Текст книги "Его сбежавшая Принцесса (СИ)"

Автор книги: Дарья Адаревич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

Глава 18. В путь!

Мы сидели на корточках и смотрели на шум-горох. Вырос большим. Размером с человека.

– Теперь можно будет его спилить и освободить мне место под нормальный горох? – спросила Гнея.

– Думаю, да, – откликнулся Медведь.

Они улыбнулись друг другу. А мы с моей дорогой служанкой Илинной многозначительно переглянулись. Подумали об одном и том же. Медведь и Гнея. Они строили друг другу глазки с первой встречи, много времени проводили вместе, много разговаривали.

– Ну я тогда мне пора отправляться в дальний путь! – сказал Юлий.

Теперь все повернулись на мальчишку.

– Куда это ты собрался? – спросила Илинна.

– Обратно в, – замялся, подбирая слова, – за яблоками в общем. В Литвудское королевство.

– Наша приманка, – кивнула я, – нам нужно лишь несколько плодов, а Юлий единственный, кто может проходить туда-сюда через границу.

– Да, я такой! – улыбнулся Юлий, – нет желающих меня проводить? До границы может…

– Я пойду с тобой, – ответил Медведь, – ты прав, одному может быть опасно.

– Нет, ты нужен Эду!

Я посмотрела на Эда. Он выглядел, как тот, кому точно не был нужен Медведь. Он демонстративно отвернулся от друга, хорошо еще не кричал проклятия, сдерживался.

– Тебе тоже нужна будет защита, – ответил Медведь, – к тому же, бессмертные яблоки – самый ценный товар во всем мире!

Юлий довольный кивнул. И мы все снова вернулись к рассматриванию раскрывающегося шум-гороха.

– Ты даже не извинишься? – вдруг спросил Эд у Медведя.

– Нет.

– Ты участвовал в заговоре!

– Не я, моя семья.

Картинка начинала складываться.

– Это одно и то же, – разозлился Эд, – ты предатель. Я ума не приложу, как мы оказались заодно!

Они смотрели друг на друга. Эд со злобой, Медведь со спокойствием и уверенностью.

– Много всего произошло, – ответил Медведь, – ты был семнадцатилетним мальчишкой, скитающимся по свету, а я был преступником, скрывающимся в лесах. Нет, не так. Поладили мы, когда я был медведем.

– Знать не хочу, – замотал головой Эд, – я не мог стать предателем.

– Кого же ты предал?

– Себя.

Возможно, так со всеми людьми. Мы вырастаем, становимся умнее, мудрее… И забываем маленьких себя, забываем, какими были. Предаем.

Шум-горох раскрылся. Созрел. Готов. Я аккуратно достала горошины, положила в коробочку. Аккуратно, чтобы случайно не раздавить, и не случился взрыв.

– Мы готовы, – сказала я, – можно выдвигаться.

Все были согласны. Пора. Мы и так слишком долго ждали. Я переживала за Великана и Анику. Если судить по слухам, никого не казнили, но, должно быть, они все еще где-то в тюрьме. Возможно, их пытались загипнотизировать. Вот только их зачаровать не получится, они сломленные. Оба сломленные. Наверняка Звездочет понял это и пытает их. Я сделала глубокий вдох. Выдохнула. Ничего, мы спасем их. Спасем. А потом попытаемся выйти и на Звездочета. Если все получится, то мы схватим его уже завтра. А, если что-то пойдет не по плану, то нас спасет Юлий с яблоками.

Простились с Гнеей и Илинной, и с малышом Пигом тоже простились. Я обняла Юлия.

– Спасибо тебе, – прошептала я на прощание, – спасибо, что сказал, как вытащить душу Эда.

– Да, пожалуйста. Вы еще помиритесь. Куда ж денетесь.

Обнялись с Медведем.

– Ну, Донна, только слезы не разводи, – сказал Медведь.

– Когда я слезы разводила…

– Да всегда. Я столько всего с тобой насмотрелся.

Я легонько ударила его по плечу и кивнула.

– Береги себя.

– И ты себя береги.

И мы с Эдом отправились в путь. Поскакали на лошади. Сначала до нашего лагеря, потом в город.

