Текст книги "Любовь стоит того, чтобы ждать (СИ)"
Автор книги: Дарья Вознесенская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)
4
Аррина
Ба-бам-ба-бам-бам.
Бей-бей-бей.
Ба-ам-ба-бам-треньк…
Лязг и взвизги ударов по перевернутым посудинам били по нервам и одновременно завораживали… Вводили в нужное состояние транса, в котором все чувства обострялись до предела. Впрочем, у меня и так все было обострено.
Я была злой. Голодной. Уставшей. Я чувствовала, как сильно зверьки, собравшиеся по периметру круга, хотели насытиться зрелищем падения, а то и чего похуже… Ощущала особую жажду моего соперника… Жажду крови.
Я ненавидела происходящее, но не стала делать ничего, чтобы предотвратить это. Если бы я отказалась отвечать на вызов, меня бы выперли за охранный периметр… А это означало смерть.
Здесь же, пусть и покалеченной, можно было существовать. Мстить. Думать. Дышать.
Жить.
И мечтать о несбыточном.
О том, что однажды мне удастся преодолеть Пустошь за охранным периметром и проникнуть на один из звездолетов Содружества, которые заглядывали сюда всего несколько раз в год. Что им делать чаще на отсталой планетке, где карьеры давно разрушили плодородную почву, и все ценное вывезли еще в прошлых столетиях?
Что бы я делала на звездолете, сама не могла ответить. Почему-то мне казалось, что как только я туда попаду, все наладится… Да, я знала, так думали многие и платили за это Пустоши жизнями, не сумев вовремя добраться до блестящего бока спасительного корабля. Но мой секрет, который не удалось пока узнать никому… должен был помочь проникнуть на борт.
А пока… пока предстояло выживать там, где ресурсов пусть и мало, но они хотя бы имеются. И высокие стены со специальным покрытием защищают от излучения, эпицентр которого находится аккурат за тем холмом…
Ба-ам-ба-бам-бам.
Бей-бей-бей.
Мы кружим друг напротив друга, и никто не хочет делать первый выпад. Первый удар всегда становится точкой невозврата, за которой боль, застланный пеленой взгляд. Первый удар – и ты видишь, как раскрывается противник, начинаешь понимать его слабые места… Но долго находиться в круге тоже невозможно. Звон вибрирует, перенастраивает все внутри тебя, и если вовремя не выскочить…
Я все-таки бью первой. Жестко, быстро, ногой. Целясь в солнечное сплетение, попадаю и тут же ухожу вниз, изгибаясь и переворачиваясь, потому что парень летит на меня всей тушей, желая подмять, поглотить…
Как хотел сделать ночью, думая, что я сплю…
Я никогда не спала. С тех пор как оказалась в приюте, а потом сбежала сюда, ни разу не засыпала глубоко. На нашей планетке это было слишком опасно – сожрут в прямом и переносном смысле. Потому ночью я дала ему отпор – и поплатилась за это сегодня.
Все знали, почему ублюдок вызвал меня на дуэль, но никто не вступился. Мы были каждый сам по себе – периодически возникали лидеры из более сильных, создавали стаю, но, по сути, каждый из нас был одиноким зверем, кормившимся от находящегося рядом космопорта.
А ночью собирались всей кучей. Устраивали обмены и сооружали совместные костры – выживали. А еще иногда создавали круг. Мне удавалось избегать его довольно долго, порядка шести космических лет, и если бы не свинья, положившая на меня глаз…
И снова его коронный прием: рвануть вперед, выставив голову как таран. Чтобы разбить на мелкие кусочки мое самообладание и тело… Уклониться в последний момент. Прогнуться в пояснице, потом скользнуть вбок, но… я вынуждена взмахнуть руками, чтобы удержать равновесие.
Ублюдок пользуется этим. Перехватывает мою кисть и тянет на себя.
Слишком опасно и близко…
И я решаю пожертвовать чем-то менее значимым. Например, костью. Выворачиваюсь так, что она в области запястья хрустит и ломается под толстыми пальцами, но зато получаю доступ к его паху и со всей силы бью туда ногой…
Бей-бей-бей.
