Текст книги "Одна ошибка (СИ)"
Автор книги: Дарк Коулт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 33 страниц)
Глава 33 – «Сюрприз»
Камал сказал, что будет отсутствовать месяц либо два, однако его не было намного дольше. Его не было всю зиму. А затем легкой поступью пришла весна, распространяя свое нежное тепло, постепенно растапливая снег и холод.
Сони с одной стороны и была рада его отсутствию, но с другой стороны ощущала легкое волнение, все ли с ним в порядке, почему его так долго нет, ведь он даже не звонил, не передавал никаких весточек о своем местоположении и состоянии, с тех пор как уехал в командировку с Николя.
Во время его отсутствия печаль в глазах Сони была вытеснена заботами о доме и сыновьях. Малыш Дони рос на славу здоровеньким карапузом, даже зимний период ему удалось пройти без малейших простудных заболеваний, иммунитет стал более устойчивым, как сказал ей лечащий врач. Его первый день рождения в 8 марта отмечали в узком кругу, только Сони, Джимми, Джек и Мэри, так как Камал с Николя отсутствовали. Елена с супругом навестили их в этот вечер, хотя и пышного празднества не намечалось. При том, что праздник совмещался с женским днём. Сони было не до празднеств, как Новый год, так и женский день, вновь отмечался скромненько без излишеств, а главное, не было ощущения семейного очага и идиллии, ведь не все члены семьи собрались в доме. Камал отсутствовал, как это было и всегда! Сони уже и не помнила, когда в последний раз отмечала с ним какие-либо знаменательные даты.
Мэри быстро освоилась с местными условиями, правда, ей несколько раз нездоровилось, в связи с легкой простудой в период адаптации к влажному климату. Джимми продолжал посещать школьные секции по шахматам, а также дополнительно занимался английским языком, но уже вместе с Мэри, она очень привязалась к обоим сыновьям Сони и взяла на себя обязанности не просто сиделки Дони, но и гувернантки для детей. Сони была очень довольна и ощущала спокойствие за детей, так как Мэри действительно оказалась жемчужиной, которую им посоветовал Алекс при выборе сиделки для малыша.
Все шло естественным образом, жизнь текла своим чередом.
Однажды весенним апрельским утром, сидя за рабочим столом в своем кабинете помощника главного редактора, Сони корпела над очередной статьей. В дверь постучали.
– Войдите, – ответила Сони.
Открылась дверь, и в проеме появился Камал.
– Привет! – он улыбался своей самой лучезарной улыбкой.
– Камал? – тихо прошептала Сони, облегченно и с теплотой посмотрев на бывшего мужа, переживания рассеялись в миг, он был жив и здоров. Однако, ликование во взгляде промелькнуло лишь на доли секунд, после чего на лице вновь осела маска отчужденности.
Камал удобно расположился в кресле и победоносно заявил:
– Собирайся! Я предупредил Елену, что заберу тебя пораньше.
От удивления бровь Сони поплыла вверх.
– С чего это вдруг?! – негодование сквозило в голосе, как и недовольство его самодовольным видом.
– Давай-давай, собирайся! Это сюрприз! – поторопил ее Камал и загадочно улыбнулся.
– Не люблю сюрпризы! – фыркнула Сони.
– Этот тебе понравится, вот увидишь!
Пыхтя от негодования, все же Сони не стала устраивать сцен и последовала за ним.
Подъезжая к дому, Сони бросила взгляд в проем открытой входной двери и разглядела силуэты, сидящие на софе в холле.
– Не останавливайся, пожалуйста, езжай дальше, – бросила она мужу, не оборачиваясь. Голос Сони дрожал.
– В чем дело? – обеспокоился Камал, но последовал ее просьбе и проехал мимо, не останавливаясь.
Огибая особняк, он проехал дальше к пристройкам, и остановился.
Сони была бледна, как мел, и судорожно сжимала женскую сумочку в руках.
– Сони, что случилось? – не на шутку обеспокоился Камал.
Сони показала пальцем в сторону дома и судорожно глотала воздух в попытке сказать что-то, но не могла.
Камал нежно прикоснулся к её руке и мягко произнёс:
– Ты побледнела, твоя рука просто ледяная. Что всё это значит?
