Текст книги "Измена. Дар богини драконов (СИ)"

Автор книги: Даяна Скай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

Глава 18. Прощание

Эрнан

С заставы приходят плохие вести. Все больше приграничных земель становятся похожими на пустошь, серую и безжизненную. Жители в панике покидают свои селения, устремляясь вглубь страны. Дороги загружены повозками, набитыми нехитрым скарбом и печально бредущими людьми, потерявшими кров, источник дохода, родных. Много с собой не увезешь. По опустевшим селам бродит голодный скот, брошенный хозяевами на произвол судьбы.

Скоро и в столице, живущей яркой, шумной жизнью и абсолютно глухой к чужой беде, появятся первые беженцы с окраин.

Мне нужно срочно вылетать в военный лагерь, разбитый всего лишь в нескольких километрах от опустошенных виренами селений.

Лилия выходит провожать меня на крыльцо. Она начинает что-то говорить, но совсем не то, что я хотел бы слышать.

– Эрнан, в последнее время между нами будто стена, – словно сквозь стекло, доносится до меня звук ее голоса. – Я думала, что между нами стоит Ясмина. Но ее нет, а ты все такой же холодный. Что она с тобой сделала? Что она сделала с нами?

Да, я чувствую, что между нами пролегла трещина. Но зачем она обвиняет в этом ту, что пострадала из нас троих больше всего?

– Лилия, я думал, ты хочешь проводить меня, а не заниматься выяснением отношений. Дай мне уехать спокойно.

– А когда об этом говорить? Тебя никогда нет дома. И никто не знает, где тебя носит. А если ты дома, то всячески отстраняешься от меня.

– Не говори ерунды.

Она тянется ко мне и обнимает.

– Прости. Ты прав, сейчас не время об этом говорить. Просто я тебя очень люблю, но чувствую, что теряю тебя.

Я заставляю себя положить ладони ей на спину.

– Мне кажется, что ты и сейчас обнимаешь меня, потому что, по твоему мнению, ДОЛЖЕН это сделать, – горько произносит она.

Я не могу ничего возразить, потому что не хочу обманывать ее. Она права, так и есть. Вместо слов о любви, которые могли бы развеять ее сомнения, произношу:

– Если что-то со мной случится, этот дом будет твоим.

Она снова прижимается ко мне. На этот раз гораздо сильнее, будто хочет впечатать свое тело в мое.

До отлета мне нужно попасть в еще одно место. К матери. Она, как всегда, холодна и беспристрастна. Я веду себя так, будто ничего особенного не происходит. Будто уезжаю на обычные учения. Мать практически никуда не выходит из дома, поэтому пугающие слухи до нее вряд ли успели дойти. Прощание проходит в формальной обстановке. Мне хочется увидеть какое-то незначительное проявление заботы и тепла, но, наверное, я слишком многого хочу. Пора бы уже привыкнуть, что мы словно чужие люди.

Попрощавшись с ней, спрашиваю, где Диана. Думал, что мать не ответит, но она сообщает мне, что девушка на заднем дворе.

Выхожу и вижу живописную картину.

Диана сидит под раскидистым зеленым деревом на скамейке. Рядом с ней на сидении стоит корзина, наполненная ароматными грушами. На коленях – чашка, куда Диана нарезает дольками фрукты. Видимо, собирается готовить варенье.

Увидев меня, Диана вздрагивает от неожиданности. Безмятежное выражение лица меняется на обеспокоенное.

– Не переживай, надолго не задержу, – мне неприятно, что она так реагирует на меня. Но было бы странно, если бы она радовалась моему приходу после того, как ее напугал у библиотеки.

Она кладет недорезанный плод в чашку, но нож из рук не выпускает. Будто собирается пустить его в ход, если я перейду черту. Смешная.

Наверное, мне надо было бы извиниться за свое поведение, чтобы хоть немного расположить ее к себе. Но я не привык извиняться, если чувствую себя правым. Поэтому выкладываю ей все как есть, не подбирая слов.