Ба-ам-ба-бам-треньк…
Он орет, окружающие поддерживают этот рев, и невыносимая какофония почти сводит меня с ума.
Падаю на колени, будто перед одним из великих правителей прошлого, чьи тупые биографии нас заставляли учить в приюте, а потом, опершись здоровой рукой о пыльную красную землю – в темноте и отблеске костров её цвет похож на запекшуюся кровь, – отталкиваюсь, полностью распрямляя ногу и попадая пяткой аккурат по носу моего обидчика.
Он не успевает закрыться. Достается еще и челюсти… Я же по инерции падаю набок… и тут же получаю удар в живот. Он остервенело пинает меня, пока я сжимаюсь в комок и пытаюсь придумать, что делать… Выдерживаю еще один удар, хватаю его за ботинок, наплевав на жуткую боль внутри и в левой руке, быстрым рывком валю его на спину. Не теряя времени, взвиваюсь вверх и падаю с выставленным локтем на его грудь, надеясь, что мой вес хоть что-то да будет значить для силы удара…
Долгий хрип… и мой противник на какое-то время теряет сознание. И в этот момент что-то тащит меня наверх…
Нет-нет, это невозможно, в круг во время боя никто не может заходить! Но я вижу двоих с осклабившимися рожами. А звук ударов ладонями и палками о металл уже просто рвет жилы…
Ублюдки, что напали на меня, – дружки моего соперника. И они намерены словить удачу там, где ему не удалось… Я бьюсь с ними отчаянно, понимая, что терять мне нечего. Пуская в ход весь доступный арсенал: ногти, зубы, колени. Забыв о крови, боли, усталости и сломанной руке… А в придачу к этому еще и о трещинах в ребрах…
Бей-бей-бей.
Ба-ам-ба-бам-треньк…
Я уже на грани, не справляюсь, падаю, получаю пинок, снова вскакиваю и бросаюсь на них, понимая, что меня хватит буквально на несколько секунд…
– Кандидат Аррина Лан, сдано.
Что?!
Оседаю на пол и бессмысленно таращусь в яркие софиты, что стоят вокруг.
Звездная нора, как я забыла, что с той ночи, которая закончилась моей крайне болезненной победой над одним-единственным ублюдком (никто и правда никогда не выходил в боевой круг, кроме соперников), прошло два десятка космических лет?
И все это лишь норовый повтор, вытащенный с глубин моей памяти?
Сейчас я кандидат. В лучшей Академии зажиточной планеты… А все, что здесь сейчас произошло, – лишь мой второй день в учебном заведении и визио-бой с вызванными машинами субстанциями.
Правда, последствия как от обычной драки… Подняться я не могла.
– Ваше состояние, кандидат Аррина Лан? – равнодушный голос мог бы принадлежать искусственному разуму, но я точно знала, что там человек. Инструктор.
– Сломана рука, кэм. Ребра… кажется. Боль в области спины, боков, живота… – сказала я хрипло и мрачно. Интересно, может нас тут еще и заставят самостоятельно лечиться? Ради закалки характера… – Болит челюсть, и, судя по тому, что левым глазом я вижу плохо…
– Ваше психологическое состояние, кандидат?
– Замечательное. Обожаю такие встряски, – ирония ощущалась столь явно, что мужчина на мгновение даже замешкался.
– Вас проводят в медицинский отсек, – сказал он после паузы.
Нет, никто нас не оставил выздоравливать без помощи. И всех, кто сильно пострадал, уложили в специальные капсулы, похожие на продолговатые цилиндры. Умостившись, почувствовала, как меня облепляет какой-то гель и несколько иголочек впиваются в руки и ноги. Впрочем, неприятные ощущения от них, как и от моих травм, тут же прошли…
Боли я не чувствовала – только спокойствие и удовлетворение от того, что справилась с испытанием. Я даже задремала, так расслабилась. И очнулась от голоса главы Академии.
– Аррина… Ты молодец, хотя тебе сильно досталось…
Удивленно распахнула глаза и улыбнулась, несмотря на недоумение.
