Текст книги "У каждого свои недостатки. Часть 1 (СИ)"
Автор книги: Дарья Гусина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)
Глава 18
– Саманта Модести! – рявкнул Демидов. – Что ты, черт возьми, творишь?!
Возникла пауза. На мой взгляд, это был несколько… риторический вопрос, и я не спешила на него отвечать. Зато О'Нил убрал руку от лица и обиженно поинтересовался:
– Он что, грубиян, этот твой хансаму??
Кир зыркнул на Стива и опять уставился на меня:
– Я искал тебя по всей Калькутте, волновался! А ты тут, я вижу, неплохо проводишь время!
– Точно грубиян, – процедил О'Нил.
Я смотрела на Кира. Он похудел, щеки и подбородок покрывала щетина, но, как ни странно, ему шло.
– Вставай, Саманта. Идем наверх. Я снял здесь номер. Нам нужно поговорить… наедине.
– Ого, красавчик, разбежался! – сказал Стив, игриво махнув на Кира рукой. – Говори при мне, хансаму. У нас со Цветочком нет секретов. Саманта, сиди.
– Сэм, я искал тебя здесь пять дней! – сказал Кир, неприязненно косясь на О'Нила.
Тот фыркнул, закатив глаза:
– А девочка ждала тебя целых три недели! Глаз с дверей не спускала, вот ни на минуточку!
– Зачем ты вообще уехала? – Демидов немного повысил голос.
Я раскрыла рот, но мой «адвокат» успел первым:
– Ее вообще-то выгнали твои родители, лапуля!
– Я знаю. То есть я не знал. Меня сразу взял в оборот Отдел. Они не выпускали меня две недели. Саманта, – тон Кира сменился на умоляющий, – нам надо поговорить. Отец и мама действовали по своей инициативе, только им самим понятной… логике… Все не так! Давай обсудим это в номере. Я же… с ума сходил все это время! А тут еще Глеб со своими загадками! Вы с ним сговорились?
– Саманта, сиди, – сказал О'Нил, – не видишь, что он пытается сделать?
– Что? – спросила я, завороженно глядя на Кира – я так долго его ждала, а теперь не знаю, что сказать.
– Затащить тебя в уголок и соблазнить сладкими речами. А может, и кое-чем другим. Я же знаю! – О'Нил прижал руки к груди. – Он коварный соблазнитель!
– Да? – непритворно удивилась я.
– В Сети об этом писали! Врут?
– Тут кое-кто, похоже, не знает, что такое благодарность, – угрожающе протянул Демидов.
– Не смотри на меня так, сероглазик, – Стив шаловливо взмахнул ресницами и вдруг неприязненно произнес, копируя резкий тон Кира: – Тут кое-кто не знает, что такое собственнический инстинкт и главное правило охотника – раз поймал ценную добычу, сумей удержать! Через пару лет наш Цветочек о таких, как ты, кибермачо, ноги будет вытирать, из принципа! А желающие ковриками лечь найдутся! Нам, девочкам, каждый норовит сердце разбить! Все подобные тебе, лжепринцы! Девочку прогнали прямо от больничной койки, уставшую, измученную бессонными ночами, потрясенную предательством!
– Я же сказал… – с некоторым отчаянием в голосе начал Кир.
– Эй, у меня вообще-то челнок… – заикнулась я.
– Ты все равно никуда не полетишь! – хором сказали Демидов и О'Нил.
– Ну, мне так кажется, – кокетливо вытянув губы, добавил Стив.
– Ты в любом случае опоздала, – сквозь зубы процедил Кир. – И я тебе… не позволю.
– Первые разумные слова за весь разговор, – со вздохом прокомментировал его последнюю фразу Стив.
– Сэм, прошу тебя…
– Ладно, – я медленно поднялась. – Где там твой номер? Идем, поговорим.
– Ох, Цветочек! Мне пойти с тобой?
– Нет! – теперь хором заговорили мы с Киром.
– Вы не так поняли, – О'Нил обиженно надул губы. – Сэм, отомсти там за нас всем мужланам-грубиянам.
– Как? – поинтересовалась я. И покраснела.
– Именно так, – хмыкнул Стив. – А ты, кибергений, уж постарайся как следует. Я потом спрошу у Сэм, был ли ты на высоте. А то знаю я вас… гиков.