Было очень странно вести Эда. Обычно это он знает дорогу, обычно это он ориентируется в лесу, а я сижу и глазками хлопаю. Но сейчас все изменилось. Я говорила, куда скакать, где заворачивать. Изо всех сил старалась сохранять голос уверенным.

– Я как будто знаю эти места, – сказал Эд.

– Ты что-то вспоминаешь?

– Не надейся.

– Тогда как?

– Как будто я был здесь в детстве.

– Вы приезжали в Колларийское королевство? – удивилась я.

– Очень давно. Как раз когда отец второй раз женился.

– Удивительно, что ты запомнил эти леса. Обычно дети такое не запоминают.

Эд ухмыльнулся:

– Ты же не считаешь меня обычным?

Теперь ухмыльнулась я.

Глава 19. Мы дома

Домчали до лагеря за несколько часов. Все-таки добрались. Я спрыгнула с коня, побежала к нашим шатрам. Эд шел следом, неуверенно осматриваясь по сторонам.

– Мы дома, – крикнула я.

– У дома должна быть крыша.

– Дом – это не дом в привычном понимании, дом – это место, с которым у тебя связаны лучшие моменты. Место, где ты чувствовал себя счастливым. А здесь мы все были счастливы.

Эд медленно прошелся по лагерю. Осмотрел шатры. Подошел к костру. Пнут уголек.

– Сейчас я расскажу.

Я привстала на пенек, чтобы быть выше. Закрыла Эду глаза ладонями.

– Представь, – начала я, – у костра сидят твои друзья. Два коренастых парня-близнеца, рыжеволосая девушка, верзила со сломанным носом, я… Костер горит, греет нам лица. Мы улыбаемся. Кто-то начинает рассказывать историю. Потом рыжеволосая девушка берет лютню, начинает играть, и мы поем… Представил?

– Прямо тут? – фыркнул Эд, – прямо в лесу мы жили?

Я убрала ладони, отошла. Эд смотрел на наше место для костра с пренебрежением и даже отвращением. Почесал голову. «Это не мой Эд, – напомнила я себе, – мой Эд жил этим местом! А этот лишь мальчишка, который ничего не понимает!».

– Я покажу тебе, – сказала я, повинуясь порыву.

И мы разожгли костер. Оказалось, семнадцатилетний Эд совершенно ничего не знал про разведение костров. Он сложил ветки в кучу и довольный ждал, когда я переложу их так, чтобы получился хотя бы форма шалаша.

– А ты молодец, – сказал Эд со знанием дела.

– А ты бездельник.

Эд поднялся, снова пнут уголек.

– Ну и какая во всем этом радость? – спросил он, – мы не могли что ли поселиться где-нибудь в нормальном месте? Да хотя бы в той деревне?!

Костер разгорался. Я отошла, довольная. Это первый костер, который я разожгла сама. Мой первый костер. Можно было гордиться.

– И все-таки, ума не приложу, как мы с тобой могли познакомиться, – сказал Эд, – уличная артистка и принц. Это что-то из разряда сказок.

– А если я все-таки не уличная актриса, а принцесса? – спросила я хитро.

– Нет-нет, меня не проведешь! Расскажи, как мы познакомились.

Эд положил голову мне на плечо, как когда-то. Как когда-то.

– Я украла свадебное платье принцессы Македонии, – начала я, – и сбегала из дворца. А тут появился ты, притворяющийся стражником.

– Да быть не может! Зачем мне притворяться стражником, чтобы попасть во дворец? Я бы просто пришел к главным воротам и объявил свое имя. Меня бы пропустили. Знаешь, как у нас это работает? Одно только имя буквально открывает любые двери.

Я знала, каково быть королевских кровей. И знала, что одного только имени маловато.

– Мы боремся против человека, умеющего гипнотизировать, – напомнила я, – тут надо действовать осторожно.

– Так что дальше?

– Так и встретились. Познакомились и решили объединиться, ведь наши цели совпадали.

Подробности были излишни. Да и не хотелось вспоминать. Не хотелось.

– Наша история знакомства интереснее, – сказал Эд.

– Ты о чем?

– Я только что проснулся после долгого сна, а ты рисковала жизнью, чтобы меня разбудить. Сначала ты перепутала меня с другим, а я решил, что ты наложила чары.