– Вы пришли меня… проведать?
– Как и остальных. Поддержать ваш боевой дух, – он тоже улыбнулся.
– В правилах Академии даже это прописано? Под пунктом про «чуть-чуть убить кандидата»? – буркнула и насупилась.
Но глава только тихонько рассмеялся.
– Мне нравится твой настрой. И то, что я не ошибся в тебе. Как и…
– Не будем об этом, – вздохнула. – А может, раз вы так хорошо ко мне относитесь, скажете, что ждет нас завтра, а? – спросила в шутку и была вознаграждена новым смешком.
Мужчина, похожий из-за своих чешуек на бурольга в боевой раскраске покачал головой и удалился.
Ну а я с чистой совестью заснула.
Дальнейшие испытания, как мне показалось, были полегче. Мы сдавали тесты на знания, на наличие… хм, совести и понятий о честном поведении. У нас проверяли уровень владения общим этикетом, наличие логического мышления, способность собирать и разбирать незнакомые предметы и приборы. За несколько дней, что прошли с момента поступления, я привыкла к сытной еде, долгому и полноценному сну, чистоте и постоянно сменяющимся занятиям. Меня даже не коробило отношение кадетов к «сырне», бесконечные подколки и попытки так или иначе достать еще неуверенных в себе поступающих. Я знала, что никто не перейдет за грань – максимум снова отправят в мужской душ…
Но я ошибалась. Нашелся тот, кто, похоже, не видел границ вообще. Истукан с двигателем вместо сердца и лиловыми камнями вместо глаз… Страж, с которым нас уже дважды столкнуло движение планеты… И чью жажду, бедра, руки в тот первый вечер я вспоминала, ворочаясь на своем идеальном матрасе и чувствуя непонятное томление.
Гард Норан… поглоти его звездная бездна.
– Поздравляю, – взгляд и голос Главы был мягок, в отличие от наших инструкторов. И звучал, как мне показалось, с определенной гордостью.
Я не двигалась – не по правилам это, – но позволила себе улыбнуться краешком губ, чувствуя, как датчик на моей руке перенастраивается и превращается в полноценный по функционалу браслет первокурсника.
И вместе с тем, как отпускает напряжение.
Может, я делала вид – и для себя самой, – что мне плевать на происходящее, и вообще, что бы ни произошло, я всегда смогу уйти с гордо поднятой головой.
Но на самом деле уходить не хотелось.
Хотелось остаться здесь и получить профессию, о которой я раньше и не смела мечтать… Взлететь настолько высоко, чтобы оттуда не было страшно смотреть на окружающую жизнь… не бояться больше оказаться на самом дне, где каждый день приходилось бороться за выживание.
Нет, я осознавала, что профессия пилота не так проста. И связана со смертельными опасностями. Но я также знала разницу между ежедневной борьбой за существование и необходимостью ценой неимоверных усилий рисковать ради дела.
Именно поэтому прямо сейчас, стоя в одной линейке с другими кандидатами, я была счастлива.
Уже не кандидатами… Кадетами первого курса лучшей Академии пилотов Дилипа.
Из размышлений меня вырвало очередное напутствие, а позже нас отпустили. Готовиться к завтрашним занятиям, которые обещали много… неожиданного.
Я отправилась в сторону столовой и прошла уже большую часть пути, когда меня окликнули.
Слайм, часто обращавшийся ко мне в эти дни и – теперь такой же первокурсник – подмигнул и подошел ближе. Я едва подавила желание сделать шаг назад и, оглядевшись, вздохнула. В этом секторе было малолюдно и это немного нервировало. Пусть парень и был достаточно милым и общительным, мне совершенно не нравилось находиться в такой близости от кого-то.
– Что собираешься делать? – бархатным голосом уточнил коротко стриженный шатен с ритуальными татуировками на висках и шее. Он был с соседней системы и эти рисунки явно что-то значили – во всяком случае, Слайм ими гордился, – но я особо не интересовалась историей их происхождения.
– Спать, – пожала плечами. – Эти дни меня вымотали, а дальше будет только хуже…
– Одна? – наклонился она вперед.
