Текст книги "Измена. Дар богини драконов (СИ)"

Автор книги: Даяна Скай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

Глава 20. Сулейм

Берег встречает нас неприветливой тишиной. Ни пения птиц, ни стрекота насекомых. Тишина пугает. Неясные очертания строений, виднеющихся вдали, тонут в густом тумане. Кажется, что туман прячет что-то страшное. Оглядываюсь на море. Моряки гребут так, будто стараются как можно скорее покинуть это место.

Здесь все серое. Серые камни под ногами, серые стволы деревьев и даже небо затянуто серыми тучами. Хотя на палубе корабля над нами светило яркое солнце.

– Надо скорее найти лодку, – сухо бросает Эйвери. – И того, кто нас отвезет.

– Значит, надо идти вдоль берега, – прихожу к логичному выводу.

Идем медленно, потому что Эйвери тяжело идти с больной ногой по валунам. Она неловко переваливается, и мне все время кажется, что она запнется и упадет. Трость ей совсем не помогает. Поэтому я ей предложила локоть, чтобы она могла опереться.

Идем мы очень долго, но туман и не думает рассеиваться.

– Сулейм – южный город, – говорит Эйвери. – Но кажется, что мы оказались на севере.

Наконец, из тумана выплывают высокие жерди, на которых развешаны рыбацкие сети на просушку.

– Неужели пришли? – с недоверчивой радостью спрашиваю я.

– Похоже на то, – без особого энтузиазма откликается Эйвери.

У самого берега, привязанные к кольям, колышутся на волнах лодки. Несколько лодок лежат на берегу вверх днищем. В нос бьет резкий запах рыбы и тины.

Эйвери без сил опускается на одну из перевернутых лодок, вытягивает больную ногу и растирает ее.

Я бы тоже с удовольствием отдохнула, но мне хочется как можно скорее найти того, кто вывезет нас из этого жуткого города.

– На берегу никого, – разочарованно говорю я.

– Наверное, они в рыбацкой деревне.

– Схожу, поищу кого-нибудь.

– Дай мне немного отдохнуть, и я пойду с тобой.

Эйвери не хочет отпускать меня одну. Но вряд ли она сможет защитить меня, если что…

– Может, поплывем сами? – кошусь на лодки. Деревня, виднеющаяся на пригорке, выглядит заброшенной и зловещей.

– Кто будет грести? И я не знаю, куда плыть.

– Эрнан сказал, что найти остров сможет лишь тот, кто связан с ним по крови. Вы его мать, а значит, сможете найти остров.

– Мы не справимся без мужских рук, – уверенно заявляет Эйвери.

– Значит, не будем терять время, – решительно направляюсь в сторону серых бревенчатых домов. На самом деле сердце оплетает липкими путами глубинный, природный страх.

Пройдя совсем немного, возвращаюсь к Эйвери. Она смотрит на меня с пониманием, но когда я достаю из-за пазухи конверт, на ее лице появляется недоумение.

– Возьмите, это дал Эрнан. Там подсказка, где искать тайник с золотом.

– Почему ты даешь мне это именно сейчас?

– Боюсь… Боюсь потерять.

– Ясмина! – ее проницательный взгляд проникает прямо в душу.

– Пообещайте мне кое-что. Если я не вернусь за полчаса, вы сразу же уплывете отсюда.

– Нет, Ясмина, нет! – она поднимается и порывается идти со мной. – Давай пойдем в деревню вместе.

Качаю головой и спешу к пригорку, на котором стоят бедные лачуги.

Эйвери ковыляет следом, но когда понимает, что по узкой крутой тропке, ей не взобраться, останавливается и кричит:

– Ясмина, вернись!

Но я уже взбираюсь по тропинке. Помогаю себе, хватаясь за высокую траву. Трава тоже блеклая, серо-желтая, будто сейчас не лето, а глубокая осень.

Поднявшись, стою недолго, перевожу дух. Здесь не менее жутко, чем у моря. Лачуги из полусгнивших досок неприветливо ощерились частоколом. Темные окна напоминают глубокие провалы глазниц. На веревках болтается белье. Ветер скрипит ветхими ставнями.

Кажется, что деревня вымерла. Будто все жители разом выехали, пробросав все. Под ногой что-то хрустит. Детская игрушка. Случайно я сломала ее. Дурной знак.

