Текст книги "Охота на Хемингуэя"

Автор книги: Дайана Мэдсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

– Мы говорили только о Хемингуэе, – произнесла я, живо вспоминая события той ночи.

– Судя по имеющимся у меня данным, твой приятель не просто изучал Хемингуэя, но и подражал ему в жизни. Много пил, вел опасную жизнь и…

– И что?

– Менял женщин как перчатки, – тихо проговорил Карл.

Эти слова заставили меня взглянуть в лицо факту, который я старалась не замечать. Вся эта беготня за юбками вполне может объяснить, почему Дэвид преподавал в Сити-Колледже, а не в более престижном учебном заведении.

– Несколько лет назад, – продолжал Карл, – Дэвид засветился в качестве третьей стороны в одном громком бракоразводном процессе. А потом, где-то год спустя, ВНС решила проверить его траты. Он преподавал в Бостонском университете. Видимо, в результате всех этих скандалов его попросили уволиться – это было года полтора назад – и он перебрался в Чикаго, где Сити-Колледж предложил ему должность заместителя заведующего кафедрой английского языка и литературы. А месяца два с небольшим тому назад против него и было выдвинуто обвинение в сексуальном преследовании.

– И каковы были его шансы выиграть гражданский процесс?

– Насколько я смог выяснить сегодня утром, очень даже неплохие. Но кто поручится за эти административные слушания? Такие разбирательства могут затягиваться на годы.

– Раз уголовное дело рассыпалось, мог Дэвид подать в суд на колледж за неправомерный арест?

– Его поверенный сказал, что они обсуждали возможность подобной меры в качестве контратаки, но решили сначала пройти через гражданский процесс. А что говорил тебе Дэвид про рукописи Хемингуэя?

– Выражал беспокойство насчет того, что право владения ими так и остается в подвешенном состоянии. На следующее после нашего разговора утро «Америкэн Иншуренс» наняла меня проверить содержимое находки. Я разговаривала с Дэвидом по телефону из офиса Фила Ричи, когда прозвучали выстрелы. А теперь оказалась подозреваемым номер один.

– Когда ты приедешь, Ди Ди? Нам нужно кое-что обговорить на случай, если копы задержат тебя.

– Надеюсь, они выйдут на верный след и потеряют интерес ко мне.

– Не стоит на это рассчитывать. Заскочи ко мне сегодня, надо подготовиться. Кстати, мой источник сообщил, что квартиру Дэвида обшарили. Преступник забрал рукописи?

– Не знаю. Дэвид говорил, что ему потребуется время, чтобы взять их перед встречей, так что думаю, они не находились у него в квартире.

– Это важная деталь. Есть соображения, где они могут быть?

– Нет. Возможно, в депозитной ячейке какого-то банка. Дэвид наговорил мне про кучу проблем с обеспечением безопасности находки, почему он и был заинтересован, чтобы аукцион состоялся чем раньше, тем лучше.

– Представляешь, какова стоимость этих рукописей?

Цифра, названая Карлом, заставила меня присвистнуть.

В шестой раз пообещав ему не общаться без него с копами, я попрощалась и положила трубку.

По дороге на встречу с Филом и Мэттом я то и дело прокручивала в голове этот разговор с Карлом. Арестуют ли меня копы, хоть и не нашли на руках следов пороха? Совершила ли я ошибку, на чем настаивает Карл, согласившись давать показания, не посоветовавшись с адвокатом, хотя и не виновна? И если рукописи Хемингуэя исчезнут снова, подскочит ли на них цена? «Америкэн Иншуренс» может грозить выплата огромной страховки, и Мэтту это ни черта не понравится.

14

Будучи трезвым, претворите в жизнь все свои пьяные обещания – это научит вас держать язык за зубами.

Эрнест Хемингуэй

Страшновато было снова встречаться с Мэттом. Согласна, я наделала в жизни много глупостей, и запрыгнуть в койку к Мэтту после смерти Фрэнка было одной из самых крупных. Теперь Мэтт злится, что я рассказала копам о его причастности к делу. Мне грозит лишиться работы, если не хуже. Будем надеяться, что Фил встанет на мою сторону и поможет смягчить ситуацию. Сделав глубокий вдох, я открыла дверь офиса Фила.

Посередине кабинета стоял Мэтт. Один.

