Текст книги "Попутчик"

Автор книги: Дэн Абнетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

– АП не потерпит такого, – сказал Фальк. – Они просто не допустят, чтобы так произошло.

– Я понимаю, – кивнул Апфел.

– Но тогда ничего не получится. Без сотрудничества с ними ничего нельзя сделать.

– Получится, и кое-что можно сделать без них, – возразила Клиш.

Выйдя на свежий воздух, они направились через заросшую сорняком лужайку рядом со зданием музея. Вокруг жужжали жуки. Мелкие жучки садились Фальку на кожу, и он пожалел, что не захватил с собой спрей-репеллент. Колонизаторы пока только оккупировали эту планету, а создании «второй природы» говорить было рано.

Посыпанная золой дорожка вела через участок, поросший низкорослым кустарником, за которым на фоне высоких стройных деревьев цвета слоновой кости – то ли засохших, то ли сбросивших листья – на обозрение был выставлен некий объект. Он был размером с одноэтажный дом и на три четверти длины нависал над участком, покрытым розоватой галькой. Сорняки захватили дорожку, гравиевый участок и выбоины в искореженном металле. Нижнюю часть объекта, куда никогда не попадали прямые солнечные лучи, начал покрывать лишайник.

– Настоящий геодезический зонд, – объявил Апфел. – Запущен с драйвера-первопроходца. Первый рукотворный объект, коснувшийся земли планеты Поселение Восемьдесят Шесть. Его выкопали на территории месторождения конца архейского периода примерно в тысяче миль к востоку от Маблхэда. Похороненный там, он посылал людям сведения, которые изменили этот мир.

– Символично. Убиться можно, – заметил Фальк.

– По-вашему, я склонен к драматургическому преувеличению? – пошутил Апфел.

– Есть такое, – подтвердила Клиш.

– Ну, есть, согласен, но тем не менее, – сказал Апфел. – Мы проходим тут, только чтобы добраться до грузовика.

Они направились дальше по дорожке, мимо разбитой фары зонда и мимо деревьев, и их взорам предстал грузовик. Это был средний вездеход, выкрашенный голубой краской, без всяких опознавательных знаков. И стоял он на искусственной насыпи на одном из склонов парка. Если из музея выходить через погрузочную платформу, то из-за зонда его не было видно.

Апфел несколько раз стукнул в дверь вездехода и, когда она открылась изнутри, пригласил их забираться. Фальк последовал за ним. Клиш, ухватившись за дверную раму, поставила ногу на откидную ступеньку и тоже забралась внутрь, тяжело дыша после небольшой прогулки.

Внутри вездеход был хорошо освещен. Грузовой модуль отделан матово-белой амортизирующей резиной, наносившейся путем напыления. В нее были встроены приборные панели. Все приборы светились и работали. В дальней части этого пространства, ближе к кабине, стояло нечто похожее на рабочее место зубного врача – медицинские инструменты и многоточечные измерительные приборы на подставках и держателях, прикрепленное к полу кресло с откидной спинкой под регулируемыми лампами.

Внутри их ждали трое: симпатичный молодой человек в рабочем комбинезоне, женщина среднего возраста, похожая на сельского ветврача, и тот самый непримечательный на вид мужчина, которого Фальк уже несколько раз встречал в компании Клиш, а впервые – в «Хаятте».

– Он же сотрудник отдела логистики АП, – заметил Фальк.

– Да, – подтвердил Апфел.

– Тревога?

– Это просто его источник средств к существованию, – успокоил Апфел. – Нам нужны люди, занимающие в том числе и ключевые посты. Но кандидатуры мы отбираем тщательно.

– И вы спокойно относитесь к тому, что он так отзывается о вас? – поинтересовался Фальк у мужчины с непримечательной внешностью.

– Я знаю, что делаю, – ответил мужчин без особых эмоций. – Я не согласен с позицией ОО или АП и таким образом выражаю свой протест.

– Это Эйуб, это Андервуд, – представил Апфел молодого человека и женщину.

Парень широко улыбнулся и протянул Фальку руку. Тот пожал ее.

– Хотелось бы, чтоб вы сели в это кресло, – заговорила женщина по имени Андервуд. Симпатичное, но обветренное лицо человека, которому довелось провести много времени на открытом воздухе. Красивые светлые волосы. Простая и функциональная одежда.

– Нас только что познакомили, – напомнил Фальк.

