Текст книги "Третья могила прямо по курсу (ЛП)"

Автор книги: Даринда Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

– Храбрый был поступок. Стоил всем нам потраченного времени и сил, но храбрый. – Он провел пальцем по моей нижней губе, вниз по подбородку и снова вверх. – Как это у тебя получается?

Я решила шокировать их голой правдой:

– Обычно я не рассказываю об этом людям. Я ангел смерти.

По их лицам расползлись улыбки. Даже принц, заглянув мне в лицо из-за спины, улыбнулся и подмигнул.

Донована затопило новое чувство, поразительно похожее на уважение, даже восхищение. Я ощутила, как он напрягся, словно борясь с этим откровением, пока молча смотрел на меня несколько долгих секунд.

– Я охрененно в тебя влюблен, – проговорил он, опустив взгляд на Угрозу и Уилл. – Лучше иди, пока я не передумал.

Мне дважды повторять не надо. Увернувшись от ухмыляющегося принца, я со всех ног бросилась из дома, как кошка из комнаты, полной питбулей. Мне хотелось поболтать с Рокетом, но сейчас было отнюдь не подходящее время. Эти люди хотят крови. Мне оставалось только надеяться, что ботинки Блейка не сотрутся до дыр раньше времени.

Глава 20

Иногда надо прикинуться кошкой,

а иногда – новеньким замшевым креслом.

Надпись на футболке

Дома рядом с кофеваркой лежали бумаги с информацией о собственности Йоста в Пекосе, оставленные Куки. Поздоровавшись с мистером Вонгом и поставив вариться целый тазик кофе, я принялась за них. Согласно отчету окружной налоговой службы, у Йоста имелся охотничий домик в лесистой части гор Санта-Фе недалеко от реки Пекос. Наверное, за день найти эту хижину можно. Поскольку было уже темно, придется подождать и отправиться на поиски с первыми петухами.

Тем временем я поковырялась в своей сумке, представлявшей собой помесь клатча и чемодана, и нашла бумажки, присвоенные на месте преступления, которым отныне считался трейлер Фарли Скэнлона. За мной с намеком на любопытство уже наблюдала девочка с ножом. Итак, моей добычей оказались три конверта. Два из них были адресованы Гарольду Рейнольдсу, третий – Гарольду Зейну Рейнольдсу. К сожалению, там нашлось только два банковских предложения открыть счет с кредиткой и один буклет, убеждающий Гарольда инвестировать в золото.

Налив себе огромную чашку кофе, я уселась перед компьютером, чтобы узнать, сколько удастся накопать на этого Гарольда. Загипнотизированная монитором, девочка стояла рядом, но продолжала крепко сжимать в руке нож.

Понадобилось совсем немного времени, чтобы понять: Гарольда Зейна Рейнольдса положительно не существует.

– Что ж, это хреново, – поделилась я с девочкой, но та не обратила на меня ни малейшего внимания.

Поискав еще немного, я чудом сумела найти предыдущий адрес Гарольда З. Рейнольдса, что само по себе выглядело многообещающе. Вдруг кто-нибудь из соседей знал Гарольда и сможет сказать, куда он делся? Если, конечно, он не поубивал их всех.

Я пересмотрела содержимое сумки, налила себе кофе в дорожную чашку и пошла на выход, оставляя девочку в недееспособных руках мистера Вонга. В любом случае, она была слишком занята изучением заставки на мониторе, чтобы заметить мое отсутствие.

Судя по всему, Гаррета сняли с задания – ни его самого, ни кого-то из его коллег снаружи не было. Меня это порадовало, но лишь до того момента, как я направилась в Развалюхе по найденному адресу. Что-то казалось знакомым. Чем ближе я подъезжала, прокладывая путь по южной части Альбукерке, тем холоднее становились мурашки, бегущие по спине.

Но только когда я остановилась перед замшелым, списанным под снос жилым зданием, осознание накатило оглушающей волной. В последний раз я видела этот дом, стоя бок о бок с сестрой и наблюдая, как мужик выбивает дух из совсем юного парнишки. Если до сих пор я сомневалась, что Гарольд Рейнольдс – один из псевдонимов Эрла Уокера, то теперь точно нет.

