Текст книги "Титаникус"

Автор книги: Дэн Абнетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 27 страниц)

Дэн Абнетт
ТИТАНИКУС

Автор хотел бы поблагодарить Большого Стива за возможность пользоваться древними архивами, и Ричарда Дагера за его вдохновляющие живописные работы.

Для Джу и Сильвии.

Карта

~~~

Сорок первое тысячелетие.

Уже более ста веков Император недвижим на Золотом Троне Терры. Он – Повелитель Человечества и властелин мириадов планет, завоеванных могуществом Его неисчислимых армий. Он – полутруп, неуловимую искру жизни в котором поддерживают древние технологии, и ради этого ежедневно приносится в жертву тысяча душ. И поэтому Владыка Империума никогда не умирает по-настоящему.

Даже в своем нынешнем состоянии Император продолжает миссию, для которой появился на свет. Могучие боевые флоты пересекают кишащий демонами варп, единственный путь между далекими звездами, и путь этот освещен Астрономиконом, зримым проявлением духовной воли Императора. Огромные армии сражаются во имя Его на бесчисленных мирах. Величайшие среди его солдат – Адептус Астартес, космические десантники, генетически улучшенные супервоины.

У них много товарищей по оружию: Имперская Гвардия и бесчисленные Силы Планетарной Обороны, вечно бдительная Инквизиция и техножрецы Адептус Механикус. Но, несмотря на все старания, их сил едва хватает, чтобы сдерживать извечную угрозу со стороны ксеносов, еретиков, мутантов. И других, более опасных врагов.

Быть человеком в такое время – значит быть одним из миллиардов. Это значит жить при самом жестоком и кровавом режиме, который только можно представить.

Забудьте о достижениях науки и технологии, ибо многое забыто и никогда не будет открыто заново.

Забудьте о перспективах, обещанных прогрессом, о взаимопонимании, ибо во мраке будущего есть только война. Нет мира среди звезд – лишь вечная бойня и кровопролитие, да смех жаждущих богов.

~~~

<[выгружено:] Крузий, магос экзекутор-фециал, Легио Инвикта (110011001101, сжатие кода zy) [добавочные информационные модули приложены, поток 2] [начал]

В соответствии с предложенным исполнением К494103 я начал переговорный процесс с магосами Ореста. Подключайтесь к добавочному модулю 1100 и загружайте подробную ревизию фактов о ситуации на Оресте. Эти оценки подтверждены нашими съемками с места событий. Орестские магосы четко изложили все, что касается кризиса. Враждебные силы, включая сто семьдесят четыре [один семь четыре] идентифицированные единицы крупной боевой техники Изначального Уничтожителя, приступили к военным действиям против Ореста Принципал с прилегающими субульями, улья Аргентум, сборочных площадок на горе Сигилит, доводочных башен ульев Гинекс и Антиум, Западной проспекции и различных вассальных общин Астроблемы. При обсуждении исполнения К494103 магосы Ореста предложили провести полный ремонт и переснаряжение Легио Инвикта без промедления, оплаты и компенсаций в обмен на профилактическую акцию. В ожидании вашего решения я рекомендую вмешаться. Даже если не учитывать предложенный ремонт, полагаю, мы все равно обязаны совершить это исполнение, или мы уклонимся от своего долга, проигнорировав тяжелое положение этого священного мира-кузницы. Полагаю, исполнение отменит имперский приказ 475:3Ае472 [Макарот], но уверен, что магосы-пробанды подтвердят законность этого. Я возлагаю эту рекомендацию во имя Омниссии к мудрости своих доверенных старших в день Империума 223.779>.

<[выгружено:] Ковеник, магос навис, Легио Инвикта (0011101010011101, сжатие кода twa) [добавочные информационные модули сопоставлены, поток 2] [начал]

Я загрузил выкладки, Крузий, и согласен с тобой. Я приказал флоту ждать и готов изменить курс и перейти к Оресту, если Геархарт даст свое одобрение. Жду подтверждения приказов>.

