Текст книги "Любовь стоит того, чтобы ждать (СИ)"

Автор книги: Дарья Вознесенская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

– Понятно, – бездна, как же я устала от такого отношения. – И ты сделал определенные выводы. Что ж, молодец. Все понял, обо всем догадался, держи орден. И если тебе так хочется поговорить об этом с Харр Шар-Терроном, я не буду препятствовать. Иди, расскажи ему правду… В конце концов, это твоя прямая задача как четверокурсника – выслеживать других студентов и доносить… – последнее прозвучало издевательски, но он всерьез меня достал.

– А твоя прямая задача – ублажать Главу во всех возможных позах? – его лицо стало жестким, а губы презрительно изогнулись…

Я зашипела и вцепилась ногтями в его кисти.

– Не завидуй столь явно, – прорычала, не отрываясь от давящего взгляда.

– С чего бы мне завидовать?

– Просто ты не можешь получить то, чего на самом деле хочется и довольствуешься суррогатом, готовым облизывать тебя с утра до вечера…

– Ревнуешь?

– Брезгую, – извернулась и оттолкнула наконец стража. – Что бы ты ни думал, в отличие от тебя, я… не даю всем подряд.

– А только тем, кто хорошо заплатит? Может, в этом дело? Так назови свою цену… Может, я еще подумаю и…

– Хватит! – рявкнула, отшатнувшись и почувствовав, как рвется что-то внутри и подступают глупые слезы. Хотелось вцепиться ему в щеки, оставляя кровавые борозды, и ударить так же больно, как он только что ударил меня. А собственно… Почему нет?

– Дуэль, – прорычала.

– Что? – ну наконец-то я его удивила. И заткнула.

– Что слышал. Прямо сейчас… И без всяких новомодных штучек. Только ножи, костюмы и тренировочный зал с отключенными камерами, чтобы никто не примчался спасать маленького слабенького стража. Придется ответить за свои оскорбления.

– Да ты…

– Что я? Вызвала тебя на дуэль. И приходи быстрее, – я заметила несколько флипперов с возвращающимися кадетами и поспешила свернуть разговор. – Мне еще заниматься сегодня.

– Я не дерусь с девушками!

– Ну да, ты их только отправляешь на бойню и оскорбляешь…

Норан дернулся и стиснул зубы. Что-то появилось в его лице, позволяющее думать, что я его задела не меньше, чем он меня… Сожаление, что ли…

Нет, показалось.

– Комната Икс-восемьдесят. Это во втором рукаве и… – сказал он безразлично.

– Найду, – отрезала я.

И быстро пошла прочь.

7

За два года до описываемых событий.

Академия пилотов.

Гард Норан

Она не желала покидать ни мою голову, ни мои сны.

Заморыш, взбесивший при первом же появлении и даже не скрывающий своего пренебрежительного отношения. Ко мне, к сыну председателя Стражей!

И больше всего меня задевало то, что меня это задевало… А не должно было.

Наш мир, наша раса, наше воспитание, вся история становления была подчинена одной единственной цели – и в ней не было ни отношений, ни эмоций, ни потребностей за пределами назначенных доктриной обязанностей…

Кому-то это показалось бы слишком жестким… Но не мне. Я знал с детства знал, кто я есть и кем буду.

И каждое действие, каждый поступок работал именно на это.

Стражи неспроста привели свою планету в систему Дилипа… Она находилась в дальнем рукаве галактики красной зоны, и отсюда было удобно летать на Край и вести за ним наблюдение. А еще этот рукав славился очень развитыми цивилизациями и технически оснащенными системами – не удивительно, что наши предки решили установить наиболее плотный контакт с другими расами именно здесь. Ну а мой отец направил всех из нашей линии именно в эту Академию, выпускающую лучших пилотов… Чтобы мы научились единственному, что на самом деле важно.

Общению с Бездной.