– Там… там… – голос Сони срывался в волнении, – Там мама…
– Да, – Камал широко улыбнулся.
– К-к-как? – шокировано посмотрела Сони на него.
– Я думал, ты будешь рада, но, кажется, я ошибся, – удивился Камал и вновь обеспокоился, – Почему?
– Как она здесь оказалась? – с трудом произнесла Сони, дрожа от волнения.
– Я ездил в Бухару на встречу с заказчиком, и у него в гостях случайно встретил твоего отца…
Сони испуганно посмотрела на Камала.
– Сони, ты говорила, что у тебя нет семьи, и просила никогда не открывать эту тему, – озадаченно смотрел на неё Камал, – Почему ты скрывала?
Сони промолчала в ответ и отвернулась, чтобы скрыть слёзы, что начали прокладывать дорожку на щеках.
– Я хотел сделать тебе приятное и думал, ты будешь рада встрече, ведь ты столько лет не виделась с ними… – Камал был обескуражен, – я бы не зацикливался, но твоё волнение, это поведение, наводит на странные мысли. Может, объяснишься?
– Зачем ты искал их? – с упреком прошептала она.
– Я повторяю, я случайно встретил твоего отца…
Сони резко посмотрела на Камала и дрожащим голосом спросила:
– К-как это могло произойти? Если ты его не знал?
– Я был в гостях у заказчика, его посетил друг. Он пришел с внучкой, которая безумно похожа на тебя…
– Жасмин… – прошептала Сони, выпучив глаза, шокировано прикрывая рот.
Жасмин – племянница Сони, даже в малолетнем возрасте была очень похожа на неё.
– Да, её имя Жасмин.
И Камал рассказал, как познакомился случайно с её отцом.
Сони внимательно слушала Камала, но перед глазами периодически мелькали картины из прошлого. И как только он завершил рассказ, Сони погрузилась в детские воспоминания и медленно начала свое повествование:
Далеко в прошлом
Сони была младшей в семье, у неё было два старших брата: Джахангир и Чингиз. Она родилась после 15 лет брака их родителей и была любимицей своего отца, он вечно с ней нянчился, и она всегда была рядом с ним, куда бы он ни ходил. Старшим братьям это не нравилось, и они ужасно ревновали отца к ней. Но зато их всегда баловала мать, чтобы умаслить и избегать конфликтов. Старшие братья всегда находили повод, чтобы напроказничать, а затем скинуть на Сони свои проделки, так как им всегда доставалось от отца, а к Сони он относился снисходительно. Всегда ей всё прощал…
Но однажды произошел дикий скандал, который отец не смог перенести и простить. И в тот день Сони лишилась всего: любви отца, поддержки матери, старших братьев, отчего дома, а главное – семьи.
– Папа, она в открытую прилюдно целовалась с ним!!! – яростно кричал её старший брат.
– Это неправда! – пыталась оправдаться Сони.
Сони было 16 лет и это был период завершения учебного года. Последний год обучения в школе. В этот день был последний звонок, и она с Кайратом прогуливалась по парку. Да, они прогуливались в обнимку, но целоваться… этого не было! Это была ложь! И Сони яростно начала защищаться.
– Это ложь! Мы всего лишь гуляли с Кайратом. Ничего не было, папочка, клянусь тебе.
Но отец не верил ей, его глаза горели яростным огнем и их переполняла боль. Из уважения к отцу, ей было стыдно произносить такие слова, как поцелуй, и даже сказать: «Он просто приобнял меня», – ей было не под силу.
– Папочка, прошу тебя, поверь мне, это не правда, – слёзы застилали ей глаза, так как она видела в глазах отца сомнение и дикую ярость, которую он тщательно скрывал.
– Папа, я лично сам видел это, – продолжал Джахангир, её старший брат, – а раз так, значит эта развратница, возможно, успела и…
– Хватит! – прервал его отец, не желая слушать продолжения, и разочарованно посмотрел на дочь. – Ты меня опозорила! Как мне смотреть людям в глаза? Моя дочь – гулящая развратница!