<[выгружено:] Борман, первый принцепс, Легио Инвикта (111010110110111, сжатие кода cfn) [добавочные информационные модули сопоставлены, поток 2] [начал]

Документация отв.: исполнение К494103 загружено и просмотрено. Не думаю, что у нас есть выбор, законно это или нет. Неважно, чего требует имперский магистр войны, – мы не можем просто пройти мимо и бросить марсианскую колонию в экстремальной ситуации. Мы должны пойти. Почему Геархарт думает так долго?>

<[выгружено:] Лау, командующий скитариев, Легио Инвикта (44 десятичная 8, сжатие кода exk) [добавочные информационные модули сопоставлены, поток 2] [начал]

Борман прав. К черту приказы! Скитарии готовы. Исполнение должно начаться, и Орест должен быть спасен. Я заклинаю милорда Геархарта принять решение побыстрее>.

<[выгружено:] Геархарт, принцепс максимус, адепт сеньорус, носитель Седьмой печати Марса, первый коммтатор, магистр манифольда, называемый Красной Фурией, благословленный Божеством, Легио Инвикта (111011011011111100, сжатие кода kin) [добавочные информационные модули сопоставлены, поток 2] [начал]

Какие вы нетерпеливые, дьяволята. Сталь может ждать дольше, чем плоть. Я загрузил данные и закончил общий просмотр. Ковеник, начинай переход. Борман, будите свои БМУ. Лау, загружай данные войскам.

Мы пойдем по Оресту>.

0

Иссохшие и безгубые, полки мертвецов воют жуткую хулу вслед твоей поступи. Темный дым заполняет огромную каверну пространства. О машина! О божественная махина! Раскаленный, как топка, поток твоего огня гнет прогорклый воздух небесного свода и плавит прах земли в стекло. Принцепс в своем амниозе, пьющий жидкие данные, раздавленный прекрасной агонией столь могущественного бытия, чувствует тяжесть твоей величественной поступи так же верно, как если бы вырезал мавзолейные таблички каждой из твоих жертв сам, своими руками, пока кости на кончиках пальцев не прорвали бы стертую плоть. О железный бог! Единение яростное, как водоворот в черной воде, как кипящий котел, в котором вы варитесь вместе, где нет начала одному и конца другому, но где оба смешаны, подобно сплаву. Быть сцепленным с богом! Чувствовать, как обжигающий голод звенит в твоей душе! О счастливец!

Спишь ли ты когда-нибудь на самом деле? В долгое межвременье, проходящее впустую в тиши испачканных масло трюмов и опорных лесов, спишь ли ты тогда? Когда технопровидцы погружают тебя в бездействие – сон ли это для тебя? Спишь ли ты тогда, великая махина?

Что за сны ты видишь?

1

Судя по показаниям ауспика, махина, похоже, отступила за горящий остов сыромятни и ушла. Но прибор несколько раз роняли, и как минимум один раз в него попал лазер, расколов экран. Основной дисплей еще что-то выдавал, и приходилось ему верить, иначе Голанд давно бы его бросил. Хотя у него было гадкое предчувствие, что в конце концов бросить его все же придется. Когда придет время, ему и его людям придется бросать во врага все, что у них есть. Буквально все.

Была середина дня, но казалось, что середина ночи. Единственным источником света под грязно-черным низким небом служили горящие вокруг развалины. Кислотный дождь лил как из ведра, превращая густой слой кирпичной пыли под ногами в чавкающую глину. Потоки воды не могли заглушить огненной бури пожаров. Слышно было несмолкаемое сдавленное шипение воды, встречающейся с огнем, и клубы пара, накатывающие, словно туман, ухудшали видимость еще сильнее.

«Вот на что похож ад, – решил Голанд. Затем поправил себя: – Это и есть ад».

Дарик Голанд опустился коленями в грязь и взялся за настройки ауспика. Мокрые пальцы все время соскальзывали с панели наладонника. Где-то за спиной, среди дождя, протяжно и страшно кричал человек. Обезболивающего больше не было, не осталось ни ампул с морфием, ни медиков, ни надежды.

Ауспик принялся выдавать частичные всплески, какой-то странный отклик. Голанд тихо выругался. Что это означает? Прячется кто-нибудь за сыромятней или нет? Он встряхнул прибор и стукнул им по бедру в надежде, что всплеск ― лишь дефект изображения, вызванный трещиной в дисплее.

Внезапно в нескольких сотнях метров слева обрушилась какая-то массивная постройка – арка или опорная стена. Со звуком, похожим на грохот сходящей лавины, она опустилась в огненную пучину, которая и была причиной ее разрушения. Искры взметнулись тучей светлячков, и дождь тотчас пожрал их. Сотрясение и грохот заставили людей Голанда дрогнуть.

– Спокойно! Спокойно! – крикнул он. – Это просто от пожара! Всем оставаться на местах!

