Текст книги "Порочное создание (СИ)"
Автор книги: Дарси Дарк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)
Глава 16
Проснулся от мимолётных прикосновений к своему плечу, медленно продвигающихся к надплечью, и стремительно набирали обороты в области шеи. Сонно улыбнулся и позволил девушке забраться на мою поясницу и уткнуться носом в затылок. Чувствовал её размеренное сердцебиение, подстраивающееся под такт моего биения сердца, и стоило рукой обхватить девичью лодыжку, как оно участилось.
– Ты всё проспал, – обрадовала Никки, заставляя нехотя разлепить глаза и поморщиться от яркого солнца, слепящего через панорамное окно.
– Прям так «всё»?
Спасибо неугомонной «гимнастке», которая перекатилась с меня и загородила настойчивые лучи света, давая возможность любоваться сияющей улыбкой и прищуренными глазами:
– Ты же планировал встать пораньше и приготовить мне завтрак в постель, – огорошила девушка, и я всерьёз начал вспоминать свои сомнительные обещания. Чёрта с два, подобного не обещал!
Хитро улыбнулся и блаженно прикрыл глаза, втягивая носом аромат поджаренных тостов и крепкого кофе. Без сомнений, девушка умела желать доброго утра, как и умела своими неосознанными ёрзаниями у меня под боком напоминать физиологии о «пробуждении».
– Решила завоевать моё сердце через желудок? – обхватил тонкую талию рукой, наплевав на причитания Никки, которая попыталась дотянуться до порции кофеина.
– Да я уже завоевала, – фыркнула и всё-таки ухватила с подноса кружку, заставляя ослабить захват для собственной же безопасности от ожога. – Ты губу не раскатывай, Томас, следующий завтрак с тебя.
Да-да-да! Тоже самое слышал вчера и нечто подобное позавчера, однако уже неделю просыпался, окружённый ароматным завтраком и поджидающей на террасе черноволосой. И мне, чёрт возьми, нравилось, даже не надоедало, чего я глубоко в душе очень опасался.
– Губу не раскатывай, Никки, – парировал, зарываясь в подушки. – Мой режим сбился к чёрту. Я восстанавливаюсь.
Девушка что-то возмущённо пробурчала, но навалившиеся остатки сна вырубили на несколько минут, пока не услышал аппетитные причмокивания над головой. Приоткрыл глаза и уставился на черноволосую, поедающую второй горячий бутерброд и запивающую терпким кофе. Взгляд замер на пухлых губах, за малиновую кожу которых зацепились крошки, и на неспешном язычке, увлажнивший упругую сладость. Ощутил характерную активность в боксерах и прижался ладонью к девичьему бедру, пальцами пробираясь к внутренней стороне и выше-е-е.
– Стоп! – запоздало осенило меня, когда взгляд зацепился за пустующий поднос. – Ты съела мой завтрак?
– Дошло! – звонко рассмеялась девушки и забрыкалась в моих руках, когда перевалил её на спину и навис сверху, скользя пальцами вверх по ягодице, так и не нащупав кружевного лоскута.
– Ты ещё и без белья, – покачал головой и свободной рукой распахнул полы шёлкового халатика. – Это откровенный вызов, Никки.
Уже ни ей, ни мне было не до смеха, когда прижался губами к ямке между грудями, чувствуя, как две податливые ножки раздвинулись для меня, приняли и сцепились за спиной. Идеально!
Потёрся выпирающим членом о влажную промежность, ощущая потуги накапливающегося напряжения, и сжал в ладонях наливные груди. Игрался с алыми горошинками, поочерёдно окрашивая в ярко-багровый цвет, и увлажнял языком. Из-под полуопущенных ресниц наблюдал за полными губами, призывно приоткрывающимися для очередного стона, и с не меньшей сексуальностью вибрирующими друг от друга.
– М-м-м, – стонала черноволосая, зарываясь пятернёй в мои волосы, и нетерпеливо заёрзала подо мной. – Хочу тебя, Тома-а-с!
Как я хотел, малина! И как же сильно разозлился, когда на прикроватной тумбочке настойчиво зашёлся мелодией мобильный телефон. Оторвался от вздёрнутых сосков и испепелил технику взглядом, разрывающейся противной музыкой входящего вызова.
