Текст книги "Тайный дневник да Винчи"

Автор книги: Давид Зурдо

Соавторы: Анхель Гутьеррес
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

К счастью, подчиняясь необъяснимому, но довольно сильному предчувствию беды, Хранитель перед приездом Конруа успел отослать своего племянника с жизненно важным поручением. Кюре относился к племяннику с полным доверием: не зная ничего о династии, юноша, несомненно, приложит все силы, чтобы в точности исполнить просьбу – доставить книгу, обернутую мягкой замшей и упрятанную в маленький металлический ларец, в замок Жизор и схоронить ее там в секретной подземной часовне.

Услышав, как солдаты барабанят в дверь церкви, Хранитель подумал: события нынешней ночи послужат оправданием тому, что он совершил. Несколько месяцев назад ему пришлось принять невероятно трудное решение. Он молил Бога вразумить его, дать ответ на терзавший его вопрос: в чем его долг – последовать традиции или нарушить ее? Обязан ли он, невзирая на обстоятельства, чтить завет всех своих предшественников, начиная с Леонардо да Винчи, или для пользы дела разумнее прислушаться к велению собственного сердца? На протяжении почти трехсот лет только Хранители были посвящены в тайну истинного потомства священного рода. Все и каждый из них (достойные люди с чистым сердцем и благородной душой, охотно принимавшие на свои плечи нелегкий груз ответственности, налагаемый на них тайной) неукоснительно передавали знание своему преемнику, ему одному. Но что, если цепь преемственности, единственная в своем роде, прервется? Мысль, не дававшая нынешнему Хранителю покоя и в конце концов заставившая его преодолеть тягостные сомнения, вопреки непреложному факту, что на протяжении трех столетий удавалось оберегать тайну рода, и сделать выбор и поступить, как он считал нужным. Он отважился изменить веками отлаженную систему. Вместо изустной традиции основным источником знания станет книга, на чьих страницах будет указан путь к заповедному тайнику Хранителей, месту, известному только им: часовне Святой Екатерины в замке Жизор. Но зашифрованное послание поймет не всякий. Только посвященный, кто постиг смысл истинного достоинства, вооружившись знаниями и упорством, сумеет восполнить пропуски и обойти ловушки, задуманные Хранителем преднамеренно. Составляя книгу, он понимал тогда, как понимал и теперь, что бросает вызов Провидению. И вот его смерть стоит на пороге. Да будет так. За гордыню он готов заплатить жизнью. Он сполна рассчитается с судьбой, и она позаботится в нужное время вывести из забвения святой род, сделав так, что сойдутся в одном месте книга и неизвестный, чье имя и лицо пока не определены, и кто волей небес найдет сокровище, которое любимый племянник вез в настоящий момент в часовню. На это уповал Хранитель, назвавший свою книгу «Знаки Небес».

51

Париж, 2004 год

Каталина сидела на кровати в своем номере в парижской гостинице. Интервью с членом Приората кое-что прояснило. Она заявила Марселю, будто раскусила его и, следовательно, не поверила ни единому слову. Но это не вполне соответствовало действительности. Например, она поверила, что Плантар и Шеризе были создателями грандиозной мистификации – тайны Ренн-ле-Шато, тайной вовсе не являвшейся, и насочиняли бог знает сколько еще небылиц. Да, Каталина поверила: так оно и есть. Как же иначе, если этого не скрывал даже официальный представитель самого Приората? Но признание, будто ложь двух приятелей – тактический маневр, задуманный, чтобы оградить от любопытных некую тайную истину, предназначенную для внутреннего круга посвященных? Нет, эта байка доверия не внушала. Каталина нутром чуяла фальшь. Разумеется, все началось с безобидного обмана. Каталина представляла беседу Плантара и Шеризе: «Почему бы не продолжить? Расскажем еще одну сказочку? Если публика проглотила эту… Люди восхитительно наивны…» И так камень за камнем они за двадцать лет нагородили гору лжи и способствовали распространению своих измышлений, обратившись к влиятельным писателям и уважаемым журналистам. Но в конце концов все сооружение из вранья и полуправды рухнуло, как и следовало ожидать: легко возводить башню с начала, но чем выше она становится, тем сложнее не дать ей обвалиться. Добросовестные и независимые исследователи стали замечать нестыковки, противоречия, непроверенные данные, лежавшие в основе якобы непреложных истин. Не последнюю роль сыграла дерзость Плантара и Шеризе, после стольких лет безнаказанности забывших об осторожности, изобретавших все более туманные истории и нелепые факты. Плантар даже провозгласил себя прямым потомком Христа!.. Но мошенников разоблачили и раскритиковали. Что оставалось сказать Плантару в свою защиту? Обман был лишь дымовой завесой, скрывающей истину. Естественно.

