Текст книги "Любовь стоит того, чтобы ждать (СИ)"

Автор книги: Дарья Вознесенская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

И персонала.

Так что даже если у стражей и были независимые корабли, как и у многих других планет, а также военных коалиций или частных пользователей, к исследовательским судам, построенным и оснащенным на средства Содружества, это не относилось.

Особенно, если дело касалось изучения Края.

Я вздохнула и прикоснулась лбом к блестящей и прохладной поверхности. Девушка в зеркале качнулась ко мне… И тут же по стене побежали импульсы и знаки.

Эх. Забыла, что оно оснащено особыми сенсорами и является еще одной барьерной проверкой психологического состояния и здоровья членов экипажа.

Отодвинулась и закончила «упаковываться».

Стабилизирующий пояс. Ботинки, они были универсальные, их не пришлось менять. Дополнительный браслет участника полета и еще один, назначения которого я не знала, он пока не был активирован. Серьга, служившая и рацией, и маячком. И специальная портупея технического персонала с несколькими самыми необходимыми приборами – предполагалось, что снимать я её буду только во время сна.

Даже если бы мне предоставили возможность отказаться от этого назначения, я бы не стала это делать. Попасть в состав корабля, что вылетал на самый Край накануне поглощения, можно было только стражам. Раз в пятьдесят космических лет.

И если бы не случай, сваливший назначенного техника с опасной и заразной лихорадкой, подцепленной неизвестно где – межпланетные эпидемиологи разбирались сейчас с этим, – то я вряд ли бы получила такую возможность. И через пятьдесят лет тоже.

Так что теперь, несмотря на все сомнения, испытывала… почти восторг. Потому что официально на полеты по Краю был наложен строгий запрет от Содружества, и там в это время находились только ограниченное число кораблей-наблюдателей и спасателей, вылавливающих сигналы бедствия и вывозящих остатки ценностей с планируемых на уничтожение планет. Ну и пираты, мародеры и фанатики.

А также глупцы – за всеми не уследишь. Никто и не пытался, поскольку все превращалось в ничто, – если и захватывало кого-то по ходу дела… Что ж, это были их проблемы.

А я… Может, и не все разделяли такое мнение, но мне казалось, что не было ничего более удивительного, чем наблюдать – пусть издали – за исчезновением пространства и принимать участие в самом важном для Вселенной действе.

Глава как-то пошутил, что с тех пор, как я «закрепила» фиолетовый цвет глаз, сама стала думать как страж, но он ошибался. Потому как в моем случае речь шла не о долге и чувстве обиды на то, что уничтожило их дом. Я воспринимала Бездну – пожирателя, черноту – как нечто неизменное в нашей Вселенной.

И для меня, той, кто делал все, чтобы изменить свою жизнь, увести с определенной колеи предназначение, выйти за его пределы, сейчас прозвучал определенный вызов.

Найти то, что может изменить неизменное.

Пусть я и понимала, что это невозможно – тысячи лет Содружество искало путь, но не находило, отступая под давлением извечного Нечто… Некоторые философы говорили, что Содружеству даже стоит поблагодарить Бездну за себя, потому как объединение не пошло бы такими быстрыми темпами и достаточно гладко, если бы не общая опасность.

Но кто помешает мне попробовать?

Я вышла в предполетную зону – индивидуальную для каждого звездолета – собранная и полностью готовая. Корабль стражей, судя по тому, что я успела о нем узнать, был небольшим, как и экипаж. И потому уже находившиеся там будущие коллеги сразу признали во мне новичка.

Кто-то нахмурился, кто-то удивился и даже начал спрашивать обо мне. Но не слишком фокусируясь на этом, они, как и я, знали, что случайных людей здесь быть не может. К тому же были слишком заняты прощанием с родственниками и друзьями, которые пришли их провожать.

Я же получила возможность спокойно их рассмотреть. Меня-то не провожал никто… Глава просто не успел бы прилететь, потому я решила даже не сообщать ему о новом назначении – напишу по внекорабельному каналу связи.

