Текст книги "Об интеграции и адаптации ведьм в иномирном обществе (СИ)"
Автор книги: Дарья Остольская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)
Отец не смог. Но Бакаир – не отец. Бакаир сможет.
Маг решительно пнул дверь в спальню, и убиравшаяся там горничная, поклонившись, сжалась в комок. Она уже знала, что такое гнев хозяина.
«Очень вовремя» подумалось магу. Надо сбросить напряжение.
Разорвав её одежду и повредив плоть, он начал движение. Она молчала, зажмурив глаза и кусая губы, молчала, понимая, что из-за каждого вырвавшегося всхлипа, из-за любого звука может остаться калекой.
Намотав на кулак очередной виток шикарных шоколадных волос, маг потянул их на себя, и женщина захныкала от боли. Это заставило Бакира ускориться. не отрывая горящего взгляда от пяти висящих на стене картин, он с силой вбивался в кровоточащую плоть, стараясь причинить как можно больше боли. Она достойна наказания. Дрянная ведьмочка. Сбежала. От него. Непроизвольно сокращавшиеся мышцы страдающей под ним женщины только способствовали увеличению его удовольствия. Как и льющиеся из её глаз слёзы.
Почувствовав приближение разрядки, он отшвырнул от себя горничную, и излился в кулак. Она не достойна его семени. Но он наконец-то знает, кто достойна. Он встретил её. Он прикасался к ней. И она будет его.
ГЛАВА 7
Довольное урчание разнеслось из самых глубин, и, резонируя, отдалось дрожью во всём моём теле. Каждая частичка завибрировала от этого удивительного звука, будто я обнимала сейчас огромного горячего тигра. Такого ласкового.
– Моё сокровище.
Мурлыкнул Лера, опуская меня на постель, и обхватывая ладонями моё лицо. Я присмотрелась к необычным вертикальным зрачкам, к двум дорожкам мелких чешуек, украшающим виски.
– Лер, а сколько в тебе кровей?
– Семь, родная.
– И драконья, видимо, есть...
Задумчиво протянула я, рассматривая изменения и касаясь тёмно-синих блестящих пластиночек.
Я наконец почувствовала себя в безопасности. В тепле и покое, в спальне Леры, в его объятиях. И плевать, что на мне до сих пор те вещи. И пусть огромная кожаная куртка тяжелая, и сковывает движения. Главное Лера здесь.
– Есть. – подтвердил он.
Лера никак не мог насмотреться на меня, и теплое восхищение буквально осязаемо окутало тело с ног до головы.
– Боги, какая же ты красивая. Родная. Моя.
Я села, обхватывая шею Танилера, и касаясь её горячими губами.
– Я испугалась.
– Я тоже испугался.
– Драконы не боятся.
– Кто сказал тебе такую глупость? Драконы постоянно боятся, что у них украдут их сокровище. И у меня тебя украли. – задушено произнёс он.
– Ты меня вернул, – шепнула, пропуская сквозь пальцы жестковатые пряди.
Полубог нежно поцеловал меня за ушком, отчего захотелось мурлыкнуть в ответ.
– А какая еще кровь в тебе есть?
– Основная ведовская от родителей, – тихо начал объяснять он, глубоко вдыхая аромат моих волос, – Потом демоническая. Она вторая по силе. Потом драконья и инкубья. Почти в равных долях. Равноценны. Равносильны. – проговорил он, запечатлевая лёгкие поцелуи на моих скулах, – Эльфийская кровь тоже сильна. Хотя её меньше, но она ощутима. А вот фейри и оборотень во мне почти не заметны. Теряются они в этом коктейле.
– Лер, а отец у тебя тоже ведьмак? – спросила я, любуясь на последние бирюзовые искорки в глазах моего мужчины.
– Можно мы обсудим этот вопрос чуть позже?
Потянувшийся было к моим губам, он замер.
– Как скажешь. – спокойно заверила я, сама припадая к нему в поцелуе.
Но мужчина почти сразу отдалился, а всмотревшись в его лицо, я напряглась.
Бирюзовые глаза полыхали, только что мягкие черты вновь обрели угловатость и графичность.
