Текст книги "Некромантка 2 (СИ)"

Автор книги: Дарья Лакман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 28 страниц)

Глава 13

Впервые за долгое время девушка спала в нормальной постели, в тепле и с чистым телом. Сон долго не хотел отпускать ее, да Имельда и сама не желала выходить из такого блаженного забытья. Все чаще ей не хотелось просыпаться; хотелось провалиться в одну из ночных иллюзий. Особенно в последнюю, где к ней пришел Мару. Он был рядом, они о чем-то разговаривали, о чем-то очень важном… Его прикосновения были такими теплыми, нежными и родными, что казалось, что все происходит в реальности. Но пришло утро, а с ним и осознание, что есть еще дела, ради которых есть смысл открывать глаза.

С трудом разлепив тяжелые веки, девушка осмотрелась, не шевелясь. Растрепавшиеся волосы застили лицо, но все же Имельда смогла рассмотреть мальчишку, что сидел у своей кровати на полу и смотрел на нее. В его глазах читалось любопытство и смешанные эмоции, но в данную минуту она уже не могла понять, какие именно. Он восстановил свою ментальную защиту. Его аура ярко светилась маленьким солнышком, излучая только ей заметную теплую энергию. Ей оставалось рассчитывать лишь на свои навыки обычного невербального общения.

– Разбудил, да? Извините, – мальчишка заметил, что Имельда проснулась. Он собрал ноги перед собой, обняв коленки.

– Нет, – сонно протянула она, лениво отведя волосы с лица. Имельда лежала на животе, постель была похожа на поле битвы. Одеяло почти полностью валялось на полу.

– Доброе утро, – неловко улыбнулся Митриш. Имельда помолчала, неловко перевернувшись на спину. Как давно ей желали доброго утра? Когда это было?

– Доброе, – она тоже улыбнулась, – Давно проснулся?

Митриш отрицательно покачал головой. Имельда потянулась. Сесть в кровати не представлялось возможным из-за косой крыши, поэтому она тоже сползла на пол. Они молчали, в комнате повисла немного неловкая пауза. Пока была вокруг опасность, не было времени задумываться, о чем говорить или как вести себя. А сейчас, в теплой спокойной обстановке, когда за ними никто не гнался, и из-под кровати не грозился выскочить служивый маг, атмосфера стала несколько смущенной.

– Выспались? – все же начал разговор Митриш, ведь у него накопилось много вопросов, и молчание не дало бы на них ответы.

– Вроде да. И прекращай мне выкать, – хмыкнула девушка, – Мы уже не в школе и я уже не Маэстро. В этом нет нужды.

– Ладно. Расскажите… Расскажешь, что там было? В школе. Что произошло? Я ничего не могу вспомнить. А спрашивать при том дядьке как-то было… Не очень хотелось.

– При Турцеле? – девушка хмыкнула, – Да, понимаю… Но зря. Он нормальный. Хороший человек. Я ему верю.

– А мне показался каким-то бандитом. Такому и чаю сделать не доверишь.

Имельда заулыбалась еще шире.

– Это он на вид такой, – она помолчала, – Тем вечером ты спас жизнь мне и своему куратору.

– Маэсто Боилд жив? С ним все в порядке, да?

– Ага, в порядке. Не беспокойся о нем. Он, кажется, единственный, кто вышел сухим из воды.

– А что было дальше? Последнее, что помню, это огонь. Много огня. Я тогда жутко испугался.

– Ну, тебе это, кажется, пошло на пользу, – она вновь улыбнулась, хоть и не шибко открыто.

– Если честно… Я испугался не только за вас… тебя. Больше за себя. На мгновение представил, что со мной будет, если я останусь совсем один. Без родителей, без родни, без друзей…

Имельда нахмурилась. Откуда у парня столько уверенности, что его родители оба мертвы, если он не знает, кто его отец? Она ступала на тонкий лёд, начав этот разговор. Стоило хотя бы умыться и привести себя в порядок, но она чувствовала, что лучше поговорить здесь и сейчас. Пока они такие сонные, растерянные, уязвимые. Оба. Мальчик не убежит лишь в одних штанах.