Я смотрела на заколоченное досками окно. То самое, которое разбила кирпичом, чтобы отвлечь мужика. Смотрела на узкий проулок между зданиями, где мы с Джеммой искали выход, когда мужик бросился за нами. Смотрела на ступеньки, по которым поднялась, вернувшись через день. Тогда я и узнала от разъяренной хозяйки, что семья из квартиры 2С съехала среди ночи, не заплатив за два месяца и оставив разбитое окно.

Выйдя из Развалюхи, я закрыла дверь и долго-долго смотрела прямо перед собой. Воспоминания одно за другим затапливали меня, сдавливая грудь. Ночной холод помогал держаться начеку, пока несколько пар глаз неотрывно наблюдали за мной. Большинство из этих людей были бездомными. Они прятались в тенях здания и заброшенной школы позади меня. Парочка из них смахивала на членов уличной банды, и им явно было любопытно, с чем я сюда пожаловала. Никого из них я не удостоила вниманием, продолжая смотреть на окно. В ту ночь, когда Эрл Уокер избивал мальчика по имени Рейес, из этого окна лился яркий, болезненно желтый свет. Тогда Рейесу было около восемнадцати. Мне – пятнадцать. Слишком юная. Впечатлительная. Полная энтузиазма спасти мир с помощью своих суперсил ангела смерти. А все, что я смогла тогда сделать, чтобы спасти его одного, – только бросить в окно кирпич, некогда бывший частью стены заброшенной школы.

Это сработало. Эрл прекратил бить Рейеса и погнался за нами.

Если бы той ночью я вызвала полицию, если бы Рейес позволил мне это сделать, сомневаюсь, что сейчас стояла бы здесь. И может быть, он не сел бы в тюрьму за убийство Уокера. Какая-нибудь организация вроде «Детство, юность и семья» вытащила бы Рейеса с Ким из этого кошмара и обеспечила им безопасную жизнь без Эрла.

Терять было нечего, а до рассвета оставалось еще несколько долгих часов, поэтому я, прихватив фонарик и монтировку (чтобы взламывать двери и ради самозащиты), направилась к ступенькам. Чтобы открыть металлическую дверь, явно знававшую лучшие времена, много времени и усилий не потребовалось. Я не сомневалась, что здешние бездомные входили в здание тем же способом месяцами, если не годами. Дверь вела сразу на второй этаж – первый находился в полуподвале. Квартира 2С была слева от меня. Я двинулась по мусору и каким-то обломкам мимо нескольких пар ног, стараясь не светить фонариком в лица сидевших под стенами людей, пока не дошла до двери с прибитой к ней половинкой «двойки» и остатками «С» с облупившейся краской.

– На твоем месте я б туда не заходила, дорогуша.

Я повернулась на голос, отдавшийся эхом по коридору, подняла фонарик и увидела женщину, на которой было сто одежек. Рядом с ней (наверное, чтобы защитить скудные пожитки) лежала перевернутая тележка из магазина. А может, ей бы не помешала парочка уроков по управлению тележками. Она подняла руку, чтобы прикрыться от света, и я тут же опустила фонарик. Все равно в нем не было необходимости. С ней уж точно.

– Извините, – сказала я, указав на фонарик, который теперь светил в сторону.

– Передо мной извиняться не надо, – отозвалась она. – Но имей в виду: там живет мисс Фэй, а она не очень-то гостей жалует.

– Мне постучать? – полусерьезно спросила я.

Едкий запах, который я ощутила, едва войдя сюда, клубился вокруг меня, как ядовитый газ. Я не знала, что хуже – дышать носом или ртом.

Женщина усмехнулась:

– А то! Постучи, конечно. Толку не будет, но мало ли.

– Вы когда-нибудь слышали о Гарольде Рейнольдсе? – спросила я, опять всерьез лишь наполовину.

– Не-а. Я чего спрашиваешь?

– Я его ищу. Когда-то он здесь жил. – Я подняла к лицу воротник кожаной куртки, надеясь, что это поможет. Напрасно.

– Вот как! Тогда лучше спроси у мисс Фэй. В свое время она всем тут заправляла. Думает, оно так до сих пор.

Так вот кто такая мисс Фэй! Я наконец вспомнила, что хозяйку дома звали именно так.

– Кажется, я ее помню.

– Да ну?

– Обесцвеченные волосы. Смахивает на живую смерть.

– Она самая, – снова усмехнулась моя собеседница. – А ты стучи давай. Вот будет мне потеха!

