Текст книги "Дороги, ведущие в Акарам (СИ)"
Автор книги: Дарина Белая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)
ГЛАВА 3
Княжество Сорем, княжество Акарам,
первая неделя руена 69-й год
Для юной кикиморы война закончилась внезапно. Смолкла барабанная дробь, сменяясь иными мелодиями, предоставляющими возможность вынырнуть из колдовского тумана и обратить внимание на окружающую обстановку. В лагере царило оживление: бойцы перевязывали раненых, доставали припрятанные фляги, которые мгновенно исчезали, стоило только появиться руководству. Правда, запах браги оставался… Аглая, все еще летающая вместе с песней фонарика, подмечала перемены мельком, как что-то отдаленное и несущественное. Шишиморы притихли, погруженные в невеселые думы. Повелитель велел собираться домой.
А что им собирать? Вот в руках ведьмаков громоздились сумки, один и вовсе мешок приволок. Кассандра проявила небывалую для нежити заботу и проницательность, раздобыв где-то для Аглаи несколько сарафанов и платков. Товарки ее не поняли, но промолчали, оплакивая окончание свободы.
Князь подошел неслышно, остановился, пристально всматриваясь в лицо новой подданной. Казалось бы, что может изменить один взгляд? Прежде Аглая бы ответила: ничего. Ведь раньше она не обладала силой нежити и не встречала на своем пути владыку Акарама. В серых глазах хозяина темных пустошей не таилось осуждения или презрения. В них отражались понимание и грусть, и безмолвный вопрос: "Ты так быстро забыла?"
Ян отвернулся, а юная шишимора судорожно выдохнула. Забыла, все забыла, утонула в океане колдовской силы.
"Ты такой, как они, станешь, лишь когда потеряешь душу. Утратишь право вновь вернуться в этот мир и все начать заново. Помни об этом".
Девушку будто ледяной водой окатили и бросили в продуваемом всеми ветрами заснеженном поле.
"Я удержусь. Останусь человеком" – закричала она мысленно, фонарик дипломатично промолчал. Боль ударила в сердце, вместо слез вызвав слабую улыбку.
"Удержусь" – прошептала кикимора.
Расстелились просторы тайных троп, все дальше уводя Аглаю от Лесовицы. От родителей, сестер, братьев и… Федора. Говорят, все проходит, и однажды, если Небесные Владыки позволят пересечься двум дорогам, она ничем не выделит его из толпы. Не ощутит горечи, а глаза останутся сухими. Говорят…
Вырванным из костра угольком в душе юной шишиморы пульсировала боль. Звучали переливы мелодий зачарованных фонарей, но девушка не позволяла себе в них растворяться. Стоит только на минутку забыться – и она уже никогда не вернется.
* * *
Тварь буквально упала с неба перед кикиморами. Воздух резанул самодовольный клекот: грифон любил покрасоваться, а хозяйка закрывала глаза на мелкие шалости. Аглая сама не заметила, как оказалась за спинами сестер, и уже оттуда с боязливым интересом разглядывала грифона и его всадницу: женщину, с ног до головы закутанную в черное. Ее волосы скрывал платок, повязанный так, чтобы шея оставалась открытой; поверх широких брюк была надета юбка с разрезами до бедра и расшитым синими нитями подолом. Смотришь на узор и в памяти удержать не можешь. Только лишь голова начинает кружиться. А роскошная брошь с самоцветами и вовсе непонятно что изображает – амулет, не иначе.
– Девонька, подойди-ка.
Аглая удивленно вскинула брови: "Я?" Женщина кивнула и бросила остальным шишиморам:
– А вы не ждите, догонит.
Рося философски пожала плечами, а вот Любелия вскинулась:
– Не о чем тебе, ведьма, с ней говорить.
– Любушка, завтра расцветает горь-трава. Где твой фонарик? – с мягкой улыбкой поинтересовалась всадница. – Чай без тебя добычу упустим…
Кикимора тут же растеряла весь свой пыл.
– Будет. Непременно будет, – залебезила она и поспешила вслед за товарками в сторону болот. Следовало срочно озаботиться восстановлением утерянного сокровища. Вдруг без нее действительно цвет горь-травы упустят? Если хоть один бутон на болотах останется – год покоя не видать.