Я усмехнулась. Собралась потрепать Эда по голове и тут же пожалела об этом. Нечего там было трепать. Жалко кудряшки. Жалко.

– Ладно, признаюсь, – сказал Эд, – костер завораживает.

– Меня тоже. Как будто это какая-то магия. Смотришь на огонь, и он знает все на свете. А еще он такой спокойный.

Эд повернул мою голову на себя, прижался ко мне лбом. Сердце заколотилось. Мой Эд тоже так делал.

– Помнишь ту загадку, – заговорила я с улыбкой, – когда меня попросили нарисовать свободу.

– Конечно, помню, – ответил Эд, – я думал над этим.

– Думал?

– Конечно. Так что ты нарисовала?

– Угадаешь?

Эд смутился, несколько раз моргнул.

– Огонь? – предположил он, – для тебя свобода – это огонь?

– Нет.

– Что тогда?

– Танец.

Эд застыл, словно не веря моим словам. Отодвинулся с недоверием.

– Ты шутишь?

– Нет, я правда нарисовала тогда танцующую пару.

Эд склонил голову, всматриваясь в мое лицо, словно силясь увидеть во мне кого-то другого.

– Ты не перестаешь удивлять, – сказал он наконец, – кажется, уже все о тебе знаю, а потом всплывает что-нибудь неожиданное.

Мне захотелось потанцевать. Больше всего на свете. Встать здесь в лесу, прижаться друг к другу, и закружиться. И нам будет не нужна музыка. Мы услышим музыку природы. Я набралась сил, сделала глубокий вдох.

– Может, потанцуем?

Я вспомнила Эда на балу. Вспомнила, как он тащил меня за руку в центр зала на последний танец. Вспомнила, как мы без передышки танцевали несколько часов подряд. Вспомнила, как горели его глаза. Да, Эд, сидящий передо мной – это не мой Эд. Но все же… это в нем должно было остаться неизменно.

– Потанцуем? – смутился Эд.

Не просто смутился, он почти испугался моего предложения. Сглотнул. Шмыгнул носом.

– Ты не хочешь? – осторожно спросила я.

Эд снова сглотнул. Голова шла кругом.

– Почему не хочешь?

– Да зачем, – махнул он рукой, – какие танцы? Что за ребячество?

Я ухмыльнулась. На что рассчитывала?.. Нет, это не мой Эд. Точно не мой Эд. Даже близко не он.

Я помешала угли, сдерживая подступающие слезы. Как глупо. Это точно не то, из-за чего плачут. Это такая ерунда. Но я ничего не могла поделать.

– Ты что плачешь там? – спросил Эд.

– Это от костра.

– Тогда отходи. Говорил же, от этих походов ничего хорошего не дождешься!

– Ворчишь, как старик.

– Тебе не понять, ты не жила во дворце, не знаешь, как неудобно без всей нашей роскоши.

Я усмехнулась. Конечно, не жила во дворце. Я понимала Эда, как никто другой, но даже мое поведение в первые дни походной жизни было более нормальным.

– А еще здесь комары…

Что же должно было с ним случиться, чтобы семнадцатилетний Август, сидящий передо мной, превратился в Эда, с которым я связала свою душу.

– Ты вообще не обращаешь внимания на комаров?

– Не преувеличивай, – ответила я, – костер отгоняет комаров.

– Да конечно!

– Эд бы тебя, – я закусила щеку.

Напомнила себе, что он не виноват, что потерял память. Он и так держится молодцом, и так старается.

– Договаривай, – зло усмехнулся Эд, – что хотела сказать?

– Ничего.

– Ты все еще думаешь о нем?

Думаю, как иначе.

– Думаешь о нем? – повторил Эд.

Я вздохнула. Ну что за поведение?

– Напиши книгу «Ревность к самому себе. Пособие для тех, кому не хватает проблем», – сказала я.

– Что ты хотела сказать про него? – разозлился Эд, – каким он был? Давай, говори.

Мое сердце ускорилось. Не верилось в происходящее. С одной стороны, я понимала, что мальчишке непросто, а с другой… Какой же этот новый Эд – гад. Хотелось его ударить за такие слова. Увидев мою злобу, Эд встал сам, поднял меня, схватил за руки, не позволяя вырваться.

