Текст книги "Манускрипт всевластия"

Автор книги: Дебора Харкнесс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 37 страниц)

Мэтью перекувырнулся и приземлился на ноги там, где только что была я.

Я парила над лесом. Все три широко раскрывшихся глаза полнились морем, далью, солнцем и звездами. Волосы, струясь по ветру, превращались в языки пламени и лизали лицо, не обжигая его, а лишь согревая. Ворон, летящий мимо, сильно удивился при виде подобного явления в своем воздушном пространстве.

Мэтью запрокинул голову и улыбнулся, встретившись со мной взглядом.

Ничего прекраснее этой улыбки мне еще не случалось видеть. Желание и гордость за то, что он мой, пронзили меня насквозь.

Но тут я стала снижаться, и он ощерился, боясь, что я его атакую.

Я повисла в воздухе на уровне его головы, вверх ногами в резиновых сапогах. Ветер швырнул в его сторону прядь моих горящих волос.

Не троньте его,приказала я. Воздух и огонь тут же повиновались, третий глаз впивал вампирскую черноту.

– Погоди немного, – проворчал Мэтью, перебарывая желание броситься на меня. Царь зверей не любил, когда его в чем-то превосходили.

Не обращая на это внимания, я опустила ноги к земле, до которой оставалось всего несколько дюймов. Моя собственная энергия наполнила внутренний глаз мерцающим вихрем серебряных, золотых, зеленых и синих тонов. Я почерпнула из нее, глядя, как она перетекает из сердца в руку.

На мою ладонь лег пульсирующий шар, сотканный из моря, неба, земли и огня. Древние философы назвали бы его микрокосмом, маленьким миром, где частицы меня перемешивались с вселенской материей.

– Это тебе, – сказала я, протягивая Мэтью волшебную сферу.

Он поймал ее на лету. Шар припаялся к его холодной ладони и застыл, подрагивая, как ртуть.

– Что это? – спросил он, забыв об охоте при виде этого дива.

– Я.

Чернота зрачков в устремленных на меня глазах Мэтью захлестывала зелено-серую радужку.

– Ты не тронешь меня, и я тебя тоже.

Он держал мой микрокосм бережно, опасаясь пролить хоть каплю.

– Я и драться-то не умею, – констатировала я с грустью. – Могу только улететь.

– Это самое важное, чему учится воин, ведьма. – Пренебрежительное для вампира слово у него прозвучало ласкательно. – Выбирать битвы с умом и откладывать на будущее те, которые пока не выигрываются.

– Ты все еще боишься меня? – спросила я, вися над землей.

– Нет.

Третий глаз подтвердил, что он говорит правду.

– Хотя внутри у меня вот это? – Я кивнула на колеблющуюся в его руке массу.

– Я уже видел могущественных чародеев, но мы до сих пор не знаем, что там у вас внутри. Надо это исследовать.

– Мне никогда не хотелось знать.

– Почему, Диана? Как можно отказываться от таких чудесных даров? – Мэтью сжал пальцы, словно боясь, что у него отнимут столь ценный для науки материал.

– Страх и желание? – тихо предположила я, касаясь пальцами его скул. Заново пораженная своей любовью к нему, я процитировала слова, написанные его демоническим другом Бруно в шестнадцатом веке: – «Желанье шпорит, страх уздой берет». Разве не этим объясняется все, что происходит в мире?

– Все, кроме тебя, – ответил он хрипло. – Ты в эти рамки не помещаешься.

Коснувшись ногами земли, я отняла пальцы от его щек – мое тело помнило этот плавный жест, хотя разум отметил его как странный. Частица меня, которую я подарила Мэтью, перескочила из его ладони в мою. Я зажала ее в руке, и энергия быстро впиталась обратно. Щекотку колдовской силы я признавала теперь как свою и боялась ведьмы, в которую превращалась.

Палец Мэтью отвел в сторону мои волосы.

– Ничто не укроет тебя от магии – ни наука, ни сила воли. Она найдет тебя всюду. И от меня ты тоже не спрячешься.

– Так говорила мне мать – там, в Ла Пьере. Она знала про нас. – Третий глаз испуганно закрылся, чтобы не видеть каменного мешка. Я вздрогнула, и Мэтью привлек меня к себе. Его объятия, хотя и не были теплыми, вселяли ощущение безопасности.