– Андервуд – одна из моих консультантов-медиков, – пояснил Апфел. – Она обследует ваше состояние здоровья. Базовое карантинное свидетельство. Мы не можем идти с вами дальше, пока не убедимся, что для нашей операции нет никакого – даже скрытого – риска.

– Вы не говорили мне ни про «дальше», ни что это за операция, – заметил Фальк.

– И не скажу, пока не будет уверенность, что вы дееспособны, – заявил Апфел, – во избежание потери вашего и нашего времени. И если вдруг случится, что вы нам не подходите, то чем меньше вы знаете, тем меньший груз окажется на ваших плечах.

– Но вы уже многое рассказали мне, – возразил Фальк.

– Он только начал рассказывать, – проговорила Клиш.

Она сморкалась в бумажный носовой платок. Фальк увидел, что ее щеки опять покраснели. Она снова тихонько плакала. Она не прошла тест. Теперь он понял это. Она была в списке Апфела и не прошла по медицинским показаниям. Вот почему она так расстроилась. И вот почему она привлекла его.

В то же время ощущалась напряженность. Он был уверен, что время поджимает. Что-то провернуло часы вперед, съело все отпущенное на проведение операции время и даже вышло за его границы.

Фальк позволил Андервуд подвести себя к креслу. По ее указанию он отстегнул сэлф, снял плащ и рубашку и сел на сиденье под лампами. Пластиковая обивка холодила спину. Вдруг он как-то резко ощутил, какой белой и впалой выглядит его грудь и какие костлявые у него руки.

– Вы пользуетесь драйвером? – поинтересовалась Андервуд, доставая тампоны из стержня.

– Да. Много приходится путешествовать по работе.

Андервуд взяла на анализ слюну и эпителий кожи, затем немного крови и поводила над ним разными бесконтактными сканирующими приборами. Она задавала вопросы о здоровье, питании и что-то записала в свой планшет.

– Это из-за Леттса? – спросил Фальк Апфела через плечо.

– Что вы имеете в виду?

– Взрыв прошлой ночью в Леттсе. Он заставляет вас торопиться.

– Наше окошко уже в значительной мере закрылось, – произнес неприметный человек.

– Что случилось в Леттсе? – спросил Фальк.

Клиш и молодой человек одновременно взглянули на Апфела. Тот кивнул парню.

– В Леттсе находился не внесенный в списки операционный центр ВУАП, – проговорил Эйуб. – Стратегический. Специальная база. Дорогостоящее оборудование. Мы считаем, что Блок уничтожил его каким-то оружием класса «земля-земля».

– Они позволили себе сбросить радиоуправляемую бомбу на спецбазу ВУАП?

– Вы видели размеры воронки? – спросил Апфел. – Их радиоуправляемая бомба задела и ближайшие окрестности.

– Зачем? – удивился Фальк.

– Наиболее вероятное предположение, – ответил Апфел, – ВУАП что-то обнаружила. Может быть, информацию. В Центре на спецбазе ее должны были обработать или извлечь. А Блок не хотел делиться этой информацией. – Он посмотрел на Андервуд. – Как там?

– Жду еще несколько результатов, – ответила она, – и меня беспокоит следующее. Во-первых, плотность костей. Почечная функция. Есть и еще кое-что. Жаль, нет хотя бы недели, а лучше двух, чтобы обследовать его и…

– Времени нет, – произнес Апфел.

– Ну, тогда, исходя из полученных данных, он практически здоров.

– Спасибо за блистательную рекомендацию, – отозвался Фальк.

– Можете надеть рубашку, – сказала Андервуд.

– Я подхожу? – поинтересовался Фальк.

– Мы еще подумаем об этом, – ответил Апфел.

– Расскажите мне о предстоящей операции.

– Вам приходилось видеть резервуар «Юнг»? – спросил Эйуб.

– Что, простите?

– Резервуар «Юнг», – сказал Апфел. – Это теоретическая концепция.

– Забавно, но мне как-то нечасто приходилось встречаться с чем-либо подобным.

– Это теоретическая концепция повсюду за пределами отдела актуализации «ГЕО», – сказал Эйуб. – Технология, скорее, даже гипотетическая. Основана на передовой технологии телеприсутствия, разработанной «ГЕО» и раскрученной еще в начале развития Поселения. Мы слегка усовершенствовали сенсорную часть этой системы, потратив на это около десяти лет. Также мы переориентировали оборудование, разработанное для помощи радиоуправляемому зонду в крайне враждебной среде.