Ничего хорошего это явно не сулило, но от возможности еще раз поговорить с хозяйкой пульс у меня зачастил. Вдруг ей известно, куда подался Эрл Уокер, когда съехал отсюда. В мои пятнадцать пользы от нее было негусто, но попробовать стоило. Я подняла руку, чтобы постучать, и женщина, с которой я разговаривала, взволнованно захихикала, видимо, готовясь к развлечению. Насколько ужасной могла оказаться мисс Фэй? Когда я увидела ее впервые, она уже была одной ногой в могиле, а это было больше десяти лет назад. С мизерной долей везения я наверняка с ней справлюсь.

Едва костяшки моих пальцев коснулись двери, об нее что-то разбилось, да так громко, что меня чуть кондратий не хватил. Пригнувшись и отшатнувшись, я посветила фонариком на дверь, потом на женщину у стены.

– Что, черт возьми, это было?

Та рассмеялась, схватившись за бока, и еле выдавила сквозь смех:

– По звуку смахивает на суп.

Я мрачно глянула на дверь:

– Как по мне, вовсе не суп. Разве что ему уже несколько недель.

– В банке. Ну, знаешь, типа на потом.

– Надо же! Консервы, значит, – ворчливо отозвалась я. – Да уж, тут явно не заскучаешь.

Смеясь, женщина перекатилась набок. Вообще-то мне нравится смешить людей, но сейчас я, по-видимому, была способна только изобразить на лице озабоченность, когда подошла к двери и подергала круглую ручку.

– Все-таки хочешь туда? – удивленно поинтересовалась женщина, перестав наконец насмехаться надо мной.

– Такой план. – Я обернулась к ней. – Какие у меня, по-вашему, шансы?

Она махнула рукой:

– Ей просто нравится бросаться вещами, зато с прицелом беда. Скорее всего она в тебя не попадет, если быстро ворвешься.

– Отсюда кажется, что с прицелом у нее все в порядке.

– Ну, иногда ей везет.

– Чудненько.

К моему удивлению, было не заперто. Подняв руку, чтобы прикрыть лицо, я распахнула дверь.

– Мисс Фэй? – позвала я, встав в проеме, но не шагнув через порог.

Еще одна банка врезалась в дверь, с грохотом захлопнув ее, и я услышала очередной взрыв хохота. Наверное, надо было вломиться, а потом нестись зигзагами, пока не найду укрытие внутри. Вместо этого я повернулась к собеседнице и сочувственно улыбнулась:

– Как вас зовут?

– Теннесси, – ответила она с гордостью, от которой засияла ее аура.

– Ясно. – Странное имя для женщины. – Что ж, Теннесси, можете перейти через меня, если хотите.

Ее лицо озарилось беззубой улыбкой.

– Наверно, я чуток задержусь. Я жду мисс Фэй. Думаю, ей недолго осталось.

– Понимаю, – отозвалась я. – Пожелайте мне удачи.

Теннесси подавилась смехом:

– Она тебе понадобится. Я соврала про прицел.

– Спасибо. – Я махнула ей напоследок и ворвалась в квартиру.

Над головой что-то пролетело. Споткнувшись о стопку какого-то барахла, я нырнула за допотопный диван как раз вовремя, чтобы увидеть, как по воздуху летит очередная банка консервов. Пробив панельную стену, она упала где-то в соседней комнате.

– Черт возьми, мисс Фэй! – заорала я, скрючившись за диваном и прикрывая руками голову. – Не заставляйте меня вызывать полицию. Я друг. Мы виделись с вами несколько лет назад.

Воздушная атака прекратилась. Я выглянула из-под локтей. А потом услышала, как скрипит под ногами мисс Фэй пол, пока она подходит ближе. Мне показалось, что я угодила в ужастик и жду, когда меня забьют до смерти банками с супом.

– Я тебя не знаю.

Я подскочила и, защищаясь, подняла фонарик и монтировку. Учитывая, что у нее в руках была только мухобойка, свои шансы я оценила как чертовски высокие.

– Откуда тебе известно мое имя? – Голос мисс Фэй был чем-то средним между лаяньем бульдога и шумом бетономешалки. Наверняка жизнь ее не жалела.

– Мне сказала Теннесси.

