Текст книги "Попутчик"

Автор книги: Дэн Абнетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

Кто-то закричал. Низкий, грудной жалобный звук, выросший до пронзительного крика, до воя.

Нет, не кто-то. Это двигатели. Масри включил двигатели вертолета. Загрохотали винты, поднимая вокруг фонтаны грязных брызг.

Фальк лежал на полу вертолета, на боку, свернувшись, словно в утробе матери. Прибен пытался оттащить его подальше внутрь. Масри запустил двигатели. Никакого предупреждения. Никакого отсчета. Никакого знака. Корпус машины дрожал. За ревом двигателей Фальк услышал стрельбу. Опираясь на руку, он попытался выглянуть наружу.

Стреляли со стороны станции. Стрелки, повстанцы, черноголовые, террористы – Фальк не знал, кто они и под каким именем хотели войти в историю. Из-за боли ему стало на все наплевать. Он даже не беспокоился о вуаповских солдатах, тех, с кем разделял их общую судьбу. Пожалуй, единственной эмоцией, достаточно яркой и острой, чтобы пробить щит боли, была его ненависть к Масри, а точнее, к его эгоистичной безалаберности.

Стрелки были одеты в серо-коричневое – то ли в камуфляжную форму, то ли в рабочие комбинезоны, так же как и те, кто пытался убить их раньше, и вооружены автоматами «Коба». У некоторых было и вуаповское оружие. Они появились сразу спереди и с боков станции, двигались медленно, не переставая все время вести огонь. Профессиональные солдаты. Уж Фальк-то, всего лишь изображавший из себя солдата, мог распознать настоящих. По тому, как они двигались, держались, использовали прикрытие, подстраховывали друг друга, стреляли.

Горан, Вальдес и Клоделл открыли ответный огонь, быстро отступая к завывающему вертолету. Гек отстреливался прямо от двери. Прибен, отказавшись от идеи оттащить Фалька подальше внутрь, присоединился к ним со своим излучателем. Команда «Отель-4» не подавала никаких признаков жизни.

Фальку хотелось стряхнуть боль, подняться и добавить огонь своего «Кобы» к общему. Но спазм не позволил ему сделать это. Судорога не отпускала. Змея, обвившись вокруг него кольцами, скрутила его и пригвоздила к месту. Единственное, что у него получилось, – это, держась за косяк двери, цедить сквозь зубы:

– Мать твою, Масри! Ну ты козел! Как есть козел!

Масри что-то отвечал с места пилота. Из-за шума винтов Фальк не разобрал его слов. «Пикадон» слегка накренился, будто на самом деле собирался подняться, как большой зверь, стряхивающий с себя остатки сна.

– Эй! Эй! – заорал Прибен.

Несколько пуль срикошетили от корпуса машины. Гекльберри, стреляя и крича, бросился прочь от вертолета.

– Чтоб тебя, что он творит?! – кричал Вальдес.

– Командир! – заорал Горан. – Останься здесь! Останься с вертушкой!

Гекльберри пытался пробиться. Изо всех сил он кричал Рашу и остальным из «Отеля-4», чтобы они выходили из укрытия и бежали прямо к вертолету, пока он не взлетел. Может, они находились где-то сбоку от станции и им было никак не прорваться. Может, Гек пытался пробить брешь и дать им уйти?

«Пикадон» снова накренился.

– Масри, чтоб тебя! – задыхаясь, проговорил Фальк. – Ты должен ждать! Понимаешь, ждать!

Для Клоделла было уже слишком поздно. От автоматной очереди он упал, но пули отскочили от бронежилета. Он растянулся в грязи, живой, но едва дыша, весь помятый и в синяках. Фальк слышал, как от следующей очереди одна из пластин бронежилета треснула, пули буквально раздробили ее. Клоделл начал подниматься на ноги. Лазерный луч снес ему голову – просто сжег ее, превратил в пар. Послышался глухой хлопок, появилось облачко дыма, а затем – небольшой дождь из того, что осталось от его головы. На секунду сильно запахло жженой костью, и тело Клоделла опрокинулось назад, в лужу, с дымящимся, обугленным обрубком, торчащим из ворота бронежилета. Заскорузлый обуглившийся пенек, от которого струйками поднимался пар, напоминал пережаренный кусок барбекю, на котором болтались ошметок плоти и осколок челюсти со все еще торчащими из нее несколькими зубами.