– А результат? – спросил Фальк. – Можно увидеть, что происходит на значительном расстоянии?

– Типа того, – отозвался Эйуб.

Фальк встал, накинул рубашку и подсоединил сэлф. Затем он застегнул пуговицы и заправил рубашку в брюки, все это время не сводя взгляда с Апфела.

– Так что, Бари? – произнес он. – Ты предлагаешь несанкционированно подключиться к защищенному военному каналу, чтобы я посмотрел на бритую голову какого-нибудь бедолаги-вуаповца за сотни миль отсюда? Я видел такое дерьмо и раньше. Эту вашу инновацию. Качество передачи обычно жуткое, да и ракурс паршивый. Всегда смотришь не на то, что надо. Нет, мне такое правда неинтересно. И на мой взгляд, ни одно приличное новостное агентство не возьмет материал, добытый таким способом, если вам не удастся случайно раскопать что-нибудь выдающееся. Но такое, я уверен, в новостях показывать не станут. Я хочу сказать, вам откажут, сославшись на те самые солидные причины, по которым вы и хотели бы, чтобы ваш материал взяли. Шестьдесят секунд эксклюзивной записи взрыва на камеру они купят. А такой материал покупать не станут.

– Я знаю, – сказал Апфел. – Но это не пиратский материал, добытый путем подглядывания в дурацкие специальные очки.

– Правда?

– Фальк, это устройство позволяет тебе самому видеть их глазами, – проговорила Клиш. – Оно позволяет тебе быть кем-то из них. Находиться внутри чьей-либо фрикинг-си головы.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Когда он вышел из трамвая в деловой части города, уже темнело. В окнах коммерческой недвижимости горел свет, на улице зажглись фонари. Над крышами, как неоновые лестницы, светились пурпурные силуэты стеклянных мачт.

Неоновые лестницы, у которых отсутствовали ступени.

Фальк чувствовал себя довольно хорошо, несмотря на различные опасения. Это ощущение можно было определить как возбуждение. Перед ним открывалась действительно заманчивая возможность, и, даже если она ни к чему существенному не приведет, можно было бы состряпать вполне жизнеспособный репортаж.

Он пошел по улице, мимо с шумом проезжали трамваи. Уличные информационные экраны кратко передавали последние новости о происшествии в Леттсе. Разговор шел о программе метеоритной защиты, финансируемой из фондов налогоплательщиков.

Классическое неверное направление.

Он зашел в «ПроФуд» и заказал кофе. Ожидая заказа, он глядел в окно, выходящее на темнеющую улицу, и размышлял о своих опасениях.

В отношении Клиш он испытывал, с одной стороны, вину, с другой – ответственность. Совсем не похоже на него. Ему не нравилось ее подавленное состояние, и, хотя, в конце концов, это она втянула его в дело, он чувствовал себя так, словно украл ее место.

Он всегда настороженно относился ко всяким играм в корпоративных теневых зонах, и на этот раз, разумеется, было такое же неудобное соседство, но именно оно и привлекало его в этой истории.

Если АП расколет их, его аккредитацию аннулируют. От такой раны его карьера никогда не сможет оправиться.

Вся операция казалась безрассудной. Если кто-то и смог бы воплотить ее в жизнь, так только «ГЕО», но предчувствие подсказывало полный провал или, в лучшем случае, весьма жалкую реализацию тех чудес, которыми хвастался Эйуб. И опять-таки получался неплохой материал: корпоративные махинации, несчастный случай, злорадство по поводу страданий других.

Он вдруг понял, что мешало ему в полной мере насладиться ситуацией, – взгляд Андервуд, когда она смотрела на его обнаженный костлявый бледный торс. И ее тон, каким она перечислила его недостатки Апфелу. Презрение, которое он, пожалуй, переживет. И еще отвращение.

Жаль.

Он добрался до своей съемной квартиры и отпер дверь. Под лампочкой тут же закружились жуки. В подъезде пахло готовящейся едой, в квартире было холодно. Он допивал уже вторую порцию квазивиски, когда раздался звонок. И не от девушки в зеленой куртке. Сначала прибыла еда на вынос – вьетнамские слоеные корзиночки с кухни полулегального отеля дальше по улице.

Минут через десять приехала улыбающаяся Нома. Она прихватила с собой бутылку игристого вина.