Небось, только роботов умеете… удовлетворять.
Демидов раскрыл рот, покачал головой, махнул рукой, взял меня за запястье и потащил к лифту.
… В лифте мы некоторое время молчали и смотрели в разные углы. Я косилась на Кира, а он на меня. У Демидова подергивалась скула.
– Красивая футболка.
– Спасибо.
– Ты прекрасно выглядишь. Загорела и похорошела… хотя куда больше…
– Ты сегодня особенно… мил….
– Сэм… я виноват. Я не на тебя злюсь. Просто все так…
– Двадцать второй этаж?
– Да, люкс.
– Могла бы не спрашивать. Налево или направо?
– Направо.
Демидов провел ладонью по считывателю, дверь щелкнула, а на электронной табличке проступила надпись «не беспокоить». В номере Кир обрушился на меня с прежним энтузиазмом:
– Почему ты улетела?! Я помню, что ты была рядом, когда я начал просыпаться!
– Меня вежливо попросили на выход! Еще и деньги предлагали!
Я тоже начала злиться, выйдя из состояния сомнамбулического любования Киром. Еще полчаса назад я думала, что потеряла его навсегда.
– Ты ведь должна была понять, что у меня за семейка!
– Ха!
– Мы столько пережили вместе!
– Я знала, что твои родители постоянно давят на тебя в личных делах, потому ты меня и нанял, но не подозревала, что они входят в число… настоящих мракобесов!
– Мой отец – ребенок своей матери! Но я не их родной сын! Да, я долго их щадил, помня доброту! Они приняли меня, терпели мои подростковые выходки! Я был очень… странным парнем! Моя история… это наложило отпечаток! А три года назад я кое-что узнал, и стало еще хуже! Мне постоянно приходилось откалывать какие– нибудь номера, например, делать вид, что я меняю Пайку тела из каприза, чтобы казаться сумасбродом и втайне заниматься своими делами! Весь этот спектакль с моей сменой ориентации… это тоже часть игры! Но ты-то знала, что это игра!
– Знала! Но я же не Рита и не Дейзи, чтобы волочиться за тобой по космосу, хотя меня гонят прочь!
– Вот и слава твоим масайским богам!
– И не Марго!
– Марго не было! Я соврал! Та девушка на празднике, я вообще ее не знаю! Это был предлог! Я очень… хотел окончательно заполучить тебя, Сэм!
– Ха!
– Это правда! Я же говорил, что люблю тебя! А ты… ты не говорила! Но я помню… твои глаза, твои руки!
– У тебя была температура, ты бредил там, в лесу!
– Да я никогда не был в более здравом уме!!!
– Кир, твои родители в чем-то правы! Мы очень разные!
– Ты поэтому улетела?!
– Да!
– Мне плевать на то, что думают мои родители! Мне хорошо с тобой, а тебе со мной!
– Очень самонадеянное утверждение! Да, мне хорошо с тобой. Поэтому я сказала, где меня найти! Ты сам должен был решить! Сам!
– Я решил! Но мне было тяжело! Я открыл глаза, а тебя нет! Я боялся… ревновал! Отец сказал, что ты улетела с Глебом! Я же знаю, что он на тебя запал! А когда он позвонил, передал от тебя привет и начал надо мной посмеиваться, мне чуть крышу не снесло. Отдел меня не отпускал, пока не вытряс всё! Я ночами не спал! Меня каждый день допрашивали, а я в тот момент вспоминал, как Глеб все время крутился возле тебя на «Каллиопе»! Как вы целовались! Это были муки ада, Саманта! Лучше бы меня пытали! Я бы отвлекся хотя бы!
– Очень патетично! Да не нужен мне твой Глеб! Я влюбилась в тебя почти сразу! И мучилась не меньше! Даже радовалась, когда мы потеряли поле! Я дверь оставляла открытой, чтобы ты… случайно застал меня в душе!
– У меня не то воспитание, чтобы подглядывать… за мальчиками!
– Вот именно!
– Почему ты мне не сказала?!
– Мне было стыдно! А ты почему не спросил?!
– Мне было страшно!
– И чего же боялся победитель диких медведей?! Ты мог. Просто. Спросить. Напрямую!
– Сэм, – Кир закатил глаза к потолку, – как ты себе это представляешь? Подойти к тебе и спросить: эй, парень, ты случайно не девчонка?