– Папочка, пожалуйста, ничего не было… – Сони захлёбывалась слезами не в силах произнести слова, но пересилив своё смущение, она решилась на отчаянный шаг и произнесла вслух, – Папочка… Я люблю его…
– Вон из моего дома! – как гром прогремели слова отца, глаза его метали молнии, и он ударил её по лицу так сильно, что Сони упала на пол.
– Папочка… – Сони в замешательстве смотрела на отца, с испугом потирая пострадавшую щёку.
– У тебя нет больше отца! – процедил сквозь зубы он.
Отец никогда не повышал на неё голоса и тем более не поднимал руки. Даже когда она была маленькой и шалила, мать могла шлёпнуть её по мягкому месту, но он никогда не позволял себе бить детей. И эта оплеуха была доказательством того, что отец разъярился не на шутку, если смог пойти против своих принципов.
Рядом стояла её мать и также обливалась слезами. Сони в надежде взглянула на мать, что она что-то скажет в поддержку, но мать молчала и плакала.
– Мамочка? – осевшим голосом прошептала Сони, и наткнулась на её осуждающий взгляд, – … я ни в чем не виновата… я не сделала ничего дурного…
– У тебя больше нет семьи! – в гневе бросил её отец. – Ты для нас умерла навсегда. А теперь убирайся, и никогда не возвращайся в этот дом! Видеть тебя не хочу!
Сони посмотрела на брата и заметила слегка проскользнувшую ухмылку на его губах.
Сони знала твёрдый характер отца, и если он что-то сказал, то никогда не отступит. Её оклеветали и отец поверил, даже не стал разбираться во всём. Ведь клевета шла ни от кого-то постороннего, а именно от её старшего брата, его сына… которому он безоговорочно доверял… а как иначе?! Разве возможно такое, чтобы брат мог нанести вред родной сестре? Для её отца, это было уму непостижимым поступком…
Отец Сони был известен всем своим благородством, честным нравом и слыл на всю округу своей добропорядочностью. Его имя всегда опережало его самого… и он искренне верил людям… тем более своим детям…
И в этот день он поверил в ложь старшего сына, но не Сони…
Сони была ошеломлена до глубины души. Разум не вмещал в себя несуразность происходящего, и поэтому не мог предоставить ей возможность оправдаться в глазах разочарованного отца.
Сони не понимала, за что братья с ней так жестоко поступили…
А мать не поддержала… даже не протянула руку помощи…
Но! Сони была дочерью своего отца! И была слишком гордой, чтобы ослушаться приказа.
Она ушла из дома навсегда и больше никогда не напоминала им о себе. Она умерла для них, перестала существовать!
– Я собрала вещи и приехала к Кайрату. Он выслушал и принял меня. Оставаться в городе мне нельзя было. Отец был очень уважаемым человеком и слишком известен в городе, и я не хотела еще больше порочить его имя. Поэтому мы решили переехать сюда, тем более, что бабушка оставила мне свой дом в наследство, – устало произнесла Сони последние слова, – а дальше, ты и сам знаешь, что произошло.
Камал был удивлен до глубины души и не мог поверить, что братья могли оклеветать сестру, что в итоге ей пришлось покинуть отчий дом.
– Но почему твой брат солгал? – Камал искренне проявлял участие и голос его звучал мягко.
– Я не знаю, за что меня ненавидели братья, но они всегда старались очернить меня в глазах отца. Возможно, это было последней каплей, – голос Сони звучал устало, слёзы медленно катились из глаз, – папа мне больше не верил.
– Сони, возможно, это и так, но твой отец явно сожалеет о случившемся.
Сони подняла на Камала отчаянный взор, но промолчала, и он продолжил:
– В нашем разговоре, твой отец не упоминал о причинах, но он горько сожалел, что потерял свою любимую дочь. Он хотел встретиться с тобой, но у него случился инфаркт и поэтому я смог привезти только твою мать и племянницу.
Сони разрыдалась, услыхав это, и Камал обнял её, успокаивая:
– Пойдем в дом, родная, твоя мама очень соскучилась по тебе и хочет с тобой повидаться.
Сони ничего не ответила и лишь еще больше разошлась в рыданиях.
