло небо от нас, капитан».

Варко опустил прибор ниже и осмотрел пустыню у подножия чудовищной конструкции. Он что-то пробормотал в отчаянии.

– Вон, видишь? Вон они, – сказала Келл, наведя собственный прибор. – Все там.

– Махины, – прошептал Варко.

– Много, – согласилась она.

Их действительно было много – не только по простецким меркам Келл Ашлаг, но по любым меркам. По меньшей мере шестьдесят махин собрались у подножия вышки, ухая в угрожающее небо, словно стая диких зверей. Шестьдесят махин, скрытых от орбитального наблюдения покровом пустотного щита башни.

Это было второе воинство титанов Архиврага ― второе воинство, о существовании которого в ульях даже не подозревали.

1111

Все четыре стихии словно сговорились вызвать гибель Аргентума. С небес хлестали потоки воды, огонь неконтролируемой фурией метался по внешним уровням улья, воздух полнился смесью дыма и ядовитых испарений, земля сотрясалась.

Титаны шли. Геархарт начал штурм второго по величине города Ореста.

Подпираемые сзади вторым фронтом, пять основных ударных групп из махин Инвикты и Темпестуса под началом лорда Геархарта приступили к попытке предать огромный улей смерти.

Не сумев пробиться сквозь рабочие поселения улья Принципал, Архивраг стянул все свои силы к улью Аргентум, который фактически находился под его контролем уже две недели. Не то чтобы там особенно было что контролировать. Первая битва за Аргентум – или Город-губку, как его прозвали, – практически разрушила древний улей. Огромные куски его конструкции обрушились, выгорели либо находились в процессе выгорания. Махины Архиврага ворвались в улей с севера и с запада – и прошлись по нему со всепоглощающей яростью. Силы скитариев смяли остатки СПО и орестских полков, а затем методично вырезали население. Ходили неподтвержденные слухи о миллионах беженцев, устремившихся в юго-западные поселения. Рассказывали о тридцати-сорокакилометровых колоннах пленных, которых гнали под охраной в Астроблему и Западную проспекцию. Архивраг собирал подневольную рабочую силу, шептали одни. Может, рабочую силу, мрачно вторили другие, а может, и сырье для какого-то ужасающего жертвоприношения своим безумным богам из варпа.

Лорд Геархарт, отмахиваясь от домыслов, полагал, что знает, чего хочет противник.

Архивраг хотел драки. Он хотел выманить значительное число махин, защищающих высокий улей и Кузницу, из поселений – и уничтожить их одним решающим ударом. Для исполнения этого плана и был избран Аргентум.

Эта тактика, однако, могла сработать на обе стороны. Чтобы заманить махины Механикус в Аргентум, Архиврагу пришлось сконцентрировать здесь собственные силы. Уничтожение противника одним решающим ударом теперь стало возможным для обеих сторон.

Геархарт понимал, что идти на такой гамбит рискованно. Часть его старших принцепсов, включая Расина и Джекроу, высказывались против. Силы врага были огромны и сосредоточены в одном месте, и в бой они шли с безрассудной яростью.

Геархарт знал, что такое ярость. Ярость создала ему прозвище и репутацию, но ярость его не была безрассудной. Она была бесстрастной, она была контролируемой. На пике своем она была настолько беспощадной и методичной, что Геархарт сам себя боялся. Он боялся собственной способности к разрушению. Когда он позволял поглотить себя Красной Фурии, то целиком отдавался машинному духу. Он отдавался БМУ и той разумной мощи, что пылала в реакторах «Инвиктус Антагонистес». Эта сублимация принесла ему множество побед и вознесла от скромного фамулюса до принцепса максимус. Она принесет ему победу и в этой битве.

Геархарт не сомневался, что годы сублимации были повинны и в постепенном стирании его собственной сущности. Он чувствовал где-то глубоко, тем, что когда-то было его нутром, некий внутренний ответ, похожий на глухое урчание реактора, скрытого в тощей брюшине, что Аргентум станет для него последним походом.

