Текст книги "De Paris avec l'amour (СИ)"
Автор книги: Дарья Волкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)
Шаг двадцать восьмой. Начисление премий и выдача бонусов по итогам работы
Как почётный святой, почётный великомученик, почётный Папа Римский нашего королевства, приступаю к таинству обряда.
Моник вздыхает, провожая взглядом покинувшую приемную президента компании пару. Мсье Серж Бетанкур и будущая мадам Серж Бетанкур. И, судя по всему, будущая мадам президент «Бетанкур Косметик». По крайней мере, ходят упорные слухи. Да и то, что нынешний президент занят уже который день тем, что знакомит будущую супругу с ключевыми сотрудниками, говорит в пользу этого. Моник не слишком расстроена. Ее чувственное увлечение шефом развеялось как дым в начале минувшего лета, и теперь она думает лишь о том, чтобы сохранить свою работу при новом президенте. Впрочем, ее шеф дал ей самые лестные рекомендации, когда знакомил со своей невестой. Вполне возможно, Моник сработается с мадам Бетанкур. Ей бы этого очень хотелось – ведь работа Моник нравится, и, к тому же, прилично оплачивается.
Многие, впрочем, искренне огорчились слухам о возможном уходе мсье Бетанкура с должности президента и, в целом, из компании. Практически вся женская часть коллектива. Зато в мужском обнаружилось нешуточное воодушевление. Моник сама слышала, как Леруа вчера восхищался ножками будущего президента компании. Моник скептически перевела взгляд на собственные колени под консервативной серой юбкой. Ну да, у будущей мадам Бетанкур ноги лучше, чем у нее. Именно поэтому она – будущая мадам Бетанкур. Впрочем, Моник достаточна умна, чтобы понимать – не в ногах дело. Точнее, не только в них.
* * *
Она дрожит и всхлипывает под ним. Шепчет что-то, но не разобрать, да он знает и так. Пожалуйста. Быстрее. Хочу тебя.
Вместо того, чтобы взять, пальцы роняют с тумбочки упаковку презервативов.
– Черт! Погоди, я сейчас, – выдыхает хрипло, перегибается, пытаясь достать упавшее с пола. А она удерживает его плечи. Выдохом:
– Не надо.
Замирает над ней. Но не понимает. Невнятное мычание. А она притягивает его к себе за шею.
– Так хочу. Без всего.
Она не видит в темноте, но может представить – как он хмурит брови.
– Соф… Мы же хотели немного подождать… с ребенком? Пока дела наши решим… с компанией… бизнесом. Пару лет… Нет? Ты передумала?
И тут она понимает: если скажет: «Да. Я передумала» – он не возразит. Ни одним словом не возразит. Уверена так, что и проверять не хочется. Но дело не в этом, и давно стоило сказать…
– Я… я принимаю таблетки.
– Какие таблетки?! – она физически чувствует, как его возбуждение сменяется тревогой. – Что с тобой, Соф?!
– Противозачаточные. Ничего серьезное. Назначил врач. Есть небольшие проблемы, но ничего страшного, и со мной все в порядке. Давно хотела тебе сказать. Что мы можем не пользоваться презервативами.
Он молчит. А потом уточняет:
– Точно? Ничего серьезного?
– Абсолютно. Извини, если напугала. И извини, что не сказала раньше. Давно стоило.
– Ничего, – он отодвигается, ложится рядом, на спину. – Я понимаю.
– Что ты понимаешь?
– Презерватив – это не только средство избежать нежелательной беременности. Это еще и защита от… заболеваний. Весьма опасных.
– Серж!
– Нужно доверять партнеру, на сто процентов доверять, чтобы позволить такое, – он говорит спокойно.
– Если ты сейчас скажешь, что я тебе все это время не доверяла, я укушу тебя – так и знай! И, к вопросу о доверии… Я ничем не больна. И ни разу в жизни не занималась сексом без презерватива.
Ответом ей тишина.
– Почему ты молчишь?!
– Пытаюсь не думать о твоих предыдущих разах. Ладно, – пресекает ее попытку возразить. – Об этом действительно не стоит думать. Спасибо, что сказала, Соф. Жаль, что я не могу сказать о себе того же самого.
– Что… Что ты имеешь в виду?