Никки в раздражении приподнялась на локтях и потянулась за бесящим телефоном, при этом открывая для меня пикантные образы идеального тела.
– Пошли их к чёрту! – посоветовала, передовая мобильник, и громко вскрикнула, стоило мне одной рукой сбросить неугомонный вызов, а двумя пальцами второй руки ворваться во влажную сладость.
Чёрт! Влажная, как сучка, и я с упоением внимал протяжным стонам, увеличивая амплитуду резких движений. Пальцы повязли в горячей плоти, заставляя изнывать на пределе налитый член, который тут же, точно услышав мой мысленный крик о скорой капитуляции, оказался во власти тонких пальчиков.
– Блядь! – прошипел, когда мелодия звонка вновь слилась с нашими стонами и вырвала из атмосферы подступающего безумия. Отыскал виновника среди запутавшихся простыней и зло уставился на мигающий экран. Крейг. Чёртов Крейг.
– Прости, это важный звонок, – пробормотал в пухлые губы и не с первой попытки оторвался от насупившейся прелестницы. Очень надеялся, что разговор действительно требовал должного внимания, иначе прокляну следопыта Крейга на пожизненное «не встал». Прикрыл стояк одеялом и вышел на террасу, плотно закрывая за собой дверь:
– Да? – рявкнул в динамик. – Какого чёрта, Крейг? Если не отвечаю, значит, занят!
– Томас, извини, но дело срочное.
Уставился на палящее солнце, окружённое тёмными тучами, и приготовился к очередной херне. Этот мужик никогда просто так не звонил – факт, за который уважал отличного следователя.
– Шейн может отделаться одной статьёй, и то за сбыт наркотиков.
Что, блядь?
– Повтори! – процедил сквозь зубы, до боли в пальцах сжимая корпус мобильника. – Какая, нахуй, одна статья? Я тебе деньги заплатил, чтобы ты этого кретина до конца дней за решёткой держал!
Крейг – известный любитель крупных сумм, чем и воспользовался, узнав, в чьих руках оказалось дело Стаффорда. Однако сейчас, слушая взволнованный голос мужчины, лепечущего жалкие оправдания, ощутил приближение крупного фиаско. Что, чёрт возьми, пошло не так?
– Чарльз забрал заявление и сказал, что никаких претензий не имеет. Томас, что не так с твоим братом?
И мне очень хотелось узнать, что не так с этим кретином. Поморщился от резкой боли в области затылка и потёр шею ладонью, стараясь унять ноющие спазмы. Вот же безумец!
– Наш уговор в силе, Крейг. Шейн не должен быть на свободен лет так двадцать, понял? Повесь на него несколько своих нераскрытых дел, ты, чёрт дери, лучше меня знаешь, как это работает! Но не позволяй ему выходить на свободу!
– А что делать с Чарльзом?
– Я разберусь с ним! – пообещал и сбросил вызов, в раздражении ударив ладонью по деревянной колонне, примыкающей к террасе. Сомнений не было – у брата началось обострение: шлюх в арсенале подружки его мамаши стало мало, он зациклился на моей шлюхе. Ещё раз и ещё раз встретил кулак с ни в чём неповинной колонной и развернулся вокруг своей оси.
Ну, конечно, она не могла остаться в комнате и не поддаться одному из своих многочисленных пороков – подслушивать Никки любила и активно практиковала.
Встретился со стеклянным чёрным взглядом и громко чертыхнулся.
– Так это ты проплачиваешь Крейга? – в нескрываемом потрясении прошептала девушка и медленно двинулась в мою сторону. – Какого чёрта?
Следил за приближением черноволосой и не думал лукавить, разбавлять сгустившиеся краски:
– Шейн чуть не угробил моего брата. Пусть скажет спасибо, что вовсе не стёр его с лица земли.
– Ты говоришь о моём брате!
Глазом не моргнул на гневное шипение и отчеканил:
– Твой брат отморозок.