– Кровь. – не спрашивал, утверждал он, – Ты ранена? Я же проверял не было крови. Я проверял.
Лера вытряхнул меня из куртки и начал осматривать руки, задрал майку и прошёлся пальцами по животу, спине.
– Вася, где? – волновался ведьмак, переключаясь на ноги.
– Лера, стой. Да стой же ты. – я поймала пальцы полубога, и сжала в своих ладонях, – Я не ранена. Это... Ну...
А Лера ждал моего ответа.
– Это дни Луны. – пискнула я отворачиваясь, – Тебе кеит Наяр всё расскажет и объяснит.
И вспоминая недавнее отношение Тайката к этому вопросу, то, как он брезгливо отдёрнул руку, я отодвинулась. Мне до боли не хотелось увидеть этот жест в исполнении Леры.
– Слава Богу, – выдохнул он, притягивая меня к себе на колени, – Как я сразу не почуял?
Заключая меня в кольцо своих рук, отгораживая ото всего внешнего мира, он в тепле растворил все мои страхи.
– Больно?
– Больно, – наябедничала я.
– А так?
И широкая горячая ладонь опустилась на живот, прямо поверх пульсирующего и дёргающего комка. Теперь в тепле вслед за страхами растворилась и боль.
– Спасибо.
Господи, как же была приятна его забота.
– Кушать хочешь?
– Безумно, – ответила я, прислушавшись наконец к требованиям своего организма (перешедшим из-за моего полнейшего игнорирования в форму лежачей забастовки с лозунгом «Dead Silence»), – Но сначала я хочу помыться. Катиния сказала...
Я запнулась, и внутри у меня, кажется всё перевернулось.
– Лер, где Катиния?
– У себя в комнате, она немного пострадала, когда на вас напали, но ничего серьёзного. Пара ушибов, синяки-царапины. Плюс, магическое истощение. Она уже идет на поправку.
– Неужели вы ей всё-таки поверили? – простонала я, – Лер, это она заплатила наёмникам. Это она впустила их на территорию, и передала им меня из рук в руки. Она в курсе, что мы вернулись?
– Саркхар, – выругался полубог, и крикнул – Леови!
Ожидавший возле дверей управляющий шагнул в комнату.
– Хозяин?
– Где Катиния?
– Отправилась в больницу. Ей стало хуже.
– Найти немедленно.
Леови был военным. Ему многое пришлось повидать в своё время, и с Танилером он был знаком не первый день, но от тона, которым было сказано это «найти», у мужчины буквально волосы дыбом встали.
Перед ним сейчас сидел не хозяин. Перед ним был дракон, чьё сокровище похитили, демон, чью любимую осмелились обидеть. И он требовал плату. Жидкую густую плату, что струилась бы из рваных ран.
– Найдите и приведите. Василису я больше никому из вас не доверю. – он крепче прижал меня к себе левой рукой, не убирая правую с моего живота. – Всё, сокровище, допрыгалась. Больше точно глаз не спущу. – предупредил меня ведьмак.
***
Танилер медленно провёл рукой по волосам любимой. Девушка даже не шевельнулась. Накачанная обезболивающим и успокоительным, она спала мёртвым сном в его постели.
И плевать на пересуды. Лесом все слухи. Теперь она будет спать только здесь. Здесь её место, здесь она в безопасности.
В безопасности... Один раз он уже чуть не опоздал. А потом еще раз. И еще. Хорош защитник.
Танилер нахмурился. Как оградить её?
Ведь тот маг точно почувствовал, какой способностью она обладает. Хорошо если он окажется жадным и глупым, никому ничего не расскажет и попытается самостоятельно добыть её для «личного пользования». Тогда Танилер его просто тихо уберёт. Но что будет, если он расскажет о Василисе другим?
Нужно найти его, и как можно скорее.
Хотя сперва ему придётся исполнить долг чести. А для этого он опять вынужден покинуть своё сокровище. Ведьмак не удержался, и вновь коснулся пальцами шелка волос. Он не хотел разбудить её (Василисе нужно хорошо выспаться, она выглядит изможденной), но и не дотрагиваться до неё сейчас не мог. Это была настоящая потребность, физическая необходимость вновь почувствовать кожей её тепло. Убедиться, что она рядом, что она в порядке.