– Что делать умеешь? – без предисловий спросила ведьма, в народе именуемая бабкой Ромалой. Наречение "бабка" прилипло к ней исключительно по числу прожитых лет (недавно восьмой десяток пошел). Правда, выглядела ведьма не старше пятидесяти и могла смело рассчитывать побродить земными тропами годков еще шестьдесят, а то и все сто.
– Из колдовства поганого… – вдруг взбеленилась обычно кроткая и спокойная Аглая.
Акарам действовал на нее странно. По мере приближения к болотам, фонарик разгорался ярче, а резкий скачок силы толкал на нехарактерные прежде поступки. Энергия бурлила и требовала выхода.
– С колдовством сама разберусь, – властно отрезала женщина. – Дома чем занималась?
– Всем, что хозяйке положено, – от растерянности стала отвечать новая подданная. – Стирать, готовить, за детьми ходить…
– Ясно. Детей тебе никто не доверит, но коль работы не боишься – приходи в Радор. На несколько дней в неделю занятие найдется.
Блеснул в полете неприметный серый камень, проворно цапнутый юной кикиморой.
– Это тебе, чтобы границу пройти. Из рук не выпускай, пока меня не найдешь. Все поняла?
– Да, госпожа.
– Ну, до встречи, коли надумаешь.
Грифон расправил крылья и легко взмыл в небо.
Аглая прижала камешек к груди, а потом бережно спрятала в карман. Кто знает, может и пригодится.
* * *
В душе Алисы желание собрать горь-траву, редкий, ценнейший ингредиент, боролось с ревностью. В итоге молодая женщина, закутавшись в плащ, направилась в кабинет мужа.
– Готова? – поинтересовался Ян, отрываясь от свитка.
– Да, но… – она на миг замолчала, собирая непокорные слова. – Можно я пойду одна? Горь-трава только для девочек…
– Три недели назад ты радовалась, что я ее тоже увижу.
– Я бы и сейчас радовалась, но ты там не только траву увидишь.
Владыка Акарама заинтересованно ожидал продолжения. Алиса глубоко вздохнула, избавляясь от плаща. Тонкая рубашка из крапивы оказалась немного широковатой, но все равно очертания фигуры в ней просматривались великолепно. Инновационные разрезы до середины бедра – это и вовсе отдельная история.
Бумаги тотчас оказались забыты.
– Мы все там будем так одеты, понимаешь? – жалобно вздохнула княгиня.
– Кто тебе это сказал?
– Не мне. Пока я ждала Ромалу, ее ученица просвещала подружку. Даже образец показала, правда, без разрезов, зато вырез там был…
– А что подруга?
– Краснела, бледнела и лепетала: "Маменька не велит" А если поймает за шитьем, то страшно представить, что будет. Конец света, никак не меньше.
– Шить нужно собственноручно? – прозорливо поинтересовался Ян.
– Именно так, иначе горь-траву не добыть.
Только этот аргумент и заставил молодую женщину взяться за иголку с ниткой. Хорошо хоть дозволялось использовать покупное полотно.
– Подружка отказалась от идеи посетить болота?
– Ага. Повздыхала, погоревала и призналась: если маменька узнает, то выпорет и выгонит из дому.
– Знаешь, иногда ученицы болтают слишком много, обещают то, чего не могут выполнить, а потом приходится выкручиваться. Понимаешь?
О да, она понимала. Отлично понимала.
– Ян… – грустно выдохнула Алиса и потянулась за плащом. – Я же терпеть не могу шить.
Радостное ожидание от предстоящей поездки схлынуло, сменившись горечью. Повелась как последняя… Хорошо хоть не явилась на болота в ТАКОМ виде.
– Тебе идет. Очень, – прошептал повелитель темных пустошей, перехватывая ее руку.
Поцеловал ладонь, обнял, пальцы скользнули по спине вниз, вдоль позвоночника, опаляя жаром сквозь тонкую ткань. То, что прежде казалось важным, растаяло, будто лед по весне. Во всей Вселенной остались лишь два человека: мужчина и женщина, а также переполняющие их души чувства.
– Ты очень хочешь пойти? – спросил владыка Акарама, прерывая поцелуй.
– Куда? – сорвалось с губ его жены.
– За горь-травой.
Княгиня замерла на мгновение в кольце надежных рук и отстранилась.
– Да. Сейчас переоденусь.
Подхватив плащ, девушка светлой тенью выскользнула из покоев.