Для девушки это не было открытием, поэтому она не могла привести хоть один аргумент, заставивший меня поменять мнение. Могла лишь неодобрительно поджать губы и отвести взгляд в сторону, намеренно игнорируя мои попытки привлечь внимание. Отмахнулась от прикосновений и обхватила себя руками, прежде чем обречённо выдохнуть:
– Я знаю, что Шейн – нехороший человек, – призналась, заставляя меня почувствовать облегчение. Если бы она своей упорной натурой «отправилась» на поиски оправданий, я бы крупно разочаровался. Уж в ком, но в ней разочаровываться не хотел.
– Правильно поняла, мне можно не идти в суд? – кивнул, заслуживая горький смех. – Почему сразу не сказал, что Крейг – твоих рук дело?
– Не посчитал нужным, – не стал лукавить, осторожно касаясь напряжённого плеча девушки, с которого сползла шёлковая ткань халата, отчего нежная кожа покрылась мурашками. – И тебе бы это не понравилось.
Никки фыркнула, но позволила ладони обосноваться на плече:
– Ещё бы! Однако это уже значения не имеет, – неожиданно обратила на меня стеклянный взгляд и прищурилась. – Можно тебя кое о чём попросить?
Кивнул и насторожился, перебирая всевозможные варианты просьбы, и не один из них мне не нравился.
– Пусть всё будет по справедливости. Сколько предусмотрено законом моему брату, пусть столько и отсидит: ни больше, ни меньше.
Она, блядь, сейчас серьёзно?
Не сдержался – громко выругался и уставился на черноволосую, как мог бы смотреть на признанную дуру всех времён и всех галактик. Искренне не понимал, буровя взглядом оскорблённое лицо девушки: это глупость или безграничная, непонятно откуда возникшая сестринская любовь? Чтобы то ни было – очень глупо. Катастрофически глупо.
– Ты не понимаешь, Ник? – без былой нежности встряхнул черноволосую за хрупкие плечи. – Если Шейн окажется на свободе, то он первым же делом навестит тебя. И, нет, он не скажет, как сильно скучал. Он выбьет из тебя весь дух.
Она испугалась. Видел в широко распахнутых глазах промелькнувший страх, но не подумал спешить с дозой успокоительного: необходимо, чтобы до конца оценила масштабы надвигающегося пиздеца, а не возводила себе на голову кристально-чистый нимб.
– Томас… – неуверенно начала, цепляясь за сомнительную идею «справедливости», и я решился добить оглушительной новостью:
– Чарльз забрал заявление, и никаких претензий к твоему братцу не имеет.
– Как? – опешила девушка и покачнулась на ногах, заставляя поддержать её за локоть. – Зачем?
Если бы я знал ответ…
– Без понятия! – разозлился ещё больше от незнания и дурных кровных связей. – Может, тебя хочет вернуть своим милосердным порывом.
Неожиданно пришедшая на ум мысль искренне позабавила. Покосился на притихшую девушку и улыбнулся:
– Как оцениваешь добродушие Чарльза?
– Это дурость, Томас! – не сдержалась черноволосая и внезапно толкнула меня в грудь, будто я виновник творившегося хаоса. – Что не так с твоим братом? Почему он такой безумец?
Как остаться человеком с адекватным функционированием мозга, когда с детства наблюдаешь за любовными похождениями матери, живёшь среди элитных шлюх и каждый раз перед сном, ищешь ей оправдания? Да тут у любого крыша «поедет», благо меня Бог уберёг: полжизни не видел блудницу, будучи упечённый в детский дом, а после свалил подальше на родину отца.
– Я с ним поговорю, – заверил девушку, стараясь потушить огонёк беспокойства на дне чёрного взгляда. – Прямо сейчас!
Однако она не унималась:
– Он, правда, сумасшедший! Рассказывал мне, как заплатил большие деньги за эскортницу, которая в прошлом была сестрой Милосердия. Томас, она читала ему Библию!
Параллельно прислушивался к протяжным гудкам на другом конце телефона и зло покосился на разоткровенничавшуюся девушку:
– Чего же ты от него раньше не сбежала?
– Чарльз не требовал секса и хорошо платил!
Она меня добьёт сегодня, честное слово! Благо послышался характерный щелчок, после которого услышал до скрежета в сердце знакомый голос:
– Я ждал твоего звонка, брат.
Неожиданно произнесённое «брат» ввело в секундный ступор, после которого сжал пальцы в кулак. Чёртов лицемер!