Он разглядывал через манифольд лица экипажа на мостике. Каждый усердно работал на своем месте, готовясь к предстоящему штурму. Ему их будет не хватать. А будет ли им не хватать его? Кто займет его место в раке? И не потеряет ли однажды его преемник себя в «Инвиктус Антагонистес» тоже?

В этот вечер на мостике присутствовали и другие лица. Они явились непрошеными и сейчас таились, словно призраки, среди теней, наблюдая за работой экипажа. Экипаж не замечал их присутствия. Вот Люциус Каринг, сгорбленный и что-то бормочущий, цыкает недовольно над рулевым, неуклюже манипулирующим цепями привода. Вот Лодем Баннс, первый модерати Геархарта, погибший два столетия назад в Генокрадских войнах, следит за работой Бернала, сидящего в кресле в подбородке титана. Вот Эрвин Геката с «Диктацио», мрачный и прямой, ждет, когда начнется кровопролитие. Вот Гаэтан Санктос, предшественник Геархарта по принцептуре «Антагонистеса», стоит молчаливый и прямой как палка. Рядом с ним – Тавр Менгс, бывший принцепсом до Санктоса, и с ними другие лица – призраки попрозрачнее, некоторые настолько старые и выцветшие, что их едва заметно, словно надпись на стене, перекрытую другими надписями.

Геархарт не знал их имен, но в то же время знал их всех. Они были принцепсами, командовавшими «Антагонистесом» в прошедшие эпохи: десятитысячелетний почетный список, восходящий к Марсу и рождению Империума – и потере целомудрия. Они представляли собой историю, которую ни один человек, даже сам Геархарт, не мог охватить целиком. БМУ призвал их всех быть свидетелями последнего выступления Геархарта.

– Все готово, мой принцепс, – сообщил Лодем Баннс.

<Благодарю, мой модерати>, – отозвался Геархарт.

– Следите за шумом щитов, молодой человек, – посоветовал Санктос. – На улицах улья везде будет эхо и наложение волн. Вели своему сенсори принять это во внимание.

<Обязательно, сэр>.

– Помни, ты самый могущественный разрушитель во всем мироздании, – тихо произнес Геката. – Даже великие Астартес страшатся нас. Высокомерие – это не грех. Гордость ― это не слабость. Ты – бог. Очень специфический бог.

<Бог войны. Я знаю, сэр>.

– Так будь богом.

<Буду. И есть, сэр>.

– И не дай им себя отключить, – прошипел Люциус Каринг.

<Мой принцепс?>

– Не дай им с тобой так поступить. Так, как они поступили со мной. Скоты. Лучше, если ты сначала умрешь.

<Да, мой принцепс>.

– Ты понял меня, парень? Ты как следует меня понял, отвесь такой могучий лорд Геархарт?

<Да, мой принцепс>.

Тени начали собираться вокруг него, окружая раку, пока все поле его зрения не заняли их старые, забытые лица, взирающие на него. Их холодные, безжизненные ладони прижимались к стеклу и не оставляли следов.

<Я знаю, что делаю, – прокантировал Геархарт. – Любезно прошу оставить меня в покое!>

– Что вы сказали, мой принцепс? – откликнулся Бернал.

Геархарт стабилизировал себя в жидкости раки. Тени исчезли.

<Модерати?>

– Вы, кажется, что-то сказали, мой принцепс.

<Просто размышлял про себя, Бернал. Каково наше состояние?>

– Передаю оперативную информацию на ваш манифольд, мой принцепс.

Геархарт быстро просмотрел данные, движением век впитав более шести тысяч отдельных элементов из последовательности.

<Мы готовы, насколько это возможно>, – прокантировал он.

– Так точно, мой принцепс, – отозвался модерати, защелкнул свое кресло, двинув его вперед, и кивнул рулевому и сенсори.

