Текст книги "De Paris avec l'amour (СИ)"

Автор книги: Дарья Волкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

– Этого стоило ждать целый месяц… – а потом, резко отстранившись: – До встречи, Софи.

Она смотрит на его высокий силуэт, то появляющийся, то исчезающий в свете фонарей.

А Серж, по дороге домой, с удовольствием подпевает музыке в машине.

Шаг шестой. Реквизиты одной из сторон

Не виноват! Предки виноваты! Прадеды-прабабки, внучатые дяди-тети разные, праотцы, ну, и праматери, угу.

– Ты совсем забыл про меня, Серж.

– При всем желании это невозможно сделать, мадам Нинон.

– Я бы хотела увидеть тебя сегодня, мальчик мой. Я собираюсь уезжать.

– Надоело?

– Надоело, – соглашается мадам Бетанкур. – Ужасный город. Как тут можно жить?

– Вот и мучаемся, – хмыкнул Серж. – Буду у тебя к восьми.

* * *

Навстречу открывшей дверь мадам Нинон шагнул единственный и горячо любимый внук. Протянул белую розу на длинном стебле.

– Ты романтик, мальчик мой.

– О, да, – он наклонился, коснулся губами сухой щеки.

– Ты должен дарить цветы красивым девушкам, а не старухам.

Серж лишь неопределенно пожал плечами. Так уж сложилась его жизнь, что единственная женщина, чьи желания и благополучие его по-настоящему волнуют – это женщина, о возрасте которой он может лишь осторожно сказать «за семьдесят».

– Проходи в малую гостиную, чай сервирован там, – прервала его размышления мадам Нинон.

И уже там, в малой гостиной, разговор продолжился.

– Ты редко звонишь. Дела? Проблемы? – хозяйка квартиры аккуратно наливает гостю ароматный чай.

– Ничего, с чем я бы не справлялся. Извини. Просто так сложилось.

– Хорошо, – кивает мадам Нинон, внимательно разглядывая внука. Мальчик выглядит действительно вполне довольным жизнью. – Как эта прелестная девочка? Софи, кажется?

– Угу, – Серж осторожно отпивает горячий напиток, блаженно жмурится. – Софи. Вот как раз ею я и занят, в том числе.

– Вот как? – Нинон поправляет жемчужное ожерелье. – Она славная девочка. Красивая, глазки умные, к тому же, русская. У вас с ней что-то серьезное? Или как обычно?

Вопрос поставлен так, что ответить однозначно сложно. Скажешь «Серьезно» – и мадам Нинон вцепится мертвой хваткой. А если сказать, что ничего серьезного – могут припомнить демарш на Неделе Высокой Моды.

– Она славная, – это самый правильный ответ. – Как твое здоровье?

– Не настолько плохо, чтобы я клюнула на эту приманку. Не уходи от разговора, Серж.

– А я и не ухожу, – взгляд Бетанкура – сама невинность. – Просто мне пока нечего тебе сказать. Я увлечен. Ухаживаю. Софи – девушка очень строгих взглядов. Не поверишь, но только пару дней назад она позволила мне поцеловать себя. В щеку!

– Бог мой, – во взгляде мадам Нинон искреннее восхищение. – Неужели такие девушки еще остались?

– Представь себе, – улыбнулся внук. Но тему все предпочел сменить. – Когда ты уезжаешь?

– Через два дня. Послушай, Серж… – женщина слегка замялась. – Я бы хотела поговорить с тобой.

– Конечно, – он улыбался по-прежнему безмятежно, но внутренне подобрался. У них с Нинон было полное взаимопонимание по всем вопросам, кроме одного.

– Я недавно говорила с твоим отцом…

– Вивьен звонил мне, – вот так Серж и знал!

– Он обеспокоен тем, что происходит.

– То, что происходит – это все еще последствия его председательства в совете директоров.

– Серж…

– У меня все под контролем!

– Но ты мог бы выслушать отца.

– Я выслушал! И даже прочитал все, что он мне выслал. Ерунда полнейшая. Он как был непрофессионалом – так им и остался. Жалкий неудачник.

– Серж, ты говоришь о своем отце!

