Текст книги "Порочное создание (СИ)"
Автор книги: Дарси Дарк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)
Не думала, что такое возможно, но слова мужчины показались мне по трогательному забавными и побудили, отбросив предрассудки, погладить его по колену:
– Ты в своём репертуаре, Чарльз. Готов оправдывать, помогать и защищать от всех невзгод. Это круто, правда. Но я, навряд ли, заслуживаю подобного к себе отношения.
Миллер непонимающе сощурился:
– Почему ты так говоришь?
– Я врала тебе, – пожала плечами и попыталась отстранить руку, но мужчина накрыл своей ладонью мои пальцы. – Хотела казаться лучше, чем есть на самом деле.
– Я прощаю тебя…
Веселье промелькнуло в карем взгляде, открыто намекая на превращение нашего разговора в откровенный фарс. Чарльз не воспринимал всерьёз мои слова, тем самым давал шанс забраться к нему на шею и свесить ножки. Как жаль, что мы с Линой будем непосильной ношей для одного мужчины.
– Я попросила о разговоре не для того, чтобы получить твоё прощение, – слишком грубо ответила, желая вернуть наш диалог в серьёзное русло. – Я хочу поблагодарить тебя и попрощаться. Ты помог мне с братом, как обещал, подарил незабываемые выходные и не жалел своих запасов коньяка.
Неожиданно мужчина развернулся ко мне корпусом и поддался вперёд, заставляя меня неосознанно вытянуть перед собой руки, тем самым сохранив приличную дистанцию. Щедрость Чарльза на прикосновения и нежность пугали. Никогда он не проявлял своих чувств, если они существовали, и лишь с вежливостью реагировал на мою настойчивость. Неужели мой брат настолько сильно приложил Миллера по голове, что сейчас он не скупился на откровенные проявления нежности?
– Я не хочу с тобой прощаться, – мужская ладонь прижалась к моему затылку и не позволила оторваться от пронзительного взгляда. – Мы можем продолжать общаться без договорённостей. Давай забудем прошлое и начнём сначала?
В нескрываемом удивлении уставилась на мужчину:
– Я не похожа на твою мать, Чарльз.
– Причём здесь моя мама?
Неопределённо повела плечом и, поколебавшись мгновенье, «сдала» мудака с поличным:
– Томас говорил, что я очень похожа на твою мать, – запнулась и, решив для себя быть откровенной до конца, внесла ясность. – Разумеется, чисто внешнее сходство. Ничего общего с её распутным образом жизни.
Мужчина в ту же секунду отстранился, чтобы одарить меня недоверчивым взглядом:
– Без понятия, какой глупости наговорил мой брат. Он настолько сильно ненавидит нашу мать, что готов оклеветать её. Я думал, Никки, ты умная женщина и способна делать собственные выводы, не прислушиваясь к бредням обиженного мальчишки.
– Если Томас обижен, значит, есть на что обижаться? – моя бровь с вызовом изогнулась, и я прекрасно осознавала, что оказалась на минном поле: шаг влево, шаг вправо – неизвестность. – Моё мнение, касаемо твоей матери, сложилось сразу же после откровения со мной. Вот ещё одна причина, Чарльз, по которой у нас ничего не получится – мы слишком разные.
Мужчина шокировано рассмеялась, и с нескрываемым осуждением оглядел меня, будто видел впервые в своей жизни:
– Никки, кто ты такая, чтобы судить о моей матери?
Показано призадумалась с характерным «хм-м-м», прежде чем предположить:
– Никто?
Поднялась с дивана и оправила собравшуюся на талии кофту, в который раз убеждаясь, что откровенность – поганая идея в любых отношениях. Однако на душе стало легче, будто тяжёлый груз, давивший своей массой, остался позади. На сердце стало пусто без этого груза.
