Текст книги "Его сбежавшая Принцесса (СИ)"

Автор книги: Дарья Адаревич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

Глава 31. Как много знает маленькая принцесса!

Точно-точно, на этом негодяе раны затягиваются еще до того, как успели заболеть. Точно-точно, этот негодяй может приказывать не только другим, но и собственному телу. Этот негодяй. Нож в шее. Глаза в глаза. Голова кружится, сердце стучит.

Меня снова оттаскивает Эд, что-то кричит, что-то командует. Все закрутилось. Голова закружилась. Я чувствовала, что вот-вот могу упасть в обморок.

– Донна! Донна! Ты… – дальше я не слышала. В ушах противный звон.

– О, Донна, – Эд прижал меня к гриди, погладил по голове, – все хорошо, все закончилось.

Все и правда закончилось. Я осмотрелась. Мы победили? Необычно. Неожиданно.

– Здорово ты придумала обрызгать всех сонной жидкостью, – сказал Эд, – их и правда подкосило.

– Ясно…

Я приподнялась. Осмотрелась. Туман рассеялся. Звездочет лежал, облокотившись на дерево, и прижимая рану рукой.

– Надо заткнуть ему рот, – прошептала я, – чтобы он не смог приказывать.

Эд кивнул и направился в сторону Звездочета. Аника и Великан стояли поодаль и отчаянно смеялись. Победители. Вот только на сердце нарастала тревога.

– Стой, – сказал Звездочет Эду, – не подходи ко мне.

И Эд остановился. Тут на миг остановилось и мое сердце. Его гипнотизировали. Гипнотизировали?! Великан говорил, что в семнадцать Эд еще не был сломан, а значит его можно зачаровать. Какой абсурд! Я рвано задышала, слыша, как вселенная, как мой мир, как все трещит по швам.

– Нет, – прошептала я, – прошу не надо…

– Приведи сюда Македонию, – приказал Звездочет, – поставь передо мной.

Эд пошел ко мне. Я видела боль в его глазах, видела борьбу. Но эту битву он проиграл, когда проснулся без памяти.

– Не может все закончится так, – шептала я, – ты не для этого оживал, мы прошли через все, Эд, прошу…

И Эд хотел, больше всего на свете хотел откликнуться на мою просьбу, но не мог. Он стал марионеткой в руках негодяя. Эд взял меня под руку, повел к Звездочету.

Пораженные Аника и Великан смотрели, и не могли поверить в происходящее. Они тоже не ожидали, что план так просто рухнет.

– Поставь девчонку на колени передо мной! – сказал Звездочет, – поставь.

Мы встретились взглядом. Я знала, что внутри Эд воет от боли, но снаружи он выглядел спокойным и равнодушным, если не считать глаз. Глаза молили о помощи, но я не знала, как помочь.

Я встала на колени, подняла на Звездочета отчаянные, злые глаза.

– А ты бойкая девушка, – сказал негодяй, – заставила меня понервничать, но ты должна знать, что мало кто на это способен.

Я усмехнулась, плюнула на землю.

– В молчанку играешь? – продолжал Звездочет, – играй, посмотрим, как долго ты протянешь!

Повернулся на Эда:

– Души девчонку.

И Эд начал душить. Сердце обрывалось. Если бы меня можно было сломать снова, то это произошло бы сейчас. Прямо сейчас. Сейчас меня ломали. Ломало все. Я запаниковала. Хотелось выть, но я лишь посмотрела на Эда тепло и с любовью. Мой взгляд говорит: «Ничего, я все понимаю. Ничего, ты не виноват!». Но ему стало еще хуже от этого взгляда, я видела, как он страдает. Руки сомкнулись на моей шее. Больно. Я начала задыхаться. Вот только не понятно, о чего больше? От нехватки воздуха или от того, что я разрывалась изнутри. Дыхание перехватило. Ужас, всепоглощающий ужас. Ты открываешь рот, пытаешься вдохнуть, но не можешь. Ты содрогаешься всем телом. В горле болит, точно там застрял камень, и он давит. Все давит.

– Эд, – прохрипела я из последних сил.