Хочется прекратить поиски и бежать отсюда. Так быстро, как только смогу.

Вместо этого заставляю себя подойти к ближайшему домику. Стучу в дверь, но никто мне не открывает. Немного подождав, тяну за ручку, и дверь поддается. Осторожно заглядываю вовнутрь. Никого. Но вся обстановка говорит о том, что хозяева лишь недавно вышли. На столе – недоеденный обед. На печи – котелок с тушеными овощами. Еще не успел остыть.

– Эй, здесь есть кто-нибудь?

Никто не откликается.

Что-то оторвало людей от их привычных дел. И они куда-то ушли. Вот только куда?

Выхожу из лачуги и иду по улице, заглядывая в каждый дом. Когда большая часть домов осмотрена, ветер доносит до меня слова детской песенки. Замираю, прислушиваясь. Мне не показалось. Кто-то поет. Голосок срывающийся, тоненький, детский.

Иду на голос. Он то замолкает, то звучит снова.

– Пой, пой, только не молчи, – шепчу про себя.

Наконец получается определить его источник. Песенка раздается из маленького, покосившегося домишки. Его почти не видно из-за простыней, развешанных на площадке перед домом.

На подходе к двери едва не спотыкаюсь о перевернутое корыто.

Постучав и не дождавшись ответа, открываю дверь. Стоит мне переступить порог, как мои туфли намокают. Весь пол залит мыльной водой. На табуретках стоят тазы. В одних отжатое, скрученное жгутами белье, в других вещи плавают в воде. На куче грязных вещей сидит мальчик лет трех и поет песенку. Увидев меня, он замолкает и таращит на меня синие, удивленные глазенки.

– Привет, меня зовут Яся, – присаживаюсь рядом с ним. Запах от грязного белья бьет по носу. Стараюсь не морщиться. – А тебя как зовут?

– Майло, – неуверенно говорит ребенок.

– Что здесь случилось?

– Мы с мамой играли в прятки. Она спрятала меня здесь, – он тычет пальчиком на перевернутую лохань. – Мама сказала сидеть тихо, чтобы они меня не нашли. А мне надоело сидеть.

– Они? Кто они?

– Тучки.

Меня обдает ледяной волной страха. Вирены? Они здесь?

– А где твоя мама?

Малыш подбегает к окну и тычет куда-то пальцем, но я там никого не вижу.

– Ну вот же, вот она! – он показывает на каменную глыбу. – Мама сказала, что это игра. Тучки ее нашли. Но потом тучки ее расколдуют.

– Майло, твоя мама сказала, что ты молодец, – прячу за улыбкой подступившие слезы. – А теперь мы поиграем в моряков. Нам нужно найти один остров, где зарыты настоящие сокровища. Пойдем? Только нужно спешить, пока их не захватили пираты, – протягиваю ему руку.

– А мама? – он не спешит подавать мне ладошку.

– Мы приедем к ней, как только найдем клад. Мы сможем купить ей все, что она захочет.

– Мама хотела новое корыто. Старое худое стало, – его пальчики цепляются за мою ладонь.

Теперь нужно как можно скорее добежать до моря. Если вирены все еще здесь, то опасность грозит нам всем. Надеюсь, с Эйвери ничего не случилось.

Мы выходим наружу, и Майло сразу же отпускает мою руку. Бежит к каменной глыбе. Не знаю, верить ли его истории. Возможно, просто у мальчика богатая фантазия.

Майло крепко обнимает камень и что-то бормочет. Подхожу ближе и трогаю шероховатую поверхность. Она теплая, будто нагретая солнцем. Но небо над нами сплошь в серых тучах.

Если внимательно присмотреться к истукану, то можно увидеть очертания человеческого лица. Наверное, мое воображение играет надо мной злую шутку, но теперь я вижу в этой каменной глыбе женщину.

– Я позабочусь о нем, – негромко говорю ей, и мне кажется, что она меня слышит.

– Майло, нам нужно спешить. Погода портится. Если море будет неспокойно, нам будет сложно добраться до острова.

Он отлипает от камня и кивает головой.

– Пошли.