– Скажи это! – продолжал он, – чем? Чем лучше меня?

Я молчала.

– Он любил походы? – крикнул Эд, – любил все это? Любил сидеть у костра и петь глупые песни? Любил спать на свежем воздухе и питаться жаренными белками? Такое тебе нравится?!

– Успокойся.

– С чего бы вдруг!

– Успокойся!

– Опять указываешь! – хохотнул, – ему тоже указывала?

– Ему не приходилось указывать, – я попыталась вырваться.

– Он был грубым с тобой? – Эд прижал меня крепче, – может, тебе нравится грубость?

– Отпусти!

– Но мне плевать, что каким он был! Тот Эд мертв, есть только я!

– Отпусти…

Эд замер на мгновение. Посмотрел мне в глаза и увидел там страх.

– Прости, – прошептал он, отпуская меня и отступая, – прости, я переборщил.

Эд медленно опустился на землю, спрятал лицо в ладонях.

– Спокойной ночи, – сказала я, – выдвигаемся завтра на рассвете. Постарайся успокоиться до завтрашнего дня.

Я смотрела на Эда, ожидая реакции. Смотрела с жалостью и разочарованием. Это не мой Эд. Не он. «Ему всего семнадцать,» – напомнила себе я. Ну а мне девятнадцать, и ничего!

– Я все испортил? – Эд поднял на меня отчаянные, несчастные глаза.

В то мгновение захотелось его обнять. Крепко прижать. И сказать, что все в порядке. Я сжала кулаки, задрала голову выше и решила оставить его одного. Да, нам обоим будет лучше побыть в одиночестве.

– Спокойной ночи, – повторила я.

Не оборачивалась, но слышала, как Эд крушил все вокруг, как пинал костер. Душа болела. За него. За себя. За нас обоих. Я ушла в свой шатер и еще долго не могла заснуть.

Глава 20. Маскировка!

– Донна – Донна! Моя любовь к тебе бездонна! Донна – Донна, приятно быть в тебя влюбленным!

Конечно, приятно, что я проснулась от признаний в любви, а не от проклятий, но все же… Но все же. Недовольная вышла из шатра. Прямо напротив входа на маленьком бревне сидел Эд с лютней и пел дурацкую пеню. Очевидно, сочинил он ее сам, и получилось не очень. Эд широко улыбался, так, словно вчерашнего вечера не было. Так, словно это не он вчера устроил истерику по поводу ревности к самому себе. А еще меня называл актрисой.

– Проснулся, соловей? – поприветствовала Эда я.

– Сочинил для тебя! Послушаешь?

Выбора не было. Я присела рядом, стала слушать. Что ж, забавное зрелище: Эд, который поет. Пел фальшиво, но очень старался, и мне все равно понравилось. Слова дурацкие и детские, но чувствуется, написано с душой. Я заулыбалась. Эд закончил и театрально поклонился.

– Я думала, в семнадцать лет ты не умел играть на лютне, – сказала я.

– Я тоже так думал, а потом взял в руки, и пальцы вспомнили. Странно вспоминать то, чего раньше не умел.

– Да уж.

– Готова выдвигаться?

Солнце только-только поднималось, так что город пока спит, а что может быть страшнее, чем проснуться от землетрясения.

– Надо подготовиться, – сказала я.

– К чему? Шум-горох взяли.

– Этого мало, пойдем.

Мы зашли в большой шатер Аники.

– Гардеробная? – ухмыльнулся Эд, рассматривая одежду.

– Что? Чувствуешь королевские замашки?

– Возможно-возможно, – Эд потрогал ткани, посмотрел на золотые нитки, – ненастоящие.

– Конечно ненастоящие. Выйдешь? Мне надо переодеться.

Эд вышел, но я знала, он стоит снаружи, рядом.

– Меня же разыскивают, – крикнула я, – надо, чтобы не узнали.

– А я?

– А тебе, – я задумалась, – тоже что-нибудь придумаем. Надо шрамы закрыть, слишком много внимания привлекают.