– Привет, Ди Ди, – произнес он самым сексуальным своим тоном. – Входи.

Взяв меня под руку, он плотно притворил за нами дверь.

– Где Фил?

– Присаживайся, Ди Ди.

Примостившись на краешек стола Фила, он придвинулся так, чтобы наши ноги соприкасались. Выглядел он сногсшибательно, как и всегда, и чувствовал себя как дома, хотя и находился в чужом кабинете.

– Полагаю, ты злишься, что я сказала копам о твоем участии?

– Совсем напротив, Ди Ди. Согласен, необходимость разворачиваться и лететь обратно порадовала мало, но я знаю, что сделать ты ничего не могла. Хочу сказать, что подтвердил копам все, сказанное тобой, и как мог пытался убедить их вычеркнуть тебя из списка подозреваемых. Надеюсь, что получится. Ты сегодня выглядишь очень красивой.

Совсем не та встреча, которой я ожидала.

– Еще бы, – внешне невозмутимо проронила я.

– Пришло время все обсудить, Ди Ди.

– Нам нечего обсуждать, – я отстранилась, отведя ноги.

– Еще как есть! И поскольку мы работаем вместе, существует потребность найти определенное взаимопонимание, – сказал он, коснувшись моего плеча. – Нельзя же оставлять все как сейчас.

Я не гордилась, что мое участи в l'affaire [25]25
  Здесь: «дело, история» (фр.).


[Закрыть]с Мэттом Кингом закончилось трусиками на полу, но насколько могла понять, все осталось в прошлом. О чем и заявила Мэтту.

– Нет, вовсе нет, – горячо возразил тот. – Я до сих пор с ума по тебе схожу. Выруби на минуту морозильную камеру и давай заключим мир.

Я уткнулась взглядом в пол, истово надеясь, что появится Фил и спасет меня.

– Прошло столько времени, Ди Ди, почему ты не отвечала на мои звонки и письма? – он поднял мой подбородок, заставляя меня смотреть ему прямо в лицо.

– Ты даже не брала цветы, которые я посылал. Что стряслось? Мне показалось, между нами пробежало нечто особенное. Я признался, что люблю тебя, и ты дала понять, что чувство это взаимно. Что же не так?

Я отвернулась. Я знала, что это не первый и не последний случай во всемирной истории, когда прошлое делает петлю и кусает тебя за заднее место. Как правило, я изучаю новый предмет вдоль и поперек прежде чем съесть его, купить, или лечь с ним в постель. В деле с Мэттом решающее слово сказали гормоны, а не мозги. Казнить себя за произошедшее я не намеревалась, но и продолжать с той же цифры не хотела.

– Давай сделаем вид, что я допустила ошибку, о'кей? Это все было очень давно, – выдавила я, одновременно с болью в душе вспоминая, как Мэтт буквально заново вдохнул в меня жизнь после гибели Фрэнка.

– Это не было свидание на одну ночь, и ты это знаешь. Я до сих пор люблю тебя.

– Равно как свою женушку и деток, – грустно сказала я.

– Так вот в чем загвоздка, – проговорил Мэтт, выпрямляясь. – Послушай, ты прекрасно знала, на что идешь, не хуже меня.

– Неужели?

Мэтт примостился на краю стола, опершись обеими ладонями на подлокотники моего кресла и заключив меня в кольцо из своих рук и ауры.

– Я хочу, чтобы ты стала моей любовницей. Что здесь не так – жила ведь ты с Фрэнком? Ты сама говорила. Так в чем разница?

– Не сравнивай себя с Фрэнком, – сказала я, сталкивая его руки.

Я встала и подошла ко окну, держась спиной к Мэтту.

– Мы с Фрэнком собирались пожениться. Так что разница очень большая.

Мэтт подошел и нежно обнял меня за плечи.

– После его смерти тебе пришлось платить за него долги и все такое, не правда ли?

– Только потому, что его сводный брат, Кен, оказался сволочью.

– Я хотел помочь тебе забыть, – тихо проговорил он.

Я подумала о Скотти, которому и в самом деле удалось мне помочь. А теперь его тоже нет. Хорошо, что Мэтт не знает всей этой истории… А вдруг знает?

– Ди Ди, я по-прежнему хочу быть с тобой. Нам хорошо вместе, и ты знаешь это.