– Ты бы не остался совсем один. И друзья бы твои никуда не делись. А как же тетя Пеми, о которой ты говорил? И мы ведь не знаем, кто твой отец. Быть может, он жив… – Митриш опустил глаза в пол, заковырял заусенец на большом пальце. – Ох, – она догадалась, – Ты знаешь, кто твой отец.

Мальчишка встрепенулся, услышав уверенный тон.

– А вы откуда узнали!?

– Мне рассказала твоя мать. Я получила ее письмо не так давно.

Она покивала сама себе, устремив взгляд в небольшое круглое окошко в этой комнате. Митриш вновь опустил взгляд, сгорбившись.

– Простите, я не хотел врать. Но я не мог рассказать все. Я ведь вас совсем не знал. А вдруг вы бы оказались какой-нибудь шпионкой? Их много. Я знаю. Они все время искали меня. А я ускользал в последнюю минуту. И я не мог никому доверять, простите.

– Не надо, не оправдывайся, – девушка дернула уголком губ. Она очень хорошо понимала мальчишку. Она ведь, и сама была не без греха, но язык все не поворачивался рассказать правду. Никак. Ей никак не удавалось переступить ту невидимую черту и открыть рот, произнести первый слог. Нужно было лишь начать, а она все никак не могла. Имельда глубоко вздохнула.

– Раз уж этот разговор все-таки начался, то я тоже должна тебе рассказать кое-что. – Митриш заинтересованно нахмурился, подняв взгляд. – Я думаю, ты уже понял, куда тебя везли и кто. После того, как ты потерял сознание, тебя передали служивым магам, чтобы они доставили тебя в столицу. Ты наследник, Митриш. Надеюсь, ты осознаешь, что это значит, – по лицу мальчика было ясно, что нет, ничего он не осознает. Или не хочет осознавать. – Твой отец, наследный принц Ваалара Хаат Рат. Он умер не сам по себе, понимаешь? Я не знаю, кто его убрал, но подозреваю, что это не те люди, которые будут считаться с тобой. Тебя отправили тайком, чтобы не привлекать внимания. Эту информацию не обнародовали, не провели находку наследника, как следует. У них есть на тебя какие-то свои планы… Иначе бы они не стали просто «накидывать мешок» и волочь туда, где разберутся с тобой. Точнее, разобрались бы. Но они не знали, что мы с тобой близкие друг другу люди. Это единственное, что сыграло нам с тобой на руку. Эффект неожиданности, так сказать. Но и он скоро потеряет свой эффект. Если уже не потерял.

Митриш хмурился. До него много чего не доходило: мелочи, которые знала только Имельда. Например, что она рассказала господину главному дознавателю о том, что Митриш – сын Матильды. А для всех, Имельда – ее дочь. А значит, они брат и сестра. Официально… но это было не так. А еще, например, что она теперь тоже в розыске благодаря одному идиоту…

– Не понимаю.

– Я рассказала одному инквизитору о том, что ты сын Матильды. И даже не знаю, станет ли он молчать. Скорее всего, нет.

– Но… зачем?

– Так получилось. Я думала, что он поможет, что он друг семьи. Я ошиблась. Взрослая жизнь не очень простая, Митриш.

– Это я знаю, – довольно безрадостно проговорил мальчик, скривившись.

– А еще я в розыске. И, возможно, что и до Ваалара уже дошла информация обо мне. Так что… Это тоже своего рода проблема. А еще…

– То есть, и это еще не все? Почему вы в розыске? Из-за меня? Из-за того, что помогли? Из-за меня, да? – заволновался мальчик. Имельда хмыкнула.

– Нет, как раз-таки тут ты не при чем, – она отвернулась к окну, раздумывая.

– Извините, я приношу только проблемы.

Имельда резко повернулась к брату и рассмеялась. Ведь именно так, совершенно аналогично она думала и о себе. Ровно то же самое.

– Нет, нет, Митриш, это не из-за тебя. В том, что меня записали во враги государства нет твоей вины.

– Тогда что же? Как? Я запутался…

– Погоди. Это не так просто сказать.

Имельда стала кусать губы. Сердце заволновалось.

