Текст книги "Манускрипт всевластия"

Автор книги: Дебора Харкнесс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 37 страниц)

ГЛАВА 28

Мы поужинали в комнате экономки перед жарким огнем.

– А где Изабо? – спросила я Марту, налившую мне горячего чая.

– Вышла, – кратко ответила она и пошла обратно на кухню.

– Вышла куда?

– Марта, – вмешался Мэтью, – не надо ничего скрывать от Дианы.

Я не знала, на кого она больше сердита, – на меня, на него или на отсутствующую хозяйку.

– В деревню она пошла. Повидать священника с мэром. – Марта помолчала и добавила: – А потом проверит, все ли там чисто.

– Где это – там?

– В лесу. На холмах. В пещерах. – Она явно полагала, что этим все сказано.

– Похоже, Maman хочет посмотреть, нет ли в округе других вампиров, – пояснил Мэтью. Огонь играл в резных гранях его тяжелого кубка. По дороге он купил вино какого-то нового сорта, но пил меньше обычного.

– Она имеет в виду кого-то определенного?

– Доменико и еще одного вампира из Конгрегации, Герберта. Он тоже овернец, из Орильяка. Изабо на всякий случай заглянет в кое-какие его укрытия.

– Тот самый Герберт из Орильяка? Папа Римский, живший в десятом веке? [55]55
  Папа Сильвестр II (946–1003). Был понтификом с 999 г.


[Закрыть]Ему, по преданию, принадлежала медная голова, наделенная речью и пророческим даром. – Репутация Герберта как ученого и мага интересовала меня куда больше, чем его папско-вампирское прошлое.

– Я постоянно забываю, как хорошо ты знаешь историю, – даже вампира пристыдить можешь. Да, тот самый Герберт. Пожалуйста, держись от него подальше, а если все-таки встретишь, не расспрашивай об арабской медицине и астрономии. К ведьмам и магии он относится как захватчик.

– Изабо его знает?

– О да. В свое время это была неразлучная парочка. Если он где-то здесь, она непременно его отыщет. Но не беспокойся, в замок он не придет: он знает, что ему тут не рады. Не выходи из дома одна, вот и все.

– Хорошо, не стану. – На Герберта из Орильяка я хотела бы наткнуться меньше всего.

– Изабо, полагаю, хочет искупить свои прегрешения. – Я видела, что Мэтью еще таит гнев против нее.

– Ты должен ее простить. Она прежде всего о тебе заботилась.

– Я не ребенок, Диана, и не хочу, чтобы мать меня защищала. Особенно от жены, – сказал он, крутя свой бокал. «Жена» на некоторое время повисла в воздухе.

– Не припоминаю, чтобы мы с тобой поженились.

– Это произошло, когда я вернулся домой и признался тебе в любви. В суде, возможно, этот брак сочтут недействительным, но по вампирским обычаям мы женаты.

– Значит, наши признания по телефону были не в счет? Ты должен был сказать мне все лично? – Тут требовалась некоторая точность. Я собиралась открыть в компьютере новый файл с переводом чародейских понятий на вампирский язык.

– Вампиры вступают в брак так же, как львы или волки. – Мэтью вещал, как голос за кадром документального фильма. – Самка выбирает себе партнера, и если он согласен, то дело сделано. Они заключают союз на всю жизнь, и все сообщество признает их супругами.

– Вот как. – Выходит, мы опять вернулись к норвежским волкам.

– Мне только слово «партнер» не нравится – как будто выбираешь носки или туфли. – Мэтью отставил бокал, положил руки на исцарапанный стол. – Послушаем, что скажешь ты. Вампирские законы тебе не указ – как ты смотришь на то, что я тебя считаю своей женой?

В голове у меня возник легкий циклон. Я пыталась соотнести свою любовь к Мэтью с самыми опасными хищниками животного мира и с институтом брака, никогда не вызывавшим у меня особого энтузиазма, – пыталась и не находила ни одного дорожного указателя.