– Ты зачем заявление забрал? – спросил в лоб, не видя смысла ходить вокруг да около. Он знал причину моего звонка. Он ждал моего звонка, чтобы оглушить скрипучим смехом:
– Человек должен уметь прощать, чтобы чувствовать себя счастливым.
– Быстрое прощение – самообман! – отрезал и покосился на черноволосую, которая подпирала спиной «покалеченную» мной ранее колонну. – Прекращай дурить, Чарльз! Стаффорд опасен для общества, и ты это прекрасно осознаёшь!
– Опасен для Никки, – поправил брат, и я вновь неосознанно бросил взгляд на девушку, в немом вопросе приподнявшую брови. – Ты же сейчас с ней? Конечно, она рядом.
– Сейчас не об этом!
– Почему же? Расскажи, как ты увёз Никки в дом своего любимого отца, в котором вырос. Это же не просто так, да? Навряд ли бы привёл в дом почитаемого папочки дешёвую шлюху.
Девушка, будто чувствуя, что речь зашла об её «скромной» персоне, медленно двинулась в мою сторону. Одним взглядом пригвоздил к месту, не позволяя сделать ещё хоть шаг вперёд.
– Ты влюбился в неё, Томас, – продолжал бормотать Чарльз сквозь неизвестный мне источник шума, а я же активно кивал в сторону выхода, однако девушка не думала слушаться. Зараза!
– Я ведь не ошибся в ней, да? Она неотразима в своём отменном английском фольклоре, вкусе спиртных напитков и умении вскружить голову одним лишь поцелуем…
– Хватит!
– Ты знаешь, что она тебя тоже любит? Сама мне об этом проболталась, – продолжал крутить свою пластинку Чарльз, но на этот раз удалось вызвать помимо злости новую эмоцию – удивлении. Когда черноволосая успела столь откровенно побеседовать с безумцем?
– Ты любишь, она любит, – как всё удачно совпало, Томас!
– Закончил? – прорычал я, не имея желания разбирать многочисленные слова сквозь громкий шум, шипением отдающийся в динамике. – Теперь включи мозги и пойми, какую глупость совершил, забрав заявление!
Очередная порция смеха выбила из колеи. Стоп. Он пьян?
– Ты в пабе? – спросил и наконец-то смог разобрать среди шумихи громкие голоса. В недоумении свёл брови на переносице и уставился на нахмуренную девушку, которая явно чувствовала дискомфорт от неудовлетворённого любопытства. В виски била не английская речь, не американский перифраз, а чисто deutsche Sprache.
– Где ты?
– В детстве ты любил присваивать мои игрушки себе, и никогда не возвращал назад, а после ревел над поломанными машинками. Так это я ломал игрушки, чтобы они никому не достались: ни тебе, ни мне.
Холодная ладонь накрыла мой побелевший кулак, стараясь снять напряжение с онемевших пальцев. Отнял телефон от уха, когда на другом конце послышались короткие гудки сброшенного вызова, и пару раз старательно моргнул, желая избавиться от помутнения.
– Что он сказал?
Покачал головой и притянул черноволосую в свои объятья, вдыхая цветочный запах шелковистых волос. Почувствовал, как тонкие руки доверчиво сомкнулись вокруг моего торса, и ощутил зародившееся в груди беспокойство. Чёртов страх.
***
1997 год
– Томас, стой!
Мальчик остановился на крыльце и в неуверенности посмотрел на припаркованный автомобиль, от которого отделяло несколько метров. Крик матери буквально приковал к земле, не позволяя преодолеть ничтожное расстояние и оказаться внутри машины, как можно дальше от ненавистного дома.
– Ты никуда не пойдёшь! – женщина добралась до сына и крепко ухватила за плечи, не осознавая с какой силой впилась ногтями в кожу. – Вернись в дом!
Мальчик попытался избавиться от стального захвата, но мать держала крепко и старательно тянула за рубашку обратно в дом. Нет, только не туда!
– Томас, живо в машину!
Из автомобиля вышел мужчина лет тридцати восьми и одним голосом заставил женщину испуганно йокнуть и теснее прижать к своей груди неугомонного сына. Последний не думал переставать брыкаться, напротив, появление отца подстегнуло сомкнуть зубы на крепком захвате и с облегчением почувствовать себя на свободе.