Нервы у них уже ни к черту. Еще чудо, что большинство до сих пор не разбежались. Их выпустили против врага, который превосходил их по всем параметрам. Эта война была не для пехоты. Такая война вообще не для пехоты.

Им – и Голанду – грохот рухнувшей постройки показался предрекающей смерть поступью махины. На этих узких, зажатых меж высоких стен фабричных улицах, как они уже узнали, на свою беду, падающая стена служила зачастую единственным предупреждением, что в атаку на тебя прет махина.

Ядовитый смрад потек по узкому переулку. Голанд сдержал рвотный позыв. Пожар в сыромятне добрался до складов кож, и в воздухе распространилось зловоние обугленной плоти и горящего жира.

Голанд еще раз глянул на ауспик. Всплеск исчез. Поврежденный экран теперь показывал лишь топографические объекты и энергетический шум от пожаров. Что это – правда или очередная ошибка дисплея?

– Ну что, выдвигаемся, командир? – спросил рядовой Кинер.

Голанд поднял голову. Кинер съежился в разбитом дверном проеме; по его шлему, плащу и оружию струился едкий дождь. Шестью днями ранее, в дружественном тепле ротной казармы СПО, они праздновали двадцатый день рождения Маки Кинера. Голанду показалось, что сейчас, бледный и измученный, рядовой выглядит на двенадцать.

– Прежде чем мы двинемся, я хочу быть уверен, что это ублюдочное чудище ушло, – ответил он. – Держись, ладно?

Кинер кивнул.

Где-то в километре слева заколошматило орудие махины. Несмотря на расстояние, грохот потряс землю. Голанд и Кинер вздрогнули.

– Сраный ад! – взвизгнул рядовой.

– Держись, – повторил Голанд. – Поверь мне, Маки, – просто продержись, и я вытащу тебя отсюда.

– Вокс! Вокс! – раздался сзади сорванный голос.

– Я здесь! – крикнул Голанд, поднимаясь на ноги и размахивая руками в струях дождя. Тертун, связист отделения, подбежал и рухнул на землю рядом.

– Сигнал из Принципала! – неразборчиво выплюнул он, обтирая дождевую воду с лица и протягивая трубку Голанду.

Голанд взял трубку и присел возле связиста.

– Херес-Пять СПО, прием.

– Херес-Пять СПО, это Принципал. Сообщите свое местоположение.

– К югу от субулья Гинекс, Принципал. Не хочу сообщать точные координаты – нас прослушивают.

– Уточните, Херес-Пять СПО.

– Противник. Они настроились на все наши каналы и системы. Они нас прослушивают.

– Вас понял. Это майор Кайрнс?

– Кайрнс убит около часа назад. Это сержант Голанд, замещаю командира. У нас три, возможно четыре, махины, буйствуют в сельхозпригородах. Серьезные сопутствующие разрушения. Их ничем не остановить.

– Каковы ваши силы, сержант?

– Подождите, Принципал. – Голанд поднял голову, смаргивая едкие капли с ресниц. – Провести перекличку! – крикнул он в ливень.

Ответило восемнадцать голосов, некоторые – глухо и издалека. Всего восемнадцать. Еще утром он шагал вслед за Кайрнсом с семьюдесятью пятью солдатами СПО.

– Один-восемь, восемнадцать, – прохрипел Голанд в вокс. – Нас здесь разносят! Принципал, сообщите, где Легио Темпестус? Нам приказали ждать Темпестус.

Повисла долга пауза.

– Темпестус сейчас недоступен. Мы отправляем к вам шесть «Стервятников».

– «Стервятников»?! – воскликнул Голанд. – «Стервятники» не сделают ни хрена! У нас тут махины! Три, может быть четыре, «Разбойника» и еще «Владыка»! Я не шучу, Принципал, нас тут испаряют, и нам нужна поддержка махин!

– Ожидайте, Херес-Пять СПО, – протрещал вокс.

И смолк.

«Они говорят мне ждать, – подумал Голанд, – а я говорю парням держаться. Мы тут все сидим и ждем, пока не разверзнется ад и не утащит нас всех вниз».

– Чертовы идиоты! – сказал он связисту, бросая трубку обратно. – Ни черта не понимают.

Он поднялся и окинул взглядом разрушенную улицу. Уцелевшие бойцы его отряда жались в ямах и воронках позади него, облепленные грязью и обгадившиеся от страха.