– А ты не даешь мне об этом забыть, да? – в его голос все же прорвалась горечь, которую Серж предпочитал не показывать.

– Мальчик мой, – Нинон встала со своего места и подошла к внуку, положила руку на плечо. – Ему пришлось трудно. Его собственный отец…

– Дед был настоящим мужчиной. Который знал, что такое долг и ответственность за семью!

– И он был довольно сложным и жестким человеком…

– Ничего подобного! Дед был замечательным! Я ни разу не почувствовал его, как ты говоришь, «жесткости».

Он просто не был слюнтяем – но это разные вещи.

– Рене… он очень изменился с возрастом. Он с тобой был совсем другой, – мадам Бетанкур легко взъерошила волосы внука. – Наверное, понял, что перегнул палку в воспитании сына. У твоего отца было очень непростое детство. Прояви к нему снисходительность.

– Любопытно, почему я должен проявлять снисходительность к человеку, который едва не угробил мое собственное детство? И почему я не могу оправдывать свои просчеты и огрехи тем, что у меня было несчастливое детство?!

– Потому что ты сильный, мальчик мой, – мадам Нинон обняла внука покрепче за плечи. – Сильный человек должен быть великодушным.

Серж лишь хмыкнул в ответ, но к женской руке на своем плече прижался щекой. Как в детстве.

* * *

Рене Бетанкур был человеком дела и, прежде всего, всегда и во всем – именно дела. Он не понимал выдуманных причин, проявлений слабости, отговорок. Он знал свою цель и шел к ней. Единственной его слабостью была она – тонкая белокурая девочка с прозрачными голубыми глазами, его la belle russe. Рене боготворил Нинон, гордился ею – ее аристократическим происхождением, красотой, умом. Ради нее, по большому счету, он и старался – дать ей только самое-самое лучшее. Настоящий self made man – и только ради нее. Нинон это ценила, потому что очень любила его – несмотря на замкнутый характер, молчаливость, резкость.

Виьвен пошел в мать – такой же белокурый голубоглазый ангел. Но, к сожалению, не унаследовал ни отцовской силы характера, ни материнского умения ладить с тяжелыми людьми. Зато был изрядно избалован доступностью всего, что можно купить за деньги. К восемнадцати годам пропасть между сыном и отцом достигла угрожающих размеров. Результат был предсказуем. Рене выгнал наследника из дома, велев начать зарабатывать на жизнь своим трудом, коль скоро тот не хочет ни учиться толком, ни вникать в нюансы семейного бизнеса. Нинон тогда долго плакала, но переубедить мужа не смогла.

А Вивьен вернулся в отчий дом через год – потрепанный, но все такой же заносчивый. И еще – женатый. Миниатюрная Клоди души не чаяла в своем белокуром боге и давала ему то, в чем он так нуждался – ощущение, что он лучший. Самый умный, самый сильный, самый… самый-самый.

Рене презрительно оглядел свою невестку – хорошенькая, но вульгарная. И еще дура, если решила, что женитьба на Бетанкуре-младшем – это выгодное дельце. Черта с два Рене Бетанкур позволит этой парочке сесть на свою шею!

Два слова изменили его мнение в один миг. Клоди была беременна. Клоди была беременна его внуком. Бетанкуром-третьим.

Материальные проблемы молодой пары, намыкавшейся в последние месяцы, мгновенно разрешились. Им купили роскошную квартиру, открыли счет. Вивьен, воодушевленный, снова поступил в университет. Все стало вроде бы неплохо. На какое-то время.

Рождение ребенка, как это часто бывает для молодых пар, потопило лодку семейного счастья. Вивьена бесила несвобода, нытье Клоди, ее требования быть с ней и с ребенком. Рене, хоть и допустил сына до участия в делах компании, постоянно выказывал недовольство уровнем компетенции в выдвигаемых Вивьеном идеях, сомневался в правильности принимаемых сыном решений, в скорости осмысливания им проблем компании. В самой способности их понять, в конце концов!

Да и в семейной жизни у Вивьена все было далеко от благополучия. Первая измена случилась, когда сыну было пять месяцев. Потом был скандал, просьбы о прощении и примирение. Первое. И далеко не последнее.