– Просто скажи, – пожал плечами мальчик. – Хуже уже все равно некуда. Я императорский отпрыск, предки мертвые, меня не ищет разве что ленивый, а ты в розыске, как враг народа. Что может быть поганее всего этого?

Она хотела сказать «я не твоя сестра». Хотела рассказать правду об убийстве его мамы, но язык повернулся не много не так. Точнее, совсем не так.

– Я вала́р.

Наступила пауза. Девушка ожидала любой самой разной реакции, но ее не поступало. Мальчишка озадаченно скривил губы и нахмурил брови, раздумывая. Возможно, что поколение Митриша было тем самым, кто вообще мог не помнить о таких, как она. Скорее всего, на нем история вала́ров прекратила бы свое существование, канув в лету.

– Вы тоже управляете страной? – сконфуженно предположил мальчик.

Девушка вздохнула.

– Нет. К счастью. Своей бы жизнью научиться с толком распоряжаться.

– Тогда я опять ничего не понял.

– Вала́р это тот, кто… – Имельда задумалась. Кто такие вала́ры или, как выражался лич, «Обретшие знание»? Сказать однобокое «те, кто все знают» – солгать. Имельда не знала всего. Но как еще объяснить ему, чтоб он понял? – …это люди со способностями, которые… позволяют знать о других людях различную информацию… – тяжело подбирая слова, произнесла девушка, но мальчик по-прежнему был не впечатлен. – Тяжело объяснить, – скисла Имельда.

– И из-за этого вас объявили в розыск?

– Да.

– Но почему? – возмутился подросток.

Имельдав пожала плечами.

– Вала́ры вне закона, уже очень давно.

– Хм… – задумался Митриш, – это из-за этого вы стали полностью седой? – Имельда улыбнулась. – Вы… ты раньше вроде была брюнеткой…

– Это, – она накрутила прядь на палец, дернула и отпустила, – Нет, это не из-за моих способностей. Просто так получилось. Когда-нибудь расскажу, в другой раз.

– Ни за что не стану некромантом, – с преувеличенной серьезностью ляпнул Митриш, который связал белизну волос с единственной причиной по которой можно так быстро поседеть – работой девушки. И он до сих пор был не в силах определиться с тем, как ему обращаться к своей сестре, которая совсем недавно была одной из Маэстро. Девушка развеселилась, услышав такой вердикт, и поднялась. Все же у нее осталось дело, которое нужно было скорее решить.

Завязывая за ширмой тесемки от деревенских шаровар, которые были на несколько размеров больше, девушка давала последние инструкции брату:

– Если не вернусь через два часа, уходи.

– Куда?

– Не важно. Куда угодно, только подальше отсюда. Потому что причиной не вернуться сюда через два часа может быть только то, что меня поймали. И схватить тебя я не дам. Если уж меня схватят, то станут допрашивать. И рано или поздно я сдамся. Не сама, так пытками, не пытками, так зельями правды доканают. Императорские ищейки знают свою работу и делают ее хорошо. Так что следи за временем, и уходи, если не вернусь через два часа. Все понял? – Мальчик, не очень довольный тем, что ему придется остаться одному в этом месте в ожидании чуда, кивнул. Так как одежды у девушки было не особо много, закутавшись в единственную деревенскую рубаху, девушка обвязала икры своими потрепанными лотами и вышла из-за ширмы. – Отлично. Ну, все, – она коротко чмокнула мальчишку в макушку, взъерошив отросшие волосы, и, накинув свой плащ, ушла. Митриш тяжело вздохнул и подошел к круглому небольшому окошку. В тишине было слышно, как девушка спустилась по лестнице, прошла по первому этажу лавки и вышла на улицу, звякнув дверным колокольчиком. Митриш проводил ее, внимательно разглядывая хромую фигуру, подавил в себе желание броситься следом и покорно опустился на пол под окном в том самом ожидании чуда.