– Что-то сделали уже? – спросил Фальк.

– Ничего, – заявила она.

– Да уж, действительно, лучше, чтобы вы вообще ничего не делали.

Нома прошлась по его квартире.

– Уютно, – заметила она.

Фальк уже было собирался возразить ей, что это полная дыра и он активно ищет что-то получше, но вовремя вспомнил, где жила она.

Она налила стакан вина – разумеется, квазивина, хотя обернутая фольгой пробка со стоппером были настоящими.

– Когда мы займемся нашим делом? – спросила Нома.

– Я же говорил, придется подождать, и надо сделать все по-умному.

– Так вы за весь день ничего не сделали?

– Похоже, одним днем здесь не обойтись, – ответил он, распаковывая доставленную еду. Запахи теплой снеди поползли по комнате, стирая «ароматы» отсыревшего ковра и промерзшей штукатурки.

– Кое-что, правда, наметилось, – объяснил он, – поэтому сейчас разумнее подержать крышку закрытой. Материал отличный и может привести к чему-то еще более грандиозному. Мы же не хотим сами себе все испортить.

Она взяла тарелку и принялась за еду.

– Так расскажите же мне, – попросила она.

– Пока не могу.

– Вы хотите украсть у меня этот материал, да, как последняя скотина?

– Нет. Сегодня днем я осторожно навел несколько справок, и они привели меня в одно очень интересное место. Давайте еще немного подождем. Может быть, неделю.

– Неделю? Вы что, издеваетесь?

– Неделя – это не так уж и долго. Для такого отличного материала.

– Насколько отличного? – спросила она.

– Не знаю, хороший или плохой результат он даст, но незамеченными мы оба не останемся в любом случае. Предоставьте это дело мне. Оно весьма деликатное. И здесь нельзя рисковать.

Она задумалась, поигрывая вилкой и изучающе разглядывая его, будто снимала с него мерку. Только вот для нового костюма или для гроба – тут он не был уверен.

– Я обязательно подключу вас. – Он старался говорить как можно убедительнее. – И вы станете полноценным участником. При подаче такого материала потребуются разные точки зрения. Мы сорвем хороший куш. История с болидом и куда это все ведет.

– Расскажите мне.

– Не могу.

Нома тяжело вздохнула.

– Я могу опубликовать этот материал, – заметила она.

– То есть?

– Я поговорила кое с кем из доверенных лиц.

– Какого черта! – взорвался он, раздраженно отставив тарелку на поднос. – Что я говорил вам? Одну простую вещь! Что я говорил вам?

– Да расслабьтесь, Фальк, я же не дурочка. Я никому не сказала, о чем этот материал. Я просто связалась кое с кем из художественных редакторов, чтобы провентилировать, так сказать, в теории. Джилл Версейлс из агентства «Рейтер» весьма сообразительный. Просто в принципе.

– Джилл Версейлс – это хорошо, – признал Фальк.

– Видите? Я тоже не бездельничала. Небольшое, но тщательно проработанное основание. И я не коснулась ни одного момента из тех, что мы с вами обсуждали.

Он кивнул, но в ее взгляде он прочитал нетерпение. Не важно, что аккуратна она была, что была осторожна, от нее веяло интересом Версейлса и, без сомнения, других. Запах их голода, запах денег. Теперь, когда в обозримом будущем замаячила оплата, ей хотелось, чтобы этот день наступил скорее. Для нее неделя превратилась в целую вечность. Ей хотелось наличных денег, известности, стремительного продвижения по службе, и все благодаря ее репортажу.

Неделя была целой вечностью. Чтобы сократить это время, она была готова согласиться на сырой, неотработанный материал. И сделать все необходимое, чтобы забросить свой материал куда-нибудь на задворки сети. От мысли, что ее могут обойти, она страдала, как от физической боли. Этого она не могла допустить.

– Дайте неделю, – тихо повторил он. – Одну неделю, и материал станет еще лучше, вы даже не представляете насколько.

– Вы обещаете, Лекс Фальк?

Мелодично звякнул его сэлф. Он отвернулся от девушки, чтобы принять вызов. Это была Клиш, грустная и невозмутимая. Она сказала, что, может быть, поговорит с ним позже. И тут же отключилась. Он огляделся в поисках Номы.

Недостаток прозвищ, связанных с каким-то аксессуаром или предметом одежды, заключается в том, что со временем, по мере того как вы узнаете человека, они становятся все менее и менее подходящими. Для него ее имя уже начало затмевать ее прозвище.