Серж так и рос – в постоянных криках и скандалах. В истериках матери. В изменах отца, которые тот и не думал скрывать. А потом тем же путем пошла и мать. Родители словно пытались доказать друг другу, как два избалованных ребенка – кому на кого больше наплевать. Не стесняясь при этом того, что свидетелем таких разборок был их собственный сын.

Когда отец в первый раз поднял руку на мать, Серж испугался так, что два месяца после этого мочился в постель – при том, что мальчику было уже пять, и он в совершенстве освоил навык оставления штанишек и постели сухими. Потом ночные неприятности прошли. Серж просто привык. К тому, что родители постоянно орут друг на друга. Что иногда в бессилии отец может ударить мать. А потом он плачет и просит прощения. И все повторяется снова.

Так они и жили. Отец изменял матери. Мать изменяла отцу. Вивьен бесился от того, что его, уже взрослого мужчину, так и не допускают до серьезных дел компании. Клоди игралась с сыном как с куклой: одевала в модные шмотки, таскала по своим женским делам – магазины, посиделки с подружками, кино. Она его по-своему любила и гордилась своим мальчиком – точной копией ее красавца-мужа. Ее собственный маленький белокурый Бетанкур, который ее любит, по-настоящему любит.

Летом, в возрасте девяти лет, Серж, гостивший у бабушки с дедушкой, а точнее, у мадам Нинон и мсье Рене, когда пришло время уезжать, упрямо сел у стены в своей комнате и сказал, что с места не сдвинется. Что он хочет жить здесь. Серж Бетанкур принял решение. Тогда у Рене впервые кольнуло сердце. Кольнуло по-настоящему, буквально.

Они забрали мальчика без разговоров, несмотря на протесты родителей – тем просто пригрозили перекрыть денежный кран. Вивьен и Клоди смирились. И следующие десять лет стали самыми спокойными в жизни Сержа Бетанкура. А потом дед Рене умер от инсульта.

Вивьен Бетанкур так и не стал полноправным участником дел «Бетанкур косметик». При жизни отца. А после он получил в доверительное управление от матери, ставшей единственной наследницей Рене, контрольный пакет акций. Нинон думала, что таким образом она сможет искупить несправедливое, по ее мнению, отношение Рене к сыну.

А потом уже внуку пришлось исправлять последствия этого поступка мадам Нинон.

* * *

Это был поцелуй. Всего лишь невинный поцелуй – такими обмениваются подростки в средней школе. Так какого же она не могла успокоиться битых два часа? Софье смертельно хотелось сесть в самолет и – к черту овощерезку. Она придушит его голыми руками! Чертов Литвинский! Все ее проблемы из-за него!

Соне срочно требовалось общество кого-то спокойного, уравновешенного. И это не Мари-Лоран, которая при словах «Серж Бетанкур» впадала в полуобморочное состояние. Решено. Давненько они с Матье не встречались.

* * *

– Как у тебя дела? – они пьют кофе в одном из уличных кафе, в городе почти совсем по-летнему тепло.

– Работы много, – серьезно отвечает Матье. Он вообще очень серьезный. Финансовый аналитик в каком-то рейтинговом агентстве – Софья с трудом представляет, что это за зверь и с чем его едят. Но именно тетя Матье и составила в свое время протекцию Соне в «Кристис».

– Но ты хоть развлекаешься? – спрашивает Софья нарочито строго.

– Мне некогда, – Матье педантично промокает губы. Он производит впечатление вечно затянутого – в костюм, в правила хорошего поведения, в нормы приличия. Светло-каштановая шевелюра – волосок к волоску, узкие губы, глаза небольшие, черты лица мелкие. Не красавец, но многое компенсируется острым аналитическим умом.

– Надо сводить тебя в «Мулен Руж», – смеется Соня. – А то ты скоро покроешься плесенью!

– Там одни туристы, – брезгливо кривит губы друг. – И сплошная безвкусица.

– Ты зануда!

Лошанс кивает с довольным видом.

– Расскажи мне о своей работе, – просит Софья.