Нахмурившись, мисс Фэй смерила меня изучающим взглядом. Я светила фонариком как можно ближе к ее лицу, при этом не ослепляя. В отличие от Теннесси, мисс Фэй была жива, и мне нужно было хоть какое-то освещение, чтобы различать ее черты.

– Как тебя зовут? – спросила она, отвернулась и зажгла керосиновую лампу.

Когда мягкий свет залил комнату, пахнувшую немытыми пепельницами и плесенью, я погасила фонарик.

– Чарли, – ответила я, озираясь на стопки старых журналов, газет, книг и кто знает чего еще. Этому месту как нельзя кстати подошел бы предостерегающий знак: «Будьте осторожны, прикуривая сигарету».

– Она никогда о тебе не упоминала, – заметила Фэй, подходя к ветхому креслу, на которое и уселась, сгорбившись.

– Я помню ваши волосы. – Я осмотрелась в поисках места, куда бы присесть, и выбрала устойчивую на вид стопку газет. Хорошо, что не надела белого. Затем повернулась к Фэй во всей ее гидроперитно-блондинистой красе. – Несколько лет назад мы с вами встречались.

– Я тебя не узнаю, – сказала она, прикуривая сигарету.

Я поежилась. Странно было даже то, что этот дом до сих пор стоял.

– Я была здесь десять лет назад. Спрашивала о семье, которая съехала однажды ночью, задолжав вам плату за два месяца и оставив разбитое окно.

Я посмотрела на него – на то самое окно. Теперь от него остались только зафиксированные скотчем осколки и забитые гвоздями доски.

– Так это была ты? – спросила Фэй.

Я потрясенно уставилась на нее:

– Вы меня помните?

– Я помню ту семью. Тебя не так чтобы, но помню девчонку, которая пришла через день. У меня была мигрень, а ты прилипла, как пиявка.

Вот даже как.

– Простите меня. Мне тогда показалось, у вас похмелье.

– Похмелье и было, от него и мигрень. – Ее голос смягчился от воспоминаний. – Ты их нашла?

– Нет. Не сразу.

Фэй кивнула и повернулась к окну.

– Я надеялась, что найдешь. Что хоть кто-то найдет.

Я положила фонарик и монтировку на другую стопку газет и спросила:

– Вы знаете, что с ними случилось? Куда они уехали? – Когда она затянулась в очередной раз и покачала головой, я добавила: – Мне нужно найти того человека, Эрла Уокера. Это очень важно.

Наверное, мой умоляющий тон подстегнул ее хотя бы попытаться мне помочь.

– Не знаю, куда они уехали, но детей помню. Будто это вчера было. Девочка, тоненькая, как тростинка. Я все переживала, что ее сломает малейший ветерок. И мальчик. Вечно избитый. Замкнутый. Нелюдимый.

У меня заболело в груди, и я закрыла глаза, представляя то, что ее слова нарисовали у меня в голове. Снова открыв глаза, я увидела пристальный и горящий взгляд Фэй, направленный на меня.

– Это был не человек. Монстр. Чудовище.

По сантиметру, медленно-медленно, я приближалась к ней и остановилась на стопке журналов в метре от Фэй. От тусклого света на ее лицо ложились тяжелые тени, но даже так было невозможно не увидеть, как заблестели от слез ее глаза. Ее сочувствие поразило меня больше, чем хотелось бы признаться. Я уже настроилась на привычный стереотип, но не тут-то было.

– Мисс Фэй…

– Никто, кроме Теннесси, не зовет меня мисс Фэй, – перебила она, – значит, тебя послала она. И только поэтому ты сейчас не истекаешь кровью с проломленным черепом.

– Справедливо. – Я вытерла о штаны вспотевшие ладони, гадая, знает ли она, что Теннесси умерла, и как далеко можно зайти. – Мэм, есть ли у вас что-нибудь, что поможет мне найти Эрла Уокера? Знаю, что о многом прошу, но, может быть, после них что-то осталось? Какой-нибудь чемодан или…

– Он оставил кое-что в стенах.

Я удивленно моргнула:

– Кто оставил? Эрл Уокер?

Я едва заметила, как она кивнула, а потом услышала:

– Гарольд, Эрл, Джон… Выбирай сама.

У Эрла было несколько псевдонимов. Очевидно, Фэй некоторые из них были известны.

– Что он оставил в стенах?