– Одна что? – я нахмурилась.
– Спать?
Я все-таки отодвинулась. И холодно уточнила:
– Я давала повод думать, что могу спать не одна? Или, может быть, ты считаешь, что мне… захочется спать не одной? Предлагаешь свою кандидатуру? – кого-то подобная отповедь, может, и отпугнула бы, но не Слайма. Он, похоже, был уверен в своей неотразимости, и ему раньше не отказывали. И вместо того чтобы отстраниться, только напирал. А я уже стискивала кулаки в желании объяснить ему другим способом, что не хочу с ним общаться. Раз не понимает слов…
Но меня опередили.
– Развлекаетесь?
Насмешливый и презрительный голос отлепил, наконец, первокурсника, от меня и заставил его крутануться на месте. И тут же стушеваться… Ну еще бы, там ведь стоял звезду ему в лоб Гард Великий, уничтожающий неугодных одним только взглядом…
– Мило, – продолжил как ни в чем не бывало страж и встал так, чтобы оказаться между нами. – Но зря, – вдруг припечатал он. – Свежее мясо принадлежит четверокурсникам – а мы еще не разыграли его…
Что?!
Безднова нора, да они совсем тут, что ли?
Я отодвинулась к знакомому злу – уж если выбирать между этим придурком и Слаймом, я соглашусь на внимание второго, хотя бы потому, что точно с ним справлюсь. И постаралась взять себя в руки, ответив максимально спокойно:
– Мы не в торговой лавке, чтобы разговаривать обо мне таким тоном, – на самом деле, несмотря на ровный голос, я была в бешенстве. – Ни одна нормальная девушка не будет трахаться с таким идиотом…
– О, поверь, каждая захочет…
– Может быть. Но только не я…
– Потому что ты уже успела отличиться и раздвинуть ножки перед кем-то более полезным? – спросил он до странности зло. – Или в твоем случае надо просто соблюдать очередность? И ты уже договорилась с сырней – а потом придет время и настоящих мужчин? Выдашь нам номерки?
Звук удара показался мне настоящей музыкой.
Я не умела бить как девчонка, в моей реальности пощечины было бы недостаточно… так что когда я впечатала кулак в его челюсть, голова стража дернулась – от неожиданности он даже не успел увернуться. А его рука инстинктивно взлетела к лопнувшей губе.
Гард рассматривал кровь на своих пальцах с таким удивлением, будто видел первый раз в жизни.
– Что? Красная? – не удержалась я. – Ты ничем не отличаешься от нас, простых девок с окраины Содружества?
– Исчезни.
Это было не мне. Слайму. К чести того надо сказать, он даже попытался заступиться, но… Стражи умели убеждать. Однако на меня их дар не действовал…
Хотя вряд ли это поможет уберечься от расправы. Вся надежда на проходящих мимо и средства слежения…
– Несанкционированное нападение на другого кадета? – даже с каким-то удовольствием произнес брюнет и шагнул ближе, вынуждая меня снова опереться о стену. – Знаешь, что за это полагается?
– Суд над обоими. И еще посмотрим, кого накажут, после того как я расскажу о твоих оскорблениях, – заявила дерзко, хотя обстановка меня немного пугала, я не была уверена, что все именно так. По правилам четверокурсники были сильно выше нас… А еще пугало застывшее лицо стоявшего напротив брюнета, красные пятна на скулах, свидетельствовавшие о его злости, наливающийся синяк и чувственные губы с уже запекшейся кровью…
Я подавила судорожный вздох.
Почему даже после его слов в такой обстановке он казался мне… привлекательным? Может, мне пора к пси-техникам? Испытания, похоже, повредили что-то у меня в голове…
– Рассчитываешь на помощь своего любовничка? – и опять он высказал что-то странное. Чего заладил одно и то же? Я лишь недоуменно пожала плечами. А Гард вдруг зашипел на непонятном наречии, схватил меня за плечо, крутанул и швырнул в стену…
Звезда, не стена! Замаскированный вход в какую-то каморку со слабым освещением…
Где мы оказались наедине.
