Текст книги "De Paris avec l'amour (СИ)"
Автор книги: Дарья Волкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)
Шаг третий. Заключение сделки
Был неправ, вспылил. Но теперь считаю своё предложение безобразной ошибкой, раскаиваюсь, прошу дать возможность загладить, искупить.
Гадкая во всех отношениях выходка Литвинского требовала адекватного возмездия, но Соня решила не торопиться и растянуть себе удовольствие сладкой мести. Да, к тому же, говоря откровенно, не было времени. Зато было много работы.
К двадцати семи годам Софья Соловьева окончательно определилась с жизненными приоритетами. Она хочет добиться успеха. Что она вкладывала в это, Софья представляла не совсем четко, но точно знала, что узнает успех, когда он к ней придет.
Успех у противоположного пола Соня чем-то ценным давно не считала. Это всегда было с ней, с юности, давалось легко и ничего не стоило. Нет, Софья ценила свою внешность, холила и берегла свою девичью красу. Более того, собственная внешность считалась ею чем-то вроде актива для достижения поставленных целей. И этим активом она пользовалась – аккуратно, но все же.
А вот сомнения в правильности выбранной специальности у нее наличествовали. Когда, десять лет назад, родители говорили ей и сестрам: «Ваше образование – это ваш капитал. Пока у нас, родителей, есть финансовые возможности и силы – мы готовы вкладывать все это в ваше будущее» – это казалось просто замечательным. Им дали возможность выбирать любое будущее для себя. И Софья решила не мелочиться. Ей всегда нравился французский язык, она даже в школе, в рамках школьной программы, ездила по обмену на два месяца во Францию, где просто влюбилась в Париж. В общем, она сказала: «Хочу в Сорбонну». «Хорошо» – ответили ей родители. Тогда она была рада.
Отрезвление наступило гораздо позже. Учиться было интересно, весело, увлекательно. И, лишь встав «на крыло», Соня поняла, что с выбором профессии несколько погорячилась. Окончив университет, Софья решила, что пора слезать с родительской шеи и жить самостоятельно, на собственные доходы. Реальность быстро расставила все по своим местам. Помыкавшись по музеям, Соня поняла, что так она себе не заработает на тот минимум комфорта, с которым она не готова была расстаться. Это при том, что родители так и не сняли ее с довольствия – и несколько раз в год на ее счет поступали солидные по меркам ее доходов суммы в евро. Было ужасно стыдно, но она не отказывалась от этих денег.
В конце концов, она нашла работу, в которой сочетались и ее специальность, и приемлемый для Сони уровень оплаты труда. Для получения этой работы она как раз и воспользовалась своим ресурсом в виде эффектной внешности – согласилась на отношения с человеком, который оказал Софье нужную протекцию. Если бы не это, на Матье Лошанса она бы не обратила внимания – не ее полета птица. Но он помог ей, а она честно встречалась с ним еще три месяца после того, как устроилась работать в Парижский филиал «Кристис». Эти отношения так и не дошли до постели, но на этот счет Софья чувствовала четкий внутренний протест – это была бы уже торговля собой. Но Соня была, определенно, очень мила с Матье – только не позволила ему зайти дальше поцелуев. И у нее хватило ума за три месяца перевести отношения в область дружбы, и усердно поддерживала этот статус – регулярно делилась с Матье своими профессиональными успехами, интересовалась его делами. Они встречались с ним раз в месяц-полтора, абсолютно невинно, и Соня дала себе слово попробовать найти Матье подходящую ему подружку.
Правда, реализовать этот план было непросто – со временем было реально очень плотно. Шеф, мсье Рауль де Лиль, являл собой образец фанатика своего дела и трудоголика. Если ты хочешь удержаться на этом месте – работай на полную катушку. Если хочешь пробиться наверх – паши как проклятый.