Ее рот превратился в жесткую линию. Дыхание сбилось.

– Фотографии.

Я застыла. Ким говорила о том же. Эрл оставлял фотографии в стенах.

– Какие фотографии?

Она покачала головой, отказываясь отвечать.

– Там Рейес? В руках Уокера?

Голова Фэй приподнялась, и я поняла, что нащупала правду. Зачем это Эрлу? Какая ему с того польза? Сама мысль никак не укладывалась у меня в голове, и я воззвала к тем огромным порциям знаний, которые получила в колледже. Или скорее к тем скудным, что отложились у меня в голове. Преступникам частенько нравится хранить трофеи. Были ли фотографии трофеями для Эрла? И если так, то разве не захотел бы он держать их при себе?

Он был помешан на контроле. Может быть, снимки были одним из способов держать Рейеса под ногтем. И все равно я не понимала, зачем Эрлу оставлять снимки. Ким сказала, что фотографии «везде». Имела ли она в виду все места, где они жили? Они переезжали с места на место по всему Нью-Мексико, Техасу и Оклахоме, если верить полицейским сводкам.

Хоть меня и мутило, я все равно задала этот вопрос:

– Фэй, они у вас?

Она стерла влагу с глаз пальцами одной руки.

– В них может быть подсказка. Что угодно. Я должна его найти.

В голове вертелась мысль, что я могу увидеть нечто на заднем плане, что помогло бы решить загадку. Будто удача повернется ко мне лицом.

Я почувствовала горе, овладевшее Фэй, пока она раздумывала над моей просьбой, и поняла, что снимки у нее есть. Тяжело вздохнув, она поднялась и подошла к серванту, который с трудом можно было заметить в общем беспорядке.

– Я сохранила только одну, – сказала она пропитанным печалью тоном. – Остальные сожгла. Оставила только ту, от которой не выворачивало наизнанку. – Выдвинув покосившийся ящик, она достала поляроидный снимок, отводя взгляд. – Смотреть на это тоже не в радость. Но остальные были настолько хуже, что я не могла держать их дома. А эту сохранила на случай, если вдруг полиции понадобятся доказательства того, что этот человек творил с мальчиком.

Из-за ее слов мое сердце сжималось от страха и плохих предчувствий. Фэй протянула мне снимок. Я взяла его дрожащей рукой, повернула к свету, собралась с духом и посмотрела.

Может быть, дело в злоупотреблении кофеиновой диетой. Может быть, в пятнадцати сутках без сна. А может, в запахе, который висел вокруг меня густым туманом и мешал свободно дышать. Как бы то ни было, я взглянула на фото, и земля ушла из-под ног. А потом пропал и весь мир.

Глава 21

Я выбрала нехоженую дорожку. Вот и заблудилась.

Надпись на футболке

Только в полчетвертого мы с Развалюхой оказались на парковке у моего дома. У меня так опухли глаза, что я с трудом видела дорогу. Из обморока меня вывела Фэй и предложила стакан воды. Я упала в обморок! Стыдно признаться, но я на самом деле потеряла сознание, едва взглянув на фото, которое сейчас прижимала к груди. Смотреть на него снова не было сил. И вряд ли они когда-нибудь появятся. Впрочем, это не имело значения. Изображение выжглось у меня на роговицах, и я прекрасно понимала, что с этим ничего нельзя поделать.

Спотыкаясь, я поднялась наверх и сразу бросилась к ящику с нижним бельем, куда и засунула снимок лицом вниз, боясь еще раз его увидеть.

Веревки. Порезы и гематомы. Стыд. Кажется, это и было худшим из всего. Я чувствовала: Эрл намеренно сделал этот снимок, чтобы утопить Рейеса в стыде. Он связал его так крепко, что веревки впились в плоть, открывая раны, которые, казалось, только-только начали заживать. Несмотря на повязку, скрывающую глаза, я сразу узнала Рейеса по спутанным темным волосам, по гладким, текучим и четким линиям татуировок на плечах и руках, по чувственным губам. На фото ему было около шестнадцати. Лицо отвернуто в сторону, губы плотно сжаты от унижения. На шее и ребрах – огромные черные синяки. Руки и торс покрыты длинными глубокими порезами. Заживающими и свежими.

