Текст книги "De Paris avec l'amour (СИ)"
Автор книги: Дарья Волкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)
Шаг восьмой. Второй транш и форс-мажор
Сегодня я буду кутить. Весело, добродушно, со всякими безобидными выходками. Приготовьте посуду, тарелки: я буду всё это бить. Уберите хлеб из овина: я подожгу овин.
Очередная встреча. Очередной ресторан. Бетанкур в очередном безупречном костюме.
– Скажи мне, ты что – даже спишь в костюме?
– Нет, – он невозмутим. – Сплю я голый. Я думаю… – тут Софи уже догадалась, что он ей ответит, и мысленно отвесила себе подзатыльник, – ты в этом в скором времени убедишься.
Она с досады прикусила себе губу. Это надо же было так неудачно сформулировать вопрос!
– Я… хм… хотела спросить. Ты носишь только костюмы?
– Нет. А можно, я задам встречный вопрос? Почему ты перестала надевать платья с декольте?
– Кончились.
Он усмехается, оглядывая ее красно-синюю тунику в этническом стиле. Разумеется, он Соне не верит.
– Мне пришла в голову идея. Куда нам пойти в следующий раз. Вот там я буду не в костюме.
– И куда же это?
– Сюрприз, Софи, сюрприз. Я позвоню тебе в пятницу, и обозначу дресс-код.
– Отлично, – вздернула подборок Софья. – Вот, наконец-то, и будет повод вывести в свет свой сарафан, кокошник и салоп.
Тут ей снова пригодились лекции по межкультурной коммуникации.
У подъезда он снова мил и невинен – насколько эти слова можно применить к Сержу Бетанкуру. Короткий поцелуй в щеку, пожелание спокойной ночи тихим шепотом на ухо. Он явно уже настроился на следующую встречу, и брать реванш будет там. А у Софьи именно сейчас, от этого шепота на ухо, дрожь по спине.
* * *
У Сони была мысль сорвать Бетанкуру его план и придумать свой вариант, где бы они могли встретиться. Но тут вмешались обстоятельства в виде мсье де Лилля, ее великолепного и неугомонного шефа. Который отправил Софью в Марсель – тамошнему офису «Кристис» срочно понадобилась очная консультация по ее профилю.
Поездка растянулась на три дня, к тому же Соня плохо переносила поездки в принципе – особенно, самолеты. Не любила эту сутолоку и мельтешение лиц – наездилась, точнее, налеталась в свое время. Вот на машине – другое дело. Но для деловой поездки это слишком хлопотно, поэтому выбор был сделан в пользу скоростного TGV. Именно в нем, на обратной дороге из Марселя, ее и застал звонок Сержа. А она только-только задремала.
Соня поморщилась, растерла ладонью затекшую шею. И сказала хрипло в трубку:
– Алло?
– Привет, Софи, – голос Бетанкура отвратительно жизнерадостный. – Соскучилась?
– Только-только прекратила рыдать от тоски в подушку.
– То-то я слышу – голос у тебя хриплый, – Бетанкур за словом определенно ни в чей карман не лазит. – Ну, не плачь, маленькая. Я в субботу поведу тебя развлекаться. Соответственно нашему в принципе молодому возрасту.
– Развлекаться соответственно нашему возрасту еще время не пришло, – огрызнулась не до конца проснувшаяся Соня.
– Какая порочная девочка, – хмыкнул Серж. – Мы идем танцевать и отрываться в «Chez Moune».
– Что это?
– Один из лучших ночных клубов Парижа. Неужели ты о нем не слышала?
– Я хорошая девочка и не шляюсь по ночным клубам.
Бетанкур на том конце расхохотался.
– Ну, тогда готовься. В субботу я буду лишать тебя невинности.
– Размечтался, – буркнула Софья. – А может, ну его – этот клуб?
– Почему?
– Я только-только подъезжаю к Парижу. Возвращаюсь из деловой поездки.
– Да завтрашнего вечера куча времени. Я заеду за тобой к девяти.
Поблажек он ей не даст. Софья откинулась на спинку сиденья, глядя на быстро мелькающий за окном пейзаж. Ночной клуб? Оторваться? Ладно, как скажешь, Бетанкур.