Танилер отметил её висок едва ощутимым поцелуем. Надо отправляться. Чем быстрее уйдет и решит этот спор, тем быстрее вернётся. Итак целый месяц тянул резину.
О том, что может и не вернуться, Лера сейчас даже не думал.
Поднявшись, он вновь наклонился и запечатал теплые девичьи губы поцелуем. Только его и ничья больше. Никто не притронется…
– Спи, родная. Пока я жив, эту черту не переступить ни тварям земным, ни небесным.
Произнёс он старую как мир запирающую фразу. Ему запрещено было использовать свою кровь для печатей, но, ради защиты Василисы, Танилер готов был наплевать на любые запреты.
Древнейший из Кругов полыхнул периметром, принимая плату. Теперь он будет тянуть из него жизненную энергию до тех пор, пока ведьмак не вернётся и не снимет барьер.
Это достойная цена за безопасность его женщины.
***
Вихрь взапрел. Три часа бешеного галопа дались с трудом даже такому выносливому и сильному жеребцу. Танилер натянул повод, и конь послушно перешел на рысцу. Ведьмак чувствовал бедрами, как подрагивают бока под черной шкурой, как постепенно расслабляются натруженные мышцы.
– Прости, друг, но нам нужно было успеть.
Жеребец лишь всхрапнул, что можно было в равной степени принять и за «Да ладно, чего уж там», и за «Словесные извинения оставь при себе, дома извинишься. По-человечески. Возле кормушки».
Внизу на равнине уже виднелась развилка рек: слияние Дэи и Гатора серебрилось двуглавой змеёй в лунном свете. Высокие степные травы недвижно устилали равнину замшевым полотном, и на его сером фоне отчетливо были видны три силуэта.
– Я уж начал думать, что ты не приедешь.
Заметил Зиран, когда Вихрь приблизился к всадникам.
– Точнее начал надеяться, что я не приеду.
Поддел соперника в ответ Танилер.
– Ты заставил себя ждать. – уже жестче произнёс ведьмак.
– Я прибыл в назначенный срок. И задерживаться не планирую.
Поторопил оппонента Танилер, спешиваясь и передавая поводья Дакраиру. Друг молча принял их, и отошел в сторону. Секундант Зирана сделал то же самое. Обоим предписывалось сохранять тишину всё время поединка, и ни в коем случае не вмешиваться. Единственное, для чего и Дакраир, и Себастьян сейчас здесь находились, это после боя увезти тело своего дуэлянта, если он не сможет передвигаться самостоятельно (причём, как в случае поражения, так и в случае победы).
– Меня несколько удивил твой выбор оружия, – заметил силовик, вытягивая из ножен гирты, парные клинки с раздвоенными лезвиями, – Не смог усмирить гордыню? Ведь именно на них я превзошёл тебя в последней стычке. Ты же знаешь, что они для меня преимущество. Неужели даже появление у тебя ведьмы не прибавило ума и расчётливости?
Танилер взглянул на свою пару клинков.
Гирты – древнее оружие. Ритуальное. Оно имелось в каждом доме. Но в большинстве случаев просто хранилось как память о предках. И лишь искусные воины со временем могли подчинить себе непокорную сталь. Гирты были опасны для врага, но в неумелых руках они могли принести смерть и хозяину. Хотя чаще просто отсекали во время боя те самые руки, что самонадеянно взялись управлять ими. Каждый из этих парных клинков был отражением своего брата. И если один гирт из пары выходил из строя, то и второй следовало с почестями предать забвению, ибо только вместе они могли разить врагов.
По форме клинков гирты напоминали катану или шашку. Чуть изогнутые, прямые односторонние лезвия брали своё начало в узкой рукояти. Одно лезвие было намертво в ней закреплено, а вот второе было лишь заведено в паз. В процессе схватки второе лезвие выскакивало, и повисало на гибкой шарнирной цепи. Именно оно карало хозяина в случае неудачи. Но оно же и наносило роковой удар противнику: потому что одно дело уследить за двумя клинками, что движутся вслед за руками бойца, другое дело, когда к этим двум прилагаются еще два, что имея свой дух, и выбирая непредсказуемую траекторию, разят под самым странным углом. Как бы ни был хорош боец, его движения можно просчитать, его технику можно проанализировать. Гирты же не поддаются анализу, они несут в себе частицу истинного правосудия. Жестокого, но неизменно справедливого. Поэтому из поединка на гиртах без ранений не выйдет никто – не бывает безвинных, всегда есть за что поплатиться. Но действительно виноватый в таком ритуальном поединке заплатит сполна.