Около месяца назад, когда Алиса только узнала об уникальной флоре болот, Ян поинтересовался, зачем ей растение, наделенное даром спасать самоубийц? Цветок вбирал в себя тоску и боль, позволяя в переломный момент не сломаться и жить дальше. Его давали тем, у кого не хватало сил побороть свалившиеся испытания, отчаявшимся больным, чьи эмоции мешали выздоровлению. Росла горь-трава только на вотчине кикимор, а не сорванные вовремя цветы изрядно отравляли им жизнь. Без света колдовского фонаря травницы не замечали искомого, а от самих шишимор цветок так тщательно скрывался, что у нежити не оставалось ни единого шанса. Так возникло взаимовыгодное сотрудничество.
Что до вопроса, то молодая женщина предоставила исчерпывающее пояснение:
– Мой сосед потерял всю свою семью, остался один с женой, а через два месяца она умерла при родах. Ребенок выжил, но мужчина запил. Не простил малышу смерти матери. Вдовца убили в пьяной драке. Если бы у меня была горь-трава…
– Будет, – пообещал хозяин темных пустошей.
Можно и у Ромалы попросить, но зачем отказывать любимой в такой мелочи?
К топям супруги приехали, когда солнечный диск скрылся за горизонтом, но чернота еще не успела поглотить все алые сполохи. Они исчезали с очаровательной медлительностью, и ночь вступала в свои права. Полная, наливная луна щедро делилась светом, вырывая из сумерек женские фигуры с фонариками в руках. Высокие и низкие, удивительно похожие на людей и начисто лишенные человеческих черт.
Разнообразие нарядов и причесок поражало: шишиморы принимали гостей и не хотели ударить в грязь лицом (типично женское желание выглядеть хорошо оказалось им не чуждо, но приобрело своеобразную форму, недоступную пониманию простых обывателей). Что может быть красивого в пучке веток, двух локтей в высоту, покрытых мхом, лишайниками, перевитых корнями и водруженных на голову? Или в ожерелье из мышиных скелетов и змеиных шкур? Впрочем, было и то, что объединяло внешне столь не похожих друг на друга существ: зеленый огонь в колдовских фонарях и его отблеск в очах нежити.
Появление князя вызвало в рядах кикимор легкое волнение.
– Я просто сопровождающий. Сбор горь-травы будет проходить как обычно.
Несколько шишимор не сдержали облегченного вздоха, другие же владели собой на порядок лучше.
Алиса умылась росой, подсвеченной колдовским фонариком, ополоснула ладони и потянулась снять ботинки, но Ян не позволил. Владыка Акарама, успевший избавиться от обуви, подхватил супругу на руки.
– Земля холодная, – пояснил он свои действия опешившей молодой женщине.
Испытать на себе еще одно чудо, бродить по топям, не проваливаясь глубже, чем по щиколотку, ей не удалось.
– А…
– Это никак не отразится на сборе, – заверил хозяин темных пустошей.
– Тебе тяжело, – робко заметила Алиса.
– Мне? – он рассмеялся, и отголосок смеха разлетелся по болотам, словно стайка ночных мотыльков.
Кикиморы и их компаньонки разбрелись по территории, поделенной на квадраты. Идти следовало так, чтобы тень оставалась за спиной, иначе коварный цветок спрячется. Игра в прятки началась. Со временем творилось что-то невообразимое. Оно то пускалось вперед с невероятной скоростью, то замирало, растягивая секунды на целую вечность.
– Не отвлекайся, – шепнул Ян.
Княгиня виновато улыбнулась и вновь стала внимательно всматриваться в ночь.
– Кажется, детям здесь нравится.
– Да, будем потом вылавливать на болотах.
Алиса нахмурилась.
– Не бойся. Все будет хорошо, – поспешил успокоить муж.
Хозяйка Акарама благодарно улыбнулась и застыла.
– Это он? – взволнованно спросила молодая женщина. Так странно… Всего мгновение назад впереди виднелись лишь коряги, а потом вспыхнула белая звезда.
– Да.
Тонкий длинный стебелек венчал распустившийся бутон, а на бахроме, обрамляющей лепестки, блестели капельки росы.
– Красиво, – зачарованно выдохнула Алиса. – Жаль срывать.
Шишимора заволновалась. Жаль? Такую пакость? Ох, правильно она чуяла: приезд начальства – к проблемам.