От неожиданности я едва не упала, но устояла на ногах. А потом со всей силы толкнула стража, намереваясь снова воспользоваться эффектом неожиданности и тут же выскочить.
Но Гард уже был настороже. Даже не сдвинулся, хмыкнул, нажал какие-то кнопки – почти наощупь, не отрывая от меня взгляда, – и запер, похоже, дверь окончательно…Сделал шаг вперед, из-за чего я попятилась.
– Часто это делаешь? – я вскинула голову, прищурившись. – Уж очень уверены твои движения… Так просто девки не ведутся? Надо насильно запирать?
Во мне говорил страх и желание не то что досадить ему… Вынудить сделать что-то такое, отчего я бы перестала видеть в нем… Мужчину.
Перестала хотеть… Оказаться к нему как можно ближе и одновременно убежать.
Перестала… испытывать столь противоречивые чувства.
Но парень не поддался на провокацию. Усмехнулся и встал так близко, что между нами не осталось даже воздуха.
– Я никогда никого не затаскивал в постель…
– Это не постель!
– Ты не заслуживаешь даже постели…
Я дернулась, будто он меня ударил в отместку. И подавила подступившие слезы.
Отвернулась. Сжалась, постаравшись сделаться как можно незаметней… Коридор Академии, когда происходила вся эта некрасивая сцена, был пуст, а что касается камер слежения… Я знала, что они охватывают не каждый участок, в основном учебные классы. И если все так… Мне придется рассчитывать только на себя. Как всегда…
Но смогу ли я победить его?
Внезапно стало даже не страшно, а… равнодушно. Темно. И очень горько.
– Чего ты хочешь? – прошептала, не глядя.
– Чтобы ты поняла, нельзя вести себя со мной подобным образом и не платить за это.
– Только потому, что ты страж? Что вашей расе все позволено? Вы назначили себя избранными, по сути, будучи просто беглецами с уничтоженной планеты, живущими в железном яйце… – слова лились злым, вымученным потоком. И прервались от грохота, с которым кулак Гарда впечатался в стену рядом с моей головой.
– Не смей так отзываться о…
– А то что? Ты только угрожать можешь или… – последнее прозвучало совсем отчаянно, и я приготовилась дорого продать свою жизнь – руки стража взметнулись и обхватили мою шею, но… Вместо того чтобы задушить, широкие ладони скользнули назад и притянули меня за шею к его лицу.
А последние слова утонули в его горячем выдохе, который отравил мои легкие и проник в кровь сотней крохотных иголочек…
Его губы больно прижались к моим.
Меня и раньше целовали. Не единожды.
Каждый раз был похож и не похож на предыдущие: сухость, неловкие, а иногда и противные движения языка, ощущение чужой слюны во рту. Пару раз целовали приятно и робко, однажды – насильно. Но никогда… никогда вот так.
Как будто я принадлежу этому мужчине, а он принадлежит мне. И наши губы встретились после долгой разлуки, а языки умеют танцевать в паре. Будто я – рабыня с планеты Карам, одурманенная вечным желанием и соком анда, а он – мой властелин, вернувшийся из военного похода.
Как будто все мои органы чувств спали до этого, и проснулись только сейчас… Чтобы разложить на составляющие кровь, которую я сама же и заставила выступить, и теперь чуть ли не наслаждалась её вкусом. Чтобы обонять запах жестокой, почти неукротимой жажды и осязать одновременную твердость и мягкость его порывов…
Чтобы умирать и задыхаться от бесконечного поцелуя, который не был мягким, но не был и жестким. Который наказывал и прощал…
Наслаждаться идеальным поцелуем от истукана, чье сердце, как я думала, должно было качать лишь ледяную воду… а оказалось, оно проталкивает сквозь сосуды сладкую месть, отраву, передающуюся через его губы и язык и заполняющую мои легкие и тело. Делая его одновременно легким, воздушным, но также тяжелым и тянущим вниз, улечься прямо на пол, раскрыться перед ним полностью…
Эта мысль меня отрезвила. И заставила огромным усилием воли… Звезда в зените, да какая воля! Мной управляла паника, страх перед собственной слабостью, перед готовностью отдать тело первому ублюдку Академии. Заставила оторваться от него как раз в тот момент, когда Гард застонал и, снова бормоча что-то на непонятном языке, прижался ко мне всем телом…
Руками, которые цеплялись за его плечи, я оттолкнула четверокурсника и выскользнула из-под него, отскакивая к двери и хаотично шаря по панели в надежде найти то сочетание клавиш, что позволит мне выбраться… Это не удалось, и я резко развернулась, глядя на часто и глубоко дышащего парня…
Он смотрел на меня так… Бездна, я не могла взглянуть в его фиолетовые глаза! Опустила голову и глухо сказала:
– Выпусти…
– Ты же сама хочешь этого!