– Хотя бы!
– И какой ответ я бы получил?! – взревел Демидов. – Зная твой острый язык, Саманта?!
Я запнулась и застыла, раскрыв рот. Десятки замечательных ответов пронеслись у меня в голове. Я не сомневалась, что задай Кир такой вопрос на «Каллиопе», он получил бы… хм… именно такой чудесный ответ.
Я не выдержала и фыркнула. Вся злость куда-то улетучилась. Кирилл как-то очень быстро оказался рядом, и от замешательства меня отвлек жаркий поцелуй.
– Сэм, как же я рад, что нашел тебя!
– Еще немного, и я бы улетела.
– Я бы отыскал тебя в любой точке Вселенной.
Я отчаянно сражалась с мелкими пуговицами у него на рубашке. Мы летаем между планетами, чтобы выпить чаю с друзьями, а бедным девушкам до сих пор приходится воевать с галстуками и пуговками на рубашках любимых мужчин. С моей футболкой Кирилл справился гораздо быстрее – просто стащил ее, рыча от нетерпения. Он подхватил меня под бедра, а я обвила его талию ногами. Хорошо быть гибкой: так я могла целовать его, не вытягиваясь на цыпочках. Мы завертелись по номеру, избавляясь от одежды.
– Там! – скомандовала я, указывая на кровать. – Только… знаешь… Кир…
– Что? Что?
– Помнишь, почему пункты… договора… когда тебе продали… мой контракт? Помнишь, почему я так дорого стоила?
– Помню.
Мы были почти возле кровати, Кир немного замешкался:
– Я помню… особенно первый пункт… Постой, ты…? – он немного отстранился, изумленно посмотрев мне в лицо. – Как же ты… до сих пор?
– Ну… – я покраснела, – вспомни контингент на «Монмартре». У меня не было ни малейшего шанса.
– Выпишу всем бонбончикам премиальные, – пробормотал Кирилл, роняя меня на постель.
– Все мужики собственники, – сделала я вывод.
– Угу… Сэм, как же ты прекрасно устроена… вся. Все на своих местах, как полагается. Я так рад, что ты девушка.
– Как-то двусмысленно звучит… Щекотно!
– А так?!
– Ну…
Мне было уже не щекотно, а странно, удивительно, словно что-то росло внутри и требовало выхода. Руки Кира… его прикосновения… он настраивал меня, словно свой… пульт на торс-панели. И оно раскручивалось, это требовательное поле внутри меня.
– Сэм, ты такая хрупкая, я боюсь, тебе будет больно.
– Не бойся, – прошептала я, в нетерпении изгибаясь в его руках, – я всегда мечтала переспать с миллионером.
– Саманта, – вздохнул Кирилл, подхватывая меня под ногу и целуя в колено, – вот честное слово, от таких слов другой, более чувствительный парень мог бы смутиться… и потерпеть неожиданное фиаско. Хорошо, что я привык. Я справлюсь.
И справился. На все сто!
Я открыла глаза и смотрела на Кира. В номере было светло, мы не стали опускать ставни. Ночи на Калькутте длинные, но Бенгалия сияет, заслоняя полнебосвода.
Не могу сказать, что этой ночью мне понравилось абсолютно ВСЁ (Кир немного виновато обещал, что в следующий раз будет совсем по-другому), но я… поняла.
Секс двух любящих людей – это высочайший уровень близости и доверия, слияние и расхождение космических тел. Говорят, у вибрантов ощущения в постели совсем иные, чем у обычных людей. Глядя на расслабленное, счастливое, умиротворенное лицо Кира, я верила, что так и будет. А пока я могла гладить, целовать его, обнимать за плечи, и мне было этого достаточно (или нет?). Я могла даже укусить его, при желании (а желание было). Интересно, это нормально?
– Саманта, что ты делаешь? – спросил Кир, не открывая глаз.
Я как раз нацелилась на его рельефное плечо.
– Ничего, – сказала я, смутившись и поцеловав его в шею.
– Ты щелкала зубами. Имей в виду: что бы ты не задумала, это может привести к неожиданным последствиям. Вот. Уже привело…
– Так это же хорошо, – я спустилась на грудь Кира, покрывая ее поцелуями.