Я стояла неподвижно, всеми силами стараясь не поддаться его чарам. Говорят, мужчины думают о сексе больше, но мне кажется, это чепуха.

Он развернул меня.

– Ди Ди, посмотри на себя. Ты целиком погрузилась в ремесло страхового следователя и преуспела в нем, поверь на слово. Но ты заслуживаешь лучшего. Я могу с удобством разместить тебя в каком-нибудь из кондоминиумов Лейк-Шор-драйв и позаботиться обо всем. Если хочешь, можешь снова заняться наукой или еще чем захочешь. Что скажешь?

Я снова отвернулась. Вопреки всему мне так хотелось сказать «да». Мэтт был так привлекателен, что мои феромоны просто зашкаливали. Но мысль о детях всегда будет отравлять мое счастье.

– Не получится, Мэтт, – выдавила я наконец. Потом направилась к двери и распахнула ее. На пороге стоял Фил, преграждая дорогу.

– Где ты пропадал? – накинулась я на него.

– Что случилось? – робко поинтересовался Фил.

Мэтт, оказался уже рядом со мной.

– Я попросил Фила погулять несколько минут, чтобы мы могли поговорить наедине. Ему известно, как я злюсь, что ты втянула меня в заваруху с Дэвидом Барнсом. Но раз уж нам всем вместе надо работать над этим делом, я надеюсь, что мы сможем найти общий язык и остаться друзьями. И нам это удалось, не так ли?

Они в молчании ожидали моего ответа. Мэтт вовсе не выглядел обеспокоенным, но глаза Фила буквально умоляли прекратить пытку.

– Чего именно хочет от меня «Америкэн Иншуренс»? – неохотно сдалась я.

– Отлично. Давайте сядем и обсудим ситуацию, – заявил Мэтт, направляя нас обратно в офис, словно мы трое были лучшими друзьями, строящими планы на совместный уик-энд.

– Коротко говоря, – начал Мэтт, – мы разработали триединую стратегию, которая даст нам возможность избежать ответственности за эти рукописи, предположительно написанные Хемингуэем.

Под царственным «мы» мистер Кинг подразумевал «Америкэн Иншуренс». Компания явно наделила его всеми мыслимыми и немыслимыми полномочиями. Надо держать ухо востро.

– Мои сотрудники выявили три ключевых факта.

Первый: Дэвид Барнс не оставил завещания. Лучше того – у него не осталось близких родственников. Он был единственным ребенком в семье, его родители погибли в прошлом году в автокатастрофе. Надо поручить кому-нибудь поискать дальних родичей, но похоже, что с этой стороны имущественные проблемы нам не грозят.

Второй: никто не может найти, где хранятся подлинники рукописей. Адвокат, друзья, коллеги, банк, полиция – никто понятия не имеет, куда он их дел. А если что-то знают, то помалкивают. Наша позиция тут такова: никто не имеет права оспорить их, пока не доказано, что они на самом деле исчезли. Я подключил к поискам одну из ведущих фирм. Про этих парней говорят, что они в буквальном смысле найдут иголку в стоге сена, так что разыщут и нашу пропажу. Вопрос только когда.

– Мэтт, ты уже нанял крутых спецов, зачем тогда тебе я?

– Ты нужна нам, Ди Ди, на случай если обе эти стратегии не сработают. Необходимо полностью обезопасить «Америкэн Иншуренс» от ответственности, а для этого нужно доказать, что эти рукописи – подделка.

– Но ты совсем недавно выразил мнение, что мы имеем дело с «настоящим парнем»! – возразила я, прибегнув к излюбленному самим Хемингуэем журналистскому сленгу, означающему «достоверный факт».

– И как ей удастся доказать, что это не Хемингуэй, раз у нее нет возможности исследовать оригиналы? – спросил Фил.

– Прежде всего, не беспокойтесь насчет информации, которую мы уже имеем. Ее можно держать при себе, и никто ничего не узнает. Что до второго вопроса: используем те отрывки, что передал нам Дэвид. У Ди Ди есть все качества, необходимые для общения с учеными. Можете поупражняться с этой их компьютерной программой анализа текста. Скажите, что это написал не Папа – это все, о чем я прошу. Каков шанс, что этот тип, Дэвид Барнс, действительно нашел утраченные рукописи? Думаю, все с самого начала затевалось как великое надувательство. Мы повелись на затею, потому что она сулила деньги для компании – хорошие и легкие деньги. Теперь же в наши интересы входит доказать, что рукописи – подделка, и я знаю, что ты, Ди Ди, способна сделать это.