Больше он не мог думать о ней, как о девушке в зеленой куртке, еще и потому, что увидел ее обнаженной.

Это была уловка. Ее способ удержать Фалька в игре. Он проснулся посреди ночи, все еще чувствуя остатки возбуждения, к которому уже начало примешиваться тошнотворное головокружение от слишком большого количества выпитого игристого вина и квазивиски. Вскоре состояние опьянения выветрится совсем, и он, как и раньше, останется один на один со своими болями и недостатками. Его ожидало, скорее, не воспоминание о ее мягком, неприкрытом восторге, но жалость, которую он прочитал в ее взгляде. Как и у Андервуд. Она старалась скрыть ее, но получалось плохо. Он служил средством достижения цели, таким же, как в прошлом другие бывали для него. Возможно, это происходило уже не раз, но сегодня он узнал об этом впервые.

Она спала. Он встал и, подойдя нетвердой походкой к окну, посмотрел на свое отражение. Парень вроде того, что стоит среди отраженных городских огней, не подцепит девчонку вроде той, что лежит у него в постели, если ей от него ничего не нужно.

Он нашел свой стакан и выпил немного квазивиски, пытаясь вернуть возбуждение, но было слишком поздно. «Вот один из тех поворотных моментов, – думал он, – которые бывают, может, всего четыре-пять раз в жизни. Они меняют твою жизнь, показывают, что ты уже не тот, что раньше, и убеждают, что ты уже никогда не станешь таким снова, и выбрасывают тебя на обочину дороги жизни».

Он чувствовал себя разбитым. Он уже давно не был тем привлекательным парнем, способным очаровать любую и стать хозяином любого положения. Его тошнило от одной мысли, что он все еще делает те же телодвижения и выглядит полным кретином.

Звякнул его сэлф.

Фальк понял, что это был звонок. Именно звонок разбудил его. Он прошел в ванную, чтобы не потревожить Ному. Из зеркала на стене на него смотрел осунувшийся придурок с затуманенным взглядом.

– Слушаю.

– Лекс, это Клиш.

– Сколько сейчас времени?

– Не важно.

– Сколько?

– Не важно, Фальк. Необходимо, чтобы ты немедленно приехал.

– Достало, – ответил он, бедро опять начало болеть. – Позвони мне утром. Договоримся о времени…

– Фальк, необходимо сейчас. Ситуация изменилась – все развивается слишком быстро. Если хочешь поучаствовать, давай немедленно сюда.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

– Приехали, – произнес лифтер на тридцать восьмом этаже «Хаятт Шейвертон».

– Почему не в «ГЕО»? – спросил Фальк Апфела, встречавшего его у лифта.

– Не факт, что там лучше, – ответил Апфел с улыбкой, предполагавшей, что причина очевидна.

– Итак, на этот раз не овощи по-пармски с квазицыпленком?

– То был всего лишь дополнительный бонус, – произнес Апфел.

Они прошли в холл с ковровым покрытием. Высокие подсвеченные кирпичные стены, отделанные материалом, похожим на стекло. Где-то негромко играла музыка, словно безумная попытка хоть что-то противопоставить запаху «Инсект-Эсайда». Похоже на взаимоуничтожающее столкновение дерьма и антидерьма.

Апфел провел его в первую гостиную номера. Подвесной потолок. К запаху работающих приборов, разогретого пластика и электрического оборудования примешивался запах дезинфицирующего средства с ароматом сосны и соли. Жужжали вентиляторы, перегонявшие теплый воздух. Снаружи, за огромными, от пола до потолка, окнами, стекла в которых были прозрачны лишь с внутренней стороны, под колпаком янтарной ночи лежал Шейвертон, усыпанный огнями и располосованный ярко освещенными иглами других стеклянных мачт.

Здесь ковров не было. Вместо них на полу лежало прорезиненное покрытие, какое Фальк видел в полевых госпиталях ВУАП. Стены с таким же матово-белым резиновым напылением, как и внутри грузового вездехода в парке. Измененная конфигурация внутренних перегородок и непривычное освещение. В одной части номера находился подиум, обращенный к целой батарее стоек и информационных консолей, в которых угадывалось последнее слово высоких технологий. Экраны на всех стойках были включены. Мерцая, они передавали различную информацию: тексты, цифровые данные, съемку с разных ракурсов.