Про ночные клубы она, конечно же, пошутила. В свое время, в годы студенчества, Софья позажигала не в одном парижском ночном клубе. Только они явно были не такие пафосные, как те, в которых тусуются владельцы косметических компаний и прочий бомонд. Но дресс-код везде чем-то схож. Мы же собираемся отрываться, не так ли?
* * *
Они смотрят друг на друга со смесью изумления и восхищения – так же, как и в свою первую встречу.
– Серж, сердце с другой стороны, – комментирует Соня его очередной театральный жест.
– Черт, я снова забыл, – белозубо усмехается Бетанкур. – Но, Софи… Где бы оно ни было – я смертельно ранен в него.
– Тебе тоже определенно идет… быть не в костюме.
Если говорить совсем откровенно – он безбожно хорош в этих светло-голубых джинсах, бело-бежевой с мелким принтом рубашке, короткие рукава которой обнажают руки. Руки, у которых есть вполне приличный рельеф и чуть тронутая загаром кожа. Картину дополняют бежевые замшевые мокасины и художественный беспорядок на голове.
– Что с прической, Бетанкур? Сломался фен?
– Поленился, – ухмыляется он. Наклоняет голову. – Зато ты, Софи… безупречна.
А то она не знает! A la guerre comme a la guerre, как говорится. Ультракороткие шортики из черной кожи, топик из золотистой ткани с пайетками на тонких лямках. Черно-золотые, в тон, босоножки на десятисантиметровой шпильке – но проверенные не одним ночным клубом, удобные. На макияж ушел час – основательно, чтобы держался, не «поплыл» в жарком свете стробоскопов и от танцев, все, как положено: основа, тон, пудра, карандаш, тени, тушь, румяна, блеск. Волосы, недолго думая, гелем уложила назад – самый удобный вариант, проверено. Огромные золотые кольца в ушах и на руках. В общем, отвыкла она от себя такой. А Бетанкур ее такой и вовсе никогда не видел. И сейчас пялился. Смотри, смотри, для тебя старалась.
– Ну что, я угадала с дресс-кодом?
– Угу, – он не может оторвать от нее взгляда: ноги, плечи, бездонные глаза – на все хочется смотреть. И кое-что еще и потрогать хочется ужасно. – Только я себе кокошник несколько иначе представлял…
– Вы оторвались от родной культуры, князь Бобровский. Ну что, едем? Что-то я твоей машины не вижу… Ни одной из твоих машин.
– Я на служебной, – Серж, наконец-то, смог отвести от нее взгляд. Мотнул головой в сторону стоящего в паре метров черного автомобиля. – Отрываться – так отрываться. Алекс отвезет нас.
– Алекс – это твой водитель?
– Да. И гонец… для особых поручений.
– Хорошо быть богатым.
Серж хмыкнул, открывая перед ней заднюю дверь черного «ситроена». И всю дорогу до клуба не сводил глаз с ее голых коленок, представляя, как целует их. Совсем в иной обстановке.
* * *
Клуб как клуб, между прочим. Только коктейли по пятнадцать евро. Наверное, они туда за такие деньги что-то особое подмешивают. Или это Соне после долгого перерыва так в голову ударило? Но после парочки коктейлей – вкусных, надо отдать должное, – фурия вырвалась на волю. Точнее, на танцпол.
Наверное, она действительно давно не отдыхала – так вот, до отключения всего. В студенчестве это было обычное времяпрепровождение – коктейли, танцы до утра и возвращаешься оттуда далеко не всегда одна. И ведь это было совсем недавно. Неужели она так изменилась всего за пару-тройку лет?
А сейчас было хорошо. Хорошо вот так забыть – о работе, об амбициях, о планах на будущее. И снова ощутить себя королевой танцпола. Серж двигался неплохо, но куда ему до нее. Он, впрочем, и не пытался угнаться – основной задачей для себя считал не подпускать к черно-золотой богине других поклонников. Это потом Софья оценила, что это было весьма благоразумно и даже благородно с его стороны. А в тот вечер она просто отдалась знакомой магии ритма, музыки, мелькания огней и, называя вещи своими именами, алкоголя в крови. Отрываться – так отрываться.
* * *
– Не представляешь, как я благодарен ди-джею, – его губы у ее виска.
– Устал? – они плавно покачиваются в ритм медленной музыки – тягучий вокал Лары Фабиан. – Слабо, Серж, слабо.
