Текст книги "Манускрипт всевластия"

Автор книги: Дебора Харкнесс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 37 страниц)

В кухне сохранились сложенные из кирпича плиты и камин, в котором можно было стоять, но современные удобства тоже имелись. Каменный пол за два с лишним века повидал всякое: на него роняли кастрюли, по нему ходили мокрые лапы и грязные башмаки, не говоря уж о разных ведьминских штучках. Я показала Мэтью смежную Сарину буфетную. Бывшая отдельно стоящая летняя кухня теперь слилась с домом, но крюки для котлов и вертела для мяса остались на месте. На потолке висели травы, на полке хранились сушеные фрукты и банки с зельями. Здесь наша экскурсия закончилась, и мы вернулись на кухню.

– Все такое коричневое, – сказала я, включая и выключая свет на крыльце – давний сигнал Бишопов, означающий «можно войти». Коричневый холодильник, коричневые шкафы, красно-коричневый кирпич, коричневый дисковый телефон, престарелые коричневые обои. – Не помешал бы хороший слой белой краски.

Мэтью показал глазами на заднюю дверь.

– Если уж делать это, то в феврале – идеальное время, – послышалось из прихожей. Появилась румяная от холода Сара в ореоле рыжих волос, джинсах и клетчатой рубашке слишком большого размера.

– Здравствуй, Сара. – Я попятилась к раковине.

– Здравствуй, Диана. – Она уставилась на синяк у меня под глазом. – А это, я полагаю, вампир?

– Да. – Я снова ступила вперед, чтобы заняться представлениями. – Сара – Мэтью Клермонт. Мэтью – моя тетя Сара Бишоп.

– Сара, – протянул руку Мэтью.

Она поджала губы. Ее бишоповский подбородок, такой же как у меня, сегодня выглядел еще длиннее обычного.

– Мэтью. – Они обменялись рукопожатием, и Сара, поморщившись, сказала через плечо:

– Ошибки нет, Эм, – он точно вампир.

– Спасибо, Сара. – Вошла Эм с охапкой дров. Она выше меня и Сары, и шапка серебряных волос почему-то не старит ее, а, наоборот, молодит. Ее узкое лицо при виде нас расплылось в улыбке.

Мэтью подскочил, чтобы забрать у нее дрова. Табита, почтившая нас своим присутствием как раз в этот момент, принялась выписывать восьмерки вокруг его щиколоток, но он умудрился дойти до камина, не наступив на нее.

– Спасибо, Мэтью. И за это, и за то, что привезли Диану домой – мы так волновались, – сказала Эм, отряхивая руки и свитер.

– Рад вам служить, Эмили. – Эм он, похоже, очаровал сразу, но Сара, хотя и наблюдала с изумлением за эволюциями Табиты, не обещала легкой капитуляции.

Я попыталась отойти в тень, пока Эм не разглядела меня как следует, но она уже разглядела.

– О, Диана.

– Сядь, – приказала Сара, выдвинув табуретку.

Мэтью скрестил руки, подавляя желание вмешаться. Волчий инстинкт, побуждающий его меня защищать, никуда не делся и в Мэдисоне. Он страдал, когда кто-то из иных подходил чересчур близко ко мне, и относилось это не только к вампирам.

– Давай снимем рубашку, – предложила тетя, обшарив меня взглядом от лба до ключиц.

Я послушно взялась за пуговицы.

– Может быть, посмотрим ее наверху? – Эм с беспокойством взглянула на Мэтью.

– Он это все уже видел. Вы, случайно, не голодны? – не оглядываясь, бросила Сара.

– Нет, – сухо ответил Мэтью, – я поел в самолете.

Глаза обеих тетушек пощекотали мне шею.

– Сара! Эм! – возмутилась я.

– Просто на всякий случай, – мягко заверила Сара, рассматривая мою забинтованную руку, обмотанный как у мумии торс и прочие повреждения.

– Мэтью меня уже смотрел. Он врач, помнишь?

Она нажала пальцами на ключицу, я сморщилась.

– Вот это он пропустил. Тоненькая, но трещина. А с ногой что? – Мне, как всегда, не удалось ничего скрыть от Сары.

– Сильное растяжение плюс поверхностные ожоги первой и второй степени. – Мэтью не сводил глаз с рук Сары, готовый вмешаться, если она сделает мне очень уж больно.

– Откуда могли взяться ожоги и растяжение одновременно? – Сара обращалась с ним, как со студентом-первогодком на обходе больных.