– Я много думал и пришел к странным выводам, – она смотрит на меня настороженно. – Признаться я не был в восторге, когда ты здесь появилась. Я не доверял тебе. Я и сейчас тебе не доверяю. Но ты единственный человек, который может находиться рядом с моей матерью. Позаботься о ней. И когда меня не станет, пусть она найдет в тебе утешение. В тебе и твоих детях.

В ее небесных глазах появляется недоумение, а потом вспыхивает недовольство.

Она отставляет чашку в сторону и решительно поднимается.

– Что это за разговоры? Ты обязательно вернешься, – негодует она, тыкая в воздух перед собой ножом.

– Если ты и дальше продолжишь им размахивать в таком же духе, то есть вариант, что я вообще отсюда не уеду, – усмехаюсь я.

– Не говори тогда ерунды, – она кладет нож в чашку с нарезанными грушами, над которым витают осы.

– То, что я сейчас скажу, спасет вам жизнь. Поэтому все хорошенько запомни: при первых же разговорах об эвакуации в городе, вам нужно уехать на остров Ветров. Там безопасно. Вирены боятся воды и не могут пересекать большие расстояния по морю. Уезжайте, не задерживаясь. Бросайте все. Возьми вот это, – достаю из-за пазухи конверт и протягиваю ей.

– Что это?

– Там карта места, где хранится все золото, которое мне удалось заработать за всю жизнь. Я хочу, чтобы вы были обеспечены.

Она изгибает бровь:

– Разве такие знатные люди, как ты, не хранят деньги в банках?

– Там малая часть. Не доверяю банкирам. Они подчиняются воле императора. А император одной рукой дарует, а другой отнимает.

– А мне доверяешь, значит? – в ее голосе сквозит скепсис.

– Нет. Просто ты сама не догадаешься, о чем там говорится. Только моя мать поймет, что я имею в виду.

– Почему бы сразу не отдать конверт леди Эйвери? Зачем ты даешь его мне?

– Потому что не хочу, чтобы леди Эйвери лишний раз волновалась.

– Грядет что-то страшное?

– Возможно, – уклончиво отвечаю я.

Она кладет руку на живот, словно пытается уже сейчас защитить неродившихся малышей.

– Если все сделаешь правильно, то все у вас будет хорошо. И еще – будь осторожна, старайся никому не доверять. Есть лишь один человек, точнее, дракон, – поправляюсь я, – которому ты можешь довериться полностью. Его зовут Бриан. Он не способен на подлость и предательство. Я попрошу его помочь вам. Запомни, при первых же слухах о виренах бегите в порт и садитесь на первый же корабль, отправляющийся до Сулейма. Запомнила? Там наймите лодку и плывите до острова Ветров.

Она кивает. А потом вдруг ее взгляд странно темнеет.

– А женщина, с которой ты живешь, она тоже отправится на этот остров?

Ясмина

Эрнан молчит с минуту, и я уже думаю, что он мне ничего не ответит, но он все же решает удовлетворить мое любопытство.

– Согласно протоколу членов семьи высшего командного состава эвакуируют в специальное защищенное убежище.

– Членов семьи? – пытаюсь сдержать горькую усмешку. Подумать только, Лилия считается членом его семьи! А как же его мать? Почему она должна скрываться на каком-то острове, пока Лилия будет с комфортом отсиживаться в убежище. – А как же леди Эйвери?

– Мать не любит знать. Среди них она чувствует себя чужой.

– Ясно, то есть все это исключительно ради ее блага, – не особо веря, говорю я.

– Именно так.

Вот только Лилию вывезут, куда нужно, а женщине в возрасте с больной ногой придется добираться самой. Не понимаю я такой заботы.

Наверное, все мои мысли явственно отобразились на лице, потому Эрнан спешить уверить меня в том, что я заблуждаюсь.

– На острове Ветров вам будет лучше. Вам не придется сидеть в замкнутом пространстве, как сардинам в банке. Да, убежище комфортное, но оно похоже на тюрьму с роскошными камерами, изысканной едой и соседями, от которых никуда не деться. А на острове вольно. Каждый день вы будете видеть над головой синее небо, а не потолок, его имитирующий. Свежий воздух, солнце, море… Да и в убежище тебя не возьмут, а мать без тебя туда отправляться откажется. Я не хочу ее потерять.