– Когда два вампира вступают в брак, самка обязывается подчиняться самцу? Как вся прочая стая?

– Боюсь, что так, – потупился Мэтью.

– Ага, – прищурилась я. – Ну а я-то что получаю?

– Я буду любить тебя, почитать, защищать и кормить. – Он отважился взглянуть мне в глаза.

– Ужасно похоже на средневековый обряд венчания.

– Ту часть литургии, где обмениваются обетами, составил как раз вампир. Но служить мне ты не должна, – добавил он торопливо. – Эти слова рассчитаны на людей.

– На мужчин, если точнее. Не думаю, чтобы это доставляло особую радость женщинам.

– Да, пожалуй. – Он попытался усмехнуться, но не сумел и снова уставился на свои руки.

Прошлое без Мэтью представлялось мне холодным и серым, будущее с ним – куда более интересным. Наше знакомство, не говоря уж об ухаживании, было недолгим, но я определенно чувствовала, что мы связаны. А законы вампирской стаи вряд ли позволят мне заменить послушание на что-то более прогрессивное, будет он меня называть женой или нет.

– Должна, муженек, заметить, что мать тебя защищала не от жены. – «Муж» и «жена» звучали в моих устах как-то странно. – Я тогда еще была не жена, а просто женщина, которую ты ей подкинул ни с того ни с сего. И как таковая легко отделалась.

В уголках его рта зародилась улыбка.

– Ты думаешь? В таком случае придется тебя уважить и простить Изабо. – Он взял мою руку, коснулся ее губами. – Я сказал, что ты моя, помнишь? Теперь ты знаешь, что я имел в виду.

– Вот почему Изабо так расстроилась, когда мы поцеловались. – Да, этим объяснялось все: ее гнев и внезапная капитуляция. – После этого пути назад уже нет.

– Да, для вампира.

– Для ведьмы тоже.

Мэтью разрядил атмосферу, выразительно посмотрев на мою пустую тарелку. Я слопала три порции жаркого, каждый раз заявляя, что не хочу больше.

– Ты наелась?

– Да, – пробурчала я, выведенная на чистую воду.

Было еще рано, но я уже зевала вовсю. Мы пожелали спокойной ночи Марте, намывавшей огромный кухонный стол горячей водой с лимоном и морской солью.

– Изабо скоро вернется, – сказал ей Мэтью.

– Ее не будет всю ночь, – мрачно проронила она. – Подожду здесь, пока не придет.

– Как хочешь, Марта. – Мэтью потрепал ее по плечу.

На лестнице Мэтью рассказывал, как приобрел анатомию Везалия и какое впечатление произвели на него иллюстрации. Слишком устав для «Авроры», я взяла упомянутую книгу, плюхнулась на диван и стала разглядывать изображения лишенных кожи человеческих тел. Мэтью отвечал на электронные письма. Потайной ящик его стола, к моему облегчению, был плотно задвинут.

Час спустя, решив принять ванну, я поднялась и размяла затекшие мышцы. Мне требовалось побыть одной, чтобы обдумать как следует свой новый статус жены. Мысль о браке приводила меня в немалое замешательство. С учетом вампирских собственнических инстинктов и моего полного неведения о смене своего гражданского состояния поразмыслить обо всем этом хотелось безотлагательно.

– Я скоро поднимусь к тебе, – не глядя, пообещал Мэтью.

Горячей воды, как всегда, было вдоволь, и я погрузилась в ванну с блаженным стоном. Марта уже сотворила свое ежевечернее волшебство с камином и свечками – в комнате было уютно, хотя не сказать чтобы очень тепло. Я удовлетворенно проигрывала в памяти дневные события: планировать все самой было лучше, чем полагаться на волю случая.

Продолжая отмокать со свешенными за край волосами, я услышала легкий стук в дверь. Мэтью вошел, не дожидаясь ответа, и я, привстав было, тут же нырнула обратно.

– Ложись в постель, – скомандовал он, держа наготове полотенце.