Всего лишь мысль об этой фотографии вырывала из меня рыдания. Этим я и занималась у Фэй. Прорыдала больше часа. Потом мы поговорили. Я порыдала еще немного. Что же было на сожженных Фэй снимках, если, по ее словам, они были еще хуже, чем тот, что теперь лежал у меня в ящике? Тяжело сглотнув, я с трудом заставила себя переключиться на Терезу Йост, стараясь думать только о том, как поскорее ее найти.

До рассвета оставалось добрых три часа, поэтому я решила принять душ и переодеться в чистую одежду и туристические ботинки, раз уж мне в некотором смысле и предстояло побыть туристом. До Пекоса я доберусь за полтора часа и, если правильно рассчитаю время, смогу отправиться на поиски Терезы с первыми лучами.

***

– Налево?

– Направо.

– Направо?

– Ой, нет. Ты права. Сворачивай налево.

– Куки, сосредоточься! – рявкнула я в трубку.

Найти домик Йоста оказалось труднее, чем я думала. Даже несмотря на то, что Куки у себя дома не отрывалась от компьютера, глазами прочесывая карты в Гугле, потому что сигнал GPS в моем телефоне приказал долго жить.

Выйдя из квартиры, я приметила одного из людей Гаррета, который для разнообразия не спал. Пришлось прокрасться к серебристому «таурусу» Куки и поехать на нем, о чем я сообщила ей по телефону, разбудив в половине шестого. К тому же в Развалюхе закончился бензин.

До меня вдруг дошло, что можно было подождать, пока я не доберусь до Пекоса, а оттуда уже позвонить и признаться, что я преступила закон в целях торжества правосудия. Тем более что мне не понадобилась ее помощь до самого Пекоса, куда я добралась аж через час с лишним. Но будить ее было весело. И мне кровь из носа нужно было занять мысли чем-то еще, кроме выжженной в памяти фотографии.

– Ну извини, – огрызнулась Куки. Она все еще ворчала, хотя уже приняла душ. – Направо не надо, только налево.

– Тогда я уже должна быть на месте, но никакой хижины не вижу. – К этому моменту я так устала, что в глазах двоилось. Все, кроме хижины, которой тут в помине не было. Чтобы собрать глаза в кучу, я несколько раз усиленно моргнула. – Тут все деревья одинаковые. Наверное, они двойняшки. Или четверняшки. Или даже больше.

– Какую-нибудь тропу видишь? – спросила она.

Я остановила ее машину на небольшой полянке, потерла глаза и осмотрелась:

– Ну, типа того, но она очень узенькая. Не знаю, пройдет ли твоя тачка сквозь подлесок.

Куки ахнула:

– Не смей тащиться в моей машине по горной тропе!

– Серьезно? А ведь она хорошо справилась в первый раз. Ну, кроме той штуки, которая задний мост, или как ее там.

– Чарли Дэвидсон!

– Бога ради, шучу я, шучу. – Кошмар, надо же так трястись над машиной!

Я задумалась, говорить ли ей о фотографии, и решила, что скажу, гори все синим пламенем. Если мне не будет покоя до конца дней моих, то и ей пусть не будет. Уж не знаю, почему это вообще пришло мне в голову. Наверное, превращаться в развалюху лучше в компании. И я не о джипе. Конечно, я виновата, что сегодня бросила Развалюху, но сейчас не было времени сокрушаться по этому поводу.

– Может быть, тебе стоит дождаться Гаррета, – предложила Куки. – Где его, кстати, носит?

– Когда я уезжала, его не было, помнишь? К тому же я выбросила его телефон, а мне неизвестно, как еще с ним можно связаться.

– Как насчет Ангела?

– Я велела ему прилипнуть к доктору, как банный лист к заднице. Так что появится он нескоро.

– Проклятье. Тебе нужно найти способ вызывать этого парнишку.

– Знаю. – Я вылезла из «тауруса», чуть не скатившись на землю с жесткого винилового сиденья. Мне все еще не удалось избавиться от окутавшего меня плотным коконом горя, как только я увидела связанного Рейеса с повязкой на глазах. – Наверное, не стоило бросать телефон Гаррета в пруд.

– Думаешь?

Я вздохнула. С этим все равно уже ничего не поделаешь.

– Ладно, я иду пешком. Перезвоню, если сломаю ногу или меня слопает медведь.

– Прикинься камнем.

– Прямо сейчас?