– Черт! Сэм… Саманта, пожалуйста… я ведь не железный. Слушай, тебе пока нельзя…
– Зато тебе можно…
– Я, конечно, не против, но меня смутила… преамбула. Я понимаю, что опыт содержания хомячков… Ох! Сэм!
– У меня плохо с практикой, но отлично с теорией.
– Это-то меня и пугает.
– Знаешь, сколько эротического видео я пересмотрела для постановок? Расслабься. Тебе понравится.
… – И что? Хочешь жалобу подать? – с ехидцей спросила я, обнимая Кира за влажные от испарины плечи и устраиваясь у него на груди.
Он покачал головой, хрипло дыша мне в шею, и сказал:
– Никогда. Никогда не убегай от меня, Саманта Модести. Я все равно тебя найду.
– Сейчас ты скажешь, что тебе ни разу не было так хорошо в постели, – хмыкнула я.
– Ты не понимаешь, Сэм. Но ты поймешь. Потом. Дело не только в физической близости, хотя… да, это было нечто. Ты мой импульс. Я почти потерял свое поле, я много лет летел по «пустырю», а потом появилась ты. Это как… спасательный круг утопающему. Я плохо умею объяснять… такие вещи.
– Я все понимаю, – тихо сказала я, подняв голову. – но не до конца. Расскажи, прошу.
Он молчал, очень долго, прикрыв глаза, потом поднялся повыше на подушках, посадил меня на колени и обнял.
– До момента гибели «Аструса» я почти ничего не помню и знаю кое-что лишь по рассказам Пайка, который был… в некотором роде, свидетелем тех событий. Иногда, очень редко, при гиперпрыжке, сопровождаемом сильным стрессом, вибранты теряют память. Именно этого я боялся на Пальмире, когда ты предложила совершить торс-скачок, но…
– … ты был слаб, и у нас не было другого выхода, – договорила я.
– И нас было двое. И все же, я бы не простил себе, потеряй ты память. Когда родители сказали, что ты улетела, но не сообщили подробности вашего общения, я подумал… Но Пайк рассказал мне, как ты сидела в медотсеке, не спала и не ела… и ждала.
– Я очень стрессоустойчивая.
– Ты моя храбрая Сэм.
– Продолжай, прошу.
– Я смутно помню свою сестру и полет на «Аструсе». Это был очень печальный полет. Пайк рассказал, что «Аструс» вывозил выживших людей с планеты Сильвери в Кластере Скорпиона после неудачной попытки заселения. Я много читал о том проекте. Он был заранее обречен на неудачу, но организаторов привлекали большие деньги в случае успеха, очень большие. Там добывался терманит. Это не только красивый камень, но и важный минерал для производства кор-плат для киберов. Подозреваю, причина гибели планеты до сих пор засекречена, обывателям скормили легенду об избирательном вирусе, поразившем поселенцев. Мы с сестрой улетали с Сильвери сиротами. И я не помню, как мы ими стали, как звали моих близких… и меня.
– А Пайк тебе не сказал?
– Мы тогда почти не знали друг друга. Для него я был одним из подростков, склоняющихся по судну. И тогда он еще не был… тем Пайком, что сейчас. Мы познакомились случайно. Он был камердинером при очень богатом джентльмене, купившем себе место на корабле за большие деньги. По условиям эвакуации, места на «Аструсе» были предназначены лишь для детей и особо ценных специалистов, но хозяин Пайка… решил, что следующего рейса ждать слишком долго.
– Пайк был циклоном?
– Человеком. «Аструс» вез научную станцию профессора Мацумото. Самого профессора на планетолете не было, но лаборатория была очень ценна для науки. Каюта хозяина Пайка находилась недалеко от шлюзов и научной станции, занимающей отдельный челнок с торс-двигателем. Мы с Пайком постоянно сталкивались в коридоре у лаборатории. Я уже тогда был неплохим хакером, мне ничего не стоило взломать секретный код на дверях челнока. Пайк видел это, но молчал. Мы каждый день здоровались в коридоре, но проходили мимо. Полагаю, я пытался найти причину гибели Сильвери, копаясь в данных лаборатории, собранных на планете. Не думаю, что я что-то выяснил. Странно, но после потери памяти я знал, как активировать украденного циклона, но не помнил, как звали любимого мишку сестры… у нее был мишка, плюшевый, она любила купаться в реке, мы жили на холме… у моей мамы были темные волосы… память избирательна. Так или иначе, но во время полета, который длился несколько месяцев, я каждый день бывал в лаборатории. Именно там, полагаю, я начал разработку технологии, приведшей к появлению Интеграции. Планетолет двигался медленными скачками, так как многие дети на нем плохо переносили торс-прыжки. Моя сестра подружилась с какой-то девочкой, Пайк говорил, та была светленькой, щупленькой и смешливой. Девочка летела со своей мамой… У нас был вибрант. В один ужасный день один из пассажиров, скромный и незаметный ученый, потерявший на Сильвери жену и детей, спятил и пристрелил нашего вибранта. Это произошло в момент торс-скачка. Корабль прыгнул и попал в зону притяжения черной дыры у входа в Кластер… наш Кластер.