– Я в другом силен, – он плотнее прижимается губами к ее виску. А потом не только губами и не только к виску – прижимает ее всю к себе вплотную. Она его. На этот вечер – его. И пусть почувствует это. Чувствуешь? Да, это твоя заслуга, вредная девчонка. Королева танцпола. Богиня в черном и золотом.
А она вдруг покорно кладет голову ему на плечо, и все с той же невозможной грацией неспешно двигается в его руках. И не отстраняется, хотя наверняка чувствует реакцию его тела на ее близость. Ну, они же взрослые люди, в конце концов.
* * *
– Тебе не холодно? – весна в этом году ранняя, теплая, но уже ночь и довольно свежо. Такси довезло их до ее дома, в котором почти все окна темны – час поздний.
– Немного, – Софья поводит плечами. Действие алкоголя рассеивается понемногу, сказывается усталость от танцев. Единственное, что остается неизменным – волнующее присутствие Бетанкура.
– Ты помнишь, что прошло два месяца? – голос его негромкий.
– Помню, – отвечает так же тихо.
– И?…
– Да целуй уже меня, Серж! Я хочу домой, спать.
Спать ей хочется! Ведьма!
На губах ее уже нет никакой косметики. И только сами губы – мягкие. Нежные. С грешным привкусом дайкири. Сладость сахара, кислинка лайма, крепость рома. И ее губы. Это не может не ударить в голову. А Серж почему-то вспоминает их дурацкий, нелепый уговор… Я позволю вам поцеловать себя в губы… С языком?… Понял, без языка. Вот на этом и стоит остановиться. Не поддаваться магии этой сладости со вкусом рома и лайма.
Ее рот вдруг приоткрывается, сменяя нежную сухость на интимную влажность. И все его благие намерения летят в тартарары. Рукой обнять ее за талию, ладонь под топик, к гладкой коже спины, прижать к себе крепче. И – к черту все, я обманул тебя, девочка. Я больше не могу ждать. Ты виновата сама.
Она приняла его сразу – его объятья, его поцелуй, его руки, губы, все тело, прижимающееся к ней. И вжалась сама ответно. И ответила на поцелуй. Еще как ответила.
Ее пальцы, скользнув от его затылка вниз, пробрались под ворот рубашки и гладили основание шеи. Откуда она знает, что у него там очень чувствительное место?! Его пальцы нетерпеливо порхали по ее пояснице под топиком, чертя что-то. Откуда он знает, что от прикосновения там у нее подгибаются колени?! Обвила своей ногой его бедро, прижалась еще крепче. Потерлась о его пах. Он глухо застонал ей в губы, не прекращая целовать. Да, я знаю, чего ты хочешь. Знаешь, и я…
Раздался негромкий стук, потом смех, потянуло табачным дымом. И они словно опомнились, шарахнулись друг от друга. Кто-то из жильцов открыл окно, чтобы покурить. И заодно спасти их от неминуемых глупостей.
Они молчали долго оба, уравнивали дыхание, собирались с мыслями. Никто не мог решиться начать разговор первый.
Соне сейчас холодно. А ведь совсем недавно было жарко, очень жарко. Она обхватила себя руками и решила, что молчать – глупо.
– Мы так не договаривались, Серж, – голос прозвучал так спокойно, что впору аплодировать себе.
– Ты меня спровоцировала! – он словно ждал ее слов. И тут же взорвался – гневно, запальчиво. На самом деле, вдруг понял, что если она сейчас скажет какую-то глупость – что он нарушил уговор, что это их последняя встреча, – то он просто зажмет ей ладонью рот покрепче, отберет ключи от квартиры, взвалит на плечо и… И потом у нее дома будет трахать ее до изнеможения, пока сил не останется совсем!
– Серж…
– Я просто поцеловал тебя! А ты раздвинула губы и спровоцировала меня!
– Ты прав.
Он замер. А ей сейчас больше всего хочется остаться одной, уйти, любой ценой спасти остатки собственного достоинства.
– Софи, моей вины в том, что так вышло, нет, – уже спокойнее.
– Да.
– Все наши договоренности остаются в силе!
– Хорошо, – голос ее звучит безразлично. – Я пойду домой, Серж, ладно? Замерзла и устала.