Каталина их раскусила. И она думала, что докопалась до правды в отношении своего деда, а знание правды делает нас хоть и свободными, но далеко не всегда счастливыми. Каталина испытала горькое разочарование. Драма обернулась фарсом. И Приорат Сиона оказался всего лишь фарсом от начала до конца. Деда обманули, и тайна, которую он завещал ей разгадать, под стать всем прочим сенсационным открытиям: мираж, новый Ренн-ле-Шато. Ей отчаянно хотелось плакать, но она сдерживалась, сама не зная почему. Она одна в номере, никто не увидел бы ее слез, и увы, никого рядом, чтобы утешить.

– Патрик… – прошептала она.

Каталина опрометью бросилась к двери и упала в объятия Патрика, как только он переступил порог.

– Успокойся, все в порядке. Я здесь.

Похоже, он очень торопился. Каталина позвонила ему всего сорок минут назад. Он, наверное, бросил все дела и мчался на полной скорости из Жизора, если приехал так скоро.

– Спасибо, что пришел, – сказала Каталина.

– Ну вот еще! Для чего же тогда друзья? Расскажи, что случилось. Отчего вдруг такая печаль в прекрасных зеленых глазах?

– Мне кажется, моего деда обманывали. Причем в течение многих лет. Вероятно, даже тянули из него деньги под пустым предлогом. Я думаю, может, и его вещи после смерти обыскивали только для того, чтобы найти ключ от сейфа в доме, где он хранил деньги, о котором пронюхали те, кто его обманывал… Не знаю. Нечто в этом духе.

– Хорошо. Давай лучше сядем вот здесь, и ты расскажешь мне все по порядку, договорились? – предложил Патрик, увлекая ее к креслам у окна.

Каталина послушалась и как на духу выложила все, что с ней приключилось за последние четыре дня, и чем она занималась после приезда в Париж. Она начала со встречи с д’Алленом, необычного содержимого конвертов, запечатанных сургучом, и странных распоряжениях на их счет. Она рассказала о своем решении провести выходные в Жизоре, чтобы разузнать побольше о незнакомце, каким считала деда и завещателя. Она сообщила, что удалось узнать о вещах, полученных в наследство, и о самом Клоде (благодаря Альберу и Мари), а также поделилась догадками, нашедшими отражение в списках «абсолютных истин» и «предположений». Затем она подробно объяснила, почему считает, что дед все-таки не был сумасшедшим, и в годы Второй мировой войны он, вероятно, извлек нечто исключительно ценное, связанное с Приоратом Сиона, из подземной часовни Святой Екатерины. Она упомянула о подозрениях д’Аллена и Альбера, будто кто-то копался в вещах деда после его смерти, под конец рассказала, как организовала свидание с членом Приората, надеясь услышать подтверждение, что вся эта история не является чистым надувательством и в ней есть зерно истины… Все. Каталина выложила абсолютно все.

– Теперь тебе лучше? – спросил он. Ее исповедь произвела на Патрика впечатление, время от времени его глаза азартно загорались. Напрасные восторги, подумала Каталина. Она же предупредила его в самом начале: цепочка следов вела к великому обману.

– Да, кажется, мне немного получше.