Не случись на корабле паника, планетолету удалось бы вырваться с помощью торс-поля. Те, кто понял опасность, несколько человек, успели поймать поле на спасательных челноках, другие… Я был в лаборатории, вернее, у ее дверей, когда стрелок добрался до каюты хозяина Пайка. Он обвинял богатого бизнесмена в гибели людей на Сильвери. Он был совершенно спятившим, этот стрелок. Он увидел меня, в ту же минуту из каюты вышел Пайк… все произошло быстро. Пайк принял удар грудью, сумев втолкнуть меня в челнок. Я получил заряд в плечо. Это было одно из тех гадких, запрещенных сейчас видов оружия, что разрушают ткани и внутренние органы. И где он только его раздобыл, тот парень? Мне повезло, Пайку нет… Корабль содрогнулся, меня отнесло к пульту… я сам не понял, как активировал торс– двигатель… Сэм, я видел черную дыру. Она вращается, искривляя пространство и время. «Аструс» падал в нее все медленнее, по кривой траектории, потому что чем ближе к ней, тем медленнее течет время. То, что попадает в дыру, никогда не возвращается назад. Лучше бы я это забыл, а не своих близких.
– Кир, – тихо сказала я.
– Я в норме, Сэм… Мостик на «Аструсе» был расположен очень высоко, сейчас такие корабли никто не строит, да и второй вибрант всегда поблизости, но тогда… никто не успел. Наш челнок вынесло в неизвестном квадрате. Пайк был очень плох, моя сестра осталась на корабле, я ничего не помнил… Пайк был жив, я перенес его в медотсек, но это был очень убогий медотсек, с минимумом необходимых функций. Впрочем, они помогли Пайку продержаться… некоторое время. Я уже умел управлять парусом, а вот прыгнуть еще раз у меня не вышло. Лишь спустя много лет я снова встал за пульт. Это было… нелегко. Мы летели несколько недель, и все это время Пайк умирал. Он рассказал мне, все что знал, о себе, обо мне и моей сестре. Именно тогда мне в голову пришла идея подключиться к его импланту. У него был дорогой имплант, хозяин Пайка не жалел денег на удобства. Зачем звать слугу голосом, если можно бросить вызов? Я задействовал свое изобретение, еще не обкатанное, но уже работающее – запись человеческой памяти. Я нашел способ записывать память на кристаллическую решетку терманито-содержащих плат. Это был совершенно новый способ. Я применил абсолютно другой подход… хранение не только фактов и воспоминаний – эмоции… ассоциации… чувства. Пайк рассказывал мне о себе, а я собирал его память на кор-плату. А потом он умер. У него была дочь на Терра-Нове, ей было три года. Все его мысли были о дочери. Я решил, что если выживу, отдам ей эти записи. После смерти Пайка я летел еще четыре месяца, питаясь сублиматами, запас которых таял. С тех пор я вожу с собой много еды, закупаю лучшее медицинское оборудование и… ненавижу терманит. Я никогда бы не подарил своей невесте кольцо с терманитом.
– Ясно, – прошептала я.
– Я долетел до торс-маяка и послал сигнал. Там же, на астероиде, я нашел брошенную научно-исследовательскую станцию и продержался еще немного на сублимированном корме для кошек. Я похоронил Пайка и обнаружил корабль Чужих. За мной прилетел лично сам Мацумото. Я все ему рассказал, и он был впечатлен. Он скрыл факт моего спасения, и я понимаю, почему – по официальной версии, Сильвери погибла от вируса.