– Томас, вернись! – кричала женщина, когда мальчик быстро перепрыгнул ступеньки и побежал к отцу, набегу поправляя сползавшие лямки рюкзака. Потёрла о ситцевый сарафан место укуса и в гневе уставилась на ухмыляющегося мужчину. Прошли те времена, когда саркастически изогнутые губы могли вскружить голову, наступили времена, когда ничем, кроме ненависти, не питалось женское сердце.
– Ты не имеешь права! – закричала женщина и сбежала вниз по ступенькам, но дверь автомобиля громко хлопнула перед носом, отделяя от спрятавшегося сына. – Я подам в суд!
– И что ты скажешь, Мередит? – поинтересовался мужчина, нависая над глотающей слёзы женщиной. – Всей округе известен род твоей деятельности. Ничего, кроме насмешек и презрения к себе, ты не добьёшься.
Мередит попыталась обойти мужчину, но не получилось: хватка сковала локоть и болезненно дёрнула в сторону от автомобиля:
– Томас, пожалуйста, выйди из машины!
– Угомонись же ты! – прошипел мужчина и достал из внутреннего кармана пиджака белый конверт, впечатывая его в грудь опешившей Мередит. – Этих денег хватит, чтобы ты заткнулась?
Женщина от неожиданности взяла конверт и повертела в руках, не зная, как реагировать на подобный поворот событий: послать бывшего мужа к чёрту или прежде запихнуть зелёные купюры в его грязный рот?
– Думаешь, у меня мало этих бумажек? – рассмеялась сквозь слёзы и бросила в лицо запечатанный конверт, крича во всё горло. – Томас, ты не можешь уехать! Быстро выходи!
Дверь медленно открылась, заставляя мужчину отступить в сторону и пропустить сына, испуганно переводящего взгляд с отца на мать.
– Милый, пойдём домой, – присела на корточки Мередит и поманила к себе мальчика, который не думал подчиняться – подошёл к отцу и доверчиво вложил ладонь в его пальцы. – Томас, пожалуйста!
– Я не хочу с тобой жить! С тобой невозможно жить! Я с папой буду!
Мередит подняла взгляд на мужчину, подхватившего сына на руки, и гневно процедила сквозь зубы:
– Мерзавец! Это ты виноват!
Томас обхватил руками шею отца и с его помощью забрался на задние сиденья автомобиля, дожидаясь, пока он обойдёт машину и присоединиться на водительском кресле.
– Встретимся в суде! – пообещала Мередит и скривилась от очередной саркастической усмешки. Мерзавец!
Наблюдала, как автомобиль быстро удалялся от дома, увозя с собой непослушного кареглазого мальчишку, которого, несмотря на многочисленные истерики и детские выходки, она любила. Спрятала лицо в коленях и позволила слезам с новой силой заструиться по щекам, вызывая из груди жуткие хрипы. Больно. Очень больно.
– Мама, не плачь, – почувствовала прикосновение к своим волосам и заплакала сильнее. – Пусть уезжает, нам и без него хорошо будет!
Мередит лихорадочно покачала головой и уставилась на подошедшего сына, добившегося своими холоднокровными речами лишь одного – необузданной злости.
– Как же мы без нашего маленького Томаса?
– Он сделал свой выбор! Нечего из-за него плакать!
Женщина потрепала сына по щеке и кивнула в сторону дома:
– Иди внутрь, Чарльз, – вновь посмотрела на дорогу, по которой скрылся её кареглазый беглец, и почувствовала, что не в силах сдерживать ярость, когда очередное прикосновение упёртого сына отвлекло от самобичевания. – Я сказала идти в дом! Быстро!
Чарльз обиженно поджал губы, но не имея привычки перечить и без того взвинченной матери, медленно двинулся в сторону дома. Думал, с отъездом брата всё изменится: матери не придётся сутками отсутствовать и делить свою любовь между двумя сыновьями. На деле всё стало только хуже.