– Это случается, когда ведьма-садистка подвешивает тебя вверх ногами, – ответила я, продолжая морщиться – Сара ощупывала лицо.

– Что с рукой? – будто не слыша, осведомилась она.

– Глубокий порез – пришлось наложить швы, – терпеливо ответил Мэтью.

– Что вы ей давали?

– Обезболивающее, диуретик против отеков, антибиотик широкого спектра. – В его голосе начинало сквозить раздражение.

– А торс почему забинтован? – спросила, прикусив губу, Эм.

Я почувствовала, что бледнею.

– Подождем с этим, Эм, – сказала Сара, испытующе посмотрев на меня. – Начнем с главного: кто это сделал, Диана?

– Ведьма по имени Сату Ярвинен. Шведка, наверно. – Я инстинктивно прикрыла руками грудь.

Мэтью отвлекся, чтобы подложить дров в огонь.

– Не шведка, финка. Очень сильная, но когда я снова ее увижу, она пожалеет, что на свет родилась.

– После меня от нее не так много останется, – вставил Мэтью, – так что спешите видеть. Я обычно не затягиваю с такими делами.

Сара взглянула на него по-новому, почувствовав в этих словах не просто угрозу, как у нее, но твердое обещание.

– Кто лечил Диану, помимо вас?

– Моя мать и Марта, ее экономка.

– Им известны хорошие старые зелья, но я могу сделать чуть больше, – засучила рукава Сара.

– Рановато для колдовства. Вы уже пили кофе? – Мой взгляд молил Эм о помощи, но она сказала, сжав мою руку:

– Не препятствуй, детка. Чем скорей Сара закончит, тем скорей ты поправишься.

Сара уже шевелила губами; Мэтью следил за ней как завороженный. Она легонько прикоснулась к моей скуле. Кость прошило током, и трещина тут же срослась.

– Ой! – Я схватилась за щеку.

– Ничего-ничего. Раз ты стерпела такую травму, лечение и подавно вытерпишь. – Сара, обследовав щеку, принялась за ключицу – эта кость, будучи толще, потребовала более сильного разряда. – Снимите с нее туфлю, – распорядилась она, уходя в буфетную. Врач высочайшей квалификации подчинился без единого звука: когда Сара вернулась с мазью, моя разутая нога покоилась у него на колене.

– В моем чемоданчике наверху есть ножницы, – сказал он, принюхиваясь к открытой банке. – Принести?

– Не надо. – Сара произнесла несколько слов, и бинт на лодыжке стал разматываться сам собой.

– Здорово, – позавидовал Мэтью.

– Показуха, – буркнула я.

Бинт свернулся в рулон, и все уставились на мою ногу. Выглядела она скверно и начинала гноиться. Сара спокойно забормотала новые заклинания, но красные пятна у нее на щеках показывали, что она в ярости. Черные и белые метины скоро пропали; воспаленное кольцо вокруг щиколотки еще оставалось, но сам сустав стал заметно меньше.

– Спасибо, Сара. – Я пошевелила ногой, которую она мазала.

– Неделю без йоги и три без бега, Диана. Надо, чтобы нога отдохнула и зажила. – По ее велению лодыжку начал обматывать чистый бинт.

– Потрясающе – качал головой Мэтью.

– Не возражаете, если я взгляну и на руку?

– Нисколько. Там немного повреждена мышца – можете залечить?

– Посмотрим, – с легким высокомерием ответила Сара.

Четверть часа спустя, после нескольких заклинаний, на коже остался лишь тонкий красный рубец.

– Отличная работа. – Мэтью поворачивал руку туда-сюда, восхищаясь мастерством Сары.

– Вы тоже хорошо швы наложили. – Сара выпила залпом стакан воды.

Я потянулась за рубашкой, но Мэтью сказал:

– Посмотрите еще и спину.

– Спина подождет, – огрызнулась я. – Сара устала, я тоже.

– Мэтью? – Мне в пищевой цепочке отводилось последнее место.

– Посмотрите, – твердо повторил он.

– Нет. – Я судорожно прижала к груди рубашку.

Мэтью присел, положил руки мне на колени.

– Ты же видишь, что может Сара. С ее помощью ты вылечишься гораздо быстрее.

Нет. Никакое колдовство не излечит меня от Ла Пьера.

– Пожалуйста, mon coeur. – Мэтью тихонько забрал у меня скомканную рубашку.