– Я не хотела тебя обижать, – не нашла в себе сил оставить Чарльза со странным выражением на лице и мыслью, что пригрел на груди змею. Как бы мне хотелось уверить его в обратном, но, чёрт возьми, я дала обет правды по отношению к бородачу.
– Ты не обидела, – заверил он и, хотел было встать с дивана, но передумал, уперевшись локтями в колени, – Просто разочаровала.
Неприятно.
Самое время скрыться в тумане и, как планировала, оставить Чарльза во власти Лины и будущего Миллера младшего, но мне искренне было неприятно.
– Позволь уточнить, – не сдержалась в саркастическом тоне и скрестила руки на груди, – Я разочаровала тебя, потому что не симпатизирую твоей матери?
– Потому что не уважаешь мою память о ней!
Брови стремительно взлетели к потолку:
– Я уважаю тебя, Чарльз, и без меры благодарна за доброту. Но я не обязана и никогда не буду уважать женщину лё-г-к…
Осеклась при виде грустного карего взгляда, устремлённого, точно мушка снайпера, на меня. Всё-таки, стоило обратиться к своим корням и уйти по-английски, но я совершенно не вовремя вспомнила о «хороших» манерах, и вынуждена пожинать плоды.
– Прости, – скомкано пробормотала и поспешно оставила мужчину наедине с разочарованием. Неужели никогда не наступит время, когда научусь оставлять о себе лишь положительное впечатление? Или я настолько пропащая, что даже такой добряк, как Миллер, не помянет меня ласковым словом?
Захватила с кресла, расположенного рядом с родильным отделение, сумку и огляделась в поисках лестницы, наткнувшись взглядом на притихших мужчин.
Ах, да…
– Свен, очень жаль, но мне лучше уйти! – выдавила из себя улыбку. – Я безумно рада за вас с Эмили!
Свен достал из кармана брюк мобильный телефон и выжидающе приподнял брови:
– Можешь оставить свой номер? Уверен, Эмили захочет с тобой поговорить после.
И я не против переговорить с работодателем об обещанном вакантном месте, так что охотно продиктовала цифры и, попрощавшись с мужчиной, обратила внимание на его друга. Не самая лучшая идея, но заглянула в жгучий карий свод и увидела в нём отражение девушки с опущенными уголками губ и подрагивающей левой бровью. Каким же жалким зрелищем я предстала в глазах мужчины, когда хотелось выглядеть перед ним самой безупречной. Жестокое «ожидание-реальность»
– Прощайте, Томас, – чуть было реверанс не исполнила, но вовремя спохватилось, не имея желания быть ещё большим шутом, каким чувствовала себя перед мужчиной.
– Bis bald (перевод: до скорой встречи).
Услышала в спину непонятные слова и не придала значения их переводу, снова поймав себя на мысли «Спасибо, что не Hure».
На улице стемнело. Серые облака стёрли над моей головой намёк на солнце и навеяли воспоминания о родном Лондоне. Всё та же серость, слякоть и холод, пробирающий до самых костей. Обмотала шею длинным платком и спрятала руки в карманы пальто, однако это не спасло от ледяных порывов ветра.
Надо отдать должное общественному транспорту – в автобусе царило тепло, и было свободно место рядом с печкой, которое я тут же заняла, не обращая внимания на ядовитое фырканье женщины, заприметившей кресло первой.
Мне было всё равно на ненавистные взгляды, прожигающие затылок, я настолько сильно повязла в мыслях о будущем, что окружающий мир превратился в фоновый шум.
Достала телефон из сумки, предварительно размяв озябшие пальцы, и нашла в контактах номер отца. Может, воспользоваться советом родительницы и позвонить? Нет, я не решилась нажать на кнопку вызова, сильно сжимая корпус телефона. Отец ясно дал понять, что каждый сам по себе и мозолить друг другу глаза, а в нашем случае уши, – пустая трата времени.
«Вся в свою мать! – кричал на меня отец, – Бестолочь! Когда же найдётся тот дурак, что возьмёт тебя в жёны? Будешь у него на шее сидеть!»
