Текст книги "Третья могила прямо по курсу (ЛП)"

Автор книги: Даринда Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

Даринда Джонс
Третья могила прямо по курсу

Перевод осуществлен на сайте http://lady.webnice.ru

Окончательная редакция специально для сайта http://www.worldselena.ru/

Перевод – Euphony

Редактирование – Nikitina

Аннотация

Сверхъестественный частный детектив. Ангел смерти, единственный в своем роде. Как вам угодно. Чарли Дэвидсон возвращается! И отныне пьет еще больше кофе, чтобы не уснуть, потому что всякий раз, закрывая глаза, она видит его – Рейеса Фэрроу. Получеловека, полусупермодель. Сына Сатаны. 

Мало того, что по милости Чарли Рейес опять оказался в тюрьме, ей предстоит раскрыть дело о без вести пропавшем человеке, постоянно общаться с самовлюбленным врачом, успокаивать недовольного отца и выяснить, кто из банды байкеров помешан на убийствах. Но как все это сделать, если сын дьявола по-прежнему полон решимости соблазнить ее и… отомстить? 

Благодарности

Как всегда, глубочайшие и самые сердечные «спасибо» Джен и Александре. Благодаря вам светит солнце и сияет луна. Вы навеки в моем сердце.

Благодарю всех в «Macmillan» и «Janklow & Nesbit». Загибаю пальцы, но наверняка умудрюсь не назвать по имени кого-то из заслуживающих самой искренней благодарности героев. Вы все – мои каменные стены.

Отдельные благодарности моей семье, в которую входят не только родные по крови люди. Моему супругу, родителям, бабушкам и дедушкам, сестрам, братьям, сыновьям, дочерям, двоюродным и троюродным братьям и сестрам, их детям (понятия не имею, есть ли для них особое слово), племянницам, племянникам и самым-самым чудесным на свете друзьям, которых не отличить от семьи.

Хочу особо поблагодарить мою сестру Анетт. Вот кто на самом деле заслуживает весь мой авторский гонорар, потому что я без зазрения совести снова и снова публикую в книгах целые куски из ее потрясающе интересной жизни. Огромное спасибо моим братьям. Лютеру – за то, что разрешил мне без спроса использовать его имя, и Квентину – за то, что он самый-пресамый крутой сводник на свете!

Очередные «спасибо» шлю своей богине критики Тэмми, несравненной Селесте Брэдли, красавице Дэн-Дэн и сногсшибательной Кит. Именно они сумели прочесть книгу со скоростью света, чтобы дать мне необходимую, как воздух, ответную реакцию. И, конечно же, всем богиням из LERA и «Общества сестер красных туфелек». Что бы я без вас делала? Особенно без Лиз. Спасибо тебе огромное за то, что придумала название для книги!

Невероятное спасибо всем читателям и рецензентам, которые любят историю Чарли и Рейеса не меньше, чем я. Пусть приключений им хватит по самое не хочу, а любовь их будет вечной. Сразу после того, как я выжму из них все соки.

Особое спасибо Майку Дэвидсону за список Гаррета. И за то, что он из кожи вон вылез, чтобы меня пригласили к Опре. Уверена: помешала крошечная несостыковка! Спасибо, что так ради меня выкладываешься.

Глава 1

Кэрол и Мелвину, также известным как дикие соседи.

Люблю, люблю, люблю вас.

Смерть приходит к тем, кто ее ждет.

И к тем, кто не ждет, тоже. Так что…

Шарлотта Джин Дэвидсон, ангел смерти

У меня в гостиной сидел мертвый клоун. Поскольку я не питаю огромной любви к клоунам и было еще слишком рано, чтобы мой рот мог извергнуть нечто членораздельное, я притворилась, будто не замечаю его, и, громко зевнув, направилась в кухню. Тогда-то на меня и накатила паника. Глянув вниз, чтобы удостовериться, что мои девичьи отличительные черты не скомпрометированы, я с облегчением вздохнула. На мне были белый топ и мужские трусы в клеточку. А значит, мои девочки, также известные как Угроза и Уилл Робинсон, в безопасности.