Я осталась в ванне еще на пару секунд, вглядываясь в его затуманенные глаза. Он терпеливо ждал. Сделав глубокий вздох, я встала. Зрачки Мэтью резко расширились. Он посторонился, чтобы я могла выйти, и завернул меня в полотенце.

Под его немигающим взглядом я дала полотенцу упасть. Мэтью оглядел меня – от порхающих по мокрой коже снежинок вдоль позвоночника пробежала дрожь предвкушения, – привлек к себе, обвел губами шею и плечи, вдохнул мой запах, собрав волосы в горсть. Я затаила дыхание, когда его большой палец прижался к пульсу на горле.

– Dieu, какая же ты красивая, – шептал он. – Какая живая.

Он снова стал целовать меня, а я просунула пальцы под его майку. Он вздрогнул всем телом – я реагировала на его первое прикосновение примерно так же. Почувствовав, как мой рот расплылся в улыбке, Мэтью вопросительно взглянул на меня.

– Так здорово, когда мое тепло встречается с твоим холодом, правда?

Его смех был таким же глубоким и дымным, как взгляд. Я без всякого сопротивления сняла с него майку, которую он тут же скомкал и швырнул в угол.

Наши тела, теплое и холодное, впервые встретились по-настоящему.

Теперь уже смеялась я, восторгаясь тем, как идеально они совпали. Мои пальцы блуждали у него по спине, его губы нашли ямку на моем горле и спустились к соскам.

У меня подкосились ноги. Держась за Мэтью, я развязала тесемку пижамных штанов, без колебания встретила его новый испытующий взгляд и позволила материи соскользнуть с его бедер.

– Ну вот, теперь мы на равных.

– Ничего подобного. – Он переступил через ткань.

Кое-как сдержав изумленный возглас, я распахнула глаза во всю ширь. То, что мне открылось теперь, не уступало совершенством тому, что я могла созерцать прежде. Обнаженный Мэтью напоминал ожившую античную статую.

Он молча взял меня за руку, подвел к постели, уложил на перину. Лег рядом, опершись головой на руку. Сейчас он, как в конце йоги, походил на погребальное изваяние средневекового рыцаря в одной из английских церквей.

Убитая собственным несовершенством, я натянула простыню до самого подбородка.

– Что с тобой? – нахмурился он.

– Так, нервничаю немного.

– С чего вдруг?

– Секса с вампиром у меня еще не было.

– И не будет – во всяком случае, этой ночью, – заявил откровенно шокированный Мэтью.

Я, сразу перестав стесняться, приподнялась на локтях.

– Ты заходишь ко мне в ванную, смотришь, как я голая вылезаю из воды, позволяешь себя раздеть и говоришь, что мы не будем заниматься любовью?

– Повторяю еще раз: нам незачем торопиться. Современные иные только и делают, что спешат. – Мэтью сдвинул мою простыню ниже пояса. – Считай меня старомодным, если угодно, но я хочу как можно больше продлить период ухаживания, наслаждаясь каждым его мгновением.

Я попыталась прикрыться сверху покрывалом, но он мне не дал.

– Какое еще ухаживание? Цветы и вино ты мне уже приносил – теперь мы, по твоим же словам, муж и жена. – Я сорвала простыню с него самого, и мой пульс опять участился.

– Как историк ты должна знать, что многие браки были консуммированы не сразу. – Мои бедра застыли и тут же согрелись под его взглядом – очень приятное ощущение. – Ухаживание порой длилось годами.

– Что приводило в основном к слезам и кровопролитию.

Он погладил мою грудь легкими, как перышко, пальцами и довольно заурчал, услышав мой вздох.

– Обещаю не лить кровь, если ты пообещаешь не плакать.

Его ласки было труднее игнорировать, чем слова.

– Принц Артур и Екатерина Арагонская! [56]56
  Принц Артур – старший сын английского короля Генриха VII. Скончался в возрасте пятнадцати лет, будучи женат на Екатерине, которую затем отдали в жены его младшему брату Генриху. Споры о том, был ли консуммирован брак Артура, послужили королю Генриху VIII предлогом для аннулирования собственного брака.