Мое внимание привлекла высокая и стройная блондинка с тонкими чертами лиуа и в почти прозрачном одеянии, которое особенно выделялось на фоне плотных комбинезонов экипажа. Она явно не собиралась в полет, но и стояла одна… ждала кого-то из комнаты очистки?

Серебряные волосы были уложены в сложную прическу, а на лице застыло презрительно-надменное выражение. Я не могла сообразить, какой она расы, но точно поняла, что из богатой и знатной семьи – об этом говорили и манеры, и нити драгоценных камней, по последней моде обвивающие тело под прозрачной тканью.

И вдруг лицо ее преобразилось.

С него будто спала маска, и теперь я видела по уши влюбленную и восторженную девушку… Она подняла руку, махнула и чуть ли не закричала:

– Гард! Я здесь!

Ч-что?

Нет-нет-нет… Бездна, ты же не можешь поступить так со мной! Пожалуйста…

В горле моментально пересохло, в голове раздался звон. Я медленно повернулась в ту сторону, куда смотрела красотка, и почувствовала, как краска сползает с лица, а пальцы начинают дрожать.

Он был там. Шел с равнодушным выражением лица и глаз, ничуть не поменявшимся при взгляде на девушку.

В форме капитана.

Этого корабля.

Гард Норан… Мой первый мужчина, которого я никогда не смогу забыть, как бы ни старалась. Которого никогда не смогу простить, я и не стремилась к этому… Но на несколько ударов я забыла обо всем и стояла, широко распахнув глаза и жадно впитывая то, что видела.

Он изменился. Повзрослел. Стал выше. И разворот плеч шире… Волосы отрастил чуть длиннее, а на гладко выбритом лице сейчас более резко проступали скулы.

А вот прищур фиолетовых глаз и чуть поджатые губы мне были хорошо знакомы…

Я знала, что не должна пялиться на него. Знала, что ненавидела. И что он предал тогда не просто меня – нас обоих. Но не могла оторвать взгляда… Не могла надышаться воздухом, которым дышал он… Сердце заколотилось как сумасшедшее, по животу прошла огненная дрожь…

Гард же выглядел ледяным истуканом. И, похоже, не был доволен появлением этой девицы… А та обвилась вокруг него, закидывая точеные руки в роскошных браслетах на шею и принялась что-то страстно шептать. Что Норан принимал с королевским спокойствием.

Которое под моим взглядом было нарушено.

Вот секундное напряжение спины. Неспокойно сжатые кулаки и осторожный, быстрый взгляд по сторонам… Он всегда очень хорошо меня чувствовал… Этого у ублюдка не отнять.

Какая насмешка судьбы! Уверена, если бы не случай, мы никогда бы не встретились. Вселенная достаточно велика для нас двоих.

Уверена, если бы не срочность замены, он сумел бы отказаться от моего присутствия, нашел бы другого специалиста, да любого из его линии, того же Левана, которого я не наблюдала среди экипажа, а ведь парни собирались всю жизнь служить вместе.

Уверена, что ему совсем-совсем не понравится происходящее…

Но бездна его раздери, я не собираюсь больше мучиться, от того что нравится или не нравится какому-то там стражу!

Вся эта сцена и мысли заняли считанные удары… Волна ошеломленного неверия, а дальше гнев и уверенность. Мне удалось взять себя в руки почти сразу. Успокоить сердцебиение и остановить дрожь.

Я и раньше-то была сдержана… а сейчас и вовсе не позволяла кому-либо увидеть мое волнение. При любых обстоятельствах. Потому расслабленно замерла на месте и… в тот же момент застыл Гард. Осознал, где находится источник непонятного ему раздражения, резко обернулся…

И его глаза изумленно расширились.

Я же встретила его взгляд совершенно равнодушно.

18

Красный сектор.

Звездолет Стражей.