– Выпусти!
– Да что в нем такого, что я не могу…
И сам же замолчал.
Даже не глядя на него я почувствовала, как парень замкнулся, застыл истуканом, а потом четким движением, избегая прикосновения, что в условиях тесноты было почти чудом, дернул дверь и растворился в тишине коридора…
А я съехала по стенке, прижимая руки к горящим щекам.
И что это было?
5
За два космических года до описываемых событий.
Академия пилотов.
Аррина
Мне снова снился сон.
Где я танцую…
Не в угоду пьяной публике. Не для того, чтобы заработать или выжить. Даже не для того, чтобы усыпить бдительность или бежать – было в моей жизни и такое…
А для себя. И для чего-то Великого, что благосклонно взирает на мои движения.
И это было хорошо. Вдохновляюще.
Тело двигалось и пело… Будто воздух стал плотным, подобным струнам и каждый шаг был нотой, нанизанной на них. Взмах ногой сопровождался пронзительным звуком свистели, что была в ходу на той аграрной планете, где меня выхаживали сердобольные хозяева маленького, но уютного домика. Если бы не обстоятельства и мне не пришлось в очередной раз бежать, я бы провела эти годы среди пурпурных пастбищ и была бы счастлива.
Руки трепетали, будто язычки многочисленных колокольчиков, их надевали невесты Дилипа во время свадебного обряда. Я лишь однажды любовалась им в нижнем городе и была поражена тем, насколько торжественно и красиво все это выглядело…
Тело изгибалось, вторя изгибам кифары… Однажды в нашей стае полуголодных подростков поселился странный путник. Он пришел из ниоткуда и ушел в никуда – но то время, что жил среди нас, в лагере было тихо. Потому что каждую ночь он садился возле костра и, перебирая струны длинными, почти прозрачными из-за необычной структуры кожи пальцами, рассказывал о звездах и их равнодушии. И величии.
Это было странно, но во сне мне казалось, что я танцую… время. И долгий путь, который тоже вел в никуда.
Я летела и выгибалась под немыслимыми углами, меня рвали в разные стороны звездные потоки, мои ноги и руки то замирали, вытягивая тело в длинную, устойчивую линию, то падали вниз, с молчаливым грохотом.
Мне снились разные мелодии. Такие же разные, как и само время. Ведь как бывает: иногда оно движется скачками, хаотичными зигзагами. Иногда по спирали. Иногда становится медленным, тягучим, не дающим вздохнуть, будто ты глубоко под водой, и твои движения настолько затруднены, что когда выныриваешь на поверхность, каждый взмах рукой наполнен удивлением. А каждый вздох – жизнью.
В своих снах я не повторяла чужие танцы… Те танцы, что впитывала от случая к случаю с самого детства… У меня не было учителей, но каждый встреченный на моем пути танцор становился таковым. Потому что танец оказался единственным прибежищем, в котором я чувствовала себя свободной…
Но во сне… я создавала что-то новое.
Эти картинки и музыка не снились мне каждую ночь… Но когда это происходило, я просыпалась счастливой и отдохнувшей. Вот и нынешним утром – моим пятым утром в роли не кандидата, но кадета-первокурсника – я открыла глаза еще до сигнала подъема и какое-то время лежала, улыбаясь в темноту…
Потом в моей капсуле зажегся свет.