– Пока возьми нам ножи и посмотри в соседнем шатре, может, осталось снотворное. В бочке.

Послышались шаги. Шуршание.

– Бочку вижу, – сообщил Эд.

– Там склянки валяются, наберешь?

– Наберу. А чей это шатер?

Я замолчала. Вздохнула.

– Твой.

– Ты хотела сказать: «Его»?

– Как хотела сказать, так и сказала.

Сосредоточилась на одежде. Надо замаскироваться так, чтобы, даже если на меня напялят маску, то никто бы даже не подумал на меня. Нет, не так! Надо одеться так, чтобы никому даже в голову не пришло меня проверять!

Порылась среди вещей. Достала штаны и тунику самого маленького размера. Видимо, шили на Медведя. И все равно мне будет великовато. Сняла платье, оставшись в сорочке, посмотрелась в большое зеркало. За время нашего отсутствия зеркало треснуло. Обидно. За время нашего отсутствия много всего треснуло.

– Эд, принеси бинт! – крикнула я, – он должен быть там же, в сундуке.

– Ты поранилась?

– Просто принеси.

Эд распахнул двери. Посмотрел на меня.

– Поранилась? – повторил он.

Я стояла в одной сорочке. Просвечивающей сорочке. Закрылась первой попавшейся тряпкой.

– Все-все, не смотрю, – пробормотал Эд, медленно отворачиваясь.

– Со мной все хорошо. Просто принеси бинт.

Мне ведь может понадобиться помощь. Нет. Я не могу просить. Эд снова появился, но уже с бинтом.

– Мне нужна твоя помощь, – вырвалось у меня.

– Надеюсь, в переодевании? – ухмыльнулся он.

– Да.

Эд снова захихикал, а потом замер, поглядывая на меня.

– Ты же пошутила?

– Мне правда нужна помощь. Ты должен перебинтовать мне грудь.

Глава 21. Тебе семнадцать

Я бы никогда не попросила подростка о таком, честно-честно. Но Эд выглядел, как взрослый человек. Ему двадцать пять. Точнее, его телу двадцать пять.

– Ты уверена, что это хорошая идея? – спросил Эд, стоя у меня за спиной.

– Конечно, хорошая.

– Не понимаю, зачем так стесняться, мы же женаты в конце концов.

– Не женаты, связаны душами. Это другое.

Я обернулась на Эда, поправила ему повязку на глазах. Пусть так. Так правильнее.

– Ты какая-то слишком уж… – начал он.

– Какая? Ну же? Какая?

– Замороченная.

– А тебе семнадцать.

– Двадцать пять.

– Семнадцать, – повторила я и сняла сорочку, – и не думай подсматривать.

– Если бы я видел, было бы проще.

– А ты давай наощупь!

Эд нервно рассмеялся.

– Ну что?

– Прости, просто, – замялся, – ты же понимаешь, что я додумаю все сам?

– Додумывай, что хочешь. Просто помоги.

Эд тронул мою голую спину. Холодные руки. Я вздрогнула. Сглотнула. Эд нежно провел по спине. По телу бежали мурашки.

– Не отвлекайся, просто помоги забинтовать. Бинт вот.

Он взял бинт. Начал разматывать его наощупь. На самом деле мне нужен был второй человек только для того, чтобы упросить задачу, чтобы один из нас держал бинт, а другой бинтовал. Эд тоже это понимал. Он глубоко вдохнул. Я слышала, как ускорилось его сердце.

– Я никогда не делал такого, – прошептал Эд, – не трогал женскую спину, не видя ее.

Он дотронулся до моей шеи. Дышать становилось все тяжелее. Голова закружилась. Как хорошо…

– Вернемся к делу, – сказала я строго, возвращая себя обладание, – я держу, ты заматываешь.

И Эд начал заматывать. Для человека с завязанными глазами он действовал очень ловко. Я даже подумала, что он подглядывает. Провела несколько раз ладонью перед его лицом. Ничего. Видимо на самом деле не видит. Почему-то стало немного грустно. Какая-то больная часть моей души хотела, чтобы он смотрел. Нет-нет. Нечего на меня смотреть семнадцатилетнему мальчишке! Нечего!