Мэтт открыл портфель, извлек из него несколько листков и протянул мне.

– Вот копии двух отрывков из рассказов. Этого тебе и твоим друзьям-литературоведам с избытком хватит, чтобы разоблачить грандиозную подделку.

Фил, тяжело вздохнув, выбрался из кресла.

– Берешься за работу, Ди Ди?

– Ты благодаря своей научной подготовке лучший кандидат, – заявил Мэтт. – Поверь, мы перебрали всех – ты единственная, у кого есть университетские связи такого уровня, чтобы иметь возможность на равных сотрудничать со всеми этими профессорами, особенно с экспертом, о котором пишут все газеты – ну, который утверждает, что это не Хемингуэй. Начни с него.

Не успела я ничего ответить, как Мэтт посмотрел на часы.

– У меня очень плотный график, – сказал он, защелкивая застежки портфеля. – Ди Ди, давай поужинаем завтра и обсудим ход дел. Я должен быть готов доложить «Америкэн Иншуренс» о каждом нашем шаге. Как насчет семи часов? О месте я тебе сообщу.

Мэтт подхватил со стола портфель и направился к выходу.

– Мне надо спешить. Фил, держи меня в курсе, – бросил он, уже закрывая за собой дверь.

Я не намерена была соглашаться, и ринулась следом за Мэттом, чтобы сказать ему об этом.

– Мэтт, подожди! Я…

– Он ушел, Ди Ди, – констатировал очевидное Фил, покачав головой. – Что, черт побери, происходит между вами?

Фил всегда хорошо относился ко мне и заслуживал объяснений. Но не сейчас.

– Надо идти, – сказала я. – Извини, поговорим позже.

И я со всей возможной скоростью помчалась по коридору. За спиной послышался голос Гильды, обращающейся к Филу.

Торопясь сбежать от расспросов, я втиснулась в уже полный лифт, надеясь, что двери закроются раньше, чем подоспеет Фил. Не повезло.

– Подожди! – крикнул он, задыхаясь от бега, и протянул руку, пытаясь вытащить меня наружу. – Нам надо поговорить. Ты не можешь вот так взять и уйти!

Массивные двери начали сдвигаться. Фил отскочил, чтобы не прищемило руку.

– Я позвоню тебе позже. Обещаю, – воскликнула я, и, не обращая внимания на ропот остальных пассажиров, привалилась к стене, окунувшись в одиночество в толпе.

Мне хотелось забыть про сцену с Мэттом и сосредоточиться на изучении листков, переданных для работы. Надо же, я еду в лифте, а в портфеле моем лежит, возможно, величайшая литературная находка века! Я едва сдерживалась, чтобы не взглянуть на нее. Но как все запуталось: сначала Мэтт просил меня доказать, что рукописи подлинные. Теперь ему требуется обратное. Мэтт парень ловкий, и я знала, что он способен небо и землю поменять местами, лишь бы «Америкэн Иншуренс» без потерь выбралась из этой заварухи. Но и Дэвид тоже был не дурак. Но хватит ли ему ума, чтобы изготовить фальшивые рассказы Хемингуэя?

15

Бутерброд с ветчиной, который я прикупила в «Магазине сэндвичей Луи» в холле офисного здания Фила был завернут в пластиковую упаковку толщиной больше самого ломтика и стоил бешеные деньги, но голод не тетка. Стаканчик вина тоже не помешал бы, но я дала себе зарок не пить, пока не пройдет боль в голове, вызванная вчерашним ударом или чрезмерной порцией «Уайлд Тарки». Да и трезвость мысли еще никому не помешала.

Пережевывая подобие еды, я пыталась сообразить, как вообще возможно доказать подделку рукописей. И вспомнила, что так и не перезвонила Тому Джойсу. Я все еще дулась на него за тот билетик – исключительно благодаря ему я попала в такой переплет. Но не сомневалась, что Том в курсе всех этих телевизионных сенсаций про Дэвида и рукописи Хемингуэя. Поскольку он специализируется на редких книгах и манускриптах, я могу получить от него хороший совет. Мы познакомились несколько лет назад, и он тогда помог мне распутать дело о поддельном документе, а в прошлом году оказал просто неоценимую помощь в истории с артефактами Роберта Бернса. Недавно Том упоминал, что проводил оценку книг и рукописей Хемингуэя, хранящихся в библиотеке Оук-Парка, поэтому я знала, что автор ему интересен. Я набрала его номер.