В том, что леди Эйвери меня не бросит, Эрнан прав.

– Если случится такое, что мир пойдет прахом, на острове вы сможете выжить. Земля там не очень плодородна, но урожай дает.

Меня посетила неприятная мысль.

– Будем ли мы в безопасности на острове, если туда хлынут толпы беженцев? Возможно, не только тебе известно о слабых местах виренов.

– На острове магическая защита. Это семейный остров. Найти его могут лишь те, кто связан со мною по крови. Из ныне живущих драконов – это только Бриан. А ему вы можете всецело доверять. И если вдруг что со мной случится… обращайся за любой помощью к нему. Возьми, – он лезет в карман и вытаскивает горсть сверкающих голубоватых камней. – Это портальные камни для мгновенной почты. Используй только в крайних случаях.

Опять он за свое. Конечно, он меня очень сильно обидел, но мне бы не хотелось, чтобы с ним что-то произошло.

– Все будет хорошо, ничего с тобой не случится, – не знаю, какие еще можно подобрать слова.

– Посмотрим, – с усталой улыбкой произносит он, разворачивается и идет в сторону дома.

Я смотрю, как он медленно удаляется от меня, и сердце в груди болезненно сжимается. Все-таки он не чужой человек. Он отец моих детей. Почему-то возникает острое чувство, что если он не оглянется, то я его уже никогда не увижу.

Вот он уже поднимается по ступенькам крыльца, вот тянет руку к дверной ручке.

– Постой! – кричу громко, боясь, что он не послушает – войдет в дом.

Но он поворачивается. Останавливается. В карих глазах – вопрос.

Подхватываю юбку и бегу к нему. Он не понимает, чего я от него хочу, но терпеливо ждет. Поднимаюсь по ступенькам, прижимаюсь к его груди. Это выглядит глупо и странно, и дико. Сейчас он меня оттолкнет и будет прав. Я для него никто. Была никем, когда была женой. А теперь тем более. Но он не отталкивает. Напротив – прижимает к себе.

– Возвращайся, возвращайся к нам, – произношу еле слышно и сама не верю, что эти слова вырвались из тайных уголков души. – Возвращайся, мы будем ждать тебя.

Глава 19. Из столицы

Ясмина

После отъезда Эрнана в сердце закралась тревога. Пугающая подробность его инструкций наводила на мысль, что ситуация серьезная. Однако столица жила в прежнем ритме. Не отказывала себе в веселых представлениях и ярмарках. Люди жили своей привычной жизнью, работали, веселились, как будто слухи о том, что происходит на границе – всего лишь страшилки.

Беженцев не было. Может, кто-то и приезжал, но тихо. По крайней мере, толпы испуганных переселенцев город не наводняли.

Зато на улицах стали часто попадаться солдаты. Людям объясняли, что они призваны в столицу для обеспечения безопасности на празднование годовщины коронации императора.

И горожане поверили, предвкушая грандиозные гуляния.

Ясность внес случайно услышанный в лавке разговор.

Я не собиралась подсушивать, просто оказалась в нужном месте в нужное время.

Я стояла за стеллажом, выбирая гусятницу. Леди Эйвери собралась запекать жирного гуся, которого привезла Вира из деревни. Соответствующей посуды у нас не было, потому я вызвалась сходить в лавку. Лишний повод размять ноги.

У полки с гусятницами я зависла, пытаясь определить, в какую наша гигантская птица точно поместится.

Обрывок фразы вырвал меня из моих мыслей и заставил прислушаться.

– Думаешь, полевые кухни их успокоят? Они настолько злы, что прорвут оцепление. Просто пойдут на нас с рогатинами. Как думаешь, этот котел подойдет или надо искать еще больше?

Второй голос прозвучал недовольно:

– Они же считают, что столица жирует, что здесь едят только рябчиков с ананасами и с ними непременно должны поделиться только потому, что они потеряли всё. Наша солдатская баланда их уже не устраивает.