Мы начали розыски выживших. В Министерстве по Освоению что-то знали, но сообщать не захотели. Проект «Сильвери» получил гриф «совершенно секретно». Даже Мацумото по своим каналам не смог ничего выяснить. Я остался один.
Поскольку я говорил по-русски, профессор отвез меня к своим знакомым, бездетной паре, живущей на захудалой планетке в секторе семь-пятьдесят. Их звали Петр и Светлана Демидовы. Это было тяжелое для меня время. Подростковое бунтарство, усугубленное чувством вины и… одиночества. Меня усыновили, Демидовы были очень добры и терпеливы. У них был циклон довольно старой линейки с программой классического камердинера. Мама и папа приставили его ко мне, чтобы я не так бедокурил. Мы быстро «подружились». Я делал вид, что только он сдерживает мои шалости, а он терпел все мои выходки, опасаясь утилизации. Именно тогда я понял, кого он мне напоминает. Пайка.
– Ты загрузил в киборга память с кор-платы?
– Да, просто хотел убедиться, что она сохранилась. Но произошло нечто неожиданное. Ты ведь знаешь, что тела циклонов полностью идентичны человеческим, разве что более выносливы?
– Да.
– Процессор делает циклонов практически бессмертными, запуская обновление клеток, органов. Все хорошо, но торс-поля, как бы их не называли, чакрами, сплетениями или энергоцентрами, в них не работают – рано или поздно без процессора идеальное тело клона погибает. Каким-то образом, пересадив в тело своего слуги сознание Пайка, я запустил в нем торс-поля. Словно реакция, понимаешь? Я ведь надеялся, по-детски: эмоции, восторг. Все произошло, как с торс– двигателем – радость от того, что Пайк был жив в своей памяти, активировала Интеграцию. Пайк не человек, в полном смысле. Он помнит все, что было с ним до его смерти, но знает всю историю Демидовых, загруженную в него при инициации, при этом он стареет и обладает характером того самого… человека с «Аструса». Это сложно, но это он. Он говорит, что простил меня. И знаешь, Сэм, он близок мне больше, чем мой отец.
– А его дочь? – взволнованно спросила я.
– Ее зовут Миа, она недавно выпустилась из университета. Пайк каждый год летает к ней на Терра-нову, но она считает его условно-живым поверенным из нотариального агентства, в чьи обязанности, по завещанию погибшего отца, входит опека над ней до совершеннолетия. У Пайка не было никакого завещания. Я перевожу ему его оклад на счет, он оплачивает с него обучение Мии и ее карманные деньги.
– Он ей не сказал? – горестно спросила я.
– Нет. Думаю, он никогда этого не скажет. Представь себе, что к тебе придет циклон и сообщит, что в нем душа твоего отца.
Я вздохнула:
– А Мацумото?
– Да… профессор. Мы стали друзьями. Он с первого дня относился ко мне не как к подростку, а как к молодому ученому. Мацумото выкупил у меня технологию Интеграции, заплатив семье огромные деньги. Так началась история «Сайклон Серендипити». Формально основал ее мой отец, но по факту это моя компания. У меня было еще несколько разработок. Я не жалею, что продал технологию…
– … воскрешения?
– Да, Сэм, – Кир помолчал. – Я не знаю, кто я. Три года назад я получил обрывок сведений о том, что в минуту гибели «Аструса» с планетолета стартовал личный челнок одной из пассажирок, вдовы с двумя дочерьми, двенадцати и одиннадцати лет. Списки пассажиров засекречены. К тому же, во всеобщем хаосе при спасении с Сильвери они могли быть неточны. Из полученных… за огромную сумму… данных мне стало известно, что женщина была вибрантом. Пайк лишь один раз разговаривал с моей сестрой, мельком, но она с гордостью сказала ему, что мама ее подружки – вибрант. Я обрел надежду. Ты знаешь, к чему привели мои поиски. Я мало чего добился. А Еременко, способный, по слухам, добыть любую информацию, оказался предателем. Как и Олег, которого бабушка попросила навести обо мне справки. Мне до сих пор интересно, как он вышел на мое прошлое.
– Профессора нашли?
– Нет. Олега все еще допрашивают. Пара ментальных сканирований, и Мацумото отыщут.
– Еременко думал, что я сбежавший из лаборатории циклон с Интеграцией.