Мысленно перекрестившись, я продолжила путь по своим скромным апартаментам, стараясь не привлекать внимания и гадая, заметил ли меня клоун, до сих пор не спускавший с меня глаз. Моя квартира – нечто среднее между складом подушек и чуланом для швабр, так что путешествие выдалось недолгим. И не очень поучительным, потому что посмотреть здесь практически не на что. Однако за несколько коротких секунд я все-таки пришла к кое-какому умозаключению: пусть уж лучше у меня гостит мертвый клоун, чем живой.

Меня зовут Шарлотта Дэвидсон. Для некоторых просто Чарли, а для некоторых Шарлотка Глубокая Глотка[1]1
  Намек на песню «Charlotte the Harlot» британской группы «Iron Maiden». Вольный перевод названия от ваших покорных слуг.


[Закрыть], но так меня называли в основном в школьные времена. Я иду в комплекте с полным набором изгибов и выпуклостей в положенных местах, здоровым уважением к мужской анатомии и немного настораживающей склонностью к пище и питью коричневого цвета. Не считая всего этого, а также того факта, что я родилась ангелом смерти, я такая же нормальная, как и любая другая угрюмая девица с удостоверением частного детектива.

К мистеру Кофе я подошла с похотью в глазах. Между нами уже какое-то время были, можно сказать, отношения, и с его стороны требовалось всего лишь оставлять для меня иногда лишнюю чашечку. Не нужно было ни доливать воды, ни досыпать кофе, чтобы он разгорячился и позаботился обо мне. Не глядя, я поставила чашку в микроволновку. Мне было до лампочки, чему еще не повезло оказаться в ее чреве и испытать на себе все радости облучения в течение тридцати секунд. Затем совершила набег на холодильник в попытке найти, чем набить желудок. Поглощение еды не даст мне заснуть еще как минимум пять минут. А единственной моей целью в последние две недели было не спать любой ценой. Потому что альтернатива слишком мучительна.

После поисков эпических масштабов я наконец-то нашла что-то не зеленое и не покрытое пушком. Это оказалась сарделька. Я назвала ее Питер, в основном потому, что мне нравится давать вещам имена, и только отчасти потому, что это казалось правильным. Как только кофе превратился в кипяток, я отправила Питера в микроволновку, надеясь, что радиоактивная среда его стерилизует. Кому нужно, чтобы повсюду сновали беснующиеся маленькие Питеры?

Пока я размышляла о мире во всем мире, о заоблачных ценах на дизайнерское нижнее белье и о том, какой была бы жизнь без гуакамоле, Питер пикнул. Я обернула его черствым хлебом и съела, загружая в кофе такое количество заменителей нормальных продуктов, что тот стал попросту опасным для здоровья. Сделав большой глоток, я потащилась к заваленному подушками дивану, уселась поудобнее и посмотрела на клоуна. Он сидел в кресле, придвинутом к дивану, и терпеливо ждал, когда я его замечу.

– Знаешь, я не очень-то люблю клоунов, – сказала я после очередного глотка.

Мертвые люди у меня в гостиной далеко не невидаль. Судя по всему, я супермегаяркая, как прожектор маяка во время шторма. Умершие, которые не перешли сразу после смерти, могут увидеть меня из любого уголка Земли и, если захотят, пройти через меня в мир иной. В сокращенной версии именно этим и занимается ангел смерти. Никакой косы. Никакого собирательства душ. Никакой переправы мертвых по озеру день за днем, что рано или поздно наверняка бы осточертело.

– Часто такое слышу, – отозвался клоун.

Он казался моложе тех двадцати пяти лет, которые я дала ему поначалу, хотя его голос, очевидно, охрип от сигарет и частых ночных посиделок в баре. С этим образом резко контрастировал яркий грим и торчащие во все стороны рыжие волосы. Спасало только то, что у него не было огромного красного носа. Ненавижу их, особенно те, что пищат. С остальным смириться можно.

– Так как? У тебя есть для меня история?

Он пожал плечами:

– Не сказал бы. Всего лишь хочу перейти.

Я удивленно моргнула, осмысливая его слова, а потом переспросила:

– Всего лишь хочешь перейти?

– Если тебе не сложно.

– Ни капельки не сложно, – фыркнула я.