Налюбовавшись горь-травой, княгиня отправила добычу в корзинку. Росянице сразу стало легче дышать, даже фонарь загорелся ярче. Нежить старательно следила за тенями и маршрутами – вотчину обходили по два раза, чтобы наверняка.
Лишь одну обитательницу топей мероприятие не заинтересовало (Аглая просто не понимала, насколько это важно, да и света ее фонарик дарил немного). Юная кикимора украдкой подглядывала за удивительно красивой молодой женщиной с сияющими от счастья глазами, доверчиво прижавшейся к груди повелителя Акарама. Впервые в жизни Аглая ощущала себя воровкой, хоть и не делала ничего предосудительного, но изменить маршрут оказалось выше ее сил. Незримый свет притягивал, словно магнит, убаюкивая болотную сущность и пробуждая дремлющую душу.
Княжество Межгард,
первая неделя руена 69-й год
– Волны перекатывались через палубу, обрушивались на мачты, дерево жалобно скрипело. Защитные чары ослабели под напором стихии. Морские волки ничего не боятся, но силы оставляли команду и сердца истово взмолились Небесным Владыкам. Ветер стих, небо прояснилось, успокоился взбудораженный океан. Однако люди еще не ведали, в какой жуткий район их занес шторм. Мертвые Воды не отпускают своих жертв. «Каракатица» застряла на месте, а вдали возник силуэт корабля с обломанной мачтой… Ой.
Ливень хлынул сплошной стеной, согнав Тома и Кристину с просторной лужайки. Друзья укрылись под деревом, но настырные капли вскоре просочились и сквозь листву.
Девочка чихнула, ведьмак набросил ей на плечи свой плащ. Из-за тучи выглянуло солнце, лукаво подмигнуло и смущенно спряталось.
– Красиво, – выдохнула Кристина. На ее губах появилась мечтательная улыбка.
Монрель остро пожалел, что не пропитал плащ особым составом и не нанес защищающие от воды руны.
– "Каракатица" спаслась, правда? – спросил мальчик.
– Конечно. Сейчас все расскажу по порядку…
Ударил гром, небо прорезал росчерк молнии.
– Здесь нельзя оставаться. Пойдем, – Томас с сожалением перебил подругу, взял девочку за руку и торопливо повел прочь из ставшего ненадежным укрытия.
Встретившись там же через неделю, они застали расколотый пополам клен…
Княжество Акарам,
вторая неделя руена 69-й год
Алиса ворвалась в жизнь Мэйнарда огненным вихрем. Нежить не обращает внимания на течение времени, но инкуб стал считать дни от встречи до встречи. Инстинкт самосохранения категорически запрещал наведываться ежедневно. Демон учился ждать.
А еще он понял, что любит не только играть, но и слушать. Музицировать на рояле обязана каждая девица дворянского происхождения, и Алиса не стала исключением.
Дорогой инструмент из редкого черного дерева домовой поддерживал в идеальном состоянии, но прежде княгиню не тянуло не то что сыграть, а даже открыть крышку. Впрочем, все меняется.
Звучали мелодии, сменяя друг друга. Смолк последний аккорд, и молодая женщина обернулась. Глаза демона горели от восторга.
– Ты как картина, Алиса. Такая завораживающе прекрасная картина, от которой невозможно оторвать взор.
Она впервые смутилась за все время их знакомства.
– Скажешь тоже. Засыпал комплиментами…
– Сказал. Правду.
Княгиня поспешила сменить тему:
– И как, общение со мной помогает подготовиться к переменам?
– Не знаю, – ответил он с обескураживающей честностью, – но мне безумно нравится быть рядом с тобой. Здесь уютно.
Невидимый домовой фыркнул. Уютно ему, видите ли. Нежити. В княжеском замке. Рядом с матерью наследника.
Что за времена пошли?
* * *
Семнадцатилетний Михаил Соколов, сын министра финансов, собственник контрольного пакета акций стекловарной мастерской в Сореме, наделенный редким талантом чтеца душ (вот только не нужно сразу думать о магии), сосредоточенно помешивал лягушачьи головы. Зелье умиротворенно булькало в стареньком котелке на летней печи.