***

Имельда, внимательно оглядывая каждого встречного, шагала по чистым узким улочкам города, выложенным округлым речным камнем. Спрятав свою белокурую голову под глубоким капюшоном, девушка целенаправленно двигалась по первому из четырех указанных на приглашении адресов. Хоть бумага самого приглашения была дорогой и плотной, но она ни была зачарованной, а потому выглядела слегка потрепанно. Почти все декоративное золото облетело с картона, цвет поблек, а сама бумага была помятой и вздувшейся. Девушка, за время ее путешествия, совсем забыла о несчастном клочке бумаги, но возносила всю дорогу сама себе благодарности за дальновидность и за то, что не выкинула ненужное ей приглашение, а засунула подальше в рабочую сумку. Ведь изначально она совсем не планировала отлучаться из Геновера, а вышло совсем все по-другому. И сейчас Имельда этому была только рада. Правда, отыскать художника, как оказалось, делом было не простым, а у нее было всего два часа до того срока, как Митриш скроется в неизвестном ей направлении. И, как следствие, пришлось возвращаться к лекарской лавке, чтобы предупредить Митриша и обновить новый временной отрезок.

Обойдя все указанные адреса, указанные на несчастном прямоугольнике плотной бумаги, девушка уже почти отчаялась. В двух галереях, где проводилась выставка известного художника Эсмера Эстрича, девушку «обрадовали» тем, что художник не обязан присутствовать каждый день в галереи и в данный момент, его, конечно же, нет. Имельда, не смотря на брезгливый и высокомерный тон сотрудниц галереи, верила женщинам. Потому, что в их словах не было лжи, и сама она не видела «следов» мужчины в их свежих воспоминаниях.

В третьем филиале выставки девушку даже не впустили на порог, не смотря на наличие потрепанного приглашения. Приятной наружности охрана вежливо объяснила, что в таком виде, в котором находилась некромантка, даже с приглашением ей в галерею вход заказан. Но, сжалившись, один из высоких и широкоплечих парней, подобранных, словно по шаблону, все же сказал, что и здесь автор выставляемых работ не появлялся уже давно.

Оставался еще один адрес, но Имельда уже подозревала, что и там ее ждет разочарование и недовольные физиономии. И, как на зло, от самой бумажки-приглашения толку было мало потому, что она пробыла слишком долго у некромантки. Плотный картон значительно пропитался аурой самой девушки, и любые следы художника уже растворились со временем. Единственное, что могла почуять Имельда – это творческий налет, который оставался в сознании легким послевкусием.

В итоге, Имельда все же попытала счастья и добралась до последнего филиала, где проходила выставка Эсмера Эстрича. Надо ли говорить, в каком расположении духа находилась голодная девушка с разболевшимся коленом от продолжительных мытарств по городу пешком? Настроение было прескверным. Может именно поэтому, завидев довольно мрачный настрой заявившейся на порог галереи девушки, охрана все же допустила ее к управляющей выставки, в обход самой выставки с ее картинами. В общем-то, Имельде было глубоко плевать на мазню, подсвеченную огнекамнями со всех сторон. Ее интересовало лишь то, как можно найти автора сих бесценных работ, что выставлялись в данном заведении.

Этот вопрос девушка и озвучила, подкрепив его заявлением, что сам господин Эстрич приглашал ее к себе, и самим пригласительным билетом. С глубоким сомнением управляющая этой выставкой женщина в строгом светло-зеленом гобоне до пят осмотрела потрепанное приглашение и саму визитершу, выглядящую столь же потрепано, но оставила свои комментарии по ее внешнему виду при себе. За что Имельда ее очень зауважала, ведь увидеть ее мысли не составило труда даже сквозь большой поток информации, что поступал к девушке отовсюду.

Женщина в возрасте, но выглядящая при этом весьма ухожено и свежо, вернула приглашение девушке, после чего сообщила, что господин художник показывается на своих выставках исключительно в день их открытия, а потом вообще не удосуживается сюда заглянуть. Завидев весьма бурную эмоциональную реакцию на лице молоденькой девушки, что так рьяно интересовалась господином Эстричем, управляющая дополнила, что с художником можно связаться через его агента и попросить официальную встречу.

– И когда эта встреча состоится? – с подозрением спросила Имельда, на что женщина с бесстрастным округлым лицом дернула аккуратной узкой бровью и задумалась.

– Возможно, через пару месяцев, а может через три.