Когда Сони успокоилась, Камал заботливо повёл её в дом, всё еще продолжая обнимать и поддерживая её.
Встреча матери и дочери была трогательной. Они крепко обнимались и долго плакали. Мать Сони рассказала, что отец сильно сожалел о случившемся, хоть и не признавал этого. Через несколько лет мать пустилась на поиски дочери, даже приезжала в дом, оставленный ей по наследству, но там оказались новые хозяева. Она не знала, где еще искать дочь и уже отчаялась, когда-либо вновь увидеться с ней. Хоть и отец никогда не говорил о ней вслух, мать была уверена, что он тосковал по дочери и поэтому посвятил себя полностью внучке Жасмин, что так сильно ему напоминала его любимицу.
Жасмин – дочь старшего брата, была действительно, как вторая копия Сони, лишь немного моложе, и на данный момент ей было 17 лет.
И Камал поражался их сходству.
В честь приезда дорогих гостей вечером устроили праздничное застолье. Джек приготовил утку по своему фирменному рецепту. После ужина все расположились в холле выпить кофе, а мать Сони раздала внукам подарки, которые привезла. Жасмин играла с Джимми, Мэри поила Дони его очередным витаминным соком. Сони расположилась с матерью на софе и положила голову ей на колени, обнимая её за ноги.
– Мамочка, а папе действительно лучше, после сердечного приступа? – обеспокоенно спросила Сони.
– Да родная, получше, лишь поэтому я и приехала, – ответила пожилая мать, поглаживая дочь по волосам.
– А как давно у него проблемы с сердцем или это впервые? Раньше, насколько я помню, его не беспокоило сердце, – с опаской прозвучал голос Сони.
Фериде-ханым, мать Сони, опечалилась в задумчивости, а затем ответила:
– В тот день, когда ты покинула дом, сразу же после твоего ухода у него был сильный приступ, – женщина спрятала лицо руками и всхлипнула, – с тех пор у него периодически бывают проблемы с сердцем. Хоть он и не признается в этом, но я не раз замечала, как он рассматривает твои старые фотографии, тайком плачет, вот тогда и случаются чаще всего эти приступы.
Сони приподнялась, посмотрела на мать и глаза её наполнились слезами. Но она их смахнула и обняла мать.
– Я так по нему скучаю, – всхлипнула Сони по-детски.
Подошла Жасмин и обняла их обеих.
– Таточка, ты поведешь меня завтра по магазинам? – целуя свою тётушку, Жасмин решила сменить их тему и отвлечь от грустных мыслей.
– Конечно, дорогая, – улыбнулась ей Сони.
– А почему «таточка»? – удивился Камал, глядя на Жасмин.
Жасмин звонко засмеялась в ответ и сказала:
– Когда я была маленькой, я не могла выговорить «тётушка» и называла её «Таточкой», – обнимая Сони, Жасмин обратилась к ней, – ты ведь не была против, верно? Или лучше называть тебя «тётушкой»?
– Нет-нет, лучше уж Тата, чем тётя, – улыбнулась ей в ответ Сони.
Увидев всех обнимающихся, подбежал Джимми, желая присоединиться и крикнул:
– Обнимашки!!!
От веселого смеха брата Дони замахал ручонками и начал тянуться к матери и Камал восхищенно поднял сына, с возгласом подбрасывая его в воздухе, отчего тот начал заливаться раскатистым смехом.
– Дай и мне с ним поиграть, с моим сладким внуком, – протянула руки к Камалу Фериде-ханым.
– Конечно же, – улыбаясь тёще, покорно он передал сына ей в руки и спросил, – Матушка, вы ведь останетесь с нами и отпразднуете день рождение Сони.
– Это же будет только на следующей неделе, – засомневалась тёща, – Не уверена даже…
– Всего лишь через четыре дня, матушка, в понедельник, – перебил её Камал.
– Да, бабуля, давай останемся, – запричитала Жасмин с мольбой по-детски.
Мать Сони оглянула всех с сомнением и засмущалась.
– Останьтесь, пожалуйста, – также с просьбой обратилась к матери Сони, – завтра я отпрошусь на работе, и мы с Жасмин прогуляемся по магазинам. А на выходных можно посетить знаменитое ущелье, попрыгаем с парашюта, полетаем на аэроплане, или можно провести два дня в охотничьем домике около речки. Правда, дорогой? – Сони обратила вопросительный взор на Камала.