На нас бежали Аника и Великан, бежали обеспокоенными, напуганными. Они хотели помочь.

– Стоять! – приказал Звездочет, – стоять, иначе я прикажу ему убить Македонию.

Он звал меня Македонией. Противное имя. Мне стало мерзко. Македония… Македония… Это имя перестало быть моим. Давно перестало. Я стала просто Донной. Донной…

– Отпусти, – скомандовал Звездочет.

Эд отпустил. Я закашляла. Горло словно вырвали изнутри. Все болело, но больше всего болело в груди. Как же больно. Как больно!

– Поднимитесь, – скомандовал Звездочет рыцарем.

Все разом поднялись, несмотря на сонное зелье несмотря на то, что только что лежали без сил. Они подошли и схватили Анику и Великана.

– Переоденьте их в свои доспехи и киньте в реку, – сказал Звездочет, – давайте! Пусть тонут.

– Нет! – кричала я, – нет! Нет!

– Закрой своей подружке рот, – приказал Звездочет Эду.

Он послушался. Закрыл ладонью мой рот. Губами я чувствовала шрам. Это та самая ладонь. Ладонь, которой мы связали души. Я страдала. Ничто не может быть правдой. Все рухнуло. Все разрушено. Но и плакать я не могла. Слезы не лились. Я снова смотрела Эду в глаза, и в моем взгляде была лишь любовь и понимание. Я все понимала. И прощала. И любила. Любила и взрослого Эда, и этого, Эда-мальчишку. Я приняла их обоих. Нет, не так… Я приняла их, как одного человека. Моего Эда.

На моих глазах на Анику и Великана надели доспехи, повели к реке. Нет… нет… Послышался всплеск. Упали? Неужели упали? Утонут? Неужели утонут? Я закрыла глаза и вздрогнула. Нет… Нет…

– Теперь ты, – сказал Звездочет Эду, – иди в воду и утопись.

– Нет! – закричала я, – его отпусти! Отпусти!

– С чего бы мне это делать, Македония?

Я выхватила из прически острую шпильку, прислонила к горлу. В тот момент я правда не знала, смогу ли воткнуть шпильку в себя, не знала… Но я была отчаянна, ранена глубоко в душу, я могла пойти на что угодно.

– Отпусти его, или я сделаю это! – сказала я твердо.

– Ты не сделаешь этого!

– Уверен? – я повела по горлу, оставляя красный след, – уверен?! Я потеряла друзей, потеряла семью, потеряла себя, если потеряю и Эда, мне будет нечего терять.

– Как глупо, – фыркнул Звездочет, – человек живет только ради себя самого. Все остальные люди – это лишь инструменты.

– Тогда что ж ты как замер? – оскалилась я, – что ж ты как испугался за мою жизнь?

– Это не так.

– Тогда я вонзаю?

Я провела еще. Звездочет замер с выражением подлинного ужаса.

– Не хочешь? – я рассмеялась, – тогда отпусти его.

– Парень, возьми меч, – скомандовал Звездочет, – и приложи к собственной шее.

Эд сделал, как было приказано. Мы смотрели друг на друга, не отрываясь.

– Либо ты отпускаешь свою шпильку, – сказал Звездочет, – либо твой дружок отрезает себе голову.

Дыхание перехватило. Шантаж. Я никогда не была хороша в шантаже. Я лишь девчонка, которая умеет быть вежливой и милой. Шантаж – это не про меня… Тем более, когда на кон поставлена человеческая жизнь. Я попыталась сделать выдох. Выдоха не вышло, лишь рычание.

– Отпусти его, – повторила я, – тогда получишь меня взамен.

– Я получу тебя в любом случае.

– Не получишь, если я умру.

– Ты права, Македония. Несмотря на то, что ты мне симпатична, я не стану прогибаться под твои условия, – от открыл рот, собираясь отдать очередной приказ Эду.

– Ты мечтаешь о бессмертии, – сказала я поспешно, – для этого хочешь в Литвудское королевство.

Звездочет задумчиво наклонил голову:

– Как много знает маленькая принцесса.