– Только кажется? Нет уж, я хочу увидеть одну из твоих улыбок, от которых тает сердце. – Каталина состроила гримаску, пытаясь улыбнуться. – Так не пойдет. Неужели мне придется просить управляющего затопить камин в вестибюле? Не уверен, что ты заметила, но сегодня началось лето, и на улице по меньшей мере тридцать пять градусов в тени…

При этих словах на губах Каталины затеплилась искренняя улыбка, и Патрик нежно поцеловал ее в щеку.

– Вот так мне нравится! И на сей раз я намерен сделать тебе непристойное предложение. Ты ведь не видела Париж, правда? В моем лице тебе предлагается преданный и компетентный гид, единственный в своем роде. Ну как, согласна?

– Завтрак и ужин включены в экскурсию?

– Конечно!

– Тогда самоотверженный гид только что приобрел клиента. Дай мне полчаса: я хочу принять душ и переодеться.

– По желанию клиента.

Каталина вышла из ванной комнаты и обнаружила Патрика на прежнем месте: он сидел в кресле, читал ее заметки и рассматривал завещанные дедом предметы серьезно и очень внимательно.

– Бесполезный хлам, – заявила Каталина. – Можешь выбросить в окно, если хочешь.

Вздрогнув, он поднял голову с виноватым видом, впрочем, испарившимся за долю секунды. Махнув бумагами в сторону окна, он спросил:

– Ты уверена? Для детективного триллера эти вещи вполне сгодятся.

Каталина заметила: Патрик смотрит на нее как завороженный. Она вышла из душа, завернувшись только в белое гостиничное полотенце: оно было слишком маленьким и почти не прикрывало тело, обнажая глубокую ложбинку между грудей, и едва-едва доходило до бедер. Дрожащие капли воды медленно стекали по длинным точеным ногам, влажные волосы разметались по плечам и падали на лицо, оттеняя привлекательность черт и зеленые глаза, гипнотически мерцавшие, словно глаза хищника в чаще леса.

– Я… э-э… лучше выйду, покаты будешь одеваться, – сказал Патрик, не в силах оторвать от нее взгляд.

– У меня есть идея получше, – прошептала она.

Она сняла полотенце, разворачивая его очень медленно, постепенно обнажая свое роскошное тело, немного смуглое, нежное и упругое, в тот момент будто светившееся. Полотенце скользнуло на пол, свернувшись калачиком у ног, влажные волосы укрыли груди – полные, совершенной формы, с плотными сосками, устремленными вверх. Идеально очерченные талия и живот с волнующим углублением пупка плавно завершались ухоженным лобком с иссиня-черными, слегка курчавыми волосами, обрамлявшими мягкое лоно.

Патрик дернулся, приподнимаясь, но Каталина не позволила, подняв правую ногу и поставив босую ступню ему на грудь, открыв его взору интимное место. Патрик сглотнул слюну и заскрипел зубами.

– Я… не могу, – еще раз попытался воспротивиться он, уже сдавшись.

Каталина заверила его: конечно, он может. Без единого слова, просто кивнув головой, зардевшись в предвкушении удовольствия, с едва слышным стоном приоткрыв влажные губы.

