Текст книги "Любовь стоит того, чтобы ждать (СИ)"

Автор книги: Дарья Вознесенская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

– Ненасытная, – прошептал и укусил её за сосок. – Моя… – почти неслышимо.

– Я своя… ах, – услышала-таки.

Тогда я сполз вниз, нащупал чувствительное местечко языком и легонько ударил по нему кончиком.

– А сейчас?

– Га-ард…

Она попыталась насадиться на пальцы глубже, но я не позволил. Двигал ими нарочито медленно, по кругу и лишь слегка прижимался к напряженному бугорку, не давая ни ей, ни себе той силы наслаждения, которой мы оба жаждали.

– Убью, – и снова дернула бедрами.

– Скажи, чья ты? – прохрипел.

Понимает ли она, что и я на грани выдержки? Надеюсь, нет.

– Твоя-я… – сердито. И добавила: – В постели.

Не удержалась, стерва.

Я перевернул её на живот, поставил на четвереньки, от души шлепнул по ягодицам несколько раз. И вонзился без всякой жалости и задал такой бешеный ритм, что ей оставалось только рвать пальцами и зубами простыни и шептать мое имя…

А потом лежать ничком, не имея возможности даже шевельнуться.

Она и правда была моей только наедине… На людях мы делали вид, что в лучшем случае не знакомы. А так-то и вовсе терпеть не можем друг друга…

Хотя, порой, даже делать вид не надо было. Так она меня злила своими острыми высказываниями, насмешливыми взглядами или вниманием к другим кадетам… И особенно бесила, когда пропадала в городе – я быстро выяснил, что Аррина всегда ходит в один и тот же музыкальный бар… и не предлагает пойти с ней. Каждый раз получая по возвращении очень злого стража…

Ну и бездна с ней! Она была идеальной любовницей: ненасытной, громкой, склонной к экспериментам… и не требовавшей ничего, кроме секса.

И это меня полностью устраивало.

– Пойдем, пообедаем в ресторане? – спросил я, противореча своим же мыслям. Мне просто захотелось есть…

– У меня другие планы, – девушка стекла с разворошенной постели и двинулась в сторону отдельной ванной комнаты.

– Потрахались – и свободен? – спросил с внезапно вспыхнувшим раздражением.

– Именно. А тебя что-то не устраивает? – уточнила холодно, повернувшись ко мне лишь в профиль.

– Ну отчего же… Меня вполне устраивает, что есть постоянная девка, которая раздвигает ноги по первому требованию, – я тоже умел быть ублюдком.

– Вот и замечательно, – пожала плечами. А потом ехидно ухмыльнулась и погрозила мне пальцем. – И не вздумай что-то менять или влюбляться. Мне еще надо выиграть три круга конкурса.

– Влюбляться? Ха…

Но она меня уже не слышала.

А я едва подавил в себе желание разнести весь номер к бездне.

9

Наше время.

Академия пилотов.

Аррина

Я смотрела, как Гард танцует. Смотрела с затаенной досадой… и не менее тайной страстью. Которую не собиралась обнародовать никогда.

Он был идеален даже в этом. Безднов страж! Смог удивить меня, не танцуя идеально… Его движения приковывали взгляд, потому что в этот момент он отпускал себя, переставал быть холодным истуканом, а в его жестах и шагах чувствовалось столько настоящего присутствия и страсти, будто он сам превращался в танец.

Таким я его видела только в бою… и в сексе. Спонтанный, открытый, любопытный и… почти жестокий. Настоящий. В этом мы были с ним похожи…

И я ненавидела это сходство. И влюблялась в него с каждым днем все больше.

Видеть в нем мужскую часть себя… почти больно. И прекрасно.

Во время его резкого выпада под длинную, почти вопящую ноту я скользнула под него, и мы, не сбиваясь с чувственного ритма, слитно двинулись вперед и вбок.

Как любовники.

Но не между собой. Нашим третьим партнером стал танец…

Бескомпромиссно чувственный. Возбуждающий. Не предназначенный для зрителя – и мы это понимали. И наплевали на репетицию, отдаваясь чему-то новому в каждом из нас.