– Херес-Пять, внимание! – крикнул Голанд. – Пушка? Пушка осталась? Нет? Взрывчатка? Или плазма?

Никто не ответил.

– Огнемет хотя бы? Кто-нибудь! – отчаянно вопрошал Голанд.

Он подождал еще, но вместо ответа раздался жуткий, протяжный грохот падающих камней.

– О черт! – завопил Тертун.

Голанд обернулся.

Высокие стены и трубы горящей сыромятни рушились. Они падали, потому что их ломали.

Она не ушла. Ауспик соврал.

Кирпичная кладка, каменные блоки, поперечные балки хлынули на улицу, словно оползень, скатываясь и подпрыгивая в вихре огня. Грязь и искры взметнулись в воздух, и проливной дождь тут же превратил взлетевшую пыль в падающие капли дегтя.

Когда рухнули стены, обжигающее пламя внутри сыромятни глотнуло кислорода и радостно воспрянуло, желто-белое, метров на шестьдесят в черный воздух. За стеной огня возвышалось нечто. Грубое подобие человека – человека, увеличенного до тридцати метров.

Махина стояла за огненным занавесом, словно силуэт бога, и смотрела на них.

– Бегом! Бегом, ради всего святого! – заорал Голанд.

Солдаты Херес-Пять СПО уже бежали.

Мощная гидравлика зашипела, огромные приводы двинулись, массивные металлические сочленения заскрежетали и лязгнули. Махина сделала шаг – и земля содрогнулась. Куски каменной кладки разлетелись от ноги восьми метров в обхвате, словно мелкая галька.

– Быстрее! В укрытие! – прокричал Голанд на бегу и бросил взгляд назад.

Выйдя из огня, огромная махина так и осталась черным силуэтом. Она вся была покрыта коркой копоти, на корпусе – толстый слой сажи. Остатки пламени трещали и бились в выемках и сочленениях конструкции. Она сделала еще два сотрясающих землю шага, а затем слегка наклонилась, словно только заметив крошечных бегущих людей. Постояла. Затем опустила тлеющую правую руку, зафиксировала и открыла огонь.

Звук турболазера в автоматическом режиме походил на крик умирающего солнца. Череда раскаленных добела разрядов захлестнула со всех ног бегущих по переулку солдат Херес-Пять СПО. Попавшие в накат массированного огня беглецы вспыхивали и испарялись практически мгновенно. Напор огня сровнял с землей всю улицу и распорол землю до спекшейся каменной подложки.

Маки Кинер распался на середине шага облаком пепла, разлетевшимся, словно конфетти. Последнее оставшееся от Тертуна, что увидел Голанд, – прожаренный хребет, череп и лопаточная кость, выпавшие из накатывающего огненного потока, все еще соединенные, словно части марионетки, управляемой обжигающей яростью атаки.

Голанд развернулся и с воплем швырнул предательский ауспик, словно метательный диск, в огромную махину, шагающую вслед за ним по улице.

Он не успел увидеть, попал ли в цель. Лазерный залп испарил плоть с его костей, а затем, миллисекундой позже, сверхдавление разметало его скелет, словно пучок прутьев, в струях падающего дождя.

>

Они так привыкли к состоянию войны, что когда она в конце концов подобралась к ним лично, то, похоже, застала врасплох.

Народ Ореста, как имперцы, так и Механикус, давно уверился, что находится вдали от жарких линий передовой. Крестовый поход, бушующий в мирах Саббат, шел в нескольких месяцах пути по ходу вращения галактики. Народ Ореста считал себя в безопасности.

Огни, замеченные ночью в пустынных краях Астроблемы, означали начало немыслимого. В этих суровых местах – рваной ране, оставленной доисторическим метеоритом, – обитали вассальные сообщества, и именно они – племенные сборища и мобильные колонии проспекторов – первыми увидели огни в небе над самыми пустынными частями разбитых земель и с удивлением воззрились на них. Сообщения и сигналы закружились в виде сплетен и слухов среди вассальных сообществ, по торговым площадям субульев и с севера от улья Принципал. К тому времени, как к ним отнеслись всерьез, было уже слишком поздно. Крупнотоннажные посадочные модули тайком сели в самых мертвых точках планеты и выпустили боевые махины. Темные механики Архиврага ослепили и обманули бдительные сенсоры и дозорные спутники орестских СПО, и легионы Урлока Гаура двинулись, чтобы нейтрализовать этот жизненно важный источник поставок военной техники – Кузницу Ореста.