Она убрала ногу с груди Патрика и опустилась перед ним, устроившись между коленей. Пригвоздив его ведьминским взглядом зеленых глаз, полыхавших животной страстью, она принялась расстегивать ремень. Патрик неуклюже спустил брюки, сбившиеся у щиколоток мятым и жалким комком. Однако то, что находилось между его бедер, внушало восхищение, а не жалость: член был напряжен и полностью готов к бою. Ирландец взглянул на себя сверху с ужасом и растерянностью, чем только раззадорил пыл Каталины: томительный жар растекался по телу, заставляя изгибаться по-кошачьи, отчего потерял бы голову даже самый хладнокровный из мужчин. Она склонилась к его коленям и, крепко взяв член, принялась мастурбировать с нараставшим неистовством и стонами, вторя Патрику, словно они слились воедино и оба испытывали неописуемое наслаждение. Вдруг Каталина остановилась, и из горла Патрика вырвался жалобный, недовольный крик. Но она не закончила, а просто решила, что наступила ее очередь. С кошачьей грацией она встала ногами на ручки кресла и, схватив голову Патрика, ласково, но твердо притянула его к своему лону. В первый миг показалось – он не знает, что от него требуется, но после крошечной заминки Патрик принялся за дело весьма усердно, исторгнув из ее груди каскад звуков удвоенной силы, отдававшихся эхом в тишине гостиничного номера. И опять Каталина внезапно отстранилась, а потом решительно скользнула вниз, насадив себя на член Патрика. Направив его в себя, она издала протяжный стон, когда он вошел в нее, – мучительный стон, тогда как по спине прошла дрожь удовольствия. Каталина ритмично задвигалась, поднимаясь и опускаясь, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, пока обоих не охватило головокружительное исступление, сопровождавшееся тяжелым дыханием и стенаниями. Финал ознаменовался новым криком восторга, а точнее воем: сначала кульминации достиг он, а вслед за ним и Каталина, продолжавшая раскачиваться вверх и вниз, прерывисто всхлипывая и упиваясь наслаждением. Наконец, она затихла и упала на вздымавшуюся грудь любовника – он дышал судорожно и шумно, а сердце билось часто, еще не успокоившись после бурной скачки.

Каталина протянула левую руку, пытаясь на ощупь отыскать горячее, сильное тело Патрика. Женщина лежала на животе с закрытыми глазами. Никого не обнаружив рядом, она лениво приподняла голову с подушки с умиротворенным выражением, всегда следующим за хорошей полноценной и благотворной сексуальной разрядкой. Открыв глаза, она убедилась: любовника в постели нет. С той стороны, где он лежал, остались только холодные примятые, сбитые простыни.

– Патрик? – томно позвала Каталина, и его имя прозвучало как приглашение к любви.

Она не нимфоманка, ни в коем случае, но в тот момент ее обуревало желание вновь почувствовать его внутри себя. Оказалось, заниматься с ним любовью сказочно прекрасно. И еще он ее немного удивлял. Порой у Каталины возникало нелепое подозрение, будто он не знает, что делать, точно речь шла не о взрослом и опытном мужчине, а о подростке, робевшем во время первой близости с женщиной. Ощущение странное, но в то же время совершенно необыкновенное, новое и восхитительное. Такого острого наслаждения она не испытывала с… Давно. Наверное, с тех пор, как приобщилась к физической стороне любви.

Каталина встала с кровати и отправилась искать любовника. В ванной комнате Патрика она не нашла. Он ушел, пока она спала. Она ощутила укол отчаяния, и ее затопила горечь. Сколько раз уже с ней происходило подобное? Неужели она никогда не усвоит урок? Каталина принялась ругаться вслух, проклиная всех мужчин, обзывая их эгоистичными, корыстными, лицемерными и лживыми. И тут молодая женщина заметила записку, лежавшую на виду, на ночном столике – листок бумаги с логотипом гостиницы сверху.

Это было волшебно. Я никогда ничего похожего не испытывал. Никогда, клянусь. Не представляешь, как трудно покидать тебя, но мне позвонили из офиса. Там серьезные неприятности, я вынужден уйти. Увидимся, как только я сумею освободиться. Позвоню позже. Не хочется будить тебя. Ты спишь так крепко…

Целую тысячу раз.

Патрик.

Каталина не слышала телефонного звонка, но это и неудивительно. Он прав: она спала крепко и глубоко. В конце концов, может, не все мужчины корыстные, лицемерные и лживые эгоисты. Во всяком случае, не Патрик. И этого ей достаточно.