Работа Соне, в принципе, была по душе. Ей нравилось иметь дело с предметами искусства, вообще, с чем-то красивым. Красота в самых разнообразных проявлениях всегда привлекала ее. Красивые вещи ее завораживали – от банально одежды и аксессуаров до предметов искусства – картин, скульптур, ювелирных изделий. Ей бы хотелось работать с живописью – специализировалась Софья именно на этом. И взяли ее как раз в Департамент Предметов Русского Искусства и Фаберже в должности ведущего специалиста – чему Соня была очень рада. Показала она себя, как сама Софья скромно оценивала, очень даже неплохо, и была на хорошем счету у начальства. Единственное, чего ей не хватало – свободы маневра. И, катастрофически – свободного времени. Зато она, наконец-то, обрела полноценную финансовую самостоятельность. По крайней мере, ей хватало честно заработанных средств на то, что было для нее важным: квартирку в центре – пусть крохотную, но именно там, где ей самой нравится жить, красивые брендовые вещи (пусть и купленные на сезонных распродажах) и периодические походы в любимые места – кафе, рестораны, выставки. А на все остальное можно смело забить – если на это не хватает денег. Или времени – как в случае с личной жизнью.
Наверное, ей просто это надоело – вся эта кутерьма вокруг себя, бесконечные просьбы о встречах, комплименты, попытки познакомиться. Сначала это льстит, потом нравится, а потом… потом надоедает. Слишком хлопотно. Именно поэтому сейчас в жизни Софьи на первом месте была именно она – Ее Величество Карьера. Именно поэтому Соня терпела навязанные ей приятельские отношения со стороны Мари-Лоран Тексье, ее старшей коллеги. Мари была милой женщиной, подругой тети Матье, и эти свои теплые отношения она перенесла и на Софи. Но уж очень она была зациклена на себе и своей неудавшейся личной жизни. Кроме того, являлась авторитетнейшим сотрудником, к мнению которого прислушивался директор департамента. И если она по какой-то причине взялась опекать новенькую сотрудницу Софи Соловьеву, то от этого так сразу не стоило отказываться. Правда, Мари-Лоран бурно интересовалась, как обстоит дело с личной жизнью у такой сногсшибательной красавицы, как Софи, и отделываться от подобных вопросов бывало непросто.
Интересно, что было бы с Мари, если бы она увидела Соню с ее вчерашним спутником? Софья усмехнулась, представив реакцию Мари-Лоран на лощеного Бетанкура с его пепельными локонами, бл*дскими светлыми то ли серыми, то ли голубыми глазами и кошачьей пластикой уверенного в себе на все двести процентов самца. Ах да, и еще его синий жеребец. Наверное, с женщиной приключился бы прилюдный оргазм. А если бы Серж заговорил с ней – то многократный. Что и говорить, Серж Бетанкур производил впечатление. Ну, вот и пусть производит его где-нибудь подальше от Софьи. Такие, как он, целуются взасос с собственным отражением в зеркале. Такие, как он, привыкли к тому, что женщины падают к их ногам без лишних разговоров. А в начале дня вместо «Доброе утро, милый» привыкли получать минет. Зачем ей такое счастье?
Хорошо, все-таки, что парень оказался действительно вменяемым и в достаточной степени самовлюбленным, чтобы уйти после того, как ему отказали. А Литвинскому все же стоит сделать внушение – как только у самой Сони времени будет побольше.
Девушка пригубила кофе – он остыл до идеальной температуры. Сделав приличный глоток, она снова уткнулась в монитор.
* * *
Софи вернулась в его голову, как только Серж разрешил все свои срочные и сложные вопросы. А случилось это через неделю после той встречи. Он коротал одинокий холостяцкий вечер за бутылкой Шато О-Брион Руж урожая две тысячи одиннадцатого года. Устал просто смертельно за эту неделю от людей. Поэтому даже плазму включать не стал – компанию ему составлял лишь мелодичный американский рок в исполнении One Republic да свет фонарей с Фобур-Сент-Оноре.
Он прикрыл глаза, сделал долгий глоток. Две тысячи одиннадцатый – не самый удачный год, но, в целом, неплохо. Серж мурлыкнул, подпевая солисту американской группы, устроил поудобнее ноги на стеклянном столике. И позволил себе вспомнить фантастические синие глаза.
Почему он вспомнил ее? Ну да – хороша. Объективно хороша, и ведь принадлежит, чертовка, к его любимому типу – миниатюрных белокожих брюнеток. Единственное, что раньше ему все больше попадались черноглазые. А эти ее глаза синие – невозможные просто. В них дело, наверное, что он все забыть ее не может?