Почему с ней все так сложно? Он уже ни хрена не понимает – чего хочет от нее, чего не хочет, чего боится.
– Иди, – кивнул кратко. – Только сначала… – короткий крепкий поцелуй в губы. – И не провоцируй меня больше!
Он дождался, пока за ней закроется дверь подъезда. И пошел. Лишь спустя два квартала до него дошло, что брести пешком по ночному Парижу, когда у тебя на руке золотые Patek Philippe за двадцать тысяч – как минимум, неблагоразумно. А если точнее – то опасно. Серж засунул руку с часами в карман джинсов и поднял правую, голосуя такси. Зря он отпустил Алекса. Самонадеянно.
* * *
Она начала раздеваться, едва шагнула за порог. Сбросила босоножки, резко топик через голову на пол, прыгая на одной ноге – шорты туда же. Завтра воскресенье, уберет завтра. А сейчас – в душ.
Смыть с себя все. Гель для волос, тонну косметики. Прикосновения его рук, вкус его губ, запах его кожи. И это липкое между бедер, будь он проклят! Она долго стоит под льющейся водой, упершись ладонью в стену и наклонив голову. Глядя, как стекает вода в отверстие в полу. Утекай. Утекай. Исчезай.
Душ не помог. Стоило ей оказаться под одеялом, непрошеные мысли вернулись. Боже, как он пахнет. У него совершенно сумасшедший парфюм – с какими-нибудь феромонами наверняка, она читала, что есть такие запахи. Иначе какого черта она так на него реагировала?! Терлась об него, как… Фу, стыдно! Стыдно, не стыдно, а от воспоминания о том, какой он был твердый там, где она к нему прижималась, обдало жаром. Он хотел ее. Как мужчина хочет женщину – просто, явно, безыскусно. У них сложились какие-то сложные, идиотски запутанные отношения, но в тот момент все было предельно просто. Он хотел ее. Она хотела его. Да она и сейчас его хочет!
Софья повернула голову и застонала в подушку. Чтоб тебе, Литвинский, жена полгода не давала!
После получаса бесплодных попыток уснуть и осознания того факта, что ни ромашковым, ни мятным чаем делу не поможешь, Соня поступила как взрослая и разумная женщина – закрыла глаза и развела в стороны бедра. Это крайнее средство, но если она себе сейчас не поможет, то при следующей встрече просто изнасилует Бетанкура.
Спустя десять минут Софья уже сладко спала. Снился ей Серж, одетый в средневековый костюм. В руках у него лук, и он целится, прищурив один глаз. Ей кажется, что он целится в нее. А потом сильные пальцы отпускают тугую тетиву. И стрела улетает высоко. В небо.
* * *
Он долго ругался, разыскивая по всей квартире свою заначку. Грохотал ящиками в ночи. Нашел в серебристой спальне, в тумбочке под телевизором. Как там они оказались – не помнит категорически. Надо быть все-таки внимательнее – дело, в общем-то, уголовно наказуемое. Хорошо, что Zippo и пепельница предусмотрительно положены рядом с портсигаром.
Он щелкнул зажигалкой, прикурил, затянулся сладким дымом. Откинулся в кресле, сполз пониже, так, чтобы достать ногами до уголка кровати. Он сейчас выкурит одну сигарету и спокойно заснет. Марихуана всегда на него действует именно так.
Серж не считал себя постоянным курильщиком марихуаны. В студенчестве баловался – трахаться под марихуану кайфово, он помнит. А потом, когда мадам Нинон поставила его перед фактом – потом стало не до того. Большой бизнес и его проблемы выносят мозг похлеще любого наркотика. Но сигареты с марихуаной дома до сих пор держал – на всякий случай. Как правило – на всякий поганый случай. Последний раз Серж курил около года назад – когда Вивьен…
С губ молодого мужчины сорвался смешок – в тишине и пустоте большой спальни он прозвучал громко.
– Поздравляю тебя, Бетанкур, – он глубоко затянулся. – У тебя появилась еще одна причина курить марихуану. Синеглазая, отлично целующаяся причина. И как ты до этого докатился?…
Ответная тишина удручала. Не глядя, нашарил рукой слева пульт, щелкнул на «play». Грозно и тревожно зазвучали струнные, от удивления Серж едва не свалился с кресла. Какая-то классика заряжена в музыкальный центр. Господи, что с его памятью? Не помнит, как убирал сюда сигареты. Не помнит, откуда здесь диск с такой музыкой.