Наша раса началась именно с нее. И со знакомства Конгломерата – объединения развитых цивилизаций – с Ничем, пожирающим звездные системы и преобразовывающим Вселенную из замкнутой сферы в изломанное пространство. Ничто или Бездна, Темнота сплющивала галактики до песчинок… Сначала совсем незаметно, но к тому моменту, когда изведанная область стала объединяться и взаимодействовать, в Бездне растворилась уже существенная часть космоса. А позже и наша планета, Лила, с фиолетовым небом, которое никогда не увидят наши фиолетовые глаза…

Именно Конгломерат, прообраз Содружества, вышел на связь с отсталой на тот момент расой моих предков и предупредил о приближении Бездны. Он не мог спасти и вывезти – только передать информацию. А дальше руководство государств и планет решало само…

Некоторые, насколько я знал из истории, приняли решение… жить. Ровно до тех пор, пока их не поглотит Ничто.

Алли-э, мои предки, решили, что достойны спасения. Сотню лет они разрабатывали доктрину развития, согласно которой жители Лила должны были расселиться по разным планетам. Так начался Исход. Несколько веков Советы обучали новым профессиям, новым жизням, строили корабли, истощая все ресурсы, искали подходящие для колонизации планеты – подальше от нулевой границы, – помогали с рабочими местами и обустройством среди безопасных систем… Уничтожали себя как расу и объединение, но давали возможность жить дальше. И когда Бездна уже подступала к нашей галактике, на Лила оставалось порядка двухсот тысяч жителей. Элита: эмпаты и менталисты, воины, ученые, политики, люди искусства и инженеры. Маленькое, но очень сильное и жестко структурированное общество.

Которое создало искусственный дом, способный перемещаться по космосу, изучая Бездну и охраняя границы Вселенной.

Это и стало нашей единственной задачей. Целью.

Да, вот такая вот странность – главной мечтой для целой цивилизации оказалась мечта договориться с Ничем, что спустя время сожрало её колыбель.

Нас назвали Стражами. И мы и правда ими были… Не всесильными, не всегда добрыми… Но рожденными, чтобы при необходимости умереть за Жизнь. Меня так и воспитывали, натаскивая с самого детства, требуя полной самоотдачи, подчинения строгой иерархии и каждый день напоминая о том, что наши предки уже сделали самый важный выбор за нас.

Тем неприятнее было слышать от одной вредной стервы, что она презирает стражей.

Тем неприятнее оказались эмоции, которые накрывали меня каждый раз, когда я её видел. Их не должно быть! Ведь Стражи сдержаны, как никто…

Тем сильнее презирал себя… и её за ту жажду, что она во мне вызывала, за потребность владеть тем, что другие уже попробовали, за желание защитить и присвоить…

Ведь мы не смели привязываться к вещам и людям. И уж тем более к кому-то не нашей расы.

Я отказывался и дальше думать о ней… Но когда Слайм предложил членам Клуба небольшое развлечение, пошел. Хотя обычно не интересовался их делами.

Уговаривал себя, что проконтролирую просто ради того, чтобы члены моей линии не нарвались на неприятности от Главы, но в глубине души осознавал свое беспокойство о том, что они могут сделать с заморышем что-то плохое.

А ведь только я мог с ней что-то делать… у них же на это не было права.

И не ошибся, да только помочь оказался не в силах.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Кто же знал, что она так себя поведет? Покажет, насколько ничтожны все наши потуги уязвить, и прыгнет вперед, к смертельно опасным ловушкам?

Блондинистая гордячка!

Мне очень хотелось отбить руку об её задницу за то, что она предпочла поломаться и не уступить. А я рванул за старшим инструктором, одним из немногих, кто был в состоянии разблокировать дверь…

Я не стал бы врать и увиливать. Но и здесь она нас переиграла…

И эти ее тихие и отчаянные слова о том, что она не желает моего внимания… рванули что-то у меня изнутри. Рванули так, что я пару дней истекал кровью… А потом полез искать про нее информацию.

Я был одним из лучших аналитиков из Стражей, умел добывать информацию из крох и отдельных букв, из невидимых линий и обрывков переговоров на другой стороне галактики. Лучше меня был разве что отец – и именно за это он получил в свое время должность председателя.