– Может быть, им было легче от знания, что ты не будешь одна. – Его холодные, твердые губы сошлись с моими, нос шумно вдыхал мой запах. Отстранился он нехотя, приглаживая мне волосы и запахивая парку у меня на груди.

– Научишь меня драться? Как своего рыцаря?

– Рыцари умели драться задолго до того, как пришли ко мне, но мне доводилось обучать других воинов – людей, вампиров и демонов. Маркуса я тоже учил, а он, видит Бог, был твердым орешком. Вот только с чародеями ни разу не сталкивался.

– Пошли домой. – Лодыжка болела, я едва держалась на ногах от усталости. Мэтью взвалил меня на спину и понес. – Еще раз спасибо за то, что нашел меня, – прошептала я, держась за его шею – и он понял, что на этот раз я имела в виду не Ла Пьер.

– Я давно уже перестал искать – и тут вдруг ты. В библиотеке, в самый Мейбон. Историк и ведьма к тому же! – Он недоверчиво покрутил головой.

– Это и называется магией. – Я чмокнула его в шею. Он замурлыкал, ссадил меня на заднем крыльце и пошел за дровами, предоставив мне мириться с тетками в одиночку.

– Я понимаю, почему ты хранила этот секрет, – я обняла раскисшую от облегчения Эм, – но мама сказала мне, что время секретов прошло.

– Ты видела Ребекку? – спросила белая как мел Сара.

– Да, в Ла Пьере. Она пришла, когда Сату запугивала меня и пыталась переманить. – Я помолчала и добавила: – Пришла вместе с папой.

– Она… они были счастливы? – Бабушка стояла за плечом Сары и переживала, слушая наш разговор.

– Они были вместе, – ответила я и выглянула в окно – не идет ли Мэтью.

– И с ними была ты, – со слезами вставила Эм. – Это и есть счастье.

Тетя хотела сказать что-то, но передумала.

– Что, Сара? – спросила я, взяв ее за руку.

– Ребекка… говорила с тобой?

– Она рассказала мне сказку. Ту же самую, что и в детстве – про ведьму, принца и фею-крестную. Мама очень старалась, чтобы ее околдованная дочка не забывала о магии – но я все равно забыла, потому что хотела забыть.

– В то последнее лето, когда они уехали в Африку, Ребекка спросила меня, что производит на ребенка самое сильное впечатление. Сказки, ответила я, – сказки, которые вы ей читаете на ночь. В них есть все, что нужно: надежда, сила, любовь. – Эм смахивала хлынувшие из глаз слезы.

– Ты правильно говорила, – сказала я.

Сара, заключив мир со мной, тут же напала на принесшего дрова Мэтью.

– Больше не проси, чтобы я сидела спокойно, когда Диана зовет на помощь! И не смей больше ей угрожать, хотя бы и с самыми благими намерениями. Не послушаешься – пожалеешь, что возродился, понял, вампир?

– Хорошо, Сара, – пробормотал он точно как Изабо.

Обедали мы в семейной. Напряженное перемирие едва не перешло в открытый конфликт, когда тетя увидела, что на столе нет мяса.

– Ты ж дымишь, как паровоз, – стала увещевать Эм, когда она пожаловалась на отсутствие «нормальной» еды. – Твои артерии спасибо мне скажут.

– Ты не для меня это делаешь, а для него. Чтоб он Диану не покусал.

Мэтью незлобиво откупорил бутылку, взятую из «рейнджровера».

– Бокал вина, Сара?

– Импортное, что ли? – подозрительно спросила она.

– Французское. – Он налил немного в ее стакан для воды.

– Не люблю французов.

– Не верьте всему, что о нас пишут. Вы скоро увидите, какие мы славные.

Сара соизволила улыбнуться, а Табита вскочила на плечо Мэтью и просидела там до конца обеда, как попугай.

Мэтью пил вино и расспрашивал хозяек о доме, о его истории, о состоянии дел на ферме. Я уплетала чили с кукурузным хлебом и говорить не могла, только слушала.

Отправившись наконец спать, мы забрались в постель голые.

– Тепленькая, – заурчал Мэтью, прижимаясь ко мне.

– А ты так хорошо пахнешь. Он на столе лежал? – спросила я, услышав, как ключ повернулся в замке.