К своей красоте она еще неглупа – потому что общаться с ней было как минимум приятно. И избалована – если у нее хватило наглости повернуться к нему спиной и уйти. Может быть, она плохо его разглядела? Да, определенно, в этом дело. Серж поменял положение ног, сделал еще один глоток. Ладно, он даст девочке второй шанс – она явно этого стоит. Может быть даже, стоит ее поуламывать. Вспомнить бы еще, как это делается…
* * *
Софья не поверила своим глазам. Даже моргнула. Нет, картинка не рассеялась. Напротив выхода из здания офиса, на углу Понтье и Матиньон стоял ОН. В очередном безукоризненно сидящем костюме, опираясь спиной на синего монстра, у здания Парижского филиала «Кристис» стоял чертов Серж Бетанкур. Стоял явно по ее душу. Софи обернулась. Чего и следовало ожидать. Мари-Лоран застыла на полушаге.
– До завтра, Мари, – та не ответила. – Извини, за мной, – со вздохом, – приехали.
Серж оттолкнулся от машины ей навстречу. Во взгляде его было явное восхищение. Как назло,
Соня была одета настолько нескромно, насколько позволял дресс-код – потому что у нее сегодня состоялась плановая встреча с одним весьма авторитетным внештатным консультантом, а по совместительству – большим ценителем женской красоты. Именно поэтому сегодня Софья сверкала платьем цвета мякоти папайи, в широком декольте «а ля сердечко» которого тоже кое-что «сверкало». Внештатный консультант открытыми ему видами полюбовался, одарил ее парой комплиментов и массой нужной Софье информации, чего она и добивалась. А вот Бетанкур… Соне хотелось застонать, вместо этого она лишь вздохнула, но, судя по тому, куда направил свои бесстыжие глаза Серж, это тоже было неправильным.
Он развел руки в стороны, словно призывая ее полюбоваться собой. И, одновременно, жест был каким-то… виноватым, что ли.
– Софи, я честно пытался забыть вас. Но, как видите, – он еще шире развел руки, предлагая убедиться в правдивости своих слов, – я здесь. Я здесь, потому что не смог забыть вас, Софи.
– Может быть, вы плохо старались Серж? – с надеждой спросила Соня, поправляя цепочку висящей на плече миниатюрной сумочки. – Давайте, вы попробуете еще раз? Дайте себе шанс, Серж.
– А, может быть, это вы дадите мне шанс, Софи? Я прошу вас.
Софья еще раз вздохнула, отвела взгляд в сторону. Мари-Лоран стояла в паре метров и из всех сил делала вид, что ничего не происходит. У нее это почти получалось, но и уходить старшая подруга намерения не выказывала. Нет, развлекать почтеннейшую публику – не конек Сони! Она перевела взгляд на машину, и Серж понял ее без слов. Улыбнулся широко, неподалеку Мари-Лоран совершенно отчетливо охнула. А Бетанкур открыл перед Софьей дверцу машины с пассажирской стороны. Вид у него был совершенно победоносный. Ну, разумеется, он ее понял настолько превратно, насколько это было в принципе возможно.
– Куда бы вы хотели поехать, Софи? – вопрос прозвучал, как только закрытые двери авто создали вокруг них уютный синий кожаный интим. – Простите, я сегодня не в тон с вашим платьем. Обещаю исправиться.
– А у вас есть машина в тон этому платью? – не удержалась, поддела его Софи.
Он наклонил голову, пристально разглядывая ее. Черт, и ведь она сама дала повод!
– У меня есть девятьсот одиннадцатый похожего цвета. Хотя… нет. Он больше красный. Не совсем в тон. От чего-то придется избавляться. Либо от «порша», либо от платья. Лично я, – тут голос его упал до хрипловатого интимного шепота, – предпочел бы избавиться от платья.
«И можно прямо сейчас», – добавил он про себя. Эта синеглазая чертовка оказывала на него какое-то странное возбуждающее действие.
– Не думаю, что ситуация стоит таких радикальных действий, – Софья нервно одернула подол платья на колени. Да что с ней? Чего она волнуется? – Итак, Серж, чем обязана вашему обществу?