– В любом случае мы найдём, чем занять себя на выходных, – мило улыбнулся Камал.
Он с любовью поглядывал на Сони, которая впервые счастливо улыбалась с горящими глазами за последние месяцы.
Глава 34 – «Будни»
Как они запланировали, так и провели время.
На следующий день Сони с Жасмин целый день гуляли по магазинам, а вечером к ним присоединился Джимми, и они провели вечер в игровых автоматах. А выходные дни посвятили активному отдыху – поднимались в гору, гуляли по ущелью, летали на аэроплане. Даже Сони с Мэри присоединились к Камалу с Жасмин, несмотря на свой страх и риск парить в воздухе. А вот Джимми ни капли не испугался, он вел себя достойно, как настоящий сын своего отца. Матушка с Джеком наблюдала за их весельем и тоже радовалась. Николя и Сашка организовали пикник и нажарили шашлыков, а затем также присоединились к остальным, чтобы погонять адреналин в крови и попрыгали с парашютов.
После активного отдыха все вернулись домой разбитые и усталые, кроме Джимми, который был полон энергии и желал продолжения. Домочадцы быстро разошлись по своим комнатам, чтобы отдохнуть от такого отдыха, который утомил, но и одновременно принес массу эмоции и впечатлении.
Сони долго ворочалась в постели, а затем уснула крепким сном, но внезапно проснулась глубоко за полночь. Она поглядела на часы, стрелки показывали четверть третьего. Немного полежав, Сони поняла, что сон улетучился, и решила спуститься в столовую за стаканом воды.
В холле в полумраке на софе расположился Камал. Проходя мимо, Сони не заметила его, но он остановил её внезапным вопросом:
– Тоже не спится?
Сони опешила и включила боковой светильник бра у мини-бара.
– Просто захотелось воды. Ты почему не спишь?
– Захотелось глотнуть чего-нибудь, например, бренди, – улыбнулся Камал и приподнял стакан в руке.
Сони прошла в столовую за стаканом воды, а Камал последовал за ней. Пока наливала в стакан воды, она ощущала всем своим нутром, как Камал сверлит её взором. Её затылок начал гореть от напряженного взгляда за спиной. Камал прислонился к стойке у окна и неуверенно произнес:
– Выходные прошли замечательно, правда же?
Сони всё еще ощущала неловкость от его пристального взгляда и глотнула воды из стакана. Затянулась пауза, так как он не получил ответа и Сони обернулась к нему лицом. Эти дни пролетели вихрем, незаметно, и действительно были чудесными. Она впервые так ликовала за долгие годы в разлуке с родными, для полного счастья ей не хватало лишь прощения отца, а главное… ей очень не хватало рядом Камала…
Глаза Камала блестели под бликом луны, и она видела его озорную ухмылку. Ей так хотелось прижаться в этот момент к нему, чтобы он сжал её в своих крепких объятиях до хруста костей, до боли. Но она с трудом взяла себя в руки от накатывающего волнами желания броситься в его объятия и забыться, забыть обо всем, об угнетающем сомнении.
– Я так и не поблагодарила тебя за этот сюрприз, – внезапно услышала Сони свой ответ и не узнала своего голоса, он казался ей грудным в этот момент, полный томления, – ты действительно осчастливил меня.
Камал сделал очередной глоток бренди и, отложив стакан, подошел ближе к Сони. Он взял её руку и нежно погладил по тыльной стороне ладони, от чего у нее пробежали мурашки и дрожь по всему телу.
– Наконец-то у тебя смягчился взгляд, – прошептал он, глядя в её глаза, в которых расширились зрачки, и это было заметно даже под тусклым светом луны.
– Я не могу подобрать слов, чтобы выразить тебе свою благодарность, – у нее перехватило дыхание, и голос прозвучал глухо.
– Не стоит, дорогая, – в тон ответил он ей, – мне доставляет огромное удовольствие видеть тебя счастливой.