И мне очень хотелось узнать, откуда у хрупкой на вид девицы такая скорость реакций – она не должна была пройти даже треть «вертушки»… Но этой информации я не нашел. Зато накопал то, что остановило, слава звездам, внутреннее кровотечение.

Подтверждение всех слухов…

Именно Глава привел её и подал документы… И именно он, а не родители, которые даже не были упомянуты, записан как «покровитель» в ее личном деле.

Это окончательно убедило меня, что от нее следует держаться как можно дальше… Я и держался. Позволял жаждущим внимания девкам таскаться за мной по всей Академии. Сваливал в увольнительную в поисках самых ярких красоток. Лез во все дополнительные рейды, в которых старшекурсники могли участвовать по желанию…

И ненавидел стерву за то, что продолжал трахать по ночам кровать, представляя под собой её податливое тело. Что продолжал искать её взглядом… и натыкаться на полное равнодушие.

Но дело сдвинулось, я успокаивался… Казалось, что сдвинулось. А потом я увидел Аррину, выходящую из дешевого флиппера, принадлежащего какому-то придурку, в крохотных шортах и с растрепанными волосами, намекая своим видом, чем она только что занималась… И вскипел.

Лава вместо крови, туман вместо ясного зрения и её отравленное дыхание вместо свободы… Я вдруг осознал, что готов убить каждого, кто прикасался к ней. А стерва… предложила убить её. И только когда пошла прочь, до меня дошло, что она и правда собралась драться со мной на дуэли.

Я поплелся в указанное место, переодевшись по дороге. И почувствовал, как все сжимается, когда увидел её на пороге… Хрупкая в защитном комбинезоне, юная, с заплетенной косой, злая, о чем говорили сверкающие карие глаза…

И, бездна меня раздери, опытный противник, в чем я успел убедиться после первых же ударов

Аррина не щадила ни меня, ни себя.

Она напала так яростно, так быстро и с такой оголтелой ненавистью, что я опешил и пропустил несколько порезов. Конечно, наши комбинезоны не допустили бы смертельных ран, да и были способны частично самостоятельно сращивать места тех проколов, что наносили друг другу кадеты, но это не помешало мне истекать кровью – на этот раз совсем не иносказательно.

Обманный рывок – и она рассекает мне щеку.

И только тогда я понимаю, что придется драться в полную силу. По меньшей мере защищаться… Ведь нападать на нее, бить… Бездна, что бы они ни говорила про равенство, я просто не мог. Не с ней, не на неё…

Лишь лживо опасные движения, чтобы не выглядеть совсем уж слабаком. Лишь полная защита, чтобы не множить и так болезненные раны. Лишь блокировка ударов – Аррина дралась без всяких правил, кулаками, ножом, ногами, пытаясь достать меня и сделать как можно больнее… Но я умел терпеть боль.

И умел не доставлять её в ответ.

Как ни странно, этот бой успокаивал не только её… Я и сам пришел в себя достаточно, чтобы вместо злости и раздражения начать испытывать восхищение её способностями…

И желание. Как какой-нибудь извращенец и любитель пыток, причиняемых любовницам….

Я так засмотрелся на её полуоткрытые губы, так заслушался её тяжелым дыханием, так захотел ощутить её тело, что невольно пропустил несколько жестоких ударов – да где она научилась такому?! – и рухнул на спину, пребольно ударившись затылком и приняв на себя еще и тяжесть её тела…

Мы замерли. Глаза в глаза.

Она – все еще полыхая от гнева. Держа острый, совсем не учебный нож у моей шеи.

Я – не имея возможности даже вздохнуть или пошевелиться. Настолько я боялся вспугнуть то, что ощутил…

Аррина была той еще злюкой и стервой, трахающейся с Главой и не испытывавшей даже толики уважения к моей расе. И я презирал и ненавидел её… Но правда была в том, что хотел значительно больше. Она была нужна мне. И недвусмысленное свидетельство этого желания уперлось между её бедер.

Глаза напротив расширились, в них полыхнуло пламя. Никак не связанное с прошлыми эмоциями…

А я приподнял голову, чувствуя, как вжимается сталь и из-под нее льется щекотная струйка крови, и обвел языком полную нижнюю губу.