Однажды утром, на третий день топливня – седьмого месяца орестского календаря, за двадцать девять дней до того момента, как обугленные кости Дарика Голанда разлетелись под дождем, тягучие удары колоколов полетели над Орестом Принципал. Еще едва рассвело. Колокола разбудили капитана Эрика Варко на койке общежития, и он встал, поняв без слов, что его жизнь скоро полностью переменится. Они встревожили Калли Замстак, спокойно ждавшую в своей квартирке мужа с вечерней смены в доках.

Они звучали на пустых галереях и под медными арками. Их нудный звон эхом отдавался в нижних провалах и на высоких авеню. Лорд-губернатор Поул Элик Алеутон крутился в постели, пока помощник настойчиво стучал в двери покоев. Дарик Голанд проснулся на своей гарнизонной койке с тяжелой головой и кислым привкусом во рту – и возненавидел этот день за все, что тот принес. Этта Северин в своем особняке на Южном утесе оторвалась от торгового отчета, над которым трудилась всю ночь, и хмуро прислушалась к колокольному звону. Соломан Имануал, адепт сеньорус Кузницы, дремлющий в своем амниотическом мешке, почувствовал всплеск данных и понял, что в его бинарных снах звонят колокола.

Колокольный звон покатился по темному сердцу Кузницы – вдоль мостков и разбегающихся во все стороны туннелей; под тяжелыми кольцами толстых волоконных жгутов, цепляющихся за потолок и стены, словно сочные плети лиан; сквозь сборочные подвалы, где производство никогда не затихало; по криптам огромных когитаторов с контролируемой атмосферой. Магосы собрались в мастерских и контрольных точках – замешательством щетинилась их эпидермальная гаптика, вопросы пульсировали в их жидкостных системах. С растущим недоверием они смотрели на поток телеметрии, передаваемой в прямом эфире из южных ульев, прокручивая, просматривая – и высмеивая данные, что заполнили свинцовые стекла экранов и объявили о вторжении как о свершившемся факте, словно бросая вызов неверию зрителей.

– Это учения? Имитация? – спрашивал адепт Файст, пытаясь обработать в полном объеме то, что видит.

– Это не имитация, – ответил стоявший рядом магос-логис.

Колокола продолжали звонить. Холодный предутренний свет омыл небо. Сад Достойных – огороженная, усаженная рядами деревьев лужайка под восточным подъемом Канцелярии – в это время пустовал. Мучимый бессонницей и призванный колокольным звоном, модерати Цинк вышел из своей будки и окинул взором начинающийся день. Несмотря на дряхлость, Цинк до сих пор передвигался ходульной походкой человека, когда-то связанного разумом с величественной махиной.

Стайка крошечных щебечущих зефирид прихорашивалась в южной части лужайки, держась на той стороне газона, куда падали лучи новорожденного солнца. Они кружили и перескакивали с места на место, словно сухие листья, подхваченные осенним ветерком. Цинк застегнул пальто, достал из будки ивовую метлу и принялся подметать дорожки.

Колокола отбивали не часы. Это было что-то новое. Цинк размышлял, что означает их звон, но так и не пришел к определенному мнению. Он вообще был мало в чем уверен, так что просто продолжил тщательно работать метлой. Цинк был далеким отблеском себя прежнего. Боль, принесенная яростью гарганта, выжгла ему рецепторы манифольда и гаптику во время войны махин восемьдесят лет назад. Шок сжег все акцепторы и сделал его глухим к машинам. Механикус назначили ему служебную пенсию, а принцепс Цинка добился для него места смотрителя Сада. Цинк подметал дорожки, приводил в порядок и подстригал лужайки, чистил бюсты достойных.

Он заметил интересную закономерность. Каждый год или два в Саду Достойных появлялись сервиторы и убирали некоторые бюсты, обычно самые старые и заросшие мхом и лишайником. Цинк точно не знал, куда они их забирают. Чистые и свежие бюсты занимали свободные пьедесталы – новые герои на смену старым.

Подметая лужайку и сгребая листья, слушая, как колокола бьют в неурочный час, Цинк постепенно кое-что понял.

Скоро великое множество достойных отдаст свои жизни, и скоро понадобится много пьедесталов.

>

Трррк! Трррк! Трррк!

