Текст книги "Манускрипт всевластия"

Автор книги: Дебора Харкнесс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 37 страниц)

ГЛАВА 8

– Эта ваша машина… банально, честное слово. – Волосы, которые я пыталась убрать с лица, трещали и липли к пальцам.

Клермонт непринужденно прислонился к своему «ягуару». Костюм для йоги, опять-таки серый с черным, на вид прямо из магазина, выглядел все же менее фирменно, чем его библиотечные туалеты.

Элегантный вампир у шикарного автомобиля меня почему-то злил. День выдался не так чтобы очень: в библиотеке сломался конвейер, и своих рукописей я дожидалась целую вечность. Доклад пребывал в зачаточном состоянии; я с тревогой посматривала на календарь, воображая, как куча историков будет задавать мне заковыристые вопросы. Октябрь уже на носу, а конференция в ноябре.

– Думаете, мини лучше бы камуфлировала меня? – Он протянул руку за моим ковриком.

– Да нет, собственно… – В осенних сумерках от него так и разило вампиром, но аспиранты и доны [18]18
  Преподаватели университета.


[Закрыть]проходили мимо как ни в чем не бывало. Если они в упор не видят, кто он такой, то машина и вовсе не имеет значения. Злость продолжала накапливаться во мне.

– Я что-то сделал не так? – Серо-зеленые глаза смотрели невинно. Он открыл дверцу и потянул носом, когда я села в машину.

– Вы что, обнюхиваете меня? – взорвалась я, еще со вчерашнего подозревая, что мое тело снабжает его нужной информацией без моего на то разрешения.

– Не искушайте. – Мои волосы вздыбились на затылке, когда я вдумалась в смысл этих слов. Он захлопнул дверцу, положил в багажник мой коврик для йоги и одним плавным движением сел за руль, впустив внутрь ночной воздух.

– Неважный день? – с деланным сочувствием спросил он.

Я ответила уничтожающим взглядом. Он прекрасно знал, как сложился мой день. Они с Мириам опять торчали в Герцоге Хамфри, преграждая доступ другим сверхъестественным существам. Когда мы с ним ушли переодеться для йоги, Мириам осталась позаботиться, чтобы за нами не увязались демоны или кто-нибудь похуже.

Клермонт включил зажигание и поехал по Вудсток-роуд без дальнейших попыток завязать разговор.

– Куда мы едем? – спросила я подозрительно, видя по сторонам только жилые дома.

– На йогу, – невозмутимо ответил он. – Я бы сказал, что в таком настроении она будет вам весьма кстати.

– И где она, эта йога? – Мы направлялись куда-то в сторону Бленхейма.

– Может быть, вы передумали? – с бесконечным терпением спросил Мэтью. – Отвезти вас в студию на Хай-стрит?

Я содрогнулась, вспомнив о вчерашнем занятии.

– Нет.

– Тогда расслабьтесь. Это не похищение. Разве плохо, когда вами руководит кто-то другой? Притом вас ждет сюрприз.

– Хм. – Из стереосистемы полилось нечто классическое.

– Не думайте ни о чем. Слушайте, – приказал Мэтью. – Напрягаться под Моцарта попросту невозможно.

Не узнавая себя, я уселась поудобнее, закрыла глаза. «Ягуар» колыхал меня, снаружи почти ничего не было слышно – я плыла над землей, несомая волнами музыки.

Скоро мы подъехали к высоким чугунным воротам – даже я, при всей сноровке, через них бы не перелезла. По обеим их сторонам тянулись красные кирпичные стены причудливой кладки. Я выпрямилась.

– Отсюда не видно. – Клермонт, посмеиваясь, опустил окно, набрал код. Раздался мелодичный сигнал, ворота открылись.

Хрустя гравием, мы проехали вторые ворота, еще древнее первых – это была просто арка между кирпичными стенами, намного ниже предыдущих. Ее венчала крохотная надстройка с окнами во все стороны, похожая на фонарь. Слева стояла великолепная сторожка, тоже из кирпича, с витыми трубами и окнами в мелких свинцовых переплетах. «Олд-Лодж» – значилось на потускневшей медной табличке.

– Как красиво, – ахнула я.