– Если вдруг снова появятся тучки, игра в прятки продолжится, – снимаю с себя дорожный плащ. – Надень на себя, Майло. Если вдруг мне негде будет тебя спрятать, садись на землю, накрывайся с головой и не шевелись.

Майло тонет в моем плаще, путается в нем, но лучше уж так, чем идти в открытую. Может, плащ и не сможет его защитить, но мне так будет спокойнее.

Между тем, тучи на небе сгущаются. Налетает сильный порыв ветра и вздымает простыни парусами. Хлопает ставня.

– Это они, – шепчет Майло, – в прошлый раз тоже так было.

Оглядываюсь на дверь лачуги прачки. Далеко. Не добежим.

Сжимаю маленькую ладошку:

– Майло, помнишь, о чем я тебе говорила?

Теперь и я их чувствую. Будто могильным холодом повеяло. Раньше я никогда не думала о смерти, но теперь оказалась лицом к лицу к ней.

Все выстыло, выцвело, словно на землю опустились сумерки.

Воздух сгущается, превращаясь в облака клубящейся тьмы. Они приближаются ко мне, то принимая причудливые формы драконов, то распадаясь на части.

Кружат надо мной черными воронами, и от движения их призрачных крыльев белые простыни раздуваются парусами.

Мне становится холодно, очень холодно, будто что-то вытягивает из меня силы и саму жизнь. Наверное, сейчас я должна превратиться в камень. Но… ничего не происходит.

– Кто ты? – в порывах ветра я слышу удивленный шелестящий голос. – Кто ты? Кто ты?

В моей ладони ручонка Майло. Теплая. Он так и не присел, как мы договаривались. Замер испуганно, вжался в меня всем тельцем. И больше всего я сейчас боюсь, что в моих пальцах окажется кусок камня.

– Кто ты? – раздается прямо над ухом, и от этого леденящего дыхания смерти по шее бегут мурашки.

Зажмуриваюсь и жду, когда все закончится.

Когда мне надоедает ждать, открываю глаза. Почему они медлят? Что за игры в кошки-мышки? За это время уже раз сто можно было превратить меня в камень и улететь по своим делам.

– Вы не можете причинить мне вред? – догадываюсь я.

– Не знаем, – шелестит рядом. – Сейчас проверим.

Зря я дала им подсказку.

Тьма трансформируется в кинжал и упирается острием мне в щеку. Черное лезвие медленно проходит по скуле. Кожу обжигает боль, и кровь струйкой стекает по щеке.

Значит, могут.

– Можем, – в голосе звучит торжество.

С ужасом наблюдаю, как сгустки тьмы образуют клинок гигантского меча. Слышу пронзительный свист воздуха. Только и успеваю подумать: «Матушка-Богиня, защити» и прикрываю глаза.

Меня охватывает такое чувство, будто я опять тону в озере Забвения, захлебываясь водой. А потом сквозь зажмуренные веки я вижу вспышку света.

Когда открываю глаза – тихо и пусто. Виренов нет.

Отмираю.

В моей руке до сих пор крошечная ладошка Майло.

Опускаюсь перед ним на колени. Приподнимаю глубокий капюшон. На меня смотрят круглые от страха глазенки.

– Они ушли? – сипло спрашивает мальчик.

– Да ушли. Давай поиграем в игру. Нам нужно как можно быстрее добежать до моря.

Он кивает. И мы покидаем двор его родного дома и спешим по узкой улочке.

Я не понимаю, что случилось, куда делись вирены, и почему они не убили нас. Но лучше не испытывать судьбу и не встречаться с ними снова.

Майло путается в плаще, как в балахоне, спотыкается. В какой-то момент я его просто подхватываю на руки. Майло щуплый, но мне все равно тяжело. Давно я не таскала тяжести.

Но так быстрее, чем вести его за руку.

У тропинки я останавливаюсь, спускаю Майло на землю. С ним вместе я не смогу по ней пройти.

– Сможешь сам?

Мальчик кивает и резвым козленком скачет вниз. Я так не могу.

Спустившись кое-как, хватаю его за руку и тяну к лодкам.

Эйвери беспокойно ходит по берегу. Завидев нас, машет рукой.

– Отвязывайте лодку, – кричу ей. – Там вирены.

Не теряя времени, она бросается к одной из лодок и пытается справиться с веревкой.