Еще бы! Не надо передавать никаких сообщений любимым, которые остались здесь. Не надо расследовать обстоятельства его убийства. Не надо охотиться за какой-то памятной вещицей, которую он оставил своим детям в таком месте, где ни один человек в здравом уме даже не подумал бы искать. Подобные ситуации в моем понимании даже лучше сливочного совершенства, каким может быть кусок торта без лишних калорий.

Клоун двинулся ко мне. Я не поднялась, потому что не было сил – кофе еще не подействовал. Но колун, кажется, ничего не имел против. Когда он сделал еще один шаг вперед, я заметила рваные джинсы и закрашенные маркером кроссовки.

– Погоди-ка, – вдруг сказал он, застыв на полпути.

Нет. Ну нет же…

Он поскреб затылок – неосознанный жест из прошлой жизни.

– А ты можешь передавать людям послания?

Проклятье. Ложка дегтя в бочке меда моей жизни.

– М-мм, нет, извини. «Western Union» не пробовал?

– Ты серьезно? – спросил клоун, ни на секунду не купившись. Плохо у меня с торговлей, что тут скажешь.

Я вздохнула и накрыла лоб рукой, показывая, как сильно не хочу быть его посланником. Потом взглянула на него, чуточку приоткрыв глаза. Он стоял на том же месте, ждал и совершенно не казался впечатленным моим спектаклем.

– Ладно, – сдалась я. – Напечатаю записку или еще что.

– Ничего подобного делать не придется. Просто зайди в «Супер Дог» дальше по этой же улице и поговори с девушкой по имени Дженни. Скажи, Рональд передал «Поцелуй меня в зад».

Я оглядела его желто-красный клоунский костюм сверху донизу.

– Тебя зовут Рональд?

– Поверь, суть этой иронии от меня не ускользнула, – усмехнулся он и прошел через меня раньше, чем я успела задать вопрос по поводу поцелуев в филейные места.

Когда люди переходят через меня, я вижу их жизни. Могу сказать, были ли они счастливы, какой цвет любили больше всего и как звали их домашних животных, когда они сами были детьми. Это своего рода ритуал, от которого я научилась получать удовольствие. Закрыв глаза, я приготовилась. Он пах гримом, йодом и кокосовым шампунем. Он лежал в больнице, ждал пересадки сердца. Время шло, и он решил не терять его даром – каждый день наряжался разными клоунами и навещал детей в отделении педиатрии. Каждый день у него было новое имя. Что-то смешное, вроде Родео Рон или Капитан Боксерские Трусы. И каждый день дети должны были угадать его имя по беззвучными подсказками. Под конец он с трудом говорил, а активные движения невыразимо его изматывали, и все же он считал, что это лучше, чем пугать детей скрипучим голосом. Умер он всего за несколько часов до того, как нашли сердце. И ни дня в жизни не курил.

А еще он любил девушку по имени Дженни, которая пахла детским маслом и продавала хот-доги, чтобы оплачивать учебу в колледже. Дженни вписывалась как раз в ту часть обязанностей ангела смерти, которую я ненавижу всей душой. В ту самую часть, которая связана с оставшимися на земле людьми из жизни умерших. Я чувствовала, как сжимаются от горя их сердца. Чувствовала, как трудно дается их легким каждый следующий вдох. Чувствовала, как слезы обжигают им глаза, когда они теряют тех, кого любят. Тех, без кого не могут жить.

Сделав резкий вдох, я вернулась в настоящее. Рональд оказался классным парнем. Надо будет его поискать, когда придет мой час, посмотреть, как ему живется в вечности. Я зарылась поглубже в диванные подушки и от души глотнула кофе, впитывая кофеин, чтобы он зажег искру и снова разбудил клетки мозга.

Взглянув на настенные часы с мультяшными персонажами, я подавила приступ отчаяния, узнав, что сейчас всего 3:35. До рассвета оставалось еще несколько часов. При свете дня не спать было проще. А ночь так и манила отдохнуть и расслабиться. Однако я не могла позволить себе такую роскошь. Почти две недели подряд мне удавалось избегать сна, как бывшего парня с герпесом. А когда не получалось, приходилось расплачиваться.