– Был у меня один не самый приятный опыт… – в голосе Сержа – ирония, насмешка над собой и немного – грусть. – В буйной юности. Знаешь, как это бывает… хотя, надеюсь, не знаешь… Нет, я уверен, что не знаешь… В общем, вечеринка, алкоголь, я пьян в дугу. Возвращаюсь домой с двумя – не потому, что такой секс-герой, а потому, что они не смогли договориться, кому я достанусь, а мне – плевать. А дома мы еще по косячку…
– Косячку чего?!
– Марихуаны, – хмыкает он.
– ТЫ?! УПОТРЕБЛЯЕШЬ?! НАРКОТИКИ?!
– Тоже мне – наркотики. И уже почти нет. Так, иногда… под настроение…
Она резко садится на постели.
– Ты… ты давно курил… это?
– В последний раз – в начале лета.
– Ты держишь это дома?
– Угу.
– Где?!
– Ну, в данный момент – в серебристой спальне, в тумбочке под телевизором.
Она срывается с места, и он не успевает ничего сказать. Слышно, как быстро шлепают по паркету маленькие босые ступни. Возвращается – нагая, с портсигаром.
– Это оно?!
– Да.
С шелестом отлетает в сторону тюль, отъезжает в сторону балконная дверь. Через несколько секунд слышен слабый звон соприкосновения выброшенного предмета с асфальтом.
– Соф… – Серж пытается говорить укоризненно, но сам едва не давится от смеха. – Портсигар был серебряный, между прочим. Да и марихуана стоит… немало.
– Вычтешь из моей зарплаты! – отрезает грозно будущая мадам Бетанкур. – В твоей квартире еще есть запрещенные к употреблению вещества?
– Эээ… не знаю… абсент считаем?
– Ты его пьешь?
– Нет. Для коллекции в баре стоит.
– Черт с ним тогда, – она садится, притягивает к груди шелковую простыню. – Рассказывай дальше!
– А дальше… – Серж вздыхает. – Ночью там… в общем… как кролики… На меня в то время марихуана как афродозиак действовала почему-то… – хмыкает смущенно. – Заснули под утро. Проснулся уже после обеда. Состояние – словно бегемот пожевал. Руки чужие с себя скинул, сел. И, знаешь, привычка такая, что ли, сформировалась… В общем, ноги я аккуратно на пол опустил – чтобы не вляпаться… в презервативы. Много же их должно быть, судя по смутным воспоминаниям. А нет. И меня на этом словно клинануло, будто дел других нет – стал искать эти чертовы презервативы. Использованные. Нет. Ни одного. Вокруг – нет. Под кровать заглянул – нет. Я девиц этих на ноги поднял, всю кровать перетряхнул. Нет. Их спрашиваю – смеются. Это, говорят, с твоей стороны разница есть, а с нашей – нет. И тут мне как-то резко так нехорошо стало. Девушки эти… не самого строгого поведения, скажем так. А я их обеих всю ночь без всего… Да, история так себе, – прокомментировал он возмущенное сопение невесты. – В общем, испугался я тогда страшно, Соф. Думал-думал, места себе не находил. На следующий день поскакал в клинику… друг посоветовал… у него там подружка аборт делала. Элитная, частная. Содрали с меня тогда… Нет, не денег. Денег тоже, конечно, но главное – биологического материала разного – для анализов. По полной программе. До сих пор вспоминаю – вздрагиваю. Оказалось еще, что по каким-то заболеваниям результатов ждать очень долго надо – месяц или больше даже. В общем, я как на иголках жил несколько недель. А потом еще… как-то в клубе встретил одну из этих двух. С другим. Да все бы ничего, мне как бы и плевать, с кем там она. Но я вдруг подумал – а ведь она может быть беременна. Моим ребенком. И вот смотрю я на нее – сидит в прокуренном клубе, на коленях у другого парня, пьет коктейль. И при этом у нее внутри может быть уже МОЙ ребенок. Которого я никак не могу… защитить… от такого. Знаешь, меня тогда едва не стошнило. Что-то меня так проняло тогда, – усмехнулся и замолчал.
– Серж… – не выдержала Соня. – Чем кончилось-то все?
– Да нормально все кончилось, – вздохнул он. – Никто не забеременел. Я видел их, несколько раз потом. Ничего. Да и, думаю, меня бы в известность поставили – слишком многое с меня можно было получить. Анализы тоже ничего не выявили. Так что все прошло без последствий. Но выводы я сделал. Долгоидущие. И с тех пор никогда… Софи… Скажешь что-нибудь? Почему ты молчишь?