– Я узнавал. Тот условно-живой был азиатом, клоном какого-то известного актера. Думаю, Олег это тоже уточнил. А вот взрыв в клубе направил его по ложному пути. Он мог бы навести о тебе справки в театре, но Марк исчез, а актеры разбежались. Кстати, Марка я найду, обещаю.
– Да ладно, – я фыркнула, – театр у Стива, а познакомились мы с тобой благодаря Бейзовицу и его жадности.
– Однако премиальных он точно не получит, – сказал Кир.
– Ты не вывел шрам на плече, – сказала я. – Почему?
– Я должен помнить, – ответил Кирилл, помолчав.
… Я проснулась от запаха кофе. Кир водрузил на кровать деревянный столик с дымящейся кружкой, судочком со сливками, баночкой с джемом и тостами.
– Ешь, быстро, – Кирилл нетерпеливо посмотрел на комфон. – Я уже позавтракал, не хотел тебя будить. А что?! – он комично изобразил мою интонацию. – Я проголодался!
Я понимающе хмыкнула.
– Мы куда-то торопимся? – спросила я.
– Нет. Стив принес твою сумку.
– Ой.
– Он сказал, что вылетает завтра и перед вылетом подвергнет тебя допросу на предмет моей мужской состоятельности.
– Не бойся. Я скажу ему о тебе только самое хорошее!
– Ха! Еще бы! Ешь. Скоро доставят мой заказ.
– А что ты заказал?
– Это сюрприз. Ты сохранила плату от Микки?
– Конечно. Ой, Кир…
Я заволновалась и быстро доела завтрак. Коробку привезли через несколько минут. Кир раскрыл ее и взял в руки пульт. Из упаковки на гравитационной подушке медленно поднялся новенький кибер.
– Это не уборщик, а серия «сетевой компаньон». Искал вчера по всем магазинам на Калькутте, чуть не опоздал на наше… свидание. Как тебе?
– Уши! Уши очень похожи! Только без ворсинок.
Кибер перелетел на кровать и опустился на одеяло.
– Давай, Сэм. Сделай это сама.
Я достала из сумки плату и дрожащими руками воткнула ее в корпус робота. Какое-то время кибер оставался неподвижным. Затем он выдвинул все лапки– членистоноги сразу, поднялся и завертелся, мигая и жужжа.
– Проверка функций, – с заметным облегчением сказал Кир. – Значит, система «увидела» кор-плату. Потом скопируем на новую и поменяем.
Кибер опять сел, поднял и опустил уши, поднял и опустил их в пазы. Я горестно вздохнула, Кирилл закусил губу, но в третий раз одно ухо… застряло, а второе поднялось следом. Я замерла. По лбу робота побежали цифры и буквы, сложившиеся в «страх», «ожидание», «надежда», «радость». Кибер издал тихий писк, Кир схватился за пульт:
– Голосовые настройки… вот.
– Капитан, – бодро пропищал кибер, – юнга Микки-Маус, модель цэ-тридцать… поправка – модель ка-шестьдесят, готов приступить к выполнению обязанностей. Органическое питание?
Я рассмеялась, немножко сквозь слезы.
Мы вышли из отеля. Бенгалия в небе казалась прозрачной. Как красиво!
Кир тоже посмотрел вверх.
– Что ж, Сэм, – сказал он странным голосом. – Перед нами весь космос. Куда бы ты хотела отправиться?
От этих слов по телу у меня побежали мурашки. Микки удивленно поднял на меня лобастую «голову».
– Кир, – сказала я, стараясь звучать убедительно. – То, что было между нами, тебя ни к чему не обязывает, и если…
– Саманта, – засмеялся Кирилл, обнимая меня за плечо, – как актриса ты хороша во всем, что не касается твоих чувств. Я же говорил, что никуда тебя не отпущу. Поняла?
Я кивнула, пряча глупую улыбку.
– Куда ты хочешь полететь?
– Я хочу на Пальмиру. В твой дом.
– Только если у тебя не связаны с ним неприятные воспоминания, – Кир тревожно заглянул мне в лицо.
– Я была там по-настоящему счастлива.
– Я тоже, – Кир улыбнулся. – А Микки не против? Ему пришлось несладко.