Я нехотя согласилась. Спина зудела под взглядами Сары и Эм, инстинкт приказывал мне бежать, Мэтью держал меня за руки.

– Я с тобой, – сказал он, когда бинты, повинуясь Саре, разделились надвое вдоль позвоночника.

Эм затаила дыхание, Сара молчала.

– Это взрезающие чары, неприменимые к живым существам, – гневно сказала она после паузы. – Она чуть не убила тебя.

– Она добывала из меня магию, как из пиньяты. [64]64
  Мексиканская глиняная кукла с игрушками и сластями внутри. В конце праздника их разбивают.


[Закрыть]– Я хихикнула, представив, как вишу на дереве, а Сату с завязанными глазами лупит по мне палкой.

– Я не тороплю вас, Сара, но лучше все-таки поскорее, – сказал Мэтью, видя, что я впадаю в истерику. Я с легкостью вообразила себе, какой взгляд получил он в ответ. – О Сату поговорим после.

Я о Сату не забывала ни на миг – неудивительно, когда у тебя за спиной две ведьмы. Я старалась уйти поглубже в себя, полностью отключить мысли. Новую дозу колдовства мой организм уже не мог вынести.

– Заканчиваете уже? – напряженно спросил Мэтью.

– С двумя знаками я ничего не могу поделать – останутся шрамы. – Сара обвела пальцем звезду между лопатками и обращенную книзу дугу под ней.

В моем опустошенном мозгу возникла картинка – звезда с полумесяцем.

– Они что-то подозревают, Мэтью! – застыв от ужаса, крикнула я. Печати были надежно укрыты в потайном ящике, и сам орден, как подсказывал мне инстинкт, существовал под покровом такой же тайны. Но Сату знала о нем, и другие чародеи из Конгрегации скорее всего тоже знали.

– Что ты говоришь, милая? – Мэтью обнял меня, но я его оттолкнула.

– Когда я отказалась выдать тебя, Сату меня заклеймила твоей печатью.

Он осторожно, стараясь не обнажать больше необходимого, повернул меня спиной к себе и тоже остолбенел.

– Это уже не подозрения. Теперь они знают точно.

– О чем вы? – недоумевала Сара.

– Дайте мне Дианину рубашку, пожалуйста.

– Шрамы не такие уж и глубокие, – пробормотала тетка, будто оправдываясь.

– Рубашку, – ледяным тоном повторил Мэтью.

Получив ее от Эм, он продел мои руки в рукава. Глаза он прятал, но жилка на лбу пульсировала.

– Прости, – прошептала я.

– Ты ни в чем не виновата. – Он взял в руки мое лицо. – Вампиры и без клейма на спине будут знать, что ты принадлежишь мне – Сату хотела только, чтобы об этом знали все иные помимо них. Во времена моего возрождения женщинам, отдававшимся врагу, стригли волосы; она в принципе проделала с тобой то же самое. Это Изабо тебе рассказала?

– Нет. Я искала бумагу и обнаружила твой тайник.

– Какого черта здесь происходит? – рявкнула Сара.

– Не нужно мне было туда заглядывать, – шептала я, цепляясь за руки Мэтью.

Он недоверчиво посмотрел на меня и прижал к себе, невзирая на мои травмы. Боли я благодаря Саре почти не чувствовала.

– Господи, Диана. Вспомни, что я тоже украдкой проник в твои комнаты – Сату тебе говорила. Ты случайно нашла то, о чем я сам должен был тебе рассказать, и ничего преступного я в этом не вижу.

По кухне прокатился гром, от которого задребезжали все кастрюльки и сковородки.

– Если вы немедленно не объясните, в чем дело, я тут все разнесу, – пригрозила Сара.

Пальцы у меня зачесались, в ногах задул ветер.

– Притормози, Сара. – Я заслонила Мэтью от бормочущей заклинание тетки.

– Не раздражай ее, – с тревогой вмешалась Эм, положив руку ей на плечо. – Она собой не владеет.

В левой моей руке появился лук, в правой стрела – тяжелые, но странно знакомые. Не колеблясь, я взяла на прицел Сару. Она замолкла на полуслове, изумленно воззрилась на Эм и промямлила:

– Вот дерьмо-то.

– Погаси огонь, детка, – взмолилась Эм.

Какой еще огонь?

– Только не в доме. Если хочешь зажечь колдовской огонь, сделай это на улице.

– Успокойся, Диана. – Мэтью прижал мои локти к бокам, и ощущение стрелы и лука пропало.