Вальдес и Горан, обезумев, поливали станцию ответным огнем. Фальк сильно сомневался, что у них есть шанс подстрелить хоть кого-нибудь. Вертолет снова, чуть вздрагивая, задвигался.

– Масри, не смей! – заорал Фальк. Он уже поборол змею до такой степени, что мог приподняться над спинками сидений. – Оставайся на месте!

– Нам пора улетать!

– Мать твою, Масри, оставайся на месте! Мы еще не все здесь!

– Нам пора фрикинг-си убираться, дубовая твоя голова! – рявкнул в ответ Масри. – Погибнем, если тут останемся! Они нас раскусили! Они раскусили, фрикинг-си, наш план!

– Оставайся на этом чертовом месте, пока Гек и «Отель-Четыре» не будут на борту!

– Фрик-си ты! – ответил Масри. – Я не собираюсь сидеть здесь!

От крена всех разбросало.

Вертолет, завывая двигателями, приподнялся, затем снова опустился в грязь. Вальдес, бывший уже почти в дверях, выпал наружу, прямо на спину. Поскальзываясь, он поднялся и попытался опять забраться внутрь.

– Командир! Командир! Давай на борт! – кричал Прибен из боковой двери.

Гек обернулся и, поняв, что времени больше не осталось, побежал к ним. Горан опустился на колено, чтобы прикрыть его огнем.

Появился Раш. А за ним и остальные члены команды «Отель-4». Стреляя на ходу, они вышли из подлеска у дальней стороны двора, как раз из-за сборного домика. Только крайняя необходимость заставила их покинуть укрытие и решиться на рискованный бросок через двор. У них не было выбора: или бежать к вертолету, или остаться здесь навсегда.

Барнард успел сделать только несколько шагов. Он согнулся пополам в облаке кровавого тумана, затем рухнул на землю и покатился. Лазерный луч отрезал Линтоффу левую ногу чуть выше голени, и он упал, еще даже не поняв, почему больше не может бежать или просто стоять. Эстмунсен резко остановился, затем бросился на помощь Линтоффу. Раш тоже повернулся, крича Линтоффу. Эстмунсен, схватив Линтоффа под мышки, потащил его. Линтофф издал нечеловеческий вопль. Послышался хлопок. Еще один лазерный луч прострелил их обоих, оба тела насквозь. Они упали как одно целое. Линтофф внезапно милосердно замолк. Только дождь барабанил по лужам.

Хвост вертолета поднялся. Винты оглушительно загрохотали. Гек схватил в охапку орущего Раша и потащил его обратно к начавшему двигаться вертолету. Случайный лазерный луч полоснул рядом с ними, разбрызгивая грязь и оставляя дымящиеся лунки. Раш, вырываясь, чуть не подрался с Геком, а затем и с Гораном, когда тот поспешил на помощь Геку. Раш все пытался оттолкнуть их, не давая поднять его на борт, все хотел остаться во дворе метеостанции вместе с изуродованными телами своих товарищей по команде.

– Проклятье! Да чтоб тебя, парень! – орал от двери Вальдес.

Как полицейский на задержании, Гекльберри захватил Раша в замок сзади, развернул его и запихнул в открытую дверь вертолета. Прибен перехватил Раша, на помощь подоспел Вальдес, Горан и Гак подсаживали его сзади. Голова Раша была запрокинута, глаза крепко зажмурены, рот широко открыт, и он орал во всю глотку в небо. Прибен и Вальдес втащили Раша внутрь, чуть ли не бросив его прямо на пол. Затем они втащили Горана, Гек следовал прямо за ним и стоял уже на подножке.

Масри поднял вертолет в воздух. И снова без всякого предупреждения. Просто внезапный крутой взлет, перекрывший собой все, неумелый, прискорбно несвоевременный. «Пикадон» тяжело поднялся футов на двадцать или тридцать, заговорили турбины. В то же время машина нырнула вбок, отчаянно теряя равновесие, наклоняясь, болтаясь в воздухе.