Когда мы подбегаем к ней, она уже успевает столкнуть лодку в воду.

– Ты уходила за мужчиной, – она с интересом смотрит на Майло. – За взрослым мужчиной.

– Это сын прачки. Я не могла его оставить там, с виренами.

– А кто-то?.. – она не договаривает, но я понимаю, что она имеет в виду и отрицательно качаю головой.

Усаживаю ребенка на досточку, служащую сидением.

– Это бабушка Эйвери, она добрая.

Эйвери кривится, но лучистая улыбка Майло заставляет и ее улыбнуться в ответ.

Уже в лодке Эйвери обращает внимание на мою щеку.

– Что это?

– Вирены поцарапали.

– Ты видела их?

– Да, – берусь за весла, и Эйвери следует моему примеру. – Они превратили всех жителей в камень. И очень удивились, что со мной так не получилось.

– На драконов их умения не действуют. Они могут убить дракона физически. Но высосать его силу – нет. По крайней мере, так написано в книгах о виренах. А в твоем лоне целых два дракона, так что это неудивительно.

– С Майло тоже все в порядке, – шепотом, чтобы не разбудить устроившегося на моих коленях мальчика, отвечаю я.

– Может, в нем тоже кровь дракона, – пожимает плечами Эйвери.

Но мне кажется, что дело совсем в другом. Я держала все время его за руку и чувствовала связь между нами. Возможно, потому, что Майло был под моей защитой, вирены не смогли ему навредить.

Грести тяжело. К тому же после сегодняшней пробежки сильно ломит поясницу и тянет живот. Малышам такая активность пришлась не по вкусу.

Эйвери замечает, как я морщусь, и заставляет меня бросить весла.

– Отдыхай, нагребешься еще.

Я протестую, но она пресекает мой протест.

– Подумай о детях, Ясмина.

– Диана, – поправляю ее, взглядом указывая на нового члена нашей компании.

– Диана, да, какая же у меня плохая память. Знать бы еще, как добраться до острова, что-то его совсем не видно.

Майло, который вроде бы только что спал, поднимает светлую головешку с моих колен.

– Призрачный остров? Он там, – тычет пальчиком куда-то влево.

– Почему Призрачный? – спрашиваю с удивлением.

– Мы с папой плавали к нему. Если подплыть ближе, он исчезает.

Переглянувшись с Эйвери, понимаем, что это как раз то, что мы ищем.

Глава 21. Под лед

Эрнан

Вирены превратились в черную чуму, выкашивающую население Киарской империи. Как вестники апокалипсиса они пролетали мглистой дымкой, оставляя после себя безжизненные пространства. В императорском совете уже давно царила паника. Да, император, члены его семьи и его приближенные спасутся в убежищах. Там есть все необходимое для комфортного проживания, но никто не знает, что будет потом, когда закончатся все припасы. Несмотря на планы выращивать животных и растения, советники молчат о том, что всем понятно: ресурсов на всех не хватит.

Туманность будущего – тема, на которой вето. Ее нельзя обсуждать, чтобы не провоцировать упаднические настроения.

Рядовым жителям и вовсе ничего не говорят. Напротив, делают все возможное, чтобы информация о реальном положении дел не распространялась. В оцепленной солдатами Эдарии и вовсе готовятся грандиозные празднества. Пир во время чумы. В то время как сам император и его клика уже в безопасности.

Очень надеюсь на то, что Диане хватило благоразумия поступить так, как я ее просил. Бриан сообщил мне, что заходил к моей матери и не застал ее дома. В убежище мать ехать отказалась. Это тоже мне рассказал Бриан.

Боевые товарищи уже понимают, что все мы смертники. От этой напасти нет спасения. Мы можем только отсрочить трагический исход, дать возможность людям жить. Немного дольше, чем в случае, если бы сложили оружие.

Сейчас наш лагерь расположился у Ревеля. Это север империи. Здесь жутко холодно даже в начале осени. На горах толстыми шапками лежит снег, а в предгорье еще зеленую траву покрывает серебристая изморозь.