Медленно, величественно титан наступал на врага – шаг, затем другой: тунк, тунк, тунк. Затем он остановился, гудя. Орудийные конечности двинулись вверх-вниз – и вспыхнули светом, уничтожая все перед собой.

– Гигант! Гигант! – захихикал Цембер, хлопая в ладоши с изуродованными артритом пальцами.

Тусклые лица кукол глядели на него, пустоглазые и безразличные. Свеча в полушарии грязной, потрескавшейся светосферы угасала. Хихиканье Цембера перешло в кашель.

Он прижал титана, чтобы тот не свалился с края верстака. Ростом в локоть, он был успокаивающе тяжелым – железные шестерни придавали веса заводному сердцу под жестяной броней. Цембер сам раскрасил жестяные пластины кобальтово-синим – в цвета Темпестуса. Когда он поднял игрушку, ноги машины беспомощно забултыхались взад и вперед.

Манфред Цембер был владельцем в третьем поколении небольшого магазинчика «Анатомета», на восемьдесят восьмом уровне коммерции Ореста Принципал – в Рядах железных дел мастеров, приткнувшегося между птичьим рынком с его запахом зерна и металлической вонью крови и студией светского миниатюриста. Напротив, через узкую улицу, сбились убогие лавки свечника, красильщика, войлочника и чулочника, опершиеся друг на друга, словно компания друзей-пьянчужек. Дед Цембера расписал вывеску собственноручно: «АНАТОМЕТА» – золотым и красным. Тогда это было процветающее дело – продажа манекенов и автоматов богатым и привилегированным из Верхограда и с Южного утеса. Бережно хранимая семейная история рассказывала о дне, когда лорд-губернатор собственной персоной заявился, чтобы купить механическую обезьяну для младшей дочери. У обезьяны было шутовское выражение на морде, и она колотила в медные тарелки, если ее завести и пустить. «Крайне изумительно!» – объявил лорд-губернатор. Это было шестьдесят лет назад. Времена прошли, вкусы изменились, и вывеска поблекла.

Цембер считал себя сейчас кем-то вроде доктора для сломанных игрушек. Денег особых это не приносило. Клиенты приходили нечасто, сжимая в руках лысых кукол с вывихнутыми конечностями, механические игрушки, которые отказывались ходить, танцевать или крутиться. Он брал свою мзду за ремонт. Цембер мог за пять минут перетянуть куклу, склеить разбитое личико из керамики или папье-маше как завзятый косметический хирург, заменить сломавшуюся пружину или шестеренку, заставить сломанный механизм ходить, жужжать, сверкать и приносить радость, как новый.

Но он не мог так же просто починить собственную удачу.

Внеурочный звон колоколов стал его праздником. Проснувшись по привычке в четыре утра, он приволокся в оживленную столовую на Конгрессе за кружкой кофеина и коркой вчерашнего хлеба. Вечерняя и утренняя смены рабочих пересекались тут, покупая завтрак или ужин. Когда начали бить колокола, управляющий столовой включил общественный вокс, и душный зал затих – посетители слушали передачу.

Война пришла на Орест. Южные ульи сообщали о первых нападениях. Лорд-губернатор просил сохранять спокойствие, а Кузница объявила, что Темпестус пойдет.

Все оцепенели. Цембер плюнул и устало потащился обратно в свои владения, прижимая к птичьей груди горячую жестяную кружку с кофеином.

Создание титана заняло у него три недели, а простоял он на полке в задней части магазина девять лет. Цембер снял его, осторожно сдул пыль и завел. Куклы, изношенные и поломанные, ждали помощи в госпитале, в который превратился магазин. Цембер устало посмотрел на них: кукла, нуждающаяся в перетяжке; клоун с пробитой головой-яйцом; потертая принцесса, нетерпеливо ждущая, когда ее увядшую красоту подновят; солдат-автомат, которого покалечили на чьем-то ковровом поле битвы.

Пусть подождут.

Титан шагал все медленнее – завод пружины кончался. Цембер поставил его на стол. Тот сделал последний судорожный выстрел из орудий.

Это будет его возвращением к успеху – война махин. Он наделает игрушек, и они будут продаваться – как сувениры, призы, подарки, талисманы – маленькие заводные титаны.

Трррк! Трррк! Трррк!

Он завел игрушку снова и пустил по столу. Та шагала как будто в такт ударам колокола. Куклы смотрели молча, широко раскрытыми глазами.

Игрушечные титаны спасут его бизнес. В конце концов, разве титаны не должны спасти их всех?