Жуткое сочетание резкого подъема и неумелого спуска застало всех врасплох. Раш покатился по полу и ударился о перегородку, отделяющую кабину пилота. Фальк дернулся вперед, больно ударившись при этом о поручень двери. Горан вообще не удержался. Его вышвырнуло из вертолета, когда тот накренился под углом в сорок пять градусов. Он ударился в Гекльберри, все еще стоявшего на подножке у открытой двери.

Они оба исчезли из виду, падая навзничь.

Масри выровнял вертолет, развернул нос.

Фальк слышал, как Прибен орал на Масри, пытаясь перекричать рев двигателей и ветра:

– Немедленно разворачивайся! Поворачивай и садись! Вниз, ублюдок! Мы должны забрать их!

Хвост вертолета поднялся, нос выровнялся. Резко набирая высоту, Масри на предельной скорости уносил их прочь от двора метеостанции на вершине холма.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Они улетали все дальше, стремительно и неотвратимо.

Машина, похоже, обрела устойчивость и управление. Повреждений, видимо, оказалось больше, чем посчитал Масри, и вертолет сильно трясло, будто они двигались по неровной поверхности или машина совсем отбилась от рук. Вибрация стала такой сильной, что им всем ничего не оставалось, как только крепко держаться. Шум ветра и рев мотора сломили их, заставили сдаться.

Фальк задавал себе вопрос: полет так ужасен только из-за повреждений машины или все-таки Масри сильно преувеличил свои способности управлять вертолетом? Даже при наличии корректирующих систем летательные аппараты с несколькими винтами требуют определенного навыка. Необходима практика, длительные тренировки на симуляторе и сотни летных часов в реальных условиях. У Масри не было ничего, кроме наблюдения за тем, как это делают другие, и общего понимания принципов управления вертолетом.

Масри оставил Гека и Горана на станции. Мысленно Фальк еще видел, как они падают. Почему Масри не повернул назад? Что помешало ему вернуться? Ужас или хладнокровный прагматизм? Или всего лишь понимание, что, запаниковав и не имея достаточного навыка, уже не сможет опять посадить вертолет, если уж поднял его в воздух.

Двигатели издавали зверский шум, прерывисто скрежетали и стучали, особенно задний по правому борту. Фальк попробовал подняться. На губах и подбородке у него была свежая кровь – там, где он ударился о поручень. Он почти не сомневался, что, будь у него такая возможность, он пристрелил бы Масри.

Немного приподнявшись и крепко держась, чтобы хоть как-то противостоять непрекращающейся тряске, Фальк выглянул наружу. Было невероятно холодно. Облака косыми полосами тянулись мимо. Казалось, вертолет находился на высоте в несколько миль, хотя на самом деле высота была всего-то тысячу футов или около того. Он увидел долину под ними, тонкую белую жилу шоссе. Он еле сдержал себя. Вон шоссе, горный массив, край кальдеры. Океан, который должен был остаться позади них.

– Масри! – заорал он, хватаясь для опоры за подголовники передних сидений. – Масри, куда, мать твою, ты летишь? Ты что творишь? Нам на юг надо! На юг, слышишь! А это восток, долбаный ты пилот! Куда ты прешься?

Все усилия Масри сконцентрировал на борьбе с рычагом управления. Повсюду на панели управления горели красные предупреждающие сигналы и вспыхивали желтым сигналы тревоги. Фальк вдруг понял, что, пожалуй, единственное, на что сейчас был способен Масри, – это просто удерживать вертолет в воздухе. Навигация, курс – все это дерьмо уже давно отвергнуто. Несущественно. Оставаться в воздухе – только это имело значение.

– Ты должен развернуться! – кричал Фальк. – Поворачивай! На юг! Юг, слышишь? Масри!

Масри взглянул на него, всего лишь на секунду, на одну-единственную секунду, но этого было достаточно, чтобы до Фалька дошло, что тот потерял способность рассуждать здраво. Масри не реагировал ни на доводы, ни на уговоры. Он даже не слышал Фалька по-настоящему. Его сознание отключилось. На лице остался только налет тупого безумия. Фальк видел перед собой человека, заплывшего далеко за буйки; человека, понявшего, что он взялся за дело, за которое ему никогда не следовало браться, за безнадежное для него дело, которое он никогда не сможет довести его до конца.

Масри отвернулся, возвращаясь к своей битве с рычагом управления.

– На этот раз мы влипли по-крупному, – произнес Фальк.