Записка не только подняла Каталине настроение. Как всегда, когда ей удавалось справиться с разочарованием, мир показался ей еще краше, чем прежде, – в розовом цвете. И она проголодалась. Каталина решила привести себя в порядок и пойти позавтракать. Жалко, что с ней нет Патрика. У нее мелькнула мысль позвонить ему и спросить, как долго он еще задержится, но, подумав, она отказалась от этой идеи. Он обещал позвонить, как только сможет. И Каталина не сомневалась – так и будет. Зачем же тогда его беспокоить, ведь он может находиться на совещании или переговорах с клиентом, пытаясь уладить возникшие проблемы? Решено, она позавтракает одна в ресторане гостиницы.

Каталина принимала душ, когда зазвонил мобильный. Молодая женщина закрыла кран и поспешила к телефону. Она выскочила мокрая и побежала к столику, где лежал аппарат, оставляя дорожку влажных следов на полу в ванной комнате и на ковролине номера.

– Алло? Патрик? – Она думала, это он.

– Если хотите узнать, как на самом деле умер ваш дед, подходите к дверям отеля через десять минут.

Ледяной голос незнакомца умолк, вслед за тем раздался треск положенной телефонной трубки. Окаменев, Каталина не реагировала на монотонные гудки секунд десять. Она не могла поверить услышанному. Телефон заверещал пронзительнее, и тогда она наконец отключилась. Она села на кровать, тупо глядя на аппарат. Кто это был? Что он имел в виду, сказав «как на самом деле умер» ее дед? Каталина считала: история деда нашла логическое завершение, и ничего нового обнаружить не удастся, за исключением «сокровища», припрятанного специально для нее. Хотя было ясно, что овчинка не стоит выделки.

Обрывочные мысли и воспоминания вихрем завертелись в голове: теории, гипотезы, факты. Судя по тому, что ей рассказывали, дед не справился с управлением на автостраде в горах под Мадридом. Это случилось на прямом участке пути, видимость была отличной, но он гнал машину слишком быстро. У Клода одна нога плохо слушалась, и в тот раз он забыл о благоразумии. Произошел всего лишь очередной нелепый несчастный случай на дороге. Но третьего дня, вечером, Каталине приходила в голову идея, которую она даже не осмелилась обдумать как следует: вдруг это была не авария, по крайней мере не просто авария, а катастрофа в результате… преследования, например? Ее больной паранойей дед убегал от преследователей.

И вот теперь звонок.

Неизвестный тип только что позвонил по телефону и спросил, хочет ли она узнать, как умер дед. Если бы он не бросил трубку, она бы ему ответила, нет, прокричала: «Господи Боже, да! Говорите немедленно!»

Прошло не больше двух минут – и вот Каталина уже стояла в дверях гостиницы, взволнованно озираясь по сторонам. Нелепое поведение, поскольку она не знала звонившего в лицо. За десять минут ничего особенного не случилось. К ней не подходили неизвестные и не спрашивали глухим голосом: «Вы мадемуазель Пенан?» Воображение нарисовало ей мужчину в плаще с поднятом воротником и шляпе – наряд любого шпиона в кинофильмах. Глупее не придумаешь, когда температура воздуха не меньше тридцати.

Время шло. В пору было потерять терпение, но Каталина и так была как на иголках. Однако она стала потихоньку отчаиваться. Она видела, как на соседней улице в сторону гостиницы развернулась машина. Автомобиль затормозил рядом с ней.

– Садитесь. Быстро! – приказал водитель. И Каталина не раздумывая повиновалась.

Едва женщина уселась на переднее сиденье, машина тронулась.

– Кто вы? – спросила Каталина.

– Не имеет значения.

Вероятно, так и есть. Правда, оставалась масса вопросов, имевших значение.

– Что вы знаете о смерти моего деда? Это не был несчастный случай?

– Нет, – лаконично ответил водитель на ее последний вопрос. – Наберитесь терпения. Скоро вы все узнаете.

Ничего себе, наберитесь терпения! Ничтожный глупец!

– Куда мы едем?

– В одно спокойное и безопасное место.

Незнакомец бросил внимательный и напряженный взгляд в зеркало заднего вида. От Каталины его взгляд не ускользнул, и она обернулась, намереваясь посмотреть, что привлекло его внимание.