От одного воспоминания об этой расплате в животе запорхали незваные бабочки. Я прогнала эту мысль, почувствовав, как меня, словно густой пар, обволакивает жар душной ночи, просачиваясь в кожу и давя в зародыше любую надежду на комфорт. Взвинченная до предела, я села ровнее, смахнула с лица влажную прядь и пошла в ванную, надеясь, что холодная вода хоть немного поможет, и удивляясь, как, черт возьми, ночь стала такой душной. На дворе хренов ноябрь. Может быть, глобальное потепление вернулось в игру с новыми силами. Или вспышка на солнце прорвалась через магнитосферу, и прямо сейчас всех нас поджаривает живьем. Вот был бы отстой.

Как только я добралась до выключателя, раздумывая, стоит ли купить крем от загара, внизу живота взорвалась острая вспышка возбуждения. Ахнув от изумления, я схватилась за дверную ручку, чтобы не упасть.

Не может быть. Не могло это повториться, и все тут.

Я с тоской уставилась на кран. Вода все исправит. Пару раз плеснуть в лицо, и я мигом стану нормальной и вредной самой собой. Я щелкнула выключателем, но свет над головой всего лишь мелькнул, словно хватая ртом воздух, и тут же погас. Я щелкнула еще раз. И еще раз, а потом сдалась. В основном потому, что на ум пришло определение безумия.

Проводка в моей квартире, мягко говоря, перетрудилась давным-давно. К счастью, у меня имелся ночник, чей мягкий свет просачивался в ванную. Этого освещения оказалось достаточно, чтобы я подошла к раковине, не отбив по пути ничего жизненно важного. Встав перед зеркалом, я покосилась на него, пытаясь силой мысли перекачать сюда из атмосферы каждую крупицу света, которую могла предложить вселенная. Не помогло. Мое отражение было всего лишь тенью, призрачной сущностью, которую вряд ли можно назвать живой.

Я задумалась об этом, когда на меня нахлынула рябь желания, впиваясь восхитительно острыми когтями и заставляя так сильно дрожать, что я стиснула зубы. Изо всех сил я цеплялась за гордость, купаясь в чувственном пожаре, с которым ничего не могла поделать. Жар просачивался в меня, подталкивал к краю, вел на темную сторону. Я жадно приоткрыла рот и развела ноги, давая ему больше места. И жар стал нарастать. Сильный, властный, он запустил в меня свои ростки, которые извивались и пульсировали в животе.

Ноги подкосились, и пришлось опереться на ладони, в то время как давление становилось все сильнее, вынуждая бороться за каждый вдох. А потом чужое дыхание смешалось с моим, и я взглянула в зеркало.

За спиной материализовался Рейес Александр Фэрроу – получеловек, полусупермодель и сын Сатаны. Могучие плечи блестели от клубящегося вокруг него пара, создавая впечатление, будто он пришел сюда прямо из ада. Но, разумеется, это не могло быть правдой. Из ада он сбежал много столетий назад, а прямо сейчас точил на меня зуб за то, что я привязала его нематериальное тело к материальному. Однако почему-то от этой информации эффект не ослабевал ни на йоту.

Я посмотрела вбок, чтобы увидеть его яснее.

– Что ты здесь делаешь?

Он опустил голову, пронзив меня сердитым взглядом темных глаз. Нахал. Это моя ванная.

Но я же его связала. Привязала нематериальное тело к физическому. Как он здесь оказался? Как ему это удалось?

– Ты меня призвала. – В глубоком резком голосе сквозила враждебность.

Я покачала головой:

– Это невозможно.

Рейес протянул руку над моим плечом и уперся ладонью в стену передо мной. Намерение ясное как божий день. Возвышаться. Доминировать. Убедиться, что я знаю: мне не уйти. Его стройное тело прижалось ко мне сзади, и справа от меня на стену легла вторая рука, окончательно запирая меня в ловушке.

Тяжелый пронзительный взгляд встретился с моим.

– Невозможно, потому что ты посадила меня на цепь, как какого-то пса?

О да. Он в бешенстве.

– Ты не оставил мне выбора, – проговорила я дрожащим, а вовсе не таким уверенным голосом, как собиралась.

Он медленно наклонялся, пока его губы не оказались у моего уха:

– Ты мне тоже.

Его черты потемнели, глаза сузились, глядя на меня в отражении из-под полуопущенных от страсти густых ресниц.