– Исключительно собственной красоте, Софи, – он включил «обаяшку» на полную катушку. Соня выдохнула шумно, сдувая челку со лба. Так они с места не сдвинутся. Не в смысле передвижения вперед на машине – а в этом «пинг-понговом» диалоге. Она уставилась прямо ему в глаза. Черт… Какие они у него… красивые, все-таки.
– Зачем я вам, Бетанкур? – вопрос прозвучал резко.
– Из моей неизбывной любви к прекрасному, – он не растерялся с ответом.
– А конкретно? Хотите, я подарю вам свою фотографию? Повесите на стену и будете удовлетворять свою страсть к прекрасному.
– Согласен, дарите, – кивнул он. – Но в тяге к прекрасному я… ненасытен. Поэтому, боюсь, фото будет недостаточно.
– И чего же вам еще нужно для удовлетворения вашей страсти? – разговор становился все абсурднее.
– Ну, как же… Личного, так сказать, непосредственного общения…
– Ах, непосредственного? – Софья резким движением сложила руки под грудью. Взгляд Бетанкура рефлекторно «нырнул» в вырез. Боже мой, немного, но идеально – как он и любит! – И что же вы вкладываете в понятие «непосредственного общения»?
Серж не без труда перевел взгляд ей на лицо. Все в Софи идеально. Кроме характера, похоже.
– Что вкладываю? – он усмехнулся. – Ну… Непосредственное общение – это очень разнообразное понятие, которое многое в себя включает. Оно весьма широкое… и…
– … и глубокое – я поняла! – Софью порядком утомил этот обмен витиеватостями. Она устала, реально устала на данный момент – в первую очередь, от работы. Была зла на Литвинского, обеспечившего ее этой головной болью. И была совершенно не в восторге от необходимости объяснять очевидное. Послать бы его матом… Прямо очень хочется. Но это совсем некрасиво. А, главное, – неэффективно. – Значит, подводя итог: вы хотите личного непосредственного общения со мной – разнообразного, широкого и глубокого?
– Ну… – Серж выглядел слегка опешившим. Поэтому ответ его прозвучал осторожно: – Да. В общих чертах… так.
– Ну, а раз так – я расскажу вам, как мы поступим, – Соня как-то вдруг расслабилась, повела плечами – кресло чертовски удобное, анатомическое, практически.
Мальчик хочет ее и не скрывает. Что ж, сладкий мой. Хочешь? Получи. Только сначала ознакомься с условиями сделки.
– Весь внимание, – он тоже расслабленно облокотился на спинку ее кресла.
– Внимайте, внимайте, – кивнула Софья. – Запоминайте. А лучше – записывайте.
Бетанкур изогнул бровь, но не прокомментировал последнюю фразу
– Итак, – Соня постучала наманикюренными пальчиками по крышке бардачка. – Первый месяц мы будем встречаться один раз в неделю – по субботам. Выбор места встречи и формат оставляю на ваше усмотрение – верю в ваш вкус. И, – добавила она упреждающе, – в вашу порядочность.
– Польщен, – Серж усмехнулся самым краешком губ. «Дьявол так улыбается, – мелькнуло вдруг у Сони в голове. – Прежде чем душу купить».
– Не подведите, – в тон ему ответила она. – За это время – никаких посягательств на мое личное пространство. Допускается лишь: подать руку, придержать за локоть. Ну, или если я сама возьму вас под руку.
– Пресвятая Дева Мария! – Бетанкур утер скупую несуществующую слезу. – Софи, вы невообразимо жестоки.
– Вас никто не неволит.
– И то верно, – он демонстративно вздохнул. – Все, я взял себя в руки. Продолжайте.
– Спустя месяц, если меня все устроит, я позволю вам себя поцеловать.
– В губы? – оживился Серж.
– Ну что вы! – всплеснула руками Софья. – Разумеется, в щеку.
– И почему я не удивлен? Ладно, хоть что-то. Дальше?
– А дальше мы снова встречаемся еще месяц по субботам в том же формате, – продолжила Соня невозмутимо. – И если меня снова все устроит – я позволю вам поцеловать себя в губы.
– С языком? – опять воодушевился Бетанкур.