Девушка вздрогнула, раня еще больше, а потом отпрыгнула прочь, отбрасывая нож и тяжело дыша…

– Ты просто придурок… – сказала устало.

– Но ты хочешь этого придурка, признайся… – я тоже встал, чувствуя, как ворот заливает кровью… Ничего, пройдет.

У меня возникло чувство, будто камень, составляющий мою оболочку, крошится. И все вновь обретенные эмоции устремляются в пах, превращаясь в жгучее желание девушки, что уже отвернулась и нацепила на лицо привычную равнодушно-насмешливую маску.

В два шага я подошел к ней, встав так близко, что наше дыхание и растерянность от происходящего смешались и превратились в капельный туман, заполняющий мои ноздри. А потом уже почти привычно притиснул к стене.

Никогда не задумывался, как много стен в Академии…

– Что ты делаешь со мной, заморыш, – то ли пожаловался, то ли ругнулся я. – Превращаешь меня почти в чудовище, вытаскивая самую муть со дна…

– Невозможно превратить того, кто сам по себе родился чудовищем, – огрызнулась она, но вяло, по привычке.

Я наклонился и потерся щекой о её щеку, чувствуя, как царапаю щетиной нежную кожу…

Затрясло обоих. Дрожь пробежала по моему позвоночнику, а пальцы скрючило от жажды прикоснуться к ней… И я не стал отказывать себе.

Нырнул пальцами за ворот её комбинезона и погладил ключицу.

Аррина прерывисто вздохнула, а у меня снова помутилось в голове

– Ты не остановишься, пока не получишь свое, да? – прошептала вдруг девушка и добавила совсем непонятное: – Да и бездна с ней…

Что-то было в ее словах… Что-то, что цепляло ледяным крючком мое нутро и вызывало эфемерное сопротивление. Какая-то горечь, которую я не успел распробовать…

Потому что она подалась ко мне, обвила руками шею.

Тогда я хрипло подтвердил:

– Не остановлюсь.

И впился в её губы.

8

Наши дни.

Планета Дилип.

Гард Норан

В глазах напротив

Клубится космос.

И между нами

Не километры,

А вопросы.

Взгляд – обещанье,

И от улыбки

Теряю разум.

Я знаю точно:

Мне нужно очень,

Но все и сразу.

Кусаешь губы,

Дыханьем рваным

Наполню душу,

Тону в нирване.

Набатом сердце

Ломает тайны:

Ты здесь сегодня

Не случайна ты…

А на кровати,

В моих объятьях

Ты совершенна,

Что-то важнее,

Чем любовь,

Течет по венам.

Тебя укрою,

Собой закрою,

И каждый атом

Находит связи,

Дрожит от счастья,

Когда ты рядом.

(Эн Лери)

Я лежал и смотрел на спящую девушку.

В роскошно отделанной гостиничной комнате царил полумрак, а кожа и волосы казались подсвеченными внутренним сиянием.

Любовался. Пока она не проснулась, и мы не надели привычные маски…

Такая расслабленная, улыбающаяся во сне, доверчиво прижимающаяся к моему боку. Можно было даже притвориться, что она и правда доверяет. Но это было не так. И потому я не упускал драгоценные мгновения, если просыпался раньше. Пусть и злился немного, что подсел на этот наркотик самообмана…

Светлые локоны Аррины разметались по обманчиво хрупкой спине – мне ли не знать, какие мышцы скрываются под нежной кожей.

Обычно настороженный взгляд был скрыт длинными ресницами, а зацелованные этой ночью губы припухли и приоткрылись.

Она лежала на животе, и я не отказал себе в удовольствии чуть сдвинуть покрывало и полюбоваться роскошной задницей, на которой осталось несколько синяков от моих пальцев.

Член привычно дернулся.

Эго – тоже.