[Закрыть]– воскликнула я, гордясь, что способна вспомнить подходящий исторический факт даже при отвлекающих обстоятельствах. – Ты знал их?

– Только Екатерину – я в то время жил во Флоренции. Она была почти такой же храброй, как ты. Раз уж речь о прошлом, – Мэтью провел по моей руке тыльной стороной кисти, – что может сказать именитый историк о покладании?

Я, повернувшись на бок, медленно очертила пальцем его подбородок.

– Мне знаком этот обычай, но ты ведь не англичанин и не состоишь в секте эмишей. Хочешь сказать, что укладывать пару в постель для одних разговоров тоже вампиры придумали? Заодно с брачными обетами?

– Современные иные зачастую сводят любовь к половому акту. По-моему, это клиника. Секс для меня – процесс длительный, стремление познать тело любимой столь же хорошо, как свое.

– Ты мне не ответил. – Изволь тут мыслить ясно, когда целуют твое плечо. – Покладание выдумали вампиры?

– Нет. – Он прикусил мой палец, но крови, как и обещал, не пролил. – Когда-то это делалось повсеместно. Голландцы и англичане разделяли молодых с помощью разных предметов, нас же просто заворачивали в одеяла и запирали в комнате до утра.

– Ужас, – сурово молвила я. Он принялся за мою руку и за живот. Я хотела отползти, но его свободная рука меня не пустила. – Мэтью!

– Мы, помнится, очень мило скоротали ту долгую зимнюю ночь. Самое трудное было сохранять наутро невинные лица.

Он продолжал выделывать со мной разные штуки, заставляя сердце колотиться о ребра. Я тоже выбрала себе цель и припала губами к его ключице, а ладонь опустила на плоский живот.

– Сон, думаю, тоже входил в программу. – Он отвел мою руку. Я тут же приникла к нему всем телом, и он откликнулся на это так, как хотелось мне. – Разве можно проговорить всю ночь напролет?

– Вампиры во сне не нуждаются, – напомнил он, целуя меня чуть ниже груди. Я схватила его за волосы, приподняла голову.

– В этой постели только один вампир. Ты и мне не дашь спать?

– Я мечтал об этом с первой нашей минуты.

Когда я выгнулась навстречу его губам, он решительно уложил меня на спину и пригвоздил к подушке обе руки.

– Никакой спешки, договорились?

В привычном мне сексе желание утолялось без проволочек и особых эмоциональных сложностей. Как спортсменка, проводящая много времени с другими спортсменами, я хорошо знала свое тело вместе с его потребностями, и кто-то всегда помогал мне удовлетворять их. Мои связи нельзя было назвать случайными, но почти все мои партнеры относились к ним так же просто, как я. После нескольких страстных свиданий мы, как ни в чем не бывало, возвращались к дружеским отношениям.

Мэтью давал мне понять, что те времена ушли безвозвратно – с тем же успехом я могла бы быть девственницей. Чувства и физические реакции затягивались под его губами и пальцами в хитрые мучительные узлы.

– Мы располагаем беспредельным запасом времени, – повторял он, поглаживая мне руки с нежной внутренней стороны.

Он изучал меня с дотошностью картографа, высадившегося на берег нового мира. Я порывалась ответить тем же, но одна его рука все так же прижимала мои к подушкам. Когда я начинала жаловаться на такое неравенство, он затыкал мне рот весьма эффективным способом. Холодные пальцы прокрались между бедрами в последнюю неисследованную область.

– Мэтью, – выдохнула я, – это как-то не похоже на покладание.

– Ну, мы же во Франции. – Он отпустил мои руки, резонно полагая, что я больше не стану увертываться. Я тут же притянула его к себе. От затяжных поцелуев мои ноги раскрылись, как переплет книги, а дразнящая пляска его пальцев вызвала дрожь во всем теле. Мэтью дал ей уняться; когда я набралась сил посмотреть на него, он был доволен, как наевшийся сливок кот. – Что историк скажет теперь?