– Пытаюсь изгнать из своей головы картину тебя с двумя голыми девицами в одной постели!
– Перестань! Это был не я, а какой-то молодой безмозглый дурень! И вообще… – подминая ее под себя. – Мы с тобой были заняты чем-то важным. Перед тем, как затеяли это разговор…
– Серж…
– Я хочу. Попробовать. Как это – по-настоящему. Только ты и я. И все.
– Ты же пробовал уже… – задыхаясь под его поцелуями.
– Это был не я. Это было давно. Я не помню. Не с тобой. Не считается…
А после он замер. Оказался внутри и замер, затих.
– Серж… – она со стоном выгнулась, прижалась плотнее, потерлась. – Почему ты остановился?
– Погоди, – шепнул едва слышно. – Дай… привыкнуть.
– К чему?!
– К тому, какая ты. Гладкая… нежная… горячая. Такая… – выдохнул шумно. – Такая сладкая…
– Ты как в первый раз.
– Именно в первый.
Она нетерпеливо заерзала под ним.
– Сееерж…
– Хорошо, – начиная двигаться. – Хорошо…
И очень быстро становится настолько хорошо, что слышится тихий стон-извинение. Задыхаясь:
– Прости, маленькая… Не могу. Сейчас сам, ладно?… А ты – потом. Хорошо? Не могу больше…
Кончает, не дождавшись ответа. Да он ему и не нужен.
А после, успев уже выровнять тяжелый бег дыхания, гладит ее по спине.
– Пять минут, любовь моя. И я буду готов.
– Знаешь… Иногда мне достаточно твоего наслаждения, – она трется щекой о его плечо.
– Знаю. Мне иногда тоже достаточно твоего. Но сегодня не тот случай, мадам.
– Ладно, – она усмехается. – Раз ты так решил – не буду тебя отговаривать.
– Люблю послушных женщин.
Тут она уже откровенно смеется. А потом спрашивает тихо:
– Тебе понравилось?
– Очень, – отвечает он тоже негромко. – Даже не думал. Что это настолько… иначе. По-другому. А ты? Ты почувствовала разницу, Соф?
– Да, – она чуть смущенно утыкается лицом ему в плечо. – В конце. Я почувствовала. Струю. Сильную. Горячую. Знаешь… – она еще дальше повернула лицо, совсем пряча его в шею любимого мужчины. – Мне кажется, если я пошевелюсь, из меня начнет… – тут она хихикнула.
– Что? Что начнет? – а потом он догадывается. – Ну да… Хм… А ведь правда… – и вдруг кладет руку на ее живот. – Оно осталось в тебе. В тебе осталось мое семя. Моя сперма осталась в тебе.
– Серж! Прекрати!
Он не прекратил. Повторил на разные лады, с разной интонацией и разной громкостью. Когда Софья попыталась зажать ему рот, несильно укусил ее за ладонь. А потом вдруг крепко прижал ее к себе. И зашептал горячо.
– Когда-нибудь мы вот так же зачнем нашего ребенка…
– Да, обязательно! Только прекрати орать об этом на всю спальню!
– Какая разница? – изумился картинно. – Мы же тут одни. А мне нравится говорить об этом. – Нараспев: – В тебе осталась моя…
Тут ему снова заткнули рот ладонью. Но кусаться он больше не стал. Лизнул. И не только ладонь.
* * *
Она выходит из ванной, тихо ступая босыми ногами по ковру. Чтобы не разбудить. Надеется, что… Да, уже спит. Сладко, по-детски положив руку под щеку, ее любимый спит. Вот и славно.
Гасит ночник, осторожно ложится на другой край постели. Можно засыпать.
А не тут-то было.
Он заворочался. Повернулся. Протянул свою длинную руку, нащупал еще одно тело в постели. И, удовлетворенно что-то буркнув, перекатился под бок.
Сильные мужские руки обняли – одна сверху, другая снизу. Одна ладонь тут же облапила ее грудь. Софья едва слышно вздохнула. Может, этим и ограничимся? Но – нет. Другая рука по-хозяйски скользнула по бедру, забралась под шелк короткой ночной сорочки. За спиной что-то недовольно заворчали – владелец руки обнаружил на своей женщине трусики. Но это его не остановило. И, скользнув по животу под тонкое кружево, и обведя привычно пальцем небольшой пятачок темных волос на лобке – мужская ладонь накрыла лоно. И затих, задышал умиротворенно. Мерзавец. Самодур. Князь чертов!