Гард Норан

Гард Норан

Ледяной душ – сомнительное удовольствие, но, пожалуй, единственное, что могло меня охладить и вытащить из беспредельно опасного состояния.

В котором я, Гард Норан, самый молодой капитан корабля-исследователя, к бездне разношу корабль, посылаю куда подальше задание и Совет – а заодно с ними и свою прилипчивую невесту – и сваливаю на другой конец Вселенной, туда, где меня не найдет равнодушный взгляд знакомых – и незнакомых одновременно – светло-фиолетовых глаз.

И вот это её отстраненно-издевательское: «Приветствую, кэ-эм. Я ваш новый механик, прибыла на замену».

И изучающий взгляд на мою спутницу, обвившую прилипчивыми руками. Но без ехидства и ревности. А так, будто она просто оценивает объемы и длины…

Стерва! Появилась из ниоткуда и как ни в чем не бывало делает вид, что её ни капельки не волнует мое присутствие и то, что она оказалась в моем подчинении.

Со всей силы ударил кулаком по стенке душа, но костяшки и стена оказались крепкими. И этот удар даже ненадолго не унял смесь злости, непонимания и тупой, необоснованной радости от того, что я её увидел…

Ненавижу! Сам факт, что я опять что-то чувствую… И что даже ледяной душ не помогает снова заморозить собственные эмоции.

Я вышел, как был, голым, в каюту и рухнул на кровать, уставившись в потолок.

Спать не мог. И это при том, что первый день и стартовые расчеты и проводка корабля всегда самые тяжелые. А я всего второй раз выполняю полет в роли капитана. И наша миссия расписана по часам и планируется в жестком графике – мне просто необходимо нормально отдыхать и оставаться спокойным… Но как спать, зная, что стерва со мной на одном звездолете? Кажется, протяни руку – и вот она смотрит своими лживыми глазами и выгибается подо мной.

Как оставаться спокойным, если понимаешь: все последующие дни, пока Бездна не сделает свое дело, и мы все не улетим на планету Стражей сдавать отчеты, она будет сводить с ума? Пятьдесят дней на одном корабле… Сорок девять, если отнять этот и вышвырнуть его в небытие вместе с половиной мозга, отвечающего за тягу к ней.

Как находиться в тесном пространстве и не пришибить её ненароком… или не трахнуть? Это на большой территории Академии было возможно избегать друг друга. В необъятной Вселенной у нас почти не было шанса встретиться. Но здесь… Видеть её каждый день, отдавать приказы, а самому мечтать… мечтать придушить Аррину и зацеловать, чтобы её губы опухли, а глаза заблестели столь памятным похотливым блеском…

Дрянь!

Дело – дрянь…

Я думал, что забыл все. Что больше не переживаю, не тянусь, не думаю. Я ведь умею вычеркивать из памяти события и людей и ставить блоки на прошлое. Так я вычеркнул Левана. И то, что он сделал с ней. И… наше с ним детство. Придурок долгое время не понимал, почему я перестал с ним общаться, а потом вдруг подкатил с какими-то разговорами, но был послан далеко и умело…

Он перевелся в другую Академию.

А вычеркнуть Аррину… Я думал, что смог. Но, увидев её сегодня в предполетной зоне, понял: ничего у меня не получилось. Я был уверен, что излечился, но встретившись с ней взглядом, осознал, что болезнь, названная её именем, просто затаилась где-то в груди… И сегодня снова растеклась по венам выжигающим все огнем.

Она стала другой. Еще красивей. Волосы длиннее, а лицо очерчено почти с резкостью. Пухлые губы и… фиолетовые глаза. Еще больше усиливающие её привлекательность. Изящная фигура, ставшая как будто налитой, с большими изгибами, что ничуть не скрывал комбинезон стражей…

Само совершенство.

Сама безмятежность…И вероломство.

Рядом с ней выбранная отцом яркая, как мне когда-то казалось, Кариссиана – дочка правителя одной из планет – смотрелось нелепой искусственной куклой. Куклой, которая должна была стать моей женой, которую я периодически трахал, как и прочих девок, которая не вызывала никаких чувств. И которая, может, и приносила удовольствие, но удовлетворение – никогда.