– Хэйя, Ди Ди!

– Не делай так, Том, ты же знаешь, как я ненавижу твой определитель номера.

– А я вот не могу понять, почему ты его себе не поставишь. Ты ведь страховой следователь и все такое.

– Я отвечаю на твой звонок, хотя ты вообще должен радоваться, что я вообще разговариваю с тобой после того, как по твоей вине стала подозреваемой в убийстве.

– Как это?

– Это твой чертов билет втянул меня в историю. Как сказал Аристотель, стал основной причиной.

– Аристотель никогда такого не говорил, он сказал…

– Ты понимаешь, о чем я – с твоего билета все началось. Там я встретилась с Дэвидом Барнсом.

– Это с тем парнем, которого убили? Ого! Подозреваю, мне стоит извиниться.

– У меня такое чувство, что космос сварил для меня эту кашу и я плюхнулась бы в нее и без помощи треклятого билета. Ну какова статистическая возможность запрыгнуть в койку с бывшим бойфрендом, которого на следующий день убивают, а ты находишь его труп?

– Иногда мне кажется, Ди Ди, что в отношении тебя шанс достаточно велик.

– Слушай, мне нужно поговорить с тобой о чем-то, о чем я говорить не должна. Ты у себя в магазине?

– Вношу в каталог только что прибывший товар. Это касается истории с убийством? Из-за него я тебе и звонил.

– Косвенно.

– Загадка в обертке из тайны. Звучит заманчиво. С тобой все о'кей?

– Ну, тайна не тайна, но береженого Бог бережет. Сейчас буду.

Я поехала по направлению к Вест-Таун, к месту примерно в миле к западу от «Мерчандайз Март», [26]26
  Торгово-офисное здание на северном берегу р. Чикаго.


[Закрыть]куда Том перебрался пару лет назад. Миновав «Харпо Студиос» Опры Уинфри, я вскоре заметила двухэтажное здание в калифорнийском стиле с вывеской «Джойс и Компания».

Припарковавшись поблизости, я подняла верх и закрыла «миату».

Когда я открыла дверь, зазвенел крохотный колокольчик. Из подсобного помещения появился Том в черных джинсах и прогулочных туфлях «рокпорт», со стопкой книг в руках.

– Вот это скорость. – Он приветливо кивнул и опустил книги на овальный стол, и без того заваленный кипами бумаг и компьютерными причиндалами. – Я только что подзакупился на одной распродаже.

Том отряхнул книжную пыль, испачкавшую коричневую рубашку.

Я обвела взглядом полки.

– Кажется, я никогда не говорила, но мне было как-то тревожно, когда ты перебирался сюда несколько лет назад. Но это место очень подходит тебе.

– С чего ты беспокоилась? – спросил Том, подравнивая стопку, чтобы та не ссыпалась на пол.

– Не смейся, но я боялась, что в новом здании не будет уже того замечательного запаха старины. Но, по счастью, ошиблась.

– Запах дают книги, не помещение. Кстати, у меня тут больше пространства.

– Верно, но в старом магазине на четырнадцатом этаже «Манхэттен-билдинг» ты располагался прямо над федеральным следственным изолятором. Помнишь, как мы наблюдали за арестантами, играющими на крыше в баскетбол?

Том рассмеялся.

– Я рад, что съехал оттуда. Иногда заключенные сбегали.

– И ни один не заглянул порыться в книгах?

– Очень смешно. Копы иногда заходили, но размещение здесь, на первом этаже, обеспечивает более устойчивый поток посетителей.

– А где сейчас Вульфи?

Том часто присматривает за волком своего друга, живущего на Верхнем полуострове. [27]27
  Северная часть штата Мичиган («Верхний Мичиган»), расположенная на выступе, образующем полуостров, омываемый водами озер Мичиган, Гурон и Верхнее.


[Закрыть]Вопреки первоначальному моему предубеждению, за время расследования дела с артефактами Бернса мы с Вульфи сделались закадычными друзьями.