– Я так и думал, что вам понравится, – сказал довольный вампир.

В парке уже стемнело. Стайка оленей, вспугнутая фарами и шумом мотора, улепетнула в спасительный мрак. Мы поднялись на небольшой холм, сделали поворот. «Ягуар» едва полз.

– Ну вот, – показал вперед Клермонт.

Двухэтажный особняк в тюдоровском стиле был выстроен вокруг большого двора. Мощные прожектора освещали его фасад сквозь узловатые дубовые ветки.

Не сдержав эмоций, я выругалась. Шокированный Клермонт хмыкнул, подкатил к дому и припарковался рядом с последней моделью «ауди». На площадке стояло еще с дюжину машин, с холма спускались очередные.

– Вы уверены, что я здесь буду на месте? – Я занималась йогой больше десяти лет, но это еще не значило, что я ас. Кто их знает – может, они тут стоят вверх ногами, опираясь на одну руку.

– Да, конечно. Состав у нас смешанный.

– Ну-ну. – Мое беспокойство, несмотря на его ответ, поднялось на одно деление.

Клермонт достал из багажника наши коврики, пропустил вперед новоприбывших, подал мне руку. Это что-то новое, отметила я. Его прикосновения до сих пор вызывали у меня дискомфорт, разница наших температур поражала.

Он помог мне выйти и сжал напоследок руку, подбадривая. Наши взгляды встретились и смущенно разошлись в стороны.

Во двор вели третьи ворота. Особняк изумительно сохранился – ни одному архитектору не дали пробить в нем симметричные георгианские окна и прилепить к нему викторианские оранжереи. Мы точно перенеслись в прошлое.

– Невероятно, – пробормотала я.

Клермонт, усмехаясь, провел меня в большую, подпертую стопором дверь. Я так и ахнула – интерьер ошеломил меня еще больше, чем внешний вид. Во все стороны разбегались полированные стенные панели с орнаментом в стиле «льняные складки». Кто-то зажег огонь в огромном камине. Окруженный скамейками стол на козлах выглядел как ровесник самого дома – только электричество напоминало, что мы в двадцать первом веке.

На темных дубовых скамейках лежали грудами свитера с пиджаками, внизу рядами стояла обувь. Клермонт выложил на стол связку ключей, мы разулись и пошли дальше.

– Помните, я говорил, что состав у нас смешанный? – спросил он, подойдя к одной из дверей. Я кивнула. – Это правда, но войти в эту комнату могут только иные.

Он открыл дверь. Десятки любопытных глаз защекотали меня, облобызали, обдали холодом. В комнате было полно демонов, вампиров и чародеев. Сидя на ярких матах – кто поджав ноги, кто на коленях, – они ждали начала занятий. У некоторых демонов в ушах торчали наушники, чародеи вполголоса сплетничали, вампиры держались спокойно, не проявляя эмоций.

У меня отвисла челюсть.

– Виноват, – сказал Клермонт. – Я боялся, что вы не пойдете, если я расскажу, но это действительно лучшая школа в Оксфорде.

К нам направлялась высокая ведьма с короткими иссиня-черными волосами и кожей цвета кофе со сливками. Все остальные отвернулись и возобновили свою медитацию. Клермонт, при входе слегка напряженный, почувствовал себя заметно свободнее.

– Здравствуй, Мэтью, – хрипловато, с индийским акцентом сказала ведьма.

– Здравствуй, Амира. Это Диана Бишоп, о которой я тебе говорил.

Ведьма, пристально всмотревшись в мое лицо, улыбнулась.

– Очень приятно, Диана. Йогой раньше не занималась?

Новая волна тревоги захлестнула меня.

– Занималась, но здесь я впервые.

– Добро пожаловать в Олд-Лодж, – еще шире улыбнулась она.

Знает ли здесь кто-нибудь об «Ашмоле-782»? Знакомых лиц среди них я не видела, и атмосфера была открытая, без намека на всегдашние трения между иными.

Крепкая теплая рука охватила мое запястье, и сердце сразу же пришло в норму. Я с удивлением вскинула глаза на Амиру. Как она это сделала?

Она отпустила меня, но мой пульс продолжал биться все так же ровно.