Софья ответила ему укоризненным взглядом, Серж вздохнул.
– Оптимист во мне неистребим. Понял – без языка. Что дальше? Ваша фантазия меня поражает, Софи.
– Вы же сами хотели разнообразного общения, Серж, – сладко улыбнулась она ему в ответ. – Итак, третий месяц мы встречаемся уже один-два раза в неделю – в зависимости от вашего и моего свободного времени. И, по итогам третьего месяца, если меня все будет устраивать в том, как проходили наши встречи…
– Ну, теперь-то, наконец, с языком?!
– Вы угадали, Серж.
– Черт, я бываю так прозорлив! Иии?… Я заинтригован.
– По итогам четвертого месяца я… – Софья вошла в роль и выдержала драматическую паузу, заодно соображая, что бы ей такое сказать, – приглашу вас к себе домой.
– О Боже, дайте продышаться! – Бетанкур схватился за грудь. – Наконец-то секс?!
– Серж, сердце с другой стороны. И – нет, не секс.
– Дьявол, все время забываю, с какой оно стороны, – он скрестил руки на руле. – Так, стоп. Как – не секс?! А что тогда?
– На выбор – чай или кофе.
– Что?! И это все меню?
– Ну, и еще… – она слегка замялась, но, в конце концов, надо же доигрывать до конца: – Петтинг.
– Вау…
– Легкий! Выше пояса!
– И, тем не менее, я бы назвал это прорывом в отношениях.
Соня не выдержала и хихикнула. А забавный у них диалог выходит.
– Это при условии, что я буду всем довольна на предыдущих этапах! – предупредила она.
– В этом можете не сомневаться, Софи. Итак, что месяц следующий нам принесет?
– Еще более частые встречи.
– Иии?…
– И более глубокий петтинг в финале.
Бетанкур шумно выдохнул. И на следующей фразе голос его прозвучал на пол-октавы ниже:
– Чувствую, мы вышли на финишную прямую.
– Верно, – кивнула Софи. – Еще через месяц, если я буду довольна тем, как развивались наши отношения и тем, как вы выполняли достигнутые договоренности, мы…
– Дайте, угадаю!
– Попробуйте.
– Боже, Софи, – он смотрел на нее явно раздевающим взглядом. – Мое буйное воображение меня когда-нибудь погубит.
Софья в ответ лишь пожала плечами. Представление окончено, собственно говоря. И ей вдруг стало совсем не весело.
– Итак, если я правильно понял, – Батанкур, казалось, не заметил смены в ее настроении, – через полгода, при соблюдении ряда условий, если я буду паинькой, я получу вас обнаженную в своей постели? Я все верно посчитал?
Вся эта затея показалась ей вдруг пошлой и нелепой, а его слова откровенно циничными, но отступать было уже поздно, и она ответила твердо:
– Да.
– Отлично, – как ни в чем не бывало Серж полез в карман пиджака за телефоном, что-то там потыкал и обернулся к ней. – Это будет шестнадцатое сентября. Я пометил для себя этот судьбоносный день.
Софья закатила глаза и фыркнула.
– Вы не продержитесь столько, Бетанкур!
– А вот увидите, Софи, – ответил он вдруг совершенно серьезно. И тут Соне захотелось дать себе в лоб. Идиотка! Что она натворила?! Мальчик явно не привык к отказам. А она сама, самолично вывесила красную тряпку перед быком! Она бросила ему вызов. А этот чертов Бетанкур оказался бойцом, и она сама дала ему в руки средство для борьбы. И кто Софья после этого?! Все верно, идиотка.
«Я подумаю об этом завтра», – всплыли в голове слова небезызвестной Скарлетт О'Хара. И в самом деле, Соня подумает об этом завтра, на свежую голову.
– Серж, отвезите меня домой.
– Как – домой?! – он округлил глаза. – Значит, про полгода – это была шутка? И мы прямо сейчас… Едем! – в замке зажигания повернулся ключ, заурчал мотор.
– Прямо сейчас, Серж, вы отвезете меня домой, – устало выдохнула Соня. – А встретимся мы в субботу, как и договорились.
Он посмотрел на нее внимательно и коротко кивнул.