Вспомнила оскорбления отца и содрогнулась всем телом. Тогда я чувствовала себя униженной и оскорблённой: громко хлопнула дверью родительского дома, не отвечала на звонки брата и дала о себе знать спустя три дня, пока родителям не взбрело в голову обратиться в полицию. Помнила, как отец задобрил поездкой на Лазурный берег, разрешив пригласить лучших подруг, и семейство Стаффорд благополучно забыло о скандале.
И так постоянно. Замкнутый круг из скандалов, оскорблений и денег отца, залечивающих душевные раны. А вот не стало денег, к кому обращаться за помощью? Мне-то как теперь жить?
Еле сдерживала слёзы, когда вошла в свою конуру – номер за семьдесят долларов, и тут же закрыла дверь на все замки, перестраховываясь от вторжения разгулявшихся туристов.
Я плакала от чувства потери. Сначала отец, сломавший систему и больше не старавшийся задобрить меня подарками, потом мать променяла детей на богатого любовника, за ней Шейн предпочёл наркотики и беззаконие, а теперь Чарльз покинул мою жизнь также стремительно, как ворвался в неё.
Скинула с себя одежду и тихо пискнула, ударившись локтем об угол стены. Слёзы с новой силой заструились по щекам, когда поймала на чувстве жалости самой к себе. Ненавидела слабость, слёзы и скулящие звуки, которых стало слишком много в крохотном номере. Они с каждой секундой сгущались, наполняли каждый угол помещения и старательно вытесняли из меня остатки самообладания.
Оставшись в одном нижнем белье, забралась в холодную кровать и закуталась с головой в одеяло. Стрелки на часах громко отсчитывали в тишине своё движение, будто соревнуясь с моими всхлипами в негласном конкурсе: «Кто громче?»
Подушка давно промокла от пропитанных слёз, а я никак не могла остановить потом, тем самым разрываясь от желания заплакать сильнее. Не любила быть слабой, но была. И это мысль заставила вскочить с кровати и, схватив сумку, выпотрошить из неё содержимое. Глаза лихорадочно забегали в поиске желанной прямоугольной коробочки, которая в данный момент требовалась мне больше воздуха.
Дрожащими пальцами достала из коробочки лезвие и проверила остроту подушечкой большого пальца. Затупившаяся тонкая пластина в приглушённом свете ночника отблёскивала алым цветом моей засохшей крови, напоминая о последнем занятии «терапии». Почему-то тогда казалось, что это последнее прикосновение железяки к моей коже, казалось, что больно больше не будет.
Очередная ошибка, повлекшая за собой очередное чувство жалости. Ненавижу!
Сделала глубокий вдох и прижала холодное лезвие к запястью, с медленным выдохом надавливая по синим венам сильнее. Неожиданный стук в дверь испугал, и рука резко дёрнулась в сторону, оставляя за собой тонкую алую полоску. Чёрт!
Прижала легкий порез к губам и языком, подобно кошке, залечила рану. От металлического привкуса во рту поморщилась и в страхе бросила взгляд на дверь, за которой кто-то не жалел костяшек своих пальцев. Стук повторился, а я замерла на кровати и затаила дыхание. Пьяные туристы – любители навещать чужие апартаменты, прошлой ночью сотрясали двери моих соседей, сегодня же добрались до меня.
Отбросив страхи в сторону, вновь схватилась за лезвие и громко чертыхнулась, услышав оповещение на мобильном телефоне. Почему именно сейчас я всем понадобилась?
В раздражении нашла телефон среди вываленных мною вещей и непонимающе уставилась на яркий экран, на котором мигало непрочитанное сообщение от неизвестного номера. Первая мысль – Свен решил сообщить о рождении ребёнка, но, навряд ли, его добрый порыв мог прочитываться, как требовательное: «Открой дверь!»