– В специальной литературе это выглядело иначе. – Я дотронулась до его губ. – Если эмиши занимаются ночью такими делами, неудивительно, что телевизоры им не нужны.

Он самодовольно хмыкнул.

– Может, поспишь теперь?

– Ну уж нет. – Я заставила его лечь навзничь. Он, заложив руки за голову, смотрел на меня с той же ухмылочкой. – Теперь моя очередь.

Я исследовала его не менее тщательно, чем он меня. Вскоре мое внимание привлекла метка в виде белого треугольника на бедре. Присмотревшись, я обнаружила на груди другие странные знаки – одни напоминали снежинки, другие крестики. Все они таились глубоко под кожей и потому не сразу бросались в глаза.

– Что это, Мэтью? – Я потрогала особенно крупную снежинку под левой ключицей.

– Шрам. – Он скосил глаза, чтобы видеть, о чем я спрашиваю. – Этот оставлен мечом, острием меча. На Столетней войне, что ли – не помню уже.

Я скользнула повыше, согревая его собой.

– Шрам, говоришь? Повернись-ка.

Он, покряхтывая от удовольствия, лег на живот.

– Ох, Мэтью. – Мои худшие опасения подтвердились: на спине и на ногах я нашла десятки, если не сотни, отметин.

– Что? – Он повернул ко мне голову, увидел мое лицо и сел. – Ничего страшного, mon coeur. [57]57
  Сердце мое (фр.).


[Закрыть]Всего лишь травмоустойчивое вампирское тело.

– Их так много. – Вот еще один, у плеча.

– Вампира, как я уже говорил, убить трудно, но всех отчего-то так и тянет попробовать.

– Тебе было больно?

– Ты знаешь, что я испытываю удовольствие – значит, и боль тоже. Но все это быстро зажило.

– Почему я их раньше не видела?

– Смотреть нужно пристально, при верном освещении. Тебе неприятно это зрелище?

– Шрамы? Нет, что ты. Просто очень хочется добраться до тех, кто тебя наделил ими.

Тело Мэтью, как и «Ашмол-782», представляло собой палимпсест – под гладкой поверхностью скрывалось богатое тайнами прошлое. Я содрогнулась при мысли обо всех войнах, на которых сражался Мэтью, объявленных и необъявленных.

– Довольно тебе воевать. – Мой голос дрожал от гнева и жалости. – Хватит.

– Ты немного опоздала, Диана. Я воин.

– Нет. Ты ученый.

– Воином я был дольше, и убить меня трудно – вот тебе доказательство. – Шрамы, как свидетельство его несокрушимости, и впрямь успокаивали. – И почти все мои противники давно умерли, так что уймись.

– Чем же тогда прикажешь заняться? – Я натянула простыню на голову, как палатку. Тишину нарушали только наши редкие вздохи и треск огня. Я притулилась к Мэтью, закинула на него ногу. Он смотрел на меня, закрыв один глаз.

– Вот, значит, чему теперь учат в Оксфорде?

– Это магия. Я от рождения знала, как сделать тебя счастливым. – Мне хотелось думать, что это правда: я инстинктивно чувствовала, где и как прикоснуться к нему, когда быть нежной и когда дать волю страсти.

– Ну, если магия, то я еще больше рад провести остаток своих дней с ведьмой, – промурлыкал он.

– Моих дней, ты хочешь сказать.

Мэтью подозрительно притих. Я приподнялась, чтобы видеть его лицо.

– Сегодня я чувствую себя на все тридцать семь – а на будущий год мне, боюсь, исполнится тридцать восемь.

– Не понимаю, о чем ты.

Он прижался подбородком к моей макушке.

– Больше тысячи лет я жил вне времени, но после нашей встречи стал замечать его ход. Вампиру легко забыть о таких вещах. Вот почему Изабо так одержима газетами – ей нужно знать, что вокруг нее, неизменной, что-то постоянно меняется.