Недалеко от юного гения босоногий ведьмак, в добротном, но не по погоде легком наряде, растирал в ступке березовый лист. Лениво так, неторопливо – отметил бы профессиональный взгляд. Миша ничего подозрительного не замечал, занятый подсчетом: десять раз по часовой стрелке, десять в обратном направлении, и так по кругу.
– Теперь добавь кровь девственницы, – распорядился хозяин подворья, недавно отметивший двадцатилетие.
В Акарам ведьмак попал четыре года назад. Прошел курсы повышения квалификации, устроился на службу, но своим так и не стал. Такое положение дел юношу не тяготило: к одиночеству Изарин давно привык, как и все представители его профессии. Казенный домик через шесть лет переходил в его собственность, жалование выплачивалось регулярно. Что еще нужно?
Соколов, не догадывающийся, какие мысли бродят в голове ведьмака, поморщился и "незаметно" кинул в котел носовой платок. Если бы соседская малышка не разбила коленку, с добычей данного ингредиента ожидались серьезные трудности.
– Это что за безобразие? – возмутился Изарин.
– Кровь, как и заказывал. А тряпку я потом вытяну.
– Ладно, – не стал спорить хозяин колдовского инвентаря. – Теперь добавь вон те листочки.
Эффект превзошел все ожидания: зелье приобрело насыщенный зеленый цвет и отвратительный запах. Дыша через раз, Миша старательно ворошил варево.
Ведьмак отложил ступку, освобождая руки, откинулся на спинку стула и смилостивился:
– Готово.
Финансист не сдержал облегченного вздоха:
– И куда его теперь?
Вонь заполнила поляну с летней печью, дубовым столом, спрятанным под навесом, и отправилась путешествовать по саду. А Изарину хоть бы хны.
– Выплесни под забор. Я все это затеял, чтобы посмотреть, насколько тебя хватит.
Михаил, согласившийся помочь "с важной, неотложной работой", испытал дикое желание вылить кипяток на затейника. Следующим порывом стало надавать тумаков (магию ведьмак использовать не станет, ибо не тот повод, а на боевые искусства он так и не записался – лень), однако Соколов сдержался и спокойно произнес:
– Знаешь, Изарин, у тебя нет друзей не из-за колдовской силы, – бровь собеседника изумленно поползла вверх, требуя пояснений. – Характер больно противный.
– Может, я сам так хочу? – прозвучало равнодушно. Маска прекрасно скрыла истинные эмоции.
– Может, и хочешь, – невозмутимо ответил юноша, – но меня это не интересует.
Он накрыл котел крышкой, неторопливо подошел к столу, опустился на лавку, принимая точно такую же позу, как и хозяин подворья. Что странно, отторжения это наглое заявление в душе ведьмака не вызвало.
– И стоит столько времени изводить ради Тропы Мертвецов? Что тебе за дело до чужих покойников?
– Почему только ради Тропы? – искренне изумился Миша. – Ради Тропы я бы просто заключил с тобой сделку.
Юноша презрительно фыркнул, выражая свое отношение к высказываниям подобного рода. На сделку он, видите ли, настроился. А Изарин не хочет внепланово наведываться на Север. Не хочет и не пойдет. Инцидент с зельем, готовить которое ведьмак не собирался, оказался благополучно забыт. Изарин с наслаждением высказал все, что думает об экспедиции и прочих идеях Михаила.
А, знаете, крышка – очень правильное решение. Повеял ветерок, избавляя воздух от лишних компонентов. Волевым усилием финансист развеял остатки раздражения. Ничего-ничего, Соколовы так просто не сдаются. Препарирование земноводных – слишком примитивный способ отвадить от двора. Вдохновенную тираду ведьмака гость проигнорировал и как ни в чем не бывало заметил:
– Ладно, твое зелье – тебе и котел отскребать. А мы выпьем за начало взаимовыгодного сотрудничества.
– Бульон из лягушачьих голов? – ведьмак не удержался от скептического хмыканья.
Уголки губ Соколова, занятого распаковкой домашних вкусностей, дрогнули, намечая улыбку.
От вида грибов, запеченных с сыром, Изарин чуть слюной не подавился. Уже неделю он сидел на кашах: готовить что-то более сложное юноша не умел, а соседка, подрабатывающая кухаркой (не ради денег, а из чувства сострадания), готовилась к свадьбе.