Задний правый двигатель решил, что хочет умереть первым. Не успел Фальк договорить, как послышался невыносимый металлический стук, словно в контейнер забросили тонну железного лома. Вертолет ужасно затрясся. Фрагменты сломанного несущего винта вырвались из-под каркаса и, будто иглы дикобраза, впились в корпус вертолета. Черный дым, черный с золотистыми искрами, похожий на дорогой шелк, повалил из моторного отсека, оставляя позади машины длинный «хвост».

Завыл сигнал тревоги. Вспышки приборов, предупреждающих об опасной ситуации, складывались в немыслимые узоры. Ужасная вибрация вдруг переросла во что-то намного худшее – в дикое, безудержное неистовство.

Они быстро теряли высоту, планируя вниз в восточном направлении. И снова Фальк сомневался, был ли это замысел Масри или результат неуправляемости вертолета. Холодная горная местность маячила впереди, серая и сырая, с небрежными росчерками молочно-белых облаков. Они пересекли линию шоссе, оставив позади справа Айбёрн Джанкшн и склад горючего. Внизу тянулась дикая, непригодная для обработки местность. Каменистые склоны, травяные луга, заросли дрока, чертополоха и ежевики, бледные рыжины, словно пятно лишайника на валуне. Дальше виднелась лесополоса, а за ней – более густой лес, беспорядочный, припорошенный на гребнях снегом и еще чем-то жирным и крахмальным, словно его отшлифовали. Лес покрывал крутые откосы невысоких гор и обрамлял темные расщелины и узкие горные долины, островерхие ломти скал, на которых, как сетчатый занавес, висел туман, устилая, словно вуалью, сокровенную темноту и потайные ручьи. Казалось, они стремятся к некоему месту назначения, будто подбитый вертолет пробивается к одному из просветов в лесу под ними, ведомый инстинктом или навигационной программой.

Несмотря на ледяной влажный ветер, врывавшийся сквозь открытые двери, они все чувствовали горелую вонь паленой пластмассы, доносившуюся из моторного отсека, который располагался за салоном вертолета. Осколки взорвавшегося двигателя ударились в основной фюзеляж и нанесли несказанный вред, впиваясь и беспорядочно разлетаясь, будто разрывные пули в теле жертвы. Какие системы были выведены из строя? Что там горело? Гидравлика? Топливные шланги? Электрика? И где вообще система пожаротушения?

– Сможешь посадить?

Фальк поднял взгляд. Рядом с ним, держась за подлокотники, стоял Прибен и кричал в сторону Масри.

– Масри! Сможешь посадить?! – пытался он докричаться до того.

Масри что-то произнес.

– Масри, я не слышу тебя! – орал Прибен. – Что ты сказал? Сможешь посадить или нет?

Что-то. Что-то похожее на «да»?

На миг Прибен перевел взгляд на Фалька, заметив, что тот наблюдает за ними. Фальк отер со рта кровь.

– Масри! – крикнул Фальк. – Масри, где ты собираешься садиться?

– Масри, ответь на вопрос Блума, – окликнул его Прибен. – Где ты собираешься садиться? Масри?

Ничего. Прибен посмотрел на Фалька.

– Да его надо просто пристрелить, – объявил он. – Хуже уже не будет.

– Масри! – заорал Фальк.

Звук двигателя изменился. На секунду.

Фальк подумал, что тот просто отключился, но вдруг увидел, что земля под ними начала резко приближаться. Она стремительно неслась им навстречу. Лес поглощал отраженный рев и стук моторов. Рев превратился в однотонное жужжание с пронзительным воем. Вертолет лязгал и болтался из стороны в сторону.

– Ой, черт! – застонал Вальдес.

– Масри! – заорал Фальк. – Рули в сторону ровной площадки! На открытое место, Масри! Вон туда! Только не занеси нас на эти долбаные деревья! Масри!

Его пожеланию не суждено было сбыться. Под ними проносился океан деревьев. Фальку очень хотелось, чтобы они оставались над этим океаном. Сплошные листья. Листья и ветки. Посадка должна быть мягкой, эта зеленая масса поддастся. Может, они отскочат от нее, как монетка от завернутого по краям листа бумаги, как камешек, прыгающий по водной глади озера.

А все вышло так, будто они врезались в стену.