<Команда по манифольду всем группам, – прокантировал Геархарт. – Приказ «вперед!» отдан!>

По команде Лау трехкилометровая масса скитариев и катафрактариев хлынула к внешним рвам и стенам Аргентума. На бегу они издали совместный кодовый вопль, который потряс небеса и даже Геархарта заставил поморщиться.

Черный, пропитанный влагой воздух осветился вспышками выстрелов, пылающими следами ракет и просверками лазерных лучей. Менее чем через сорок секунд схватка перешла в ближний бой. Скитарии Инвикты врезались в массированные ряды вражеских воинов, разбивая и отбрасывая их назад через грязь и дым. По линии сражающихся прокатились мощные взрывы. Одни из главных ворот улья взорвались и рухнули.

Тяжеловесные и величественные, махины шагали вслед за катящейся вперед лавиной скитариев. Они шли сквозь дождь и клубящийся дым; тысячи крошечных попаданий вспыхивали и лопались на пустотных щитах; лазерные трассеры пролетали мимо, словно яркие, беззаботные ленты, несомые ветром. Махины принялись разряжать свои орудия и корпусные установки в стены и ворота улья. Бурлящая завеса мерцающего света и хлещущего пламени покатилась по внешним уровням – очищающая огненная буря, которая не оставляла за собой ничего, кроме спекшегося керамита и разбитого роккрита.

«Псы войны» ускакали вперед, пройдя сквозь боевые порядки скитариев, – «Предок Морбиуса», «Люпус Люкс», «Раптус Солемнус» – лучшие из верных «Псов» Геархарта. Быстрые и уверенные, они пробивали себе дорогу сквозь вражеские войска, разнося на куски танки и тяжелых катафрактариев.

«Амадеус Фобос» первым достиг главных восточных ворот Аргентума и первым вступил в бой с вражескими махинами. В узком проходе ворот он пронзил воздух копьями ракет, когда два проклятых «Разбойника» попытались его остановить. «Филопос Маникс» подошел и встал рядом, приняв мощное попадание на пустотные щиты, и походя казнил одного из «Разбойников» из своего орудия. Перекрытие мощных ворот из тысячелетнего камня рухнуло, и куски разбитой кладки посыпались вниз, соскальзывая по пустотным щитам махин. Ворота, превращенные в пару изрытых воронками куч без верха, так никогда и не были отстроены заново. В последующем их назвали Вратами Маникс, и верующие Механикус совершали к ним паломничества, наряжая и украшая их израненные, побитые камни лентами, символическими шестернями и табличками.

«Маникс» и «Фобос» продолжали прокладывать себе путь через ворота, с хрустом давя боевых сервиторов. Второй «Разбойник» пал под огнем орудий «Маникса», подмяв своим пылающим корпусом сотню вражеских скитариев. Кроваво-красный «Владыка войны», визжа мусорным кодом, вышел из уровня провалов, чтобы занять место павших «Разбойников».

«Маникс» и «Фобос» выстрелили одновременно.

Борман входил на «Дивинитус Монструм» через Арку Перспективы в двух километрах севернее главных восточных ворот. «Мститель Каликса» шагал следом, выпуская из корпусной установки ракеты. Улицы перед ними сметало катящейся взрывной волной.

Не обращая внимания на клубы пламени, к ним навстречу сквозь взметнувшуюся преисподнюю прорвались три вражеских «Владыки войны».

«Монструм» и «Мститель» выдвинули орудия ближнего боя и, не прекращая огня, направились к противникам.

«Сикариец Фаэро» вошел в Аргентум, пробив дыру во внешней стене. Наземные силы Лау хлынули следом по дымящимся обломкам. «Фаэро» убил вражеского «Пса войны» мастерским выстрелом в брюшину, а затем пошел на сближение с «Разбойником», осыпавшим его ракетами.

Он шагал сквозь встречный огонь гнусного врага ― его щиты держались, а поднятый бластган искал цель.