Сони смущенно опустила голову и локоны волос упали ей на лицо, прикрывая глаза. Камал неосознанно протянул руку и нежно убрал прядь волос за уши. Рука его подрагивала, и он плавно спустился к её лебединой шее, где от нарастающего напряжения пульсировала жилка.
Сони подняла растерянный взор на Камала и столкнулась с блеском в его глазах, которые затянулись дымкой.
Лаская подушками пальцев шею, затем ключицы, он одновременно провел большим пальцем по её гордому подбородку. И Сони непроизвольно прикрыла веки, открывая его взору слегка покрытую загаром шею и медленно откидывая голову назад. Грудь её тяжело вздымалась и опускалась.
– Твоя кожа, как шелк, такая нежная и гладкая, – томно произнёс Камал, нежно проведя подушками пальцев по изгибам её лебединой шеи, ключицы.
От этих прикосновений у Сони закружилась голова, она ощутила, как вожделение начинает накрывать её с головы до ног.
– Прекрати, пожалуйста, – с усилием воли прошептала Сони, аккуратно останавливая его, так как рука медленно перемещалась к соблазнительным холмам грудей, которые в ожидании начали покалывать, – ты причиняешь мне только боль этим…
– Я до боли хочу тебя, и лишь ты можешь избавить меня от этой боли, – его голос дрожал от страсти, и он приблизился к её губам, не решаясь завладеть ими, лишь обдавал своим жарким дыханием.
– Эта прелюдия до добра не доведет, прекрати, – Сони больше пыталась сопротивляться своим желаниям, нежели его притязаниям, это давалось ей с трудом, отчего голос звучал неуверенно.
Камал понимал, что Сони перечит сама себе. Но он не мог нарушить данное слово, что не посмеет принуждать её, и продолжал подавлять свои желания. Но с каждым днём это становилось всё более и более невыносимо для него. Он должен напомнить ей, как сильна была страсть между ними, как сильно она его жаждет. Должен возродить ту нерушимую связь, что сковала их души огненными цепями. Отчего даже в разлуке они не могли забыть друг друга. Он заставит её покориться его воле, не силой, а любовью. Желая растопить лед, Камал прильнул к её губам.
Нет! Он не захватил их в плен в жарком поцелуе. Он лишь обдал их жаром своего дыхания. И льдинка на её губах начала таять, увлажняя сочные губы молодой женщины. Такой желанной им! Сони прерывисто задышала и в смятении чувств пошатнувшись, она вцепилась в его плечи, чтобы не упасть.
На Сони был лёгкий шёлковый пеньюар, который не скрывал затвердевшие от нарастающего желания соски. Острого желания, ростки которого прорастали из недр её утомленного сердца. И от прикосновения с его мощной грудью, соски начали покалывать. Сони до боли прикусила губу, подавляя рвущееся на волю вожделение. Её язык ощутил солоноватый привкус крови. Но даже это не могло развеять в ней сладкий дурман, что заманивал и окутывал своими сетями, зачарованно пленяя паутиной, из которой сложно было вырваться…
Тяжело дыша ей прямо в губы, он ловил каждый её вдох. Сони приоткрыла губы. Она задыхалась. Задыхалась от страсти, что прорастала из глубин естества против её воли. Мозг кричал об опасности, а тело отзывалось на его невинные прикосновения. На глаза натянулась пелена и зрачки расширились, окутанные туманом.
Камал крепко обхватил её талию и прижал к себе вплотную, чтобы она ощутила своим телом его желание. И Сони почувствовала не только его жгучее вожделение, что упиралось в неё колом, но и жар тела, который сжигал её, проникая в каждую клеточку. Разум затуманился в желании поддаться искушению и самой впиться в его губы жаждущим поцелуем. Сердце заколотилось в груди и мурашки пробежались по коже.
Она цеплялась за его плечи, а волнительная дрожь волнами накатывала и накрывала, заманивая и затягивая магнитом.
Дыхание остановилось. В горле пересохло. Она нервно облизала губы, пытаясь сделать очередной вдох. И ноздри затопило мужским дурманом, его привычным резким и холодным морским одеколоном. Но больше её окутывал его мужской запах, запах страсти, его силы и власти. Власти над ней! Которой он всегда пользовался! Потому что знал, что она становилась безвольной, когда он стоит к ней вот так вплотную. Она всегда покорялась ему, когда он властно прижимал её к себе. Она всегда была горячей и готовой принять его, где бы он ни захотел, как бы он ни захотел.