– Думаю, вам с Дианой будет удобнее здесь, – сказала она Клермонту. – Устраивайтесь, сейчас начинаем.

Мы расстелили коврики около двери. Близких соседей справа у меня не было; чуть подальше, закрыв глаза, сидели в позе лотоса двое демонов. Возникшее в плече щекотное ощущение быстро прошло, и чей-то голос произнес в голове: Извини.

Он доносился спереди, как и щекотка. Амира, с упреком взглянув на кого-то в первом ряду, попросила внимания.

Мое тело приняло привычную сидячую позу, Клермонт спустя пару секунд тоже сел.

– Закрывайте глаза. – В руке Амиры включился пульт, из стен и потолка полилась медитативная музыка, кто-то из вампиров блаженно вздохнул.

Я отвлеклась, рассматривая лепной потолок бывшего чертога эпохи Тюдоров.

– Закрывайте глаза, – мягко повторила Амира. – Трудно освободиться от своих тревог, своих забот, своих эго, но для этого мы здесь и собрались.

Формула, которую я не раз слышала в других классах, здесь имела специфическое значение.

– Мы собрались, чтобы поучиться управлять своей энергией правильно. Почти все свое время мы притворяемся кем-то другим. Отбросьте это. Воздайте честь своей подлинной сущности.

После легкой разминки мы стали на колени, разогрели позвоночник, приняли позу собаки, взялись за ступни и поднялись на ноги.

– Врастите ногами в землю, – велела Амира. – Поза горы.

Я вздрогнула, ощутив неожиданный толчок с пола.

Амира начала делать виньясы. Вслед за ней мы воздевали руки к потолку и опускали к самым ступням, наклонялись и поднимали ноги. Когда руки всех чародеев, вампиров и демонов соприкоснулись ладонями над головой, Амира предоставила нам выполнять движения в собственном ритме. По сигналу ее пульта в комнате зазвучал «Рокет мэн» Элтона Джона.

Эта музыка как-то очень подходила к знакомым мне упражнениям. Я проделывала их в такт, напрягая мускулы, изгоняя все мысли из головы. На третьем повторе две ведьмы и колдун поднялись над полом на добрый фут.

– Взлетать не надо, – попросила Амира.

Ведьмы опустились спокойно, колдун спикировал вниз головой.

В темп укладывались не все. Демоны копошились, как параличные, вампиры со своими мощными мускулами забегали вперед.

– Тихонько, – говорила Амира. – Спешить и напрягаться не стоит.

Энергия понемногу входила в нужное русло. В серии стоячих поз лидировали вампиры, выдерживающие каждую минутами без всяких усилий. Я целиком отдалась движению, не думая больше о том, соответствует ли моя подготовка уровню этого класса.

Когда мы приступили к прогибам назад на полу, все уже взмокли, кроме вампиров – эти даже не увлажнились. Некоторые, в том числе и Клермонт, делали стойку на руках и не только на них. Один раз он вытянулся в струнку, прикасаясь в полу одним только ухом.

Заключительная савасана всегда была для меня труднее всего. Долго вылежать на спине в позе трупа я не могла, и расслабленность всех остальных только добавляла мне дискомфорта. Я лежала, закрыв глаза, и старалась не дергаться.

– Диана, эта поза не для тебя, – шепотом сказала Амира, став между мной и вампиром. – Ляг на бок.

Мои глаза открылись сами собой. Как она умудрилась разгадать мой секрет?

– Свернись клубочком. – Заинтригованная, я подчинилась, и мне сразу же стало легче. Амира легонько потрепала меня по плечу. – И глаза закрывать не надо.

Я легла лицом к Клермонту. Амира убавила свет, но благодаря светящейся коже я хорошо его видела.

В профиль он смотрелся как лежачее изваяние средневекового рыцаря на гробнице Вестминстерского аббатства: длинные руки и ноги, длинный торс, сильная лепка лица. В нем всегда чувствовалось что-то старинное, хотя выглядел он ненамного старше меня. Я мысленно прошлась пальцем по его выпуклому лбу от волос до густых бровей, погладила нос, обвела губы.

Когда я досчитала про себя до двухсот, он сделал вдох и выдохнул много позже.