Я не могла отвести взгляд. Он был такой красивый, такой мужественный! Когда сильная рука обвилась вокруг меня и скользнула спереди вниз, к краю трусов, я перехватила его запястье и с трудом выдавила, тяжело дыша:

– Подожди. Я до сих пор не понимаю, как ты здесь оказался.

– Я же сказал, ты меня призвала. – Несмотря на все мои слабые протесты, его пальцы уже скользили у меня между ног, и я громко ахнула, когда они двинулись глубже. – Ты всегда меня зовешь. Всегда могла призвать меня, когда пожелаешь или когда я тебе нужен, Датч. Неужели до тебя еще не дошло?

Я отчаянно боролась с невероятными ощущениями, пронзающими низ живота с каждым движением его пальцев. Изо всех сил старалась понять смысл тихо произнесенных слов.

– Нет. Ты сам приходил, когда был мне нужен. Когда я попадала в беду.

И это правда. Пока я росла, он всегда оказывался рядом, если моей жизни угрожала опасность.

Дыхание Рейеса согревало мне щеку, а жар, исходящий от него, стал обжигающим, когда его губы пустились в поиски трепещущего пульса на моей шее.

– Это всегда была ты.

Он ошибался. Наверняка ошибался. Мысль о том, что я могла его призвать, что всегда призывала, была непостижима. До недавнего времени я не имела ни малейшего понятия, кто он такой. Даже боялась его. Он был темным существом из дыма и теней, и меньше всего на свете мне хотелось, чтобы он ошивался поблизости. Как я могла его призывать? Бред какой-то.

– Но раз уж я здесь… – Рейес намеренно не договорил, и неоконченная фраза повисла в воздухе.

Крепко прижав меня к себе, он стянул с меня трусы. От слабого намека на улыбку приподнялся уголок его прекрасных губ, когда Рейес раздвинул мне ноги и вошел в меня одним длинным движением. Я громко выдохнула, и водоворот ощущений, возникший всего несколько секунд назад, в мгновение ока превратился в ураган. Одной рукой я схватилась за его запястье, которое напряглось от того, что он сжимал мое горло, а второй впилась в стальную задницу, подгоняя глубже, ближе к разрядке.

Ни на секунду не закрывая глаз, я смотрела в зеркало, наблюдая за реакцией Рейеса. Его губы слегка приоткрылись. Брови сдвинулись. Ресницы упали тенями на скулы.

– Датч… – Глубокий бархатный голос звучал так, словно Рейес ничего не мог поделать с тем, что должно произойти.

Поставив мою ногу на туалетный столик, он снова и снова загонял себя в меня, почти жестоко, с каждым толчком унося меня куда-то далеко-далеко. С каждым мощным ударом внутри рос вихрь, становясь все сильнее. Член Рейеса заполнял всю меня, вытесняя неутоленную жажду, поглощавшую каждую клетку моего организма. Отчаянная потребность в нем, которую я так долго отталкивала, устремилась ко мне и разлилась между ног, поднимаясь, как прилив, влагой и подводя меня все ближе и ближе к пропасти.

Мои ногти вонзились в его запястье, и внезапно я вспомнила, что он не хотел быть здесь. Не хотел быть со мной. Тем более после того, что я натворила.

– Рейес, остановись.

В тот же миг я почувствовала, как содрогнулось его тело, и взрыв прошел сквозь меня. Острые вспышки наслаждения рикошетили от моих костей, неслись по венам, иссушая плоть опаляющим экстазом.

Вместе с сильнейшим оргазмом, расколовшим меня на кусочки, вернулась реальность, пробудившая меня от раздирающего душу сна. В комнате умирающим эхом звенели крики, и я сразу поняла, что они были моими. С трудом придя в себя, я задышала полной грудью и разжала кулаки. И тут же пролила на себя кофе, потому что держала в руках чашку. Хорошо, что в ней оставалось совсем чтуь-чуть. Поставив чашку на столик, я откинулась на подушки и накрыла лицо согнутой рукой, чтобы переждать до боли знакомый шторм, сотрясавший меня изнутри.

Три раза за одну неделю. Стоило лишь на секунду закрыть глаза, как он был здесь, ждал, наблюдал. Сердитый и соблазнительный.