Люди здесь высокие, светловолосые, голубоглазые, немногословные и суровые. Возможно, Диана из этих мест. Почему-то мысли то и дело возвращаются к ней. Раньше я полагал, что думаю о Диане, потому что переживаю о безопасности матери. Теперь я в этом не уверен. Что-то в ней цепляет. Может, как раз таки ее холодность и предвзятое отношение ко мне. К этой колючке меня тянет как магнитом. Хочется видеть ее каждый день, слушать ее дерзости, дразнить в ответ.

Кружа над вершинами гор, сверкающих ослепительной белизной в лучах скупого солнца, замечаю движение в нескольких километрах от меня. Вирены. Они клубятся черными бесформенными тучами, сбиваются в кучу, будто держат совет. Затем рассредоточиваются и направляются в сторону лагеря. Прав был Бриан, когда заподозрил у них разумность. Теперь я тоже придерживаюсь этого мнения. Это не просто сгустки энергии, вырвавшиеся из Бездны, это живые существа. И у них есть определенная цель. Может, они освобождают территорию от драконов и людей, чтобы переселиться на поверхность? Как бы там ни было, с нами вирены своими планами не поделятся.

Однако то, что сейчас они собираются напасть на лагерь, ясно как белый день. По регламенту я должен предупредить остальных. Но у меня созрел другой план. Вирены боятся воды. Мои донесения по этому поводу были восприняты командованием скептически. Дескать, нет достаточной информации, подтверждающей этот факт, а мои наблюдения не вызывают доверия. Вот сейчас и проверим, насколько я прав.

Здесь, на Севере, вирены чувствуют себя вольготно. Здесь нет ни моря, ни полноводных рек. Есть лишь глубокое озеро Эль Нуар, скованное льдом.

Ловя потоки воздуха, несусь на перехват виренам, врезаюсь в их нестройный ряд и навожу сумятицу. Они распадаются клоками тьмы и на некоторое время зависают неподвижно, будто принимая решение, расправиться со мной или двинуться дальше.

Численный перевес на их стороне. Их около тридцати. От общей массы отделяется десяток виренов, и я понимаю, что они посчитали, что этого количества хватит, чтобы одолеть меня. Остальные двинутся на лагерь. Тогда я выпускаю в небо столб огня. Его легко заметят дозорные.

Вирены злятся. Не знаю как, но я понял их эмоцию. Будто они стали еще чернее, а тьма заклубилась активнее. Пускаю в них огненные сгустки, и они разлетаются клоками, а потом из рваных кусков собираются снова.

Пока они не успели восстановиться окончательно, лечу туда, где в окружении скал, как серебряное зеркало лежит Эль Нуар.

Сзади вирены, принимая причудливые формы драконов, летят за мной. Вот-вот настигнут. Но почему-то они не спешат подлетать близко и атаковать. Видимо, боятся, что я снова опалю их своим огненным дыханием. Знали бы они, что им сейчас ничего не грозит. Я коплю резерв для чего-то более грандиозного.

Делаю круг над озером. Вирены вьются надо мной черными воронами. Один из них, осмелев, вгрызается в мое крыло стальным клювом. Тьма, из которой состоят вирены, довольно странная субстанция. Она может уплотняться и повторять свойства предметов. Вороний клюв вырвал из моего крыла кожистый кусок. Не смертельно, но вполне ощутимо.

Видя, что я не оказываю сопротивления, другие вирены воодушевляются и начинают рвать меня на части, цепляясь ко мне, как ненасытные пиявки. А я в этот момент пикирую головой вниз. Боль сильна, но мной движет азарт. Если все получится, то эти вирены развеются как дым и уже никому не смогут причинить вред.

Со стороны должно казаться, что обезумевший дракон решил покончить жизнь самоубийством, пробив головой лед. Но прежде чем столкнуться с хрустальной поверхностью, я выпускаю из легких весь резерв пламени. Лед от нестерпимого жара тает как сахарный леденец на солнце, и я, вместо того чтобы расшибиться, ухожу в образовавшуюся полынью. Со мной в пучину погружаются и вирены. Я вижу, как они расползаются в зеленоватой воде чернильными пятнами. Все же моя теория оказалась правильной.

Выныриваю из полыньи, вот только выбраться не удается. Мое тело слишком тяжелое даже для такого толстого льда. Лед крошится, обваливается кусками в воду, ранит плоть острыми краями, окрашиваясь в алый. До берега далеко. И я теперь не знаю, хватит ли мне сил, чтобы на него выбраться. Пру на чистом упрямстве, раскалывая лед. Все мы смертники в битве с виренами. Да, мне удалось утащить их за собой. Но умирать совсем не хочется, даже героем.