– Соф, ты же все равно ничего не поймешь, – прямолинейно отвечает Матье. – Лучше расскажи мне о своих делах. Были интересные находки в последнее время?

Угу. Очень интересная находка, прямо-таки редкостная… ценность. Светловолосая голубоглазая порочная ценность.

– Слушай, Мат… А что ты знаешь о «Бетанкур косметик»?

– Я бы тебе не советовал, Софи, – молодой мужчина качает головой.

– Что?! – нет, она тоже сама себе ой как не советует связываться с Бетанкуром, но что, черт побери, имеет в виду Мат?!

– Не слишком надежное вложение активов, – Матье невозмутим. – По крайней мере, не в этом году. В следующем, если у молодого Бетанкура выйдет все, что он задумал, тогда да – это будут надежные акции. Хотя… если рискнуть сейчас – это может принести в будущем хорошие дивиденды. Но риск… риск велик.

– Ты знаешь Сержа Бетанкура?! – да что ж такое?! Его все знают в этом городе!

– Не лично, конечно. Но компания «Бетанкур косметик» не самая последняя в своей отрасли. Отчасти, на ней можно даже изучать развитие этой отрасли.

– Да? – удержать любопытство невозможно. – И что ты можешь сказать… о молодом Бетанкуре?

– Ну… он, конечно, не финансовый гений. Но вполне профессионален как управленец. Он пользуется заслуженным уважением в деловых кругах. Просто сами по себе дела у «Бетанкур косметик» не очень хороши. Так себе, – Матье пошевелили пальцами.

– Почему?

– Отец Сержа Бетанкура там наворотил в свое время изрядно. Младший Бетанкур до сих пор расхлебывает, и чуда совершить ему не удалось. Пока справляется, но до стабильности далеко.

– У них хорошая косметика, – задумчиво произносит Соня. – Я как-то не пользовалась, но мне подруги хвалили…

– Софи, это женский взгляд. А я тебе говорю о платежеспособности эмитентов, качестве корпоративного управления и управления активами, о своевременной выплате взятых кредитных обязательств и…

– Все-все! – рассмеялась Софья. – Ты прав. Я этого никогда не пойму. Расскажи, что у тебя с девушками?

Матье смущается. Чего Соня и добивалась.

* * *

– Серж, мальчик мой, как ты?

– Здравствуй, Клоди. Как твои дела?

– Отлично, – голос у Клоди звонкий, девичий. – Недавно вернулись с Абделем из поездки к нему на родину.

– Тебе понравилось?

– И да, и нет. Но рынок в Марракеше просто шикарный. Я купила там себе такой веер, знаешь, шелковый. И кожаные тапочки – мягкие, в них будто босиком. А ковры… ты знаешь, какие там ковры! Но Абдель отказался везти ковер сюда.

Серж слушает вполуха, проглядывая финансовую отчетность. Проще дождаться, пока Клоди выговорится, и скажет, наконец-то, зачем звонит.

– … и поэтому я решила, что Абдель будет тебе очень полезен.

Серж вынырнул из недр отчетности. Ну, вот мы и добрались до сути.

– Спасибо, Клоди. Как только я соберусь в Марракеш – непременно обращусь к нему.

– Я не об этом, сын!

Его назвали сыном. Плохой признак. Клоди настроена серьезно.

– А о чем? – Серж откинулся в кресле.

– Абдель очень хорошо разбирается в делах!

Эта фраза – верх понимания Клоди бизнеса. Хорошо разбирается в делах. В каких делах?!

Серж вздохнул. Объяснять бесполезно. Господи, дай ему терпения.

– Клоди, эту компанию создал мой дед. Я не могу рисковать делом всей жизни моего деда, назначая на ключевые посты людей сомнительной компетенции.

– Абдель разбирается! Он очень умный! И… компетентный!

Не безнадежна. Выучила новое слово – «компетентный».

– У меня полностью укомплектован штат из умных, компетентных и разбирающихся в делах людей. Больше мне не нужно.

– Ты совсем меня не любишь! – всхлипнула Клоди.

Серж поднял лицо к потолку. Вот за что ему это? Вопрос, впрочем, риторический. Лично сам он считал, что любит Клоди. По крайней мере, не чувствует к ней такого острого коктейля из неприязни и презрения, как к Вивьену.