Подошла к двери и прислушалась, стараясь расслышать что-то сквозь шум и гам, творившийся снаружи.
«Это кто?» – отправила сообщение и, спустя мучительную минуту, ответ пришёл на ватсап в виде фотографии, на которой в мужской руке красовалась бутылка «Macallan».
Сердце забилось чаще. Я сразу же узнала обладателя длинных пальцев, дорогих ролексов и отменного вкуса в алкогольных напитках, доставшийся от старшего брата.
Вопрос: «Что ты здесь делаешь?» – хоть и вертелся на языке, но я не решилась воспроизвести его, как не решилась открыть дверь.
«Оставь бутылку у двери и можешь идти😉», – быстро отправила и мысленно застонала, в ту же секунду пожалев о смайлике. Мудак, скорее всего, пришёл поглумиться надо мной, отпраздновать свою очередную победу над очередной «шлюхой» брата, а я глупыми рожицами способствовала этому.
Ответа не приходило и я, сама того не желая, почувствовала разочарование. Сообщение прочитано две минуты назад, голоса за дверью стихли, даже ночник предательски замигал, намекая о смене батареек. Неужели ушёл?
Попыталась осторожно открыть дверь, но она никак не поддавалась, пока не напёрла всей своей массой. Неожиданная преграда быстро ретировалась, отчего я на полусогнутых оказалась в холле, умудрившись споткнуться о собравшийся зелёный ковёр.
– Ого-о-о! – услышала характерный свист за своей спиной и быстро забежала в номер за хоть какой-нибудь одеждой, способной скрыть моё полуобнажённое тело. – Знал бы, что ты в таком виде встречаешь гостей, навещал бы почаще!
– Свинья! – выплюнула в сторону забавляющегося мудака и натянула на себя белую футболку, края которой прикрыли мои ягодицы. Уж лучше так.
– Это мне? – поинтересовалась и вырвала из рук мужчины бутылку, стараясь приглушить жгучее смущение напыщенной наглостью. – Спасибо, можешь идти!
Брови Томаса поползли вверх от подобного заявления, но не подумал покидать комнату, плотно закрывая дверь и скрепя замком. Измерил мой «дом» пятью шагами и вновь присвистнул, но уже не от чувства восхищения.
– Похоже на каюту, – оценил мужчина и спрятал руки в карманы укороченных джинс свободного кроя. – Знаешь, на каюту самого убогого речного круиза.
– Ой, ли? Ты сам мне выбрал этот отель, в частности, разрекламировал именно этот номер!
В удивлении наблюдала, как он открыл висящий над кроватью шкафчик и достал два стакана, не удосужившись получить моего разрешения. Чёрт подери, теперь я хозяйка! Я на своей территории!
– Они чистые?
– Без понятия! – грубо фыркнула и кивнула в сторону комнаты 5 на 5, куда умудрились поместиться туалет и душевая установка. – Сходи, помой.
– До чего же ты гостеприимная хозяйка! – подивился Томас и, шокировав меня сильнее, чем своим появлением, зашёл в ванную комнату. – Ничего себе!
Непонимающе заглянула в комнату следом за мужчиной, чтобы обнаружить его за мытьем посуды и поглядывающий через плечо весёлый взгляд:
– Тебя надо бояться. Неизвестно, в каких условиях ты ещё способна выживать.
Закатила глаза под искренний смех мужчины и вовремя вспомнила о бардаке, который устроила в поисках утешения. Лезвие! Быстро запихнула женские принадлежности в свою сумку и лихорадочно спрятала лезвие в заветную коробочку. Почему-то была уверенна, что непременно вернусь к этой вещицы.
– Не старайся, я успел оценить, какая ты неряха.
Томас с улыбкой вручил мне мокрый стакан и щедро плеснул порцию виски, не забыв порадовать себя изысканным напитком. Вновь изумление промелькнуло на моём лице, на которое мужчина ответил добродушной улыбкой. Добродушной, чёрт возьми!