Легко ли научиться танцу? Технике, правильному взгляду, осанке – да. Так и сексу можно научиться… технически. Ты знаешь чувствительные зоны, знаешь, с какой силой нажимать, что целовать и гладить… Но делает ли это тебя лучшим любовником? Нет. Им делает кое-что другое. Утрата ощущения времени и пространства, освобождение внутренней энергии и полная открытость партнеру. Когда забываешь такие понятия, как грязно, пошло, мокро, страшно. Когда отбрасываешь в сторону все оценки и предрассудки, когда перестаешь чего-то ждать… Перестаешь мешать своему проявлению.

Мы двигались по-разному, но в одном ритме. Дышали в одном чувстве.

Я могла отодвинуться, встать спиной, отойти… Но была рядом с ним. Точно знала, что он делает сейчас, даже не видя… И не боялась его следующего движения. И следующего его чувства.

Сегодня он… звал.

И был особенно нежен.

Обволакивал руками, когда хотел притянуть, и не отталкивал, а лишь отстранялся сам, любуясь, когда по ритму полагалось отойти. Поддерживал, а не цеплялся. Приглашал, а не настаивал. Создавал, а не повторял. И наше слияние породило особое поле, в котором мне было удивительно комфортно. В котором я вдруг ощутила, что не одна…

Глаза в глаза – но не яростно, а с интересом. Быстрый разворот: мы оказались спина к спине, а Гард вдруг наклонился вперед, а я доверчиво легла на него, полностью расслабляясь… и с новым тактом перебросила ноги по дуге, приникая к источнику его вдохновения.

Сегодня он… готов был принимать. А я с удивлением обнаружила в себе способность давать и исцелять. Ладонь на груди, щека на плече, легко, в движении, провести пальцами по спине, радуясь его силе и ловкости, чуть-чуть царапая и с удовольствием слыша его стон…

Сегодня мы… менялись местами. Один давал, другой получал… И наоборот. Будто нас вела не потребность находиться здесь, не безликий приказ… а сама Вселенная, готовая принять любых своих детей.

Или уничтожить.

Сегодня мы… сливались, не соединяясь физически. Впервые отказавшись от секса ради других чувственных открытий. Трогая друг друга, не прикасаясь. Раздразнив до рваного дыхания, до темноты в глазах, до выпирающей твердости и тяжелого, ноющего лона… И оставив напряжение на пике. На грани. Молча.

И в этом молчании было больше слов, чем мы когда-либо друг другу говорили.

Я выходила из зала для занятий с каким-то совершенно незнакомым мне чувством.

Безграничных возможностей.

Не помню даже, как добралась до своей капсулы и вытянулась, выгнулась, зарываясь пылающим лицом в мягкую подушку. На уровне физической перестройки я ощущала, что меняюсь. И меняется мой танец. Из заученных движений, животных инстинктов, восторга от овладения мастерством и понимания, что вот оно: умею, могу, – он превращался… В меня саму. В ток крови в венах. В дрожь мыслей под прикрытием молчания. В ясность образов и веру… Веру во что-то хорошее.

Я так и не смогла понять, боюсь этого или нет. И так и не сумела разобраться, что же именно стало предпосылкой для этих изменений.

Осознание, что судьба и правда подарила мне шанс, который забирала много раз до этого? Новые знания и умения, которые приносили не только удовольствие и баллы рейтинга, но и уверенность в себе и своем будущем? Встреча с теми, кому я оказалась небезразлична?

Или же наши отношения с Гардом?

От которых я – как мне казалось – готова была с легкостью отказаться. Которыми я – тайно – дорожила, как ничем. С которыми вечно спорила мысленно, не давая истукану даже намека на то, что хотела бы чего-то большего…

Слишком опасно.

Для осколков моего сердца.

Их осталось так мало… что я берегла их больше, чем берегут источник Жизни на планете Калир, наделенной почти мистическими, антинаучными свойствами.