Танилер был уверен, что Зиран должен заплатить. Пусть даже он и не знает, к каким последствиям уже привел его поступок, и какие он еще может повлечь для всего ведовского сообщества. Но он заплатит.
– Ты требовал поединка по древним правилам. Ты его получишь.
Как только секунданты отошли на достаточное расстояние, мужчины встали в пяти шагах друг против друга и встряхнули руками. С тихим щелчком освободились лезвия гирт и мерно качнулись, играя бликами в серебряном свете. Зиран первым начал движение, мягко ступая он пошёл влево. Зеркально повторяя, и пытаясь предугадать действия противника, Танилер так же сделал несколько шагов. Остановка, шаг вперед и взмах.
С первым же ударом рубашки обоих воинов рассекли широкие порезы, но лишь порез Зирана окрасился кровью. Это знак: гирты уверены, что первым совершил ошибку Зиран.
Выпад, и мужчины начали смертоносный танец. Уклоняясь от четырех лезвий, и стараясь достать противника, каждый из них двигался с молниеносной скоростью. Переход, и стойка сменяет стойку. Им обоим было что терять. Но думали они сейчас не о будущем, а о настоящем, о том, что есть. Здесь и сейчас их мир схлопнулся до пятачка примятой травы пяти метров в диаметре. Перекатываясь и отпрыгивая, они снова и снова посылали лезвия вперед, и если от «статичных» клинков оба успешно уворачивались, то крутящаяся на шарнирных цепях закаленная сталь раз за разом находила цель. Через несколько минут уже обе белых рубашки были исполосованы вдоль и попрёк, а окрашивающие их тёмные пятна свидетельствовали о том, что обоим ведьмакам есть за что расплачиваться.
Танилер чувствовал, как тоненькой ниточкой его покидают силы. Жизненные силы уходящие на защиту его ведьмочки. Кружа по поляне и вдыхая ночной воздух, он пожалел лишь об одном: что ему не хватило смелости быть с Василисой еще ближе. Он хотел этого так сильно, что от нереализованного желания иногда становилось просто физически больно. Танилер ведь давно не мальчик. Похоже он и правда превратился в безвольного влюблённого слюнтяя, как и пророчил Иннокентий Павлович. Потому что только воля Василисы была для него приоритетом. Только её желания имели значение.
Но всегда ли женщина знает, чего хочет? Всегда ли она может сама себе признаться в своих потребностях? Может быть стоит чуть подтолкнуть её в этом направлении?
Нет. Не подтолкнуть. Просто аккуратно подвести к следующему уровню... Чёрт!
Проклятие всех ведьмаков: любить до безумия свои персональные детекторы лжи, обладающие мятущейся душой. Такие ранимые и вечно сомневающиеся.
Наверное поэтому истинных пар становится меньше. Зачем такие «сложности», если можно не обременяя себя чувствами, просто удовлетворять физические потребности и, как например это делает сейчас Дакраир, откладывать поиски на потом. «Да-да, я ищу, и буду искать... но не активно» (в душе самому себе признаваясь, что и найти-то не особо хочется). Потому что тогда станет сложнее.
Но разве можно променять то, что испытываешь к своей ведьме, на крохи, которые могут дать чужие?
Понимаешь всю полноту и глубину этого только тогда, когда тот самый запах окутывает тебя, обнимает. И в тех самых глазах ты видишь ответы на вопросы, что заставляли раньше ночами ворочаться с боку на бок, мешая заснуть. И ты становишься... целым. Всё встаёт на свои места. Ты знаешь, ради чего просыпаешься по утрам.