– Давай, я перечислю тебе денег? – голос его звучит мягко – Серж старается. – И ты закажешь себе из Марракеша ковер. Хоть пять ковров. И сделаешь перестановку дома. И обновишь гардероб.

– Ты пытаешься от меня откупиться!

– Я хочу, чтобы ты была довольна.

Когда они довольны, они его не трогают. И он может ненадолго притвориться перед собой, что их не существует.

Шаг седьмой. Неожиданные и ожидаемые обстоятельства

А сам я по натуре добряк, умница, люблю стихи, прозу, музыку, живопись, рыбную ловлю люблю.

Кошек, да, я кошек люблю.

Бетанкур и не думал сходить с тропы войны. Или, возможно, дело в их последней встрече и том проклятом поцелуе – но Серж сегодня кажется ей особенно привлекательным.

Черт, этот мужчина рожден, чтобы носить костюмы! Сегодня он одет очень строго: костюм-тройка и даже галстук – Серж объясняет, что не успел переодеться после деловой встречи. Ей плевать. Она хочет медленно развязать этот серый жаккардовый галстук и… И соберись уже, Софья Станиславовна!

Спасение пришло со стороны.

Соня подалась чуть вперед, к Сержу, сидящему напротив нее за столиком очередного уютного интимного ресторанчика. Серж, разумеется, сделал то же самое, заинтересованно глядя на нее. Она на секунду замерла, наслаждаясь запахом его парфюма. Именно такой, какие ей нравятся, но опознать не может. Наверное, что-то из секретных лабораторий «Бетанкур косметик». Можжевельник… сандал… сосна… черный перец. К черту перец!

– Серж, не хочу тебя расстраивать, но тип за соседним столиком явно на тебя запал.

Бетанкур резко обернулся. И затем витиевато выругался. Ухоженный брюнет за соседним столиком улыбнулся и отсалютовал бокалом с вином. И не было никаких сомнений в том, кому именно был адресован этот жест. Серж снова что-то прошипел – из разряда не совсем приличного, залпом опустошил свой бокал, при том, что Шато Лефлер-Газан вполне удачного две тысячи десятого не заслуживало такого неуважительного к себе отношения.

– Вот знаешь, за что я терпеть не могу геев? – выглядел Серж по-настоящему рассерженным.

– За то, что среди них встречаются более смазливые, чем ты? – невинно поинтересовалась Софья.

Серж на ее колкость внимания не обратил, лишь повернулся на стуле так, чтобы демонстрировать своему внезапному поклоннику полную презрения спину.

– Женщина… даже если она очень увлечена и заинтересована мужчиной… никогда не ведет себя так! А эти считают нормой чуть ли не в трусы лезть при первой встрече! Потому что ты им понравился, видите ли! Посмотри на этого, – Бетанкур дернул головой. – Я пришел в ресторан с девушкой, но его это нисколько не смущает, мать его! Мне что, на лбу написать, что я не гей?!

– Какой кошмар, – Софья подперла щеку ладонью.

– Тебе смешно, да? – сощурился Серж. – Нет, чтобы человеку помочь…

– Каким образом? – Соня распахнула глаза.

– Поцелуй меня. И он перестанет на нас пялиться.

– Думаю, справишься сам, без моей помощи.

– Ты совсем не жалеешь меня. Кто защитит меня от поползновений злобных геев, если не ты?

– Ты еще скажи, что теперь спать один боишься!

– Отличная идея! – воодушевился Бетанкур.

– Остынь. Слушай, – Софья смотрит на него изучающе. – А это не в первый раз, да? К тебе часто… пристают мужчины?

– Чаще, чем мне бы хотелось, – буркнул Серж, наполняя бокалы.

– А сколько тебе бы хотелось?

– Нисколько! Но меня особо не спрашивают. Особенно если учесть, что среди покупателей нашей продукции есть и такие… И я обязан демонстрировать толерантность. Знаешь, – на него вдруг нападет странный, несвойственный ему приступ откровенности. – Когда я учился в университете, у меня был друг.