– У хозяина, в Мичигане, и я очень скучаю по нему. Они привезут его в следующем месяце, когда поедут в отпуск. Так что стряслось? Ты серьезно влипла из-за того трупа?

– Трудно пока сказать. Слушай, что тебе известно про Дэвида Барнса?

– После нашего разговора я навел справки. Мне приходилось читать некоторые его статьи про Хемингуэя. Как правило, они очень даже недурны. Из газет и телевидения следует, что он нашел святой Грааль Хемингуэя – стихотворения и рассказы, украденные у Хедли, первой жены писателя. Если это правда, то снимаю шляпу. Благодаря литературной и исторической ценности эта находка потянет на целое состояние.

– Насколько я в курсе, ты знаком с собранием Хемингуэя в библиотеке Оук-Парка?

– Угу. Я его оценивал. Отличная библиотечка. Я тебе говорил, что у них есть экземпляр редчайшего первого издания второй книги писателя «В наше время»? В 1924 году парижское издательство «Три горы» напечатало всего 140 экземпляров. Еще в собрании есть неизвестный вариант суперобложки на «Мужчины без женщин» 1927 года.

Том – ходячая энциклопедия, и широта его познаний просто изумляет. Никогда не берусь угадать, о чем он заговорит, зато ручаюсь, что это будет интересно.

– Малоизвестный факт состоит в том, что для двух вариантов первого издания сборника «Мужчины без женщин» издательство использовало два сорта бумаги, разного веса. В результате, чтобы отличить один вариант от другого, достаточно в буквальном смысле взвесить книгу. Но я отвлекся. С какой загадкой ты пожаловала сегодня?

– Можешь исследовать кое-что? – проговорила я, извлекая из портфеля две рукописные странички.

Том вооружился увеличительным стеклом и положил один листок на пустующий стол у стены. Пока я вытаскивала остальные, мой друг надел очки в роговой оправе и закатал рукава. Мы оба принялись внимательно читать.

Первые листья падали уже с деревьев, и мальчик подумал, что скоро они сделают передвижение по лесу медленным и опасным. Вещи в лесу не всегда кажутся такими, какие есть на самом деле, и ему вспомнилось, как они с отцом наблюдали за енотом, охотящимся на отмели на рака.

– А животные умные? – спросил он.

– Думаю, да. На свой лад.

– Такие же умные, как люди?

– Не так как люди. Но даже самый умный человек на земле не перещеголяет того старого енота в умении быть енотом.

Мальчик зашагал быстрее, хотя быстрый шаг не удлинял его пребывания в лесу. Скоро она будет звать из дома, и ему придется уйти.

– Надо идти, – сказал он, и даже за короткое время, что пробыл он здесь, листьев на землю нападало еще больше.

Том оторвался от страниц.

– Как понимаю, это часть из утраченных трудов Хемингуэя, которые нашел этот твой Дэвид Барнс. Что ж, по стилю очень похоже на старину Эрнеста.

– Вот все, что у меня есть, – я разложила остальные листы, и мы склонились над ними.

Когда сказать было нечего, он молчал, и им это не нравилось. Они думали, что он обязан говорить. Мать упомянула про Ирену.

– Когда ты пойдешь навестить ее? – спросила мать.

– Завтра, наверное, – ответил он.

– Твои дядя и тетя Симмзы приезжают завтра.

– Ну тогда, может, послезавтра, – сказал он.

Он вернулся и сидел с ними в гостиной. Они считали, что он обязан разговаривать, раз он вернулся, а столь многие – нет. Сейчас, должно быть, четыре, подумал он. Лейтенант спрашивал его и капрал тоже, насчет девушек и провизии, но никто с ним не разговаривал. Три девушки работали в пекарне, и они с капралом заходили за ними после работы. Девушки не хотели идти в городскую гостиницу, поэтому они с капралом вели их в продовольственную палатку. Две были завшивлены напрочь, поэтому они с капралом пользовались только третьей. Но подарки все равно дарили всем трем, и лейтенант, должно быть, видел, как они впятером выходили из палатки. Он поначалу спрашивал про девушек и провизию, потом перестал.

Они с капралом жили душа в душу, но кончилось все странно. Они лежали на животе, локоть к локтю, и следили за передвижениями в оливковой рощице на противоположном холме. Из рощицы прилетела пуля. Она попала капралу повыше правой ключицы и прошла, наверное, через все его тело.