Мои чувства были столь хрупки, что не было ничего важнее, чем защитить их от непогоды. И ничего тяжелее – гораздо легче молча вручить девственность одному заносчивому стражу… Гораздо легче отдаваться ему снова и снова и не позволять проникать ни в одну другую сферу моей жизни. Легче воевать. И делать вид, что он меня ничуть не волнует за пределами постели. Ну ладно, волнует, но только в том смысле, что бесит. И постоянное выражение лица «я – знаю – всё – лучше – всех», и то, что его имя вечно на верхних строчках рейтинга, и тупые шуточки, нападки, его противные друзья, и требования шепотом, наедине вести себя так, а не иначе…

Как-будто он мой повелитель!

А больше всего меня бесило, что не только он мыслит себя лучшим – так думают и все остальные. Собираются кучками, чуть не молятся на сына председателя Совета. Угу, центр мироздания, тоже мне…

Следующий день не стал в этом смысле исключением.

Гард в очередной раз установил какую-то ненормальную планку в прохождении квест-реальности – мальчишеская игрушка со снайперским оружием и большим количеством беготни, которую так любили четверокурсники и инструкторы.

И теперь он сидел в центре самого большого стола и насмешливо, уверенно вещал прописную истину: как надо удерживать прицел, куда поворачивать после игольчатого моста, где поджидает самый опасный монстр.

Да еще и в наглую посматривал на равнодушную меня. Будто ждал, что и я подбегу и начну восторженно облизываться, как старшекурсницы, прикипевшие к нему взглядами и насытившие пространство вокруг мерзкими томными вздохами.

Ха!

Хватит того, что они вели себя так, будто он по меньшей мере выиграл войну в звездной системе, а не прошел очередной сверхсложный уровень. Ко мне это не имело отношения.

Я передернула плечами, отставила поднос, не глядя на шумную компанию, и вышла прочь. Хотелось прибить кого-нибудь… Может, пойти на имитационный бой? Расслабиться…

– Эй, сырня! – громкий голос старшекурсницы остановил меня на полпути.

Я обернулась, хотя, как правило, не реагировала на стандартное прозвище. Но этот голос я знала.

Знакомая компания. Милина и её преданные подпевалы. Те самые дряни, что в первый день отправили меня в мужские душевые…

– Кого я вижу, – хищно улыбнулась. Похоже, мне удастся сбросить напряжение, не доходя до зала. – Ты уже пришла в себя после последнего нашего разговора? Решила получить еще?

Конечно, я отомстила за тот случай. Не сразу, спустя почти половину космического года. Подстроила, чтобы во время тренировки их комбинезоны просто… растворились. Благодаря чудесному средству с другой планеты, источник которого так и не нашли.

Милина же догадалась – идиотов в Академии в этом смысле было мало.

И устроила во время практики по-настоящему опасную ловушку.

Я в ответ вызвала её на дуэль и изрядно потрепала.

После этого девица затихла, и что уж стало причиной нового витка её неприязни, я не знала. Но быстро поняла.

– Говорят, ты репетируешь с Гардом Нораном? – она подошла ко мне почти вплотную и как-то странно прищурилась.

Мне это совсем не понравилось. Ни её приближение, ни то, что о танцевальных репетициях кто-то знал. А то, что это кого-то волновало… Я не хотела даже намека на сплетню, будто способна вешаться на всеобщего любимчика.

Но врать было бы глупо. И бездна с ним, что сейчас, скорее всего, у меня потребуют оставить в покое великого стража, который не чета какой-то помоечнице.

Я посмотрела на нее с вызовом:

– И?

А Милина вдруг выдала совсем неожиданное:

– Если устроишь мне с ним… полноценную встречу, я, так уж и быть, возьму тебя под свое покровительство.

Я постаралась сдержаться и не выдать удивления. Она и Гард?! Да чтобы я… Какое, к бездне, покровительство?!

На последней мысли и остановилась:

– С чего ты решила… что мне от тебя что-то нужно? Или что можешь предложить что-то интересное? – я говорила обманчиво спокойно. А внутри все клокотало, потому что… Просто клокотало! – Я прекрасно обходилась до этого и без твоей… защиты, – последнее слово я выплюнула.

– Тебя просто никогда не травили и не унижали всерьез, – Милина пожала плечами. Она была уверена в себе – высокомерная, богатая сучка. В себе и в том, что может провернуть в Академии любое дело.