Он учился на пару курсов старше. И он был геем.

– Интригующее начало, – мурлыкнула Софья, пригубив из бокала. – Предвкушаю увлекательную историю.

– Уж и не знаю, насколько это увлекательно, – усмехнулся Серж. – Он и в самом деле был отличный парень – умный, начитанный, интеллектуал. С ним было интересно разговаривать – мы учились на одном факультете. Только он мне постоянно промывал мозги. На тему того, что я нахожусь в шорах мещанской морали. Что не знаю истинных границ своей сексуальности. И что никогда нельзя утверждать с уверенностью, что тебе нравится одно, если ты не пробовал другое. А с учетом того, что мне на тот момент уже не раз приходилось отбивать подкаты парней голубого цвета, я начал всерьез сомневаться – все ли со мной так, как мне кажется. И решил проверить…

– Бетанкур! Если ты сейчас скажешь, что хотя бы целовался с другим мужчиной, то я… То к черту наши договоренности, и мне плевать на пени и штрафы!

– А какие у нас в договоре пени и штрафы? – невинно полюбопытствовал Бетанкур.

– Серж! – под столом в изделие итальянских обувщиков воткнула шпильку его американская коллега. Бетанкур поморщился, а потом усмехнулся. Тронул пальцем свои губы.

– По-моему, кто-то волнуется – с кем я раньше целовался?

– Прекрати издеваться и рассказывай!

– Хорошо. Я решил для начала посмотреть… как это происходит. Да-да, не надо на меня так таращиться! Я смотрел гей-порно. Пару минут выдержал. Потом проплевался и понял, что я унылый гетеросексуал, и с этим ничего не поделаешь.

– Какое облегчение для женщин всего мира! – Софья немного пришла в себя после откровений Бетанкура. – Если бы, после Рики Мартина, еще и ты… А что твой приятель?

– Он мне не поверил, – Серж небрежно откинулся на стуле, – когда я ему заявил, что я все обдумал и понял, что гомосексуальные отношения – это не для меня. И он решил мне показать на собственном примере все прелести мужской любви.

– И чем кончилось дело? – осторожно спросила Софи. Разговор как-то престал быть шутливым.

– Дело кончилось дракой и сломанным носом.

– Чьим?

– А что, похож на то, что он был сломан? – Серж коснулся пальцем своего безупречного носа.

– Вы страшный человек, Бетанкур, – это неправильно, но чувство облегчения абсолютно реальное.

– Я не люблю, когда решают за меня, – совершенно серьезно ответил он. А потом резко развернулся к улыбчивому типу за соседним столиком. И, обращаясь уже к нему и на повышенных тонах: – Слышишь, приятель! Тебя ничего не смущает? Например, то, что я здесь с девушкой? Нет? Намеков не понимаешь? Тогда говорю прямым текстом – вали отсюда! Сам, иначе я тебя выкину!

В зале тут же материализовался метрдотель, но конфликт так и не вспыхнул – жертва нечеловеческого обаяния Бетанкура молча покинула поле боя. Серж церемонно склонил голову на сдержанные аплодисменты Софи.

– Странно ты понимаешь толерантность, скажу я тебе.

– Свобода личности гарантирована мне конституцией, – парировал Бетанкур. – Кстати, Софи… Я хотел кое-что уточнить по поводу нашей договоренности.

– Слушаю.

– Я тебя поцеловал в прошлый раз, так? Но ведь это не означает, что следующий поцелуй будет только через месяц? Я это понимаю так, что зона наших возможных контактов расширена до поцелуев в щеку. В любое время, так? Ну, скажи, что это так, иначе я начну выть на луну.

Было бы глупым думать, что такой мужчина, как Бетанкур, удовлетворится одним поцелуем в щеку раз в месяц. Ведь они все-таки взрослые люди. Есть некие разумные границы. Поэтому Софья кивнула.

– Да, все верно.

– Спасибо! – Соня не успела среагировать, и ее пальцы оказались уже у его губ. Привыкать. Надо к этому привыкать. Она сама придумала эту игру. Черт, чем она тогда думала?! Похоже, что не думала совсем.