Я снова глянула на часы. В последний раз они показывали 3:35. Сейчас было 3:38. Три минуты. Я закрыла глаза три минуты назад.

Изнуренно вздохнув, я была вынуждена признать, что сама виновата. Я позволила себе задремать.

Может быть, таким способом Рейес заставлял меня расплачиваться за то, что я сделала. Он всегда умел выходить из тела, становиться нематериальным и причинять вред человечеству. Не то чтобы он действительно причинял какой-то вред, но мог бы, если бы захотел. А сейчас он застрял в физическом теле. Крошечная оплошность, если хотите знать мое мнение. Но тогда, когда я его связала, это было необходимо.

И вот он снова охотится на мои сны. Раньше, когда он приходил ко мне во сне, я действительно спала между раундами игр в прятки и в своеобразное перетягивание каната. Теперь же, стоит хоть на секунду закрыть глаза, Рейес тут как тут, причем самым подавляющим из всех возможных способов. И пока я сплю, мы ведем себя, как кролики на ферме.

Но самое худшее во всем этом – он на самом деле до чертиков на меня зол. А значит, не имеет ни малейшего желания никуда приходить. Его пожирала ярость, но все же он был таким невероятно страстным, как будто ничего не мог с собой поделать, не мог контролировать бушующий в нем пожар, не мог сдержать жажду, текущую по венам. Я уж точно не могла держать себя в руках, поэтому понимала, каково ему.

Но чтобы я его призвала? Быть того не может. И как я могла призывать его в детстве? Как, например, тогда, когда мне было четыре, и меня едва не похитил педофил. Я даже не знала, кто такой Рейес. И до смерти его боялась.

На этой мысли я услышала, как распахнулась входная дверь, и решила, что пора умыться. Кофе снаружи вовсе не так шикарен, как внутри.

– Что такое? Где ты? – услышала я голос своей соседки, которая ворвалась в мою квартиру.

Куки подрабатывала у меня секретарем и лучшей подругой. Короткие черные волосы торчали во всех социально неприемлемых направлениях. На ней была мятая, плотно обтягивающая солидные размеры пижама в желто-голубую полоску, и красные носки, собравшиеся гармошкой на щиколотках. Без слез не взглянешь.

– Я тут, – отозвалась я, отдирая себя от дивана. – Все в порядке.

– Ты же кричала. – Куки обеспокоенно оглядывала квартиру. – Нам просто необходимы звуконепроницаемые стены.

Она жила напротив, а значит, могла услышать, как у меня в кухне упадет перышко. Переведя дух, она наградила меня холодным взглядом:

– Чарли, черт тебя дери.

– Знаешь, меня так частенько называют, – сказала я, шлепая к ванной, – но на самом деле меня зовут совсем не Чарли Черт Тебя Дери.

Куки отступила к книжному шкафу, обхватила себя одной рукой, а другую прижала к груди, пытаясь успокоить сердце. Потом сердито посмотрела на меня. Это было забавно. Едва открыв рот, чтобы что-то сказать, она заметила полчище пустых чашек из-под кофе, расставленных по всей квартире, и снова перевела на меня сердитый взгляд. Наблюдать за ней было по-прежнему забавно.

– Ты заливалась кофе всю ночь?

Я скрылась в ванной, потом вернулась с зубной щеткой во рту и указала на дверь, приподняв брови:

– Это считается проникновением со взломом?

Куки обошла меня и закрыла дверь.

– Нам надо поговорить.

Понятно. Время нотаций. Всю неделю, каждый божий день она выписывала мне нагоняй. Поначалу было легко врать, что я просто-напросто недосыпаю, и Куки покупалась на мою ложь. Но потом заподозрила бессонницу, когда в вентиляционных отверстиях в офисе я увидела розовых слонов. Так и знала, что не надо было о них спрашивать. Но я-то думала, она просто сменила декор.

В спальне я переоделась в чистую пижаму, потом вернулась и, направляясь к кофеварке, спросила:

– Кофе хочешь?

– Сейчас полчетвертого утра.

– Ясно. Кофе хочешь?

– Нет, сядь. – Когда я остановилась на полпути, вопросительно изогнув брови, Куки упрямо стиснула челюсти: – Говорю тебе, нам надо поговорить.