Я посмотрела вниз, но кибера не увидела. Микки сидел на газоне неподалеку. Он как раз активно «общался» с маленькой собачкой из тех пород, что считают окружающий мир угрозой, а своих хозяев – вечными объектами агрессии. Собачка была удивлена – то с сомнением повиливала хвостом, то настороженно поднимала уши. Ее увела на поводке хозяйка – пожилая дама. Судя по виду песика, мир его никогда не станет прежним.
– Пайк говорит, что неприятные воспоминания нужно заменить приятными, – сказала я.
– Тогда займемся этим, но… чуть позже, – Кирилл посмотрел в свой комфон, отреагировав на звук сообщения. – Нам нужно на Терра-Нову, у меня встреча с одним человеком.
– С Иваном?
– Как ты догадалась?
– Ты поморщился.
– Я многое «слил» Отделу, но не все. Люди в нем не новички, и, конечно, это понимают. Иван помог мне выбраться из цепких лап агентов, но, боюсь, разговор еще не окончен. Он обещал мне помощь в поисках, – сказал Кир по дороге к площадке для челноков. – Мы пробудем на Терра-Нове несколько дней. Можешь заняться музеями, театрами и… шоппингом.
– О, да! – сказала я, блаженно щурясь на яркое солнце системы. – Могу себе это позволить! Все время забываю, что я богатая дама.
Я продемонстрировала Киру запястье. «Театральные» деньги ушли к Стиву, но у меня на счету еще оставалось кое-что, способное порадовать девичье сердечко.
– Мне придется серьезно заняться твоим воспитанием, – вздохнул Кир. —
Чтобы в некоторых вопросах, особенно материального характера, ты забыла слово «я» и использовала только «мы». Саманта, ты теперь моя девушка. Позволь мне о тебе позаботиться.
– А не пожалеешь?
– Собираешься скупить все старые театральные записи?
– Испугался?
– Ха! Покупай, что хочешь, но сначала приобретем тебе теплые вещи. На Пальмире скоро осень.
– Мы полетим на «Каллиопе»?
– Нет, обычным рейсом. Так надо.
– Надеюсь, первым классом?
– Сэм, ты не безнадежна.
… Честно говоря, я думала, что успею заскучать, пока Кир ведет переговоры с Гостем. Но нет. Я наслаждалась каждым из трех проведенных на Терра-Нове, столице Кластера, дней. Комфорт, к которому привык Кир, был для меня в новинку. Вместо регулярного планетолета, куда люди набивались, словно селедки, мы полетели на роскошном крузере, двигающемся плавными торс-скачками, между которыми пассажиры проводили время в полупустой кают-компании. Отель, в котором Кир забронировал места, был не самым дорогим, но очень уютным – Демидовых в нем знали и очень любили. Я старалась не отвлекать Кирилла, как обычно во время решения проблем немного погрузившегося в себя, и передвигалась по городу-столице в сопровождении Микки.
Мне запомнился один случай в магазине на Терра-Нове (в отличие от Нью-Маркета, столичные бутики специализировались лишь на дорогих товарах). Я выбирала теплую куртку и заметила давешнюю брюнетку с дня рождения бабули Демидовой, ту самую, которую Кир выдавал за «хищницу» Марго. Девушка стояла у прилавка с уцененными товарами и рассматривала нагромождение плащей и пальто. Она даже потянула на себя один из плащей, песочного цвета (который совершенно не подходил ей по стилю), когда почувствовала мой удивленный взгляд и подняла глаза. Они вспыхнули узнаванием. К моему удивлению, девушка подошла ко мне стремительным шагом, приведя меня в растерянность: в ее взгляде не было ни угрозы, ни неодобрения. Может, мне вообще показалось, что в тот вечер на Пальмире «Марго» смотрела на меня с ненавистью?
– Вы ведь Саманта, актриса? – спросила девушка на англе. – Как удивительно встретить вас здесь! Я Елена Гольдберг.
– Очень приятно, – несколько смущенно проговорила я.
К нам подошел крепкий циклон, явный телохранитель, только у таких моделей бывают столь тупые и невыразительные лица.
Я смогла как следует рассмотреть Елену. Она была красивой, но не классической правильной красотой, а удивительно гармоничным сочетанием черт, манерой двигаться и жестикулировать. В ней чувствовались воспитание и стиль. Этим она напомнила мне Ольгу. Еще у Елены Гольдберг были невероятные синие глаза. Модификация?