– Есть домой, мадам! – козырнул шутливо и тронул машину с места.
* * *
Довольная улыбка не сходила с его губ, пока он ехал от дома Софи. Попалась, девочка, попалась… Расставила ему ловушку и сама же в нее попалась. Однако, все эти разговоры – про поцелуи, про петтинг… Взрослый же мужчина, скоро уже тридцать – чтобы от одних только разговоров возбуждаться, а вот поди ж ты. Серж поерзал в кожаном Recaro. Нет, такими темпами, если она на него так действует, полгода он не продержится. Впрочем – тут Бетанкур усмехнулся – и сама Софи не выдержит. Она просто не знает, с кем связалась. Месяц, максимум, два – и девочка сама будет умолять его. Надо только сбросить излишнее нервное напряжение, обнаружившееся вдруг в области паха. Кому бы позвонить… Выбор был более чем богат.
Шаг четвертый. Подготовительные мероприятия и первый транш
Будете мешать, оставлю без обеда. Кстати, ко всем относится.
Утро не принесло свежих идей. Зато «порадовало» едва сдерживающей нетерпение и любопытство Мари-Лоран.
– Софи, откуда ты знаешь Сержа Бетанкура?!
«Откуда ты знаешь, что это Серж Бетанкур?!» – хотелось огрызнуться Софье. Но тут состоялось явление светлого лика шефа, и она только шепнула Мари: «За обедом поговорим».
А за обедом в их излюбленном кафе Софье устроили форменный допрос.
– Ну, так что?! Откуда ты знаешь Бетанкура?!
– Это запрещено французским законодательством?
Мари-Лоран растерянно моргнула.
– Шутишь? Нет, ну просто он…
– Он – что? Ты-то его откуда знаешь?
– Так он же… он же… владелец «Бетанкур Косметик»! Красавчик! Богач! Плейбой! И…
… и тут Соня по глазам собеседницы и ее боевому настрою поняла, что ее ждет длинный рассказ. По итогам которого желание придушить Баса Литвинского вспыхнуло в Софье с новой силой.
* * *
Литвинский трубку не брал. После пяти попыток дозвониться она набрала смс-ку: «Бас, если ты не ответишь на мой звонок, я начну паковать овощерезку». Когда Софья позвонила ему спустя полчаса, он соизволил ответить.
– У меня была тренировка, – посчитал нужным тут же сообщить.
– Охотно верю, Васенька, – сладко пропела Соня. – Но ты уж выбери мне время, пожалуйста, среди своих деток.
– Что-то случилось?
– Еще как случилось! И по твоей милости, Василий Артемович! Прибить бы тебя за этого Бетанкура!
– Меня нельзя убивать, у меня сын! – быстро среагировал Бас.
– Убивать не буду, но моя овощерезка при мне. Жить можно и без…
– Машка хочет еще дочку! – Бас демонстрирует просто чудеса сообразительности. – Ладно, я понял. Давай, вечером в скайпе, я сейчас, правда… – на заднем фоне что-то с грохотом рушится, слышатся детские голоса. – Ладно, вечером тебе позвоню в скайпе, хорошо?
Это Софью волне устраивало. И поэтому вечером, устроившись за ноутом с чашкой горячего какао, она имела счастье лицезреть конопатую физиономию Баса Литвинского. Никогда не могла понять, что Машка в нем нашла. Нет, у него, конечно, есть пара достоинств – например, действительно яркие и красивые зеленые глаза. И фигура отличная – спортсмен все-таки. Но этого как-то недостаточно, чтобы терпеть эту рыжую конопатую вредину.
– Где твои? Где Машуля с Санчиком?
– В гости к Машиным родителям поехали. А я по твоей милости один дома сижу.
– Сам виноват. Ну что, готов к пыткам? У меня к тебе масса вопросов, имей ввиду!
– Слушай, ты, наверное, в прошлой жизни была инквизитором.
– Да. Славные были денечки. Жалею, что прошли.
Бас усмехнулся, отсалютовав ей со своей стороны кружкой.
– Давай, давай, колись, дружок. И помни, – Софья приподняла предмет кухонной утвари, лежащий на столе, – моя овощерезка со мной.