***
2015 год
Женщина нервно перемешивала сахар на дне кружки чёрного чая и из сахарницы зачерпнула ещё две ложки сладости. Она не любил пить чай с сахаром, однако было необходимо чем-то занять руки и не выдавать своего постыдного волнения. Боялась встречи с собственным сыном и норовилась выбежать из кафе, забраться в машину и на максимальной скорости скрыться в запустелых районах Лондона.
Только убедила себя, что встреча с сыном спустя долгие годы – глупая затея, как увидела вышагивающего к её столику молодого человека.
– Томас… – прошептала женщина и привстала, желая заключить своего мальчика в крепкие объятия. Однако перед ней стоял не мальчик, а взрослый мужчина, от одного взгляда которого ноги подкосились, и вновь очутилась на стуле. Всё так, как ей рассказывали: вырос настоящим красавцем с уверенной походкой, сильной энергетикой и запредельной харизмой, заставляющей минимум половину представительниц слабого пола заинтересованно посмотреть на прибывшего посетителя.
Не без доли гордости улыбнулась и не смогла сдержать настойчивой слезы, сорвавшейся с ресниц. Нет, она не будет плакать. Не после того, как Томас с наслаждением проследил за неожиданным потоп.
– Спасибо, что пришёл, – неуверенно начала Мередит и замерла, когда губы сына исказила ядовитая усмешка. В точности, как у мерзавца-отца. Глупо отрицать очевидный факт – Томас – копия своего отца и гордился явным сходством.
– Уж лучше я приду, нежели ты припрёшься в мой дом.
– Я бы никогда без твоего разрешения…
– Слушай, прекращай выдавливать слёзы, – резко осадил молодой человек, заставляя женщину затравленно посмотреть на подошедшего официанта и отказаться от меню. – Есть, что сказать по делу – говори и не задерживай меня.
Мередит горько рассмеялась и прикрыла рот ладошкой, забывая заготовленные речи. Это уже не двадцатилетний парень, которого она видела на выпускном и который позволил обнять себя, как оказалось, в последний раз. Если на того парнишку можно было надавить, воспользоваться аргументом «я – твоя мать», то с этим мужчиной любое слово воспринималось в штыки.
– Я скучала, Томас.
Брови мужчины взлетели вверх, и он неосознанно подался вперёд, заглядывая в карий свод материнских глаз. Чёртовы глаза, которые он вынужден каждый день наблюдать в зеркале.
– Что же ты не скучала, когда сдавала меня в детский дом?
– Ох-х-х, Томас! – прошептала Мередит и коснулась ладонью щетинистой щеки сына, чувствуя угрожающе заходившие скулы:
– Руку убрала.
Тут же отдёрнула ладонь и до боли сцепила пальцы между собой, ощущая себя на скамье подсудимых в окружении проплаченного адвоката и настроенных на успех прокуроров.
– Прости меня, – прошептала женщина, разглядывая подрагивающие пальцы и не решаясь поднимать взгляд на буровившего её сына. Она не видела, как дрогнуло лицо мужчины и предательски зажмурились глаза, чтобы в ту же секунду громко выдохнуть:
– На этом всё, Мередит?
«Я твоя мама!» – захотелось кричать, но вместо этого покачала головой. Это больно. Больно, когда наружу прорывался крик, а ты вынуждена проглатывать слова. Больно, когда родной сын открещивался от тебя, а ты не теряла надежду.
– Я хотела с тобой попрощаться, Томас.
Мужчина показано фыркнул:
– Я попрощался с тобой уже давным-давно.
– Врачи обнаружили у меня опасный недуг, – не обратила внимания на едкий тон, медленно восстанавливая в памяти заготовленные речи. Однако сын резко перебил:
– Тебе нужны деньги?
Вопрос выбил женщину из колеи, поэтому не сразу нашлась с ответом, заставляя Томаса вынуть из заднего кармана джинс портмоне. Выжидающе приподнял брови:
– Сколько? Я выпишу чек.
Мередит в ужасе закачала головой и накрыла руки сына своей ладонью, стараясь перетерпеть обжигающий взгляд его карих глаз.
– Нет-нет, мне не нужны деньги. К сожалению, они не помогут.
– А что поможет?
Женщина улыбнулась от услышанного вопроса, который напомнил о тех временах, когда маленький сын любил играть в «почемучку» и забавлял своими наивными вопросами. Вот и последний наивный вопрос, ответ на который ещё никогда не давался с таким трудом:
– Ничего. Врачи дают максимум полгода.