От ледяной воды озера Эль Нуар кровь стынет в жилах. Вода его так же ясна и прозрачна, как глаза гордой северянки Дианы, так же безжалостна.

Я не могу растопить лед, чтобы расчистить себе путь на берег. Я исчерпал весь внутренний резерв. Скоро я не смогу поддерживать нужную температуру тела и обессиленный уйду ко дну. Наверное, это не такая уж и плохая смерть для такого негодяя, как я. Таково искупление за то, как я поступил с несчастной Ясминой. Да я не мог ее полюбить, но и не должен был губить ее жизнь. Маленькая, наивная девочка, смотрящая на меня полными обожания глазами, не заслуживала такого отношения. Надеюсь, когда мы встретимся с нею в лучшем мире, я смогу вымолить у нее прощение.

Мельком проносится мысль о Лилии. Почему-то я уверен, что с ней ничего не случится, она прекрасно справится и без меня. Мать тоже переживет мою смерть. С ней будет Диана, а ее драконята заменят матери внуков, которых она так и не дождалась от меня. Забота о малышах отвлечет ее от горестных дум обо мне. Скорбь не поглотит ее сердце.

А мое сердце бьется все реже. Изо рта вырываются облачка пара и застывают в морозном воздухе. Силы стремительно оставляют мое тело. Моя борьба за жизнь тщетна. Единственное желание положить голову на лед и уснуть. А потом тело соскользнет с края и уйдет на дно озера.

И когда я нахожусь на последнем издыхании, я слышу отчетливо в ушах голос Дианы: «Возвращайся! Возвращайся к нам. Возвращайся, мы будем ждать тебя!». Видимо, мне уже совсем плохо, потому что теперь я ее не только слышу, но и вижу. Прекрасное Дианы искажается рябью, и когда рябь проходит, я вижу Ясмину, которая доверчиво улыбается мне. Я собираю ничтожные крупицы воли и делаю отчаянный рывок.

Обессиленный, выбираюсь на покрытый ледяной коркой берег. Колючий мороз тут же забирается под кожу. Влага на чешуе схватывается серебристым инеем. В клетке ребер еле бьется сердце. Его удары замедлились до предела, необходимого для поддержания искры жизни. Я не могу не то что взлететь, даже ползти на брюхе не смогу.

– Считаешь себя самым умным? – звучит в голове знакомый голос. Вот только я не могу вспомнить, кому он принадлежит.

– Ты разочаровываешь меня. К чему эта глупая жертвенность?

Открываю глаза и понимаю – голос звучал не в моей голове, а над ней. Прямо надо мной зависло черное облако тьмы. Вирен.

Он не цеплялся в меня как собака в кость и не ушел под воду со своими собратьями.

"Вы умеете говорить?" – произношу мыслеречью. Вряд ли вирен меня поймет.

– Мы умеем многое, о чем вы даже не догадываетесь. И чем больше поглощаем энергии, тем более похожими на вас становимся.

Будто в доказательство сказанному, бесформенная туча раздувается до гигантских размеров и принимает облик дракона.

"Зачем вам это?"

– Мир будет наш. И он будет без людишек и магов. Только мы – всемогущие и бессмертные, как древние боги.

Пытаюсь собрать остатки сил и дохнуть на вирена огнем. Не убить, нет. На это у меня мощи не хватит, хотя бы стереть самодовольную улыбку с его морды. А потом умереть спокойно.

Выдыхаю. Но из пасти вместо пламени вырывает серое облачко дыма.

– Ну вот и поговорили, – ухмыляется вирен. Его драконье тело начинает расплываться и деформироваться. А потом из черной клубящейся массы возникают очертания двух изогнутых сабель. До жути реальных. Клинки скрежещут друг о друга, высекая золотые искры, и угрожающе приближаются ко мне.

Теперь понятны откровения вирена. Решил открыться перед тем, как убить.

Противно лязгая, сабли пошли в ход, оставляя глубокие порезы, орошая лед брызгами крови, так похожими на ягоды рябины.