– Не смешно, Софья Станиславовна.
– Не смешно?! А Бетанкур – это, по-твоему, офигенно смешно, да?!
– Сонь, послушай…
– Так, выкладывай, Литвинский, откуда у тебя знакомые миллионеры?
Бас вздохнул.
– Долго объяснять.
Софья откинулась на спинку стула.
– Ничего страшного. Я не тороплюсь.
* * *
Когда Бас рассказал родителям об обстоятельствах своего знакомства с Сержем Бетанкуром, те дружно хохотали и вспоминали какую-то баронессу Монморанси-Лаваль. При чем тут баронесса, Бас так и не понял, а история с Сержем вышла занятная. И, если вдуматься, не такая уж и веселая. Все могло обернуться куда как грустно.
Бас засиделся на вершине, в верхнем домике спасателей. Пил чай с черничным вареньем, выслушивал местные новости и сплетни. За разговорами время пролетело незаметно и стало темнеть. Его добросердечно выгнали, дабы он не спускался совсем уж по темноте.
И когда Бас проезжал мимо одного из кулуаров, решил, что у него глюки. Потому что оттуда доносилось пение. Причем пели не что-нибудь, а французский национальный гимн – «Марсельезу». Правда, фальшиво, зато громко и с воодушевлением. Голос, как позже выяснилось, и принадлежал Сержу Бетанкуру.
Тот, собственно говоря, тоже засиделся допоздна в одном из кафе. Засиделся не просто так, а успел порядком поднабраться. Нет, если называть вещи своими именами, то Бетанкур был вдрызг пьян. Но не посчитал это возможным препятствием на пути вниз. Пьяному, как известно, море по колено. А Альпы – по пояс. Сначала он заплутал, потом свернул не туда, потом сунулся не в тот кулуар. Совсем не в тот – узкий, крутой, практический лишенный снега – по нему не так давно сошла лавина. Итог закономерен – Серж полетел кувырком, потянул голеностоп, потерял лыжу, которая уехала куда-то вниз. Телефон его, по занятному совпадению, оказался разряженным «в ноль», так что позвонить спасателям Серж не мог. И этот горе-лыжник не придумал ничего лучше, чем сидеть на камне и распевать «Марсельезу». Вполне в духе Бетанкура – как потом понял Бас. А тогда ему было не до смеха.
Парня надо было как-то вытаскивать – на эвакуацию в узком ущелье рассчитывать не приходилось, снегоход не подойдет. Бас спустился чуть ниже и обнаружил утерянную лыжу. Уже легче. А потом он где уговорами, где пинками, а где и почти на себе вытащил Сержа из кулуара. Причем желание надавать по шее то ржущему до икоты, то стонущему от боли французу временами было просто нестерпимым. До места выполаживания, куда мог бы подойти снегоход, они добирались часа два, причем последние десятки метров Серж все-таки проехал уже на лыжах – и то благо. А потом, наконец-то, подъехал снегоход со спасателями – с теми самыми, с которыми Бас пару часов назад пил чай с черничным вареньем. И Литвинский с огромным облегчением сдал доставшего его француза на руки спасателям – все-таки у того была травма ноги, как-никак.
Сдал и забыл. Приехал в шале, отрубился – устал, пока здоровенного парня на себе два часа таскал. А на следующий день Серж сам нашел его – серьезный, трезвый и прихрамывающий. Долго благодарил, предлагал деньги и… И что-то проскочило между ними – какая-то взаимная симпатия, сходство натур, возможно, повлияли совместно пережитые приключения. В общем, в тот же день они выпивали уже вдвоем, вспоминая героический спуск по кулуару и рассказывая понемногу о себе. Оказалось, что у них даже больше общего, чем казалось поначалу. Например, русские корни. Правда, у Сержа русская была только бабка – какая-то там то ли графиня, то ли княгиня, Бас не очень в это разбирался, фамилию только запомнил – Бобровская. Вот эти самые Бобровские после революции семнадцатого года здраво рассудили, что на родине теперь ловить нечего и быстренько смотали удочки во Францию. Бабуля Нинон родилась уже во Франции, но свято считала себя русской, и эту же мысль вбивали всем в семье, в том числе и Сержу. Он, впрочем, на эти идеи благополучно не обращал внимания, но на родном языке мадам Нинон говорил вполне сносно.