Соня вздохнула тихонечко. Но не выдержала – высказалась:
– Серж, как ты думаешь – я могу заснуть, если ты засовываешь руку мне в трусы?
– Я ничего не делаю, – донеслось из-за спины вполне миролюбиво и очень сонно.
– А если я буду делать так же?!
– Я не против. Делай, – и даже прижался сзади плотнее тем самым местом. Которым он не против.
– Серж!!!
– Ладно, – вздохнул, обдавая шею теплым воздухом. – Ладно. Извини, – рука скользнула обратно, легла более-менее целомудренно – на изгиб бедра. – Другую не уберу! – и даже сжал чуть крепче ее грудь.
Ну да, конечно. На своем стоим до последнего. Ну, хоть что-то удалось отвоевать у этого феодала.
Дыхание его стало размеренным и тихим. Заснул. Ее личный ночной кошмар. А ей не спалось. Усталость же есть, дни совсем сумасшедшие последние, через месяц свадьба, да и дела компании увлекали ее все больше. Но сон не шел. Не шел. А все потому… потому… потому что один гнусный, порочный тип заразил ее своими сверх-неприличными ночными привычками!
Соня вздохнула и перестала бороться с собой. И сдвинула тяжелую мужскую руку с собственного бедра вниз. Пальцы его замерли у кружевной границы. Не двинулись дальше.
– Ну?! Тебя – что, уговаривать надо?!
Она почувствовала кожей шеи его улыбку – наглую, кошачью.
– Не надо меня уговаривать. Я сегодня добрый, – и пальцы скользнули внутрь, на привычное место.
Спустя минуту они спали оба.
* * *
Он успел поставить дорожную сумку, скинуть плащ, выложить на столик ключи от машины. А потом по лестнице застучали быстрые легкие шаги и на него налетел вихрь – горячие губы к шее, жадное тело, нетерпеливые пальцы в волосах. Обнимая и целуя любимую, он обрывками думал – как он возвращался раньше? Куда? К кому? И зачем? Зачем и куда было возвращаться, если тебя не встречали – так? Дрожа от нетерпения, прижимаясь всем телом, дыша часто на ухо:
– Люблю. Скучала.
– Я тоже, родная, – зарывшись лицом в темные, пахнущие фиалкой и розой волосы. – Я тоже.
– Устал? – она, наконец, поднимает лицо.
– Немного, – улыбается.
– Не хотела тебя отпускать, – она снова утыкается лицом ему в грудь. – Или с тобой надо было лететь. Целая неделя! – шмыгнула носом. – Клоди – тиран!
– Мне тоже тебя не хватало там, за океаном, – мягко шепнул на ухо. – Во всех смыслах. И для дела было бы полезно, чтобы ты со мной полетела. Но ведь свадьба через две недели, Соф. Это важнее всего – мама права.
– Скучала, – повторяет она. – Ты голодный?
– Не особенно.
– А я – очень! – берет за руку. – В спальню, мсье Бетанкур!
– Может, сначала в душ? – едва поспевая за ней.
– С ума меня свести хочешь? Я сказала – в спальню, значит – в спальню!
* * *
Она так торопится, что вырывает пару пуговиц на его рубашке, царапает о пряжку ремня палец.
– Соф, давай, я сам.
– Только быстрее!..
Пока он раздевается, эта негодница – бесстыжая и обнаженная – падает на кровать, лицом вниз. Вытянутые вперед руки, прогиб в спине, оттопыренные ягодицы, глухой стон в покрывало: «Быстрее!..». «Так вот у мужчин в тридцать лет и случаются инсульты», – мелькает у него нелепая мысль от этой со всех точек и ракурсов зрения ошеломительной картины.
Пуговицы не используются по назначению и потому сыплются на пол. Туда же летит одежда. И наконец-то на кровати, на шелковом покрывале – двое.
По-кошачьи прогибается в спине – еще сильнее, трется об него, замешкавшегося.
– Давай же! Трахни меня! Серж, быстрее! Сильно, глубоко!
Он замирает.