«Моя», – прорычало что-то внутри, и я подавил тяжелый вздох. Маленькая стерва не признавала моего права на нее и делала все, чтобы выводить из себя поведением и взглядами на других мужчин, но уверен, я единственный, с кем она спала. Единственный, кто знает, насколько сладко и горячо у нее внутри, кто помнит каждый её крик во время оргазма, видел, как с ее лица слетает насмешливо-отстраненное выражение, сменяясь на требовательное желание… А язвительный язычок превращается в похотливое жало, пробирающее меня до нутра…

Я невольно вспомнил наш первый раз.

Тот бой и кровоточащие порезы, на которые никто не обращал внимания.

И поцелуй, что – знал уже в тот момент – закончится далеко не невинно.

До Аррины мне казалось, что я равнодушен к поцелуям… Да и к девкам вообще. И уж тем более я никогда не мечтал о чем-то таком, о чем мечтают только романтично настроенные малолетки. Использовал контакт губ как способ продвинуться дальше и достаточно возбудить себя и партнершу – такой короткий переходный этап между вертикальным и горизонтальным положением.

Но заморыша, проникшего в мою кровь и испачкавшегося в ней, мне хотелось целовать бесконечно. Отравляя дыхание и нутро, пробиваясь к её сердцу и настоящим чувствам, мучая и подчиняя… Так же, как она мучила и подчиняла меня.

Я тогда оглох и ослеп.

Забыл про то, что было, про то, чего не должно было быть.

Я настолько погрузился в наше удовольствие, что в голове осталась лишь одна мысль, лишь одно желание – присвоить её полностью. От кончиков волос до узких ступней…

Я сожрать её был готов! И когда понял, что она отвечает не менее страстно, сошел с ума.

Стягивал с нее комбинезон, покрывая короткими, жалящими поцелуями шею, обнажившуюся грудь, втягивая соски, рыча от наслаждения и от того, как она всхлипывала и стонала.

Становясь перед ней на колени, вылизывая каждый кусочек обнажавшейся кожи…

Мечтая о большем… и не веря, что могу все это чувствовать, и что это большее вскоре и правда со мной случится.

Зверея от запаха её влажного желания, от испарины на коже, от конвульсивно вздрагивающих мышц…

Она изгибалась в моих руках, податливая и мягкая, сладкая и сочная. Тянула меня на себя, хаотично водила руками, покусывала и облизывала все, до чего доставала… Пару раз возникло ощущение, что делает она это неумело, будто ей непривычно быть рядом с мужчиной, обхватывать его ногами, выгибаться под ним…

И тут же пропадало.

Потому что накрывало такой волной похоти, что яйца едва не разрывало от наполненности…

Спустя мгновение или вечность я добрался все-таки до средоточия её желания и поглотил губами промежность, скользнул языком, восторгом обладания, выпивая сладкий нектар, вылизывая каждую складочку, урча как зверь от её вкуса и гладкости… и сам едва не кончил, когда она закричала и затряслась, поднимая бедра, вжимая мою голову в себя, проклиная и умоляя о чем-то…

А потом приподнялся на руках и посмотрел на ошеломленное лицо девушки. Аррина вдруг покраснела и прикрыла веками затуманенные удовольствием карие глаза.

– Посмотри на меня, – прошептал я, то ли требуя, то ли уговаривая. – Я хочу, чтобы ты точно знала, кто с тобой…

Вздрогнула. Распахнула веки и впилась в меня почти злым взглядом.

А я уже сжал член у основания и прикоснулся головкой к её пульсирующему лону. Захрипел, когда проник немного, осознавая, насколько она тесная.

«Моя», – подумал с восторгом и вошел, желая проникнуть до самого конца, присвоить эту женщину полностью…

И замер, вскинув голову, чувствуя, как глаза расширяются от шока… Потому что даже сквозь туман похоти понял, что преодолел преграду, что Аррина сжалась на несколько мгновений и вскрикнула, её тело застыло, а руки, до того цеплявшиеся за мои плечи, бессильно упали рядом…

Звезды, что я наделал?!

– Я… – попытался проглотить комок в горле. И вздрогнул под её удивительным взглядом, в котором смешались пережитая боль, печаль и еще что-то непонятное…

– Ты облажался, истукан, – без улыбки усмехнулась девушка. – Но по меньшей мере стоит закончить начатое…

И она смело двинула бедрами, насаживая себя до конца.

Я же некоторое время не мог шевелиться, потрясенный тем, что произошло, придавленный чувством вины и злости. На себя, на нее, на эту бездну, что поглотила меня без остатка…

Но не смог удержаться. Не смог отстраниться.

Слишком сладко, жарко и шокирующе прекрасно оказалось это слияние…

И когда она обхватила мою шею и переплела ноги на спине, выдохнул её имя с просьбой о прощении и принялся двигаться, все глубже, быстрее, пронзительней, не оставив себе возможности остановиться или вздохнуть, вминая её в себя, желая раствориться самому…

И с громким стоном кончил, чувствуя, как снова сокращаются тугие мышцы вокруг члена, как стерва кричит и глушит свой крик, вцепившись зубами в мое плечо, как нас потряхивает от удовольствия в синхронном ритме…

Я падаю – хотя куда уже дальше – и в последний момент поворачиваюсь набок, прижимая ее к себе и скользя пальцами по мокрой от пота спине…Но вскоре Аррина отстраняется, откатывается в сторону и встает.

Я тоже поднялся и сел, сумев прошептать лишь: «Прости меня». Горло сдавило спазмом… Мне хотелось умолять её о прощении за собственные слова, намеки, оскорбления и действия. Но меня никто не хотел слушать.

Аррина взяла в распределителе, который был во всех залах для борьбы, влажную ткань, с брезгливым выражением лица обтерлась, а потом бросила ту в утилизатор, натянула комбинезон и молча пошла к выходу.

Этого я уже не выдержал.

– Подожди! – подлетел к ней. – Я должен объяснить… я виноват, но ты ведь тоже ни словом… Аррина! – прорычал.

Ноль внимания. Приложила ладонь к открывающей панели и только потом соизволила повернуть голову.

В безмятежном взгляде ничего нельзяпрочесть… Зато в её словах содержалось очень много.

– Мне не нужны твои объяснения. И я надеюсь ты… наелся. Так что не вздумай подходить ко мне или показывать, что мы с тобой вообще знакомы – не хочу портить свою репутацию общением с таким придурком.

Окатила меня презрением и ушла…

А я… Ошеломленно остался стоять, не обращая внимания ни на то, что голый, ни на то, что не дышу.

Что было потом я вспоминать не любил.

Никогда не чувствовал себя таким дерьмом… Пусть и не каждый поступок в моей жизни был благороден, но произошедшее… разрывало в клочья. И не потому, что я хотел казаться и быть лучше. А потому что я обидел того, кто оказался мне… дорог. Очень.

Но первое время я даже с определенным смирением принимал ту черноту, что заливала мою душу и пытала тело. Стражи верили в плату обстоятельствами. И в качестве таковой я согласился принять от судьбы одиночество.

Вот только за льдом и мраком было совсем не холодно. И мое наваждение, потребность в одной маленькой стерве, что игнорировала мое присутствие, никуда не делись, а стали еще сильнее, потому что я уже знал, каково это – быть с ней. И стоило ей войти в одно пространство со мной – а это случалось довольно часто, – как я превращался в окаменевший спутник, притянутый к себе силой большего небесного тела.

Никто ничего не замечал… Потому что я ничего не показывал. Подавлял. Язвил или уходил… В общем, вел себя как обычно. Единственное, что мои приятели и однокурсники уловили, так это паршивое настроение. И испытали его на себе. Но что происходило со мной на самом деле… Она ведь чувствовала это. Не понимал, как, но чувствовала. И ей было плевать… Как и на мои неоднократные попытки извиниться. Помочь в обучении. Хитроумные маневры, благодаря которым её задевали меньше, чем остальную сырню.

Я начал закипать.

Бездна, ведь не мог ни о чем думать, кроме как о ней и о том, как мне хочется, чтобы она… да хотя бы ненавидела меня и желала убить, а не оставалась равнодушной! Она же…

Для нее я стал пустым местом.

А сам с каждым днем приближался к грани.