– Вы думаете, за нами кто-то едет?

– Не оглядывайтесь.

Каталина решила: подобное замечание соответствует утвердительному ответу. И приняла свершившийся факт с поразительным спокойствием. Она вспомнила о подозрительной машине, не отстававшей от нее от самого Жизора и свернувшей в сторону за двадцать километров от Парижа.

– Кто они?

– Это тем более не важно.

Очевидно, от незнакомца не дождаться откровенности, пока он сам не захочет заговорить, так что не стоило и напрягаться.

– Скажите по крайней мере, как вас зовут.

– Пьер.

Ну конечно, Пьер, как и двадцать миллионов французов. Тогда она – Екатерина Арагонская…

В полном молчании Пьер, просто Пьер, вырулил на областную магистраль, направляясь в пригород, в сторону Версаля. Плотно застроенные городские кварталы вскоре сменились редкими домами, затем индустриальной зоной и, наконец, неопределенным пейзажем, лишенным ярко выраженных характеристик, по виду напоминавшим нечто среднее между городом и деревней. Там Пьер съехал с главной автострады, свернув на грунтовую дорогу, проложенную в чистом поле. И только тогда Каталина начала осознавать свое положение, и что она натворила: уселась в машину к совершенно незнакомому человеку, почти наверняка назвавшемуся чужим именем и теперь завезшему ее в пустынное место, где не видно ни души. Она почувствовала: ей срочно нужно позвонить Патрику, хоть кому-то сообщить, где она находится.

– Зачем вы достали телефон? – спросил водитель.

– Хочу позвонить своему другу. Мы с ним договорились встретиться, понимаете? Я совершенно забыла и хочу предупредить, что не смогу прийти.

Пьер остановил машину посреди сухой и пыльной дороги. Придерживая левой рукой руль, правую он забросил на спинку кресла Каталины и заявил:

– Лучше не звоните никому. – Он выхватил телефон из дрожавших пальцев Каталины, выключил его и убрал в кармашек рубашки. – Выходите из машины.

– Кто вы такой? Что вы хотите со мной сделать? – выпалила Каталина, вдруг насмерть перепугавшись.

– Выходите.

Она подчинилась. Пьеру пришлось открыть для нее дверцу, поскольку у Каталины так сильно тряслись руки, что она не могла справиться с ручкой.

– Вы хотите убить меня?! За что?! Я… ничего не сделала… Я ничего не знаю! – добавила она с мольбой и разрыдалась.

Без тени сочувствия, напротив, сильно раздраженный ее испуганными стенаниями, Пьер приказал:

– Закройте рот и полезайте внутрь.

Он имел в виду предупредительно открытый багажник машины.

– Но я…

– Полезайте в этот долбаный багажник! Ну!

Преодолевая тошноту, вызванную животной паникой, из страха, что если ее вырвет, он убьет ее на месте, Каталина повиновалась и забралась в багажник и легла, скорчившись в позе эмбриона. С металлическим лязгом крышка багажника захлопнулась, и мир померк.

Темнота в багажнике была абсолютной. Каталина вслепую обследовала пространство вокруг себя и пришла к выводу: багажник пуст. Машина снова набирала скорость. Молодая женщина не представляла, куда ее везут, но она жива. Слава Богу, пока еще жива. Страх не отступал, но все-таки Каталина немного успокоилась. Она поражалась, как могла совершить такую фантастическую глупость. Как ее угораздило отправиться ни с того ни с сего неизвестно куда, неизвестно с кем? Вдруг незнакомец связан с теми людьми, от кого пытался спастись дед? Ее тоже ждет гибель от несчастного случая?

Похоже, эта глупость станет последней в ее жизни.