Имельда выгнула брови в немом удивлении. «Издеваетесь?» – читалось на ее лице.

– Дорогуша, а вы что хотели? Толпа поклонников выстаивается в очередь, чтобы получить разрешение на аудиенцию с его агентом, а уж про самого господина Эстрича и говорить не стоит. Он человек творческий, занятой.

– Но… – Пешет так и не закончила фразу, начатую своим растерянным «но». Получив адрес этого самого агента, она скомкано попросила разрешения все же посмотреть картины в галереи. Ей хотелось отдохнуть и подумать.

Не совсем довольная, управляющая метнула свой взгляд на приглашение, что взволнованно мяла в руках девушка, и все же благосклонно кивнула. Имельда, не задумываясь о том, чем руководствовалась эта женщина, вышла из ее кабинета и направилась по длинному лабиринтоподобному зданию. Взглядом она лениво елозила по разнокалиберным холстам, на которых были изображены в основном пейзажи и какие-то абстракции приятных, в общем-то, цветовых гамм и палитр. Хотя Имельда и не находила их какими-то шедевральными или цепляющими, нервозность все же отошла на второй план, а тело согрелось, пока девушка тут ходила.

В конце концов, отдохнув на одной из скамеек, что стояли скромными рядочками напротив картин, девушка поднялась и развернулась, чтобы уйти, но нос к носу столкнулась с мужчиной, чуть не врезав при этом ему в пах своей тростью.

– Ох! Простите, пожалуйста! – залепетала она, выставив руки вперед. Еще не хватало покалечить какого-нибудь знатного вельможу и нарваться на встречу с служителями закона. Какими-нибудь стражниками городского порядка или полисменами. Зачем вообще было создавать настолько много похожих друг на друга структур по поддержанию порядка, если достаточно было бы и одной? Все эти нелепости пронеслись в голове девушки, пока она поднимала взгляд к лицу мужчины. – Еще раз простите, я сего… господин Эстрич?

Мужчина, сделав шаг назад, удивленно вскинул брови.

– Пешет? – художник не стал в очередной раз обременять себя обращением по этикету.

– Вот черт, – удивленно выругалась девушка и радостно начала улыбаться. – Не верю своим глазам, – пролепетала. – Откуда вы здесь!?

– Я? Откуда я? Это я хотел спросить, – растерянно пробормотал мужчина, но тоже заулыбался, поцарапав при этом коротко стриженный затылок в перчатке.

– Совершенно не надеялся вас здесь увидеть, Пешет. Откуда вы? И… Что с вашими волосами? А одеждой? Господи, что с вами случилось? – по мере того, как мужчина вглядывался в мелочи внешнего вида девушки, его приятное удивление сменялось ошарашенным выражением лица, а брови поднимались все выше и выше.

– Я… Это… Эм… Э… – девушка открывала и закрывала рот в попытках сказать хоть что-то, но вмиг сбившиеся мысли отказывались складываться во что-то осмысленное. Словно от столкновения с этим человеком внутри ее головы с мест вспорхнули все мысли и стали в панике носиться по ее сознанию. – Так сложно все объяснить, – наконец выдала она на выдохе и ссутулилась. То ли от усталости, то ли от облегчения.

Эстрич обернулся по сторонам, его вид стал более уверенный и, протянув руку, он предложил уйти отсюда и поговорить за чашечкой чая в спокойной обстановке. Имельда, глянув на настенные часы у выхода, согласилась. У нее еще оставалось немного времени до «крайнего срока».

***

– Я уже и не надеялась вас найти, господин Эстрич. Во всех галереях мне сказали, что вы не появляетесь на своих выставках. Я уже почти отчаялась, – Имельда с наслаждением уплетала булочки местного кафе, что находилось совсем рядом с галереей. Будучи совсем без денег, Имельда не только позволила мужчине угостить ее и оплатить этот ужин, но и сама лично выпросила у него заказать что-то более существенное. Улыбаясь мягко и с небольшой толикой снисхождения, господин художник без колебаний выполнил просьбу дамы и заказал себе чашку черного кофе.