Софья мягко освобождает руку, якобы для того, чтобы поправить волан тонкого муслинового платья.

* * *

– Итак, Софи, в какую щеку тебя поцеловать сегодня?

Почему у нее такое чувство, что он переигрывает ее в ее же игре?!

– Вот сюда, – резко поворачивает голову налево.

– Как скажешь, – прошелестело тихо. Он наклонился к ней. И замер.

Ей кажется, что ее сердце стучит на всю улицу. Что его слышно во всем Валь-де-Грас. А этот проклятый Бетанкур стоит и ничего не делает!

Ну, наконец-то! Он качнулся вперед, прижался щекой к щеке. Легко потерся. Чертово сердце решило, что ему биться совершенно не обязательно и замерло предательски.

Он еще потерся своей щекой о ее. Это против правил! Так они не договаривались! Но сказать что-то вслух сейчас выше возможностей Софьи. Хочется стонать – от чувства собственной беспомощности, конечно же, от чего еще.

Он, наконец-то, слегка повернул голову. Ее щеки коснулись его губы. Только Бетанкур может сделать невинный поцелуй в щеку интимным и влажным – бес его пойми, как он это делает! И снова теплый выдох и негромкий голос.

– Спокойной ночи, Софи.

Очень актуальное пожелание! Снова она после его поцелуя в щеку пьет мятный чай, и заснуть удается только через час.

«Однако, дело сдвинулось с мертвой точки» – так считает он.

* * *

В качестве прививки «от Бетанкура» Соня себе прописала общество Мари-Лоран. И внушительную порцию сплетен о Серже Бетанкуре – светских, разумеется. И чем грязнее, тем лучше.

Список вышел внушительный и, одновременно, странный. Бетанкура с кем только не видели – десятки, если не сотни эффектных красавиц всевозможных мастей. Но и только. Никаких мало-мальски чем-то подтвержденных слухов об отношениях. Ни одной помолвки – а ему двадцать девять, и он считается одним из самых видных холостяков страны. Ни-че-го. При всем его облике самовлюбленного самца, уверенного в своей способности уложить в свою постель любую – он ни разу ни во что не вляпался. Никаких скандалов, грязных сплетен, публичных обвинений. Ну, просто белый и пушистый. Белый и пушистый… Чертов Бетанкур! Чем больше она узнает о нем, тем больше понимает, что видит маску. Красивую, обаятельную маску. Софья видит маску. Все видят маску. Но кто там, под ней?!

* * *

– Куда бы ты хотела пойти?

О, у нее великодушно поинтересовались ее мнением? Отлично! С воодушевлением:

– На выставку кошек!

У Софьи получилось удивить Бетанкура, потому что молчал он секунд десять.

– А… зачем?

– Обожаю кошек! Но не могу позволить себе завести кота. А посмотреть хочется…

– Ладно, – после паузы согласился Серж. – Поехали смотреть котов.

* * *

Им пришлось тащиться по пробкам в пригород, Бетанкур ворчал и ругался за рулем как истинный парижанин. А по приезду, на месте, Софи просто не могла отойти от потрясающей красоты мэйн-кунов и норвежских лесных, а Серж совершенно по-кошачьи фыркал, что такие выставки – форменное издевательство над животными, и для них это стресс. И при зрелом размышлении Софья с ним согласилась.

– А почему ты не можешь завести себе кота? – они возвращаются обратно в Париж, договорившись где-нибудь вместе поужинать. На дорогах уже гораздо свободнее.

– Не разрешено условиями найма квартиры. Когда заработаю себе на собственную квартиру – непременно заведу кота.

– Мэйн-куна?

– Ой, нет, – смеется Софья. – Они, конечно, милахи, но очень уж здоровенные. Мне нравятся британские и шотландские вислоухие. Я бы завела себе вислоуха – они забавные.

– Непатриотично, Софи.

– А я и не знаю – есть ли русские породы кошек. А французские есть, интересно?

– Есть, – кивает Серж. – Шартрез. Или картезианская кошка.

– Ты и в кошках разбираешься?!

– Я вообще на все руки мастер, – ухмыльнулся Серж. – Просто у меня в детстве была кошка.