– Раньше ты этого не испытывал?

– Несколько раз, мимолетно. В бою, например, – когда боялся, что могу умереть.

– Значит, это чувство возникает не только из-за любви. – Мне становилось не по себе от всех этих разговоров о войне и о смерти.

– Моя жизнь обрела начало, середину и конец. Все минувшее было только преамбулой. Теперь у меня есть ты. Когда-нибудь ты уйдешь, и моя жизнь будет кончена.

– Не выдумывай, – поспешно сказала я. – У меня в запасе всего-то несколько десятилетий, а у тебя вечность.

– Посмотрим, – сказал он, поглаживая мое плечо.

Его будущее начинало сильно меня волновать.

– Ты будешь осторожен, ведь правда?

– Никто бы не прожил столько веков, не будучи осторожным. Я всегда настороже – теперь больше, чем когда-либо прежде, потому что мне есть что терять.

– Лучше одна ночь с тобой, чем века с кем-то другим, – прошептала я.

Мэтью поразмыслил.

– Если я пробуду тридцатисемилетним еще пару недель, то, пожалуй, пойму тебя. – Он прижал меня к себе еще крепче. – Но это чересчур серьезные материи для брачного ложа.

– Я думала, смысл покладания как раз в беседе и состоит, – скромно заметила я.

– Это смотря кого спросишь – укладывателей или укладываемых. – Его губы начали спуск от уха к плечу. – Кроме того, я хочу обсудить с тобой еще один элемент средневекового брачного обряда.

– В самом деле? – Я легонько куснула его за ухо.

– Не делай этого, – одернул он с насмешливой строгостью. – Не кусайся в постели. – Я сделала это еще раз, назло ему. – Так вот, невеста во время венчания обещала «быть хорошей женой на ложе и в доме». Как ты намерена исполнить этот обет? – Он зарылся в мою грудь, словно надеялся найти ответ именно там.

После нескольких часов обсуждения я стала по-новому относиться к церковным обрядам и народным обычаям. В такие интимные отношения я не вступала еще ни с кем из иных.

Успокоенная, счастливая, я свернулась калачиком рядом с таким знакомым теперь мужчиной. Моя голова лежала у него на груди, и он перебирал мои волосы, пока я не уснула.

Проснулась я на заре от странного звука, точно кто-то пересыпал гравий по железной трубе. Рядом со мной храпел спящий вампир. Сейчас он еще больше напоминал изваяние рыцаря на могильной плите – не хватало только собаки у ног и меча за поясом.

Я укрыла его одеялом, пригладила ему волосы – он даже не шелохнулся. Поцеловала в губы – и тут никакой реакции. Глядя на своего красавца, спящего мертвым сном, я чувствовала себя самой везучей иной на свете.

Тучи все еще застилали небо, но на горизонте брезжили красные проблески – глядишь, и развиднеется днем. А Мэтью скорее всего проснется не скоро. Ощущая себя бодрой и странно помолодевшей, я быстро оделась и прошептала я, целуя его:

– Я мигом, ты даже и не заметишь.

Ни Изабо, ни Марты не было видно. Я надкусила яблоко, взятое на кухне из лошадиной миски.

В саду пахло травами и белыми розами. Если бы не моя современная одежда, я подумала бы, что перенеслась в шестнадцатый век, когда копали квадратные грядки и делали ивовые заборчики для защиты от кроликов – хотя обитатели замка наверняка отпугивают вредителей лучше этих несчастных прутиков.

Нагнувшись, я потрогала растущие у дорожки травы. Одна из них входила в Мартин чай – рута, с удовлетворением вспомнила я.

Порыв ветра бросил мне на глаза всегдашнюю непослушную прядку. Не успев поправить ее, я вдруг оторвалась от земли и помчалась в небо, точно ракета.

По легкой щекотке я уже знала, кого увижу, открыв глаза.