Текст книги "Третья могила прямо по курсу (ЛП)"
Автор книги: Даринда Джонс
Жанры:
Классическое фэнтези
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)
Я видела, с каким трудом он ищет подходящие слова. Потом посмотрел на меня и прошептал:
– Он не выжил, милая.
И все вокруг потеряло очертания.
Глава 26
Иногда свет в конце туннеля – это огни приближающегося поезда.
Надпись на футболке
Острая боль эхом отражалась от пустых стенок моего сердца, пока я медленно осознавала, что по моей вине убили человека. Не просто человека – друга. В жизни каждой женщины наступает момент переоценки ценностей. Неужели мне действительно хочется, чтобы всех моих друзей по очереди убили?
За этой мыслью пришла следующая: о том, что все мужчины в моей жизни считали меня неспособной ходить и одновременно жевать жвачку. Согласна, мой послужной список особого доверия не внушает, но все же я раскрываю дела одно за другим и, даже вляпываясь во всякие передряги, весьма неплохо справляюсь.
На короткое мгновение меня охватила гордость за саму себя, пока я в который раз не вспомнила, что из-за меня убили человека. Нет, не просто человека, а Гаррета Своупса. Моего Гаррета Своупса. Сыщика, в одном мизинце которого таланта было больше, чем у меня с головы до ног. Снова и снова я проигрывала в уме ту сцену: в него летят пули, и все происходит слишком быстро, чтобы он успел отреагировать. Тогда я думала, что это Рейес, думала, что он сможет себя защитить несмотря ни на что. Знай я, что это был Гаррет, сделала бы я больше? Старалась бы усерднее? Сумела бы?
Если бы только Рейес мне доверился… Это была еще одна мысль, зацикленной мелодией звучавшая в мозгу. Если бы только он мне доверился… Если бы только рассказал мне о своем гребаном плане… Откровенно говоря, теперь пусть Рейес Фэрроу поцелует меня в зад.
Когда я принялась вытаскивать иглы и трубки из всех доступных мест моего тела, со стула из угла вскочил дядя Боб.
– Ты что удумала? – спросил он, пытаясь меня остановить. И преуспел без малейших усилий.
– Мне нужно домой.
– Тебе нужно отлежаться.
– Дядя Боб, ты же знаешь, как быстро я исцеляюсь. А дома будет еще быстрее. Мне нужно отсюда выбраться. Я здесь уже недели две торчу.
– Милая, ты здесь всего два дня.
– Серьезно? – опешила я. – А как будто целую вечность и еще немножко.
– Чарли, давай сначала поговорим с врачом. У него очередной обход где-то через час.
Тяжело вздохнув, я легла на подушку. Рот приоткрылся в безмолвном крике боли, которая пронзала каждую молекулу во мне. Я крепко стиснула зубы, потому что кричать молча тоже больно. Черт возьми, меня бесят пытки. Бесит недоверие Рейеса. Но больше всего меня бесит, что из-за меня убивают моих друзей.
– Дядя Боб, я его убила. – Я закрыла лицо рукой, чтобы дядя Боб не видел, какая я жалкая.
– Чарли, – отозвался он, и его голос звучал незаслуженно мягко, – в этом нет твоей вины.
– Еще как есть. Одна я и виновата. Может быть, папа был прав, и мне нужно было стать сантехником.
– Твой папа хотел, чтобы ты стала сантехником?
– Нет, – ответила я, успев вдохнуть между рыданиями, – он хотел, чтобы я бросила свое дело.
– Знаю. Но, вообще-то, он сам тебя в это втянул, так что мне сложно с ним согласиться. – В голос Диби просочились жесткие нотки, и я заморгала сквозь слезы, чтобы он не расплывался у меня перед глазами.
– Я не хочу, чтобы ты на него злился.
Он улыбнулся:
– Я и не злюсь, милая. Однако он втравливает тебя во все это, ты помогаешь ему раскрывать дело за делом, а когда приходит пора повесить значок на стену, он вдруг решает, что для тебя это слишком опасно? И вот я думаю, не потому ли он ушел на пенсию.
Я икнула от слез.
– Ты о чем?
– Он ушел на пенсию раньше, чем все ожидали. Думаю, он пожалел, что так тебя использовал. Но в чем бы ни было дело, я с ним поговорю. Не волнуйся об этом.