В тот момент передо мной встал выбор: долг или любовь. Любовь или долг. Я смотрела на Эда. Смотрела, как он сжимал меч, как молили его глаза о помощи. Мой Эд. Мой бедный Эд. Тогда я поняла, он должен жить. А я должна спасти его.

– Я Литвудской крови, – сказала я громко и твердо, протянула ладонь, – посмотри, у Эда такая же рана. Мы связали наши души.

– Связали души, – рассмеялся Звездочет, – это выдумка…

– Такая же выдумка, как бессмертные яблоки.

Улыбка сошла с его лица, Звездочет смотрел серьезно.

– Продолжай, – сказал он.

И я продолжила.

Глава 32. Прощай, Эд

– Отпусти Эда, и я стану твоей женой, – продолжила я, – и так, ты сможешь попасть в Литвудское королевство, загипнотизировать, кого надо, и получить свои яблоки.

Звездочет задумался. Смотрел на меня внимательно, очень внимательно.

– Но, если ты откажешься отпустить Эда, – продолжила я, – тогда мне придется вонзить шпильку, а ты потеряешь возможность выгодно жениться и попасть в Литвудское королевство.

Звездочет сделал шаг ближе, я лишь усмехнулась. Нет, больше я его не боялась. Ненавидела, но не боялась.

– Ты умеешь удивить, Донна.

– Для тебя, принцесса Македония.

– Как скажешь, принцесса.

– Ты согласен? – спросила я строго, – отпускаешь Эда?

– Он вернется и отомстит.

– Тебе не так уж просто отомстить!

– Ты права, права, – Звездочет перевел взгляд на Эда, – опусти меч.

Эд опустил.

– Этого мало, – напомнила я.

– Теперь слушай внимательно, – продолжал Звездочет, – ты уйдешь из этих земель и никогда больше не вернешься. Ты забудешь и принцессу Македонию, и меня, и себя. Ты будешь скитаться по свету, и никогда не приблизишься ко мне.

Мне стало больно. Забудет? Снова все забудет? Нет…

– Дай нам попрощаться, – прошептала я.

Звездочет осмотрелся, ухмыльнулся.

– Сделай свадебный подарок своей невесте.

– Свадебный подарок? Ну пускай. Запомни, какой я добрый. Иди.

Я опустила шпильку, подошла к Эду. Он все еще не шевелился, просто смотрел.

– Прости, – прошептала я, гладя его по щекам, – прости, что обижала тебя, прости, что ругала и приказывала… Ты должен знать, я люблю тебя. Не только того старого Эда, но и тебя.

И я коснулась его губ. Слезы не текли, но сердце разрывалось.

– Ты можешь забыть все, что угодно, только не забывай мою любовь.

Я отошла назад, к аплодирующему Звездочету. Негодяй веселился.

– А теперь забудь все, парень, – сказал Звездочет, – и скитайся по свету прямо до самой смерти.

Звездочет повернулся на меня, взял за руки:

– Ничего личного, Македония. Просто мы с тобой подходим друг другу.

– Потому что ты старый, а я молодая?

– Потому что ты сильная и обманщица, – сказал Звездочет, убирая мои волосы за уши. Стало мерзко, – мы поладим, – потом повернулся на рыцарей, – этого ударьте по голове.

И его ударили, я вскрикнула.

– Ты обещал! Ты даже загипнотизировал Эда!

– Он очнется, – сказал Звездочет, – это, чтобы он сейчас нам не мешался.

И мы уехали. В тот момент во мне умерла надежда. В тот момент я задыхалась. Прощай, счастье. Прощайте, мои друзья. Прощай, Эд. Надеюсь, в той новой жизни, ты сможешь снова улыбаться.

Глава 33. Однажды пройдет годы

– Однажды пройдут годы, и ты забудешь обо всем.

Меня причесывала мама. Моя королева мать. Сердце болело. На душе осталась лишь пустота. Снова во дворце. Снова в своей комнате. Только сейчас рядом не было многочисленных слуг, здесь находилась только женщина, что старалась из строгой королевы-матери стать мне просто мамой.

– Главное ты жива, Македония, а все остальное – пустяки.

– Жива? Ты уверенна?

– Ты сидишь напротив. Ты дышишь! Это и называется жизнь.