Эд закончил, и я закрепила бинт. Давило на грудь. Неудобно. Противно. Эд тронул мои плечи, провел руками выше, до шеи. Нежное прикосновение. Эд медленно повернул меня на себя. Медленно гладил мои плечи. Руки поползли к лицу. Коснулись щек. Я должна это прервать. Прекратить! Но я не хотела. Смотрела на черную повязку на глазах Эда. Смотрела на то, как медленно расползалась на его лице улыбка. Ему не нужны глаза, чтобы чувствовать меня. Наши губы слились в поцелуе. Мягкие губы, теплые руки на щеках. Я тоже закрыла глаза. В нормальный разум я пришла позднее, чем следовало. Отстранилось. Коснулась губ. Сглотнула.

– Ты где? – спросил Эд.

– Спасибо за помощь, – сказала я, – теперь мне надо переодеться.

Вытолкала его из шатра, а сама замерла, стоя перед зеркалом. Что-то слишком много у нас поцелуев. Неприлично много поцелуев. Может, даже больше, чем было с моим Эдом.

– Прости, – прошептала я, – прости меня, Эд. Я не знаю, что со мной. Я не знаю… я люблю тебя, но и в него, я, кажется, тоже влюбляюсь.

Глава 22. Притворишься немой!

Я стояла и смотрела на себя в зеркало. Широкие штаны. Широкая рубашка. Надо что-то сделать с волосами. Я посмотрела у Аники в сундуке, нашла пару мужских париков. Один кудрявый черный, другой короткий и рыжий. Выбрала кудрявый черный. Ухмыльнулась. Теперь я стояла перед зеркалом не только в мужской одежде, но и в мужском кудрявом парике. И все равно, я была девчонкой в мужской одежде. У меня слишком женское лицо. Слишком красивое, утонченное. Нашла у Аники краски для лица. Да, надо нарисовать брови пошире. Нарисовала. Лицо стало погрубее. Посерьезнее. Я нахмурилась. Все равно что-то не так. Я сгорбила спину. Выпятила таз. Ноги на ширине плеч. Чуть косолапо. За взрослого мужчину точно не сойду, но подростком может и получится притвориться. Надо будет еще измазать чем-нибудь лицо. Подростки вечно ходят чумазые.

– Ну что, готова? – заглянул Эд.

Увидел меня и тут же рассмеялся.

– Чего смеешься, братишка? – я попыталась сделать голос ниже и грубее.

– Нет-нет, не думай открывать рот! – хохотал Эд, – теперь ты немая, а если надо с кем-то договориться, это сделаю я.

– Ну ладно. Как я тебе? – поправила кудрявую челку.

– Забавно, – сказал Эд с широкой улыбкой, – они тут такие подготовленные. Парики делают.

– А куда ты дел свои отрезанные волосы?

– Так вот они! – Эд потрепал мой парик, осмотрелся, – а меня во что ты хотела нарядить? Сразу предупреждаю, в женское платье не полезу.

– И не надо. Найди что-нибудь, чтобы шрамы на руках прикрыть.

Эд достал среди кучи вещей длинный коричневый плащ, надел на себя. Я замерла. В этом плаще ходил мой Эд. Это был его любимый плащ.

– Сойдет?

Я проморгалась и кивнула. Сойдет. Еще как сойдет.

В карманах по флакончику со снотворным. И по ножу. И по коробочке с шум-горохом. Мы возвращались в столицу. Меня не покидало ощущение того, что все, как раньше. Или все скоро станет, как раньше, когда мы спасем друзей.

С рассветом в город пришли и мы с Эдом. Да уж, этот город помнил нас обоих не такими.

– Чего какая напряженная? – послышалось за спиной.

– В последний раз мы сбежали отсюда на воздушном змее.

– Как это?

– Разбежались и прыгнули с крыши, а потом полетели.

Эд криво улыбнулся:

– Жаль, я этого не помню. Это ж потрясающе!

– Это страшно, мы чуть не умерли.

– Не умерли же!

Не стала я подливать масла в огонь и говорить: «Вообще-то умерли! Ты умер!». Дошли до ворот, до стражи. Я была искренне удивлена. Наш город славился тем, что сюда может попасть любой. Славился тем, что его двери открыты. А теперь…

– Кто такие? – спросил страж, разглядывая нас.