Все, что я могу – закрыться крыльями. Только не знаю, стоит ли? Зачем оттягивать неизбежное?

Печальный бесславный финал, который я заслужил. Каждая рана – равноценная плата за боль, которую я причинил другим людям. Если бы можно было кровью искупить вину перед ними.

Вирен мог убить меня сразу, но он с садистским удовольствием сечет мою плоть, не давая умереть, продляя мои страдания.

"Убей меня", – хриплю черной кровью.

– Нет, мой мальчик. У меня на тебя другие планы.

Странно, но когда я открываю глаза, то понимаю, что лежу в палатке в лагере.

Свет солнца золотит пылинки, вьющиеся в воздухе надо мной.

Мне кажется, что я уже умер и попал на ту сторону, где мне теперь вечно придется с кем-то вести войну.

Потягиваюсь и издаю стон. Все тело – сплошной сгусток боли. Уверен, над ним успели поработать целители, но от ощущений хочется просто умереть.

– Очнулся? – поворачиваю голову в сторону и вижу рядом лицо Бриана. – Пить будешь? – протягивает мне фляжку.

Киваю.

Касаюсь потрескавшимися губами ее горлышка. Жадно глотаю воду.

– Погоди, погоди, не так быстро. Тебе пока много нельзя.

Бриан отнимает фляжку.

– Ты мне мерещишься? Я уже умер?

– Ты почти умер. Можно сказать, тебя вытащили с того света. Странно, что к тебе привел вирен.

– Как это?

– Показался дозорным, они бросились за ним. Он покружился аккурат над тем местом, где лежал ты. Если бы они вовремя не подоспели, ты бы истек кровью.

– Что с тем виреном?

– Он просто растаял. Да и ребятам стало не до него, все их внимание захватил ты. Видно, и среди виренов попадаются добряки.

– Сомневаюсь, – мой голос сиплый и надтреснутый, и Бриан наклоняется ко мне, чтобы меня лучше слышать. – Этот же вирен чуть не убил меня. Мог убить, но почему-то не убил. Сказал, что у него на меня свои планы, – закашливаюсь.

– Не говори так много.

– Ты был прав, они разумны. И они освобождают территории, для своей цивилизации. Нам и попросту нечего противопоставить.

– У всех есть слабые места, – горячо заверяет Бриан.

– Только пока мы их обнаружим, защищать будет некого.

– Эрнан, по протоколу мы обязаны сообщить о том, что случилось твоим родным.

– Только не матери, – пытаюсь приподняться, но тело не слушается. – Я не хочу, чтобы она волновалась.

– Лилии?

Пожимаю плечами.

– Ты о ней ни разу не вспомнил. Всю неделю, что ты был в беспамятстве, я сидел рядом с тобой.

Ты звал Ясмину и… Диану. А еще ругался на отца.

Морщусь. Теперь я помню, что видел в своем забытьи Диану, которая становилась Ясминой. И наоборот.

– Это был бред.

– Я могу понять остальное, но почему Диана?

– Ни по чему. Говорю же, бред. Кстати, поклянись мне здесь и сейчас, что если со мной что-нибудь случится, ты позаботишься о моей матери и Диане.

– Вот опять ты ее приплетаешь, – усмехается Бриан.

– Женись на ней.

– Ты, по-моему, все еще бредишь.

– Почему нет? Она хорошая девушка, ты хороший парень. Все совпало.

– Может, потому, что она мне не нравится? Я видел ее, и она совсем не в моем вкусе. И я уж точно не собираюсь жить с нелюбимой только для того, чтобы успокоить душу брата, который думает, что скоро скопытится.

– А разве нет?

Он качает головой.

– Лекарь сказал, что еще побегаешь. Возможно, не так резво. Возможно, на одной ноге, если не получится разработать другую. Но жить будешь.

– Если у меня не получится подняться с кровати к концу недели, пообещай, что убьешь меня собственноручно. Я не хочу быть обузой.

– Ты, и правда, бредишь, – тяжело вздыхает Бриан. – Я тебе вот что скажу. У тебя не получится переложить на меня ответственность за тех, кто тебе дорог. Придется тебе встать с постели и самому позаботиться о них.

Бриан оказался прав. Вонючие мази целителя и горькие как хина настойки помогли мне. Я уже не лежал неподвижным бревном, а мог подниматься с койки и даже недолго прогуливаться неподалеку от палатки.