Минимальная гигиена – и вот уже построение. В Академии было принято сначала «разминаться» и только потом завтракать. Кадеты были обязаны поддерживать себя в хорошей физической форме – неказистых и толстых я здесь почти не видела, и то их внешность зачастую оказывалась генетической особенностью их расы, а не следствием лени.
Двухчасовое занятие на внутреннем полигоне. Крупноячеистые сетки, хватающие нас за ноги, препятствия, которые вдруг полностью меняли свое положение и чуть ли не убегали от нас, бассейны то с ледяной, то с излишне горячей водой и еще немало задумок, будто создатели отрабатывали свои садистские наклонности – все это вовсе не казалось мне каким-то особым издевательством. Напротив, я лучше многих понимала, что от нашей физической выносливости и силы зависит жизнь.
А потом… много часов зубрежки и лекций. Вживую и на имитаторах для самостоятельного запоминания – с помощью мнемо-капсул, от которых взрывалась голова, но зато и дело шло в три-четыре раза быстрее.
Основные языки. Этикет. Шифрование и связь. Навигация. История и культура. Межрасовые отношения. Пилотирование и управление. Механика и звездная география. Наука и право Содружества. Конструирование. Программирование. Психология. Боевые искусства. Анатомия рас… Все что могло пригодиться для пилота, работает ли он на одиночном корабле или на огромном крейсере.
И пригождалось.
Объективно подобное образование было лучшим в галактике, даже если кадет не становился пилотом. И для меня, все еще не верящей, что я здесь, оно было сродни сбывшейся мечте… А вот остальные считали, что я этого не заслуживаю. Не познакомившись, сделав одним им известные выводы… Это даже не обижало – мне было плевать. Я и раньше с трудом заводила друзей… ха, да не припомню ни одного! Была пара приятелей в детстве, с которыми мы выживали сообща. И одна девчонка из трущоб, с которой мы снимали крохотную кладовку даже, а не квартиру и вместе работали в клубе… Но друзья? Пожалуй, нет. Я, может, и сошлась бы с кем-то здесь, но для этого нужно был не просто испытывать стадное чувство, но еще и принадлежать хоть к какой-то группе. Объединенной деньгами рода. Или принадлежностью к расе. Или интересами… Или просто желанием досадить окружающим, вроде членов таинственного клуба, в который, как я услышала случайно, поступали только те, кто выполнял особое задание.
Такое положение дел меня не столько устраивало, сколько не мешало… Не мешало учиться, не мешало следовать своей цели… Я освоилась на территории Академии, заслужила вежливое внимание инструкторов, пару раз давала по носу особо зарвавшимся кадетам, игнорировала смешки и подначки в свою сторону, не пытаясь пыталась лебезить или льстить кому-нибудь из старшекурсниц.
Не вешаясь на старшекурсников… И меня вроде бы оставили в покое. Даже Слайм не подходил… Впрочем, я ошиблась.
Подошел.
И «любезно» устроился за моим столиком.
Я не стала прогонять. Не принадлежала же эта поверхность мне… К тому же я почти закончила ужин. И планировала дальше засесть с коммутатором – завтра от нас ждали докладов на тему развития межзвездных переходов, и я намеревалась набрать достаточно баллов для повышения рейтинга.
Не ради тщеславия или престижа…
Но высокий рейтинг означал, что я останусь в Академии. А еще, что смогу претендовать на бесплатное обучение на втором курсе… Первокурсники платили всегда – точнее, платили родители или государства. А вот те, кто занимал первые пять строк по окончании курса, получали стипендию от самой Академии. И мне очень хотелось избавиться от необходимости быть обязанной тому, кто внес за меня свои личные средства.
Я думала обо всем этом и даже не особо обращала внимание на сидящего рядом парня. Мне вообще не хотелось его видеть. И не потому, что он сказал или сделал что-то, что меня обидело… Просто один его внешний вид напоминал о той каморке и поцелуе.
Чувствуя, как вспыхивают щеки, я с раздражением бросила на поднос кулек с витаминным желе и собралась встать из-за стола.
– Аррина…
– Чего тебе? – недовольно буркнула я.