Тот, кто не нашел свою ведьму, глядя со стороны видит, что всё усложняется. На самом же деле всё становится проще в разы. Есть твоя ведьма, что приносит покой в душу – и этим всё сказано. Твоя и только твоя. Обретение этого самого центра, этой сути (которой подчиняются все остальные процессы) позволяет легко принимать решения. Это как-будто получить внутренний стержень. Тебя болтало из стороны в сторону долгие годы, а потом раз – и ты чётко определяешь направление, и движешься в нужную сторону уже не сомневаясь, и, зачастую, даже не задумываясь. Просто твой внутренний компас уже показывает на правильное решение. И, в один прекрасный момент, Дакраир тоже сломается, станет искать, а потом сам сдастся во власть таких любимых и нежных рук. Ни один из ведьмаков не смог бегать вечно, потому что от самого себя не убежишь.
Танилер пропустил подсечку, и чудом ушел из-под лезвия правого гирта Зирана. Перекат, и бой возобновился с новой силой. Рубашки, пропитанные кровью и потом, липли к телам, сковывая движения. Неприятно пощипывало царапины. Но это были именно царапины. Ни один из мужчин не получил действительно хоть сколько-то серьёзного ранения.
Зиран начал выдыхаться. Гирты его тяжелели с каждым взмахом, будто само правосудие было на стороне его противника, но сцепив зубы и вздёрнув верхнюю губу, ведьмак продолжал сражаться. До последнего. Он никогда не сдавался.
Удар из под руки, нанесенный Танилером, свалил его с ног. Быстрый, снизу в челюсть оголовьем – Танилер не нарушал правила, но этот удар никто не использовал в схватках на гиртах... почти никто.
Тан взмахнул орудием, направив лезвия к шее врага. Последний удар, как и положено в ритуальном поединке. И, как и предписывал ритуал, он остановил руку в пяти сантиметрах от шеи противника. Статичное лезвие гирта, бывшее продолжением его кисти, так же замерло. Но лезвие на шарнирной цепи продолжило своё движение. Лишь оно имело право завершить схватку. Снести голову или помиловать: решение было за ним. Лишь высшее правосудие говорило, жить или умереть.
Цепи звякнули, и лезвие, развернувшись, плашмя ударилось о шею Зирана, оставив царапину на загорелой коже.
Танилер дышал так же тяжело, как и сидевший у его ног противник.
Что ж, раз им обоим суждено жить, пусть будет так.
– Ты никогда больше не подойдёшь к Василисе. Она только моя.
– Я не желал ей ничего плохого. Я лишь пытался её защитить. Ты уже ошибался...
– Защитить?! Зиран, ты превратил её в мишень!
Танилер закрыл рот, понимая, что после боя на эмоциях может наговорить лишнего. И лишь взяв себя в руки сказал:
– Поединок на гиртах более чем красноречиво поведал о твоих истинных намерениях. Но Василиса моя и только моя. Не приближайся к нам.
Зиран молча поднялся, и пошатываясь от усталости и потери крови, направился к своему секунданту. Себастьян помог другу взобраться в седло, и, как поверженный, ведьмак первым покинул площадку.
– На. Выпей.
Дакраир протянул победителю фляжку. Настойка заструилась по горлу, придавая сил и согревая.
– Нил, тобой интересовались маги из Совета. Меня вызывали вчера на беседу. – поведал второй гвардеец, садясь на траву возле ведьмака, который пытался перевести дух. – Скорее всего они знают о дуэли, так как уж больно активно расспрашивали они о некой Василисе. Справлялись об уровне её обучения, о том, как продвигается освоение языка.
Семихвостый хадур.
Как говорят на Земле, надежда умирает последней, и Тан сейчас очень надеялся, что предположения Дака окажутся верными: пусть это будет действительно из-за дуэли. Пусть они ничего не узнают о том, какая его маленькая ведьмочка особенная.
– Можешь пересказать разговор поподробнее?
И Дакраир выложил всё, что смог вспомнить из странного диалога, перескакивающего с темы на тему, но неизменно возвращавшегося к фигуре новой ведьмы.
С одной стороны можно было понять и объяснить этот интерес: мало того, что Василиса стала истинной парой племянника Императора, так он еще и дуэль за неё затеял с другим ведьмаком. И это вроде как не запрещено, но вовсе не приветствуется. Особенно, когда речь идет о представителях голубых кровей. Проблема только в том, что за годы оперативной работы Лера научился доверять своему чутью. И внутри у него сейчас что-то рычало и рвалось на защиту своей девочки, потому что чуяло: «Они знают».