Я посмотрела на мать. В ее выразительные красивые глаза. Мама была похожа на меня. Темненькая, стройная, красивая, но сейчас мы стали еще больше похожи. На моем лице появилось то же выражение тоски, что было и на лице матери.

– Я волновалась! Не знала, что и думать о твоем побеге! – приговаривала мама, расчесывая мои волосы.

– А я волновалась за тебя, но Илинна сказала, ты жива-здорово, заперлась в комнате, никого не хочешь видеть.

– Так и было. Я думала, они что-то сделали с тобой!

– Пока не сделали, но скоро сделают.

– Македония, главное, ты живая и здоровая!

Македония? Меня снова звали этим именем. Далеким и чужим. Я выдохнула. Пускай. Донна умерла в тот самый миг, когда утопили моих друзей, и, когда, стерли память человеку, которого я любила. Донна умерла, осталась вместе с ними, осталась лишь Македония. Холодная, расчетливая, злая.

– Пройдут годы, – продолжала мать, – и ты забудешь обо всем.

– Мама, я выхожу замуж за Звездочета, – напомнила я, – хуже судьбы сложно даже представить. Такое не забудется.

– Время сотрет все. Оно стирает и ошибки, и слова. Оно лечит и смиряет.

Мы встретились взглядом.

– Ты ведь никогда не любила отца, да? – спросила я, – это вынужденный брак, тебя заставили.

– Нет-нет, Македония, не надумывай лишнего. Я люблю Рона. Возможно, сначала и не любила, но с годами мы нашли общий язык, мы притерлись друг к другу.

– Притерлись? – ухмыльнулась я, – притерлись – не значит «полюбили»!

– Ты слишком многого хочешь, мало кому удается полюбить и обрести свое счастье. Притереться – уже не так плохо. Вам необязательно становиться страстными влюбленными, хватит простой дружбы.

– Дружбы со Звездочетом? Ты себя слышишь?

– А что тебе остается делать?

– Бороться!

– Македония, – мать повернула мою голову на себя, погладила меня по щекам, – ты просто молодая. В мире множество вещей, против которых мы бессильны, и остается лишь смириться и просто жить, а вести обреченную борьбу и умереть.

– Нет, мама, – я скинула ее руку, – Звездочет собирается захватить мир и стать бессмертным. Мы не можем это так оставить.

– Мы не герои, Македония, – продолжила мать, – мы простые женщины, которые просто живут, приспосабливаются, подстраиваются. Мы должны быть, как береза, которая прогибается на ветру, чтобы не сломаться.

– Почему так?

– Потому что мы не дуб, который выстоит. Мы слабые и нежные. Мы не сражаемся, мы выживаем.

Я выдохнула, посмотрела в зеркало на себя и на маму. Похожие внешне, но разные внутри.

– Лучше сломаться, чем не пытаться вовсе, – сказала я, – лучше умереть за идею, чем жить бессмысленно.

– Ты очень молода, Македония, слишком молода.

Я закрыла лицо руками. Хотелось заплакать, но слезы не лились. Кажется, я выплакала все слезы.

– Ты справишься, – сказала мать, – Звездочет бесплоден и стар, так что вряд ли он станет тебя доставать брачными ночами.

Я рассмеялась. Мы серьезно это обсуждаем?

– Да, Звездочет не так красив, как твой предыдущий жених, – продолжала мать, – но он не самый большой урод. Твой отец вон тоже никогда не был красавцем.

Мать взяла в руки старый портрет Эда. Посмотрела.

– Хотя и этот со своими странностями, – мама погладила лицо Эда, – глаза какие-то косые, смотри!

– В жизни у него другие глаза.

Мама заметила дырку. Просунула пальцы.

– Ты что ножи в него кидала? – удивилась мама, – зачем? Люди старались, рисовали, а ты так.

Я не могла смотреть на этот портрет. Не могла. Отвернула голову. Да, портрет был непохожим, но все равно я же знала, что там изображен мой несостоявшийся жених… Принц Август. Эд.

– Само собой я желаю тебе счастья, – продолжала мать, – и ты будешь счастлива, просто найдешь себя в другом.

– В чем же, интересно узнать?