И это его дурманило, предвещая первобытный дикий секс.
Но сейчас всё было иначе.
Он дал слово! А значит, она сама должна прийти к нему. И, видит Бог, он сделает всё, чтобы она этого захотела сама!
Он напомнит ей, что она жаждет именно его!
Её тело отзывалось на его мимолётные прикосновения. Он даже еще не приступил к своим изощренным ласкам, а она уже была окутана истомой. Только лишь от одного его дыхания. Тело стало податливым и пылало от скрытого желания. И чтобы она не говорила, он видел, ощущал, как сильно она его желает. Как бы она ни отрицала этого!
Камал продолжал тяжело дышать, но не торопился завладеть этими влажными губами, что замерли в миллиметре от его губ в ожидании поцелуя. Он властно провёл рукой по изгибам её тела. Плавно прошелся по позвоночнику, ощущая, как дрожь окатила её. Погладил затылок и погрузился пятерней в волосы, что каскадом спадали по её плечам. Ему даже не пришлось захватывать их в пучок, чтобы открыть своему взору её лебединую шею. Она сама уронила голову ему на руку, и он прикоснулся губами к пульсирующей жилке. Провёл языком, прикоснулся губами к ключице, потёрся носом, вдыхая аромат кожи, и остановился у мочки уха.
Она задрожала всем телом. Из груди Сони вырвался глухой стон, и она крепче вонзилась в его плечи, осознавая, как дурман ослабляет её волю. Её тело словно горело в огне от каждого прикосновения рук, губ, дыхания… этого тяжелого дыхания, что прожигало её изнутри и стекалось ртутью к средоточию женственности. Внизу живота сладко заныло. Биение сердца отдавало барабанной дробью в каждой клетке и пульсировало, соприкасаясь с его членом, что упирался ей между ног. И она с ужасом поняла, что стала настолько влажной, что готова была хоть сейчас поглотить его целиком.
– Прекрати, пожалуйста, – взмолилась она, издавая сладкий стон.
– Зачем ты сопротивляешься своим желаниям? – тяжело выдохнул Камал и слегка коснулся губами ложбинки между грудей. – Я не перейду черту, пока ты сама не разрешишь…
Сони тихо застонала в ответ.
– Впусти меня в свою жизнь… – жарко выдохнул он ей в губы, – впусти меня… ты ведь жаждешь меня…
Он крепко держал её, продолжая настырно и властно касаться, нагло и нежно лаская лишь подушечками пальцев, одновременно жадно прижимая к себе. Его рука смело проникла сквозь пеньюар к трусикам и умело опустилась на бугорок, исследуя влажные складки. И он ощутил, насколько она жаждет его. Своими прикосновениями рук он смог её завести так, что влага растекалась по пальцам, обволакивая дурманом его сознание. Издав отчаянный рык со стоном, Камал посмотрел в глаза Сони, которые расширились от вожделения, когда он нагло проник внутрь смелыми пальцами.
Шумно вобрав в себя воздух, Сони громко застонала.
– Да-а-а! – хрипло выкрикнула она, задыхаясь от жгучего желания. – Да, я хочу тебя! Ты это хотел услышать?! Ты это хотел доказать мне?!
Она силой схватила его за запястье, заставляя остановить эту пытку. Её коготки впивались в его руку, но он даже не чувствовал боли. Пелена страсти накрыла его глаза, и они почернели, как ночь. Сони могла утонуть в этой черной бездне, которая готова была в любую минуту поглотить её с ног до головы. Безоговорочно! Без права на отказ! Собственнически! Властно и жестко!
Сони посмотрела ему в глаза, полные страсти, и с горечью выкрикнула:
– Но мне этого мало!!! Как ты этого не понимаешь?!
– Понимаю! Иначе бы давно повалил тебя и овладел, если бы хотел только твоё тело… Еще год назад! Если помнишь?!… – процедил он сквозь зубы. – И ты бы явно не отказалась даже сама. Но мне тоже этого мало! Мне нужна ты! Вся! Целиком!!!