Но она ошибалась. Меня унижали… Пытались, точнее. И их методы были даже хуже, чем у кадетов в Академии.

– Угрожаешь? – я удержала маску спокойствия на лице.

– Предупреждаю.

– А только что просила, – получилось насмешливо.

– И что? Мне не жалко… ради того, что хочу. Ну, пойдешь на сделку?

– Ты так и не поняла? Тебе нечего мне предложить. Соответственно, мне нечего возвращать…

– Ага, как же. Можно подумать, дело в этом… – она откинула копну ухоженных светлых локонов и презрительно изогнула губы, посмотрев на меня внимательно. – Ты просто сама его хочешь, потому вьешься вокруг и навязываешь себя…

– И не думала… – в груди что-то екнуло. Может быть из-за понимания, что её слова как-то слишком похожи на правду… На правду, которая станет реальностью, если я перестану себя сдерживать. Подружки Милины, чьи имена я так и не удосужилась узнать, противно захихикали, а второкурсница тем временем продолжила:

– Что, прыгала до неба от восторга, когда услышала требование Главы? Ведь такие, как ты, и мечтать не смеют, чтобы на них обратили внимание стражи, и только и ищут способ, как лечь под них… Делаешь вид, что тебе плевать на него… А сама наверняка влюбилась.

– Ты ошибаеш-шься… – пальцы задрожали, и я сунула руки в карманы. Бездна!

– Можешь не притворяться. И тебе ничего не светит – для Норана ты навсегда останешься существом низшего сорта…

Она продолжала издевательски рассуждать, а внутри меня поднималась волна бешенства.

Я злилась.

На эту идиотку, которая заметила больше, чем стоило бы. А может, просто пыталась вывести меня таким образом на разговор. На Гарда, который оказался так притягателен для других. На себя. На что-то бесконтрольное, непонятное, наползающее на мои мысли, душу и тело в требовании заорать, что Норан мой… и откусить протянутые к нему руки.

Ревность!

Ха!

Я не могу ревновать истукана! Я его совершенно не люблю и не держу, и…

– Впрочем, мне плевать, имеешь ты на него виды или нет, – Милина хищно облизнулась. – Говорят, он просто невероятен в постели. И я хочу получить то, что уже попробовало большинство в Академии…

– Так забирай! – рявкнула, чувствуя, как перед глазами встала черная пелена.

От ее слов и от того… что все это могло быть правдой.

– Смотрю, две девки решили, что я вещь?

От резкого ледяного голоса подпрыгнули все.

Я медленно обернулась.

Гард вышел из-за угла и теперь смотрел на нас, скрестив руки на груди. С лицом спокойным и безмятежным… На вид. Вот только я знала, что это мнимое спокойствие. То самое крохотное затишье перед бурей, которая может разнести все здесь на атомы…

Почему-то меня окатила удушливая волна… Он все слышал. Во всяком случае, многое. И мне нечего стыдиться. Но я стыжусь.

Я опустила взгляд и постаралась сдержать дрожь, надеясь, что никто не распознает чуждые мне эмоции.

– Гард, ты не так понял… – заюлила Милина.

– Да нет, я все понял правильно, – голос прозвучал совсем близко. Я вскинула голову и в шоке наблюдала, как он подходит к второкурснице и обвивает рукой её талию. А потом наклоняется и шепчет ей что-то на ухо, не отрывая взгляда от моих глаз

Сучка томно захихикала, кивнула в ответ на его слова, которые мне не удалось расслышать, и, постоянно озираясь, ушла прочь со своими подружками.

Я сглотнула и оперлась о стену.

Ноги не держали…

– Значит, «забирай»? – разве мог его голос быть еще холоднее и напряженней? В нем было столько бедовой энергии, что меня начало потряхивать, будто под воздействием тока. – Значит, тебе плевать?

Что я могла сказать? Что при одной мысли о том, что он будет с кем-то еще, меня всю выворачивает?

И дать ему в руки еще одно оружие?

– Мы все свободные люди, – проскрипела я наконец.