– Дело в усах, которые я нарисовала тебе, пока ты спала? – Я медленно опустилась на диван, не сводя с нее настороженного взгляда. На всякий случай.

– Нет. Дело в наркотиках.

У меня отвисла челюсть. Зубная щетка чуть не выпала.

– Ты подсела на наркотики?

Куки поджала губы:

– Нет. Ты.

– Я подсела на наркотики? – ошалело спросила я. А я и не знала.

– Чарли, – сочувственно проговорила она, – сколько ты уже не спишь?

Я вздохнула, хотя скорее всхлипнула, и посчитала на пальцах.

– Дней тринадцать. Около того.

Ее глаза изумленно распахнулись. Когда смысл моих слов дошел до Куки, она спросила:

– И ты ни на чем не сидишь?

Я вынула изо рта щетку.

– Разве что на зубной пасте.

– Тогда как тебе это удается? – Она подалась вперед, беспокойно сдвинув брови. – Как ты можешь не спать столько дней подряд?

– Не знаю. Просто не закрываю глаза.

– Чарли, это невозможно. И наверняка опасно.

– Вовсе нет, – заверила я ее. – Я пью тонны кофе. И вряд ли когда-нибудь усну за рулем.

– Кошмар какой-то. – Куки уронила лицо в ладони.

Улыбнувшись, я засунула щетку обратно в рот. От людей вроде Куки сложно отделаться. Непоколебимая. Верная. Таких трудно сбить с толку.

– Солнце, я не такая, как ты. Помнишь?

Она снова сосредоточилась на мне.

– Но ты все равно человек. Только потому, что ты быстро исцеляешься, видишь мертвых и обладаешь уникальной способностью вызывать в самых обычных людях желание тебя убить…

– Он ужасно зол на меня, Кук. – Я опустила голову, чувствуя, как подбирается печаль.

Куки помолчала, обдумывая мои слова, а потом сказала:

– Расскажи мне подробно, что происходит.

– Ладно, но сначала кофе.

– Сейчас полчетвертого утра.

Десять минут спустя у нас обеих было по чашке шедеврального кофе. Я рассказывала о своих снах, если их можно так назвать, неудовлетворенной разведенке, в чьих глазах появилось мечтательное выражение. Она уже знала о том, что я связала Рейеса, но не знала, что я вижу во сне. То есть не обо всем. Только что я рассказала ей о своей последней «встрече» с богом Рейесом, который был рожден в адском пламени и создан из красоты и греха, сплавленных вместе обжигающим жаром чувственности.

Обмахиваясь ладонью, я посмотрела на Куки.

– Так он был в…

– Ага, – перебила я.

– И он поставил твою ногу на…

– Ага. Думаю, чтобы облегчить себе доступ.

– Обалдеть. – Куки положила руку на грудь.

– И снова ага. Было круто. В смысле, когда он меня трогал, целовал и гладил в самых удивительных местах.

– Он тебя целовал?

Я покачала головой:

– Ну, не сегодня. Хотя иногда целует. Самое странное – он не хочет приходить. Не хочет быть со мной. Но стоит мне закрыть глаза, он тут как тут. Неистовый. Сексуальный. Злой как черт.

– Но он взял и поднял твою ногу на…

– Куки, – я взяла ее за руку, вынуждая сосредоточиться, – давай уже проедем эту часть.

– Да. – Она моргнула и тряхнула головой. – Ты права, извини. Теперь я, конечно же, понимаю, почему ты не хочешь переживать ночь за ночью такой страшный стресс.

– Но я вообще не отдыхаю! Просыпаюсь еще более изнуренной, чем, скажем, три минуты назад. И он на меня жутко злится.

– Ну, ты же связала его на веки вечные.

Я вздохнула:

– Ни о какой вечности и речи нет. В смысле я могу все исправить. – Я решила умолчать о том, что уже пыталась и, к несчастью, ничего не добилась. – Я выясню, как его освободить. Как думаешь?

– Ты меня спрашиваешь? – поразилась Куки. – Это твой мир, солнце. Я всего лишь невинный свидетель. – Она посмотрела на настенные часы.

Как всегда, я удивилась самой себе, забеспокоившись о своем ближнем:

– Тебе надо вернуться в постель. – Я забрала у нее чашку и пошла в кухню. – У тебя добрых два часа до того, как разбудить Эмбер в школу.