– Я лечу, – сказал капрал громко, насколько мог. – О боже, я лечу.

А потом умер.

– Помнишь миссис Тенси? – спросил брат. – Младший класс, миссис Тенси?

– Кого? Миссис Тенси? Да, помню, – ответил он.

– Что за ведьма была! Прости, мама, – сказал брат. Мать сделала вид, что не слышала.

– Помнишь, как она поймала нас пятерых за курением? За вторым котлом? И сколько шуму было?

– Не знала, что вы двое курили в школе, – сказала мать.

– Столько было шуму, и как нас пятерых обязали приходить раньше в течение трех дней?

– Помню, – кивнул он.

Австрийцы, чьи два фургона застряли в грязи, выпрыгнули из укрытия, чтобы толкать фургоны, но то и дело вынуждены были залегать под огнем. Они снова вставали, как комики в фильме, и толкали, и скользили и падали в грязь. Иногда в кого-то попадали, он падал, и его оттаскивали в укрытие, а остальные поднимались и толкали, и поскальзывались, и валились в грязь. Это еще сильнее напоминало комедию, потому что в полутора милях дорога обрывалась, и даже если фургоны удастся вытащить, ехать им некуда, но австрийцы об этом не догадывались.

– Видимо, это было ужасно, – промолвила мать.

Мурашки бежали у меня по спине, пока я читала эту лаконичную прозу.

– Ну, – спросила я.

– Выглядит очень похоже на Хемингуэя, – откликнулся Том. – Скупо и грубо. Короткие, рубленые предложения с конкретными, ориентированными на действие глаголами.

– И начинены сексом, войной и смертью, – согласилась я. – Чем-то слегка напоминает «Солдатский дом».

Он пристально посмотрел на меня.

– Как понимаю, ты собираешься сказать, что эти странички – часть утраченных рассказов Хемингуэя, о которых толкуют в новостях?

– Это мне и самой хотелось бы знать. Подлинники это или подделка?

– Как выразился бы сам Папа, они выглядят как «настоящие парни». И напечатаны, похоже, на ранней модели «Короны». Если я не ошибаюсь, Хемингуэй за свою карьеру сменил немало машинок, но в начале двадцатых пользовался только той, которую Хедли подарила ему на двадцать восьмой день рождения. Дело было в июле 1921, перед самым их отъездом в Париж. Помнится, это была «Корона № 3», но не помешает уточнить у эксперта.

– Дэвид Барнс сказал, что именно на ней, и это установлено точно.

– Что ж, тогда тебе следует провести анализ текста. Существует одна любопытная компьютерная программа, которая делает стилистическое сравнение написанного с образцом известного автора. В нашем случае речь идет о Папе.

– И это тоже уже проделали, – сказала я.

– Ну и?

– По мнению аналитиков, вероятность того, что это подлинник, достаточно велика.

– Так в чем проблема?

– Когда владелец был убит, оригиналы пропали.

– Ах вот как… Коротко, четко и начинено смертью. Я не знал, что они исчезли.

– Теперь страховая компания хочет, чтобы я опровергла подлинность рукописей, – пояснила я.

– И тем самым изящно избавила ее от необходимости платить страховку, – проговорил Том, снимая очки. – Все понятно. Подлинные или фальшивые, эти рассказы вполне могли стать мотивом для убийства.

– Ты эксперт. Кто еще сможет доказать, что это подделки?

– Я в этом деле не с самого начала, и ты говоришь, что некоторую проверку уже сделали. Но с чего стоит начать, так это с самой бумаги.

– Специалисты аукционного дома занимались ею, и пришли к выводу, что она соответствует той, какой мог пользоваться Хемингуэй. То же самое и шрифт. Все утраченные произведения писатель напечатал на одной и той же машинке.

– В таком случае надо проверить бумагу на водяные знаки или уникальные следы, которые могла оставить на бумаге лента печатной машинки. Но для этого исследования нам необходимы оригиналы.

– Которых у нас нет.

– Которых у тебя нет, Ди Ди. Практически все тесты требуют работы с оригиналами, поэтому не думаю, что способен тебе помочь. Если это написано не Хемингуэем, то автор – талантливый фальсификатор.