Вступили ударные. Черт, а ему нравится. Еще одна затяжка. Надо будет завтра посмотреть, что это играет.
Оркестр еще доигрывал «Ночь на Лысой горе», когда Серж уснул – прямо там, в кресле. На полу, в пепельнице, еще какое-то время дымилась сигарета, но потом погасла и она.
Шаг девятый. Откат
Хочется то ли музыки и цветов, то ли зарезать кого-нибудь.
На следующий день она, разумеется, злилась на себя и страдала головной болью. Устроила себе наказание – уборка, а потом поход по магазинам с Мари-Лоран, от которого сначала планировала под благовидным предлогом отделаться. Но – так Софье и надо! Решила оторваться, угу. В обществе Бетанкура. Щелкнуть его по носу. Не доросла она, чтобы щелкать по этому носу. Это все равно, что курить на складе с взрывчаткой. Докурилась. Куда это ее привело? Надо возвращаться на исходные позиции. Надо навязывать игру на своем поле.
Чем было хорошо общество Мари-Лоран – оно не оставляло места для мыслей. Заодно Соня присмотрела себе отличный белый клатч от Валентино, на лето, и с приличной скидкой. Софья научилась не покупать понравившуюся вещь сразу. Пару дней можно и подождать, а, заодно, решить, действительно ли это ей так нужно. Хотя клатч и в самом деле роскошный – именно то, что она и хотела к паре летних белых вещей.
В общем, шопинг сделал свое дело – Соня перестала себя пилить и успокоилась. Еще повоюем, мьсе Бетанкур.
* * *
Он не соизволил даже позвонить – о своих планах оповестил смс-кой.
«В субботу идем в оперу. Заеду к шести»
У Софьи в руках с сухим треском сломалась ручка. Вот так, да? Что за хрень творится в голове у этого человека?! Сначала он ее наглым образом лапает у подъезда ее собственного дома, а потом не решается даже позвонить?! Боится? Да он был готов трахнуть ее на первом же свидании, а теперь чего-то боится? Ладно. Опера – так опера.
«Что дают?»
«Севильский цирюльник»
Нет, она определенно купит тот клатч. К белому жаккардовому платью.
* * *
У Софьи не водилось в гардеробе классических вечерних платьев, с длинными шлейфами, декольте и прочим – или в чем там принято ходить в оперу? Но она посчитала белое жаккардовое платье от Марка Джейкобса приемлемым вариантом для выхода в оперу. И тот клатч подошел удачно. И, чтобы не быть совсем бледной молью – черные перчатки и черные лаковые босоножки. И черные жемчужные серьги – подарок отца на двадцатипятилетие. Волосы выпрямила. Все, если кому-то не нравится – пусть не смотрит, а Софья своим видом осталась довольна. Особенно цветом платья. Белый цвет, цвет невинности, словно перечеркивал все, что было между ними в прошлый раз.
– Я угадал с машиной сегодня, – у него сдержанная улыбка и белый «Бентли» за спиной.
– И с цветом рубашки, – ее улыбка такая же сдержанная. – Мы не опаздываем, Серж?
– Нет, – он открыл перед ней дверцу машины. – Ты прекрасно выглядишь, Софи. Тебе идет белый. Наверное… – он на секунду замялся, – ты будешь совершенно очаровательной невестой.
– Возможно, – Соня села в автомобиль, изящно втянула внутрь ножки. – Возможно.
Такое ощущение, что они перезагрузили свои отношения. И снова сегодня встречаются в первый раз.
* * *
Парижская Опера не может не впечатлить. Софья была тут один раз, с родителями, когда они приезжали ее навестить как-то вдвоем. Тогда она не слишком беспокоилась соответствием своего внешнего вида окружающей обстановке, да и было это лет восемь назад, и в опере ей было откровенно скучно. Сейчас – нет.
Она с облегчением убедилась, что выглядит вполне пристойно для данного места. Нет, она не волновалась по этому поводу. Да, она волновалась! Но теперь была уверена, что Бетанкуру за нее не стыдно. Кстати, этот невозможный тип предсказуемо роскошен.
Софья решила ему отомстить.