– Я не потерплю, чтобы она тебе угрожала, – сказала я чужим, гулким голосом.

– Сара не угрожала мне. Она просто хотела знать, о чем речь, и мы ей сейчас расскажем.

– Так ведь это секрет, – растерялась я. Мы с ним всегда что-нибудь да скрывали, от моих способностей до его рыцарей.

– Хватит с нас секретов, – заявил он, дохнув мне в шею. – Они не принесли пользы ни мне, ни тебе. – Колдовской ветер улегся, и Мэтью снова прижал меня к груди.

– Она всегда так буйствует? – спросила Сара.

– Ваша племянница – настоящее чудо, – ответил Мэтью, обнимая меня и глядя ей прямо в глаза.

– Ну-ну, – сказала она, поняв, что он не уступит. – Могла бы сказать нам, что владеешь огнем, Диана. Это, знаешь ли, не часто встречается.

– Ничем я не владею. – Я вдруг почувствовала, что не могу стоять на ногах, и Мэтью решительно распорядился:

– Договорим наверху.

После очередной дозы обезболивающего и антибиотика он уложил меня в родительскую кровать и объяснил тетушкам, что за знак оставила на мне Сату. Табита соизволила сесть у меня в ногах, чтобы быть поближе к нему.

– Это символ одной… ну, скажем, организации, которую много лет назад основала наша семья. Теперь о ней почти все забыли, а те, кто помнит, думают, что ее больше не существует. Мы стараемся поддерживать эту иллюзию. Сату, заклеймив вашу племянницу звездой с полумесяцем, пометила ее как мою собственность и дала заодно понять, что чародеям наша тайна известна.

– Название у этой тайной организации есть? – спросила Сара.

– Не обязательно говорить им все, Мэтью. – Я взяла его за руку. Опасность, грозящая тем, кто знает слишком много о Рыцарях Лазаря, окутывала меня темной тучей – я не хотела, чтобы Сара и Эм тоже оказались под ней.

– Рыцари Лазаря Вифанийского, – выпалил он, точно боясь передумать. – Древний рыцарский орден.

– Впервые слышу, – фыркнула Сара. – Это что-то вроде Рыцарей Колумба? [65]65
  Всемирная католическая организация, основанная в 1882 г.


[Закрыть]У них в Онейде есть филиал.

– Не совсем так. – Губы Мэтью дрогнули в улыбке. – Орден Лазаря образовался в эпоху Крестовых походов.

– Помнишь, мы передачу смотрели? – вставила Эм. – Там говорилось о каких-то рыцарях-крестоносцах.

– Да, о тамплиерах, только эти теории – полная чушь. Они давным-давно перестали существовать.

– Ведьм и вампиров, по идее, тоже не существует, – заметила я.

Пальцы Мэтью охватили мое запястье, нащупали пульс.

– Пора заканчивать этот разговор, – сказал он твердо. – У нас еще будет время обсудить, существуют ли Рыцари Лазаря на самом деле.

Как только он выставил из комнаты упирающихся тетушек, дом взял дело в свои руки и захлопнул дверь. Щелкнул замок.

– От этой комнаты у меня нет ключа, – сообщила Сара с той стороны.

Мэтью, ничуть не обеспокоенный этим, влез на кровать и примостил мою голову у себя на груди.

– Потом, все потом, – говорил он, когда я пыталась что-то сказать.

Я насчитала два удара его сердца и уснула, не дождавшись третьего.

ГЛАВА 33

Изнурение, лекарства и родной дом действовали сообща и усыпили меня надолго. Я проснулась, лежа на животе, одно колено согнуто, рука вытянута. Мэтью рядом не было.

Не находя в себе силы сесть, я повернула голову к двери. В замке торчал ключ, из холла слышались голоса, делающиеся четче по мере моего пробуждения.

– Возмутительно, – говорил Мэтью. – Не понимаю, как вы это допустили.

– Мы не представляли себе всей величины ее силы, – с не меньшим жаром ответила Сара. – Она, конечно, обещала стать кем-то из ряда вон, учитывая ее родителей, но колдовского огня я, признаться, не ожидала.

– Как вы узнали, что она готовится его вызвать, Эмили? – смягчился Мэтью.

– В детстве я видела, как это делает одна ведьма с Кейп-Кода. Ей тогда было лет семьдесят. Она и ощущения, вызванные ее действиями, запомнились мне навсегда.