Чуть позже пришел доктор и спорил с нами добрых полчаса, но мы с дядей Бобом победили. Меня отпустили на свой страх и риск.
– Куда это ты собралась?
Я глянула на вошедшего папу. Дядя Боб помогал мне обуть шлепанцы, а Куки вытаскивала из шкафа халат.
– Привет, пап. Мне уже разрешили подниматься и ходить. Спятили, наверно. Явно понятия не имеют, как я опасна для общества. – Уже посреди этого словесного излияния я заметила, что папа выглядит расстроенным. – Что случилось? – спросила я, глядя, как он хмурится на меня и Диби.
Дядя Боб выпрямился:
– Лиланд, она хочет домой.
– Ты постоянно ее поощряешь, и что в итоге? Один человек погиб, а она в больнице, после того как ее чуть не запытали до смерти. Опять.
– Сейчас не время это обсуждать.
– Как раз сейчас самое время. Она никого не слушает, даже собственного врача. – От гнева папина аура потрескивала. – Вот, – сказал он, жестом показывая на оборудование вокруг койки, а я сидела на краю, борясь с пульсирующей в ноге и руке болью, – вот о чем я говорю.
Спорить с ним не было сил. Боль высасывала из меня энергию быстрее, чем организм ее накапливал. Пришла Джемма с огромными от беспокойства глазами. Стало ясно: одним папиным гневом мы точно не обойдемся.
– Я пыталась его отговорить, Чарли.
– А зачем? – Он повернулся к ней, сердито стиснув челюсти. Никогда я таким папу не видела. Он всегда был само спокойствие. – Чтобы каждую неделю она попадала в больницу? Этого ты хочешь для нее?
– Пап, я хочу, чтобы она была счастлива. Она любит свою работу. И отлично с ней справляется. Мы не вправе лезть в ее жизнь.
Папа отвернулся от Джеммы, как будто испытывал отвращение. Только я задалась вопросом, куда делась Дениз, моя мачеха родом из ада, как увидела ее в коридоре. У нее на лице так и читалась озабоченность. Она подняла глаза, когда мимо прошагали два офицера и вошли в палату. Только подумайте! Одним из них, конечно же, оказался Оуэн Вон, и я сразу вспомнила, что беда не приходит одна.
– Шарлотта Дэвидсон? – спросил у меня офицер, которого я не знала, и который никогда не пытался меня убить.
– Папа, – настаивала Джемма, – подумай, что ты делаешь.
– Это она, – сказал Вон как будто нехотя.
– Ты что творишь, Лиланд? – вмешался дядя Боб, и голос его был грубым от подозрительности.
– То, что должен был сделать давным-давно.
– Мисс Дэвидсон, – начал офицер, – вы арестованы за пособничество сбежавшему заключенному и препятствие правосудию в деле его поимки и взятия под стражу.
У меня отвисла челюсть до самого пола. Я переводила взгляд с папы на копов и обратно.
– Папа, прошу тебя, – не унималась Джемма.
– Учитывая состояние вашего здоровья, мы просим вас явиться в участок в течение следующей недели для совершения официального ареста. Ваша лицензия частного детектива временно отозвана вместе с правами и полномочиями, которые она дает, пока следствие не выяснит степень вашей причастности к побегу Рейеса Фэрроу и его дальнейшему укрывательству от закона.
Он договорил, и во мне не осталось воздуха. Я сидела в ошеломленной, опустошенной тишине. Это сделал мой отец. Единственный человек, на которого я могла положиться, пока не повзрослела. Моя скала.
Под перезвон капель воды из проржавевшего крана я впала в некое подобие транса, отчего все вокруг казалось нереальным. Я слышала, как яростно ругаются папа и дядя Боб, как туда-сюда снуют медсестры, слышала тихие успокаивающие голоса Джеммы и Куки, которые пытались со мной поговорить. Но мой мир тонул в красной мути. Папа. Рейес. Нейтан Йост. Эрл Уокер. Вполне достаточно, чтобы разозлить девушку.
Должно быть, вспышка раздражения, вмиг достигшая апогея, каким-то образом вызвала Рейеса. Закутанный в развевающийся плащ, он стоял и переводил взгляд с ругающихся на меня и обратно. Кого-кого, а его мне видеть совсем не хотелось. Мне хотелось его наказать. Потому что я уже насмотрелась на предательства, обманы и убийства.