– Шартрез?

– Нет. На улице подобрал – так что вряд ли это шартрез. Белая, а лапы и уши – серые.

– Как ее звали?

– Смеяться не будешь?

– Буду!

Бетанкур усмехнулся.

– Марго.

– Очень кошачье имечко, – ответно рассмеялась Софья.

– У нее и характер был соответствующий. Королевский.

– Что с ней стало?

– Умерла, – Серж пожал плечами. – Кошки живут меньше людей. Ты проголодалась?

* * *

Главное, не дать ему опять начать плести свои сети, создавая эту обстановку романтической близости. И лучшая защита – нападение.

– Так и представляю – белокурый хорошенький ребенок с белой кошкой на руках. Серж, скажи честно – тебя в детстве принимали за девочку?

– Ну, если честно – то да, – Серж рассеянно вертит в руках нож. Софи невозможна! Весь знаменитый французский Resistance – дети по сравнению с этой девушкой! Это и раздражает, и восхищает одновременно – как она упорно сводит все их встречи к приятельскому необременительному общению. То, как она одевается – специально очень сдержанно, нарочито асексуально, за исключением первых раз. Думает, это ей поможет? Наивная.

– Знаешь, – продолжает он, – помнится, мне было лет шесть или семь. Тогда было модно… или это Клоди так решила… в общем, у меня были длиннющие патлы – до плеч. Я взбунтовался, потребовав подстричь меня, в конце концов. И Клоди повела меня в парикмахерскую.

– Клоди – это нянька?

– Клоди – это… мать, – слово далось ему с видимым усилием. Серж прокашлялся. – Так вот. Сижу я, значит, в кресле. И парикмахерша спрашивает Клоди: «На макушке волосики подлиннее оставить для бантика?».

Соня звонко рассмеялась, Серж поддержал ее улыбкой.

– Слышала бы ты, как я вопил, что я мальчик, а не девочка. Вопил и топал ногами.

– Бедный малыш, – Софья просмеялась. – Как я вижу, волосики на макушке для бантика тебе все-таки оставили?

– Что ты имеешь в виду?

И тут она прокололась. Протянула руку и запустила пальцы в пепельные волосы. Соня все гадала: он действительно их укладывает – с пенкой и феном? Потому что лежали его далеко не самые короткие волосы всегда на зависть естественно и красиво. И вот сейчас поняла, что это все очередное вранье маски Бетанкура. Ни следа средства для укладки под ее пальцами. А еще его волосы очень мягкие – как у ребенка.

Серж вдруг повернул голову и совершенно по-кошачьи потерся о ее ладонь.

– И за ушком почеши, пожалуйста, – ну натуральный кот!

– Может быть, тебе еще и молока в блюдечко налить? – Соня поспешно убрала руку, но ощущение его волос на собственных пальцах осталось. – Скажи мне, чем голову моешь? Как за волосами ухаживаешь?

– Понравилось? – уголок его рта дернулся вверх. Софья чертыхнулась про себя. Чтобы выдержать битву против Сержа Бетанкура, голова должна быть максимально холодной. А у нее это совсем не получается. – Я пользуюсь исключительно продуктами собственной компании. И тебе советую попробовать.

– Ну, просто ходячая реклама «Бетанкур косметик»!

– Именно так. Я даже снимался для рекламы нашей продукции.

– Да?!

– Угу, – он говорит это совершенно спокойно. – Наш титульный мужской парфюм «Betancourt Homme» я рекламировал пару лет назад.

– Вы полны неисчислимых талантов, мсье Бетанкур!

– Не особенно хотел, если честно, – морщится Серж. – Каждый должен заниматься своим делом. Но наши маркетологи решили, что моя физиономия – это хорошо узнаваемый бренд.

Софья понимает этих неведомых маркетологов.

* * *

Она стоит, словно солдат на параде – вытянувшаяся, напряженная. Боится? Скрывает, но боится. Правильно боится. Именно поэтому он не стал ничего делать.

Сухой короткий равнодушный поцелуй в нежную щеку. Легко коснулся ее плеча рукой.

– До встречи, Софи.

И как это прикажете понимать?!