– Его прислал дом. – В груди у Мэтью зарокотал смех. – Он вылетел из-под пола рядом с кроватью, стукнулся о стенку над выключателем и съехал вниз. Когда я не подобрал его сразу, он пронесся по комнате и шлепнулся мне на колени.

Я тоже посмеялась. Пальцы Мэтью блуждали вокруг моей талии, стараясь не задевать оставленного Сату клейма.

– Теперь и у меня есть боевые шрамы, не у тебя одного.

Он без промаха нашел в темноте мои губы. Одна рука коснулась месяца на моей пояснице, другая легла на звезду между лопатками. Его боль и сожаление чувствовались во всем и без магии: в ласках, в словах, которые он шептал, в надежной твердости его мускулов. Мы медлили, не спеша утолить желание, продлевая радость своего воссоединения.

На пике моего наслаждения над нами вспыхнули звезды. Несколько штук еще долго догорали под потолком, пока мы лежали обнявшись и ждали, когда нас найдет утро.

ГЛАВА 34

На заре Мэтью тихо поцеловал меня в плечо и ушел вниз. Меня всю ломило от непривычного сочетания истомы и боли в мышцах. Спустя какое-то время я все-таки поднялась и пошла искать мужа, но нашла только Сару и Эм.

Они стояли у заднего окошка с чашками кофе в руках. Я торопилась поставить чайник: Мэтью мог подождать, а чай нет.

– На что это вы смотрите? – Может, редкая птица сидит на ветке, подумала я.

– На твоего красавца.

Я приросла к месту.

– Сколько уж времени стоит как вкопанный, хоть бы раз шелохнулся. Ворона на него чуть было не села, – докладывала Сара между глотками кофе.

Мэтью стоял, зарывшись ногами в землю, раскинув в стороны руки. В серой футболке и черных штанах для йоги он действительно походил на крепкое, хорошо одетое воронье пугало.

– Нормально ли это? – беспокоилась Эм. – Он ведь босой – замерз, вероятно.

– Вампир может сгореть, Эм, но уж никак не замерзнуть. Придет, когда сам захочет.

Заварив чай, я присоединилась к тетушкам у окна. На второй чашке он наконец опустил руки и согнулся в поясе. Сара и Эм поспешно отошли от окна.

– Он и так знает, что мы смотрим – вампир как-никак. – Натянув Сарины сапоги на шерстяные носки и старые леггинсы, я вышла наружу.

– Спасибо за терпение. – Мэтью обнял меня и звучно поцеловал.

Я чуть не обварила ему спину чаем из кружки.

– Медитация – единственный отдых, который тебе доступен. Я не стала бы ее прерывать. Давно ты здесь?

– Как рассвело. Надо было подумать.

– Это из-за дома. Столько голосов, так много всего происходит. – Я поежилась в своей фуфайке с выцветшей бордовой рысью на спине.

– Ты еще не совсем пришла в норму. – Мэтью потрогал темные круги у меня под глазами. – Йога и тебе бы не повредила.

Во сне я дергалась, вспоминала алхимические стихи, возражала Сату. Бабушка разволновалась и стояла у комода, пока Мэтью не помог мне уснуть покрепче.

– Мне запретили ее на неделю.

– Такая послушная племянница? – поднял бровь Мэтью.

– Не всегда, – засмеялась я, увлекая его за рукав к дому.

Он взял кружку из моих пальцев, вынул меня из сапог, поставил на землю.

– Глаза у тебя закрыты?

– Теперь да. – Я утвердила ноги в носках на холодной земле. Мысли резвились в голове, как котята.

– Не думай, – нетерпеливо скомандовал Мэтью. – Просто дыши.

Я постаралась выполнить обе команды. Мэтью, обойдя кругом, распростер мои руки, прижав большие пальцы к безымянному и мизинцу.

– Ну вот, теперь и я стала пугалом. Почему пальцы надо держать именно так?

– Это прана мудра. Она стимулирует жизненные силы и способствует исцелению.

Я стояла с обращенными к небу ладонями, чувствуя, как мое измученное тело наполняют тишина и покой. Минут через пять открылся мой третий глаз, и внутри возникло ощущение волн, тихо накатывающих на берег. С каждым моим вздохом на ладонях выступали капли холодной воды. Сознание при этом оставалось совершенно спокойным, ничуть не страшась возможного колдовского потопа.