Удовлетворение и чувство полной опустошенности, которое легко заменялось восторгом я испытывал только с одной девушкой… причем неважно, занимались ли мы сексом, танцевали или ругались и подкалывали друг друга.

Тогда я ощущал себя живым рядом с ней…

А что будет теперь?

Вздохнул и закрыл глаза.

Наш звездолет за последующие дни должен облететь семь планет, а экипаж выполнить необходимые замеры колебаний частиц. Затем мы планировали закрепиться на определенной точке, на безопасном расстоянии, и зафиксировать в нескольких плоскостях процесс сплющивания.

Все было четко обговорено много раз. И у каждого члена экипажа имелся свой перечень задач, в которых он не должен ошибаться, никто не должен брать на себя его функцию. Потому-то отсутствие второго техника стало бы почти катастрофой. Когда я получил на коммутатор сообщение о том, что Вин-зарол свалился с лихорадкой – нора знает, где он ее подцепил! – я опешил.

А буквально через сто ударов пришло сообщение, что распорядитель нашел замену. И я тогда очень обрадовался… Рановато, как показало время.

Так что неважно, что будет, я не имею права что-либо менять. Нам придется терпеть друг друга… точнее, мне придется. Взять себя в руки. Аррина уже это сделала – а может, и правда стала жестче и больше не испытывает ничего по отношению ко мне.

Мне следует перестать думать об этом… думать о ней. О ее отношении, о том, почему она тогда так поступила и почему больше не смотрит на меня… не больше, чем на всех остальных. Наш долг – и мой, прежде всего, – успешно завершить миссию и собрать как можно больше данных. А это означало не отвлекаться на всякую чушь и действовать согласно инструкциям. Так что надо просто принять как должное, что Аррина Лан состоит в этом полете как техник. Тем более что, судя по записям, которые я получил, звездолетчиком она была весьма ценным.

Вот только я ни за что никому не признаюсь, что, как только появилась возможность, заперся в каюте и жадно впился в эти скупые сведения, пытаясь разгадать, что за ними стоит. И как вживую увидел упорную заразу, бьющую один за другим рекорды Академии. Хорошенькую блондинку с прикушенной губой – она всегда так делала, когда надо было сосредоточиться, – разбирающуюся в сложных механизмах. Уверенного в себе техника, отправляющегося в свой первый дальний полет.

Я никому не признаюсь, что весь день украдкой наблюдал за ней. И осознавал, что Аррина изменилась не только внешне. Она стала не такой замкнутой… во всяком случае с большим воодушевлением слушала объяснения коллег и так же что-то рассказывала.

А когда свободно и весело рассмеялась в ответ на шутку второго пилота, которого я считал приятелем, меня едва не перекосило.

И я никому не признаюсь, что жадно всматривался в то, что она делает, не желая отрывать взгляда от тонких пальчиков, которые раньше так любил покусывать и облизывать, и которые сейчас ловко набирали программы на рабочих панелях или ныряли в серебристое корабельное нутро из переплетений жидких систем.

Вот только сам я это все знал… И признаваться не надо было.

Я едва ли поспал в эту ночь и наутро вынужден был принять стимулятор. Хотя это, быть может, оказалось и лишним… Потому как мой личный стимулятор сидел в общей комнате в тонкой красной майке, не оставляющей простора для воображения, и с огромным аппетитом и жадностью поглощал завтрак.

Стерва!

Но привлекательная стерва – неудивительно, что вокруг нее собрались трое самых «активных» членов экипажа, желающих привлечь внимание. А то и больше… В полетах на такие контакты смотрели сквозь пальцы… Но не в этот раз.

Хм, кажется, я знаю, кто будет моими первыми спарринг-партнерами в этом полете. Придурки, хоть слюни могли подтереть и открыть глаза пошире? Она же их пережует и выплюнет…

Я сдал кровь в анализатор и получил, видимо, благодаря ночным бдениям и падению важных показателей, целую гору мяса и жирных моллюсков.