Удар был как от падающей глыбы. Снова шум, рев, грохот, завывание двигателей. Звуковые сигналы тревоги. Вся машина дрожала и грохотала с самоубийственной яростью. Скрип, скрежет, рев, треск – все эти звуки раздавались одновременно, когда они неслись сквозь полог леса. Обломки ветвей чиркали по кабине. Перемолотые оборванные листья кружились в воздухе вокруг них, залетая внутрь через боковые двери.

Затем что-то более крупное, тяжелое, несдвигаемое ударило в них и резко развернуло, как правый хук ломает челюсть, разворачивая голову вбок. Затем еще один удар, теперь по ребрам, от которого они покатились влево. Головой вперед, раздирая полог леса и раскалывая стволы деревьев. Вокруг поднялась настоящая буря из древесных щепок и обрывков коры, окончательно сделавшая невозможным управление падающей машиной.

И наконец, завершающий удар кувалды. Фалька швырнуло на спинки передних сидений.

Тряска не прекратилась. Повсюду раздавались самые разные звуки. Корпус, визжа, как побитая собака, гнулся и трещал. Слоистый пластик покрытия сминался, будто фольга. Металл скрежетал и рассыпался. Поверхностные сплавы не выдерживали. Падающая металлическая махина – против деревьев и земли.

Затем ничего.

Фальк не был уверен, где находится верх. Он не был уверен, все ли части его тела на месте или что-то оторвалось в процессе падения. Но он знал наверняка, что жив, и это само по себе было большим чудом. Оставалось непонятным, как вообще возможно выжить в таких условиях.

Отрицая любую боль, которая неизбежно последует, он позволил себе крошечное мгновение триумфа – радости, что удалось ухватить удачу за хвост.

Затем змея нанесла удар, и приступ скрутил его, и он опять провалился в никуда.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

– Фальк?

Его имя казалось чужим. Уже какое-то время он не слышал, чтобы его звали по имени. Далекие голоса и перевернутые вверх тормашками звуки жужжали в его голове, то влетая, то вылетая, сначала тихие, затем громче и опять тихие.

Его имя всплыло из этих звуков, совсем ненадолго, словно маленькое глубоководное существо, устремившееся вверх, чтобы, вынырнув на поверхность, глотнуть воздуха. Все верно, из бессмысленной круговерти голосов его имя снова появлялось невредимым.

– Фальк?

Боли не было. Это означало одно из двух: или он выздоровел, или у него серьезное повреждение позвоночника.

– Фальк?

Глаза Блума. За ним – листья и ветви, темно-серое неровное пространство под пологом леса. Мягкий синевато-серый свет, словно снежный, похожий на цвет неба перед тем, как с ними случилась катастрофа.

Он лежал на спине, глядя вверх, на полог из смолистых ветвей, переплетавшихся между собой. Деревья с листьями пепельно-белого цвета и корой, напоминавшей незагорелую кожу. Вьющиеся растения обвивали каждую ветку, каждый ствол, подобно внешней обмотке. Свисающие лианы, неприятно похожие на змей, были усыпаны белыми, будто молочные жемчужины, ягодами и крошечными желтыми цветочками. Некоторые из них переплетались, словно пучок электрических проводов в кабеле.

Дневной свет – вернее, его крошечные лоскутки – проглядывал сквозь эту медленно колышущуюся крышу.

Лица были едва различимы. Люди участливо склонились над ним, глядя на него, прямо ему в лицо. Раш, Прибен, затем Вальдес. Все здорово перепачканы, лица измазаны грязью и потом, местами на них виднелись пятнышки крови и смазочного масла.

– Фальк? – звал Раш. – Ты слышишь меня? Если ты жив, подай какой-нибудь знак.

– Фальк, – произнес Прибен. – Ты ранен. У нас возникла серьезная проблема. Непредвиденная. Мы пытаемся решить ее. Фальк? Мы поможем тебе, о'кей?

Интересно, откуда они узнали его имя? Каким образом?

– Фальк, мы уже несколько часов пытаемся дозваться тебя, – проговорил Вальдес, изучающе глядя в упор на него. – Пожалуйста, ответь мне.

Он вдруг понял, что у них у всех один и тот же голос. Все трое говорили одним голосом, и голос этот был женский.