– Колдовской огонь – это смерть. Его не отвести никакими чарами, и ничто не может излечить ожоги, причиненные им, – поведала Сара. – Мать учила меня распознавать его признаки – запах серы и движения, которые делает ведьма. Вместе с ним приходит богиня, говорила она. Я не думала, что когда-нибудь увижу его, и уж конечно не ожидала, что родная племянница захочет сжечь меня в собственной кухне. Еще и колдовская вода в придачу!

– Я надеялся, что колдовской огонь окажется рецессивным геном, – признался Мэтью. – Расскажите мне о Стивене Прокторе. – Раньше его командный тон казался мне отголоском военного прошлого – теперь, зная о Рыцарях Лазаря, я поняла, что он и в настоящем остается военачальником.

– Стивен был скрытным, – ощетинилась Сара, не привыкшая, чтобы ей приказывали, – и никогда не хвастался своей силой.

– Неудивительно в таком случае, что чародеи так старались до нее докопаться.

Я зажмурилась, вновь увидев перед собой тело отца, вспоротое от шеи до паха. Меня чуть было не постигла такая же участь.

Мэтью переместился, и дом заскрипел под его непривычным весом.

– При всем своем опыте он не смог победить их. Диана явно унаследовала его способности – и Ребеккины, царствие ей небесное, тоже. Но без их знаний она беспомощна: с тем же успехом на ней можно намалевать мишень.

Я продолжала подслушивать без зазрения совести.

– Она не транзистор, Мэтью, – оборонялась Сара. – Инструкция и батарейки к ней не прикладывались. Мы старались, но после смерти Ребекки и Стивена Диана стала совершенно другим ребенком. Ушла в себя так глубоко, что никто не мог достучаться. Что нам было делать? Силой навязывать то, от чего она так упорно отказывалась?

– Не знаю, – с долей отчаяния произнес Мэтью, – но и так ее тоже нельзя оставлять. Та ведьма больше двенадцати часов продержала ее в плену.

– Мы научим ее всему, что ей следует знать.

– И как можно скорее.

– На это уйдет вся ее жизнь, – огрызнулась Сара. – Магия не макраме, знаете ли.

– Такого времени у нас нет, – прошипел Мэтью – Сара, судя по скрипу половиц, попятилась от него. – Конгрегация больше не станет играть с нами в кошки-мышки – это доказывает клеймо на спине Дианы.

– По-вашему, то, что сделали с моей племянницей – это игра?! – возмутилась Сара.

– Ш-ш-ш, разбудишь, – одернула ее Эм.

– Нужно узнать, какими чарами связали Диану, Эмили, – зашептал Мэтью. – Вас что-нибудь беспокоило перед отъездом Ребекки и Стивена в Африку?

Связали чарами.

Я села, слыша в уме эхо двух этих слов. С чародеями это делают лишь в крайнем случае – смертельная опасность, безумие, не поддающееся обузданию зло. Даже угроза кого-то околдовать заслуживает сурового порицания.

Мэтью подскочил ко мне, не успела я встать.

– Тебе что-нибудь нужно?

– Да. Поговорить с Эм. – Пальцы на руках и ногах синели и начинали потрескивать. Бинт на правой лодыжке зацепился за торчащий из пола гвоздь, когда я протиснулась мимо Мэтью.

На площадке стояли перепуганные Сара и Эм.

– Что со мной не так?

– Да ничего, все в порядке, – пролепетала Эм, прячась под крыло Сары.

– Ты сказала, что я околдована. Что меня околдовала родная мать. – Я чудовище, не иначе – другого объяснения нет.

– Нет, детка, ты не чудовище, – воскликнула Эм, как будто я произнесла это вслух. – Ребекка сделала это, боясь за тебя.

– Боясь меня, ты хочешь сказать. – Мои синие пальцы привели бы в ужас кого угодно. Куда бы их спрятать? Чтобы не прожечь подаренную Мэтью рубашку, я взялась за перила, рискуя спалить весь дом.

Осторожно с ковриком, девочка! – Призрак высокой женщины, обитавший в гостиной, указывал пальцем на пол. Я приподняла ногу.

– Не выдумывай. Никто тебя не боится. – Мэтью буравил мою спину глазами, посылая сигнал повернуться к нему лицом.

– Да? Посмотри, что творится с ними. – Я наставила на теток искрящий перст.

Я тоже боюсь,признался еще один из почивших Бишопов – парнишка в рваных штанах, с выступающими вперед зубами и корзинкой ягод в руке.