За проявленный героизм император наградил меня орденом высшей степени, правда, посмертно. Ответственный за информирование Его императорского Величества посчитал, что я не выживу, слишком страшны были мои раны. Подумав, что пока депеша дойдет императорской резиденции, я уже успею умереть, чтобы не марать бумагу еще раз, он отчитался, будто я уже погиб.

Своим выздоровлением я поставил его в неловкое положение, и ему придется оправдываться перед правителем.

Не знаю, как он обставил мое чудесное воскрешение, но из совета пришла депеша, что мне следует уйти в отставку по состоянию здоровья и прибыть в убежище.

Хуже всего, что из-за плохого физического состояния у меня пострадала связь с драконом. Я не могу сделать переворот, как раньше, в считаные секунды. Обращение вытягивает из меня всю энергию, и я не уверен, что смогу долго поддерживать истинную форму. Теперь я недодракон. От былой мощи остались одни воспоминания.

Бриан уверяет, что как только я поправлюсь полностью, все мои способности вернутся. Целитель на мой вопрос так ли это, просто отвел глаза и начал мямлить что-то бессвязное.

Может, потому что я теперь чувствую себя ущербным, мне не хочется возвращаться в столицу. Видеть сочувственные взгляды, слышать язвительные шепотки за спиной.

Потому, когда за мной приезжает экипаж Его Величества – знак оказанной чести, я ковыляю прочь, а потом обращаюсь в дракона и взмываю в небо. Внизу кричит Бриан, машет руками, пытается меня образумить.

Я хочу оказаться дома, а мой дом там, где мои родные люди.

До острова Ветров лететь далеко, но наши желания со зверем странным образом совпадают. Его тянет на остров как на аркане. Дракон слаб, но жгучее стремление оказаться там, придает ему сил. Нам нужно пересечь море. Бескрайнее, синее… Но сначала предстоит преодолеть горную гряду и оставить позади северные земли.

Подо мной мелькают вершины, покрытые искрящимися на солнце белоснежными шапками. Далее начинается предгорье. Крошечные, с высоты птичьего полета, домишки буквально жмутся к скалам. По каменистой дороге деревенский скот идет на изумрудное пастбище, подгоняемый звуком пастушьего рожка. Холмы сменяются густым темным лесом, а за лесом начинается степь.

Думаю, что пора бы передохнуть. Здесь как раз ровная площадка для приземления. Но дракон меня слушать не хочет, он рвется вперед. И что ему до моих доводов, что мы просто рухнем в воду.

Море раскидывается бескрайним бирюзовым покрывалом под могучими крыльями. По поверхности перекатываются волны. Здесь воздух соленый на вкус и пахнет йодом. Свежий ветер обдувает крылья. Кажется, что только здесь я свободен по-настоящему.

Я уверен, что в прежнюю жизнь возврата не будет. Мой поступок будет расценен императором как пренебрежение его милостью, а такого он не прощает.

Он не терпит ни малейшего проявления своеволия.

Для него я был мертвым героем. Кем я стану для него теперь? Я пошел наперекор его воле. Это еще не государственная измена, но уже прогулка с завязанными глазами по краю пропасти.

До острова, где прошло мое детство, далеко, но драконьи крылья уже ослабли. Высота снижается, и мне теперь становится ясно, что дракон мог стремиться совсем не к острову. До меня доходит, что наша связь с драконом стала настолько призрачной, что мы теперь похожи на два отдельных разума в едином теле. И я чувствовал лишь то, что дракон позволял мне чувствовать. Он не показывал мне свои истинные намерения. А намеревался он, судя по всему, рухнуть посреди моря без шанса на спасение.

– Но почему? – посылаю ему мысленный сигнал.

И тут же перед глазами возникают сменяющиеся образы.

Я вижу ее. Ясмину. Она выглядит совсем не так, какой я ее привык видеть. Ее лицо будто светится каким-то внутренним светом. Так может видеть только любящий взор.

Дракон показал мне ее улыбающейся, восторженной, со слезами на глазах после моих резких слов. Будто он сохранил в памяти каждую ее эмоцию.

– Ты же знаешь, я против истинной связи. И ты знаешь почему.