– Пожалуйста, Фальк, пожалуйста, ответь, – произнес Раш.

Нет, не он произносил эти слова. Он вообще ничего такого не говорил. Движения его губ не соответствовали словам. Он говорил что-то другое, и не ему, а Прибену. Просто голос, который слышал Фальк, говорил одновременно. Частично совпадая. Как при плохом дубляже в кино.

Фальк закрыл глаза, чтобы лучше слышать этот голос, который то приближался, то удалялся, но многие слова звучали теперь совсем близко.

– Фальк?

– Клиш?

Пауза.

– Фальк! Боже! Да фрик-си меня! Я добралась до него! Добралась! Фальк, ты слышишь меня?

– Да, Клиш. Это так здорово – слышать твой голос.

– Боже мой, Фальк! Ты фрик-си! Мы ведь уже думали, что потеряли тебя! Я тут просто с ума сходила!

– Клиш, ты можешь успокоиться? Хорошо? У меня немного странное ощущение. Мне надо, чтобы ты говорила медленно и более спокойно, тогда я смогу понимать тебя.

На секунду ее голос исчез в темноте, затем вернулся:

– Конечно могу. Легко. Я так рада, что слышу тебя. Слушай, слушай меня, Фальк, мы пытаемся извлечь тебя оттуда. Извлечь тебя из этого солдата.

– Его зовут Блум.

– Блум. Да, все верно. Я знаю. Слушай, возникло непредвиденное осложнение. Эйуб говорит, что оно возникло непредвиденно. Случилось то, чего они никак не ожидали.

– Что именно?

– Это нельзя было предвидеть, и поэтому они оказались не готовы. Мы работаем над решением проблемы. Они…

– Что именно?

Пауза. Она дала ему немного времени, чтобы привыкнуть к черноте вокруг. Когда его глаза оставались закрытыми, ему казалось, что он лежит не на земле в лесу, а в теплой воде в светонепроницаемом резервуаре.

– Фальк, я пыталась говорить с тобой все время, с тех пор как ты погрузился, – сказала Клиш. – Ты слышал меня? Я всю дорогу была с тобой, как и обещала.

– Спасибо.

– Я же обещала, что не брошу тебя. Как в старые добрые времена.

– Я знаю.

– О'кей.

– Клиш, скажи, что за проблема? Почему я все еще в резервуаре? Почему вы до сих пор не вытащили меня?

– Бари говорит…

– К черту твоего Бари! Извини, Клиш, я хочу, чтобы ты объяснила. Сказала все как есть, а не ходила вокруг да около.

Он подождал. В темноте тихонько колыхалась теплая вода.

– Оказалось… – начала Клиш. – Оказалось, что ты не совсем подходил. Андервуд была права. Надо было сделать больше анализов. Намного, намного больше. Не стоило бросаться сломя голову. Я говорила тебе, что все обойдется. Прости, Фальк. Мне не следовало так говорить.

– Ладно. В чем проблема-то?

– У тебя есть проблемы со здоровьем, а значит, ты слабее, вернее, твоя иммунная система. И еще у тебя в крови было слишком много алкоголя, ну и – как бы это сказать помягче – не только его. В общем, все это дало о себе знать. Хуже всего дело обстоит с твоим бедром.

– Моим бедром?

– Да. С плотностью костной ткани. Ты слишком много времени провел на драйверах. Андервуд сказала, что плотность костной ткани – это проблема всего организма, но твое бедро совсем плохое. Прочность кости там настолько невелика, что ты практически сломал бедро.

– Я сломал бедро?

– Хотя там только трещина в волос толщиной, но, в общем-то, да. Большое количество алкоголя сглаживало боль, но эта трещина… она свежая. Выглядит так, будто ты совсем недавно сломал бедро – например, накануне перед тем, как мы начали работать с тобой. Фальк?

– Да?

– Почему ты рассмеялся?

– Ну тогда, скорее всего, я сломал кость во время бурного секса, по которому я так соскучился и для которого оказался староват.

– Ах ты, кобель! – усмехнулась Клиш. – Пусть это послужит тебе уроком.

– Обязательно. Ладно, ну, приключилось это дерьмо с моим бедром. Что это меняет?