С трудом поднявшись на ноги, но всё же без помощи Дака взобравшись на Вихря, Танилер отправился домой.
Одну проблему решил, и с остальными разберется. Главное сейчас его маленькая ведающая в безопасности.
– Дак, можно попросить тебя еще об одном одолжении?
– Одолжение за одолжением... Ты ж со мной не расплатишься!
– Подключи, пожалуйста, своих ребят к поиску Катинии.
– Кат пропала? – встревожился гвардеец, который знал ледяную госпожу еще девчонкой. Теплой светлой тринадцатилетней девчонкой, по уши влюблённой в своего молодого хозяина.
– Кат не пропала, она сбежала.
Стоило Танилеру произнести её имя, то старое обращение, как в юности, и он тут же вспомнил её лицо. Её веснушки и несуразные косички. Она всегда была ему как младшая сестрёнка. Он защищал её и оберегал, и как же тяжело было объяснить девочке, подарившей ему первый поцелуй, что на этом поцелуе всё и закончится. Что она не его ведьма. Он точно знает, он уверен. А почему с другими и поцелуи и... и что-то большее? Так то другие, а это Кат. Он не может просто воспользоваться ей, как всеми остальными, потому что она... ну, потому что она это она. Маленькая Кат, которая вечно вертится, как хвостик возле его ног.
И он сделал ей тогда больно, отказав. Но только лишь для того, чтобы не сделать еще больнее согласившись, ведь ничего кроме короткой интрижки им бы не светило. А как потом смотреть в её глаза и в глаза няни?
Кат приняла. Переболела, переплакала, и казалось всё поняла.
После этого она быстро повзрослела. Она стала по другому одеваться, две косички уступили место замысловатым причёскам, а лёгкие платья выше щиколотки (в которых так удобно бегать) были заменены на шикарные, подчёркивающие достоинства фигуры длинные творения с корсажами. Она стала настоящей леди, образцом манер и стиля. Грациозная, утонченная, Катиния привлекала к себе мужское внимание. И Тани очень гордился тем, какой красавицей она выросла. Стоило только повести плечиком, как выстроившиеся в шеренгу претенденты на танец начинали бить копытом. И от этого табуна самцов Тане периодически приходилось Кати отбивать. Свою непутёвую и очень красивую «младшую сестру».
А Кат будто нарочно очаровывала каждого, кто попадался на её пути. Даже Дакраир в своё время не устоял, но Тани доходчиво объяснил, что если Катиния ему не пара, то нечего портить девочку. И гвардеец отошел в сторону.
Лера был слеп. Слеп и глуп. Сейчас сопоставляя факты, вспоминая её фразы и действия он отчётливо понимал, что Кат не переболела, не переплакала и не приняла. Девочка просто сменила тактику. Всё это время она считала ведьмака своим, и её действия в отношении Василисы можно было бы предугадать. Можно было бы, если бы он сам не ослеп и не оглох от счастья. Если бы он не был пьян от осознания факта, что в его доме появилась хозяйка. Его любимая ведьмочка.
Если бы... если бы... история не терпит сослагательного наклонения.
– Катиния заплатила наёмникам за устранение Василисы, – пояснил ведьмак в ответ на удивленно-вопросительный взгляд друга.
И пока Вихрь с Колосом медленно брели меж высоких трав, рассказал Дакраиру в какой же глубокой бездне он находится.
ГЛАВА 8
Кровать прогнулась, принимая вес, и я подкатилась под бок мужчины. «Моего мужчины» констатировала я, с удовольствием вдыхая запах его тела и душистого мыла.
– Ты наконец-то пришел, – мурлыкнула, и, не просыпаясь, обвила его руками, уткнувшись носом в шею, – Где ты был так долго.
– Гулял.
– Зачем ты мне врёшь? – насторожилась я, и даже сон начал отступать.
– Потому что не хочу, чтобы ты волновалась. Спи, сокровище. Еще так рано. А как проснёшься, поговорим.