Третий глаз настраивался на резкость. Я видела под полями синие жилки, по которым струилась вода. Яблони тянулись к ним своими корнями, водная паутинка поблескивала на шелестящих листьях. Вода у меня под ногами стремилась ко мне, пытаясь понять, каким образом я с нею связана.

Капли на ладонях выступали и убывали в такт моему медленному дыханию, в такт прибою во мне и подо мной. Почувствовав, что не могу больше, я расправила пальцы. Мудры открылись, вода хлынула вниз. Я осталась посреди двора с выпученными глазами и лужицей под каждой рукой.

Мой вампир с гордым видом обретался футах в двадцати от меня, тетушки давались диву на заднем крыльце.

– Впечатляет. – Мэтью нагнулся за кружкой с остывшим чаем. – Ведьма из тебя обещает выйти такая же хорошая, как и ученый. Магия проявляется не только эмоционально и мысленно – физически тоже.

– Можно подумать, тебе уже доводилось тренировать ведьм. – Я снова влезла в Сарины сапоги. В животе громко урчало.

– Ты у меня единственная, – засмеялся он. – И голодная к тому же. Успеем поговорить после завтрака. – Мы взялись за руки и пошли к дому.

– Ты можешь хорошо заработать на этом, – сказала Сара. – Всем в городе нужны новые колодцы, а старого Гарри схоронили в прошлом году вместе с его лозой.

– Мне лоза не нужна – я сама лоза. Если тебе тоже требуется колодец, копай вон там. – Я показала на кучку яблонь, выглядевших свежей остальных.

Мэтью, снова вскипятив мне воду для чая, взялся за «Сиракьюс пост-стэндард». С «Монд» она, конечно, соперничать не могла, но он остался доволен. Я уминала горячие тосты, Сара и Эм пили кофе и подозрительно смотрели, как я работаю с электроприборами.

– Придется сегодня в третий раз заварить. – Сара вытряхнула отходы из кофеварки.

Большей частью без кофеина,передала Эм в ответ на мой обеспокоенный взгляд. Я уже много лет так мошенничаю.Телепатия для секретных разговоров в этом доме была не менее полезна, чем СМС.

Я выскребла для очередного тоста остатки масла, не зная, есть ли оно еще в холодильнике – и увидела рядом новую пластиковую коробочку.

Эм, которую я хотела поблагодарить, была на другом конце кухни. Значит, Сара? Мэтью поднял взгляд от газеты.

Холодильник был открыт. Банки с джемом и горчицей на верхней полке сплотили ряды, и дверца захлопнулась.

– Дом? – спросил Мэтью небрежно.

– Нет, Диана, – с интересом глядя на меня, ответила Сара.

– Что это было? – выговорила я, тараща глаза.

– Это ты нам скажи. Когда ты намазала девятый по счету тост, холодильник открылся, и из него выплыло масло.

– Я как раз подумала, есть у нас еще или нет.

Эм захлопала в ладоши, радуясь еще одному проявлению моей силы, Сара попросила извлечь из холодильника еще что-нибудь, но у меня больше не получалось.

– Попробуй шкафы, их легче открыть, – предложила Эм.

– Ты просто подумала, и всё? – спросил Мэтью.

Я кивнула.

– А вчера, когда летала, ты приказывала что-нибудь воздуху?

– Я подумала «лети» и тут же взлетела. В этом я, правда, нуждалась больше, чем в масле – ведь ты грозился меня убить. Не в первый раз, между прочим.

– Она летала? – ахнула Сара.

– А сейчас тебе нужно что-нибудь? – продолжал Мэтью.

– Сесть. – У меня подгибались ноги.

Сзади ко мне любезно подъехала табуретка.

– Так я и думал. – Мэтью, удовлетворенно улыбнувшись, вернулся к газете, но Сара тут же ее отняла.

– Перестань ухмыляться, будто Чеширский кот. Что такое ты думал?

При упоминании о коте со двора через кошачью дверцу вошла Табита и сложила к ногам Мэтью задушенную мышь-полевку.

– Merci, ma petite, [66]66
  Спасибо, малютка (фр.).


[Закрыть]– сказал он серьезно, – но я пока не хочу.

Табита, досадливо мяукнув, утащила добычу в угол и принялась валять по полу.

– Так что ты там думал? – повторила свой вопрос Сара.