И не знаю, сколько бы жертв принес взрыв, если бы не один рейд…

Рейды – так их называли в Академии – представляли собой вылеты в ближний космос на звездолетах низшего класса с простыми заданиями, даже загадками. Конечно, и речи не было о переходе в подпространство или о гравитационных парусах, но сложностей хватало.

Особенно, если в полет под руководством назначенных капитанов отправлялась восторженная сырня, с определенной периодичностью их засовывали в звездолеты «в помощь» капитану и второму пилоту. Помнится, как-то раз такая помощь закончилась тем, что экипаж одного из четверокурсников вынужден был «отдыхать» без связи и почти без воздуха на дальнем астероиде.

Так что когда в мой «валик», как мы называли учебные околопланетные посудины, зашла троица первокурсников, я только скрипнул зубами… И задохнулся, увидев, кто именно отправится в полет на спутник Дилипа, чтобы найти зашифрованную пока цель и достать специальный маячок…

Широко улыбающаяся парочка, уже тянувшая свои руки к рычагам взлета и… Аррина, глядевшая на всех с достойным раздражения равнодушием.

Я потребовал внимания и осторожности от экипажа и начал стандартный инструктаж, стараясь не смотреть на нее, такую… невероятную в черном, текучем скафандре, который, кажется, даже обрисовал её соски.

Какой идиот придумал эту форму? И почему я никогда не замечал, насколько та облегает?

Аррина вела себя спокойно, не суетилась, выполняла все указания без тупых вопросов и одним этим заслуживала уважения… Но, бездна, то, что я чувствовал к ней, было точно не уважением!

Пришлось сфокусироваться на рутинных обязанностях, на вылете. Мы взяли курс на Пан-дилип, славящийся своими пылевыми бурями и неожиданными камнепадами.

Лететь оказалось довольно долго – «валики» не имели скоростных двигателей, – и это время можно было потратить на дешифровку сообщения. Чем мы и занялись, усевшись за большой стол и закрепившись в креслах с помощью специальных запоров. Точнее, занялись они, споря, изучая набор знаков – инструктора всегда подкидывали новый шифр, – пытаясь разложить координаты и прорисовать маршрут. Я же, сделав вид, что неучастие капитана – часть задания, просто смотрел на девчонку, наслаждаясь уже самим фактом нахождения рядом…

Вдыхал ее запах.

Любовался пухлыми губами и нервными движениями рук – она чувствовала мое внимание, но ничего не могла с этим поделать в замкнутом пространстве. И радовался, что стол и капитанская форма, предполагавшая помимо комбинезона специальный пояс с различными инструментами, скрыла мой стояк.

Расшифровка заняла весь перелет. Мы прервались только на энергетический перекус, ну а дальше я сел у обзорной панели и с помощью помощника направил учебный транспорт в нужную точку. И почти не удивился, когда на левой оконечности корабля что-то взорвалось и загорелось, из-за чего звездолет дал резкий крен.

Одним из лозунгов Академии было «Обучение на реальности». И само обучение, и реальность с каждым годом становились все жестче – так что плата за кадетов была обоснованно высокой. Угробить звездолет, только чтобы проверить, как мы поведем себя в подобной ситуации, могло позволить себе далеко не каждое учебное заведение. Смертельной опасности в этом не было, но… поваляться на реанимационных мероприятиях в медотсеке и упасть в рейтинге никому не хотелось.

Поэтому каждый действовал четко, быстро и по инструкции.

Заблокировать горящую часть, послать сигнал бедствия, зафиксировать вход в зону притяжения спутника, аварийно посадить уже почти не подлежащую починке посудину как можно ближе от того места, куда мы планировали попасть…

И порадоваться, что ни один из кадетов не пострадал.

Как капитану и пилоту это добавляло мне строчек рейтинга… но как мужчине было просто приятно, что я в какой-то мере защитил своих людей. Особенно Аррину… Какие бы отношения у нас ни сложились, как бы я ни пренебрегал сырней в самой Академии, в космосе, с возложенной на меня ответственностью я обязан был прежде всего сохранить жизнь как можно большему числу существ на борту.