Шум колес изменился, из чего она заключила: они оставили позади грунтовую дорогу и вновь вернулись на шоссе. Проку от ее догадки все равно никакого не было, так как определить, в каком направлении они едут, она, естественно, не могла. И в сущности, какая ей разница. Пока непрерывно шуршат шины по асфальту, считала она, пока машина в движении, ей ничего не угрожает, и остается крошечная надежда на жизнь… Но когда умолкнут шины, когда машина опять остановится… Об этом ей не хотелось думать… Но она должна сосредоточиться, взять себя в руки и найти какой-то выход, маленькую лазейку.

Довольно долго ничего толкового Каталине не удавалось придумать. На самом деле, как бы нелепо это ни выглядело, она задремала, убаюканная мерным покачиванием автомобиля, а может, лишилась чувств на несколько минут. Сопротивляемость организма достигла предела: ее тело и рассудок нуждались в кратковременной передышке, чтобы немного восстановить силы.

Короткий и тревожный сон немного освежил голову, хотя физическое состояние нисколько не улучшилось – тело затекло и потеряло чувствительность. К счастью, Каталину осенила отличная мысль. Она вдруг ясно поняла, что делать. Один шанс из тысячи, что это поможет, но попробовать стоило. Молодая женщина снова принялась энергично шарить в темноте, нащупывая провода габаритных огней. Справившись с задачей, она очень осторожно (интересно, ее может ударить током?) выдернула все, до каких дотянулась. Она рассчитывала вывести из строя поворотные и, главное, тормозные огни. По идее, на это должен обратить внимание какой-нибудь дорожный патруль: подобный сюжет встречался в каком-то из фильмов Хичкока. В худшем случае поломка тормозных огней, возможно, приведет к аварии, что также ей на руку, если, конечно, ее не раздавит внутри багажника при столкновении. Тем не менее она готова была рискнуть.

Но остальные девятьсот девяносто девять шансов одержали верх над единственным в ее пользу: не произошло ни того, ни другого. Машина продолжала свой путь как ни в чем не бывало, и Каталина не знала, что еще предпринять. Если только помолиться. Она даже начала читать молитву. Страх смерти является мощным стимулятором веры. Но не добравшись до конца, женщина запнулась. Она не желала сдаваться. С огромным трудом – к тому моменту тело ее онемело полностью – она подобралась, сгруппировалась и ухитрилась перевернуться на спину, затем уперлась ногами в крышку багажника и пнула ее со всей силы.

Надежда живительной влагой наполнила сердце, когда Каталина поняла, что крышка с гулким клацанием поддается. Молодая женщина замерла, перестав пинаться, и прислушалась, моля Бога, чтобы Пьер не услышал шума. Убедившись, что машина не думает останавливаться, Каталина удвоила усилия. Лицо ее покраснело от натуги, каждый мускул дрожал от напряжения.

Оглушительный металлический скрежет застиг пленницу врасплох. Сопротивляясь ее натиску, дверца багажника не поддавалась. Но если замок цел, то что грохотало?

Ответом стал новый стон металла, сопровождавшийся мощным толчком. Каталину швырнуло на стенку багажника, и она взвыла от боли. Их таранила другая машина! Другого объяснения она не находила. Очередной удар и сильное сотрясение подтвердили догадку. Третье столкновение оказалось сильнее предыдущих, но Каталина предусмотрела такое развитие событий и почти не пострадала.

Она чувствовала: Пьер теряет контроль над машиной. Она представляла его лицо, искаженное ужасом, руки, впившиеся в руль, больше не подчинявшийся водителю, в то время как автомобиль с визгом заносило. Каталину охватил дикий восторг. Она тоже находилась в машине, и шансов выжить, если машина перевернется, проделав сальто в воздухе, или врежется во что-то, практически не существовало. И все равно она завопила в полный голос:

– ВРЕЖЬТЕ ХОРОШЕНЬКО ЭТОМУ СУКИНУ СЫНУ!