Заключая в мягкие убаюкивающие объятия, и целуя в макушку, тихо проговорил ведьмак. И голос такой вкрадчивый, такой приятный, и сам он такой тёплый...
Я еще раз глубоко вдохнула. В этом пограничном состоянии между сном и явью меня посещали какие-то образы, картинки, звуки...
– Ты дрался?
Лера напрягся, но ответил:
– Да.
– Рада, что ты победил. – улыбнулась я, и погрузилась в теплую негу сна.
– Ради тебя, родная.
***
– Лера, ты сейчас вот мне ни разу не помогаешь!
– Да? А я так стараюсь...
Заверил этот вероломный тип, сидя передо мной на корточках, и медленно поднимаясь бесстыжими пальцами от щиколотки к колену. Ну и, кажется, что такого в этом действии? Только вот под взглядом тёмных, как грозовое небо, глаз, я почти начинала заикаться. Он меня сейчас просто раздевал, поглощал этими глазами, проходясь по каждому миллиметру плоти.
Как-то я расслабилась и совсем забыла, что Лера может смотреть так... так... Боже! Я за считанные дни привыкла к нежности в его взгляде, и вновь проснувшаяся там страсть несколько выбила меня из колеи.
Под этим взглядом я за завтраком подавилась, трижды уронила ложку и чуть не разбила чашку.
Под этим взглядом я не смогла нормально натянуть тетиву, промучившись добрых десять минут, и чуть не сорвала кожу на пальцах.
Под этим взглядом я не смогла встать в стойку, чтобы показать чему меня успел научить Леови.
Потому что я запиналась, спотыкалась, шла не туда и брала не то. В голове была звенящая пустота. И только эти глаза были тем, что мой мозг соглашался воспринимать.
В итоге Лера взялся поправлять положение моего тела. Точнее, он взялся поправлять положение лука, но как-то больше его руки касались тела.
– Мммм.... Василиса, – вкрадчиво произнёс он, и от тона, которым было произнесено моё имя, по позвоночнику пробежался табун мурашек снизу вверх, – Мне кажется... – и длинные пальцы обхватывают колено, а мурашки успешно бегут сверху вниз, – Что Леови плохой учитель. – пальцы движутся чуть выше, всего пара сантиметров, и вновь спускаются на колено, мурашки рассредоточились четырьмя гарнизонами, оккупируя всё тело – Он совсем ничего тебе не объяснил.
– Леови замечательный учитель! – праведно возмутилась я.
Мастер не виноват, что у его ученицы гормоны устроили в организме военные действия, захватили в плен мозг, и теперь пытают его, перекрывая кислород и запрещая думать.
– Уверен, я научил бы лучше.
Прошептал полубог, сгибая моё колено и прикасаясь к нему губами. И горячее дыхание так отчётливо ощущается сквозь тонкую ткань обтягивающих штанов.
Твоюж...!!!
Сердце пустилось в бешеный галоп, и дыхание стало прерывистым. По телу разлилась тягучая сладкая истома.
Нет, это не истерика и не страх (ну, может быть, самую малость). Это желание. то самое, первобытное, первозданное.
Ну почему я такая неопытная?! Я же даже не знаю, как себя правильно вести. Что делать... Потренировалась бы до Леры на паре-тройке парней, и ка-а-ак устроила бы ему сейчас...
Да ладно. Кого я обманываю? Потренировалась? Да я бы никого к себе не подпустила, потому что мне нужен только он. Потому что только эти серо-голубые глаза могут так смотреть, и только на них откликается что-то внутри меня.
Лера медленно встал, не отрывая от меня такого тёмного и такого волнующего взгляда, невесомо поцеловал мою алеющую скулу и прошептал:
– Я так скучал по этому румянцу... но не буду тебя смущать. Пойду во-о-он туда, и полюбуюсь на расстоянии. Всё таки я хотел бы увидеть, чему Леови смог тебя научить.
Подарив еще один лёгкий поцелуй в уголок губ, ведьмак отошел шагов на десять, пристраиваясь в тени раскидистого дерева.
– Мне нужно несколько минут, – крикнула я ему в след осипшим голосом.
– Мы никуда не торопимся, – усмехнулся он в ответ.