В его глазах мелькнуло… что-то страшное. А потом Гард глухо произнес:

– Что ж, я рад, что мы поняли друг друга. И раз я получил… дозволение, пойду, воспользуюсь им, – он издевательски отдал мне честь, резко развернулся и двинулся в ту же сторону, куда ушла Милина.

Я же стиснула зубы, чтобы не заорать.

Как? Как это случилось?

Почему все неожиданно провалилось в бездну?

Неужели это произошло только потому, что я побоялась выглядеть слабой? Пусть мы никогда не говорили о верности, но мне казалось, что не может быть никого другого, пока наши отношения… Хм, а какие отношения?

– Если ты собираешься спать с кем-то еще, то и я поищу… разнообразие, – прошипела отчаянно… и беспомощно.

Замер. Я увидела, как напряглись его плечи. Ну же, давай, скажи, что я идиотка, и ты вовсе не имел в виду то, что сказал. Вернись, обними, пусть все будет по-прежнему…

Но он лишь бросил, едва повернув голову:

– Ты же свободна… Делай, что хочешь.

А я осталась стоять, пришибленная новой реальностью.

В зал для борьбы уже не хотелось. Я чувствовала себя ослабевшей и опустошенной. Вернулась в свою капсулу и, наплевав на подготовку к завтрашнему дню, заползла внутрь, словно раненое животное в свою нору: либо выживет, либо умрет, – и забылась тяжелым сном.

Мне снова снилось…

Оно. Что-то страшное, черное, давящее. Накатывающее в своем ритме, проникающее через поры, залепляющее глаза и рот и растекающееся по легким…

Так, что я не могла дышать.

Я металась всю ночь, то просыпаясь, то проваливаясь в бездну, и встала на занятия совершенно разбитой. Анализатор состояния в столовой возмущенно пискнул и выдал мне целую гору витаминов и полезных желе, на которые я посмотрела с отвращением.

А когда подняла взгляд…

Лучше бы я этого не делала. Чернота наступила и здесь.

Гард Норан в окружении повизгивающих от восторга девок. И ближе всех Милина. Неприлично довольная и поглядывающая на остальных с плохо скрываемым выражением превосходства.

И так теперь было каждый день.

Каждый раз, когда я приходила в столовую… В других местах мы с Гардом не пересекались. Он не ответил на сообщения по поводу репетиций, и я перестала их присылать. И с удивлением осознала, что раньше наши встречи полностью строилось на его инициативе – а как только он перестал меня подлавливать…

Академия оказалась просто огромной.

Возможно, нам стоило обсудить всё. Возможно, мне стоило попросить о встрече и продолжить разучивать нужные па – ведь от этого зависело наше выступление. Возможно, мне следовало извиниться…

Но я не стала этого делать.

Молча глотала ночные слезы и жар неудовлетворенности между ног, горечь предательства и его игнор. Не такой, как раньше, когда я чувствовала его сонастроенность на меня, хотя для других мы были по разные стороны космоса…

А по-настоящему. Когда он забыл о том, что Аррина Лан существует.

Что ж. Значит, не зря я не пустила его дальше своей кожи… Он доказал, что такой же, как все в моей жизни… Временный.

И хотя периодически появлялось противное ощущение, что как раз пустила, и он уже давно пробрался под кожу и поселился где-то глубоко внутри, я подавляла это чувство. Если там и взошел какой-то росток… Он с легкостью зачахнет без солнца. Я об этом позабочусь.

А с репетициями… обойдемся и без них. Мы выучили достаточно движений, чтобы не провалиться.

А уж с физической стороной вопроса и вовсе проще всего. Жила же я как-то до этого… И, если станет совсем невмоготу, сумею найти варианты…

10

Наши дни

Планета Дилип.

Гард Норан

«Забирай!»

Я стиснул зубы и принялся молотить по муляжу так, что в какой – то момент тот просто лопнул, разодрав мне костяшки.

«Забирай…»

Дрянь!

Ей, как всегда, на всё и всех плевать. И на меня в том числе… Было ощущение, что между нами появилось что – то важное, что – то, чему невозможно дать названия… Но я ошибался. Да, она постаралась не показать настоящего отношения, но ведь когда мы остались одни после подслушанного разговора, тоже не попыталась разубедить меня в своих словах…

Холодная стерва, которую интересует лишь карьера и физическое удовольствие.