– Знаешь, хочу вернуть тебе комплимент. Смотрю на тебя в смокинге и понимаю – ты тоже будешь очаровательным женихом.
Серж хмыкнул. Прокашлялся.
– Софи, не уподобляйся мадам Нинон, прошу.
Софья довольно улыбнулась.
– Ну не намерен же ты вечно бегать от исполнения семейного долга? Насколько я могу судить, если мадам Нинон что-то решила – это неизбежно?
– Ты ее верно раскусила, – вздохнул Серж. – Но, знаешь…
Закончить фразу он не успел – его прервали.
– Серж, дорогой, рада тебя видеть!
– Амандин, взаимно, – Бетанкур обменялся поцелуями в щеку с подошедшей к ним молодой женщиной. Обернулся к Соне: – Софи, позволь тебе представить Амандин Русси. Семья Амандин – давние друзья нашей семьи.
У Сони прекрасная память на имена – полезная вещь при ее работе. И она сразу вспомнила, кто такая Амандин Русси. Снова спасибо мадам Нинон.
– Ой, не люблю слово «давние», – Амандин ведет себя очень непринужденно, явно демонстрируя всем желающим доверительную степень отношений между ней и великолепным мужчиной рядом. – Просто хорошие друзья, так лучше. Еще со времен моего отца и деда Сержа. И у нас просто не было выбора, не так ли, дорогой? Мы обязаны были стать близкими друзьями.
– Да, Амандин, – Серж улыбнулся, но Софи вдруг почувствовала – под рукой, которой обхватывала его локоть. Как он подобрался, словно тигр перед прыжком. – Выбора не было. Тебе приходится меня терпеть чуть ли не с детства.
– Ты сегодня такой скромный, дорогой мой, – рассмеялась Амандин, демонстрируя отличные зубы. – Что тебе совершенно несвойственно. Расскажи мне, как у тебя дела? Аудиторская проверка закончилась? Есть результаты?
У них завязывается беседа, в которой Соне мало что понятно. Наверное, это не очень вежливо – приставать к человеку с разговорами о делах, когда он на отдыхе, да еще со спутницей. Более того, Софье отчего-то кажется, что Амандин поступает так намеренно. Но Соня пользуется этой возникшей для нее паузой в разговоре, чтобы рассмотреть мадмуазель Русси.
На ней настоящее роскошное вечернее платье – длинное, в пол, с затейливой вышивкой, из атласа и шифона. Но оно не делает красивее резкие черты лица, тяжеловатую нижнюю челюсть, близко посаженые глаза. Мадмуазель Русси трудно назвать красавицей, но в ней чувствуется порода и харизма человека, с рождения привыкшего к мысли, что он – из высшего общества, элита. А еще чувствуется умение управлять людьми, добиваться от них своего. И еще. Бриллианты у нее в ушах, на шее и пальцах – тоже совершенно настоящие.
– Ой, простите меня, Софи! – Амандин снисходительно похлопала Софью по кисти, которая покоилась на согнутой в локте руке Сержа. Даже сквозь атласную перчатку чувствуется, какие у мадемуазель Русси холодные пальцы. Как и взгляд темных глаз. – Вам, наверное, это совсем неинтересно, а мы тут с Сержем о своем. А вы чем занимаетесь?
– Я специализируюсь на предметах искусства, – Софья безмятежно улыбнулась.
– Вот как? – Амандин изобразила на своем не слишком привлекательном лице с безупречно наложенным макияжем скучающее любопытство. – И что же это за искусство?
Судя по тону, мадмуазель Русси подумала о сувенирах с видами Парижа. А вот не надо Софью Станиславовну Соловьеву злить, право слово. Себе же дороже выйдет. Соня улыбнулась еще безмятежней.
– Аукционный Дом «Кристис», Парижский филиал. Департамент Предметов Русского искусства и Фаберже, ведущий специалист.
Амандин слегка опешила. Но быстро пришла в себя.
– Мило. У нас тоже есть небольшая коллекция предметов искусства. А что, у вас были интересные… экспонаты… в последнее время?
– У нас нет экспонатов, это не музей. У нас есть лоты. Самый запоминающийся лот последних месяцев – картина Шагала. Это было событие!
– Шагал?