– Нет, когда медведь начнет тебя жевать.

Я немного помолчала, а потом ответила:

– А на свете существуют воющие и рыдающие камни? Потому что именно так, наверное, я и буду себя вести, если мне откусят руку.

– Трудновато будет спокойно лежать и позволить медведю поживиться тобой?

– Думаешь?

Спотыкаясь и едва не падая, я шла по тропе, пока не набрела на простенький домик с табличкой, на которой было вырезано «ЙОСТ».

Дверь, разумеется, была заперта, и я «нечаянно» разбила окно. Взламывать замок не было ни времени, ни желания – на кону стояла жизнь женщины. А доктор Йост пусть пришлет потом мне счет за причиненный ущерб.

Не найдя ничего особенного внутри, я обошла вокруг дома в поисках подвала или какого-то другого подземного сооружения. Девочка с кухонным ножом не отставала ни на шаг. Мне не давала покоя мысль, зачем она здесь. Я повернулась к ней и присела, надеясь, что мне не проткнут ненароком глаз.

– Среда, – ударилась я в робинзонаду. – Ты не против, если я буду звать тебя Среда? – Не получив ответа, я спросила: – Ты видишь что-нибудь под землей?

Ее руки висели вдоль тела, в одной из них она по-прежнему крепко сжимала нож, будто от него зависела ее жизнь. Она смотрела сквозь меня, и на пепельном лице отразился испуг. Я решила коснуться ее, но едва подняла руку к ее плечу, как она испарилась. Кто бы сомневался. А затем появилась на капоте квадроцикла, прямая, как струна, и глядела куда-то в неизвестность.

Я шагнула к агрегату, чтобы посмотреть поближе, но тут зазвонил мой сотовый. Это был Нейтан Йост.

– Алло! Мисс Дэвидсон? – спросил он, когда я ответила.

– Это Чарли, да.

Квадроцикл выглядел серьезно потрепанным, но так выглядят большинство вездеходов. Этот был оснащен электролебедкой с тросом в задней части.

– Это Нейтан Йост. Простите за беспокойство, я только хотел узнать, просмотрели ли вы дело моей жены.

Сама лебедка выглядела относительно новой, зато та часть квадроцикла, к которой она крепилась, треснула, как будто Айболит использовал ее для чего-то очень тяжелого. Если только он не пытался выкорчевывать деревья с корнями, представить не могу, зачем ему вообще понадобилась лебедка. Сделаем скидку на то, что я не мужчина. Очевидно, изъятие чего-то наружу исключительно мужская фишка. Как и погружение внутрь.

– Прямо сейчас этим и занимаюсь, доктор. – Я еще раз осмотрелась по сторонам.

– Значит, вы все-таки берете дело? – спросил он, едва пупок не надрывая от стараний казаться взволнованным.

– Однозначно.

Ничего особенного на принадлежащей ему земле я так и не обнаружила. Ничем не примечательная хижина, которая, несмотря на электричество и водопровод, выглядела куда скромнее, чем можно было ожидать от врача-миллиардера. Внутри находились всевозможные туристические принадлежности, фонарики, спальные мешки, оборудование для альпинизма, мотки веревки.

– Спасибо, – проговорил Йост, выдавливая облегчение. – Спасибо вам огромное.

– Рада помочь. Позвоню вам, как только что-нибудь выясню.

– Еще раз благодарю вас.

Повесив трубку, я протаскалась по окрестностям не меньше часа и пришла к выводу, что вся поездка оказалась пустой тратой времени. Возвращаясь к машине, я почувствовала, что последняя чашка кофе выветрилась из меня безвозвратно. Напоследок я еще раз осмотрелась и вдалеке приметила Среду. Она стояла спиной ко мне и смотрела на подножие горы. Если повезет, она тут задержится.

Выудив из кармана телефон, я набрала Куки.

– Результаты есть? – спросила она.

– Нулевые считаются?

– Черт возьми. Я ведь и правда надеялась, что у нас появилась зацепка.

– Медведь! – завопила я, увидев самого настоящего живого медведя, пробирающегося между деревьями.

– Тормози, падай и катись!

– Чего? – спросила я, не сводя глаз с животного. Никогда в жизни не видела медведей за пределами зоопарков и внезапно почувствовала себя сладкой и соленой одновременно. И, может быть, хрустящей.