Через некоторое время Амира предложила классу вернуться к жизни. Мэтью повернулся ко мне и открыл глаза. Его лицо стало мягким – с моим, насколько я чувствовала, произошло то же самое. Вокруг нас началось движение, но я вопреки приличиям так и лежала на боку, глядя в глаза вампиру. В той же позе оставался и он. Когда я наконец села, комната от резкого прилива крови начала совершать обороты вокруг меня.

Потом вращение остановилось. Амира пропела финальную мантру, позвенела серебряными колокольчиками на пальцах. Все на сегодня.

Вампиры общались с вампирами, чародеи с чародеями. Демоны обсуждали, в каком из оксфордских клубов джаз лучше. Недобрали энергии, с улыбкой подумала я, вспомнив, что говорила Агата об их беспокойных душах. Двое инвестиционных банкиров из Лондона, оба вампиры, говорили, что в столице за последнее время произошло много нераскрытых убийств. Меня кольнула тревога – вспомнилось вестминстерское дело, о котором я читала в газете. Мэтью сердито глянул на них, и они переключились на завтрашний ленч.

Двигаясь к выходу, все проходили мимо нас с Клермонтом. Ведьмы и колдуны кивали, демоны обменивались многозначительными взглядами и ухмылками, вампиры намеренно игнорировали меня, но в обязательном порядке здоровались с Мэтью.

Под конец в зале остались только мы и Амира. Она свернула свою циновку и подошла к нам.

– Хорошо позанимались, Диана.

– Спасибо, Амира. Йога была просто незабываемая.

– Приходи когда хочешь, с Мэтью или одна. – Она похлопала его по плечу. – Надо было сказать ей.

– Я боялся, что она не захочет пойти… и знал, что ей понравится, когда она окажется здесь.

– Выключите свет, когда будете уходить, ладно? – сказала напоследок Амира.

Я обвела взглядом безупречные пропорции зала.

– Да… вот это сюрприз. – Мне хотелось, чтобы он еще немного помучился.

Он бесшумно возник за моей спиной.

– Приятный, надеюсь. Понравилось?

Медленно обернувшись к нему, я запрокинула голову, приходившуюся на уровне его грудной клетки.

– Да.

– Я рад. – Снова эта улыбка, от которой сердце замирает в груди. Чтобы оторваться от его глаз, я нагнулась и стала скатывать коврик. Мэтью забрал свой, выключил свет. Мы обулись в комнате с камином, успевшим прогореть до углей.

– Не хочешь выпить чаю перед отъездом? – спросил Мэтью, беря со стола ключи.

– Где бы это?

– В сторожке.

– Там что, кафе?

– Нет, но кухня имеется. И посидеть есть где. Я сам приготовлю.

– Мэтью, – осенило меня, – это твой дом?

Мы уже вышли во двор. Над входом значилась дата: 1536.

– Я его и построил, – ответил он, не сводя с меня глаз.

Итак, Мэтью Клермонту никак не меньше пятисот лет.

– Плоды Реформации, – продолжал он. – Генрих пожаловал мне поместье с условием, что я снесу стоявшее здесь аббатство. Я сохранил что мог, хотя это было трудно: король тогда пребывал в дурном настроении. Сколько-то ангелов, старую кладку там и сям – все остальное новое.

– Впервые слышу, чтобы здание, построенное в шестнадцатом веке, кто-то называл новым. – Я попыталась взглянуть на дом его глазами, больше того – увидеть его как часть Мэтью. Здесь он пятьсот лет назад собирался жить, а жилище может многое рассказать о своем хозяине. Дом был тихим, солидным и надежным, как Мэтью. Никаких архитектурных излишеств.

– Красиво, – просто сказала я.

– Теперь он слишком велик для жилья, не говоря уж о том, как все износилось. Стоит открыть окно, и что-то где-то отваливается, несмотря на постоянный уход. Пару комнат занимает Амира, и несколько раз в неделю здесь проходят занятия.

– А ты, значит, живешь в сторожке? – спросила я, пока мы по булыжнику шли к машине.

– Всю неделю я в Оксфорде, а сюда приезжаю на выходные. Здесь спокойнее.