– Ребекка и Стивен все устроили так, чтобы Дианину магию нельзя было вызвать насильно. В случае необходимости она срабатывает сама. Гениально, правда?

– Гениально, но нереально, – сказала Сара.

– Отчего же, вполне реально. Попытаемся мыслить так, как ее родители. Ребекка видела то, что когда-то случится в Ла Пьере. Она, пусть не во всех подробностях, знала, что некая ведьма захватит в плен ее дочь и что дочь сумеет спастись. В магии не было необходимости, вот чары и устояли.

– Как же нам учить Диану управлять своей магией, если она и вызвать-то ее не способна?

Дом не дал нам продолжить дискуссию. Вслед за громом, похожим на пушечный выстрел, по полу застучала чечетка.

– Вот черт, – застонала Сара. – Чего ему опять надо?

Мэтью отложил газету.

– Что-то не так?

– Ему нужны мы. Он хлопает в гостиной дверьми и двигает мебель, чтобы привлечь наше внимание. – Я облизнула пальцы и зашлепала к выходу. Огни в холле мигали.

– Ладно, идем уже, – пробурчала Сара.

В гостиной ко мне заскользило кресло.

– Диана, вот кто ему понадобился, – сказала Эм – впрочем, это и так было ясно.

Вампира с быстрой реакцией дом, однако, не предусматривал: Мэтью выставил ногу и не дал креслу подсечь меня под коленки. Старое дерево затрещало, наткнувшись на крепкие кости.

– Не волнуйся, Мэтью – он хочет, чтобы я села, ничего больше.

– Ему не мешало бы поучиться хорошим манерам, – заметил муж, когда я сделала это.

– Откуда тут мамина качалка? – поинтересовалась Сара, оглядев комнату. – Мы давным-давно от нее избавились.

– Вместе с качалкой вернулась бабушка, – сообщила я. – Она поздоровалась с нами, когда мы приехали.

– А Элизабет с ней была? – спросила Эм. – Высокая такая, серьезная?

– Была, но все больше за дверью пряталась. Я ее толком не рассмотрела.

– Привидения теперь не часто являются, – сказала Сара. – Мы думаем, что Элизабет – это дальняя родственница, умершая в 1870-х.

В камин из трубы свалился зеленый клубок с двумя вязальными спицами.

– Дом предлагает мне заняться вязанием?

– Это мое. Начала несколько лет назад свитер, а он исчез. Дом постоянно что-то утаскивает. – Эм подобрала свое рукоделие и показала Мэтью на викторианский диванчик с жуткой цветастой обивкой. – Присаживайтесь. Дом не сразу припоминает, что он хотел сказать. У нас числятся пропавшими кое-какие фотографии, телефонная книга, блюдо для индейки и мое любимое зимнее пальто.

Мэтью, явно побаиваясь, как бы фарфоровое блюдо не снесло ему голову, сел рядом с Эм. Сара с раздраженным видом заняла виндзорское кресло.

– Ну давай же, – выпалила она пару минут спустя. – У меня еще дел полно.

Из щели в зеленой стенной обшивке выполз толстый коричневый конверт. Повисел немного, пролетел по комнате и приземлился у меня на коленях.

«Диане» было нацарапано на нем синей пастой. Мелкий женственный почерк матери я знала по школьным запискам и открыткам на день рождения.

– От мамы. Что это может быть?

– Понятия не имею, – ответила Сара, удивленная не меньше меня.

Внутри обнаружился еще один конверт и что-то обернутое в папиросную бумагу. Конверт был бледно-зеленый, с более темной каймой по краю. Мы с папой купили этот почтовый набор маме в подарок – на каждом листке бумаги был напечатан букетик ландышей, белый с зеленым. К глазам подступили слезы.

– Хочешь побыть одна? – привстал Мэтью.

– Нет. Останься.

Вся дрожа, я вскрыла конверт. Под лилиями стояла дата: 13 августа 1983 г.

Мой седьмой день рождения. Всего за несколько дней до отъезда папы и мамы в Нигерию.

Я пробежала глазами первую страницу письма. Она выпала у меня из рук, опустилась на пол.

– Диана? – Страх Эм чувствовался не только слухом, но и на ощупь.

Затолкав письмо в глубину кресла, я снова схватила большой пакет, который дом так долго хранил для меня. Под папиросной бумагой ощущалось что-то плоское, тяжелее положенного, заряженное невероятной, уже знакомой мне силой.