– Ты что здесь делаешь? – не дав себя околдовать очарованием кареглазого, как можно дальше отстранилась и присела на край кровати. Нельзя, ну нельзя находиться в таком маленьком помещении с мужчиной, который своим цитрусовым парфюмом и бешеной энергетикой заставлял сердце отбивать чечётку.
– На самом деле, без понятия, – присел на противоположную от меня сторону кровати и задумчиво покрутил стакан в длинных пальцах. – У меня самолёт в девять вечера до Германии.
Бросила взгляд на настенные часы и мысленно чертыхнулась. Стрелки бежали слишком быстро, приближая час, когда присутствие мужчины в моей досягаемости станет всего лишь воспоминанием.
– Ну, тебе лучше поторопиться, – милостиво намекнула на восьмой час и сделала большой глоток желанного спиртного. До чего же вкусный и пробирающий!
– Может, я пришёл в надежде на прощальный секс? – усмехнулся Томас и придвинулся ближе ко мне, заставляя предплечьем вжаться в изголовье кровати. – Как ты тогда, перед отъездом из «Four Seasons».
Я почувствовала, как жар припал к щекам и сильно жёг изнутри, напоминая мне о забытом за многие годы смущении. Какого дьявола смущалась мудака, когда по всем законам здравого ума должна метлой гнать его из номера? Но не могла прогнать, как и поцеловать желанные губы не могла при воспоминании о том дерьме, которое пришлось пережить.
– Тогда ты просто казался мудаком, а сейчас ты мудак, из-за которого меня не берут на работу, – притворно призадумалась и одарила мужчину ядовитой улыбкой. – Ах, да! Ещё ты манипулятор и шантажист. Если с мудаками я развлекаюсь, то подобных тебе мужчин избегаю!
Секунду Томас неотрывно смотрел на меня, цитирующую его едкие, запавшие мне в самое сердце слова, и громко расхохотался. Морщинки проступили у глаз от широкой улыбки и ямочки выдали искреннее веселье. Наверное, должна злиться, ведь придворным шутом выступала я, но безвозвратно залипла на глубине опьяняющих глаз и соблазнительной линии губ.
К чёрту гордость, я должна поцеловать эти губы снова!
Отсмеявшись, Томас залпом осушил стакан виски и налил себе новую порцию, одним лишь взглядом спрашивая о моей добавке. С готовностью подставила стакан и придвинулась ближе к мужчине, с ногами забираясь на кровать. К концу бутылки, уверена, уже оседлаю Майера и забуду о рамках приличия.
– Я предупреждал о последствиях, если не расстанешься с Чарльзом.
– Но я рассталась, – с нескрываемой грустью обрадовала мужчину, однако он и без меня был в курсе последних новостей. – Чарльз сильно злиться на меня?
Мудак устало отвёл взгляд от моего лица и, облокотившись затылком о стену, вытянулся во весь рост. Вот же наглец!
– Я так был удивлён, когда застал его в слезах…
– Что?
Томас прыснул со смеху, но, на своё счастье, тут же взял себя в руки:
– Думаешь, он впал в депрессию? Не находит себе место? Боюсь тебя разочаровать, но ещё пару дней, и он вовсе забудет, как тебя звали.
– Очень надеюсь, – мужчина неверующе хмыкнул. – Правда, надеюсь, он будет счастлив с Линой и малышом.
Томас недовольно поджал губы:
– Да не будет он счастлив с Линой, – неожиданно заявил, чем немало удивил. – Лина – всего лишь инкубатор. Как только родится ребёнок, вновь займётся благотворительностью.
Самое ужасное то, что я прекрасно это понимала. Лина – не та девушка, которая способна выбить из Миллера всю дурь, однако, именно она прочно связала себя с мужчиной и будет вынуждена терпеть его заскоки. Любовь зла.
– Что с ним такое? Детская травма?