Так, Василиса, а ну-ка соберись! Соберись, тряпка!
С Леркой мы еще поговорим, а сейчас давай-ка защитим честь нашего учителя. А то прямо за державу обидно.
Еще бурлившее в крови возбуждение сделало окружающий мир ярче и чётче. Адреналин – волшебная вещь! Осталось только мысли в кучу собрать, и я в боевой готовности.
Лук откликнулся на первый же призыв, и знакомые ощущения помогли настроиться на правильный лад.
Две минуты дыхательных упражнений. Всё.
Стойка. Контроль дыхания. Приклад под клык, и стрела уходит в десятку. Выдох. Вдох. Приклад. Пауза, и вторая стрела в десятке в нескольких миллиметрах от первой.
Девятка. Семёрка. Вновь десятка. Одна за другой стрелы попадали в мишень.
Когда колчан опустел, Лера оторвался от древесного ствола, на который опирался, и задумчиво сообщил:
– Кажется я неправильно распределяю обязанности своим служащим. Леови определенно не на том месте, ему новобранцев тренировать надо, а не бухгалтерией имения заниматься....
– Премного благодарен, но меня моё место более чем устраивает. К тому же при мне она такого не выдавала. – донеслось скромное из кустов.
– Леови, как не стыдно? И это тысячник его Императорского Величества? Подглядывающий из кустов?
– Я не подглядывал. Я наблюдал за занятием. Василиса ведь моя ученица.
Лера дёрнулся на слове «моя», но сдержал порыв, а наблюдательный Леови тут же исправился:
– У Вашей возлюбленной прекрасные физические данные. Прирожденная лучница.
Лера коротко кивнул.
– Василиса, несмотря на природные способности, тренировки никто не отменяет. Минимум два часа в день будете пристреливаться на ближние и дальние цели.
И я поняла, что моя конспирация накрылась медным тазом.
– Да, учитель. – уважительно отозвалась я.
– Ну, двухчасовую тренировку мы сегодня устраивать не будем, ты пока еще не набралась достаточно сил. – Лера принял у меня лук, и задорно подмигнул, – А показательные выступления более чем удались. Идём, моё сокровище, переодеваться. Обед скоро.
***
– Вечер добрый, морикат Тахек. Прошу.
– Бакаир. – кивнул в ответ мужчина.
Маг прошел в распахнутые слугой двери, пересёк холл, и, в сопровождении лакея, вошёл в гостиную. Длинная бордовая мантия Тахека неслышно касалась пола, и за счёт плавности движений создавалось впечатление, что гость не идёт, а буквально парит над ним. Совсем не плохо сохранился для своего возраста, одобрительно подумал хозяин дома, даже и не скажешь, что ему уже...
– Бакаир? – позвал из гостиной Иликор.
– Ждём еще троих.
– Хорошо.
Ожидание растянулось почти на полчаса, но начать без этих напыщенных индюков Бак всё равно не мог: эти маги состоят в Совете, а значит и влияние могут оказать не в пример больше, и именно их слово вероятнее всего станет решающим. Эти трое могли себе позволить опаздывать. Не смотря на то, что маги заставили себя ждать, они всё же явились. И это был хороший знак.
Войдя в гостиную вслед за последними из них, Бак окинул комнату взглядом. В полумраке помещения приглашенные оккупировали кресла, диваны и столы. Из-за такой концентрации магов на квадратный метр, большая гостиная казалась хозяину не в меру узкой и душной. Хотя гостям она пришлась по вкусу. Освещенная лишь камином и парой десятков свечей, она погружала в уютную атмосферу, обволакивала мягким полумраком и расслабляющей негой. Густое ганатарское вино тоже делало своё дело. Маги разбились на группы по трое – четверо, и чувствовали себя вполне расслабленно.
Бак собрал волю в кулак, поправил на лице улыбку (всё же случаем ей приличествовало быть более доброжелательной) и уверенным поставленным голосом возвестил:
– Позвольте пригласить вас к ужину.
Через два с половиной часа, когда ужин был окончен и истинные причины присутствия здесь магов раскрыты, улыбка покинула лицо хозяина дома, так же как и голос его оставила прежняя уверенность.