Тетушки дружно сделали шаг назад.

– Ты имеешь полное право обижаться на это. – Мэтью подошел ближе. Его снежный взгляд холодил мне ляжки, поднимавшийся снизу ветер – лодыжки. – Ветер начинается, когда ты чувствуешь себя загнанной в угол, видишь? – Он встал еще ближе, и ветер слегка усилился.

Да, во мне, пожалуй, бурлила скорее обида, чем гнев. Я повернулась к Мэтью, чтобы изучить его теорию досконально. Пальцы понемногу бледнели, треск прекратился.

– Постарайся понять, – умоляла Эм. – Ребекка и Стивен уехали в Африку, чтобы тебя уберечь, и околдовали тебя по той же причине. Их заботило только одно – твоя безопасность.

Дом заскрипел всеми своими суставами, а меня прохватило холодом.

– Выходит, это я виновата в их гибели? Их убили из-за меня? – Я бросила на Мэтью полный ужаса взгляд и заковыляла вниз, не дожидаясь ответа, не обращая внимания на боль от растянутых связок. Бежать, бежать.

– Пусть идет, Сара, – резко произнес Мэтью сверху.

Дом раскрывал все свои двери передо мной и захлопывал позади. Через холл, столовую и семейную я прошла в кухню, вдела босые ноги в резиновые Сарины сапоги. Всякий раз, когда тетки меня доставали, я уходила в лес и сейчас делала то же самое.

Не останавливаясь, я шла мимо корявых яблонь в гущу белых дубов и сахарных кленов. Меня колотило от шока и полной потери сил. Вот оно, громадное дерево, в толщину почти такое же, как в вышину. Ветви нависают над самой землей, красно-пурпурные листья с глубокими вырезами горят на пепельной коре особенно ярко.

Все свое одинокое детство и отрочество я приходила сюда со своими печалями. Здесь же, судя по инициалам на стволе, искали утешения многие поколения Бишопов. Я выцарапала свои буквы перочинным ножиком рядом с материнскими «РБ». Обведя пальцем те и другие, я свернулась в комок и начала раскачиваться, как маленькая.

Волосы овеяло холодом. Мэтью закутал меня в голубую парку и сел рядом, прислонившись к стволу.

– Сказали они тебе, что со мной не в порядке? – пробормотала я в собственные коленки.

– С тобой все в порядке, mon coeur.

– Ты еще многого не знаешь о чародеях. – Не глядя на него, я выпростала подбородок наружу. – Просто так никого не околдовывают, причина должна быть чертовски веской.

Мэтью молчал. Украдкой на него покосившись, я увидела ноги – одну вытянутую, другую согнутую – и свисающую с колена длинную белую кисть.

– Твои родители сделали это по чертовски веской причине – спасая жизнь своей дочери. – Его ровный голос маскировал все эмоции. – Я бы на их месте поступил так же.

– Ты знал, что я околдована? – Я не сумела справиться с обвинительными нотами в голосе.

– Изабо и Марта предположили это перед самым нашим рейдом в Ла Пьер, а Эмили подтвердила их подозрения. Мне просто не представилось случая сказать об этом тебе.

– Но Эм-то почему молчала все эти годы? – Я почувствовала себя преданной и брошенной всеми – совсем как тогда, когда Сату принялась изобличать Мэтью.

– Ты должна простить своих родителей, и Эмили тоже прости. Они делали это ради тебя.

Я упрямо потрясла головой.

– Тебе не понять, Мэтью. Мать связала меня, как злобную маньячку, которой нельзя доверять. Связала и отправилась в Африку.

– Твои родители опасались Конгрегации.

– Чушь. – Пальцы опять зачесались, но я сдвинула зуд к локтям. – Ты теперь ко всему будешь приплетать Конгрегацию, что ли?

– К твоему случаю точно. Всякому, даже не чародею, ясно, что без нее тут не обошлось.

Передо мной без предупреждения возник мой белый стол с фрагментами прошлого и будущего. Кусочки пазла складывались сами собой. Мать ловит меня, когда я, хлопнув в ладоши, взлетаю над линолеумом нашей кембриджской кухни. Отец кричит на Питера Нокса у себя в кабинете. Сказка про фею-крестную и волшебные ленты. Я лежу на своей кровати поверх одеяла, а родители читают надо мной заклинания. Все встало на место, картинка сложилась.