Клиш сидела в компьютерном кресле, специально подогнанном под размеры ее тела, и, передвигая консоли вверх и вниз, подбирала оптимальный вариант. Она бросила на него взгляд через плечо, но ничего не сказала. Ее лицо осталось бесстрастным. Поправив головную гарнитуру, она снова вернулась к работе.

За подиумом располагался просторный медицинский отсек: большие модули, смонтированные на полу, выглядели как перепрофилированное военное оборудование. За ними находился ряд заслонок. Невзрачный мужчина из отдела логистики АП стоял рядом с этими модулями, беседуя с двумя незнакомыми Фальку людьми. Андервуд хлопотала в медицинском отсеке.

– Плохо выглядите, – заметила она.

– Благодарю, со мной все в порядке, – ответил Фальк. – В полном порядке.

Андервуд, вскинув бровь, посмотрела на Апфела. Она была одета в хирургический костюм, от которого пахло чистотой.

– Если бы мы только могли… – начала она, но Фальк уже прошел мимо нее к заслонкам.

– Фальк? – обратился к нему Апфел.

– Расскажите мне все об этом, – бросил Фальк, не оборачиваясь.

– Я как раз и собираюсь, – ответил Апфел, подходя к нему. – Только сядьте, и я введу вас в курс дела.

Фальк открыл одну заслонку. Оттуда вырвался горячий, словно из котельной, воздух. Освещенные уровни располагались значительно ниже. Вспомнился глубоководный аквариум. Четыре больших, яйцеобразной формы металлических отсека тускло-серого цвета покоились на деревянных стеллажах. Кабели и загрузочные устройства оплетали их, как волокна оплетают кокосовый орех, и соединяли с расположенной выше матрицей. Эйуб находился в одном из проходов, проверяя боковую панель.

– Он здесь?! – крикнул Эйуб Апфелу. – Он готов?

– Нет еще, – отозвался Апфел. – Мистер Фальк знакомится с лабораторией. Фальк?

– Это танк «Юнг», да? – спросил Фальк.

– Верно, – ответил Апфел. – Можно попросить вас вернуться в медицинскую зону? Время поджимает.

– Бари, почему время поджимает? Вы говорили, происшествие в Леттсе ускорило события, но, как я понял, подразумевалось, что несколько дней в запасе еще есть.

– Все должно произойти сегодня.

– Я не готов. Мне надо уладить дела и…

– Объясните, что вам надо, Клиш, – перебил его Апфел. Впервые за время их общения в его голосе появились нетерпеливые нотки. – Она уладит ваши проблемы. Происшествие в Леттсе ускорило события. Пора приступать к делу, пока орудие нашего «Юнга» в зоне досягаемости.

– Простите, ваше – что?

– Это из-за меня, – сказал Эйуб. Он подошел к ним от танка. Извиняясь, он пожал плечами. – Я вроде как придумал этот план. Шутка. Звучит глупо, но сейчас все очень серьезно.

– Эйуб имеет в виду субъектов, выбранных для процесса внедрения, – пояснил Бари. Он заглянул в информационное сообщение, которое только что пришло на его сэлф. – Все они, разумеется, вуаповцы. Мы вербовали их аккуратно и тихо, выбирая кандидатуры тех, кто, похоже, не прочь немного подзаработать на стороне. Заключили контракты, регламентирующие действия даже на случай травмы или отставки.

– И много кандидатов? – поинтересовался Фальк.

– Девять, – ответил человек из отдела логистики АП. Теперь его роль становилась понятнее.

– Кандидатуры подбирал он? Это ваш гениальный разведчик?

– Да, – подтвердил Апфел.

– Девять представителей сухопутных войск, – задумчиво произнес Фальк.

– Да.

– Интересно, а меня по какому принципу выбрали? В чем я соответствую его требованиям?

– При выборе учитывался ряд переменных величин, – начала Андервуд. – Результаты биологических тестов, синаптическая компоновка узлов…

Апфел прервал ее:

– В действительности в данный момент все сводится к тому, что мы имеем в нашем распоряжении. И вы не вполне соответствуете требованиям.

– Подождите-ка…

– Из-за Леттса ВУАП мобилизует значительные тактические силы для нанесения ответного удара. Все закрутится с минуты на минуту. Наши девять кандидатов, как один, к завтрашнему полудню окажутся в условиях боевых действий, и внедрение станет невозможным. На поиски других уйдут недели. И если мы не начнем прямо сейчас, о нашей операции можно забыть, как минимум, на полгода.