«Орестес Магнификат» провел четвертую ударную группу через Врата Бардольфа в Сады Секвенции и внешние проходы богатых южных кварталов улья. У лодочного озера он предал смерти вражеский «Разбойник», оставив его труп гореть на некогда безукоризненных газонах. Затем повернул на север, в жилую зону верхних классов, известную как Симфония.

Через одиннадцать минут хода, с хрустом пройдя мимо вычурно украшенного публичного фонтана на площади Лира – мраморного изваяния умирающего Императора на руках его выживших примархов, о котором упоминается во всех путеводителях по Аргентуму, – «Орестес Магнификат» погиб вместе со всем экипажем.

Сопровождавшие его скитарии при виде махины, убившей их головного «Владыку войны», в ужасе бросились назад.

Выступив с нижних улиц, она выкрикнула свое имя. От воя мусорного кода лопались барабанные перепонки и вскипал леденящий страх. Сжигая на ходу бегущих скитариев, махина завыла снова.

Имя ей было «Аугменавтус Рекс», и когда-то она являлась титаном модели «Император».

>

Крузий следил за продвижением главного штурма по манифольду. Краулер вместе со своим эскортом остановился менее чем в пяти километрах от передовой. Экипаж наблюдал сквозь обзорный купол, как под сильным вечерним ливнем пылает Аргентум.

Крузия не интересовало это апокалипсическое зрелище. Его больше волновало отслеживание индивидуальных передач и записей с орудийных камер, которые всплесками разворачивал перед ним манифольд. Его мнение о штурме Аргентума совпадало с мнением лорда Геархарта.

Приблизился Лысенко.

<Я еще раз передал ваши сообщения адепту сеньорус и лорду-губернатору, – прокантировал он. – От обоих по-прежнему никакого ответа>.

<Все еще проблемы со связью?>

Лысенко пожал плечами:

<Надеюсь. Если нет, то их продолжающееся молчание не сулит ничего хорошего>.

<А Зонне?>

<От фамулюса тоже ничего, экзекутор>.

Крузий кивнул, не отрывая глаз от манифольда.

<Как настроения на борту?>

<Все успокоилось, экзекутор, – прокантировал Лысенко. – Мне пришлось отчитать нескольких членов экипажа за буйное поведение и разжигающие вражду антиимперские и антикузнечные высказывания, но сейчас все приведено к порядку. Это, – он указал на вид горящего улья, – привлекает всеобщее внимание больше>.

Дверь мостика открылась – Лысенко повернулся.

<Мамзель Северин, экзекутор>.

Крузий оторвался от манифольда и подошел, чтобы поприветствовать Этту и ее телохранителя. Он полагал, что для Северин уже достаточно безопасно покинуть ее покои, однако заметил, что Готч вооружился хеллганом. Беглое сканирование также показало, что Этта Северин прячет под курткой пистолет.

– Этта, – он грациозно склонил голову.

Северин смотрела мимо него, загипнотизированная видом Аргентума.

– Святый Трон! – пробормотала она.

– Как видите, штурм Аргентума идет полным ходом, – произнес Крузий. – Я подумал, что вы будете не против увидеть. Я могу организовать подключение к манифольду, если желаете посмотреть индивидуальные передачи ради подробностей.

– От улья ничего не останется, – произнесла она, по-прежнему глядя сквозь обзорный купол. Невозможно было различить детали – лишь размытое пятно из дыма, дождя, огня и тьмы, шевелящееся на фоне громадного силуэта улья.

– Если быть честным, то основная задумка, чтобы ничего не осталось от врага, – сказал Крузий. – Лорд Геархарт уверен, что здесь мы стянули в одном месте все главные силы Архиврага. Я разделяю его уверенность. Возможно, сейчас вы наблюдаете за освобождением Ореста.

– Тогда освобождение Ореста – самая отталкивающая вещь, какую я когда-либо видела, – ответила Северин.

– Это война, – произнес Готч. – У войны есть цель, у войны есть смысл. Война может быть правой и справедливой, но она никогда не бывает красивой.

– Хорошо сказано, майор, – заметил Крузий и повернулся к Северин. – Этта, могу я оторвать вас на минуту?