– В детях, например, – мать подняла руки, – я знаю, что Звездочет бесплоден, но ты-то нет, заведешь себе любовника, родите милых малышек, я стану бабушкой.

– Мама!

– Македония, это жизнь! И если мы будем просто сидеть и злиться, то однажды мы умрем от разрыва сердца. Мы должны брать, что дают. А тебе и так дано больше, чем многим другим.

Она закончила расчесывать волосы, подошла к шкафу.

– Ну и хорошо, что ты потеряла мое свадебное платье, – сказала мать, – сошьют новое тебе. Намного красивее и моднее. Ты же знаешь, как быстро меняется мода?

Платье! Это может отсрочить свадьбу!

– Сколько времени понадобится на пошив? – поторопилась спросить я.

– День, может, два, – ответила мама, – ты что, снова задумала сбежать? Нет, Македония, два раза такое не срабатывает.

Ну почему…

– По периметру стоит стража, ход для прислуги перекрыли.

Я зло ухмыльнулась. Звездочет рушил все. Закрыл ход для прислуги. Даже, если бы в этом сумасшедшем мире кто-то и решил заявиться на свадьбу и спасти меня, то у них бы не вышло. Ход закрыт. Ухмыльнулась снова. Меня некому спасать. Аника и Великан мертвы. А Эд беспамятный скитается по свету.

– Тем более, что бы изменил твой побег? – продолжала мама, – все равно однажды отыщут и посадят в клетку. Тебе это надо? Не надо! Лучше уж жить в своей комнате, со всеми удобствами. Вкусно есть и наряжаться. Ну?

– Нет, мама, я и не думала сбегать.

Глава 34. Это конец. Либо его, либо мой!

Снова свадьба. Снова гости. Снова все наряженные и красивые. Я поглядывала на бальный зал со скукой. Одета в длинное белое платье. Красивое платье. Обтягивающий верх, расклешенный низ. Возможно, платье слишком пышновато, но мама настояла, чтобы все выглядело по-королевски. На голове – корона. Давно я не носила короны. Даже забыла, что принцессы так делают. Забыла, что принцессам полагается надевать на голову металлическую ерунду, которая напоминает простым смертным, где их место. Ужасная традиция. Я была красивой. Очень красивой. И злой. Очень злой. Я подвела глаза черным. Никогда так раньше не делала, но сейчас захотелось сделать. Накрасила губы ярко. Тоже никогда так не делала, но захотела. Я знала, что со стороны непохожа на обычную себя. Я и не наивная принцесса Македония, и не актриса Донна, а кто-то другой – отчаянная незнакомка, от которой я и сама не знала, чего ожидать.

– Македония, вот ты где! – послышался деловой голос матери, – гости собрались, скоро твой выход.

– Ты как будто даже ждешь этого.

– Жду, ты права, – ответила королева, – чем быстрее все закончится, тем лучше.

– А ты подумала о папе? – спросила я, – отец зачарован Звездочетом. Отец в ловушке. Он уже много лет говорит то, что ему приказывают. Он марионетка.

– Ты преувеличиваешь.

– Тут нельзя преувеличить. Либо человек под гипнозом, либо нет. Король нашего королевства под гипнозом.

– Тогда тем более выходи замуж, – сказала мать, – выйдешь, вы уедите в Литвудское королевство и Звездочет забудет про нас, уберет чары с отца.

– А Литвудское королевство тебе не жалко?

– Македония, милая моя, нельзя жалеть всех и каждого, а то не останется сил помочь самому себе. У тебя есть долг, так что иди и исполни его. Давай-давай, улыбку пошире, и под венец!

Улыбку пошире, и под венец? Я оскалилась. Хотели улыбку, будет вам улыбка. Отчаянная, злая, улыбка убийцы. Я обернулась на мать, горько ухмыльнулась.

– Ты любила когда-нибудь?

– Да, Македония. Тебя.