– Мы же с вами уже договаривались, дорогая, что вы будете звать меня Эстрич, а я не стану называть вас Имельдой, как вы и просили.

– Ох, – убрала с губ прилипшую крошку, – знаете, столько всего произошло, что мне сейчас неловко обращаться с вами так панибратски.

– А выпрашивать еду, значит, ловко? – он открыто улыбался, чуть прищурившись и развалившись в удобном кресле.

– Ну… Нет. И это неловко, но я такая голодная.

– По вам видно, – улыбка угасла, – Что же с вами случилось, Пешет? И почему вас объявили в розыск? – Девушка поперхнулась. – Тише, тише, – он вновь вернул свою мягкую уверенную улыбку, – я не стану вас сдавать властям, не переживайте.

Раскрасневшаяся девушка отложила остатки булочки на блюдце и утерла рот.

– Почему? – настороженно и хрипло спросила первым делом, когда вновь могла нормально дышать и говорить. Мужчина выгнул губы и властно махнул рукой, мол, душа так соизволила решить.

– Вы мне нравитесь, а власти – нет.

– М, – кивнула коротко девушка. Ей вдруг очень расхотелось просить у этого человека что-то, потому что неожиданно активизировалась совесть.

– Ну?

– Что?

– Так вы мне расскажете, что с вами случилось? И почему вы вдруг стали блондинкой? Не скажу, что вам не идет, но это весьма необычное решение. Неужели вы думаете, что это толковая маскировка? Как по мне, так не очень. По крайней мере, здесь не сработало.

Имельда нахмурилась.

– В смысле?

– Неужели вы думаете, что счастливый случай свел нас здесь? – его легкий тон и ироничный взгляд заставили задуматься. А ведь и правда, Имельда в первые мгновения их встречи действительно все свалила на госпожу удачу и случайное стечение обстоятельств. – Вовсе нет, – между тем продолжил художник, глотнув кофе, – Мне в срочном порядке доложили, что мной интересуется весьма подозрительная личность. И я бы махнул рукой, потому как разные подозрительные личности интересуются мной почти каждый день. Но! – он поднял палец для акцентирования внимания, – не с таким упорством, – улыбнулся. – Право, дорогая Пешет, что случилось с вами такого, что толкнуло вас на столь опрометчивый поступок? Я бы на вашем месте, в розыске, засел бы в какой-нибудь дыре пока все не уляжется.

Все время, пока Эстрич говорил, девушка с непроницаемым лицом смотрела на него, сложив аккуратно руки на краю столешницы. А как закончил, положила эти самые руки на горящее лицо, чтобы хоть как-то усмирить стыд, страх и пылающие щеки. Сейчас она чувствовала себя одной из тех вертихвосток, которые вспоминают о мужчинах только тогда, когда им нужно что-то от них, а не просто так.

– Рассказывайте, дорогая, раз уж я нашелся, – легко произнес мужчина. В этот момент подошел официант и расставил на столе блюда. Потянуло жареной рыбой с пряностями. Имельда отняла руки от лица и осмотрела содержимое тарелки.

– Простите, – сказала она с полной серьезностью. – Не хотела, чтобы наша встреча произошла именно потому, что мне нужна ваша помощь, а не просто так. Мне ужасно стыдно, Эстрич, но мне больше не к кому обратиться. Точнее… – она замялась. Девушка, не глядя на мужчину, потянулась к нему сознанием, пытаясь прощупать «почву». Эстрич действительно питал к ней симпатию, от него шло странное тепло, как от старого доброго знакомого.

– Не стесняйтесь, Пешет, – мужчина, взяв приборы, стал разделывать стейк из речной форели. – Вы ведь уже здесь. Чем смогу, помогу. Стал бы я оставлять приглашение, не тая надежды вас увидеть? И раз уж вам нужна помощь, так и быть, как истинный джентльмен, я окажу ее даме, попавшей в беду, – он снова улыбнулся, отправив кусочек алой рыбы, нанизанной на двузубую вилку, в рот.