– Туда попала инфекция. Помнишь, что я сказала о твоей иммунной системе? Ты болен. Организм сопротивляется, у тебя жар. Андервуд пытается лечить тебя лекарствами широкого спектра действия, вот такие дела, но ты болен, и это влияет на область контакта. Мы пытаемся извлечь тебя, но Эйуб беспокоится, что, вытащив тебя, мы фрик-си твой организм.

Теплая черная вода плескалась в темной утробе.

– То есть ты хочешь сказать, «убьете меня», – констатировал он.

– Эйуб считает, там целый букет проблем, – сказала Клиш. Некоторые ее слова если и не совсем исчезали, то как-то смазывались. – Паралич, повреждение мозга, отказ органов… в общем, все то, что тебе совсем не нужно.

– Ты так хорошо знаешь меня.

– Так вот, мы работаем над этим. Мы прорвались к тебе – это уже огромный шаг вперед и хороший знак.

– Но есть еще и другая проблема, да?

Вода, перекатывающаяся в темноте. Приглушенный далекий шепот.

– Да.

– Блум умер, так?

– С функциональной точки зрения – да.

– А можешь поподробнее?

– Андервуд отслеживает его жизненные показатели, – сказала Клиш, – но сведения обрывочные. Целостная картина никак не складывается. То, что мы наблюдаем сейчас, насколько мы поняли, – это следствие ранения в голову. Все функции высшей нервной деятельности отключились. Если бы он был сам по себе, он был бы мертв.

– На самом деле еще удивительно много чего осталось от него, – проговорил Фальк. – Эмоции. Воспоминания. В условиях сильного стресса срабатывает его мышечная память. Пару раз так уже было.

– Интересно. Я передам Эйубу.

– Клиш, у меня периодические приступы боли. Невыносимой боли. Спазмы в животе и в голове. Приступ начинается внезапно, и, пока не пройдет, я совсем беспомощный.

Она что-то сказала. Слова были далекими, почти шепот.

– Клиш?

Она уплыла, ее слова звучали, как шелест волн.

– Клиш?

– Фальк, я же говорю – это мы, – произнесла она вдруг громко и совсем близко. – Боль – это мы. Прости, наша ошибка. Боль возникает, когда мы пытаемся физически извлечь тебя из «Юнга» и отключить. Но всякий раз это вызывает у тебя такие сильные страдания от полученной травмы, что мы прекращаем все действия.

– А Блум?

– А что Блум? – спросила она.

Невидимая вода плескалась.

– Что будет с ним, если вытащить меня?

– Мы не знаем. Если бы ему оказывали надлежащую медицинскую помощь…

– Клиш?

Тишина.

– Андервуд считает, что жизнь в нем поддерживаешь ты. Твое сознание заставляет его тело функционировать. Ты что-то вроде его жизнеобеспечения. Он держится только благодаря тебе.

– Значит, если вы вытащите меня, он окончательно умрет.

– Мы так считаем.

– Ладно. Пусть. Вы знаете, что тут происходит?

– Частично. Слушали через тебя. Здесь события тоже развиваются. Апфел пытается связаться с АП через спутники «ГЕО», но официальной линии связи нет. ВУАП сделало заявление, что в настоящее время проводится военная операция. Подробности не сообщаются. И что связь с зоной боевых действий до сих пор не восстановлена. Через тебя мы поняли, что проблема имеет наземную природу. Ты уверен, что тут замешан Блок?

– Я ни в чем не уверен. Но, на мой наметанный взгляд, я бы сказал «да». Спецназ Центрального Блока.

– Апфел хочет знать…

Слова вдруг стали далекими и неразборчивыми.

– Клиш? Клиш?

– …слышишь меня? Ты слышишь меня, Фальк?

– Да.

– Апфел спрашивает, какого рода удары наносятся там по тактическим силам ВУАП. Официально нам ничего не говорят, но АП определенно намерена послать вам туда серьезное подкрепление. Нам кажется, они довольно заметно нервничают по поводу полной утраты связи.

– Еще бы, – произнес Фальк. – Я знаю не много. Из трех команд, с которыми я был непосредственно связан, нас, похоже, осталось всего четверо. Четыре человека. Повстанцы ждали нас на территории. К тому же они уничтожили большую часть местного населения. Зачищены целые поселки.

– Ты это серьезно?