Она перевела глаза на него и позволила подвести себя к другой стороне мостика. Готч стоял наготове, следя за ней внимательнее, чем за геенной огненной снаружи.

– Вы в курсе неприятных событий в улье Принципал? – тихо спросил Крузий.

– Да, – ответила она. – Я нахожу их очень тревожными. Потенциально они способны заставить то, что происходит с Аргентумом, показаться будничным.

– В самом деле. Могу я спросить, не вели ли вы переписку с лордом-губернатором Алеутоном с момента нашей последней встречи?

– Раз вы признались в слежке за моими передачами, экзекутор, то, полагаю, вы прекрасно осведомлены, что не вела.

Крузий улыбнулся:

– Я хотел удостовериться. Вполне вероятно, что у вас есть устройства связи, невидимые моему сканированию. Прошу вас, Этта. Я должен знать. Ситуация слишком зыбкая для нас с вами, чтобы скрывать что-то друг от друга. Если придется выбирать чью-то сторону, вы должны знать, что Легио Инвикта будет на вашей стороне.

– Против Кузницы?

– Если придется. Инвикта не останется в стороне, чтобы позволить еретическим убеждениям разделить Империум и Механикус.

Она не ответила.

– Вы верите мне? – спросил он.

– Я думаю, что верю вам достаточно, – сказала она. – Нет, я не имела сеансов связи с лордом-губернатором. У меня нет устройств, невидимых вашему сканированию.

– Благодарю вас. По распоряжению лорда Геархарта я пытался связаться с ульем, точнее – с лордом-губернатором и адептом сеньорус. Лорд Геархарт желал, чтобы я заверил лорда-губернатора, что Легио Инвикта целиком и полностью на его стороне. Ответа я не получил.

– Понятно. Существует множество причин…

– И некоторые из них – нехорошие, – перебил он. ― Могу я вас попросить составить сообщение и отправить ему через главный вокс краулера и ноосферную связь? Если по какой-либо причине он решил игнорировать мои сигналы, то сообщение от вас может помочь передать мои заверения. Вы должны заставить его понять, что мы полностью поддерживаем его и имперские интересы.

– Конечно, – ответила она. Крузий отвел ее к пульту связи, и Северин принялась набирать на клавиатуре сообщение.

<Экзекутор!>

Крузий оставил ее заниматься сообщением и поспешил к Лысенко, который наблюдал за дежурными сервиторами, занимающимися тактической оценкой происходящего.

<Докладывай>.

<Съемка с орудийной камеры катафрактария в районе Симфония, – прокантировал Лысенко. – Выгружаю маркер передачи в ваш манифольд>.

<Загружаю, – ответил Крузий, переключая зрение на манифольд. – О Марс! Это что – «Император»?>

<Очертания подтверждены, – прокантировал Лысенко. – Я отправил передачу в Аналитику для перекрестного сравнения с «Вражеским каталогом», но…>

<Дай угадаю. Ответа не было?>

<Нет>.

<Свяжись с лордом Геархартом>.

<Связь налажена>.

Крузий отступил на шаг. В манифольде он внезапно оказался перед ракой Геархарта на борту «Инвиктус Антагонистес». На теле Геархарта явственно выделялись психостигматические раны; он сгорбился и дрожал. Крузий понял, что принцепсом начинает овладевать Красная Фурия. Через вспомогательные каналы манифольда Крузий узнал, что «Антагонистес» ведет перестрелку с двумя вражескими «Владыками войны» в третьей крупнейшей коммерции Аргентума.

<Геката, я занят! – прорычал Геархарт. – Прошу вас, сэр, прекратите на меня пялиться>.

<Это Крузий, милорд>.

Изображение Геархарта слегка моргнуло.

<Крузий? Да, это точно ты, чертенок>.