Смотри, сколько хочешь. Все равно не узнаешь во мне принцессу Македонию. Даже я сама ее в себе не узнаю.

– Гости, – откликнулся Эд, – два брата, пришедшие навестить родственницу.

– Братья значит?

– Братья.

– Что-то вы непохожие какие-то!

– У нас разные матери, – сориентировался Эд.

Я все молчала. На всякий случай, притворяясь немой.

– Ладно, идите! – сказал стражник, – вот только.

– Что?

– Я должен спросить, не видели ли вы по пути невысокую девушку с темными волосами?

– Не видели, но уже слышали о ней, – ответил Эд, – если увидим, обязательно предупредим.

– Уж надеюсь.

Я коротко кивнула в знак благодарности за доверчивость, а Эд душевно попрощался. Мы вошли в город. Пустые улочки. Грязные улочки. Жутковатая атмосфера. Как будто город болен чумой. И имя этой чуме – массовый гипноз Звездочета.

– Ну пойдем! – поторопил Эд, – потом насмотришься. Куда горох запихивать?

Одна из важных особенностей шум-гороха – он трескается на солнце. Поэтому важнее всего было оставить его там, куда будет падать солнечный свет. Мы обошли город по периметру, раскидывая горошины, потом сели на ступени, рядом с площадью и стали ждать. Пустой город, и прямо в его центре мы с Эдом и смотрим на небо, в ожидании солнца.

– Донна, – зашептал Эд, – у нас ведь не было такого раньше?

– Какого?

– Мы раньше не сидели на этих ступенях?

– Нет, не сидели.

Стали выползать на улицу первые горожане. Обеспокоенные, суетливые. Вышли и рыцари. Серьезные, хмурые, загипнотизированные. Они подходили к каждой встречной женщине и сверяли с портретом. Нашли молоденькую длинноногую брюнетку в голубом платье в горошек. Взяли ее под локоть.

– Смотри-ка, они решили, что отыскали девчонку, – зашептал мне Эд.

– Вот только они ошиблись.

– Да что ж такое! – крикнула женщина средних лет, – половину города уже переловили! И ради чего?! Ради какой-то глупой прихоти Звездочета?!

Рыцарь медленно обернулся на женщину, подошел, взял за грудки.

– Таков приказ.

– А своих-то мозгов у вас не осталось? Совсем не осталось?

Рыцарь влепил женщине пощечину. Я вздрогнула. Ужаснулась. И это мое королевство. Королевство, в котором я выросла. Я встала. Не знаю, на что уж я рассчитывала, но внутри разгоралась сила. Подошла ближе. «Не высовывайся! Сиди тихонечко и жди, когда взорвется шум-горох! Не привлекай к себе внимания!» – шептал мне здравый смысл, но я уже подошла к рыцарю.

– Хочешь тоже пойти? – рычал он на женщину, продолжая бить по щекам.

– Она не виновата, – сказала я низким, мальчишеским голосом, – не надо мучить несчастную женщину.

Рыцарь переключился на меня. Сощурил глаза.

– Мальчишка, помолчи!

– Вы нашли пропавшую, – я кивнула на девушку в голубом платье.

– И что?

– Эта почтенная дама вряд ли похожа на ту, что нарисована с картины. Так что отпустите ее. Ваш приказ был хватать только похожих девушек.

Рыцарь подошел ближе, навис надо мной. Я вздрогнула. Сейчас узнает. Сейчас увидит во мне девушку. Сейчас раскроет меня.

– Вот ты где?! – послышался обеспокоенный голос Эда, – везде ищу своего глупого брата.

Мы все одновременно повернулись на него. На моего неуклюжего спасителя.

– По отцу, – пояснил Эд, – это мой брат по отцу, поэтому мы так не похожи!

Спасибо, Эд, теперь я притворяюсь Юлием.

– Он немой! – продолжал Эд.

– Вообще-то говорит.

Мы встретились взглядом. Хорош спаситель. Я вздохнула. И что делать? Как выпутываться? Но Эда ничего не смутило. Он театрально удивился и пораженный зашептал:

– Брат, ты заговорил?! Спустя столько лет?!