– Сказка, которую рассказывала мне мать, – удивленно сказала я. – Она не могла поделиться своими страхами напрямую и потому сочинила историю про злых чародеев, фею-крестную и волшебные ленты. Она рассказывала ее каждый вечер, вкладывала ее в мою память.

– Больше ты ничего не помнишь?

– Перед тем как на меня наложили чары, к отцу приходил Питер Нокс. – Я снова слышала дверной колокольчик, видела лицо открывшего дверь отца. – Он был у нас в доме, прикасался ко мне. – Я вспомнила странное ощущение, которое испытала, когда Нокс опустил руку на мою голову. – Отец велел мне идти к себе, и они начали ссориться. Мать почему-то оставалась на кухне и не входила к ним. Потом отец надолго ушел куда-то, а мать перепугалась и позвонила Эм. – Воспоминания забили струей, как из крана.

– По словам Эмили, чары Ребекки должны были продержаться до прихода «возлюбленного из тени», – помрачнел Мэтью. – Твоя мать думала, что я сумею защитить тебя от Нокса и Конгрегации.

– Защитить себя могу только я сама. Сату права: я не ведьма, а пародия на нее. – Я снова уронила голову на колени. – Ничего общего с матерью.

Мэтью встал, протянул мне руку и приказал:

– Поднимайся.

Я думала, что он прижмет меня к себе и утешит, но он лишь просунул мои руки в рукава парки и строго сказал:

– Ты ведьма. Учись сама заботиться о себе.

– Не сейчас, Мэтью.

– Хотел бы согласиться с этим, но не могу. Конгрегации нужна твоя сила – или по крайней мере информация о том, на что ты способна. За полтора века «Ашмол-782» открылся только тебе.

– Ты и Рыцари Лазаря им тоже нужны. – Я отчаянно старалась отвлечь его внимание от себя и своей злополучной магии.

– Конгрегация давно могла уничтожить братство – шансов у нее было хоть отбавляй. – От взгляда Мэтью, взвешивающего мои немногие сильные и многие слабые стороны, мне становилось не по себе. – Они к этому не стремятся – им нужна либо рукопись, либо ты.

– У меня хватает защитников. Ты, Сара, Эм.

– Мы не можем быть с тобой неотступно. И потом, неужели ты хочешь, чтобы Сара и Эм пожертвовали жизнью ради тебя? – Вопрос был, что называется, лобовой – задав его, Мэтью попятился и присел.

– Ты пугаешь меня. – Адреналин поступал в кровь, унося остатки наркотика.

– Нет. – Со своей вздыбленной гривой он был вылитый волк. – Я почуял бы, если б ты боялась по-настоящему. Ты просто растеряна.

В горле у него нарастал грозный рокот – от удовольствия он рычал совсем по-другому. Я, в свою очередь, попятилась от него.

– Но хотя бы знаешь, когда надо бояться – уже хорошо.

– Что ты делаешь? – прошептала я, но он куда-то исчез. – Мэтью? – моргнула я.

Два ледяных буравчика ввинтились в мою макушку. Мэтью висел на дереве, как летучая мышь – ногами зацепился за ветку, руки распростер словно крылья.

– Я не твой коллега, и это не академический диспут. Речь идет о жизни и смерти.

– Ладно, слезай, я все поняла.

Я не видела, как он спрыгнул. Холодные пальцы ухватили меня за подбородок, запрокинули голову.

– Будь я Гербертом, ты бы уже умерла.

– Перестань, Мэтью. – Я стала вырываться – куда там.

– Э, нет. Ты уходишь от боя, потому что Сату пыталась тебя сломать. Ничего не выйдет: надо бороться.

– Я и борюсь. – Доказывая это, я снова дернулась.

– Не как человек. Как ведьма. – Сказав это, он снова пропал. На дереве его не было, взгляда я тоже не чувствовала.

– Я устала, пойду домой. – Не успела я сделать и трех шагов, как он меня перекинул через плечо и потащил в обратную сторону.

– Нет, не пойдешь.

– Если будешь продолжать в том же духе, Сара и Эм сами сюда придут. – Кто-то из них должен почуять неладное – не они, так Табита. Она уж непременно поднимет скандал.

– Не придут. – Мэтью поставил меня на землю. – Они обещали сидеть дома, как бы ты ни вопила.

Я пыталась спастись от его черных глаз, бросаясь из стороны в сторону, но он каждый раз оказывался прямо передо мной. Щиколотки стало обвевать ветерком.