А потом поставил поднос на стол с таким грохотом, что все четверо подпрыгнули.

– Знакомитесь? – спросил как ни в чем не бывало, накалывая первый кусочек.

– Хотим показать Арин наш спортзал, – широко улыбнулся второй пилот Варр. Зубов у него как-то много… И он в курсе, что не стоит так сокращать ее имя?

– Не возражаю, – сказал вслух. – Но будьте осторожнее: Аррина легенда Академии, и в открытом бою ее никому не удалось победить.

– Это правда? Вообще никто?

Угу, ты еще челюсть урони.

– Ну почему же, – Аррина пожала плечами и посмотрела на меня насмешливо, – был один… Кажется, его звали Гард Норан.

Стиснул зубы, а придурки начали ржать, сочтя это за шутку.

– Так вы были знакомы? – спросил Варр с любопытством.

– Пару лет учились в одном здании, – спокойно, будто именно это и имела в виду, произнесла белобрысая стерва и вгрызлась в какой-то фрукт.

А я… я вдруг тоже успокоился.

Потому что её равнодушие, безмятежный взгляд и полная отстраненность сказали о многом… И я больше не собирался играть по её правилам. Я страж и капитан этого корабля. И у меня хватит воли на то, чтобы не вестись на провокации или как-то выделять одну наглую стерву.

Слишком много глупостей я из-за этого наделал в прошлом. И тогда, в Академии, и потом, когда, наплевав на собственную гордость, несколько раз пытался связаться с ней, чтобы поговорить, а позже и вовсе оставил сообщение у Главы…

Идиот.

Она даже не ответила ни на один из вызовов, а может, еще и посмеялась…

Не имеет смысла попадать в тот же след кометы.

– Отличная идея со спортзалом, – сказал с хищной улыбкой. – Хорошенько… потренируйтесь. Надеюсь, выпускники военной академии не окажутся хуже какой-то мелкой девчонки-заморыша?

Она дернулась от этих слов и остро посмотрела на меня. Но я даже не ответил на взгляд, а продолжил медленно жевать.

Я не собираюсь воевать с тобой, девочка.

Просто перестану тебя замечать, если то не нужно будет для дела.

19

Краевой сектор. Звездолет стражей.

Аррина Лан

Несмотря на внутренние сомнения, колебания и страхи работать на звездолете стражей мне нравилось. Чего уж там, я была в восторге!

Да он был гораздо меньше, чем те, на которых я проходила стажировку или могла бы работать. Где перевозились огромные грузы и тысячи пассажиров, стояло оружие, способное менять реальность, и где беговые круговые дорожки по периметру основы позволяли потратить утренний час на любимое занятие.

Да, этот звездолет был оснащен скромнее. Минимальные ионные двигатели, всего один, пусть и большой, гравитационный парус, крохотные каютки для каждого из семнадцати членов экипажа, одна общая комната и один спортзал. Остальное пространство занято приборами и лабораториями для исследований. Снаружи корабль и вовсе казался неказистым: неправильной формы, со вздувшимися «шишками» анализаторов и супермощных камер, с протянувшимися вдоль корпуса пока бесполезными щупами.

Но это… идеальный корабль.

В нем все было сонастроено стражам – и мне в том числе – и подогнано под миссию. Кто-то прозорливый и бесконечно мудрый «разложил» по пространству нужные вещи, кнопки, панели и голограммы, будто заранее зная, где я буду поворачиваться, на какой высоте удобно открывать панель, какой цвет внутренних схем я предпочитаю…

В первые дни это пугало.

Потому что давало понять, что я страж больше, чем думала. Потому что все здесь дышало результатом работы ИХ аналитиков и… генетической памятью. Даже меняющиеся картинки на стенах столовой, проецирующие неведомую Лиллу… планету-матерь, принадлежностью к которой я пока не могла гордиться, но которую не в силах была больше отрицать.