– Спасибо, – Имельда, искоса глянув на часы, которые нашлись в кафе, решила, что успеет поесть, и начала свой рассказ. Утаив, конечно же, большую часть истории, она вкратце объяснила ситуацию, почти все приукрасив. Короче, говоря, наврала. Что обманным путем попала под взор инквизиции и что сейчас ей необходимо уехать как можно дальше, но, вот незадача, она за время путешествия до столицы истратила весь свой и без того скромный бюджет, что у нее был. Эстрич, поглощая алую запеченную рыбу, внимательно и спокойно выслушал весь рассказ, то и дело кивая. – Я бы хотела взять у вас денег. Под расписку, конечно же, заверенную магически, что обязуюсь уплатить долг в ближайший год.

– Хм, – художник отложил приборы, оставив рыбу наполовину недоеденной. Он сложил пальцы рук домиком и приложил их к губам, задумавшись. Имельда поглядывала на часы. Оставалось минут двадцать, а ей еще необходимо было добраться до Митриша.

– Хорошо, Пешет, – довольно серьезно произнес мужчина, – Это не такая уж и сложная просьба. Я-то думал, вдруг вам надо выбить освобождение или что-то вроде того, – он легкомысленно взмахнул рукой. – Давайте так, вы остаетесь у меня на ночь, приведете как раз себя в порядок, без страха быть найденной. А завтра…

– Нет, простите, на это я не могу согласиться.

– Почему? – искренне удивился художник, – Поверьте, я не стану докучать вам, – он двусмысленно улыбнулся, скрыв улыбку за чашкой с кофе. Запивать рыбу кофе? Имельда затолкала свое гастрономическое мнение подальше. – Понимаю, что вы устали.

Имельда смутилась, но все же соизволила ответить.

– Я не одна в Вааларе и не могу просить вас о такой услуге.

– Оу, – мужчина изрядно удивился, выгнув брови, – вот как. Простите, и подумать не мог, что вы уже заняты и…

– Нет, нет, вы неправильно поняли, – вконец смущенная некромантка поспешила перебить мужчину. – Я с братом.

Художник замер, пару раз хлопнув глазами.

– Оу, – только и выдал он, прочистил горло и вновь заулыбался, тоже вроде как смутившись. – Тогда в чем проблема? Я в состоянии приютить вас обоих. У меня большой дом.

Имельда сжала губы, готовая и вовсе их проглотить, глаза забегали по интерьеру уютного кафе.

– Эм… Он тоже в розыске.

Мужчина выдавил сдавленное «кхе» и поцарапал бровь.

– Вот уж не думал, что у вас столь разыскиваемая семья, Пешет.

– Да, поэтому я и не могу настолько подставлять вас, Эстрич. Я буду очень счастлива и благодарна, если вы просто одолжите мне денег, чтобы я смогла нанять экипаж и покинуть страну. Вы просто напишите мне номер своего счета, и я в течение года верну вам долг.

– Пешет, – он накрыл ее руку своей и проникновенно взглянул в глаза, – Успокойтесь. – Перед глазами невольно замелькали картины, стены какого-то дома, задрапированные в дорогую темно-зеленую ткань бархата. Девушка увидела, как Эстрич занят какой-то картиной, сосредоточенно выписывая очередной узор кистью с длинной ручкой. Его пальцы в краске, а под нос он мурлычет себе что-то мягкое, словно кот, своим бархатистым голосом. Эта умиротворенная обстановка подействовала на девушку так, что сердце екнуло. Ей так хотелось побыть в месте, которое бы действительно напоминало дом. Мысли о доме с горечью резанули по сердцу. Туда она вряд ли сможет когда-нибудь вернуться… – Я в состоянии позаботиться о вас и о вашем брате, пусть вы хоть трижды враги народа. Посмотрите на себя. Вы нуждаетесь в отдыхе. Хотя бы в одной спокойной ночи и полноценном ужине и завтраке. Я уж и боюсь спрашивать, когда вы последний раз нормально спали и ели. – Имельда тяжело вздохнула. Он был прав. Она очень устала. – Никто не найдет вас у меня, поверьте. На самый крайний случай, у меня есть пара знакомых людей, которые смогут вытянуть меня из любой передряги, – довольно легкомысленно обронил он, вновь взмахнув рукой. – Девушка, нахмурившись, думала и кусала и без того истерзанные губы. – Соглашайтесь, Пешет.