Да… нелегко, вероятно, вампиру жить в толпе шумных студентов, чьи разговоры он слышит помимо воли.

Мы доехали до сторожки. Ее, как лицо усадьбы, в свое время украсили немного обильнее, чем большой дом. Я смотрела на витые трубы и хитрую кладку.

– Знаю, – со стоном промолвил Мэтью. – Каменщик дорвался-таки до этих труб. Его кузен работал в Хэмптон-Корте у Вулси, [19]19
  Томас Вулси (1475–1530) – кардинал, лорд-канцлер при короле Генрихе VIII. Его загородный дворец Хэмптон-Корт после обвинения Вулси в измене перешел к королю.


[Закрыть]и мой мастер просто не желал слышать «нет».

Мэтью включил свет у двери. Я увидела большую комнату с полом из каменных плит и очагом, где можно было зажарить быка.

– Замерзла? – Часть пространства переделали в современную кухню, где холодильник, кажется, был главнее плиты. Я старалась не думать о том, что Мэтью там держит.

– Немножко. – Я поежилась в своем свитере. На дворе было относительно тепло, но я продрогла из-за того, что вспотела.

– Тогда зажги камин, – предложил Мэтью.

Дрова были уже приготовлены. Я взяла из старинной оловянной кружки длинную спичку и подожгла их.

Мэтью поставил чайник, а я стала осматривать комнату. Вкус хозяина склонялся к коричневой коже и темному дереву, красиво выделявшимся на каменных плитах. Старый ковер насыщал комнату теплой гаммой красных, синих и желтых оттенков. Над камином висел огромный портрет второй половины семнадцатого столетия. Темноволосую красавицу в желтом платье писал определенно сэр Питер Лили. [20]20
  Английский портретист голландского происхождения (1618–1680).


[Закрыть]

– Моя сестра Луиза, – сказал Мэтью, заметив мой интерес. – Dieu, [21]21
  Боже мой (фр.).


[Закрыть]как прекрасна она была.

– Что же с ней сталось?

– Она уехала на Барбадос, намереваясь стать королевой Вест-Индии. Мы говорили ей, что на маленьком острове ее вкус к молодым джентльменам не пройдет незамеченным, но она не желала слушать. Ей нравилось жить на плантации, выращивать сахарный тростник и владеть рабами. – По лицу Мэтью пробежала тень. – Во время одного из восстаний соседи-плантаторы, разгадавшие ее тайну, решили покончить с ней. Луизе отрубили голову, тело изрезали на куски, останки сожгли и свалили все на рабов.

– Мне очень жаль. – Глупые слова для такой тяжкой потери.

– Смерть, достойная жертвы, – слегка улыбнулся он. – Я любил сестру, но это нелегко мне давалось. Она усваивала пороки всех веков, в которые жила. Ни одна крайность для нее не была крайней. – Мэтью с трудом оторвал взгляд от холодного красивого лица на портрете. – Чай готов. – Он поставил поднос на низкий дубовый столик перед камином, между двумя кожаными диванами.

Я принялась разливать, ни о чем больше не спрашивая, хотя вопросов у меня хватило бы на несколько вечеров. Под взглядом больших черных глаз Луизы я старалась не пролить ни капли на полированную столешницу – вдруг этот стол когда-то принадлежал ей. Мэтью не забыл ни о молоке, ни о сахаре. Придав своему чаю нужный оттенок, я устроилась на мягком диване.

Мэтью вежливо взял свою чашку, но пить не стал.

– Не нужно делать что-то только из-за того, что я здесь, – сказала я.

– Я привык, – пожал плечами он. – Ритуальные движения действуют успокаивающе.

– Давно ты занимаешься йогой?

– Это совпало с отъездом Луизы. Я отправился в другую Индию, настоящую, и застрял на Гоа во время муссонов. Делать было нечего, кроме как пить и учиться всему индийскому. Тогдашние йоги были гораздо одухотвореннее большинства нынешних. Амиру я не так давно встретил в Мумбай, когда был там на конференции. Посмотрел, как она ведет класс, и понял, что она не уступает мастерством старым йогам. И не имеет предрассудков насчет братания с вампирами, как некоторые ведьмы.