Услышав, как запела моя кровь, Мэтью встал за спинкой кресла, положил руки мне на плечи.

Я развернула первый слой упаковки. На самом верху лежал обыкновенный листок белой бумаги с побуревшими от возраста краями, с тремя затейливыми рукописными строчками.

– «В начале всего – отсутствие и желание, – выговорила я стиснутым горлом. – В начале всего – кровь и страх».

– «В начале всего – открытие чародеев», – закончил Мэтью. Едва дождавшись, когда я передам листок ему, он понюхал его и молча вручил Саре. Я окончательно развернула бумагу.

У меня на коленях лежала недостающая страница «Ашмола-782».

– Боже, – выдохнул Мэтью. – Это то, что я думаю? Откуда ее взяла твоя мать?

– Надо письмо прочесть, – пробормотала я, глядя на ярко раскрашенную картинку.

Мэтью, подобрав упавший листок, стал читать вслух:

Дорогая Диана! Сегодня тебе исполнилось семь – очень важный возраст для ведьмы. В семь лет пробуждается и начинает формироваться сила, но твоя пробудилась сразу, как только ты родилась. Ты с самого начала была особенной.

Колдовской вес пергамента давил на мои колени.

Если ты это читаешь, значит, нам с отцом удалось внушить Конгрегации, что им нужен он, а не ты. Не вини себя: другого решения просто не было. Мы надеемся, ты теперь достаточно взрослая, чтобы это понять…

Мэтью, легонько сжав мое плечо, возобновил чтение:

…И продолжить начатую нами охоту – сбор информации о себе и собственной силе. Эту страницу вместе с запиской мы получили, когда тебе было три. Они пришли в конверте с израильским штемпелем. Обратного адреса и фамилии отправителя, по словам факультетского секретаря, не было – записка и рисунок, ничего больше.

Все четыре последних года мы, лишенные возможности задавать кому-то вопросы, пытались разгадать смысл этого послания. И пришли к выводу, что на рисунке изображена свадьба.

– Да, это свадьба – химическая свадьба ртути и серы. – Мой голос после богатых обертонов Мэтью прозвучал резкой нотой. – Критический шаг в создании философского камня.

Такое красивое изображение химической свадьбы мне редко случалось видеть. Золотоволосая женщина в белоснежном наряде держала в руке белую розу в знак того, что она чиста и достойна своего жениха. Он, бледный, темноволосый, в черных с красным одеждах, тоже стоял с розой, но алой, как свежая кровь – символ любви и смерти. Позади этой пары на фоне деревьев и скал собрались под видом свадебных гостей металлы и неметаллы. Присутствовали здесь и животные: орлы, вороны, жабы, зеленые львы, павлины и пеликаны. Волк с единорогом занимали центральное место, сразу за новобрачными. Над всей этой сценой простирал крылья наблюдатель-феникс с пламенеющими по краям перьями.

– Что это значит? – спросила Эм.

– Что кто-то давно уже ждет, когда мы с Мэтью найдем друг друга.

– При чем тут вы, спрашивается? – Сара вытянула шею, разглядывая рисунок.

– На невесте его девиз. – Обруч из золота и серебра на ее голове был в самом деле украшен полумесяцем со звездой.

Мэтью взял из кресла остальные страницы письма.

– Не возражаешь, если я дочитаю?

Эм и Сара оставались на местах, вполне резонно остерегаясь незнакомого заколдованного объекта.

Мы думаем, что в образе невесты здесь представлена ты. Относительно жениха у нас нет уверенности, хотя я и видела его в твоих снах. Присутствующий и в прошлом, и в будущем, он держится в тени и никогда не выходит на свет. Он опасен, однако не для тебя. Надеюсь, что сейчас он с тобой, и сожалею, что с ним не встретилась. Мне так много хотелось бы рассказать ему о тебе.

Мэтью запнулся и стал читать дальше:

Быть может, вдвоем вы сможете разгадать, что это за рисунок. Твой отец полагает, что он взят из одной древней книги. Иногда в глубине пергамента появляется текст. Строчки начинают двигаться, но тут же и пропадают на несколько недель или месяцев.

– Дай мне эту картинку, – вскочила Сара.

– Это из той оксфордской книги – я тебе говорила. – Я неохотно отдала Саре пергаментный лист.