Камал сжал зубы до скрежета так, что желваки заиграли на скулах. Он читал отчаяние в её взгляде, что мучило и его самого все эти месяцы. Лёд треснул! И вместо холода в её взгляде поселилось то самое отчаяние, что так ему знакомо.
– Я не хочу быть игрушкой в твоих руках… ты даёшь мне надежду, а потом с треском разбиваешь… я так больше не могу… – прошептала она, усмирив бешено колотящееся сердце и гнев, клокочущий в горле, и на глаза Сони навернулись слезы от изнывающей боли неудовлетворенности, что ныла и тянула низ живота, где минуту назад властно касались его пальцы. – Ради всего святого, пощади мои чувства! Не мучай меня, Камал! Разве недостаточно было унижений?! Умоляю тебя, не лишай меня остатков достоинства, не заставляй меня презирать тебя… и себя тоже…
– Скажи, что мне сделать, чтобы ты наконец-то мне поверила? – прохрипел он басом и с трудом отпустил её, всё еще тяжело дыша, – Я ж люблю тебя! Несмотря ни на что, всё еще люблю…
– Я тебе не верю, – перебила она его, отодвигаясь на шаг, хотя желание броситься в его объятия разрывало ей все внутренности.
Слова её прозвучали совсем шепотом, что даже она сама не поверила им.
Камал стоял в опасной близости к ней и не смел больше прижимать её в свои крепкие объятия. Но его властные руки схватили Сони за хрупкие плечи, медленно поглаживая её по предплечью. В его глазах блистал блик луны, подчёркивая жгучее отчаяние.
– Как мне вырваться из этого капкана? – также шепотом прозвучал его голос. – Я давно пленён тобой, но сам разрушаю всё своей ревностью. Я чертовски сглупил, так легко отпустив тебя и дав тебе развод…
Сони не могла смотреть в его глаза, полные отчаяния, и опустила взор.
– Ты клялась, что сделаешь всё ради того, чтобы спасти наш брак! – он в отчаянии сжал её плечи, повышая голос, но Сони ничего не ответила, лишь тихо всхлипнула. – Почему ты не боролась до конца? Ты так была мне нужна!!!
В порыве Камал слегка встряхнул её за плечи. Сони подняла взор и также в отчаянии выдохнула:
– А я тогда безудержно нуждалась в тебе! Но ты не пришёл…
Камал вновь сжал её в своих жаждущих объятиях, но Сони, собрав оставшиеся силы в кулак, оттолкнула его.
– Не бросай меня так, я словно горю в аду… я скучаю по тебе… – томно прошептал Камал.
На доли секунды осела пауза, они обменивались взглядами, полными болезненных ощущений. В глазах словно читались строки из песни «Мне одиноко» Melisa
Я так одинок. Я одинок.
Я так, так одинок. Я одинок.
Привет, это я, открой дверь. Ты должен вернуть моё сердце,
Верни моё сердце, я уже в пути. Я не хочу оставаться.
Нельзя терять время даром, и я хочу его вернуть.
Тебе было всё равно, когда ей было больно.
– А я уже сгорела в этом пламени за все эти годы… без тебя… в ожидании одного тебя… – глубоко вздохнув, она провела языком по пересохшим губам и нервно сглотнула, – и я тебе уже не верю…
С разочарованием Сони посмотрела на него и с трудом вырвалась из цепких объятий оцепенения, что пленили её вожделением. Затем грациозно выпорхнула, как птица из клетки. А Камал остался стоять в столовой, прислонив голову к дверце буфета, изнемогая от боли, как в паху от неутоленного желания, так и в сердце, что разрывало его на части. Он ощущал всем своим существом, что за неё теперь говорило её упрямство, уязвлённое самолюбие, уже не гордость, а гордыня…
Как только Сони покинула столовую, тихо отворилась входная дверь и вбежала Мэри. В полумраке холла она не заметила Сони и пробежала к лестнице. Но Сони остановила её:
– Мэри? Что случилось?
Мэри повернула к Сони заплаканное лицо и ответила слегка всхлипывая:
