Текст книги "Любовь стоит того, чтобы ждать (СИ)"

Автор книги: Дарья Вознесенская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Ага. Вообще.

Я едва не потерял сознание от усилий в попытке прочитать, найти в его словах ложь… Не было. Ничего…

Внутри все покрывалось коркой льда

А Леван снова плотоядно облизнулся.

И почти равнодушно я подумал, что мог бы прямо сейчас защемить его язык и выдрать… Хватило бы сил. Но вместо этого поощрительно кивнул. Пусть показывает. Потому что…

Просто мне надо запомнить эту картинку. Выжечь ее в голове, запечатав тем самым ту часть мозга, что отвечала за влечение к одной стерве…

Леван создал небольшую голограмму и вывел изображение. На мгновение я снова начал дышать, потому что показалось, что это не Аррина.

Показалось. Это была она. Тварь, стонущая от удовольствия, подставлявшая зад моему брату…

Бездна! Бездна! Бедна!

Какого… чего ей не хватало?!!

Нена-ви-жу…

Похоже, Леван все-таки что-то почувствовал. Он вдруг обеспокоено глянул на меня и выключил изображение.

– Ты чего? Гард? Эй!

Но я уже уходил. Если останусь сейчас, то просто убью его. Убью за шлюху…

Я никогда не стоял на краю Бездны, но теперь знал, что это значит. Когда впереди чернота, готовая смять в ничто твои молекулы и так бесследно растворить тебя в пространстве, что никто и не вспомнит…

Я вызвал флиппер, сел в него на автомате, набрав нужные координаты, а сам достал коробочку, которая все это время была в кармане.

Это нереально дорогая хрень: две тончайших проволоки, которые следовало надеть на безымянные пальцы. «Углубленный контакт» между двумя существами в пределах звездной системы, который позволял связываться и при желании, используя особые настройки, чувствовать друг друга рядом… Даже заниматься виртуальным сексом.

Посмотрел на эту коробку… А потом открыл люк утилизации и кинул ее туда.

Я потратил на контактер почти все сбережения, заработанные на полулегальных гонках и играх, которыми баловались будущие пилоты, но мне было плевать. Потому что я заплатил гораздо больше…

Дверь в гостиничную комнату мягко отъехала.

Я почувствовал ее присутствие, хоть и не сразу увидел… А еще даже не понимал, что буду делать… Убью? Наору? Зачем я вообще приехал?

В спальне вдруг стало темно – лишь небольшие светлячки, повисшие в воздухе, давали приятный свет, – а потом раздалась музыка. И в проеме напротив встала… Аррина в тонких нитях светящегося кружева, которое подчеркивало совершенные формы.

– Захотелось сделать тебе… сюрприз, – чуть смущенно сказала девушка.

О да, ты сделала…

Против воли я вдохнул запах её возбуждения… и почувствовал, как дергается член. Я все еще хотел ее, несмотря на то, что она оказалась обычной шлюхой. Равнодушной дрянью, которая живет в свое удовольствие… И, пока я истекаю кровью, изображает невинность, такую же лживую, как это кружево, которое кто-то в насмешку назвал одеждой.

Пританцовывая под медленные, мягкие ритмы она приблизилась ко мне, потерлась, а потом закинула руки на плечи и облизнулась…

– Хочу тебя… – шепнула охрипшим голосом.

Хочешь?

Ну что ж… получишь.

Жестко обхватил пальцами ее подбородок, а потом наклонился и вгрызся в губы, проталкивая язык в лживый рот, вминая в себя податливое порочное тело, запоминая ее стоны, запах, движения…

Чтобы позже забыть навсегда.

Я потянул белье и разорвал его одним движением, не заботясь о ее ощущениях. А потом толкнул стерву на кровать, сжимая ладонями груди, прикусывая соски, оставляя синяки на бедрах…

– Га-ард… – выстонала она мое имя, и я едва не взвился от взрывающего мозг сочетания желания и бешенства.

Скинул комбинезон и резко перевернул стерву, ставя на четвереньки, разрывая пальцами мякоть бедер, вонзаясь до упора в ритме самых грязных ругательств, что рвались изнутри меня.

Тварь. Тварь. Тварь.

Аррина хрипела от восторга и так и норовила упасть под моим напором, но я не позволял. Держал ее… и держался за нее. Придавливал ладонью к кровати. Хватал и тянул за волосы… А потом просунул руку снизу и жестко сжал горошину клитора, наслаждаясь её криками и оргазменной пульсацией…

Нет уж, я еще не закончил.

Продолжая рычать и вбиваться, я перехватил ее одной рукой за шею, второй растер сладкую влажность по расслабленному колечку ануса и легко скользнул внутрь сначала одним, а потом двумя пальцами, чувствуя тонкую перегородку и собственный член. Трахая ее зад в том же ритме, в восторге ловя хрипы удовольствия и сам едва не теряя сознание от крышесносящих ощущений.

Два пальца превратились в три… Я выскользнул из горячей влажной щели, осторожно надавил головкой на сжавшееся колечко…И медленно начал продвигаться внутрь замершей попки…

Бездна, она там была еще уже!

Стерва сначала замерла, но когда я начал осторожно входить и выходить, все наращивая темп и трясясь от убийственных ощущений, принялась подмахивать, а вскоре уже стонала, получая от этого такое же удовольствие…

Я не выдержал и снова принялся терзать пальцами текущую плоть, теребя набухшие складочки, все сильнее надавливая и притирая… И захрипел, когда она начала кончать, трясясь, как в припадке… Выстрелил горячей струей и застонал, не веря, что это происходит в последний раз…

Мы повалились на кровать, пытаясь отдышаться и осознать, что только что произошло. И она так привычно, сонно повернулась ко мне, прижимаясь и ластясь…

Соберись, Гард,

– Ох, это было… – начала Аррина.

– Лучше, чем с Леваном? – получилось насмешливо и холодно. Как я и хотел.

Застыла подо мной.

Потом взбрыкнула, отпрянула и резко села, натягивая на себя простынь. Я невольно залюбовался… полыхающими от пережитого удовольствия щеками, глазами с поволокой…

Ну зачем? Зачем ты это с нами сделала?!

Аррина посмотрела на меня и спросила с прекрасно сыгранным недоумением:

– Ты о чем?

– Не надо… притворства, – я хмыкнул, встал и спокойно начал одеваться.

И только мне было известно, сколько стоило это спокойствие.

– Ты. Сейчас. О чем? – в голосе стервы появилась знакомая жесткость, и я… не мог в который раз не восхититься тем стержнем, что держал ее подлую плоть.

– Неужели ты уже забыла моего брата? Или количество членов в твоей жизни было так велико, что перестала их различать? Ну же, вспоминай, тот день, когда я был в рейде, а твой прелестный зад искал в городе на ком бы попрыгать…

Я не мог чувствовать ее так, как прочих стражей, особенно из моей линии, но хорошо считывал эмоции и видел даже микродвижения лицевых мышц.

Она поняла… Поняла, дрянь, о чем я!

– Гард, послушай… – стерва глубоко вдохнула, набирая воздуха, перед тем как начать свой лживый оправдательный лепет, но я лишь покачал головой.

– Да ладно тебе… Мы же никто друг другу – просто трахались периодически. Но, видишь ли, я не слишком-то люблю делиться, поэтому…

– Это он тебе сказал? – лицо Аррины застыло, а губы скривила злая усмешка. – Он тебе сказал, а ты поверил? Так просто?

– И сказал, и показал… Классное зрелище, жаль, что я не догадался снять тебя с такого ракурса – друзьям бы понравилось.

Широко распахнула глаза и дернулась, как от пощечины.

А потом ее лицо… Не знаю, оно будто стало не её. Аррина превратилась в чужую, незнакомую мне женщину, которая свободно откинулась на подушках и посмотрела на меня с таким презрением, что я опешил…

Да с чего бы?!

– Так значит, ты пришел доказать, что твой член все-таки лучше? Что ж… страж, – это слово она выплюнула как ругательство, – у тебя получилось. Можешь идти.

Она мне что… разрешает?

Тварь. Тварь. Тварь.

Мне и правда лучше уйти, пока я просто не придушил её… Нельзя! Тем самым я только покажу свою слабость, свои чувства…А этого нельзя было делать. Не ей!

Никому… больше никому.

Я резко развернулся и молча вышел, мысленно пожелав ей сдохнуть от кошмаров.

И только когда уже сел во флиппер и набрал координаты Академии, единственного места, где готов был сейчас находиться, понял, что мой кошмар еще впереди.

Потому что послезавтра мы выходим на третий круг конкурса…

С оружием в руках.

16

Планета Дилип.

Наши дни

Гард Норан

(музыка для танца Bond – Explosive

слова песни Эн Лери)

Мифология многих планет, познакомившихся со смертельным вселенским законом, называла Бездну «чудовищем». Пожирателем.

Именно что мифология. Потому что ученые давно доказали, что происходящий процесс «сплющивания» галактик является естественным. Физически обусловленным. Безудержным.

Но живые существа не были с этим согласны.

И не только потому, что сами инстинкты их вопили – ну, за исключением некоторых гормонально, физиологически или психически иных рас, которые, наоборот, всей своей сутью тянулись к смерти, – что необходимо выживать любой ценой. Даже если смерть – это естественно.

Подсознательно никто не хотел верить, что нас убивает то, что породило.

Потому появились тысячи историй и философских трактатов, объясняющих уменьшение времени-пространства чем угодно, кроме реальности. То это был дикий зверь гигантских размеров. То – происки неких параллельных Вселенных, с которыми надо договориться. Наказание от разгневанных богов. Похищение планет в анти-Вселенную… Граница между жизнью и смертью. Где то, что происходит с нами здесь, – это жизнь. А то, что остается после пожирателя…

Смерть.

Вчера у меня возникло ощущение, что я тоже перешел эту границу. Внутри все сделалось мертво… Мысли ворочались на уровне одноклеточного, формируя простейшие команды: подойти, забраться, пристегнуться, не смотреть. Тело двигалось, как у робота. Клетки производили сами себя в полностью автоматическом режиме. Сердце стучало.

Не жило.

Легкие расширялись и сужались.

Не дышали.

Глаза смотрели, а не видели, ноги двигались, а не шли.

Мы с Арриной летели в уже знакомое место на конкурс в абсолютном молчании… Но от этого молчания не было неловко или зло, или плохо. Это было молчание пустоты. Ее для меня больше не существовало. Мне было плевать, выиграем мы что-то или нет.

Я прошлый просто привык выполнять свои обещания до конца. А значит, я настоящий станцую то что нужно с максимальным усердием.

Я будущий… Просто буду.

Мы зашли на Арену вместе, уже переодетые, но никогда еще не были настолько… не-вместе. Я отстраненно наблюдал, как Аррина шла впереди с прямой, напряженной спиной, слегка отставленными назад руками, как перекатывались мышцы под гладкой кожей… Наша одежда была довольно простой на вид, по ней никто не смог бы заранее определить, что именно мы будем танцевать. Тонкие и широкие эластичные ленты плотно обхватывали тело и переплетались в некоторых местах: руки, грудь, бедра перемежались голой кожей и мягкими вертикальными полупрозрачными полосками, которые сейчас свободно свисали вдоль тела, но когда мы будем кружиться и делать выпады, они создадут дополнительный объем каждому движению.

Её ленты были белыми.

Мои – черными.

Это была идея Аррины – использовать ритуальное одеяние храмовников Света и Тьмы, одной из древних культур, чья история, полная весьма романтичных фантазий, борьбы, торжества справедливости и прочих ярких моментов, очень нравилась молодым и, зачастую, наивным девушкам. Тогда мне понравилась концепция, сейчас же она казалась бы насмешкой надо всем произошедшим… если бы не было все равно.

В третьем круге танцевали по очереди. Так, чтобы и соперники, и зрители, и судьи могли наблюдать не только на сцене, но и в гигантской многомерной проекции сам танец… На остальных я не смотрел.

Неинтересно.

Станцуют они хуже или лучше, это никак не повлияет на то, что будет происходить между нами…

Прозвучал нужный номер и летающие таблетки переместили на платформу, окруженную специальными лучами, которые тут же воспроизвели нас в темном пространстве Арены. Даже меня проняло… Видеть свою фигуру высотой со средний звездолет было странно.

А напротив меня – не меня застыла полупрозрачная Аррина. Тянущаяся ввысь, изящная, совершенно космическая в своем одеянии…

Само совершенство…

Бездна! Кому я врал, когда говорил, что мертв? Вот там, напротив, стояла жизнь… С меня стекала анестезия, перемороженные конечности словно снова начинали чувствовать, и каждую клеточку разорвала такая боль, что я покачнулся…

Нет! Я не позволю ей снова уничтожить меня!

Встал в исходную позицию и посмотрел, наконец, прямо на стерву… И встретился с таким же яростным, выжигающим взглядом, ударом под дых заставившим замереть и…

Нет. Больше она не заставит меня сделать ничего… Кроме последнего выступления.

На автомате мы синхронизировали наше дыхание.

Этот танец был отрепетирован досконально, и ни в едином микродвижении нельзя было ошибиться… И если хоть один из нас дрогнет или же пожелает наказать – второму будет очень-очень плохо.

Потому что…

Синхронно щелкнули специальными браслетами, распределяя ручку по ладони.

Мы использовали…

Длинные ленты взвились вверх под первые аккорды.

Боевое оружие.

Лазерные плоские и широкие хлысты несли смерть и трагедию. Они использовались не для развлечения – для наказания. Когда не было возможности кричать. Когда нужно было уничтожить…

Одним только взмахом.

Щелк.

Мы припадаем и раскручиваем вокруг себя смертельно опасную светящуюся ленту, вращая на огромной скорости и сами превращаясь в вихри.

Нервная, быстрая, жесткая музыка из сотен стонущих струн. То вверх, то вниз. И щелчки о платформу вторят и разделяют. Вместе с надрывно звучащей мелодией…

Друг против друга, друг напротив друга…

Щелчки все уверенней… И вот ленты летят вперед, достигая инертности, но не наших тел, завиваясь спиралями и змеями, как живые, облепляя воздух, подпрыгивая и слетая шлейфом…

Мы оба сосредоточены.

На желании убить.

На потребности не убивать.

И это противоречие накаляет атмосферу до предела.

Игра лентой хлыста похожа на рисование в воздухе, без вздохов, без остановок. Двигаться приходится одновременно корпусом и рукой, иногда делать резкие движения с малой амплитудой без движения туловищем.

Музыка на несколько ударов замедляется, и мы отгибаемся назад… А потом одновременно выбрасываем вперед руки, обмениваясь оружием, отправляя жалящих змей в свободный реющий полет…

Рев зала достигает моих ушей даже сквозь вкладыши с музыкой. И я отвлекаюсь на микроудар… но все-таки успеваю перехватить летящую чужую рукоятку, закрутив почти идеальным кругом, одновременно делая мах ногой и… отступая. Потому что белый вихрь из лент и смертельных объятий на огромной скорости с рваными изменениями ритма движения, амплитуды, эмоций и темпа наступает и захватывает все большую часть площадки.

Меня.

Струны заходятся истерическим воплем.

Я не фиксируюсь в промежуточных положениях тела, молниеносно перетекаю то в одну позу, то в другую, позволяю уничтожать и сминать пространство возле меня, а потом делаю замах…

Чтобы закрутить светящуюся спираль вокруг неподвижно замершего воплощения Света.

И едва не теряю равновесие, слыша первые строчки влившегося в гармонию уничтожающей музыки вокала.

Помолчи,

Ты не рань тишину словами.

Каждый вздох —

Это магия между нами.

Темнота

Опускает стыдливо веки.

Мое сердце

Бьется тобой навеки

Уходя,

Ночь тихонько закроет двери…

Мне удается не задеть её, не ранить, как бы ни хотелось на крохотный миг отпустить кнут и вырвать кусок мяса из предавшего тела… Но вот я уже сам в подчиненной позиции, а девушка летит вокруг меня, циклично повторяя сложную схему движений, демонстрируя гордую осанку, идеально выточенные ноги, силу мышц. Шагая то мягко, перекатываясь, то остро, совершая взмахи, похожие на волну, но с неравномерной скоростью, все затухая к концу этого беспощадно прекрасного рисунка, подсвеченного бросками острого жала по воздуху: сначала вокруг моих ног, потом вокруг плеч, головы…

Крохотная ошибка – и меня не спасет ни один медицинский регенератор. Что спасать в отлетевшей голове?

Щелк. Щелк.

Мы возвращаемся в исходную позицию, теперь сплетаясь то свободными ногами, то руками, балансируя на грани равновесия, взмывая вверх, превращая кнуты в единый механизм со сложными узорами, оставляющими след.

За тобою шла без оглядки

Вся опутанная словами.

Подарила и душу, и тело,

Но внутри у тебя-камень.

Под землею, как не старайся,

Невозможно увидеть звезды,

Ты оставил на сердце раны,

Возвращаться уже поздно.

Что-то неправильное в происходящем.

Я пытаюсь понять ускользающую мысль, но не могу сконцентрироваться, я слишком сосредоточен на последних движениях то динамически выносящих почти на край круга, то заставляющих застыть в статике.

Щелк.

Мы уже почти не закручиваем хлысты. Они лишь осторожно дрожат рядом с нами, идущими друг другу навстречу скользящим шагом, не отрывая ступней от платформы. Глаза в глаза…

Потому что в борьбе Света и Тьмы не бывает победителей, они слишком важны для Вселенной.

Я не знаю, что она видит в моих глазах, потому что чувствую лишь боль и опустошение… Снова. А в ее… Прощение?

Глаза Аррины вдруг меняют цвет на фиолетовый, я слышу последние аккорды. И, оказавшись на нужном расстоянии, мы синхронно взмахиваем хлыстами и на один удар замираем неподвижно. Пока к голове каждого из нас летит светящийся кончик.

Вокруг шей у нас специальный толстый обруч, способный защитить даже от лазерного хлыста. Но он выглядит частью одеяния, потому зрители не знают, что мы не собираемся погибать.

Кажется.

Потому что в последнее мгновение, перед тем как меня коснулась лента, я понял, что Аррина чуть сменила траекторию. И хлыст, вместо того чтобы плотно обхватить шею и притянуть меня – в то время, как я притягиваю партнершу, – самым кончиком заденет одну чувствительную точку.

И падая – бесконечно долго – на пол, слышу в голове последние слова песни.

Буду сильной, высушу слезы,

Разорву любовь свою в клочья,

И она осыплется пеплом,

Лишь бы ты не приснился ночью…

И ярким озарением я уже знаю, что будет, когда я очнусь…

Я не ошибся. Все посчитали, что такое окончание танца мы и репетировали – и судьи даже добавили нам баллов. Но Аррина улетела, пока я был в отключке. А меня отправили на транзитный пункт, откуда я на следующий день отправился на околопланетную станцию Академии.

17

Двенадцать космических лет спустя.

Планета Расси-17, главное отделение КККС (Космическая корпорация Красного Сектора)

Аррина Лан

(Чтобы не возникало путаницы по поводу возраста героев. Космический год равен примерно пяти земным месяцам. Аррине на момент первого курса Академии было 20–21 год по земным меркам, на момент нынешнего повествования – 25–26)

– Уже скучаю по тебе, – голос Бариса прозвучал неожиданно, когда я засовывала голову в ворот.

Но я продолжила одеваться, никак не реагируя.

Тонкая плотная майка из специальной ткани, которая не только придерживала все, что нужно, долгое время не требовала чистки, но еще и защищала внутренние органы от мелких ранений. Обтягивающие шорты. Широкие защитные штаны и сверху куртка-сетка, выглядящая металлической, но на самом деле мягкая и тонкая.

Оставалось только завязать волосы в хвост и надеть специальные ботинки, которые, при необходимости, могли намагничиваться достаточно, чтобы прилипать к поверхности из любого сплава, известного в этой части Вселенной.

Обернулась.

Почти одетая в стандартную полетную форму техника-универсала Космической корпорации Красного секстора, в то время как мужчина, лежащий на кровати, был полностью обнажен. И надо же ему было всё испортить… Мне казалось, он вполне доволен нашими весьма редкими встречами ради секса. Собственно, я и выбрала его именно потому, что тот искал таких же отношений, не обремененных обещаниями или общением вне постели.

Хмуро посмотрела на Бариса и принялась надевать ботинки, тут же застегивая карабины…

– Послушай, я знаю, что ты не слишком… – снова начал.

– Давай не будем, – я вздохнула. И решила немного приукрасить действительность, просто ради парня. Вот такая я сегодня добрая. – Ты прекрасно знаешь, что контракт с корпорацией подписан на пять космических лет, а значит, все эти годы я даже не буду знать, в каком космопорте сойду в следующий раз. Лучше не давать никаких обещаний и…

– Дело только в этом?

– Конечно.

Врать было легко. Когда неважно, поверят тебе или нет.

Барис оказался действительно неплохим парнем, но… Меня ждал космос. И отличные перспективы. Больше мне ничего не надо.

– Угораздило же связаться с уникумом, которого поисковики сграбастали еще до стажировки, – в шутку пожаловался мужчина, а потом встал, притянул меня к себе и нежно поцеловал. Его раскосые серые глаза смотрели с нежностью и пониманием. Похоже, обмануть его не вышло. – Наверняка в Академии ты легенда… Лучшая ученица десятилетия? У тебя был высший рейтинг после выпуска за все годы?

– Почти, – пожала плечами.

Потому что высший рейтинг был у другого кадета.

Но я не собиралась об этом думать.

Запретила себе подобные размышления еще много лет назад, когда уходила с танцевальной Арены, раздираемая болью и ненавистью… Нет, я не пряталась от этой бездны, давно поняла, что подавлять собственные негативные воспоминания не стоит. Напротив, на долгие годы сделала боль движущей силой, полностью погружаясь в учебу и профессию… и, кажется, исчерпала ее до дна.

Но в одном я себе отказала еще тогда.

В мыслях о том, что могло бы быть, если бы…

– Мы не успеем перекусить? – Барис тоже начал одеваться, поглядывая на меня.

– Нет, – отрицательно покачала головой, подхватила небольшую сумку со всеми необходимыми личными вещами – их у меня оказалось не так уж и много, – а потом прощально махнула рукой и вышла за дверь гостиничного номера.

Моментально забывая о том, кого там оставила.

* * *

Воздушно-наземная лента перемещалась по стальным поверхностям с огромной для планетного транспорта скоростью. Но в закрытой капсуле этого не чувствовалось – здесь было тихо и комфортно, а удобное кресло можно было настроить на программу массажа, чем я и воспользовалась, откинувшись и закрыв глаза.

Удивительно, как легко было привыкнуть к таким недоступным ранее опциям. Настоящей еде, отдыху в тепле и чистоте, качественной одежде и самым удобным средствам передвижения.

У меня получилось выбиться наверх – и даже не пришлось продавать себя. И в учебе, и в работе, и в общении я принимала исключительно разумные и устраивающие меня предложения. И никому ничего не была должна, сэкономив со стипендии и вернув даже те деньги, что за меня заплатили за обучение в первые два года.

На последнем курсе выбрала дополнительную специальность техника. Хотелось не просто управлять звездолетами, но как можно точнее понимать, как происходит сам процесс. И даже то, что обязательной частью специализации была двухлетняя стажировка на самых норовых махинах под руководством какого-нибудь бугая-механика, ненавидящего только что вышедших из Академии кадетов, во всяком случае, мне такое «удовольствие» доставалось трижды, меня не остановило.

Я обожала все, что связано с кораблями.

В отличие от того, что связано с людьми…

За эти годы я толком так и не подружилась с кем-либо, если не считать Главу Академии, но с тем удавалось встретиться и поговорить крайне редко. У меня были приятели-коллеги, с которыми я не поддерживала отношений, когда уходила с корабля. Было и несколько любовников, с которыми я также не сохраняла впоследствии связи… И меня все это вполне устраивало. Я всю жизнь жила одна, и в общем-то мне это нравилось. Даже не в плане выживания, скорее, в плане простоты.

К тому же быть одной и быть одинокой – это разные вещи.

У меня есть мой космос. Танец. И память…

Теоретически, когда-нибудь я должна захотеть завести семью… Это же принято? Но профессия космического техника и пилота не сильно располагала к долгим отношениям. Неважно, работал ли ты на звездолете частной компании, у какого-нибудь богатея или заключал контракт с корпорацией, ты долгие годы мог видеть только огни звезд и космопортов. И редко кто-то, остающийся на планетах, готов был дожидаться. Или терпеть постоянное отсутствие…

Нет, были среди пилотов и прочих сотрудников и счастливые семьи, были и семейные пары, работающие на одном корабле, но чаще мы оставались одиночками… периодически вступающими в сексуальный контакт с коллегами, не более чем для взаимного удовольствия.

Меня же обнимали не руки, а космическая чернота. Я любила не мужчину, а звездную пыль. Стремилась не к теплу дома, а к остроте риска. И была более чем счастлива.

В конце концов, при сроке жизни почти в триста космических лет, я успею все, что захочется.

Центральный офис главного отделения КККС представлял собой огромное подземное здание до минус сто первого этажа. На планете Расси-17 было слишком много пористых горных областей и слишком сильные ветра, чтобы отстраиваться ввысь, как это происходило в большинстве развитых систем, так что подобный подход казался вполне логичным.

Космопорт корпорации также частично уходил под землю, я уже несколько раз взлетала оттуда и помнила байки о том, что кто-то не открыл «крышку» – так называли заградительное силовое поле вровень с землей – и чуть ли не взорвался прямо во взлетной яме. Слухи сомнительного происхождения, потому как при закрытой крышке на звездолетах нельзя было включить даже базовые двигатели.

Я провела браслетом по сканирующему устройству, зашла в капсулу лифта и нажала минус семидесятый этаж, где меня должен был ждать распорядитель А-аасар-334. Несмотря на такое имя, он не был роботом, лишь уроженцем этой планеты и распорядителем первого класса. Это означало, что, исходя из моих психолингвистических, анатомических, эмоциональных особенностей, а также полученных навыков, знаний и баллов, что за учебу, что за стажировку, он способен подобрать идеальную работу с погрешностью всего в три процента.

Высший уровень.

Жители Расси-17 были низкорослые, зубастые, четырехрукие и заросшие шерстью, и вылезли в свое время из все тех же пористых пещер, чтобы много веков спустя построить в них уже современные города. Но они так же относились к гуманоидному классу и считались одними из самых интеллектуально одаренных рас в этой галактике. Неудивительно, что центральное управление состояло в основном из рассиан.

– Приветствую низко, – проскрипел А-аасар-334 стандартную формулировку на общем языке Содружества.

– И вам нижайшего, – я улыбнулась. Именно он подбирал мне стажировки, и если первое время я одаривала его всеми известными ругательствами, то потом оценила, насколько он действительно знал свою работу… и хотел помочь. По сути, сейчас распорядитель так же мог отправить меня куда угодно, не спрашивая согласия, контрактом это было предусмотрено, а Корпорация лучше знала, что ей нужно.

Но раз вызвал, выбор у меня все-таки будет. И это приятно…

– Аррина… – протянул задумчиво, изучая на непрозрачном голо-проекторе какие-то данные относительно меня. – Замечательно, прямо замечательно… И вовремя… Ага, и вот еще… Что ж, мне есть, что вам предложить, но решение будет трудным.

Хм, и почему? Настолько отвратительные условия?