И раз уж у нее все так просто, зачем мне переживать? Раз ей плевать с кем каждый из нас проводит время, зачем себя ограничивать?

Я достаточно услышал, чтобы понять: я ей не нужен. И достаточно провел с ней времени, чтобы почувствовать: Аррина не собирается открываться и пускать дальше, чем я уже допущен. К тому же я в полной мере сознавал, что и сам не могу предложить ничего большего…

Так и смысла тогда нет за что-то держаться.

Но почему так больно? Будто я полным новичком пошел на высший уровень «вертушки», и меня долго мотало и кромсало там битами и ножами, а потом выкинуло прочь без права на помощь и без надежды на спасение…

Я взбесился в тот момент в коридоре, согласен. Заметил еще в столовой, что несколько девок с нашивками второкурсниц, переглянувшись, вышли будто бы за ней, и, прервав все разговоры, отправился следом, обеспокоившись, что Аррину могут обидеть…

Идиот! Эту стерву невозможно обидеть…

От того что я услышал и увидел, в голове помутилось. Холодное «и не думала влюбляться», равнодушное «отдаю», будто я ненужная тряпка… Захотелось сделать ей так же больно, как она сделала мне. И я смог…

И ни норы не гордился этим. Только стал сам себе противен.

А потом сделал вид, что пошел за капризной блондинкой, чьего имени даже не знал… Но мне не нужна была эта подстилка. Как и все остальные, кому я, возненавидев маленькую дрянь и себя заодно, дал доступ к своей реальности. Попытался забыться. Забыть. Дать, наконец, Аррине то, что она постоянно требовала, – свободу. Я мог. Усилием воли мог не видеть, не замечать её, позволял другим девкам настырно предлагать ненужные мне тела.

Днем.

А по ночам метался в своей комнате, не зная, как совладать с потребностью не просто трахать белобрысую стерву, но быть рядом, видеть, получать от нее ехидные и колкие уколы, которые она, единственная, и позволяла себе, наслаждаться нашими перепалками, танцами, взглядами…

Но разве мог я подойти первым?

Ага, и снова получить насмешливое: «Ты мне не нужен»… Ничего ведь не изменилось с момента нашей первой встречи…

Я отгородился только нам заметной стеной.

Но встретиться пришлось.

Время до отборочного тура танцевального конкурса тянулось бесконечно медленно… и пролетело моментально. На коммутаторе возникло сообщение, что кадеты Гард Норан и Аррина Лан отбывают завтра утром в столицу Дилипа, и я долго пялился на эту надпись, испытывая совершенно мазохистское удовольствие, от того что видел наши имена рядом.

И когда мы встретились в зоне посадки флиппера… Оба в форменных куртках и со спокойными лицами, вдруг испытал совершенно иррациональное чувство радости, от того что какое-то время побуду рядом…

Дважды идиот!

Всю короткую дорогу до столицы, расположенной на другой стороне Верхнего континента, мы молчали, и каждый смотрел прямо перед собой. Флиппер шел на автопилоте: я не был уверен, что приеду куда надо, если возьму управление на себя. Потому что больше всего мне хотелось свернуть куда-нибудь, где нас не найдет ни один пеленгатор и вытрахать свою боль… и её спокойствие.

Мы прибыли вовремя.

Прошли в распределитель внизу огромного здания, в котором проводились лучшие мероприятия Дилипа и ближайших систем, и взмыли на нужный уровень в аэротрубе.

И только там, на входе в арену, где проходила процедура регистрации и толпилось какое-то неимоверное количество кадетов из разных Академий (чтобы получить карты доступа, кабинки для переодевания и ушные вкладыши), я впервые за все время посмотрел ей в глаза.

Вздрогнул от их лихорадочного блеска и… промелькнувшей где-то в глубине боли.

Звезда мне в голову! Показалось? Спросить? Но сейчас не время для разговоров…

Нас отправили выполнять все необходимые процедуры, а потом с помощью указателей на саму арену, к четырнадцатому кругу.

Даже я был ошеломлен масштабом мероприятия. Аррина же будто и вовсе испугалась. На ней была какая-то накидка, которую полагалось снять перед кругом, и, завернутая в кусок темной ткани, с побледневшим лицом и огромными карими глазами, она казалась потерянным на фоне хаоса ребенком… На мгновение захотелось прижать её к себе и сказать, что все будет хорошо, но я не решился.

Арена представляла собой огромный зал на сотню тысяч зрителей, чьи лица тонули в темноте, посреди которого парило порядка пятидесяти светящихся кругов. На каждом из которых танцевала пара: по очереди, все-таки желающих было много. А сидящие на местах судьи и зрители могли приблизить на индивидуальных визорах любой круг и наблюдать за парой, движения которой привлекли их внимание. И чем больше было желающих последить за твоим танцем, чем больше интереса, тем больше баллов добавлялось потом к судейским.

Сама пара отслеживала оценки и число зрителей по меняющимся рядом с кругом цифрам. И я заметил, что некоторые, заметив падение интереса, начинали вытворять совсем уж странные вещи в надежде вернуть интерес.

Было довольно тихо.

Музыка играла у нас в ушных вкладышах… Так же, как и у тех, кто смотрел выступления. Только у них она менялась при смене картинки на визоре.

Мы встали перед своим кругом.

По знаку распорядителя Аррина скинула верхнюю накидку и поднялась на площадку.

Я едва подавил стон… В таком наряде я её не видел никогда. Платье было будто из архаичного спектакля… И удивительно ей шло. Черное, с короткой колышущейся юбкой, кружевным полупрозрачным верхом и голой спиной… Я смотрел на эту спину, на хрупкие позвонки, на то, как покачиваются бедра, когда она поднималась, и испытывал потребность укрыть это всё к бзедне и не позволить ни единому ублюдку пялиться на нее…

На то, как она двигается.

Как будет танцевать.

Сверху вспыхнуло название нашего танца. И это тут же прибавило тысячу зрителей… А потом появились и наши имена.

Цифры взметнулись, и я скривился. Линия Норан была слишком известна в этой части галактики, чтобы не вызвать интерес, который совсем не был мне нужен.

Мы встали по разным краям круга.

Аррина все еще выглядела бледной, но я уже чувствовал, как наполняет ее поток танца… Как закипает кровь. Видел, как начали дрожать ресницы в такт музыке, постукивать каблучки.

Мы давно не репетировали. И я не дотрагивался до девушки уже целую бесконечность… Вдруг подумалось, что могу не выдержать первого же прикосновения… Распадусь на части.

Она начала двигаться, как и было задумано. Едва-едва… Лишь подрагивая бедрами и ресницами. А я уже не дышал. И радовался, что свободные брюки скрывают от… семнадцати тысяч трехсот пятнадцати зрителей мое возбуждение.

Смотрю на нее, как зачарованный.

Легкие движение кистей в районе талии. Будто оглаживает кого-то…

А я мечтаю, чтобы это были мои бедра.

Чуть поводит плечами, сбрасывая напряжение, прогибает поясницу, все легко, независимо, словно и не пытается соблазнить меня и тысячи других мужчин…

А я сжимаю кулаки, чтобы тут же не броситься к ней. Я должен… устоять на месте хотя бы несколько ударов. Пусть это представление, но смысл риана именно в том, чтобы проявить выдержку… А потом сдаться на милость своей женщины.

Ритм музыки течет не слишком быстро. Здесь нет места грубым ударам, жестким ритмам или акробатическим трюкам… Только нюансы. Деликатные, тягучие ритмы и секс на уровне внутренних ощущений, а не развратных действий.

Только обещание слияния… Тел, душ, мыслей…

Ты поцелуй меня,

Поцелуй меня, как и мои губы целовали тебя,

Подари мне безумие,

Как моё сумасшествие я тебе дарил.

Подари мне свет, у которого твой взгляд,

И душевное волнение, которое на твоих губах я видел,

Это сумасшествие жить и любить,

Которое больше, чем любовь, – безумие.