Томас пожал плечами и, мне казалось, не удостоит ответа, но с охотностью поделился не лучшими воспоминаниями:
– Думаю, когда твоя мать уходит каждый вечер в коротком мини и возвращается под утро с потёкшим макияжем, то это откладывает отпечаток на детской психики.
– Но Чарльз же её за что-то любит…
– Она любила заходить к нам в комнату, гладить по головке и говорить, какие мы красивые малыши. Ещё любила заливать хуйню про то, как тяжело ей без мужской помощи, а нам без отца, – Томас отставил стакан и хлестал алкоголь из горлышка бутылки. – Потом ей надоедало выслушивать наш писк, и она оставляла нас нянечке.
Мои брови встретились на переносице:
– У неё были деньги на содержание няни?
Томас фыркнул:
– У неё были деньги на всё, чего она могла пожелать. Плюс, мой отец отваливал крупную сумму.
– Ей нравилось быть шлюхой, – подытожила и поморщилась от услышанной грязи, – Тем не менее, Чарльз любит её, а ты ненавидишь.
– Потому что она родила его в браке и первые годы лелеяла, пока муж не ушёл к любовнице. А меня родила, чтобы удержать в семье второго мужа – моего отца, – мужчина в раздражении отбросил на кровать пустую бутылку и грубо выругался. – Не удержала. После второго развода сдала меня в детский дом, в котором я провёл не лучшие годы своего детства, пока отец не решился сделать тест ДНК. Мамаша тут же восстановилась в правах, воспользовавшись связями, и забрала меня к себе с одной единственной целью – получать алименты.
Вот же сука! Пальцы неосознанно сжались в стальной кулак, отчего почувствовала боль в костяшках. Но разве это боль по сравнению с той, которую испытывает Томас всю жизнь?
– Когда мне исполнилось восемь лет, я ушёл к отцу.
– С ним ты был счастлив?
Томас улыбнулся, а моё сердце вновь оттаяло при взгляде на озарившееся лицо:
– Безумно счастлив!
Я могла только радоваться, что печальная атмосфера стремительно развеялась, и мужчина не жалел для меня своих фирменных ухмылок и жгучего взгляда. Неосознанно потянулась пальцами к лицу мудака и, не обращая внимания на предостерегающий огонь в карих глазах, с наслаждением зарылась пятернёй в густых чёрных волосах.
– Ты меня так жалеешь?
Покачала головой и ощутила, как мужская ладонь накрыла мою поясницу и притянула ближе.
– Я терпеть не могу жалость.
– Какое совпадение, – прошептал мужчина и уткнулся носом в мою щёку, медленно продвигаясь выше к виску. – Я тоже.
Хотела поцеловать изогнутую в ухмылке полоску губ. До одури. До дрожи. До смертельно участившегося сердцебиения. До потемнения в глазах. Казалось, ни на земле, ни на небесах, да даже в чёртовом аду не будет мне покоя, пока не распробую вкус мужчины вперемешку с любимейшим виски. Однако я уже сомневалась, что именно виски был в моём приоритете.
Потянулась к губам Томаса и с нескрываемым стоном разочарования наблюдала, как он отстранился. Непонимающе уставилась на него, почувствовав, как от неудовлетворения заболела голова. Он меня не хочет?
Пожалуй, эта мысль способна уничтожить морально.
– Откровение за откровение, Никки, – заговорил мужчина и подцепил край моей и без того задравшейся футболки. – Как ты попала в экскорт? Лиса с «улицы» никогда не берёт людей.
Я обещала сама себе, что больше никакой лжи. Никакой лжи по отношению к Чарльзу, но на его брата это никак не распространялось. Однако как я могла лгать Томасу, после его откровения про детский дом и мать-шлюху? Это было бы слишком низко.
– Мой бывший молодой человек был знаком с Чарльзом, – заговорила будничным тоном, стараясь по максимуму казаться беспечной. – Рассказал о его запрете на интим и как можно к нему поближе подобраться. Так, я связалась с Лисой.