– Рейазиэль, – прошептала я себе под нос, намереваясь отослать его к чертям собачьим в его же тело, но в ту же секунду он оказался передо мной.
– Не смей, – раздалось его низкое рычание.
Я зло посмотрела на него:
– А ты не смей мной командовать.
Он опустил капюшон, и поразительно красивое лицо оказалось в каких-то сантиметрах от меня.
– Значит, придумала мне наказание? Будешь освобождать меня, когда я тебе нужен, и снова связывать, когда нет? – Он наклонился так близко, что я чувствовала запах молний и грозы, бушующей в нем, сырой аромат земли, с которой от солнечного тепла испаряется роса. – Раз так, то иди ты на хрен.
Меня всю трясло. Искры ярости вспыхнули диким пламенем, затопившим меня изнутри и рождавшим такую энергию, что она полилась через край. Короче говоря, я пришла в бешенство.
– Что это? – спросил кто-то рядом.
Я посмотрела на людей и сама почувствовала, как во взгляде у меня сквозит любопытство. Все вокруг похватались за мебель, за дверные ручки, друг за друга… лишь бы не упасть. Дядя Боб бросился ко мне, но споткнулся по пути. Он знал. Каким-то образом он… догадался.
Оказавшись рядом, он взял меня за подбородок:
– Чарли…
Над головой мигали лампы. Каскадом сыпались искры. Из коридора слышались крики.
– Чарли, милая, остановись.
В поле зрения появилась Куки. С огромными от страха глазами она схватилась за тележку с оборудованием.
– Чарли, – снова сказал дядя Боб. Его голос был таким мягким, таким успокаивающим, что в мгновение ока вернул меня к реальности. Он был прямо передо мной, а я снова ощущала собственные плоть и кости.
С трудом я заставила себя успокоиться и стала делать глубокие вдохи и медленные выдохи, стараясь контролировать рвущиеся из меня потоки энергии.
По коридору носилось эхо криков и воплей. Люди пытались прийти в себя. Мониторы и приборы попадали на пол. С потолка на проводах свисали лампы и светильники.
На меня смотрел папа. Он тоже все понял.
Снова появился Рейес. Прекрасные и предательские черты светились гневом и удовлетворением.
– Наконец-то, – сказал он и тут же исчез.
А потом наступила тишина. Дядя Боб вывел меня из больницы. Помог подняться по лестнице в квартиру. Уложил на диван, который Куки превратила в королевскую кровать с кучей простыней и подушек, не забыв притащить и мое одеяло с кроликами Багз Банни. На столике, который она придвинула, чтобы я могла легко дотянуться, стояла минеральная вода. Я вернулась к себе домой. Заштопанная, с рукой на перевязи и забинтованной ногой.
– Говорят, это было землетрясение, – с явным облегчением вздохнула Куки. Как будто кто-то бы заподозрил, что такая сила могла исходить от человека. Тем более от того, кто не в состоянии ходить и одновременно жевать жвачку. Не стоило ей волноваться. – А еще из тюрьмы звонил Нил Госсет. У него есть информация о статусе Рейеса, и он хотел узнать, как ты. – Странно, наверное, но мне было абсолютно наплевать. – Я сказала ему то же, что и всем остальным. Но если захочешь ему потом перезвонить, то телефон вот здесь. – Она положила телефон на столик рядом с минералкой.
– Я обо всем позабочусь, милая, – заверил меня дядя Боб, так же, как и Куки, не зная, что еще можно сделать. – Не переживай о том, что натворил твой отец. Я все улажу.
Он ушел взволнованный и сердитый. Мне хотелось предупредить его, что в таком состоянии опасно садится за руль, но меня окутывало такое плотное оцепенение, что даже мысль сострить появилась и сразу исчезла.
В общем, так я и сидела в немом шоке, предаваясь жалости к себе, пока наконец не задремала. Куки все время оставалась со мной. Теперь, по крайней мере, я могла спать. А больше ничего мне и не хотелось.