Чуть позже поняла, что нет. Настолько привлекательные предложения.

– Есть запрос на вашу должность на звездолет крейсерного класса Ар-24. Не пассажирский, прошу заметить. Им владеет наполовину корпорация, наполовину… военные. Приграничные территории, специфические задания, порядка семи сотен человек персонала и военных на борту. Сложно, рискованно, зарплата в три раза выше стандартной…

И очень интересно.

Он этого не произнес – я сама знала. И вспыхнула от радости.

– И еще один вариант: отбытие через одиннадцать дней, но с планеты в соседнем секторе. Небольшой торговый звездолет, выполняющий достаточно специфические задания… в том числе поимки «на живца» космических пиратов. Зарплата… Хм, вам понравится. Но вы должны понимать – им нужен, помимо всего прочего, тот, кто умеет драться и владеет оружием… А вы, пожалуй, одна из лучших в этом деле, из тех, кто проходил через мои руки.

Он помахал в воздухе всеми четырьмя конечностями. Это была местная шутка, и я вежливо рассмеялась.

От открывающихся перспектив захватывало дух. Но что же выбрать? И то, и другое предложение мне понравилось. И было подобрано идеально под мой характер и… стремления. Я знала, что размышлять долго тут не принято – рассиане обрабатывали информацию чуть ли не быстрее компьютеров и ожидали того же от остальных, – но сто ударов у меня для анализа есть.

Внезапно на столе у А-аасар-334 что-то забилось и запищало, а монитор, судя по всему, начал выдавать какие-то срочные данные. Потому что распорядитель замолчал и принялся вчитываться, все больше хмурясь и нервно потирая руки.

А потом перевел взгляд на меня.

Весьма задумчивый.

Мне сделалось как-то неспокойно…

– У нас срочное дело… Сбор через стандартный час. И даже если перевести его в статус бессрочного, отпустить экипаж таким составом… Корпорация и потом ничего не сможет предложить кроме вас…

Я посмотрела непонимающе.

– Аррина, как вы знаете, у меня ваша полная анкета… И хоть вы не включены в реестр… В ваших данных стоит пометка, что вы страж.

Сглотнула и кивнула.

– Сейчас поступил еще один запрос. И, боюсь, что в данном случае Корпорация не предоставит вам выбора.

* * *

Я вышла из капсулы карантинной и предполетной очистки и принялась одеваться в уже доставленную одежду, глядя на собственное отражение. Оно показывало хрупкую блондинку в новой форме – комбинезоне стражей – с искусанными от волнения губами и настороженными фиолетовыми глазами.

Много лет назад предательство Гарда и вся та ситуация сподвигла меня не только на то, чтобы еще больше разувериться в окружающих и стражах, но, как ни странно, еще и на то, чтобы принять свою вторую суть. Ту половину себя, которую я отвергала многие годы, пользуясь тем, что она мне давала.

Я не хотела, чтобы отравленное прошлое, ненависть к отцу и… Гарду управляли мной и моими поступками. Это бы означало, что именно стражи и тот, кто успел зачать меня до собственной смерти и умереть до моего появления контролировали мою жизнь. Это бы только ослабляло.

А я не хотела, чтобы хоть что-то делало меня слабее.

И потому моя выглаженная, благодаря Главе биография, все-таки пополнилась информацией об отце. Уж не знаю, что мог сказать на это Председатель, если бы узнал, но мое решение никто не оспаривал.

И вот теперь оно дало свой непредсказуемый результат.

Стражи, будучи самым сильным из независимых формирований в обозримой части Вселенной, тем не менее не являлись отшельниками и, не осторожничая, пользовались всеми благами Содружества. А взамен подчинялись общим законам и требованиям. Например, не отказывались от взаимодействия с космическими корпорациями.

Те представляли собой что-то вроде контрольно-логистического органа – каждая в своем секторе – и ведали общими потоками кораблей и эскадр, в том числе ради безопасности. И общего управления космопортами, даже с попытками унифицировать требования к каждому. Для грамотного распределения ресурсов.