– Тяжелый какой. – Она отошла с ним к окну. – Никаких слов я не вижу, но оно и понятно. Раз лист вырвали из книги, магия должна была значительно пострадать.

– Не потому ли слова, которые видела я, мелькали так быстро?

– Вполне возможно. Они ищут недостающую страницу и не могут найти.

–  Страницы, – поправила я.

– Что значит «страницы»? – Взгляд Мэтью забросал меня льдинками – об этой детали я упомянула впервые.

– Из «Ашмола-782» удалена не одна страница.

– А сколько же?

– Три. В самом начале книги. Я видела их корешки, но тогда это не показалось мне важным.

– Три, – повторил Мэтью с таким видом, точно хотел срочно кого-нибудь растерзать.

– Какая разница, три или триста? – Сара все еще пыталась обнаружить спрятанные слова. – Магия все равно пострадала.

– Такая, что иные подразделяются именно на три вида. – Мэтью погладил мою щеку, давая понять, что злится не на меня. – И если одна страница у нас… – начала я.

– То у кого остальные? – закончила Эм.

– Тьфу ты черт. Почему Ребекка нам ничего не сказала? – Саре, судя по всему, тоже хотелось разорвать что-нибудь на клочки. Эм забрала у нее рисунок и бережно положила на чайный столик.

Отец говорит, что без долгих странствий вам эту тайну не разгадать, – снова принялся читать Мэтью. – Об остальном умолчу из опасения, что письмо может попасть в чьи-то чужие руки. Ты все равно придешь к разгадке, я знаю.

Мэтью отдал мне первый листок и перешел к следующему.

Дом передаст тебе письмо, когда ты будешь готова, не раньше. Если ты читаешь его, то должна, помимо прочего, знать, что мы с отцом околдовали тебя. Сара придет в ярость, но это был единственный способ уберечь тебя от Конгрегации до прихода твоего теневого спутника, который поможет тебе вновь обрести твою магию. Сара будет говорить, что это не его дело, поскольку он не Бишоп – но ты не слушай.

Сара пронзила чтеца убийственным взглядом.

Мои чары неразрывно связаны с твоей любовью к нему, но никто, кроме тебя самой, их не снимет. Извини за приступы паники – ничего другого я не придумала. Иногда ты бываешь чересчур храброй для своего же блага. Успехов тебе с заклинаниями: лучше Сары учителя не найти.

– Я всегда чувствовал что-то странное в этих твоих припадках, – улыбнулся Мэтью.

– Почему странное?

– После нашей встречи в Бодли я у тебя почти ни одного не мог вызвать.

– Скажешь тоже. А когда ты возник из тумана у пристани?

– Это от неожиданности. Инстинкт должен был кричать тебе «беги прочь», а ты ничего такого не делала. – Мэтью поцеловал меня в голову и приступил к последней странице.

Не знаю, как закончить, – столько всего на сердце. Эти семь лет были самыми счастливыми в моей жизни. Я не отдала бы ни одной секунды этого драгоценного времени за самую долгую и благополучную жизнь без тебя. Мы не знаем, за что богиня доверила тебя нам, но благодарим ее каждый день.

Я подавила рыдание, но слез не сдержала.

Я не могу оградить тебя от горя и опасностей, которые тебе предстоят – но кроме них, тебя ждет и великая радость. Если усомнишься в себе, вспомни: ты встала на этот путь, как только пришла на свет. Родившись в сорочке, ты заняла свое место между мирами. Это твоя судьба – следуй ей, не слушая ничьих уговоров.

– Что значит «в сорочке»? – спросила я.

– С остатками околоплодного пузыря, – объяснила Сара. – Таких детей считают везунчиками.

– Не только. – Рука Мэтью легла мне на затылок. – В старину верили, что в сорочке рождаются провидцы, а также будущие чародеи, вампиры и оборотни.

– А где же она? – непонятно спросила Эм.

– Кто? – хором отозвались мы с Мэтью.

– Такие сорочки имеют большую силу. Стивен и Ребекка должны были ее сохранить.

Мы все посмотрели на щель, из которой вылез конверт. В камин, подняв облако пепла, хлопнулась телефонная книга.

– Как их вообще хранят? – поинтересовалась я. – В чехольчике?

– Обычно к головке ребенка прижимали листок бумаги. Сорочка прилипала к нему и после на нем хранилась.