За исключением пары исключений, этот пункт всегда главенствовал в уставе.

На втором месте была необходимость успеть послать запрос о помощи в обозримую часть Вселенной. А на третьем – сохранить, насколько это возможно, технику и ресурсы для выживания до прихода тех, кто откликнулся.

После жесткого приземления мы выбрались наружу, и я понял, что технику не сохранил… Зато атмосфера на спутнике позволяла, пусть и с трудом, но дышать. А корабль удалось посадить в ущелье, значит, пылевая буря нам не навредит.

По сути, оставалось послать координаты и ждать…

– Мы в двух часах ходьбы до точки, откуда должны забрать «добычу», – вдруг объявила Аррина, сверяясь с данными на панели.

– И?

– Надо идти.

– Слишком опасно, – я отрицательно качнул головой, осматривая окрестности. – Придется выбираться из ущелья, а за его пределами может произойти много неожиданностей…

– Испугался?

– Естественно. Если кто из ушедших идиоток не вернется, дополнительных баллов в рейтинге мне не видать, – язвительно хмыкнул и приказал помощнику – довольно грамотному парню с моего курса – чинить разбитый аппарат связи. А парочке чуть нервничающих первокурсников – вытаскивать припасы и проверять, что мы имеем в наличии. Вдруг инструкторам придет в голову, что задержать нас в этом месте на несколько суток – хорошая идея.

– Я считаю, надо идти, – высокомерно задрала бровь упрямица. – Иначе нам не зачтут полет… Заявят, что в реальности «добыча» была умирающим императором какой-нибудь важной планетки, а мы провалили миссию…

Вообще-то она была права, я уже подумал об этом… Но признаться в этом Аррине? Ни за что.

Поэтому я ровным голосом заявил:

– Сначала мы сделаем все, чтобы связаться с «командованием» и подготовиться к ночи, получив возможность спасти себя… А потом я подумаю…

Она недовольно засопела, но не стала противиться.

Только снова вопросительно задрала бровь, когда все было готово. Да еще чуть не подпрыгивала на месте, так не терпелось ей покинуть мое общество. И это взбесило. Потому я почти весело пропел:

– Ну что, кадет Лан, пошли.

– К-куда? – опешила девушка.

– За «добычей».

– С тобой?

– Наверное, ты не дошла еще до этого раздела «Общеполетных правил». Но в подобных ситуациях, если второй пилот в состоянии поднять звездолет и поддерживать связь, на разведку и поиск идет капитан…

Сглотнула. Поджала губы. И снова не стала возражать…

Зато когда мы отошли на достаточное расстояние, дала волю своему острому язычку. И колола меня льдом и пламенем слов все время, которое ушло на то, чтобы выбраться из ущелья, найти подходящую тропу на пыльной поверхности, двинуться к своей цели…

Может, она рассчитывала меня разозлить, но я наслаждался. Потому что все её равнодушие слетело, как обертка от конфеты… И Аррина явно нервничала. Горела. И надеялась избежать неизбежного.

И будто в награду за мое терпение, за все эти дни, налетела пылевая буря, и нам пришлось спрятаться в расщелине…

– Отчего улыбаешься? – Я вздрогнул от хриплого со сна голоса, вернулся в настоящее и посмотрел на сонно моргающую девушку. Она зевнула, перевернулась, совершенно не стесняясь своей наготы, и потянулась, чуть ли не мурлыча.

– Вспомнил пылевую бурю на спутнике, – ответил нехотя.

– Я там чуть не сдохла, – хмыкнула.

– Да ладно… нам не грозила никакая опасность!

– Угу. Просто ты меня затрахал до полусмерти…

Я быстро спрятал улыбку и одним броском подмял её тело под себя.

– Кажется, я готов повторить тот опыт…

– Но здесь нет никакого песка! – притворно возмутилась она.

– Зато много влаги, – пробормотал в раскрытые губы, скользнул рукой вниз и без предисловий вошел в нее двумя пальцами.

Аррина вскрикнула и шире раскинула ноги, зажмуриваясь от удовольствия и требовательно рыча.