– Они знали о нашем прибытии. Клиш, тут на кону что-то важное поставлено, но никто не понимает, что именно. Весь этот экстрапереходный этап начинает приобретать все больший смысл. Жуткий смысл. Понимаешь, на кону что-то настолько ценное, что Блок впервые готов закончить с холодной войной и начать настоящую. Клиш, слушай, все считают, что это из-за Фреда, но, по-моему, Фред тут сбоку припека. Типа сахарной глазури на сладком пироге. Как мне видится, причина этой заварухи находится здесь, на планете. Скорее всего, в районе Айбёрна. Я почти уверен, что все проблемы связаны с этой местностью.

– В смысле?

– Ну, я не знаю. У меня есть небольшое видео. Осталось от предыдущего владельца антибликов. Очень надо бы перевести несколько слов с русского. Если я проиграю ролик и включу звук?

– Да, пойдет. Сделать перевод – не проблема.

– О'кей. Дай мне несколько минут. Или хотя бы секунду, чтобы прийти в себя. Клиш?

Ничего.

Это ничего продолжалось какое-то время.

Он снова открыл глаза.

– Черт! – закричал Вальдес. – Парни, Нестор очнулся! Он с нами!

Фальк огляделся. Лесная поляна залита серым светом, скорее похожим на дымку. Вокруг деревья, густо оплетенные вьющимися растениями. Серо-зеленые листья густо устилают землю. Пахнет сырой землей, древесной смолой и перегноем. И холод – закономерный спутник сырости и недостаточного освещения.

Прибен и Раш стояли над ним. Вальдес склонился слева.

– Мы живы? – спросил Фальк.

– Почти без потерь, – ответил Прибен.

– Хотя уже решили, что ты умер, – усмехаясь, произнес Вальдес. Его лицо под слоем грязи было покрыто синяками.

– Где вертолет?

– Там, – махнул через плечо Раш.

– Вы несли меня?

– Пришлось, – проговорил Прибен.

– Думали, эта адская машина взорвется, – покачал головой Вальдес. – И вся хреновина вспыхнет, как огненный шар.

Он посмотрел на Фалька и усмехнулся.

– Но… не вспыхнула, – добавил он.

– А где Маус? – спросил Фальк.

– Здесь, – отозвался Бигмаус откуда-то сбоку.

Фальк повернулся. Бигмаус сидел, привалившись к стволу дерева. Он пытался улыбаться, но выглядел как мертвец. В полумраке леса его кожа казалась пепельной и нездоровой.

– Масри? – спросил Фальк.

– Ублюдок, – произнес Прибен.

– Ему не так повезло, – сказал Вальдес. – Вернее, не повезло совсем.

Фальк поднялся на ноги. Это у него получилось не сразу. Вальдес встал и помог ему.

– Где мы? – спросил Фальк.

– В каком-то гребаном лесу, – ответил Вальдес.

Фальк посмотрел на Прибена.

– Все, как он сказал. В самой чаще какого-то гребаного леса, – подтвердил Прибен.

– Пора двигаться дальше. Надо найти нормальное укрытие, – сказал Раш. – Все-таки тащить тебя нелегко. Хорошо, что ты очнулся.

– А если б не очнулся, что тогда? – поинтересовался Фальк.

– Наверное, пришлось бы тебя оставить, – ответил Раш.

– Заткнись, – оборвал его Вальдес. – Слышь, ты, умолкни. Нес, он не то имел в виду. Он о другом говорит.

– Мы обсуждали именно такой вариант, – пожал плечами Раш.

– Нет, серьезно, – сказал Фальк. – Мы в горячей точке, даже слишком горячей. И если приходится выбирать между моей и вашей безопасностью, вы знаете, как следует поступить.

– Точно, – сказал Раш, – не поддаваться слабости.

– Я не слабак, – произнес Вальдес.

– Где мои антиблики? – спросил Фальк.

– На тебе их не было, – ответил Раш.

– Да, не было, пока мы несли тебя, – подтвердил Прибен.

– Они мне нужны, – сказал Фальк.

– Возьми мои, – предложил Раш.

– На тех были хорошие копии карт этой местности, – пояснил Фальк. – Не только Айбёрна, а всего этого региона. Я делал их в кадастровой конторе. И возможно, они нам пригодятся. И очень даже скоро.