<Вы назвали меня Гекатой, милорд. Вы имели в виду великого Эрвина Гекату?>

<Старый пес в последнее время не выходит у меня из головы. Слушай, я занят. Бернал! Энергию на передние щиты! Повернуть на два румба и возобновить огонь из деструктора!>

Крузий услышал эхо ответа модерати.

<Я понимаю, что вы в бою, сэр, – прокантировал Крузий, – но мы только что засекли «Император» в районе Симфония. Он уже убил «Орестес Магнификат» и «Крузадус Антроп» и в данный момент теснит четвертую ударную группу обратно к Вратам Бардольфа>.

<Черт побери! Подожди, экзекутор. Бернал! Залп шестью ракетами! И пройдись болтерами по тем чертовым сервиторам!>

Крузий подождал. Через манифольд он ощущал толчки и грохот работающей ракетной установки «Антагонистеса». Он чувствовал запах прогорклого масла, горячей проводки, выхлопных газов. Он ощущал кислый привкус пота экипажа на мостике «Антагонистеса», секрецию адреналинового прилива, выделяемую работающими в поте лица орудийными сервиторами, и острый запах крови, сочащейся в амниотическую жидкость.

<Махина убита! Махина убита!> – загоготал Геархарт.

<Мои поздравления, господин>, – прокантировал Крузий.

<Мы свалили ее точно шестью ракетами. Вторая махина пытается удрать. Рулевой, в погоню!>

Изображение Геархарта снова повернулось к Крузию: <Ты говорил что-то про «Император», Геката?>

<Крузий, господин>.

<Я знаю, черт! «Император»?>

<В районе Симфония, сэр. Он уже убил «Орестес Магнификат» и «Крузадус Антроп» и…>

<Да-да, я уже принимаю передачу. Я слишком далеко, чтобы разобраться с ним. Третья группа ближе. Я предупрежу Кунга. Ему придется направить туда свои махины. Если «Магнификата» больше нет, кто командует четвертой?>

<Горман Харзи на «Опустошении Вулкануса», господин>.

<Значит, не Геката?>

<Принцепс Геката давно умер, милорд>, – ответил Крузий, пряча тревогу.

<Я знаю! Я имел в виду Санктоса!>

<Милорд, Гаэтан Санктос был вашим предшественником на «Антагонистесе». Он тоже давно умер>.

Канал манифольда на мгновение померк. Когда связь вернулась, появился смеющийся Геархарт.

<Не понимаешь, когда я шучу над тобой, да, Джаред? Ради шестерни, чертенок, ты что – подумал, что я из ума выжил или что?>

<Конечно, нет, милорд. Хотя сейчас, кажется, не совсем подходящий момент для легкомысленности>.

<Засунь легкомысленность себе во входной порт, экзекутор. Мы в самой гуще боя, если ты не заметил. У меня на прицеле махина. Передай Левину, чтобы привел второй фронт на помощь Кунгу. Всю когорту, слышишь меня?>

<Да, милорд. Будет сделано>.

Канал опустел.

Крузий постоял на месте. Потом поднял голову и взглянул на улей, горящий в ночи.

– Лысенко!

<Да, экзекутор?>

– Мне нужен канал с Левином.

<Слушаюсь, экзекутор>.

– И с Борманом, пожалуй. Закрытый канал.

«Борман. Я должен что-то сказать, – думал Крузий. – Если Геархарт дурачился – в самом пекле боя! – то я буду выглядеть дураком. Но это слишком странно. Я должен что-то сказать. Мне придется довериться первому принцепсу. Он должен знать. Он должен быть готов принять командование легио, если…»

<Принцепс Левин на канале шестьсот тридцать один, экзекутор. Первый принцепс Борман на канале триста четыре>.

– Благодарю, Лысенко, – отозвался Крузий. Он переключил каналы своего манифольда. – Лысенко?

<Да, экзекутор?>

– Не мог бы ты попробовать связаться для меня с Зонне?

<Конечно, экзекутор>.

Крузий вздохнул и гаптическим жестом включил канал 631.