– Во-первых, хотел извиниться… Я не собирался грубить тебе…
Крылья его тонкого носа подрагивали от волнения.
– Хорошо. Это все?
– Нет. Я… мне сказали, что ты прошла вертушку почти с идеальным временем…
– И?
– Можешь помочь мне после ужина? Научить? Правилами Академии это не возбраняется, а у меня… короче, у меня худший результат среди однокурсников.
Я снова вздохнула.
Что-то такое я припомнила – вчера и правда вывесили результаты. Но при чем тут я?
– Просить парней как-то…стыдно, – Слайм отвел взгляд. – А инструктора… Ну ты знаешь.
– Ага, – хмыкнула. Инструктора у нас не слишком любили разжевывать информацию или помогать. Выплывешь – молодец.
– Мне надо заниматься…
– Это не займет много времени, обещаю! – парень начал говорить торопливо. – А потом я тебе помогу с докладом – да можешь мой забрать! Я этих докладов в школе сделал просто безднову нору.
Я прикусила губу, колеблясь.
Конечно, я избегала всяческих привязанностей, но ведь хорошие взаимоотношения – это не привязанность. И мне надо поддерживать хоть какой-то диалог с однокурсниками…
– Хорошо, – кивнула, наконец. – Давай через два удара перед входом.
«Вертушка» представляла собой довольно нестандартный тренажер.
Хотя что уж в Академии было стандартным…
С виду – полоса препятствий со всем возможным колюще-режуще-обжигающим оружием и центрифугами. По факту – очередная машина для убийства… ну хорошо, вылета кадетов на дно рейтинга.
Её суть была в том, что обстановка, средства нападения и перемещения менялись с огромной скоростью. И если для первокурсников уровень изменений был минимален, то четверокурсники, сдающие экзамен, представлялись самоубийцами. Пока… Ведь скорость, умение реагировать на спонтанную опасность – все это тренировалось. И потому выпускники каждого курса и правда становились на порядок лучше. Быстрее. Сильнее и выносливей.
Наши инструктора считали, что пройти «вертушку» можно. А те, кто сомневался, быстро передумывали – площадка, отмеченная как стартовая, под воздействием запущенной программы начинала постепенно преображаться и пузыриться горячими, тягучими ямами. Думаю, многие хотели бы уничтожить лабораторию, открывшую эту пластичную дрянь!
Проваливаться в пластмассу (ожоги до кости здесь, конечно, лечили, но еще ни один не рискнул попробовать) я не собиралась, а ударов и прочих неприятностей не боялась. Да и опыт у меня был неплохой, если вспомнить все случаи, когда я воровала еду или медикаменты. Так что еще на первом, пробном и довольно спокойном занятии прошла тренажер почти без повреждений…
– Смысл в том, чтобы не бояться и действовать до того, как подумаешь, – объясняла Слайму, когда мы зашли внутрь огромного ангара. Аудитории в Академии не запирались – никто не препятствовал кадетам тренироваться самостоятельно. И даже свет включался автоматически. – Ну и мысленно проходить основные препятствия. Их список вывешен снаружи, конечно, каждому кадету выпадает свой набор величин и своя последовательность, но никто не мешает тебе прикинуть в уме, что делать, если за огненным кольцом последует электрическое поле. Продумываешь про себя, как будешь действовать в том или ином случае и…
Я говорила быстро и шла вперед тоже быстро – тратить на однокурсника весь вечер, даже если я и правда получу свой доклад, не хотелось. И в какой-то момент почувствовала: что-то не то.
Рядом нет человеческого тепла и… Я запнулась, резко обернулась и нахмурилась.
– Какой бездны? – прошипела. Уже понимая какой…
Слайм. Провернул всю эту дрянь… Зачем? На это тоже был ответ. За прозрачной стеной, что отделяла саму «вертушку» от зоны ожидания и контроля, застыл не только он. А еще и несколько внезапно появившихся четверокурсников. Явно члены клоба моральных садистов. Неужели заданием этого пакостника стала я? Чтобы что? Задеть? Ранить? Подставить?