В общем, после того эпизода Бас с Сержем стали дружны – насколько могли дружить два молодых парня, из которых у одного – кочевая жизнь профессионального райдера, а у другого… А у другого были свои заморочки.
Познакомившись по случаю с семейством Сержа – тот пригласил его на свой день рождения, Бас понял, что во фразе «Не в деньгах счастье» есть смысл. Нет, бабка у Сержа была мировая – если не называть ее бабкой, конечно. А вот родители… Бас не понимал, как можно так общаться с самыми близкими людьми – не так и не в такой семье он воспитывался, чтобы это понять. Да и можно ли такое было понять в принципе? Они называли друг друга исключительно по имени, вместо привычных «отец», «мать», «сын». Разговор состоял из одних завуалированных и не очень «шпилек» и попыток любым способом уесть собеседника в разговоре. Хотя родителей Сержа было за что поддевать. Бас искренне не понимал такого отношения взрослых людей к собственному сыну – вполне состоявшемуся и успешному человеку. Серж особенно не вдавался в детали своих сложных отношений с родителями, единственное, что он рассказал – что с девяти лет его воспитывали мадам Нинон и мсье Рене, то есть, бабушка с дедушкой. И неплохо воспитали, судя по тому, что парень тащил на себе порядком хромающий семейный бизнес.
* * *
Соня потирает лоб, размышляя об услышанном. Пока то, что рассказал ей Бас, далеко не во всем совпадает с ее личными впечатлениями от мсье Бетанкура. Но одно совершенно очевидно – просто ей с ним не будет.
– Сволочь ты, Литвинский, – резюмирует Софья. – Наглая конопатая сволочь.
Наглая и конопатая сволочь бесстыже ухмыляется с экрана.
– Вот за что тебя Машка любит – никак не могу понять.
– Я и сам не понимаю, если честно, – вдруг совершенно серьезно отвечает Бас. И выражение лица у него тоже непривычно серьезное, и даже хмурое.
– Эй, Басич, – встревожилась Соня, – ты чего? У вас с Машей все в порядке?
– Да так, – он поморщился. – Работы много, часто дома не бываю, Маша расстраивается… Ладно, – перебил сам себя, – справимся. Сонь, если я тебя действительно… – Бас замялся, – напряг с Сержем – так ты скажи. Я позвоню ему, скажу, чтобы он от тебя отстал.
Отличная идея! Софья представила себе выражение лица Бетанкура, когда Бас будет ее «отмазывать». Серж помрет со смеху!
– Не надо, Вась. Сама разберусь. Ладно, давай прощаться, а то у меня дела еще. Машку и Санька от меня чмокни, как придут.
– Обязательно.
Софья развернула стул и уставилась в окно. Кто же ты такой, Серж Бетанкур?
* * *
Он позвонил в пятницу вечером, довольно поздно – когда Соня, после фитнеса и душа уже разобрала и застелила свой узкий холостяцкий диванчик и собиралась забыться честно заработанным сном. За поздний звонок его превосходительство даже не подумало извиниться – видимо, предполагалось, что звонка от него ждут в любое времени суток.
– Софи, как вы относитесь к опере?
Если честно, поклонницей оперы Софья себя не считала. Но, с другой стороны, не так уж часто она там и бывала. И, в отличие от Бетанкура, опера стоила того, чтобы дать ей еще один шанс. Поэтому ответила с немного наигранным воодушевлением.
– Очень люблю.
– Отлично. Тогда пойдем на футбол.
– Вы гуру пикапа, Бетанкур! – рассмеялась Соня.
– Я знаю, – самодовольно парировал он.
– И кто играет? – Софья пока не очень понимала, как с ним общаться. Слишком непредсказуем.
– Сейчас посмотрю… минуту… так… О! Завтра на «Парк де Пренс» играют «Монпелье» и «Пари Сен-Жермен». Идем?
Познания Софьи в футболе ограничивались раскраской футбольного мяча. Но это ее не остановило.
– С удовольствием. Обожаю смотреть на бегающих потных атлетичных мужчин. Они будут задирать майки?