<Принцепс Левин, это Крузий. Приказ лорда Геархарта…>

>

Зонне замер и взмахом остановил свою свиту. Не считая непонятного скитария-часового Темпестуса, огромные залы Внутренней Кузницы были безмолвны и пусты. Сервитор связи Облигана установила, что введен запрет на связь. Вокс и ноосфера не просто заглушены – намеренно отключены от внешнего мира.

Кузница представляла собой запутанный лабиринт. Потолки на высоте четырех или пяти этажей прятались в полумраке. В длинных залах и пустых помещениях царила неясность и радостно гуляло эхо.

Зонне чувствовал себя потерявшимся. А еще он чувствовал себя очень испуганным.

– Где Аналитика?

Карш сверился с сохраненной ноокартой.

<Сто пятьдесят метров, налево, пятьдесят три метра, направо, десять метров до перекрестка…>

– Хватит. Отведи меня туда.

Они открыли дверь и вошли в Аналитику. В главном зале было пусто, за станциями-кафедрами никого. Центральный узел каталога мягко светился в центре помещения. Зонне подошел и вчитался в дисплей.

Там висело пятьсот семьдесят восемь запросов, ожидающих сопоставления с каталогом. Все неотвеченные. Махины Инвикты взывали о вспомогательной информации, но их вопли оставались неуслышанными. Вся работа с «Вражеским каталогом» была приостановлена.

Кем? Почему?

– Мы проиграем эту проклятую войну, – пробормотал Зонне.

<Инвикта никогда не проигрывает>, – машинально прокантировал Карш.

– Может быть, на этот раз, – ответил Зонне. Он повернулся к Облигане: – Случаем, отсюда нельзя открыть канал до экзекутора? Пожалуй, нет.

<На данный момент доступных каналов нет, фамулюс>, – ответила та инфоговоркой.

– Ты можешь отыскать мне адепта сеньорус? Или адепта Файста?

<В процессе, – ответила Облигана. Ее глаза затопили пролистываемые данные. – Адепт сеньорус и адепт Файст находятся в переговорной комнате номер шестнадцать, двумя этажами ниже>.

– Ведите меня туда, – велел Зонне скитариям.

>

– Я хочу, чтобы ты рассказал мне, как давно это планировалось, – произнес Имануал, от усталости и смятения перейдя на плотский голос. – И хочу, чтоб ты знал: я считаю это изменой. Вы все меня разочаровали. Больше, чем разочаровали. Мне за вас стыдно.

<Ты стар, адепт, ты не понимаешь>, – ответил кантом Толемей.

– Я хорошо понимаю угрозу оружием, глава архивов, – возразил Имануал. – Эти скитарии навели свое оружие на меня и на Файста. Это я понимаю. А вот тебя я не понимаю.

<Кантом, ради шестерни, – выдал инфоговоркой Энхорт. – Терпеть не могу твой невнятный плотский голос!>

Имануал повернулся к экзекутору-фециалу Темпестуса и ответил ему нарочито размеренным плотским голосом:

– Ты, Энхорт. Больше всего разочаровал меня ты. Мой фамулюс, мой друг. Я доверял тебе во всем, а ты строил заговоры против меня с этими дураками. Против меня, против Кузницы, против Механикус.

Энхорт напрягся:

<Космос меняется, Соломан. Механикус растет и развивается. Истина дает нам право. Галактика не должна, не обязана гореть в огне войн Империума вечно. Император и иже с ним утянут нас за собой в пропасть. Да, я был твоим фамулюсом. И по-прежнему считаю себя твоим другом. Как ты не видишь пользы того, что мы делаем? Настало время для Марса занять господствующее положение снова. Присоединяйся к нам>.

– Ты больше мне не друг и не товарищ, Энхорт, – буркнул Имануал. – Ты злоупотребил моим доверием. Ты отравил Кузницу Ореста. Ты обесчестил Механикус.

<Заткнись, старый дурак!> – прокантировал Толемей.

Скитарии вокруг него ощетинились.