Эмбер – двенадцатилетняя дочь Куки, хотя я дала бы ей все тридцать.

– Я только что выпила чашку кофе.

– Можно подумать, тебе это когда-нибудь мешало.

– Верно. – Куки поднялась и пошла к двери. – Кстати, звонил Гаррет. Кажется, у него для тебя дело. Сказал, утром будет на связи.

Гаррет Своупс – легальный «охотник за головами». Наверное, именно потому, что он темнокожий, всякий раз, когда он улыбается, создается впечатление, будто его серебристые глаза сияют. И большинство женщин находит это привлекательным. Меня же он целиком и полностью раздражает. Мы с ним пережили несколько жестких стычек, когда он узнал о моих сверхъестественных талантах и пытался заставить меня сознаться в шарлатанстве.

Хотя в большинстве случаев он ничего. В остальном – пусть поцелует меня в зад. Но когда нужно кого-то выследить, он феноменальный профессионал и время от времени бывает суперпуперполезным.

– Дело, значит? – Я была заинтригована. Все же больше пользы по сравнению с тем, чтобы день за днем бить баклуши. – Может, съезжу к нему и поговорю с глазу на глаз.

– Пятнадцать минут пятого, Чарли.

На моей физиономии расплылась широченная улыбка.

На лице Куки опять появилось мечтательное выражение.

– Можно мне с тобой?

– Нет. – Я вытолкала ее за дверь. – Тебе нужно поспать. Кто-то должен быть в здравом уме в рабочее время. И это точно не я, барышня.

***

Примерно через пятнадцать минут, одетая в пижаму с надписью «Сочная» и розовые тапочки с кроликами, я стучала в дверь Гаррета Своупса, подозревая, что, видимо, умерла по дороге сюда. Я до такой степени устала, что не чувствовала себя живой. Пальцы онемели. Губы опухли. Глаза высохли, и единственной целью превратившихся в наждачную бумагу век было бесить меня и высасывать последние капли желания жить.

Да, скорее всего я уже умерла.

Почувствовав, как по спине побежали мурашки, я снова постучала. На краю сознания забрезжила слабенькая надежда, что гипотетическая смерть освободит меня от сверхъестественных обязанностей, заключавшихся в том, что через меня могли пройти умершие, которые не перешли сразу. Будучи единственным ангелом смерти по эту сторону вечности, я оказывала неоценимую услугу обществу. Человечеству. Всему миру!

Дверь распахнулась, явив моему взору угрюмого сыщика по имени Гаррет, смотревшего на меня со злостью, которую я затрудняюсь описать. А это значило, что я, видимо, все-таки не умерла. С виду у Гаррета было похмелье. С похмелья он вряд ли видел розовых слонов, а мертвых и подавно.

– Чего тебе? – не без труда прорычал он сквозь зубы.

– Мне нужен ибупрофен, – бесстрастно и безразлично ответила я.

– Лечиться тебе нужно. – Удивительно, что я его понимала, потому что зубы он так и не расцепил.

– Мне нужен ибупрофен, – нахмурившись, повторила я на случай, если он не расслышал с первого раза. – И я не шучу.

– Я тоже.

– Но я не шутила первая.

Громко вздохнув, Гаррет отступил и жестом пригласил меня внутрь пещеры летучих мышей. Я глянула вниз на тапки с кроликами, молча умоляя их прыгнуть вперед, когда Гаррет вдруг сунул палец за пояс моих «сочных» штанов и втянул меня в квартиру.

Это помогло. Придя в себя, я прошла по ковру прямо к кухонным шкафчикам, по пути щелкая выключателями, включая свет.

– Ты в курсе, который час? – поинтересовался Гаррет.

– Не особенно. Где ты хранишь свои самые законные на свете лекарства?

Меня донимала головная боль. Наверное, после того, как по пути сюда я врезалась в телефонный столб.

Холостяцкая берлога Гаррета оказалась намного опрятнее, чем я ожидала. Повсюду бежевое и черное. В поисках аптечки я открывала шкафчик за шкафчиком, ящик за ящиком. И везде только стаканы, тарелки, миски. Ладно.

Гаррет встал у меня за спиной.