– Соф… – с ноткой неуверенности.
– Пожалуйста… – меняет тон, всхлипывает.
А идет оно все к черту! С Софи явно что-то не так, но разберется потом. А сейчас – сейчас он не железный, и поэтому – просто удовлетворит желания своей капризной и требовательной дамы. И свои заодно.
– Ещеее… – стонет она. – Глууубже… Сильнеее… Хочу грууубо…
Кажется, кто-то в его отсутствие смотрел фильмы для взрослых…
Подсовывает пальцы под прижатую к шелку покрывала грудь и сжимает соски – точно останавливаясь на той грани, где боль еще сладка.
Протяжный, почти звериный стон.
– Дааа…
Черт, Софи, ладно! О твоем поведении поговорим потом! А сейчас… сейчас…
Перегибается, вжимается в ее спину. И впивается зубами в самое основание шеи, в верх напряженной, почти каменной «трапеции». Софи вскрикивает, пытается отодвинуться – не тут-то было. Его зубы сжимаются еще сильнее, не давая даже дернуться – так кот держит кошку, когда любит ее.
Его «кошка» еще раз пытается вырваться, он еще сильнее сжимает зубы и пальцы, яростно двигаясь внутри. И – обжигающие кольца оргазма спаивают их в единое, вздрагивающее, горячее целое.
* * *
– Софи… – он чертит пальцем лепестки вокруг ее позвонков – они отчетливо видны на шее, Софи наклонила голову вперед, прижав подбородок к груди. Рисует один цветок, потом второй, третий. – Соооф…
– Не говори ничего, я все знаю.
– Что ты знаешь? – четвертый цветок.
– Что я порочная и грязная извращенка.
– Вообще-то, я хотел сказать, что люблю тебя, – весело хмыкает он. – Но твоя версия тоже имеет право на существование. – Сдвигает темный локон в сторону и тут же чертыхается. – Дьявол! Клоди убьет меня!
– Клоди тебя не убьет, – лениво отзывается Софи. – Ты ее любимый и самый лучший на свете мальчик, о чем мне напоминают каждый день.
– Софи, у тебя на свадебном платье вырез глубокий? Декольте? На спине есть декольте?
– Тебе не положено знать подробностей о моем свадебном платье.
– Соф, у тебя синяк будет! Вот тут… – осторожно обвел пальцем. – Больно?
– Нет, – она беспечно пожала плечом. – Ой. А вот так – больно.
– Прости, – целуя в плечо. – Прости. Не знаю, что на меня нашло.
– Да не переживай. Дело-то житейское. Придумаем что-нибудь. Прическу там, или шарфик какой-нибудь, или еще что-нибудь.
– Клоди меня убьет! – повторяет он.
– Клоди тебя не убьет. Она тебя обожает. Если кого-то убьют – то меня. Поверь – если что, виноватой буду я. Это я тебя довела.
– Между прочим, так оно и есть! – фыркнул Серж. А потом перевернул ее за плечо лицом к себе. – Что с тобой, малыш? Что с тобой творится? Почему ты была… такой?
– О, Господи, какой ты занудный, Бетанкур! – она попробовала отшутиться. – Любой другой бы обрадовался такой необузданной страсти от своей женщины! А ты везде ищешь какие-то подводные камни!
– Я – не любой другой, – он обхватил ее лицо ладонями. – Я тебя люблю. Я тебя знаю. Что с тобой, Соф?
Она помолчала. А потом, со вздохом.
– Не знаю. Гормональное, наверное.
– Это из-за таблеток, которые ты пьешь? – мгновенно среагировал он. – К черту их, бросай! Будем предохраняться как раньше – презервативами.
– Да при чем тут таблетки! У меня ПМС!
– Соф, прекрати меня дурачить! Что-то случилось?!
– У меня свадьба через две недели! Я имею право на нормальное предсвадебное волнение?!
– Нет, – качает он головой. – Ты – не имеешь. Ты же не переживала все это время. Подготовка к свадьбе идет не один месяц.
– А сейчас вот осознала! Там будет куча народу – гости, фотографы, операторы! Я же выхожу замуж за одного из самых красивых и богатых мужчин Франции! Я имею право волноваться!
– Нет. Ты – одна из самых красивых женщин Франции. И наше имущество – оно именно наше. Софи Бетанкур, не морочь мне голову. В чем дело?!