– Что за болезнь?
Мередит опустила взгляд на ладонь, хранившую тепло сына, и не смогла ответить. Да и что ответить? Рассказывать, как попала в собственную ловушку – слишком стыдно.
Томас усмехнулся и покачал головой, будто умел читать мысли и никакие слова ему не требовались:
– Не говори. Не хочу ещё больше разочаровываться, – неожиданно подался вперёд и обхватил подрагивающие пальцы матери ладонями, поднося их к своим губам, обжигая горячим дыханием. – Ты пришла за моим прощением, не так ли? Хочешь облегчить душу…
Женщина не успела ответить, заметив, как взгляд сына скользнул по панорамному окну, открывающего вид на автомобильную парковку. Однако заинтересовало вовсе не обилие разношерстных машин, а молоденькая девушка, топчущаяся у входа в заведение.
– Твоя девушка? – улыбнулась Мередит. – Очень красивая.
Томас улыбнулся в ответ, но улыбка не добрая – ядовитая:
– Неужели не знаешь своих подчинённых в лицо? Это, мама, одна из твоих лучших девочек, если верить анкете.
Женщина отвернулась от окна и поджала губы, признавая своё очередное поражение. Она не знала, как разговаривать с собственным сыном, а он не желал помогать в столь непосильном труде.
– Не буду вам мешать, – спустя долгие минуты гнетущей тишины пробормотала и поднялась из-за стола, чувствуя на себе непонимающий взгляд сына. – Спасибо, что пришёл. Для меня это важно.
– Сядь, – режущий уши приказ заставил в неуверенности присесть на край стула, и в которой раз за сегодня восхититься той силе, которой обладал сын. Одно слово – ты покорно подчиняешься и чувствуешь себя песчинкой в просторах пустыни.
– Я специально привёл сюда шлюху.
Мередит подбадривающе улыбнулась:
– Так и подумала, Томас.
Он удивил, когда оперся локтями о поверхность стола и закрыл глаза ладонями, не жалея упрёка в голосе:
– Что же ты наделала, мама? Я бы любил тебя больше жизни, если бы только твоё материнское сердце ёкнуло, когда ты избавлялась от меня! – оторвал руки от лица и не подумал скрыть покрасневшие глаза. – А нет его – материнского сердца!
– Тома-а-с, – прохрипела Мередит, проглатывая застрявший ком в горле. – Прости меня…
Сын горько рассмеялся и закивал, вновь прикрывая глаза ладонью – очередная попытка скрыть рвущиеся наружу эмоции:
– Прощаю. Я, чёрт дери, тебя прощаю! А тебя ради всего святого – уходи!
Мередит в ужасе наблюдала, как крупная слеза стремительно проделала путь по тыльной стороне ладони сына и вдребезги разбилась о стол. Хотелось обнять, прижать к груди и уверить, что есть оно – сердце. Есть и безгранично любит, раскаивается за глупость прожитых лет и благодарит за услышанное «прощаю».
– Уходи! – прошипел Томас, не позволяя, матери коснуться себя, и протёр мокрые глаза пальцами, когда стук женских каблуков стих.
Он не простил. Он, чёрт возьми, никогда не простит.
***
Наши дни
Она звонко смеялась, удерживая мобильный телефон плечом, и сильнее ухватила пальцами ручки неподъёмных сумок. Она такая красивая: чёрно-смольные волосы, достигающие середины её изящной осанки, точечная фигурка, точно произведение величайшего маэстро, выразительные глаза, своей глубиной способные потопить не одно мужское сердце. Она всё про себя знала, и это подкупало.
У неё очаровательный голос и безупречный английский, при звуках которого переносишься в ресторанчик напротив Вестминстерского дворца и попиваешь чай с молоком. В ней чувствовалась порода, приковавшая взгляд к черноволосой красавице.
Однако я умел не обращать внимания на прелести девушек, за компанию которых платил крупные суммы. С этой всё пошло наперекосяк с самого начала: непонятные махинации с Лисой, ничтожные попытки соблазнения и откровенный разговор.