– То-то же! – Мэтью принял позу охотника, скрадывающего оленя, и опять зарычал.

Бриз налетал порывами, но крепчать не желал. Зато чесотка спустилась от локтей в кисти, и на этот раз я не стала ее подавлять. Между пальцами затрещали синие дуги.

– Пользуйся своей силой, если хочешь меня побороть, – рыкнул Мэтью.

Не придумав ничего лучшего, я взмахнула руками. Мэтью налетел на меня, завертел волчком и скрылся в лесу.

– Ты убита, – донеслось справа.

– Ничего не выходит, как ни старайся! – крикнула я в ту сторону.

– Сзади, – промурлыкал он на ухо.

– Уйди! – взревела я во всю мочь. Ветер свистящим коконом окутал меня, но Мэтью, не страшась, протянул ко мне руки. Я инстинктивно выбросила навстречу свои, и его откинуло прочь. Удивление пробудило в нем хищника. Он снова попытался преодолеть ветровой барьер, а я приготовилась его отразить, но на сей раз воздух не подчинился мне.

– Ничего не делай насильно, – сказал Мэтью, держа меня за руки выше локтей. – Магия, связанная чарами твоей матери, отвергает любое принуждение, в том числе и твое.

– Как же мне тогда вызывать ее? И как держать взаперти, когда она не нужна?

– Сама мне скажи. – Взгляд Мэтью блуждал по моей шее, отмечая расположение вен и артерий.

– Откуда мне знать! – выкрикнула я в панике. – Я не ведьма!

– Не говори так – ты же знаешь, что это неправда. – Он отпустил меня. – Закрой глаза и иди.

– Что?

– Я наблюдаю за тобой много недель, Диана. – Он перемещался совсем как зверь, аромат гвоздики закладывал горло. – То, что тебе нужно, – это движение при ограниченной сенсорике. – Он подтолкнул меня и пропал.

Я обвела взглядом лес. Все живое притихло, чуя крупного хищника.

Закрыв глаза, я начала глубоко дышать. Что-то пронеслось мимо, туда и обратно – это Мэтью дразнил меня. Сосредоточившись на дыхании и постаравшись стать такой же спокойной, как лес вокруг, я сделала первый шаг.

Между глаз возникло сжатие. Я подышала в него, помня инструкции Амиры и совет Марты позволить видениям струиться свободно. Сжатие перешло в щекотку, и мой ведьминский третий глаз открылся впервые в жизни.

Он охватывал все, что существовало вокруг: фауну, флору, токи земли и движение вод под ней. Все имело свой цвет и свои оттенки. Я видела укрывшихся в дупле кроликов, слышала, как колотятся их сердца в страхе перед вампиром. Видела сов, чей дневной сон нарушило то же опасное существо, прыгающее с ветки на ветку, словно пантера. И кролики, и совы знали, что спасения от него нет.

– Царь зверей, – прошептала я и услышала в ответ тихий смех.

Никто из обитателей леса не победил бы его в бою.

– Кроме меня, – сказала я вслух.

Вампир, существо не вполне живое, трудно поддавался обнаружению среди кипящей повсюду жизни. Но я все же нашла его – скопление мрака наподобие черной дыры. Он светился красным по краям, где его сверхъестественная энергия встречалась с природными силами. Когда я инстинктивно повернулась к нему, он встревожился и ускользнул, растворившись между стволами.

Не открывая двух телесных глаз и пользуясь третьим, я пошла через лес. Чернота с красными краями отделилась от клена и последовала за мной, как я и надеялась.

– Мэтью, я тебя вижу, – не оборачиваясь больше, сказала я.

– В самом деле? И что же дальше, ma lionne? – Он продолжал красться за мной, выдерживая дистанцию.

С каждым моим шагом третий глаз становился все зорче. Слева росли кусты; я повернула направо, переступив через торчащий из земли камень.

Легкое дуновение подсказало мне, что впереди лежит небольшая поляна. Теперь со мной говорил не один лес. Все четыре стихии – воздух, вода, земля и огонь – посылали мне указания, покалывая кожу словно иголками.

Теневая энергия Мэтью налилась темнотой, приобрела глубину и взметнулась в прыжке, которому позавидовал бы любой лев. Его руки тянулись, чтобы схватить меня.

Лети,сказала я мысленно. Ветер и земля подбросили меня вверх. Мысль, как и говорил Мэтью, с легкостью управляла телом – воображаемая лента, за которую я держалась, вела меня за собой.