– Делай, что говорят! – крикнула Куки.

– Тормозить, падать и катиться? Это, по-твоему, и надо делать при нападении медведя? – спросила я, открыв «таурус» и залезая внутрь.

– Нет, погоди. Так надо вести себя, если вдруг загоришься, верно?

Пока медведь не развернулся на сто восемьдесят и не решил потрапезничать моими кишками, я уже закрывала за собой дверь, когда это почувствовала. Сердцебиение. Слабое, едва заметное. И страх. Капельку отчетливее. Заставив себя собраться, я снова вышла из машины.

– Куки, я что-то чувствую.

– Он до тебя добрался?! – едва не визжала она от страха.

Нам надо чаще вместе выходить из дома.

– Нет, солнце. Подожди секундочку. – Я шагнула ближе к деревьям и всмотрелась в чащу в поисках Терезы, не выпуская из вида медведя.

– Что там? Это она? – спросила Куки.

– Не знаю. Чувствую пульс и страх.

– Кричи! – заорала Кук так, что меня чуть удар не хватил.

Я едва не выронила телефон и снова прижала его к уху.

– Куки, твою дивизию!

– Извини, переволновалась. Кричи, вдруг она тебя услышит.

– А медведь нет?

– Услышит, но медведи не понимают по-английски.

– Ну конечно. Так я и сделаю, – сказала я, пятясь обратно к машине. – Перезвоню, если что-нибудь найду.

– Подожди, я уже еду.

– Что?! – Она застала меня врасплох. – Ты едешь сюда?

– Ага.

– На чем? На космическом шаттле?

– Я стащила запасные ключи из твоего холодильника.

– А стрелочка, указывающая на ноль, тебе случайно не попадалась?

– Я заправилась, перед тем как выехать. – Один-ноль в ее пользу. – К тому же ты опять оставила Гаррета не у дел. И благодаря тебе у него нет телефона. А мне очень не хочется, чтобы тебя опять чуть не убили, когда ты одна. Когда ты одна, тебя все время чуть не убивают. Хотя медведь – это что-то новенькое.

– Неправда. Меня чуть не убил медведь, когда мне было двенадцать. Его звали дядя Боб. В истории фигурировало осиное гнездо. Он запаниковал. И ты забыла о том, как нас в переулке преследовал липовый агент ФБР с пушкой. Тогда нас чуть не убили. Нас обеих. Я не была одна.

– И то правда. До сих пор не пойму, зачем он стрелял в здание напротив нас.

– Хреновый он был стрелок, – сказала я, не спуская глаз с огромного комка меха. Было бы вполне в моем духе оказаться пережеванной в медвежьей пасти.

– Хорошо, что он не умел стрелять. С другой стороны, ты в этом тоже не блещешь. Никогда не думала походить на занятия?

– Еще как думала, – ответила я, проверяя бардачок Куки. – Никак не могла выбрать между гончарным делом и плетением корзин. Только не говори, что у тебя тут нет фонарика.

– У меня там нет фонарика.

– А аптечка есть?

– Нет. Дождись меня, – сказала Куки. – Моргнуть не успеешь, как я уже буду на месте. А в Развалюхе есть все. Она вообще как магазин спорттоваров.

– Я не хочу потерять Терезу. Она наверняка где-то поблизости. Я никогда не умела чувствовать эмоции других людей на большом расстоянии. Позвони, как доберешься.

– Хорошо, но если кто-то попытается напасть на тебя и убить, включая медведя, попроси их дождаться меня.

– Заметано. – Я захлопнула телефон, закрыла бардачок и… крикнула: – Тереза!

В ответ – тишина. Я снова пошла пешком по тропе, время от времени останавливаясь, чтобы позвать Терезу. Надо признать, звала я ее, наверное, недостаточно громко. Медведь, шатающийся где-то рядом, выбивал меня из колеи.

Среда по-прежнему смотрела на подножие горы. Я решила, что направление, куда она «указывала», ничем не хуже других. И опять это почувствовала. Шепот страха, прошедший по коже, как слабая струйка воды.

– Тереза! – на этот раз от души крикнула я. И получила в ответ мощный удар страха вперемешку с надеждой.

Я опять позвонила Куки и побежала туда, откуда шли ощущения.

– Кажется, это она, – задыхаясь от волнения, сказала я в трубку.