Но даже эти выбивающиеся из привычной колеи моменты – ничто по сравнению с её безоговорочным сходством с Мередит. Она копия Мередит, и отрицать факт, как не старался, не получалось. Она такая же своевольная, такая же необузданная и такая же дьявольски красивая.
– Артур – твой помощник, не мой! – хохотала девушка, нажимая на кнопку вызова, после чего габаритные ворота медленно открылись, пропуская на территорию огромной виллы. – Пере-е-стань, Томас!
Томас. Конечно, милый смех предназначался ему, и улыбка адресована ему. Всё для Томаса.
Не успели ворота вновь закрыться за девушкой, как я проскочил на территорию и покосился на камеры наблюдения. Сколько пройдёт времени, прежде чем охрана, привыкшая к непримечательным чёрно-белым образам на экране, заметит проникновение нежеланного гостя?
– А я тако-о-о-е купила! М-м-м, тебе понравится!
Девушка распахнула стеклянную раздвижную дверь и с облегчением поставила сумки в прихожей, тут же подцепляя тонкими пальчиками мобильный телефон. Улыбка не покидала её припухших губ, заставляя меня прожигать взглядом этот изгиб и отгадывать, что же говорил ей собеседник на том конце телефона?
Спрятался за колонной, наблюдая, как она звонко смеётся, сбрасывает вызов и несколько секунд смотрит на погасший экран, поглаживая его большим пальцем. Она скучала. Наверное, ей не хватало Томаса, раз поджала губы и бросила средство связи на широкую кровать.
Неосознанно потянулся к кончику бороды, терзая пальцами жёсткие волоски, как делал в самые напряжённые моменты. Именно сейчас тот самый момент: девушка стянула через голову футболку, оставаясь в чёрном кружевном бюстгальтере, и быстро избавилась от спортивных штанов. Я не подумал отводить взгляд, пожирая глазами высокую грудь и округлые ягодицы, золотистый сатин кожи и водопад длинных волос.
Девушка опустилась на кровать, подтянув под себя ноги, и руками потянулась за принесёнными покупками. Ей понадобилось пару секунд, чтобы зацепиться взглядом за мои кроссовки и испуганно вскрикнуть.
– Чарльз! – в ужасе воскликнула девушка, когда вышел из-за колонны и прошёл в комнату, в лучших манерах закрывая за собой дверь. Спрыгнула с кровати и закопошилась в поисках халата, в который тут же укутала красивое тело. Зачем? Мне нравилось наблюдать за переливами дневного солнца на идеальной коже.
– Что ты… Господи! Как ты здесь оказался?
– Проследил за тобой, – не стал лукавить и увидел, как широко распахнулись тёмно-карие глаза. Страх? Да, страх засел на дне лихорадочно «бегающих» глазок, заставляя меня подлить масло в огонь – приблизился вплотную к опешившей девушке и схватил за локоть.
Она закричала и болезненно ударила кулаком в моё плечо, старательно избавляясь от захвата, однако для меня её жалкие попытки не больше, чем щекотка.
– Не прикасайся ко мне!
– Я пришёл поговорить! – заткнул девушку своим спокойным тоном, радуясь, что громкие вопли остались позади. Только грудь быстро вздымалась и опускалась от нехватки кислорода.
– И правда, душно, – скорее себе, чем испуганной девушке, пробормотал и, отыскав на столике пульт, включил кондиционер. – Так-то лучше.
Ну, чего она смотрела на меня, как на экспонат в музее? Присел на кровать и похлопал рядом с собой, но не подчинилась. Конечно, она не подчинилась, побуждая вновь ухватить пальцами тонкое запястье и силой усадить на обозначенное место.
– Я просто хочу поговорить!
– Ты меня пугаешь, – призналась девушка, и я был благодарен за искренность.
– Понимаю, это выглядит странно, – согласился и усилил захват, не позволяя отстраниться. – Но я решил, что мы в прошлый раз не договорили.
– Чарльз, нам больше не о чем разговаривать…
– Нет же, Ник! Позволь мне признать свои ошибки. В прошлый раз я крупно ошибся: Томас, оказывается, любит тебя.
Всматривался в лицо девушки, но она упорно буравила стену перед собой, никак не отреагировав на мои слова. Ожидаемо.