– Скоро их станет больше. Ривенбрук пал, Эйстен пал, такими темпами не более чем через месяц всё обратится в пустыню.

– Тихо ты. Кто услышит, начнется паника.

– Смотри, там тоже какая-то посуда.

Раздался звук приближающихся шагов. Я стала свидетелем того, что мне не положено было знать. Поэтому разумно было поскорее удалиться. Я метнулась к выходу, сбив с полки глиняный горшок. Он ударился о пол с глухим стуком и треснул.

– Там кто-то есть, – рявкнул один из них, но я уже выскочила вон.

Благо на улице было много людей, и я легко затерялась в толпе. Солдаты постояли немного, озираясь по сторонам, и вернулись в лавку.

Сейчас, находясь в храме Богини, вспоминаю эту сцену, и оторопь берет. Хорошо, что солдаты меня не видели. Ясно, что они меня не отпустили бы, погрозив пальчиком. А убежать от них я бы не смогла.

Получается, жителям столицы ничего не рассказывают, опасаясь, что огромный город обратится в хаос. И когда здесь окажутся вирены, люди уже не успеют спастись.

– О, Всеблагая, защити детей своих, помоги справиться с напастью, отправь виренов в бездну, – сложив руки, молю богиню о заступничестве. Сквозь пелену слёз кажется, что статуя смотрит прямо на меня, что высеченное из мрамора лицо приобретает мягкие человеческие черты.

Домой иду не сразу. Сворачиваю к монастырю. Вот уже знакомые кованые глухие ворота. У них все так же стоит древний привратник Феонт.

Поздоровавшись, прошу пропустить к мудрейшей Айседоре, но он качает головой, мол, она велела никого к ней не пускать.

– Но это очень важно, прошу вас, доложите ей, что пришла та, от которой в день Всеблагой отвернулась Богиня.

– Не положено, значит, не положено, – Феонт стоит на своем.

Тогда я пытаюсь опуститься на колени, но сухая морщинистая рука останавливает меня.

– Госпожа, что вы делаете-то? – неловко бормочет он.

– Я не уйду отсюда. Мне очень нужно с ней поговорить.

– Ладно, – нехотя сдается он.

Мудрейшая сама выходит к воротам.

– Ясмина? – удивляется она.

– Мудрейшая, я должна кое-что рассказать вам, но не здесь.

– Пойдем в сад, – она берет меня за руку и тянет за собой.

И лишь оказавшись в саду, вдали от строений, от чужих глаз и ушей, решаюсь заговорить.

– Вирены уже близко к столице. Я сегодня слышала разговор двух солдат. И Эрнан предупреждал, что такое может случиться.

По лицу Айседоры пробегает тень .

– Спасибо, что предупредила, дитя мое. Теперь мы будем молиться еще усерднее.

– Молиться? И всё? – разочарованно спрашиваю я.

– Солдаты сражаются с виренами оружием. Мы молимся. Каждый по-своему помогает справиться с этой напастью. Каждый занимается своим делом.

– Я имела в виду другое. Можно спасти послушниц. Многие из них еще совсем дети.

– Если будет на то воля Богини, то мы выстоим, – произносит она. – У тебя всё, Ясмина? У меня еще много работы. В саду уродило много яблок. Нужно их засушить на зиму.

В груди поднимается волна негодования и непонимания. Какие заготовки, если скоро все превратится в руины?

Попрощавшись с мудрейшей, иду к воротам. Но пройдя несколько шагов, поворачиваюсь и кричу вслед Айседоре.

– Воды! Вирены боятся большой воды!

Домой возвращаюсь затемно. В окне горит свет. И я вижу несколько мужских фигур, перемещающихся по комнате. Эйвери разозлена, но не похоже, что кто-то из них угрожает ей.

Осторожно, стараясь не скрипеть, открываю дверь и останавливаюсь в коридоре, прислушиваюсь.

– Я вам еще раз говорю. Я с вами никуда не поеду, – раздраженно говорит Эйвери.

– Ваше имя в списке близких людей лорда Морригана, и мы обязаны доставить вас в убежище. Собирайте необходимое. Опасность реальна и серьезна, – голос отвечающего ей мужчины звучит так, будто уже устал ей что-то доказывать.