А потом… потом начало восхищать. Как и сами члены экипажа… Они оказались идеально подогнаны, будто составные части головоломки. И даже тот факт, что я новичок, не помешал, пусть и со скрипом, но «войти» в свободный паз. Более того, они приняли меня сразу и безоговорочно. Полюбопытствовали, из какой я линии, посомневались, что помнят фамилию Лан, и дальше не расспрашивали.

Им оказалось достаточно того, что у меня фиолетовые глаза, и я уже нахожусь на их корабле – а значит, по определению принадлежу их цивилизации.

В какой-то мере такая безоговорочность бесила.

Обратная сторона восхищения…

Ведь до этого любое общество – и их в том числе – меня выталкивало. Так что им стоило и дальше продолжать относиться так же? Дать мне возможность бороться и ненавидеть – то есть находиться в привычной обстановке, в которой я чувствую себя, как звездолет в норе?

Но самое закрытое формирование Вселенной пропустило через мембрану свой-чужой просто по факту рождения.

Когда-то я не могла и мечтать о подобном… И до сих пор считала, что живое существо определяет его мировоззрение и поступки, а не набор генов. Что людей следует делить на своих-чужих по принципу несколько иному, нежели цвет глаз… Но здесь считали по-другому. И как бы настороженно я к этому ни относилась, факт оставался фактом: меня считали своей и достойной доверия. Ко мне не придирались и не грубили. Со мной общались как с равной…

Чуть ли не впервые в жизни.

Более того, некоторые мужчины явно были не прочь составить со мной летную пару. Суть которой была несколько шире, чем простой перепих ради физического удовлетворения.

И после первых дней злости и раздражения по этому поводу – почти детского, кричавшего, что мне этого всего не нужно, – я, как привыкающий к новому положению зверек, начала выползать из клетки и даже тереться о подставленные пальцы. А после и вовсе ходила как под воздействием психотропов – настолько внове мне было подобное положение.

Пожалуй, единственное, что не приводило в восторг, так это Гард Норан… Но даже в своем отношении я не заходила дальше личного, он был великолепен в роли молодого капитана.

Мальчик, родившийся в золотом звездолете, стал мужчиной, целиком сосредоточенным на важности возложенной миссии… И отлично контролирующим экипаж. Каждый из членов которого выполнял определенные функции.

На корабле было два техника. Три пилота, в том числе капитан.

Боевая четверка.

Корабельный врач, которая следила и за психологическим состоянием экипажа.

«На все звезды мастер», по сути, контролер систем жизнеобеспечения корабля и экипажа, в том числе питания.

Второй навигатор – первым так же оставался капитан.

И пятеро ученых исследователей, хотя на лабораторных заучек они походили меньше всего. Скорее, на еще одну боевую группу…

Впрочем, все мы были выпускниками Академий пилотов, лишь в конце выбравшими отдельные специализации, потому в случае чего пусть не идеально, но могли заменить друг друга. А вместе представляли собой единый организм, способный хоть устроить локальную войну, хоть спасти половину системы… И на формирование грамотной работы этого организма и почти мысленного взаимодействия было отведено довольно много времени.

В мои задачи – вместе с первым техником Оррисом – входило все, что было связано с приборами и физическим функционированием корабля и его систем. Мы дежурили посуточно, но и в дни отдыха, отоспавшись, я присоединялась к мужчине или же изучала какие-нибудь каталоги и инструкции к новым механизмам. Это давно уже стало любимым моим занятием – разбираться с неведомым функционалом и программами.

Ну, или шла в зал, где отрабатывала приемы – не всегда одна – или же, если была уверена, что никто не придет, включала музыку и танцевала, сбрасывая напряжение.

Которое, несмотря на все мои восторги от полета к Краю и ощущение, что я на своем месте, только росло. И все из-за одного ледяного истукана, что не просто не замечал меня, но делал это таким норовым способом, что…

Я бесилась.