– В новостях показывали одного профессора, так он уверен, что это подделки, – заметила я.

– Я тоже видел. На твоем месте я вышел бы на него и спросил, каким образом он пришел к подобному заключению. В отсутствие оригиналов это лучший твой источник.

– Уже включила его в список. Еще одно: Дэвид сказал, что рукописи были присланы ему в Сити-Колледж.

– Присланы? Вот как он их заполучил. А я уже собирался задать тебе этот вопрос.

– Знаю, это похоже на дешевый роман, но я поверила, когда Дэвид рассказал мне эту историю.

И я пересказала все Тому.

– Тебе следует разузнать побольше про то почтовое отправление. Раздобудь для меня хоть какой-нибудь оригинал, любой, и я постараюсь помочь. Чем больше выяснишь, тем выше шансы оказаться вычеркнутой из списка главных подозреваемых, – негромко добавил мой друг. – В новостях говорили и об этом.

Зазвонил стоявший на соседнем столе телефон, и Том поспешил взять трубку.

Пока я ждала, тренькнул колокольчик и вошла покупательница. Симпатичная, ростом около пяти футов и четырех дюймов, лет тридцати пяти, она была одета в розовую шелковую тунику, по виду ручной работы. Том улыбнулся и кивнул ей. Женщина помахала в ответ и стала расхаживать среди полок, явно чувствуя себя как дома.

Быстро собрав разрозненные листки рассказов Хемингуэя, я сунула их обратно в портфель. Поймав на своей блузе мой заинтересованный взгляд, незнакомка прищурила глаза и уставилась на меня.

– Простите, я не хотела вас рассматривать, просто восхищалась вашей одеждой.

– Ах, купила ее во время недавней поездки в Индию, – улыбнулась женщина. – Мне кажется, мы с вами знакомы?

– Не думаю. Меня зовут Ди Ди Макгил.

– Точно! Я видела ваш портрет в «Триб» сегодня! У меня фотографическая память на лица.

Закончив телефонный разговор, Том присоединился к нам.

– Так, вы еще не познакомились? Ди Ди, это Дебра Йетс из библиотеки Ньюберри. Дебра, это Ди Ди Макгил, в прошлом ученый, ныне работает в области страховых расследований.

– Это она нашла труп, – сказала Дебра. – Я читала.

– Дебра пришла забрать «Настоящего Волшебника страны Оз» Ребекки Лонкрейн. Тебе она понравилось бы, Ди Ди.

Он вытащил книгу из кучи на одном из угловых столиков и аккуратно завернул в коричневую бумагу.

– Там про вдову Фрэнка Баума, Мод. К ней приходили мешки писем от детей, читавших книги ее мужа. У нее не хватало духу сказать им, что он умер, поэтому Мод писала ответы, как бы от его имени. Писем было так много, что ей пришлось изготовить факсимильный штамп с подписью мужа. Так продолжалось около тридцати лет.

– Как мило, не правда ли? – проворковала Дебра, расплачиваясь за книгу, но по-прежнему не сводя с меня глаз.

– Да, только сейчас ей придется отбиваться от адвокатов, заявляющих, что она не имела права так поступать.

Дебра Йетс кивнула и, получив от Тома книгу и направляясь к двери, окинула меня на прощание взглядом, который я не смогла расшифровать.

– Продажа не слишком крупная, но приятная, – заявил мой друг, закрывая дверь. – В прошлый раз Дебра приобрела действительно дорогую книгу.

– И сетовала на цену?

– Нет. В первый раз мне не пришлось убеждать покупателя уплатить запрошенное. Она согласилась, а я процитировал: «Удовлетворение качеством длится гораздо дольше переживаний по поводу высокой цены».

– Получается, Дебра лучший твой покупатель. Значит, дело приобретает серьезный оборот?

– Для меня серьезно все, что имеет отношение к книгопродаже. Кстати, твоей сумбурной личной жизни хватит на нас обоих, Ди Ди. Даже я, сторонний наблюдатель, и то утомился. Останешься на обед? На этот раз пойдем в «Касабланку», мексиканский ресторан.

В прошлый раз мы сидели в «Фурио». Там с нас содрали по восемь баксов за бокал кьянти – цены как на Раш-стрит. [28]28
  Одна из фешенебельных улиц Чикаго.


[Закрыть]Мы объявили итальянской кухне бойкот.