– Значит, я возьму с собой горничную.

– Не положено. Ее имени нет в списке.

– Но она беременна. Как я могу ее бросить?

– Леди Эйвери, знаете, сколько беременных женщин в городе окажутся без помощи?

– Мне нет никакого дела до них. Меня интересует одна конкретная. Кто еще в списке?

– Вы, Лилия Рейн и Ясмина Морриган.

– Но Ясмины нет, так я понимаю? И она не объявится. Так почему моя горничная не может занять ее место?

– Потому что не положено! – талдычит голос.

– Значит, возьмите ее вместо меня! Я вам прямо сейчас напишу отказ от места в убежище в ее пользу.

– Не положено.

– О, Богиня! Вы своей головой думать умеете или у вас только один заученный ответ. А если я вам щедро заплачу, возьмете ее вместо меня?

– Не положено.

– Тогда уходите. Вы затоптали мне весь пол, – устало вздыхает Эйвери.

Дожидаюсь, пока мимо меня пройдут гости леди Эйвери. Все они плечистые, рослые, один даже задевает меня, потому что в узком коридоре нам трудно разминуться.

– Почему ты так поздно? – ворчит леди Эйвери, стоит мне появиться в гостиной.

– Ходила в храм, а потом в монастырь. Кто эти люди?

– Не бери в голову, – она беззаботно машет рукой. – Перепись населения.

– Эрнан предупреждал, что так и будет.

– Ты слышала, о чем мы сейчас говорили?

Киваю.

– Прости, у меня не получилось позаботиться о тебе, – она закусывает губу и прикрывает глаза ладонью.

Подхожу к ней и крепко обнимаю ее. Она не любит никаких проявлений ласки, но сегодня она обнимает меня в ответ.

– Прости меня, девочка. Прости, что не уберегла, – шепчет надтреснутым голосом.

– Леди Эйвери, все будет хорошо. Эрнан сказал, что нам можно укрыться на Острове Ветров, – ободряюще улыбаюсь ей.

Эйвери смотрит на меня недоверчиво.

– То есть мой сын считает, что лучше, чем укрепленное убежище, нас защитят стены старого замка?

– Нет, – качаю головой, – он знает о виренах то, чего не знают другие. Они не могут пересечь большие водные пространства. Почему бы об этом просто не сказать людям, чтобы дать шанс им спастись.

– Ты просто не знаешь людей. Начнется паника. Люди станут набиваться на корабли, отдавая последнее за возможность оказаться на борту. И куда эти перегруженные суда пойдут? Ко дну? И сколько люди смогут прожить без достаточных запасов воды и еды? А если вирены сюда не доберутся? Если армия сможет их оттеснить? Тогда жертвы будут напрасны.

– Может, нам тоже стоит остаться и не паниковать? Верить в императорские силы? – в душе зреет протест.

Я смотрю в окно на окна соседних домов, в которых теплится свет, и думаю о том, что станет с этими людьми, которые сейчас беззаботно ужинают с семьей, готовятся ко сну, целуют на ночь своих детей, строят планы. Наступит ли для них завтрашний день? Они ничего не знают о грозящей им опасности. А мы знаем. И сбежим как две крысы задолго до того, как опасность замаячит на горизонте.

– Ты обязана думать в первую очередь о своих детях, – жестко говорит Эйвери. – Я бы ничего не сказала тебе, если бы ты не была беременна. Осталась бы в городе и разделила участь остальных. Но ты носишь моих внуков, и я не позволю тебе раскисать. Соберись! Или мне придется отходить тебя по щекам!

– Я была сегодня у Мудрейшей. Я рассказала ей и про виренов, и про то, что они боятся воды. И знаете, что она сказала? Она сказала, что я отрываю ее от важного дела. Они готовят яблочное варенье на зиму. На зиму… которая может и не наступить.

– И правильно делают! Что бы ни случилось, нужно продолжать жить. А наша жизнь и заключается в повседневных хлопотах, суетных делах, которые кажутся незначительными. Поэтому прекращай дурить. Лучше собери необходимые вещи и отправимся в дорогу, раз уж даже мой сын решил тебя спасти.