Томас в удивлении приподнял брови:
– Бывший согласился пристроить тебя в экскорт? Вот она – сила любви. Охренеть!
– Эрик никогда не любил меня, – как бы не старалась делать вид а-ля «меня это не ебёт», всё равно ощущала саднящее чувство в области сердца. – Он был моим преподавателем по культурологии. В него были влюблены все девочки с нашего потока и я, конечно же, не могла не попасть под его обаяние. Откуда же было знать, что он любитель поиметь своих студенток?
– И он поимел?
Опустила взгляд на свои бёдра, на которых покоились ладони мужчины, и до боли прикусила нижнюю губу, мыча что-то похожее на «ага-а-а-а».
– На тот момент я встречалась со своим ровесником. Он мне казался таким глупцом по сравнению с опытным Эриком. В общем, влюбилась без памяти, а он пользовался.
Сделала глубокий вдох, стараясь унять боль от вновь закровоточившей раны, и заглянула в карие глаза, от которых не ускользнули красные пятна, покрывшие моё лицо. Было стыдно. Всегда стыдно признаваться в своей тупости, слабости и наивности, но радовало одно – я училась на «отлично» на своих же ошибках.
– Бросила своего парня и с головой окунулась в новые отношения. Благодаря Эрику я узнала, что такое абьюз и как с этим жить, – горько усмехнулась и всё-таки решила «идти» по пути правды до конца. – Девочки с потока, завидуя нашим долгосрочным отношениям, прозвали меня шлюхой. Думала, за меня вступится Эрик, уладит ситуацию, а он продолжал трахать студенток.
Вновь почувствовала тот самый прилив ярости, который настиг в момент раскрытия всей правды о «великой» любви Эрика Финча. Уверена, попадись он мне сейчас на глаза, надавала парочку самых болезненных тумаков по его смазливой роже. Я, чёрт возьми, любила этого кретина! Сколько слёз, нервов, времени, безвозвратного времени потратила на недостойного членоносца.
– Потом начались истерики, депрессия… Прошла все стадии расставания, но, к сожалению, так и не смогла смириться, – видя непонимание во взгляде мужчине, с улыбкой уточнила. – Я чуть ли не на коленях молила его вернуться, Томас, а он открещивался от меня и называл неуравновешенной шлюхой лишь потому, что я всячески пыталась вызвать его ревность. Ну, ещё он верил слухам завистниц.
Умолчала о том, как он застал меня в слезах и с окровавленными руками, сжимающую своё первое лезвие. Ор на всю квартиру, оскорбления и угрозы упечь в психбольницу, если ещё хоть раз повторю свою выходку.
Да уж…
Томас приблизил своё лицо вплотную и нежнейшим прикосновением губ осыпал мой подбородок, выше по скулам… Обвила руками шею мужчины и призывно застонала от ласк умелых губ, едва ли касавшихся кожи, но доводившие до безумия.
– Эрик бросил меня, потому что я была слишком навязчивой, – прошептала, когда мужчина вернул наш зрительный контакт. – Говорил, что его бесят мои сообщения с пожеланиями доброго утра, спокойной ночи и предложениями провести целый день вместе.
– Он тебя не любил, – жестоко резанул правдой и в противовес своим словам проскользнул ладонью под мою футболку, бесстыдно исследуя изгибы тела. – Но это не оправдывает его отношения к тебе. Как его фамилия?
– Финч… – на автомате ответила и задрожала под умелыми ласками Томаса.
– Хорошо, – пробормотал и завладел губами, тут же прорываясь языком ко мне в рот. Как же долго я жаждала этого вкуса! С наслаждением застонала и активно встретила его язык в страстном танце. Безумно! Безумно соскучилась!
– Хорошо, – повторил Томас, на секунду оторвавшись, чтобы с новым желанием завладеть мной вновь. – Я запомнил.