Мы недолго смотрели друг на друга, пока мать снова не заговорила:

– Знаю, что не уделяла тебе достаточно времени, знаю, что отдала тебя на воспитание Илинне, так было проще. Но я всегда любила тебя, с первой минуты твоего рождения. Я помню, как увидела твой первый взгляд и поняла, что ты часть меня, что ты… что ты самое дорогое на свете. Ты всегда была единственным существом на всей планете, кого я любила больше, чем саму себя, Македония. Просто знай об этом и верь, что я желаю тебе только лучшего.

Мать подошла и обняла меня. Не помню, когда мы с ней в последний раз обнимались. Не помню, чтобы мы вообще с ней обнимались. Тут она заметила мою ладонь со шрамом, потерла шрам.

– Ты счастливая, – прошептала мать мне на ушко, – такая молодая, а уже научилась любить.

– И все впустую.

– Нет, Македония. Тот, кто любил однажды, сможет полюбить снова, потому что сердце уже открыто. Это хорошо, очень хорошо. И ты полюбишь, возможно, не Звездочета, но какое-нибудь дело, или детей, или другого человека. Свадьба с плохим человеком это не конец.

Я благодарно улыбнулась и снова обняла мать. Пусть думает, что ее дочь со всем согласна, пусть думает, что принцесса Македония смирилась. Но в моем корсете был спрятан кинжал, которым я собиралась воспользоваться сегодня. Нет, свадьба – это конец. Либо Звездочета, либо мой.

Глава 35. Одныжды я влюбилась…

Шла я медленно и гордо. Смотрели люди. Кто-то сочувственно, кто-то с радостью, кто-то с тоской, а кто-то с равнодушием. И этих равнодушных я особенно ненавидела в тот момент. У них на глазах рушились жизни, рушились государства, рушились судьбы, а им было все равно. Я шла и думала, что никогда не стану такой. Даже, когда совсем разочаруюсь, все равно не стану. Я сохраню в себе живой огонь, в память о моих друзьях, в память об Эде. Я шла и в груди быстро билось сердце, шла и задыхалась, внешне оставаясь совершенно холодной.

– Македония, ты прекрасна, – поприветствовал меня Звездочет, прикладываясь сморщенными губами к моей руке.

– Благодарю, – ответила я, – вот только я на себя непохожа.

– Вздор! Конечно, похожа.

– Откуда Вам знать?

– Я видел тебя, танцевал с тобой, я знаю тебя, уж поверь.

– Да? – ухмыльнулась я, – и какой же я человек?

– Ты отчаянная и дерзкая, ты сильная и нежная, ты грациозная и гордая.

– Гордая? Вам это во мне нравится, гордыня?

– Да.

– Обычно люди считают гордыню пороком.

– Македония, ты – принцесса, ты не обычный человек.

Я посмотрела Звездочету в глаза. В ужасные, пустые глаза. В глаза, в которых жила лишь алчность и себялюбие. Глаза, которые я ненавидела, но которых больше не боялась. Возможно, в голове у всех людей стоит некая перегородка, забор, который сдерживает нас. Но если эту перегородку убрать, то мы обезумеем и потеряем способность бояться. Мы станем слишком отчаянными. И в тот день в лесу, когда я согласилась на брак со Звездочетом, моя перегородка безвозвратно сгорела.  К ни го ед . нет

– Вы когда-нибудь любили? – спросила я Звездочета.

– Да. Тебя.

– Вы меня желали, – ухмыльнулась я, – хотели заполучить, как игрушку. Хотели почувствовать надо мной власть. Сначала это было потому, что я танцевала не с Вами. Потом потому, что сбежала. Это не любовь.

– Я люблю, как умею, Македония. И ты с этим смиришься.

Мы снова пересеклись взглядами, и снова я не испугалась его, но возненавидела сильнее. Опасное это чувство. Ненависть сжигает изнутри, она забирает кусочек тебя самого и вредит только тебе. Ненависть бесполезна, но неизбежна. В моем случае точно.

– Я видела стража озера смерти, – сказала я, – видела человека, который продал душу ради волшебного дара.

– И что?

– Он плавал по бесконечному озеру, скрывая лицо под черным капюшоном. Но мне довелось увидеть. И это было жуткое зрелище. Лицо смешалось. Все перемешалось, – я сделала шаг ближе, заговорила тише и четче, – лицо слилось в одну массу, и стало невозможным разобрать, где у стража рот, где нос, где глаза… И дым. Всюду был дым, он как гной вытекал из любой дыры в этом отвратительном теле.