– Я переживаю, – она уткнулась лицом в его шею. – Правда.
– Из-за чего? – со вздохом, демонстрирующим всю степень долготерпения.
Она помолчала.
– Ты любишь меня, Серж? – спросила тихо.
– Как раз собирался в миллионный раз сказать тебе об этом, но ты меня перебила. Своими словами про порочную девчонку.
– Ты будешь мне… верен?
– Обидеться, что ли? – в пространство спросил Серж.
Она молчала.
– Маленькая моя, – обнял покрепче. – Да что с тобой? Я так долго жил без тебя. Один. Так долго тебя ждал. Так искал долго. Ты думаешь, теперь я рискну всем этим? Соф, посмотри на меня!
Она помотала головой, так же пряча лицо ему в шею.
– Так, я все понял. Клоди все-таки тебя накрутила! С этим ее совершенно сумасшедшим энтузиазмом по поводу свадьбы! Этими всеми грандиозными приготовлениями! Надо было не слушать ее и всех остальных и пожениться втихую где-нибудь на Сейшелах. И к черту всех!
– Не надо было, – она обняла его, поцеловала в подбородок. – Ты прав – я просто слегка подавлена всеми этими масштабными приготовлениями и…
– Я поговорю с Клоди!
– Не нужно. Это необходимо всем – в первую очередь, это важно для компании, это позволит нам привлечь внимание к нашей продукции и положительно скажется на имидже «Бетанкур Косметик». Наша свадьба должна стать событием.
– Я смотрю, Леруа не терял времени даром и уже промыл тебе мозги, – вздохнул Серж.
– Не только у тебя есть чувство долга, – парировала Софья. – И для Клоди это важно. У нее не было своей свадьбы. И она… пусть она сделает это так, как хотела бы для себя. Я потреплю.
– Надеюсь, моя мать понимает, как ей повезло с невесткой, – Серж устроил голову Софи на своем плече, коснулся губами виска. – Пожалуйста, не принимай все так близко к сердцу. И не сомневайся. Мадам Бетанкур не пристало сомневаться. Хорошо?
– Хорошо. Ну, пойдем в душ?
– А, может, еще раз? Во второй раз – нежно и сладко…
– Я сказала в душ – значит, в душ!
Серж расхохотался.
– Ладно. Второй раз можно и в душе.
* * *
– Мне сегодня звонила Амандин.
– О? – и только. Взгляд не отрывается от планшета, пальцы изящно размешивают сахар в кофе.
– Софи, чья была идея прислать ей приглашение на нашу свадьбу – твоя или Клоди?
– Приглашениями занималась Клоди, – не поднимая головы.
– В самом деле?
– Вы не доверяете мне, мсье Бетанкур? – она, наконец-то, смотрит ему в лицо. И эта притаившаяся у сплетения ресниц усмешка при всей серьезности поджатых губ. – Мы не могли проявить такую вопиющую невежливость по отношению к давним… друзьям семьи Бетанкур.
Он с минуту рассматривал ее молча. А потом откинулся на спинку стула и расхохотался.
– Маленькая, вредная и мстительная негодница!
– Скажи, что тебе это не нравится, – о блюдечко чуть слышно звякнула ложка.
– Не скажу. Мне в тебе все нравится. Ты идеальна.
* * *
– Соф, то слово, которое ты сказала… только что… во время оргазма… Она русское?
– Да, – смущенно. Черт бы побрал Сержа и его слух! Хотя вырвалась непроизвольно и не так уж и тихо.
– Что оно означает?
– Зачем тебе?
– Не забывай – я бывший лингвист-полиглот. Люблю узнавать новое о словах и языках. А это слово мне неизвестно.
– Это выражение удовольствия и только!
– То есть… я завтра, когда мы будем встречать в аэропорту твоих родителей, могу его употребить, чтобы продемонстрировать степень удовольствия от факта встречи с ними?
– Серж! – она шлепнула его по груди, давясь от смеха – представила картину и звуковой ряд. – Ты прекрасно понял!
– Что именно?
– Что это… ненормативная лексика! И что это допустимо употреблять только в совсем особых ситуациях!
– Угу, – демонстративно задумчиво. – Теперь понял. Повтори еще раз это слово.