– Он делает это ради вас. Я для него никто. Просто приложение к вам. Игрушка. Развлечение.

– Не смей так говорить! – рявкает она на меня. – Иди собираться!

И ведь понимаю в глубине души, что Эйвери права. В первую очередь я должна думать о своих детях, потому что, кроме меня, о них никто не подумает. Но все равно чувствую себя гаденько.

В большой кожаный саквояж складываю пару платьев – одно легкое, другое теплое. Все остальное место занимает приданое для новорожденных: пеленки и одеяльца, несколько отрезов ткани для костюмчиков и платьиц.

Когда я выхожу в гостиную, то вижу Эйвери, перетряхивающую шкатулки с драгоценностями. Ее чемодан еще меньше, чем мой.

– Все не унесешь, – она скользит взглядом по мебели и стенам. – А деньги и побрякушки пригодятся.

Опустошив все шкатулки, Эйвери пододвигает к себе корзинку с рукоделием. Достает раскроенную ткань и начинает что-то шить.

– Что вы делаете? – не удерживаюсь от вопроса.

– Потайной пояс. Деньги и ценности лучше всегда держать ближе к телу. Вряд ли кто-то захочет меня ощупывать в поисках того, чем можно поживиться.

На спинке дивана лежит неброское платье простой горожанки. Ясно: она не хочет привлекать к себе излишнее внимание.

– Уезжаем сегодня же, – говорит она, а рука ее делает ловкие стежки.

– А как же Вира?

– Я сходила к ней, пока ты копалась в своей комнате, и сказала, что в ее услугах мы больше не нуждаемся. Дала ей хорошие отступные. Так что она не в обиде.

До порта добираемся без происшествий. Казалось бы, ночь – время отдыха, но порт живет своей жизнью. По освещенной факелами пристани снуют работники с грузами на натруженных спинах. Вальяжно прохаживаются моряки с сигарами, небрежно зажатыми в зубах. Громко хохочут девушки в платьях с глубоким декольте, зазывая морских волков весело провести время в приятной компании.

Пахнет соленым морем и потом, крепкой выпивкой и пороком.

Найти корабль, идущий до Сулейма, оказывается не так-то просто. Каким-то немыслимым образом Эйвери удалось уговорить одного капитана взять нас на борт и сделать небольшой крюк. Полагаю, эта сделка существенно облегчила ее кошель.

Мы плывем три дня. Все это время я лежу в каюте в обнимку с ведром. Меня полощет так, что я уже едва держусь на ногах. Постоянная качка сводит меня с ума.

Эйвери заставляет меня понемногу есть и пить. Но ее забота тщетна. Съеденное и выпитое тут же оказывается в ведре.

К Сулейму мы подплываем утром. Город еще тонет в белесом тумане, из которого вырисовываются неясные очертания пристани.

– Странно, – говорит один из матросов, пристально вглядываясь в берег. – Здесь никогда не бывало туманов. И холодом веет.

– А это точно Сулейм? – спрашиваю я, покачиваясь на ветру.

– Обижаете, – говорит таким тоном, будто мой вопрос оскорбил его лично.

Мы с Эйвери занимаем место в шлюпке. Вместе с нами садятся два крепких парня.

Помощник отдает приказ спустить шлюпку на воду, и в тот момент, когда дно деревянное дно плюхается о водную гладь, сердце в груди замирает.

Чем ближе мы приближаемся к берегу, тем сильнее чувство тревоги. По лицу Эйвери трудно догадаться, о чем она думает. Но гребцы, судя по тому, как они переглядываются, чувствуют то же, что и я.

– Что-то не так? – спрашиваю, вглядываясь в их лица.

– Тихо очень, – неохотно отзывается гребец. – Обычно в это время здесь суета. А сейчас кажется, будто все вымерли.

Шлюпка пристает к отлогому, укутанному в туман берегу, и один из моряков задает неожиданный вопрос:

– Дамы, а вы точно хотите здесь остаться? Может, передумаете, пока не поздно?