– Марк Шагал, великий русский художник, отец авангардизма, – Софья поняла, что ее сейчас перебьют, но не дала Амандин ни малейшего шанса. – Вы знаете, это потрясающе! Мы, конечно, ожидали успеха от торгов. Но чтобы так! Вы не поверите, но…
А дальше была пятиминутная лекция о русском авангардизме, Марке Шагале и Аукционном Доме «Кристис». Наконец, Соне надоело демонстрировать собственное интеллектуальное могущество, и она милостиво позволила собеседнице вставить слово.
– Спасибо, Софи, – Амандин слегка утратила надменность. – Вижу, вы человек… увлеченный своим делом. Если что – я буду знать, к кому обратиться.
– С радостью помогу! – Соня покровительственно похлопала Амандин по затянутому шифоном плечу. – У меня с собой сегодня нет визитки, но если нужна буду – свяжитесь со мной через Сержа, у него есть мои координаты.
– Есть, – подтвердил Бетанкур, широко улыбаясь, как довольный кот. – Абсолютно все координаты есть, включая адрес. Так что…
Если Соня и хотела что-то добавить, то не успела – прозвенел звонок.
– Это второй?
– Третий, – ответила Амандин.
– О, ну тогда надо поторопиться в зал.
Бетанкур сказал лишь одно слово. Дав отойти Амандин, наклонившись, теплым выдохом Софье на ухо:
– Браво.
Соня церемонно кивнула и вдруг улыбнулась ему. Он улыбнулся ей. И в этот момент ей показалось, что между ними образовалось какое-то странное, несвойственное ранее их отношениям, взаимопонимание.
* * *
Опера, определенно, стоила того, чтобы ей дали второй шанс. И сейчас Софья получала искреннее удовольствие от того, что происходило на сцене. Ее это по-настоящему увлекло. И недостатка в темах для разговора в антракте не было. К своему облегчению Софья обнаружила, что из Сержа такой же великий знаток оперного искусства, как и из нее, и они с энтузиазмом двух неофитов обсуждали понравившиеся моменты. Пока до них не добрался настоящий эксперт.
– Серж, какой сюрприз! Давно не видел тебя в опере! – Софье показалось, что Бетанкур негромко застонал, оборачиваясь на голос. Но улыбнулся щедро.
– Бернар! А вот я нисколько не удивлен. Ты здесь живешь, наверное.
Вновь подошедший к ним довольно улыбнулся. Более всего этот Бернар напомнил Соне поросенка – это если выразиться мягко. Невысокий, отлично упитанный. Глаза, прятавшиеся в складках щек, возбужденно поблескивали, второй подбородок в седоватой артистической небритости царственно возлежал на воротничке рубашки. Было ему лет сорок с небольшим – на первый взгляд. Он тут же вцепился в рукав Бетанкура.
– Серж, а где мадам Нинон?
– Я сегодня не с мадам Нинон. Софи, позволь представить тебе Бернара Лафонтена. Бернар – хороший друг мадам Нинон и большой знаток и ценитель оперы.
Мужчина равнодушно кивнул Софье, удостоив ее мимолетного взгляда.
– Так где мадам Нинон?
– Она уехала, Бернар. Ты же знаешь, она на лето всегда уезжает.
– В Сент-Оран-де-Гамвиль?
– Ну а куда ж еще? В родовое поместье Бетанкуров, – усмехнулся Серж.
– Рано она в этом году. Жаль, жаль… – мсье Лафонтен потер указательным пальцем необъятности складок своего роскошного подбородка. А, затем, с внезапным воодушевлением: – А ты обратил внимание, как сегодня исполнялась ария Розины?
– Эээ?… – Серж страдальчески наморщил лоб. – Которая именно?
– Каватина в начале второй картины! В полночной тишине сладко пел твой голос мне… – напел Бернар с чувством. Соня не выдержала и отвернулась. Ну, неудобно смеяться, в самом же деле! А Бернар продолжал с энтузиазмом: – Ты слышал это? Нет, скажи, ты услышал это «ma»?
– Да, – обреченно согласился Серж. – Услышал.
– Я всегда говорил, – Бернар не реагировал на аккуратные попытки Сержа освободить собственную руку, – что эта партия написана для более низкого голоса! Но с хорошо разработанным верхом! Настоящее колоратурное меццо-сопрано! И вот сегодня! Какое «ma»! – мужчина всплеснул руками, Серж воспользовался этим, и спрятал собственные руки за спину. – В лучших традициях Марии Каллас! Боже, я получил истинное наслаждение, – Бернар блаженно зажмурился.