Когда потом, позже, спустя несколько дней, в романтическом бунгало на одном из крошечных островов Сейшельского архипелага, это слово сорвалось с губ задыхающегося от наслаждения мужчины… Софья смогла себя поздравить – она таки приобщила потомка одной из русских дворянских фамилий, выросшего вдали от своих исторических корней, к родной культуре. То есть – научила ругаться матом.
* * *
– Господи, Соф, за кого ты выходишь замуж?! – он с нескрываемым отвращением махнул в сторону огромного зеркала в полный рост. Оттуда на него смотрело отражение – роскошный мужчина в белоснежном костюме-тройке. Идеально лежащие золотистые волосы, совершенное лицо. Которое исказила гримаса недовольства. Зеркальный двойник и его оригинал синхронно запустили пальцы в волосы на затылке. – Какой-то… принц Чаминг! Это была не самая лучшая идея – доверить всю подготовку к свадьбе Клоди. А теперь из нас сделали Кена и Барби.
– Да куда Барби до тебя, – к мужчине в белоснежном костюме в зеркале присоединилась невеста – тоже в белом, разумеется. Совершенно нереально красивая. Облако воздушной фаты не может целиком отразиться в зеркале. – Перестань портить себе прическу, Серж, будь хорошим мальчиком.
– Соф, тебе изменил вкус! – со вздохом констатирует он, опуская руки. – Ты выходишь замуж за какое-то смазливое, слащавое, прилизанное… даже не знаю, как это… – взмах руки в сторону зеркала, – … назвать. Как ты это допустила, Софи Бетанкур?
– Я привыкла, – беспечно пожимает она точеными плечами в обрамлении тончайшего шантильи. – Мне было трудно, но я привыкла к мысли, что выхожу замуж за очень красивого мужчину. Я даже начала находить в этом определенную прелесть.
Он фыркнул. И отвернулся от зеркала, демонстрируя всю степень недовольства своим внешним видом.
– Перестань, – она поправила ему безупречно повязанный галстук – тоже белый, разумеется. – Это – спектакль. У нас есть определенные роли. У нас есть, – смахнула несуществующую пылинку с плеча, – определенные обязательства. Перед семьей. Перед компанией. Мы должны показать всем желающим роскошную свадьбу белокурого Бетанкура. Ну, Серж… Кому я это объясняю? Ты и сам все прекрасно понимаешь.
– Прости, – он вздохнул. – Ты права.
– А вот завтра… завтра белокурый Бетанкур может уходить в отставку.
– Да? – он усмехнулся. – И я могу больше не красить волосы?
– Можешь, – серьезно кивнула она. – Можешь не красить волосы, можешь вообще побриться налысо. Можешь отрастить бороду, сделать татуировку или пирсинг. Отныне ты принадлежишь только себе. Ну, еще мне, конечно – но я очень либеральная хозяйка.
Он улыбнулся. Коснулся пальцем края фаты.
– Ты рисуешь такие заманчивые перспективы, Соф. Пирсинг и татуировки – воздержусь, пожалуй. Относительно бороды – подумаю. А вот свой законный цвет волос я себе намерен вернуть.
– Возвращай. От татуировки, кстати, не отмахивайся – придется.
– Это почему?!
– Потому что женщины в нашем роду клеймят своих мужчин. С помощью татуировки на спине.
Он легко рассмеялся. А потом улыбка погасла на его губах – он знал это выражение синих глаз. Любимая не шутит?
– Софи, ты меня обманываешь…
– Если тебе случится побывать на одном пляже с моим отцом или Виктором – ты убедишься в том, что я говорю правду. Ну, или просто можешь попросить любого из них снять рубашку…
Он нахмурил брови. И, после небольшой паузы:
– А Николя?
– А Николя… – Соня наморщила нос. – У Звероящеров слишком толстая шкура. Клеймо не берет.
– Я выясню у Николя, как он сумел избежать этого.
– Не хочешь татуировку?
– Не особенно. Хватит с меня и того, что твое имя у меня на сердце… вытатуировано.
– Как романтично!
– Знаешь… – он наклонил голову. – Я ведь был прав. Из тебя вышла совершенно обворожительная невеста. Я… я сам себе завидую.
Улыбнулся. А потом вдруг качнулся к ней. Замер. Вздохнул.
– Нет…
– Конечно, нет, – ответила она. – На макияж ушло два часа.