Фальк сел на одну из медицинских кушеток. Опершись локтями о колени, он потер ладонями лицо, глаза и рот. В голове было столько всего, что боль в отбитой пятой точке почти не чувствовалась.

– Как его зовут? – спросил он.

Апфел взглянул на Андервуд и кивнул. Она взяла папку, открыла ее и нашла нужную информацию.

– Блум, – произнесла она, – Нестор Блум. Рядовой первого класса. Двадцать шесть лет.

– Он готов? – спросил Фальк.

– Мы застали его в вездеходе около Кэмп-Ласки, – сообщил Эйуб. – По его словам, минут через сорок пять отдадут приказ о мобилизации. Эти сорок пять минут – все, что у нас есть. Не успеем – потеряем и это время.

– Ладно-ладно, – чуть слышно произнес Фальк.

Он посидел еще минуту, пока Андервуд извлекала из пластиковых и бумажных упаковок различные стерильные инструменты и зажимы и раскладывала их на подносе. Вдруг он заметил, что Клиш стоит рядом.

– Все будет хорошо, – произнесла она. – Все пройдет фрикинг-си удивительно.

– Что произойдет, когда я буду внутри?

– Точно не известно.

– Вы проводили бета-тестирование? Клиш, ну вы же проводили бета-тестирование, скажи?

– Не в той степени, в какой хотелось бы. – Она похлопала его по плечу. – Все будет замечательно.

– Но я хочу знать, что произойдет, когда я окажусь внутри. – Где-то в глубине души у него зарождалась паника, словно ситуация выходила из-под контроля. Ощущение, что он не может остановиться, знает, что решение неправильное, но не отказывается от него.

– Я тоже хочу знать, – произнесла Клиш. – Вот и выясним вместе. Будем импровизировать. Узнаем, как только запустим процесс.

– Не знаю, Клиш.

– Я все время буду рядом с тобой, – пообещала она.

От металлической оболочки резервуара «Юнг», теплой, как человеческая кожа, веяло жаром. Это Фальк думал, что она металлическая, но, коснувшись ее, понял, что материал был чем-то вроде керамики. Он слышал, как неподалеку переговариваются Эйуб и Апфел, и понимал, что ему следует чувствовать себя необычно, хотя бы потому, что он, полностью обнаженный мужчина, стоит там, оплетенный внутривенными катетерами и проводами с датчиками, которые Андервуд прикрепила по всему его телу.

Но ничего такого он не чувствовал. В голове все плыло. Ему сделали несколько уколов, в том числе и подготовительных препаратов – обезболивающих и расслабляющих мускулатуру.

Эйуб и Андервуд помогли ему подняться на площадку за открытым верхним люком резервуара. Запах дезинфицирующих веществ и соли усилился. Над люком поднимался пар. Фальк заглянул внутрь. Темная вода или, по крайней мере, темная жидкость до самого верха, по поверхности которой шла легкая рябь.

Он что-то пробормотал.

– Сенсорная депривация, – произнес Эйуб, словно Фальк задал ему вопрос. А может быть, он и задал. – В основе – старая добрая технология. Эта среда будет поддерживать вас во время внедрения. На наш взгляд, именно она дает наилучший результат для внедряемого по параметрам обратной связи и реакции. Также она помогает поддерживать репозицию.

Андервуд присоединяла провода и трубки, идущие от матрицы резервуара, к некоторым из водоотводов и интродукторов, уже прикрепленных к коже Фалька. Он немного поморщился, когда она при помощи троакара присоединила катетер.

– Начали, – скомандовал Апфел, поддерживая Фалька под руку.

Он вошел в некое подобие клетки. Заработал электромотор, и Фальк начал погружаться в резервуар. Возникло приятное ощущение, вызванное теплой жидкостью, уже покрывшей его ноги. Когда он погрузился по пояс, мотор перестал работать. Эйуб снабдил его пробками для ушей, надел ему на лицо маску и, наконец, – затемненные очки с круглыми линзами.

Последнее, что увидел Фальк, – улыбающийся Эйуб показывает ему поднятый вверх большой палец.

Последнее, что он услышал, после того как снова негромко заработал мотор и теплая жидкость внутри резервуара заплескалась на уровне груди, был лязг люка, который задраивали у него над головой.