– Понял и пригласил сюда?

– Я рассказал ей об Англии, а она согласилась попробовать. Скоро уж десять лет, как она здесь, и в нашем классе всегда полный комплект. Амира, конечно, и с людьми занимается.

– Никогда не видела, чтобы чародеи, вампиры и демоны занимались чем-то вместе, хотя бы и йогой, – призналась я. Табу на общение с другими расами для меня оставалось в силе. – Скажи мне кто-нибудь, ни за что не поверила бы.

– Амира оптимистка и любит преодолевать трудности. Поначалу все было совсем не просто. Вампиры отказывались находиться в одном помещении с демонами, а первым чародеям никто и вовсе не доверял. – Я слышала по его голосу, что и он не свободен от предрассудков. – Теперь почти весь класс признает, что сходства у нас больше, чем отличий, и соблюдает правила вежливости.

– Мы можем казаться похожими, – я подтянула колени к груди, – но определенно не чувствуем себя таковыми.

– Что ты имеешь в виду? – насторожился Мэтью.

– То, что мы всегда знаем, когда рядом… не человек. По легкому касанию, по холоду, по щекотке.

– Это, видимо, привилегия чародеев. Я, например, не знаю.

– Чувствуешь что-нибудь, когда я смотрю на тебя?

– Нет, а ты? – Его невинный взгляд тут же пустил мурашки по моей коже.

Я кивнула.

– Опиши свои ощущения. – Он подался вперед, и я почуяла западню.

– Холод, – начала я, не зная, стоит ли говорить все как есть. – Как будто лед нарастает под кожей.

– Весьма неприятно, мне кажется. – Мэтью наморщил лоб.

– Нет, просто немного странно. Хуже всего демоны – их взгляды я ощущаю как поцелуи, – скривилась я.

Мэтью со смехом поставил чашку на стол, уперся локтями в колени.

– Значит, ведьминскими способностями ты все-таки пользуешься.

Западня сработала. Я потупилась, красная до ушей.

– В жизни бы не открывать «Ашмол-782» и не снимать с полки тот чертов журнал! Это было мое пятое колдовство за весь год. Стиральная машина вообще не считается – без моих чар она затопила бы квартиру внизу.

Мэтью поднял руки – сдаюсь, мол.

– Мне все равно, Диана, пользуешься ты магией или нет. Просто я поражен тем, на что ты способна.

– Не пользуюсь я ни магией, ни колдовством – называй как хочешь. Я не такая. – Щеки у меня не переставали пылать.

– Нет, такая. Это сидит у тебя в крови и в костях. Такое же генетическое наследие, как голубые глаза и светлые волосы.

У меня никогда не получалось объяснить, почему я чураюсь магии. Сара и Эм не понимали, где же Мэтью понять? Мой чай остыл, тело сжалось в комок под его изучающим взглядом.

– Не хочу я этого, – в конце концов процедила я. – Никогда не хотела.

– Но почему? Доброта Амиры, которая согрела тебя сегодня – часть ее магии. Ведьминский дар ничем не хуже музыкального или поэтического.

– Мне он не нужен, – взъярилась я. – Хочу жить обыкновенной жизнью, как нормальные люди. – Вот именно. Не опасаясь, что тебя разоблачат и убьют. Я стиснула зубы, чтобы не выпалить это вслух. – Вот тебе разве не хочется быть нормальным?

– Скажу тебе как ученый, Диана: никакой «нормальности» в природе не существует. – Мягкий тон как рукой сняло. – Нормальность – это сказочка, которой люди успокаивают себя, сталкиваясь с чем-нибудь «ненормальным».

Пусть себе говорит, я останусь при своем убеждении. Опасно быть существом иного порядка в управляемом людьми мире.

– Диана, посмотри на меня.

Вопреки всем инстинктам я посмотрела.

– Ты отталкиваешь магию от себя. Точно так же, по-твоему, поступали ученые, о которых ты пишешь. Проблема в том, что у них ничего не вышло. Даже те из них, что были людьми, не сумели полностью изгнать магию из своего мира – это твои собственные слова. Она возвращалась снова и снова.

– Это совсем другое, – шепотом ответила я. – Сейчас я говорила о своей жизни. Ею я могу управлять.