В последний раз она взглянула на часы и согласилась.

***

После недолгих уговоров, девушка так же согласилась и на то, чтобы Эстрич в его собственном экипаже подвез девушку до той самой лекарской лавки, чтобы забрать Митриша. Художник аргументировал это тем, что ее удача может закончиться, и девушку попросту сцапают на одной из улиц стражники. Вечером их становится больше, а обычных людей – меньше. И если днем ей просто везло, и она затерялась в толпе, то вечером удача может повернуться той самой нелицеприятной стороной, и она наткнется на кого-нибудь из служивых. А если не на них, то на каких-нибудь бандитов, которых в последнее время развелось слишком уж много в столице.

Имельда успела как раз вовремя, потому как Митриш, завидев приближающийся экипаж, уже готов был скрыться через черный ход лавки. Но, все же, девушка его успела перехватить. И, познакомившись внутри экипажа с художником, они втроем направились домой к нему.

Митриш отнесся к новому лицу хоть и вежливо, но весьма настороженно. И даже еще более внимательно, чем к Турцелу. Его недоверие и напряжение легко читалось на подростковом лице, что вызывало у господина Эстрича лишь снисходительную улыбку. Митриш сжал руки в кулаки, упершись ими в сиденье, и сидел так ровно, как будто проглотил кол. Взглядом он то и дело метался от местных улиц за окном экипажа к новому знакомому. Но все же, в конце пути, когда увидел, что повозка остановилась у небольшого особнячка, а не у местной тюрьмы, мальчик слегка расслабился. Но только слегка. Руки его по-прежнему были сжаты в кулаки затем, чтобы сдерживать готовый вот-вот сорваться с ладоней шквал энергии. Ладони горели изнутри.

Особнячок господина Эстрича находился на берегу той самой реки Илаант. Она была одной из самых полноводных рек долины Ваалара и жить на ее берегу считалось особой привилегией. Особняк одной своей половиной располагался на берегу, на укрепленном камнями фундаменте, а вторая половина дома поднималась двумя крупными «ступенями» над водной гладью, поддерживаемая сложной архитектурной конструкцией из крепких стволов той самой необычной древесины, что не гнила от влаги. Таким образом, особняк, словно парил над Илаантом, освещая густые черничные воды реки светом из окон.

Вид всего жилища был довольно интересным, состоящим как будто бы из отдельных блоков, которые соединялись между собой узкими крытыми коридорчиками и лестницами, застекленными и утепленными от непогоды. Дом художника навевал мысли о конструкторе, который здесь раскидал нерадивый ребенок. Очень большой ребенок.

Пока Митриш разглядывал с улицы дом, Эстрич вылез из экипажа и помог выбраться девушке. Она, не задумываясь, вложила свою ладонь в теплую мужскую руку. Машинально где-то на заднем дворе своего сознания отметила, что уже не боится кого-то касаться, не боится увидеть что-то или узнать чью-то тайну. Это был небольшой шаг для нее, но все же прогресс. Такими темпами она могла вскоре уже и совсем перестать замечать весь этот «шум», который создается окружающими людьми и вещами.

– Прошу, – Эстрич махнул рукой на кружевное крыльцо, которое было на вид таким легким и воздушным, словно было выковано не из металла, а было связано нитками.

Внутри было тепло и уютно. Как оказалось, дом был выполнен в максимально теплых и светлых оттенках. Художник, побывав за границей, был настолько восхищен тамошними интерьерами и устройством дома, что, когда прибыл обратно домой, приказал полностью переделать свой дом. Точнее, внутреннее убранство. Теперь внутри не было вычурной и громоздкой мебели, а несущие стены были отделаны тонким слоем дерева. Межкомнатные стены и двери и вовсе были бумажными, укрепленными лишь тонкими деревянными прутьями. В доме не было лишних вещей и мебели, всюду царил минимализм, но чувствовалось, что это не вынужденное отсутствие вещей из-за нищенства. Наоборот, такой образ жизни мог позволить себе очень состоятельный, собранный и уверенный в себе человек. Таким, собственно, Эстрич и был.