***
В дверь кто-то стучал. Пригласить визитера войти мне не хватало сил. Все они ушли на то, чтобы добраться до барной стойки и влезть на нее с помощью здоровой ноги. Подняв второе колено, я уселась на жесткой керамической поверхности и прислонилась спиной к стене. Холод вгрызался в кожу, прокладывая путь прямиком к кишкам. Я не заслуживала с комфортом валяться на диване и днями напролет смотреть сериалы. Не заслуживала, даже если бы прошел не один десяток лет.
На противоположном конце стойки по-турецки сидела Среда. Нож лежал у нее на коленях. Интересно, для того ли он, чтобы защищать ее от предательств мужчин, которые когда-то были в ее жизни? Вряд ли.
Лекарства справлялись, отчасти приглушая пульсирующую в ноге и руке боль. Очевидно, голова у меня под таблетками не работала, когда я решила пуститься в рискованное путешествие до барной стойки и покорить ее, как новичок – Эверест. Потому что теперь я понятия не имела, как спуститься.
Я ощущала присутствие Рейеса. Он не появлялся, оставаясь в тени, но присматривался, наблюдал, выжидал. Я уже собиралась сказать ему, чтобы проваливал, но тут открылась дверь, и в квартиру, как к себе домой, вошел знакомый байкер. Донован. Следом за ним – мафиози и принц. Смутившись, я отвела взгляд. Вряд ли швы на лице хоть кого-то украшают. Хорошо, что их прикрывал здоровенный кусок бинта. Может, Донован и не заметит. Я же не переживу, если он меня разлюбит, только-только влюбившись.
Глянув на меня, он с шипением втянул носом воздух.
Я прикрыла лицо одной рукой. Вторую до сих пор не могла поднять без крика.
– Какого хрена с тобой произошло? – спросил Донован и отодвинул табурет, чтобы подойти ближе. – Это Блейк?
– Кто? – Я выглянула из-за растопыренных пальцев.
Принц изучал глазами перебинтованную ногу. Куки помогла мне переодеться в шорты и вернула на место манжету с фиксатором, чтобы я не сгибала ногу в колене. Похоже, первым делом должны были срастись сухожилия. Сквозь ремни фиксатора отчетливо виднелся бинт, скрывающий ножевую рану. Донован положил туда руку и взглянул на меня с беспокойством.
У противоположной стены стоял мафиози, засунув руки в карманы. По его лицу было очевидно, что он чувствует себя не в своей тарелке.
– Блейк. Ты спасла ему жизнь, когда приезжала к нам.
– А-а, нет. – Я снова соединила пальцы. – Это мои личные достижения.
– Совсем себя не жалеешь, да?
– Как там Артемида? – спросила я и в ту же секунду узнала ответ. Воздух пропитался той же печалью и болью, как в тот момент, когда Куки рассказала мне про Гаррета.
– Умерла.
Я поджала губы. Мне уже по горло хватило смертей.
– Мне очень жаль, – глубоко вздохнув, сказала я.
– Мне тоже, родная.
– Ты нашел его?
– Кого? Блейка? Он внезапно поумнел и сдался полиции.
– Я бы тоже так поступила, если бы ты меня искал.
– Очень сомневаюсь.
Я почувствовала, как его пальцы прошлись по моей руке и остановились на запястье. С невероятной осторожностью он убрал мою руку от лица. Я сидела на стойке, а оказалось, что он всего на чуточку ниже меня. Я посмотрела на него. Для неряшливого байкера он был очень даже ничего. Само собой, неряшливые байкеры – целиком и полностью мой типаж.
– Зачем ты пришел? – поинтересовалась я.
Донован переплел наши пальцы, а второй рукой выудил что-то из кармана.
– Я принес тебе ключ.
Когда он положил его мне на ладонь, я удивленно моргнула:
– Ключ от чего?
Ответил принц, и в его голосе безошибочно звучало разочарование:
– От лечебницы.
– В любой момент, когда тебе нужно будет повидаться с Рокетом, – Донован сердито глянул на свой эскорт, – ты сможешь пройти через ворота и главный вход. Больше не придется лазать по заборам и протискиваться в окна.
– Вечно тебе надо все испортить, – досадливо поморщился принц.
Ясно: ему не нравились мои визиты. А я-то думала, мы с ним друзья.
– Извините. Я бы не приходила, если бы информация Рокета не была так необходима.
– Ты не так поняла. Он не потому расстроен, – заметил Донован.
– Мы расстроены, – возмущенно поправил мафиози.
Донован ухмыльнулся:
– Они не хотят, чтобы у тебя был ключ, потому что нам доставляет большое удовольствие смотреть, как ты ползаешь на животе и пропихиваешься в крошечное окошко. – Он поднял руку в перчатке и указательным и большим пальцами показал размеры окна.
– Особенно люблю, – улыбнулся принц, – когда окно закрывается на полпути и твоя задница торчит наружу.
Мафиози дал ему «пять».
– Я в шоке, – сказала я в абсолютном шоке. – То есть вы, ребята, все это время знали? И наблюдали за мной?
– Скорее за твой задницей, – подмигнул мне принц. Обаяшка чертов.
– Так что случилось, родная?
Я снова взглянула на Донована. В его взгляде я прочла искренне сочувствие, и все случившееся разом навалилось с силой урагана. В горле застрял огромный ком, а в глазах помутнело от набежавших слез.
– Одного из моих лучших друзей убили.
Тяжелые слезы протолкнулись сквозь ресницы и побежали по щекам. Я все еще смотрела на Донована. Что бы там ни было, с байкером ты всегда знаешь свое место. И место это – в трех метрах от его мотоцикла. Никаких иллюзий по поводу того, что тебе отведут главную роль. Никаких обещаний, гарантий и нашептанной на ушко ерунды.
Дышать стало трудно, и он придвинулся, только руку протянуть.
Так я и сделала.
Зарывшись пальцами в его футболку, я подтащила его ближе. Наверное, стоило вспомнить, как фигово я выгляжу. Мне едва не срезали лицо, но сейчас хотелось только одного – почувствовать на языке его вкус. Я наклонилась и прижалась к нему губами. Донован подался вперед, отвечая на поцелуй, который получился нежным, терпеливым и немножко голодным.
Я запустила руку ему под куртку и потянула к себе. По его инициативе поцелуй стал глубже, совсем чуть-чуть, потому что Донован отчаянно не хотел причинить мне боль.
– Для меня спектакль, Датч? – прорычал Рейес так близко, что я ощутила, как его жар обволакивает меня плотным слоем, будто согретое одеяло.
Я мысленно послала его на хрен, и он испарился. Но за долю секунды до этого меня окатило его болью. Такой сильной, что я задохнулась.
Донован тут же прервал поцелуй.
Открыв глаза, я увидела руку принца у него на плече. Как будто принц уговаривал его остановиться. Донован кивнул, соглашаясь, и принц убрал руку.
– Родная, – начал Донован, и я разглядела признательность в его глазах, – я не знаю, как к тебе прикоснуться, чтобы не сделать больно. А это последнее, что тебе сейчас нужно. – Он погладил меня по здоровой щеке. – Но я бы соврал, сказав, что не испытываю искушения, несмотря ни на что.
– Прости. Я не должна была этого делать, – внезапно смутилась я. Девочка с ножом сидела, широко распахнув глаза. На киношку с таким рейтингом она явно не подписывалась. Надо срочно найти способ от нее избавиться.
Осторожно, с помощью двух своих телохранителей, Донован снял меня со стойки и поднял на руки.
– Имена у вас есть? – спросила я у мафиози и принца, пока они втроем тащили меня в кровать, как фарфоровую вазу. Что было совершенно бессмысленно, поскольку вся постель была на диване. Однако они умудрились постелить несколько одеял и перетащить все со столика на прикроватную тумбочку.
Первым отозвался принц, подмигнув:
– Я Эрик, а вон тот примат – Майкл.
– Примат? – переспросил Майкл. – И это все, на что ты способен?
Надо признать, Майкл так и лучился крутизной в духе Брандо, что – ставлю все свои швы – делало его неотразимым в глазах барышень.
Принц Эрик рассмеялся:
– Мне приходится иметь дело с недостатком образования.
– Посмотрим еще.
Меня укрыли и подоткнули одеяло, будто я какой-то ребенок. Когда Майкл с Эриком вышли из спальни, Донован присел рядом со мной.
– Меня зовут Донован.
Я улыбнулась, не обращая внимания на боль в щеке:
– Знаю.
– Ты мне нравишься.
Я положила руку на грудь, притворяясь уязвленной до глубины души.
– А мне говорили, что ты охрененно в меня влюблен.
– Ага. Так и рождаются слухи, – застенчиво пожал плечами он. – Никому не хочется иметь в лидерах влюбленного дурака. Сразу пойдут волнения и хаос под стать надписям на байкерских футболках. – Он запечатлел поцелуй на тыльной стороне моей ладони. – Отдохни.
Едва за ним закрылась дверь, вернулась боль, вихрями завивая оставшуюся от предательства пустоту в душе. Пусть идет на все четыре стороны Рейес. Пусть идет на все четыре стороны папа. А дядя Боб… ну, он-то по-прежнему у меня в фаворитах. Я снова превращалась в лужу, пока не сомкнулись веки. Оказывается, в депрессии постоянно хочется спать. Кто бы знал?
Глава 27
Пардон за последствия.
Надпись на футболке
Девица с повязкой на глазу настойчиво твердила, что я должна ей двенадцать долларов. Она, видите ли, собрала мои зубы с тротуара и сложила их в стаканчик для анализов. Внезапно в эту, мягко говоря, сбивающую с толку сцену вторгся еще один голос. Такой знакомый, такой близкий моему сердцу, что оно в ответ как будто раздулось.
– Собираешься весь день продрыхнуть?
Меня выдернуло из глубин сна на поверхность, и я в знак протеста поспешила прикрыть глаза рукой. Может быть, на этот раз сработает. Может быть, на этот раз реальность не сможет до меня добраться, и мне не придется встретиться с ней лицом к лицу. Потому что, честное слово, в последнее время реальность – просто помойка.
– Приму за положительный ответ.
Глубоко и протяжно вздохнув, я открыла глаза. То есть один глаз. Второй опять кто-то смазал суперклеем. Я решила потереть второй глаз и, забывшись, попробовала поднять левую руку. В ней кипятком разлилась боль. Видимо, болеутоляющие сильно переоценивают. Однако пальцы двигались уже лучше. У того, чтобы быть ангелом смерти, есть определенные преимущества.
Я наполнила легкие воздухом, крепко стиснула зубы и посмотрела в открытую дверь. На барной стойке, где чуть раньше сидела я, вальяжно развалился мужчина. На нем была та же футболка, что и несколько дней назад. Еще свободные джинсы и рабочие ботинки. Одна его нога была согнута, рука покоилась на колене. Он внимательно изучал меня серебристыми глазами и, казалось, был обеспокоен тем, что видел.
– Что, видок подкачал? – спросила я, так и не дождавшись от него больше ни слова.
– А ты не шутила, – сказал он. – Ты яркая, как маяк, мерцающий и теплый. Как пламя, заманивающее мотыльков.
Пока он говорил, у меня в груди давило все сильнее. Я отобрала у него все. Ему еще столько предстояло сделать, столько жизни прожить!
– Прости меня, Гаррет, – выдохнула я, чувствуя, как жжет от слез глаза.
Эта моя новообретенная тонкослезость уже становилась попросту нелепой, но я ничего не могла с собой поделать. Все равно что пытаться остановить льющий с небес дождь.
Я закрыла глаза рукой и попыталась справиться с эмоциями.
– Чарльз, каким боком ты тут виновата? Я делал свою работу.
– Твоей работой была я. – Я снова посмотрела на Гаррета. – Я это сделала. Я тебя убила.
– Чушь. А вот мне надо было увернуться.
Я с удивлением расслышала собственный короткий смешок. Тогда в комнате находились два человека, которые могли бы избежать пуль, всего лишь увернувшись. Гаррет не был одним из них.
– Тебе надо было вызвать подмогу. Мне всегда казалось, что в армии тебя должны были натаскать получше.
– Там не натаскивают иметь дело с такими, как ты. – Он отвернулся от меня. – Должен сказать, что теперь, когда я на самом деле вижу мистера Вонга, он кажется еще страшнее.
– Ты себе просто не представляешь, как я счастлива это слышать. Хреново, кстати, что тебе придется провести вечность небритым.
Гаррет улыбнулся:
– Вообще-то, не придется, а вот что действительно хреново – что тебе придется провести целую жизнь на этих тоненьких курьих ножках, – и жестом указал на мои ноги.
Я оскорбленно ахнула:
– Прошу прощения, но это – великолепные ноги. – Я попробовала приподнять здоровую, но от этого болела забинтованная. Может быть, она завидовала тому вниманию, которое оказывали ее здоровой близняшке. – Я бы даже сказала легендарные. Не веришь – спроси у школьной команды по шахматам. И не дай словам «команда по шахматам» себя одурачить.
В этот самый миг меня осенило, и я ошеломленно уставилась на Гаррета:
– Я не напрямую ответственна за твою смерть. Ты – мой хранитель. Тот самый, о котором говорила сестра Мэри Элизабет. Это же потрясающе! Мне ужасно не хотелось в хранители ни убийцу собак, ни большого толстого лжеца.
На губах Своупса заиграла ленивая ухмылка.
– Никакой я тебе не хранитель.
– Точно?
– Чертовски точно.
– Проклятье. Сколько же людей за эту неделю я должна подвести под монастырь?
– Понятия не имею, но я в их число не вхожу.
В этот момент мой телефон решил зазвонить, а я в этот же момент решила не обращать на него внимания. Играл рингтон Куки. Она поймет.
– Лучше бы тебе ответить, – заявил Гаррет.
Наградив его подозрительным взглядом, я протянула руку и взяла с тумбочки телефон. Как такое простое движение может быть таким болезненным?
– Больно же, – сказала я в телефон.
– Чарли, Чарли, боже мой!
– Мужчины в прошлом не раз мне это говорили, но я и не подозревала, что ты испытываешь ко мне схожие чувства.
– Он вернулся! То есть его вернули.
– Отлично, а то я уже волноваться начала. О ком мы говорим?
– Я в больнице. Гаррет. Его реанимировали. Он умер прямо на столе, но его реанимировали, и никто нам не сказал. Они все до сих пор в операционной.
Я резко села и, с трудом превозмогая боль, заставила себя медленно опуститься на подушки. Затем посмотрела на Гаррета. Он ухмылялся.
– Но… он здесь.
– Именно, он здесь. Он не ушел! О господи, врач идет. Я перезвоню.
Я закрыла телефон и во все глаза уставилась на Гаррета.
Его улыбка стала шире.
– Я не… Как ты?.. Как вообще такое?..
Он хмыкнул и пожал плечами:
– Они сказали, мне еще рано.
– Они? Ты имеешь в виду… – Не веря собственным глазам и ушам, я закрыла рот, чтобы перевести дыхание. В последние дни до меня все как-то туго доходит. Наверняка здесь есть какая-то уловка. Нет. Не может быть. Это хорошо. Просто хорошо, и точка. У меня не было ни сил, ни желания в этом сомневаться. Я снова посмотрела на Гаррета. – Но если ты жив, то как оказался здесь?
– Это твой мир, Чарльз. А я просто в нем живу.
– Может, ты зайдешь сюда, чтобы мы не орали через всю квартиру?
– Во-первых, твоя квартира размером с колесо, в котором развлекаются хомяки.
– Ничего подобного.
– Во-вторых, я не могу. Твоя хранительница очень серьезно относится к своей работе.
– Что? Где? – Я завертела головой. – Хранитель – это хранительница?
После безуспешной попытки снова сесть мне кое-как удалось подтянуться и опереться спиной об изголовье кровати, как вдруг в комнате раздался приглушенный гул. Воздух остыл, мое дыхание превратилось в пар. Я уже все глаза просмотрела, пялясь в каждый угол, но ничегошеньки не видела. Я протянула руку ладонью вверх в качестве приглашения тому, кто теперь, очевидно, будет постоянно при мне. Рядом раздался громкий басистый лай, эхом сотрясший стены. Кровать прогнулась, когда на нее прыгнула Артемида.
– Артемида! – воскликнула я и притянула ее в крепкие объятия. Она хотела поиграть, но, похоже, чувствовала, что я пока не могу. Поэтому просто растянулась рядышком со мной и ткнула меня носом. Короткий хвост двигался туда-сюда со скоростью километр в минуту.
– Я уже пытался зайти в комнату, – поделился Гаррет. – Предупреждаю: она метит прямо в глотку.
– Артемида? Собака? О господи, все верно! Я стала причиной ее смерти, когда мы в шутку боролись позади психушки. Но я и подумать не могла, что это будет собака. Никогда не видела собак-призраков. В том мультике правду говорили, что все псы попадают в рай. – Я почесала ее по ушам и прижала к себе. Боль вдруг как будто утихла. – Интересно, рассказать ли Доновану?
– Твоему новому бойфренду?
Господи, увольте меня от этого дерьма!
– Послушай, меня уже до печенок достали подобные комментарии Рейеса в твой адрес.
– Он думает, я твой бойфренд?
– Так он тебя называет.
Гаррет нахмурился:
– И кто же я, по-твоему?
– Заноза в заднице – сойдет?
– Кто бы говорил. Так нам с тобой когда-нибудь такое светит?
– Фу-у. Нет, даже если бы ты был последним «охотником за головами» в известной миру вселенной.
– Какого, блин, хрена? – обиженно рявкнул Гаррет. – Из-за тебя меня чуть не убили.
– Ключевые слова здесь «чуть не».
– А того байкера ты едва не изнасиловала. Кстати, что, черт тебя дери, это было? Бросаешься на первого встречного, Чарльз?
– Первый встречный, между прочим, очень даже секси. – Я взглянула на Артемиду. – К тому же Донован со мной честен. Он бы продал меня за новенький карбюратор, и мы оба это знаем. А когда это произойдет, когда он начнет врать и использовать меня как приманку, я не окажусь застигнутой врасплох, как это получается со всеми мужиками в моей жизни, когда им приходит в голову врать и использовать меня как приманку. Это инстинкт самосохранения.
– Это самоуничижение.
– Да плевать. – Я вдруг вспомнила, что у нас с ним незаконченное дело. – Ты так и не озвучил до конца свой список.
– А-а, точно. – Гаррет оперся затылком о стену. – На чем я остановился?
– Ты меня спрашиваешь? Я и внимания-то не особо обращала.
– Ну ладно, дай подумать. – Он стал считать на пальцах. – Итак, первая пятерка фраз, которые нельзя говорить ангелу смерти. «Я до смерти устал»; «Ты меня убиваешь»; «До смерти хочу это попробовать»; «Эти отношения меня погубят».
– Значит, мы подошли к номеру один, – подытожила я, подавляя желание рассмеяться.
Он ухмыльнулся и пристально посмотрел на меня.
– На первом месте в списке фраз, которые нельзя говорить ангелу смерти, находится фраза… Готова?
– Говори уже.
– Ты будешь в восторге.
– Своупс!
– «Пока смерть не разлучит нас».
Я застыла. Реальность отвесила мне оплеуху почище хука справа. Хорошо, что до этого не дошло.
– Я думал, тебе понравится, – жизнерадостно проговорил Гаррет, – раз уж ты не напрямую ответственна за мою смерть и все такое.
– А я думала, ты сказал, что никакой ответственности за твою смерть я не несу.
– Я солгал.
– Вот видишь? О том я и говорила. Застал врасплох.
– Это входило в мои планы, но позже. Может, со временем я бы даже использовал тебя как приманку. – Он улыбнулся и сложил руки за головой, откровенно наслаждаясь ситуацией.
– Знаешь, мне уже намного лучше от мысли, что из-за меня тебя чуть не убили.
– Я рад. А что это за мертвая девчонка?
Я посмотрела на Среду, стоявшую у моей кровати. Она стала совсем другой с тех пор, как появилась Артемида. В руке она до сих пор крепко сжимала нож, словно от него зависела ее жизнь, но сама Среда улыбалась, поглаживая Артемиду по гладкой спине. А потом посмотрела на меня. И не просто на меня, а прямо мне в глаза. Это было так неожиданно, что я едва успела осознать. Как и ее переход. Мне даже не хватило времени спросить, как ее зовут, когда она сделала шаг ко мне и перешла.
– Ни фига себе! – услышала я Гаррета, но мне было не до него.
Закрыв глаза, я листала ее воспоминания в поисках ответов. Ее звали Мэри. Она умерла от лихорадки, когда ей было шесть лет. Сама она понятия не имела, в каком году это случилось, но по одеждам и интерьерам из ее воспоминаний я предположила, что в конце девятнадцатого столетия. На день рождения она мечтала получить в подарок пони, но ее семья не могла себе такого позволить. Отец сделал ей куклу, и Мэри, разозлившись, бросила ее в реку позади их дома. Тут же об этом пожалев, она прыгнула за куклой в ледяную воду и в итоге умерла три дня спустя.