– Не другое, а то же самое, – сказал он с полной уверенностью. – Ты будешь пытаться, но у тебя ничего не выйдет, как не вышло у Роберта Гука и Исаака Ньютона. Они оба знали, что без магии мир не может существовать. Блестящий Гук, умевший мыслить в трех измерениях, изобретавший приборы и ставивший опыты, так и не раскрыл полностью свой потенциал именно из-за страха перед тайнами мироздания. А вот Ньютон… столь бесстрашного ума я никогда не встречал. Он не боялся того, что нельзя увидеть глазами и с легкостью объяснить. Он принимал все как есть. Ты как историк знаешь, что к теории притяжения он пришел через алхимию и веру в невидимые причины роста и перемен.

– Ну, значит, я Гук. У меня нет желания стать легендой наподобие Ньютона. – Или собственной матери.

– Страх сделал Гука желчным завистником. Он вечно оглядывался через плечо и критиковал чужие эксперименты. Так жить не годится.

– Я не буду строить свою работу на магии, – упрямилась я.

– Никакой ты не Гук, – заявил Мэтью. – Он был человеком, которому вражда с магией испортила жизнь, а ты ведьма. Тебя эта вражда уничтожит.

От этих заманчивых речей в меня закрадывался страх. Послушать Мэтью Клермонта, нечеловеком можно быть без всяких тревог и последствий. Но он вампир, ему нельзя доверять. И насчет магии он не прав. Не может быть прав. В противном случае получается, что я сражалась с воображаемым врагом всю свою жизнь.

«Страшно тебе? Сама виновата. Приоткрыла магии дверь, вопреки собственным правилам, а следом пролез вампир со всей прочей компанией». Помня, как погибли мои родители, я начала задыхаться и вся покрылась гусиной кожей.

– Я умею выживать только без магии, Мэтью. – Но призраки отца и матери не слушали моих оправданий.

– Это твое выживание – ложь, к тому же неубедительная. Ты думаешь, что хорошо притворяешься, но обманываешь только себя. – Он точно диагноз ставил. – Я видел, как люди на тебя смотрят. Они знают, что ты другая.

– Чепуха.

– Шон теряет дар речи, стоит тебе поглядеть.

– Он был неравнодушен ко мне в бытность мою аспиранткой.

– И до сих пор неравнодушен, но дело не в этом. Мистер Джонсон, надеюсь, не твой поклонник? Однако он вкупе с Шоном трепещет при малейшей перемене твоего настроения и боится, когда не может посадить тебя на привычное место. И добро бы речь только о людях: дона Берно ты перепугала чуть ли не до смерти.

– Того монаха? – не поверила я. – Он тебя испугался, а не меня!

– Мы с доном Берно знаем друг друга с 1718 года, – сухо сообщил Мэтью. – С какой стати он будет меня бояться? Мы познакомились на вечере у герцога Чандоса, где он пел Дамона в «Ацисе и Галатее» Генделя. Могу заверить, что испугала его именно ты.

– Мы живем не в волшебной сказке, Мэтью, а в человеческом мире. Людей намного больше, и они действительно нас боятся. Человеческий страх сильнее и магии, и вампиров.

– Страх и отречение – человеческий путь. Ведьме он заказан, Диана.

– Этого я как раз не боюсь.

– Еще как боишься. Пошли, я отвезу тебя в Оксфорд.

– Послушай. – Желание получить нужную информацию пересилило все остальное. – Мы оба интересуемся «Ашмолом-782». Между вампиром и ведьмой не может быть дружбы, но работать-то вместе мы можем?

– Не уверен.

Всю дорогу до Оксфорда мы молчали. Люди ошибаются, думая, что вампиров делает страшными жажда крови – в Мэтью меня больше всего пугало это его отчуждение и внезапные вспышки гнева.

У ворот Нью-колледжа он достал мой коврик из багажника, сказав без всякого выражения:

– Хороших тебе выходных.

– Спокойной ночи, Мэтью. Спасибо, что на йогу сводил, – сказала я столь же бесстрастно. И не оглянулась ни разу, хотя чувствовала, что он смотрит мне вслед.