Пьеру, однако, удалось выровнять машину, к великому разочарованию Каталины. Она толком не знала, к кому обращалась с отнюдь не христианским призывом, но вторая машина наверняка принадлежала полиции, больше некому. Кому еще взбредет в голову таранить автомобиль. В итоге ее план – оборвать провода – сработал. Вероятно, полицейские сигналили Пьеру фарами, приказывая тормозить, а тот, по понятным причинам, не сбавил скорость. Началась погоня, и теперь полиция, не ведая о находившейся в багажнике пленнице, пытается силой заставить водителя остановиться.

– Спасибо, Хичкок, – пробормотала Каталина в аккурат перед новым столкновением. Если бы английский режиссер вдруг материализовался сейчас перед ней, она бы осыпала его поцелуями.

Четвертый удар стал роковым. Автомобиль опять неуправляемо заскользил вбок по шоссе, и Пьер не сумел его удержать. Каталину яростно швыряло из стороны в сторону в тесном пространстве багажного отделения под аккомпанемент адского скрипа колес, тормозивших на асфальте, треска сминаемых растений и барабанного стука камней, бившихся в днище, когда машина сорвалась с дороги.

К счастью для Каталины, Пьер не дал им перевернуться. Все время, начиная с последнего удара и до полной остановки машины, женщина кричала не переставая. Во внезапно наступившей тишине собственный отчаянный вопль, который Каталина даже не слышала секунду назад, отдался оглушительным звоном в голове, отчего, казалось, она лопнет. За паническим визгом последовал жалобный крик, уже не такой пронзительный, оборвавшийся, как только Каталина услышала шум извне: звуки борьбы, выстрелы! А затем…

Тишина.

Каталина замерла от страха, когда поднялась крышка багажника. Свет ослепил ее, и она не видела, кто отпер замок: Пьер или ее спаситель. Она почувствовала невероятное облегчение, узнав взволнованный, исполненный тревоги голос, вопрошавший:

– Ты жива? Во имя Господа, скажи, что ты жива!

– Патрик? Это ты, Патрик?

– Да, это я.

Каталина заплакала. Потрясенная до глубины души, с избитым телом, она не могла самостоятельно выкарабкаться из багажника. Патрику пришлось выносить ее на руках, обхватив за туловище. Ирландец поставил женщину на землю, рядом с машиной. Сквозь открытую дверцу водителя Каталина заметила безжизненно повисшую окровавленную руку.

– Он?..

– Да. Мертв.

– Ты уверен?

– Уверен. Уберите его! – велел он своим спутникам. Те вытащили тело из кабины и затолкали в багажник машины Патрика.

– Кто эти люди? Что ты с ним собираешься сделать?

– Мои друзья. Не беспокойся.

Каталина выдавила усталую улыбку. Человек, похитивший ее и скорее всего собиравшийся убить (она понятия не имела почему), лежал мертвый на расстоянии двух метров в багажнике. А Патрик, милый Патрик, просил ее не беспокоиться. Пожалуй, здесь чувствовался определенный стиль. Потом, когда пройдет шоковое состояние, шарм исчезнет, но сейчас, в настоящую минуту, здесь чувствовался определенный стиль.

Каталина начала всхлипывать. И вскоре всхлипывания превратились в безутешные рыдания. Она крепко обняла Патрика, прижимаясь лицом к его груди.

– Все закончилось. Теперь все снова хорошо, – убеждал Патрик, ласково поглаживая ее по голове.

Но все было совсем нехорошо. Рыдания Каталины внезапно прекратились, и тело напряглось. Конечно, все очень плохо. Она подняла голову и уставилась на него покрасневшими, влажными от слез глазами.

– Как ты узнал, где я? Ты… следил за мной?

Патрик оцепенел. Ласковое выражение сменилось другим, виноватым и пристыженным.

– Я… э-э… я приехал в гостиницу… и… ммм… я видел, как ты села в машину к… к нему… и я… решил поехать за вами, потому что… хм…

– Не лги мне, пожалуйста! Не лги мне и ты тоже. – Каталине вновь захотелось расплакаться. Никогда, даже на похоронах родителей, ей так мучительно не хотелось плакать. Но больше она не прольет ни слезинки. – Расскажи мне правду…