– Это я старый дурак, Толемей? – спросил Имануал. – Возможно. Я видел, как развивался этот раскол, и старался отвести его. Пожалуй, нужно было стараться лучше. Пожалуй, нужно было отслеживать результаты диагностики поведения повнимательнее и понять, что таких идиотов, как ты, следует отстранять от должности до того, как они сумеют наделать дел. Представляю, как буду жалеть об этом всю мою оставшуюся жизнь. А еще представляю, что всю мою оставшуюся жизнь можно измерить часами.

<Вы не посмеете причинить вред персоне адепта сеньорус!> – прокантировал Файст.

Один из скитариев повернулся и нацелил свое оружие прямо Файсту в лицо.

<Полагаю, будет лучше, если ты помолчишь, адепт, – снисходительно заявил Иган. – Ты свое дело сделал>.

<Свое дело? В содействии этому богохульству? Ты использовал меня, не так ли, Иган?>

Иган пожал плечами, и его механодендриты нервно колыхнулись.

<Не преднамеренно. Но ты оказался так чертовски полезен>.

<Убейте меня>, – прокантировал Файст.

Иган и Энхорт уставились на него. Толемей рассмеялся.

<Убейте меня, – повторил Файст. – Я не хочу быть частью этого преступления. Лишь объясните мне ваше безумство, прежде чем один из ваших воинов пустит пулю мне в лоб>.

<До этого не дойдет, – прокантировал Иган и глянул на Толемея. – Так ведь, Толемей? Так?>

Тот не ответил.

<Расскажи адепту то, что он хочет, и узнаем>, – прокантировал Энхорт.

Иган сделал шаг к Файсту. Его модифицированные глаза бегали, и Файст чувствовал запах его ускорившейся жидкостной системы.

<Файст, у меня и в мыслях не было втягивать тебя в это. Я не думал доставлять тебе какие-то…>

<Просто расскажи>, – прокантировал Файст.

– Да, расскажи ему, Иган. Мы все внимательно слушаем, – сказал Имануал.

<Толемей наткнулся на эти документы девять лет назад во время обычной каталогизации>, – прокантировал Иган.

<Вы знали об этой тайне девять лет?> – отозвался Файст.

<Девять лет?> – повторила Калиен недоверчиво.

<Девять лет, чтобы решить, что с ними делать, – прокантировал Энхорт. – Девять лет, чтобы сделать выбор>.

<Давайте сразу проясним одну вещь, прежде чем продолжить, – вмешался Толемей. – Документы подлинные, абсолютно подлинные. Это не подделка. Не мистификация. Я ничего не подтасовывал и не изменял. Документы точно такие, какими я извлек их из глубоких архивов, и они доказывают – безо всякой тени сомнения! – что Бог-Император Человечества – не наш Омниссия. Один лишь этот факт должен помочь вам понять искренность наших действий>.

– Факт или нет, – медленно произнес Имануал, словно объясняя что-то ребенку, – но отделение от Империума приведет к войне, к проклятию, к полному уничтожению Механикус. Это непопулярная точка зрения, я знаю, но без Терры мы ничто. Десять тысяч лет истории поставили нас в положение взаимной зависимости. Симбиоза. Твоя правда, Толемей, какой бы истинной она ни была, убьет нас всех.

<Это твое мнение, Соломан>, – ответил Энхорт.

– На данный момент, фамулюс, мое мнение – это все, что у меня осталось, – сказал Имануал.

<С того самого момента, как я прочел документы и понял их ценность, – прокантировал Толемей, – я знал, что ты не допустишь их публикации, адепт сеньорус. Я знал, что именно такие аргументы ты приведешь. Энхорт надеялся, что тебя можно будет уговорить, так что мы проверили твою убежденностью>.

<Вы проверили меня?> – повторил адепт сеньорус.

<Иган носил тебе материальные книги время от времени, – прокантировал Энхорт. – Материальные книги, файлы, отрывки, копии, выдержки. Он говорил, что носит их тебе для развлечения>.