Ненавидела.

И мечтала о том моменте, когда миссия закончится, а я подам рапорт об увольнении.

Нет, он больше не хамил. Не обливал презрением. Не отдавал неподобающих приказов. Но когда я на него смотрела – случайно, потому что сложно было избежать этого в малом пространстве корабля, – то натыкалась на непробиваемую невидимую стену, выстроенную специально для меня… От меня. Будто я и правда была виновата.

Наверное, он мог бы разобраться в произошедшем за эти годы… Но ему было неинтересно.

И за это я его ненавидела еще больше.

Меня даже не удивляло, что никто не замечал стены. И моей весьма редкой, но имеющейся реакции. Гард Норан умел быть двуличным и умел притворяться… И я ведь тоже научилась. Мы оба успешно делали вид, что никогда не были близко знакомы.

Но глубоко внутри я чувствовала норов импульс каждый раз, когда замечала его фигуру в коридоре. Или когда он присутствовал на общем спарринге, больше походившем на составление сложных акробатических фигур по указу психолога. Или когда мы пересекались в столовой…

И мне было сложно, больно, странно… но казалось, что я справляюсь. Ведь стоило потерпеть пятьдесят космических дней… всего пятьдесят дней, а потом я найду способ больше никогда с ним не работать.

Да, уверена, что так и будет. Я совладаю со всем – с собой, прежде всего. Я уже пережевала и выплюнула прошлые обиды… мне ведь даже не хотелось впечатать кулак в его совершенное лицо. Я не собиралась мстить. Может, тогда, в прошлом, я бы сделала это с ним – как сделала с подставившим меня ублюдком, – но сейчас не собиралась тратить на Гарда Норана время.

И так его уходило достаточно, когда я думала по ночам, что он совсем близко…

Хватит. Я взрослая, уверенная в себе, отличный специалист, и мне вовсе не нужно кому-то что-то доказывать. Я проведу эти пятьдесят дней… уже сорок два, как член самой интересной миссии во Вселенной. Спокойно и равнодушно глядя на бывшую любовь… и бывшего врага.

А потом уйду без сожалений.

И, размышляя так день за днем, постепенно успокаивалась. И даже начинала искренне верить в свои решения.

Быть может, все так и получилось бы… если бы не невероятная цепь событий, которая началось с одного происшествия.

Краевой сектор.

За тридцать один космический день до точки отсчета.

Аррина Лан

– Уменьшить плотность щита… – голос Гарда звучал спокойно и деловито.

– Сделано, кэм.

– Отключить антиграв.

– Готово.

– Сложить щит.

– Зацепился, кэм… В одной из секций осталось незначительное уплотнение…

– Аррина Лан…

– Уже делаю, кэм.

В рубке при входе в подпространство Вселенной – и выходе из него – всегда было полно народу. Семеро необходимых для выполнения операций членов экипажа, в том числе как минимум один дежурный техник.

Наш звездолет обладал самой современной модификацией гравитационного щита. Тот использовал энергию волны и так же, как парус у старинного корабля, приводил транспорт в движение, не требуя при этом внутреннего источника энергии. Скорость же зависела от плотности щита: чем она выше, тем выше скорость. Внутри одной звездной системы звездолеты перемещались на небольшой плотности или использовали обычные двигатели. Щит же, ставший настолько плотным, что и волны, пронизывающие космос, был способен разогнать корабль до световой скорости. И за счет этого звездолет «нырял» в субсветовой коридор.

Иногда развертка и сворачивание «паруса» проходила с осложнениями, но это было решаемо – с помощью специальных манипул удавалось усилить или ослабить «застрявший» в неправильной плотности кусок. Что я, собственно, и сделала.

– Готово, кэм, – и была довольная собой.

– Сложить щит.

– Сделано, кэм, – второй пилот даже кивнул.

– Включить двигатели и ввести координаты Зераниш-445. И давайте поскорее, мы уже почти сто ударов болтаемся в космосе без всякой траектории, как мозги олихов в черепной коробке.