Наши взгляды обратились к странице из «Ашмола-782». Сара взяла ее и стала рассматривать, что-то приговаривая.

– Чудная картинка, – сообщила она через некоторое время, – но Дианиной сорочки тут нет.

Уже легче.

– Ну, все уже? – осведомилась Сара. – Или сестра приберегла для нас еще что-то? – Мэтью нахмурился. – Ох, извини, Диана.

– Осталось совсем немного. Справишься, mon coeur?

Я кивнула, взявшись за его свободную руку. Он присел на подлокотник кресла, скрипнувший под его тяжестью.

Щади себя, совершая путешествия в будущее. Старайся мыслить здраво и доверяйся инстинктам – вот все, что может тебе посоветовать твоя мать. Нам больно расставаться с тобой, но это, увы, неизбежно – в противном случае мы рискуем потерять тебя навсегда. Прости нас за все: мы поступаем так из любви к тебе. Мама.

В комнате стало очень тихо – даже дом затаил дыхание, – но во мне уже зарождалась скорбная песнь. Из глаза на пол скатилась слеза размером с теннисный мячик, ноги из твердого состояния перешли в жидкое.

– Начинается, – предупредила Сара.

Мэтью вынес меня в парадную дверь, поставил на подъездную аллею. Колдовская вода уходила в землю, не причиняя ущерба, Мэтью держал меня за талию, надежно ограждая от всего мира. Я расслабилась, прислонившись к его груди.

– Не сдерживайся, пусть себе течет, – сказал он мне на ухо.

Потоп шел на убыль, оставляя за собой горькое чувство утраты, которое будет теперь со мной навсегда.

– Почему, почему их нет? – говорила я со слезами. – Они бы знали, что делать.

– Я знаю, ты тоскуешь по ним, но не думай, что они были всеведущими. Просто делали все, что от них зависело, как любые родители.

– Мать знала о тебе. Знала, что замышляет Конгрегация. Она была великой провидицей.

– Ты когда-нибудь тоже будешь такой, а пока будем обходиться без подсказок из будущего. Помни, что ты не одна. Нас двое.

Мы вернулись в дом, где Сара и Эм продолжали изучать страницу из рукописи. Я объявила, что заварю еще чаю и кофе. Мэтью, косясь на рисунок, последовал за мной на кухню.

Там, как всегда, все было заставлено до последней возможности. Сделав кофе, я засучила рукава и взялась за посуду. У Мэтью в кармане зазвенел телефон, но он продолжал подкладывать дрова в и так уже доверху набитый камин.

– Ответь, – сказала я, прыснув средством для мытья в раковину.

Звонок, судя по его лицу, был не из приятных.

– Oui?

Изабо, наверно. Что-то вышло не так, кто-то не оказался вовремя в нужном месте – Мэтью говорил быстро, и я не поспевала за содержанием, но видела, что он раздражен. Пролаяв какие-то приказания, он завершил разговор.

– Как там Изабо? – Я погрузила пальцы в теплую воду, надеясь избежать нового кризиса.

Мэтью, взяв меня за плечи, стал разминать тугие комочки мускулов.

– Прекрасно, но звонила не она. Это Ален. У него там возникла непредвиденная ситуация.

– Это касается Рыцарей Лазаря? – спросила я, орудуя губкой.

– Да.

– Кто такой этот Ален? – Я поставила в сушилку вымытую тарелку.

– Бывший отцовский оруженосец. Филипп не мог обойтись без него ни в военное, ни в мирное время, поэтому Марта обратила его в вампира. Он в курсе всех дел ордена. Когда отец умер, Ален присягнул мне. Он звонил сказать, что Маркус не в восторге от моего послания.

Я повернулась к Мэтью лицом.

– Такого же, которое ты вручил Болдуину в «Ла Гардии»?

Он кивнул.

– От меня твоей семье одни хлопоты.

– Это больше не наше семейное дело, Диана. Рыцари Лазаря должны защищать беззащитных – Маркус знал об этом, когда вступал в их ряды.

Телефон зажужжал снова.

– А вот и он, – мрачно произнес Мэтью.

– Поговори с ним наедине, – предложила я.

Он поцеловал меня в щеку, нажал зеленую кнопку, вышел во двор.

– Привет, Маркус, – услышала я, прежде чем он закрыл дверь.