У невидимого исполнителя мои слова и желания. А у меня – ни удара больше терпения. Я делаю шаг вперед, еще один. И, наконец, приникаю к желанному источнику безумия, чувствую, как прогибается ее поясница под ладонью, выдыхаю, осознавая, что Аррина снова в моих объятиях, снова моя, пусть ненадолго, но моя…

Кладу правую руку ей на лопатку и едва не отдергиваю руку от ощутимого разряда тока от разгоряченной голой кожи. Протягиваю левую, и Аррина вкладывает ладошку в мою. А правую руку опускает на мое плечо, обтянутое тонкой тканью темной туники…

Подавляю желание в очередной раз сжать ее руку, притянуть, размазать по своему телу, глубоко вдыхаю запах ее обещаний и… начинаю двигаться.

Мы танцуем на одном удовольствии. Забываем про зрителей, про конкурс, про время… Я только шепчу телом, рваным дыханием:

Я хочу, чтобы ты жила только для меня

И чтобы ты шла туда, куда я иду,

Для того, чтобы моя душа была только для тебя,

Поцелуй меня с безумием.

Аррина делает шаг по диагонали с правой ноги и два маленьких на месте, на месте, корпус налево, снова большой шаг вперед, на месте, на месте…

Обе руки на ее талии, и я ухожу в сторону, толкаю девушку влево и облегченно вздыхаю, когда она не позволяет обмануть, отказаться от себя, а цепляется за меня ногой, свободно откидывается назад, требовательно постукивая пяткой по моим ногам, и, как маятник, возвращается в прежнее положение.

Шаг. На месте, на месте…

И мстит за мое самоуправство.

Рывок назад, ускользает из моих пальцев, изображает привязь, которую дергает в воздухе на себя. И пусть я ведущий в этом танце, но поддаюсь. Раскрываюсь полностью, вытягиваюсь в струнку, прогибаюсь, позволяя ей сделаться на некоторое время главной, прося прощения и требуя, выкрикивая телом слова, которые никогда не посмею сказать вслух.

Я хочу, чтобы ты жила только для меня

И чтобы ты шла туда, куда я иду.

Шипит, вскидывает ногу, жестко втыкая каблук прямо в мое сердце, отталкивает и… Вдруг скользит ко мне, позволяет снова укрыть от всех сомнений, удерживая взглядом так, как не удержат ни одни оковы…

И выдыхает. Доверчиво кладет голову мне на грудь, снова в контакте с моей ладонью, движениями, ведомая, согласная…

Я чувствую, что губы расплываются в улыбке. Блаженно прикрываю глаза, наслаждаясь ударами наших сердец. Нашим танцем, который не для зрителей и оценок, а для нас двоих. Нашим молчаливым тактильным диалогом мужчины и женщины…

И вздрагиваю, когда музыка обрывается.

Аррина моргает так же недоуменно, как и я, вырванная из плена чего-то настоящего, что происходило сейчас на круге…

Я мельком вижу цифры: внимание трети зала было приковано к нам, – но лишь передергиваю плечами и помогаю девушке спуститься, прикрываю ее накидкой. И, как в отдалении, слышу голос распорядителя, что мы, судя по результатам, на десятой строчке общего рейтинга и уже сильно не опустимся, а это значит, отборочный тур пройден.

Мы идем как во сне, все еще не разрывая рук…

В груди растет болезненный ком.

– Аррина, я…

– Кадеты Норан, Лан, – голос главы Академии разрывает границы нашего личного, недоступного. Оба вздрагиваем и с удивлением смотрим на Харр Шар-Террона.

Что? Почему?

Кажется, кто-то задал эти вопросы вслух.

– Не мог же я не поинтересоваться, что именно делают кадеты по моему приказу? – кажется, главу веселит наше удивление. – И не только я смотрел трансляцию… – А вот здесь мне почудилось напряжение. Что оно значит? – Гард, твой отец заинтересовался происходящим и тоже наблюдал… за вашим танцем.

Я нахмурился, рука Аррины вдруг стала жесткой. А потом и вовсе ускользающим движением выдернула пальцы из моей хватки и странным голосом уточнила:

– Председатель? Видел?