Софья прикинула годы жизни одной из величайших оперных певиц двадцатого века и возраст мсье Лафонтена.
– Вы слышали выступления Марии Каллас вживую?
– Нет, конечно, – фыркнул Бернар, удостоив ее очередным снисходительным взглядом. – Я смотрел запись. И мне рассказывала мадам Нинон! Боже, какая женщина! И Мария Каллас. И твоя бабушка, Серж.
– Ты сильно рискуешь, Бернар, называя ее так.
– Но ее же здесь нет, – совершенно вдруг хулигански усмехнулся дородный любитель оперы. – Нет, послушай, Серж! Ты обратил внимание? На эту смену настроение? Тона? Одна нота. Одна! Но как исполнено, как…
– Бернар, извини, я должен поздороваться с Амандин Русси! – и Серж потащил Софью прочь. Лишь спрятавшись за спинами гуляющей в фойе толпы, они переглянулись и принялись хихикать, как два школьника.
* * *
Нельзя упустить достигнутое сейчас преимущество. Именно поэтому Софья поступила так – для Сержа неожиданно, но для себя решила, что это самый правильный вариант.
Обернулась и, не дав себе времени передумать, приподнялась на цыпочки и поцеловала его в губы сама. Ровно так, как считала нужным – легко, коротко. И тут же отстранилась.
– У нас равные права в договоре, – упреждающе произнесла Софья. – Сегодня моя очередь!
Он смотрел на нее – слегка наклонив голову в сторону. Потом так же задумчиво, даже лениво, провел пальцем по своим губам. Софья, разумеется, зацепилась взглядом за этот жест. Сволочь! Расчетливая сволочь!
– Приятная неожиданность, – голос Сержа прозвучал ровно. – Я не против, когда женщина проявляет инициативу. И, вообще, равные права – это замечательно. Я это запомню.
– Спасибо, князь, что простили мне эту маленькую вольность, – Соня изобразила вполне приличный реверанс – насколько позволяло узкое платье.
– А, кстати… В России пороли крепостных? Я правильно помню?
– Правильно. А потом крепостные жгли барские усадьбы. Так что – не советую. Не приведи Бог видеть русский бунт – бессмысленный и беспощадный.
– Сильно сказано.
– Так это Пушкин.
– Боже, общаясь с тобой, Софи, я чувствую, как мой уровень IQ стремительно возрастает.
– И корни волос темнеют?
– Да. И еще русские корни начинают ворочаться с удвоенной силой.
– Боюсь себе это даже представлять, – усмехнулась Соня.
– Куда пойдем в следующий раз, Софи?
О, у нее снова спрашивают мнения? Прекрасно, просто прекрасно.
– Мне понравилось в опере.
– Хорошего понемногу. В следующую субботу ужинаем «Le Meurice».
Соня лишь пожала плечами. И зачем было тогда спрашивать?
* * *
Любопытно. Может быть, именно так и надо было делать с самого начала? Стоило проявить сдержанность – и Софи поцеловала его сама. Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей. Похоже, прав умник, сказавший это. По крайней мере, стоит попробовать. Не давить на нее, зато баловать роскошью и изысканными развлечениями. Да, так и надо было поступать с самого начала. А не таскаться с ней по выставкам кошек и русским забегаловкам. Против настоящей роскоши не устоит ни одна женщина.
Кстати, именно сегодня Серж понял. Что Софи все же девушка не его круга. Это было совершенно очевидно, когда Софи стояла рядом с Амандин. Нет, его это нисколько не смущало. И для него выбор между этими двумя девушками был очевиден. Софи красавица, умница, прекрасно воспитана, с ней… с ней нескучно. Он надеется, что и в постели тоже будет нескучно. И ее нисколько не портит отсутствие дизайнерского платья за двадцать тысяч евро и фамильных бриллиантов. Но вот именно сегодня он понял – он хотел бы подарить ей что-то. Что-то по-настоящему дорогое. Или хоть что-то. Но была четкая уверенность – любой его подарок ему швырнут обратно в лицо. На данный момент. Ну, ничего. Она уже принимает от него ужины, походы в оперу. До подарков тоже дело дойдет.