Тогда он, вместо поцелуя, притянул ее руку к лицу. Прижался губами к ладони, зашептал ей что-то – туда, в сплетение линий – Судьбе, Жизни, Любви. Благодаря за чудо. За нее.
Со стороны они кажутся фото на обложке журнала «Wedding» – Он и Она. Оба в белом, оба красивые. Он нежно целует Ей руку. Как на картинке. Но они оба знают, что между ними все – по-настоящему. И какие они – настоящие.
– Да что же это такое?! – идиллию нарушает женский голос. – У вас не было возможностей намиловаться до? У вас их будет масса во время медового месяца! А сейчас – нашли время!
– Мааам… – недовольно протянул Серж.
– Не спорь с матерью, молодой человек! – отрезала Клоди. – И марш занимать положенное тебе место. Церемония вот-вот начнется.
Прежде чем выйти из комнаты, Серж все же обернулся. И подмигнул ослепительно красивой невесте в белом. Поймал посланный ему воздушный поцелуй – и исчез за дверью.
– Бог мой! – Клоди принялась расплавлять складки фаты. – Вот что за надобность была трогать руками такое совершенство! – Отошла на шаг и всплеснула руками. – Софи, ты просто прекрасна. Как же Сержу повезло!
– Я думала, из нас двоих повезло именно мне, – Соня не смогла сдержать улыбку.
– То, что я люблю своего сына, еще не значит, что я не могу понять, что он сорвал джек-пот с тобой, девочка моя, – Клоди отошла в сторону, мельком проинспектировала собственное отражение в зеркале и кивнула удовлетворенно. А потом плавно провела рукой в сторону двери. – Иди, Софи. Иди как королева. И покажи всем, что такое настоящая невеста, входящая в семью Бетанкур.
* * *
На церемонии присутствовало несколько аккредитованных фотографов и видеооператоров. Эксклюзивные права на фото– и видеоматериал удалось весьма удачно продать паре крупных мультимедийных групп. Но среди тех, кто имел в руках фотоаппарат на церемонии бракосочетания Софьи Соловьевой и Сержа Бетанкура, был человек, не получивший положенной аккредитации.
На шее у него висит его самый первый, допотопный по нынешним временам двести двенадцатый «Зенит». И, несмотря на то, что аппарат многие годы провел в футляре на полке, сейчас он в руке лежит как надо – удобно. Привычно.
В пленке – тридцать шесть кадров. Здесь нельзя строчить как на цифровом – словно из пулемета. Нет. Каждый кадр ценен.
Щелк. Младшая дочь – ослепительно красивая, в облаке белоснежной фаты, смеется словам эффектного моложавого светловолосого мужчины. У него обаятельная улыбка, ямочки на щеках и голубые глаза в сетке морщин.
Щелк. Неприлично роскошный жених – весь в белом, тоже совершенно неприлично, запрокинув назад голову, хохочет в компании двух молодых мужчин, чье сходство ограничивается золотистым цветом волос и широкими улыбками.
Щелк. Элегантная сухощавая дама преклонных лет в темно-синем, с нитью жемчуга на шее, опираясь на трость, с интересом выслушивает склонившего к ней могучего мужчину медвежьей комплекции, чьи некогда тоже золотистые волосы теперь покрылись патиной седины.
Щелк. Собственная супруга, как всегда сдержанная и утонченная, о чем-то шепчется с миниатюрной брюнеткой примерно одного с ней возраста. Обе дамы оживленно жестикулируют, периодически бросая взгляды то на жениха, то на невесту. Видимо, обсуждают собственных детей.
Щелк. Позируя фотографу, высокий блондин обнимает за плечи двух похожих и непохожих темноволосых красавиц – собственную жену и свою кармическую «крылатую» сестру.
Щелк. Брошенный букет из ирисов и белых роз совершенно неожиданно падает прямо в руки рыжеволосой женщине. От пойманного букета рыжеволосая пытается избавиться, втиснув его в руки стоящего рядом шатена с серьезным лицом. Он же, мгновенно утратив всю свою серьезность, со смехом отдает его обратно, и рыжая утыкается лицом в букет, смущенно и, кажется, немного мечтательно улыбаясь.
Щелк. Умелые пальцы передергивают пленку. На этой пленке все будет в фокусе. На этой пленке не будет случайных кадров. Человек со стареньким «Зенитом» это просто знает. Знает – и все.