– Ты пугаешь меня тем, что я после смерти стану уродом?

– Вы недослушали. Страж служит более могущественному существу. Страж не принимает решений сам. Он вечный слуга, вечный раб, вечный урод, поплатившийся за гордыню.

– Я не умру, – наконец сказал Звездочет.

– Однажды мы все умрем. Будь ты хоть тысячу раз бессмертным, однажды наступит конец.

– Пора! – послышалось снаружи, и мы поняли, что пора выходить к зрителям.

Нас ждал долгий свадебный ритуал, бесполезные клятвы, бесполезные проклятья, бесполезные поздравления. Ну ладно. Да начнется мое представление. Вперед вышел канцлер в белом кудрявом парике.

– Принцесса Македония дочь Колларийского короля Рона Четвертого и Звездочет по имени…

– Просто Звездочет.

– И советник его королевского величества Звездочет сочетаются священными узами брака. Да начнется обряд бракосочетания!

Мы переглянулись. Звездочет улыбнулся, подмигнул мне. Я же лишь ухмыльнулась самой ядовитой ухмылкой. А в моем корсете лежал кинжал и ждал своего часа.

– Хочу сказать! – я сделала шаг вперед, – по нашим традициям жених и невеста могут сказать слово.

Народ переглянулся, на лице Звездочета появилось замешательство. Никто не ожидал.

– Мы же уважаем традиции?

Возражений против моей инициативы не было, так что я сделала шаг вперед и начала.

– Дорогие гости, – сказала я с мерзкой улыбкой, – сегодня я выхожу замуж.

Толпа театрально ахнула.

– Однажды я влюбилась в потрясающего человека, – продолжила я, – многие из вас его видели, на балу. Мы с ним танцевали в центе зала, – оглядела присутствующих, – я была той дамой в зеленом, и это на нашу пару вы смотрели с восхищением. А потом человек, в которого я была влюблена, умер по вине моего жениха, – я посмотрела на Звездочета, – просто, чтобы вы знали, он загипнотизировал моего короля-отца, он гипнотизирует нашу стражу, он собирается стать бессмертным!

Звездочет схватил меня за руки.

– Что ты творишь? – прошипел он.

– Говорю правду, – и снова повернулась на зал, – запомните этот день. Зло выиграло битву, но оно проиграет войну. Я обещаю это!

И в этот миг я набросилась на Звездочета с ножом. Сердце колотилось. Дыхание прерывалось. Раз этот человек может приказать телу исцелиться, значит целиться надо в глотку, чтобы он не смог говорить. И я целилась.

Когда я успела из милой девочки стать диким зверем? В какой момент моя жизнь разделилась на «до» и «после»? А может быть и не было никогда такого момента? Все происходило постепенно? Ничего не вышло. Звездочета закрыл собой один из стражников. Хорошо, он был в доспехах, иначе бы я точно вонзила нож в невиновного человека. Иначе я бы убила невиновного. Меня трясло. Ничего не получилось. Все треснуло по швам и разрушалось на моих глазах. Я стояла с ножом в руках и не могла дышать. Кто мог так поступить? Кто мог заслонить Звездочета собой?

– Я приказал ему, – сказал Звездочет, – при любой угрозе, они заслонят меня собой.

– Проклятье, – ругнулась я, отступая.

Ладно, первый план не сработал, тогда сработает второй. Я замахнулась ножом, чтобы ударить себе в сердце. Дрожь по коже. Мне было страшно. Умирать не хотелось. Что бы не происходило, я жаждала жить. Какой бы ни была жизнь, я жаждала. Но если эта свадьба состоится, то Звездочет сможет попасть в Литвудское королевство, сможет найти эти проклятые яблоки и стать бессмертным, а этого нельзя допустить. Время словно замедлилось. Говорят, перед гибелью у человека проносится в голове вся жизнь. У меня не проносилось ничего. Единственное, я слышала шепот: «Донна, нет!». Как глупо… и как чудесно… умирая, я слышу его голос. Голос Эда.