Общий смешок. И голос навигатора:

– Готово.

– Второй пилот…

– Запускаю.

Корабль загудел – в отличие от перемещений с помощью щита двигатели работали с ощутимым звуком – и поплыл в пространстве, чуть меняя силу притяжения на борту.

– Расчетное время прибытия на планете?

– Семнадцать часов.

– Отоспитесь, кому можно. Планетка славится своими бурями и не только пылевыми, так что посадка предстоит жесткая, да и на месте не будет весело…

– Вот и с какой норы нам туда тащиться… – пробормотал навигатор, на что Гард моментально отреагировал.

– Ты считаешь мнение Совета необоснованным? Тогда будь добр, в следующий раз выбери себе другой корабль.

Все замолчали и сделали вид, что очень заняты своими делами. Я покосилась на капитана. Лицо мужчины ничего не выражало, а ледяной взгляд внимательно изучал поджавшего губы навигатора. И под этим взглядом, я так полагаю, тому было совсем несладко.

Истукан, что уж там. Каменной глыбой готовый обрушиться на любого, кто сделает шаг в сторону от требуемой траектории. Стражи, они такие. Есть, спать, думать по приказу… Интересно, он всегда такой… как капитан, или же на него так действует приближением Бездны? Или я?

Хотя я вряд ли… Не считая мгновений слабости в самом начале, Норан ни словом, ни делом не показал, что его как-то волнует мое присутствие. И, надо отдать ему должное, никак меня не выделял ни в хорошем, ни в плохом смысле. И если первые дни я полагала, что он может начать мстить, хотя бы просто потому что я видела его другим, то позже убедилась – истукан, что бы мне ни казалось, действительно хороший капитан. Он действовал согласно инструкции и относится ко всем без предвзятости.

Ну да, может, чрезмерно жестко, но… космос и не предполагает, что здесь с кем-то будут возиться. Или щадить чьи-то чувства.

Зераниш-445 была нашей второй по счету исследуемой планетой. На ней мы должны были замерить уровень специфических частиц ядра – ученые-стражи открыли их совсем недавно и оказались весьма заинтригованы тем, как те меняются в связи с приближением пожирателя. Эта планета и правда была та еще нора, на которой не зародилась жизнь. Потому как колебания каждой из возможных волн и соединений, постоянные электромагнитные, пылевые, водородные и бездна их знает какие еще бури не давали шанса, кажется, даже бактериям.

Так что садились мы действительно довольно жестко. И скорее просто закрепились на воздушной подушке тремя якорями, болтаясь в непригодном для дыхания пространстве над поверхностью под резкими ударами невидимых стихий и излучений. А ведь туда еще и выходить надо…

– Оррис. Пларин. Борран. И я четвертым… – хмуро произнес Гард, едва удержавшись под очередным порывом, благодаря намагниченным подошвам. А вот с проникающим излучением корабль, судя по всему, не совсем справился – приборы надсадно запищали, а некоторые и завыли…

Первый механик всполошился:

– Прости, кэм, нам с контроллером лучше остаться, с кораблем творится что-то норово, хотелось бы улететь отсюда… конечно, для того чтобы выполнить все задания.

– Но мне нужен механик для отправки измерительной капсулы…

– Так нас же двое, – удивился Оррис и кивнул на меня.

Гард вдруг сердито глянул, но потом стиснул зубы и кивнул.

С чего это он недоволен? Не хочет, чтобы я спускалась на поверхность? Не уверен в моем мастерстве?

Или даже представить не может, что мы окажемся в одной связке? По-другому в скальную расщелину не попасть – нам придется спускаться на стальном тросе, являясь одновременно утяжелителями, поддержкой друг для друга, специалистами, способными быстро принимать решения в жутких условиях и запустить-таки в глубину специального робота-исследователя, небольшую капсулу, максимально простую и механическую, потому как все остальное вблизи поверхности почти сразу выходило из строя.