Через две недели на стол князя легло прошение о повторном посещении северных земель, подписанное всеми членами предыдущей экспедиции. Арвес отказывал древним мертвецам в последней милости, Акарам посчитал существующий порядок неприемлемым. Пройдут еще десятки лет, прежде чем покой отыщет последний призрак, тысячи историй будут записаны на пергамент и подшиты в архивы, внося изменения в общепринятую картину мира. Десятилетия… Цифра, не вмещающаяся в сознании ребенка, но один миг для неупокоенной души, наполненной надеждой.
Ян завизировал прошение, назначив экспедицию на середину весны. А если подданные к тому времени передумают, то пусть пеняют на себя и в будущем не принимают поспешных решений.
* * *
Алиса и возмутительный запах встретились в прачечной. Нет, сам по себе запах был вовсе не плох: так ранним утром в весеннем лесу благоухают ландыши. Княгиня даже мечтательно улыбнулась, пока не поняла, что сей дивный аромат источает рубашка мужа. А что делать чужим женским духам на его рубашке? Правильно – нечего.
Такой подставы хозяйка Акарама не ожидала. Она спокойно открыла крышку плетеной корзины, куда в замке складывали грязное платье для дальнейшего поручения заботам домового, и с удивлением заметила: запах стал концентрирование. Нет, молодая женщина вовсе не собиралась рыться в ворохе одежды, но в корзинке лежали лишь две рубашки, и одна из них… Алиса отстраненно отметила собственноручно нанесенную вышивку на манжеты (два дня работы)… Запах – вот он, а это означает…
А что, собственно, это может означать?
На одну чашу весов взгромоздилась вера, а на другую – неоспоримое доказательство.
Возможно, просто кто-то пошутил? Над князем… Или случайно вышло. Ага, как же…
Молодая женщина бросила рубашку в корзину, а сверху прикрыла блузой и юбкой. Будто это могло что-то изменить.
Сердце жалобно заныло. Разум цыкнул, решая сложную задачу, как быть и что делать. Алиса побрела во двор, но клумбы с розами не могли ее порадовать. Прибежал Крис, аккуратно потерся боком, преданно заглядывая в глаза. Пальцы зарылись в густую, жесткую шерсть. Чтобы не значили те духи, неожиданно поняла княгиня, она не отступит, не отдаст свое счастье, иначе вся жизнь станет пустой и бессмысленной. В уголках губ обозначилась горькая складка. Алиса предпочла бы отмотать время назад и обойти прачечную десятой дорогой.
Прежде пасмурное небо нахмурилось еще сильнее, вырвались на волю упругие струи дождя, загоняя под кров. Мантикор с ветерком домчал до комнаты. На столе лежало что-то небольшое, запакованное в дорогую ткань. Крис обнюхал неизвестный предмет и пододвинул к хозяйке. Под свертком прятался лист пергамента, сложенный пополам.
"Здравствуй, родная.
Я не стал тревожить твой сон ради нескольких минут встречи. Обещаю, мы наверстаем эти дни".
В шкатулке, тщательно защищенной от возможных повреждений при транспортировке, хранился флакон духов. В комнате знакомо запахло ландышами. Глаза княгини подозрительно заблестели. Она смотрела на пузырек и думала, что зря считала себя взрослой, умной женщиной.
За окном шумно обрушивались на землю капли дождя. Алиса просидела в кресле до самой ночи, сжимая духи в ладонях.
– Что случилось? – обеспокоенно спросил Ян, едва переступив порог.
– Все хорошо. Спасибо за подарок.
Она отставила флакон, но аромат ландышей никуда не делся. Если закрыть глаза, то на стенах почудится россыпь белых цветов.
– Неправда, – мягко возразил князь, накрывая ладонью ее руку. От мужа почему-то пахло дымом, и на миг молодой женщине привиделся за спиной любимого отсвет пожара. – Я же вижу. Расскажешь?
– Я… Знаешь, мне иногда кажется, что это сон. Человек просто не может быть так счастлив. Вдруг я однажды проснусь и… – она замолчала и порывисто выдохнула: – Прости.
Мимолетное явление огня обесценило все переживания. Они показались глупыми и нелепыми. Вот только Алисе не хватало уверенности, что через неделю или месяц ее личные демоны не вернутся.
– Моя наивная девочка, – прошептал владыка Акарама, и она утонула во взгляде серых глаз. – Я назвал тебя своей перед родом, богами и людьми. Никто и ничто не заставит меня отступиться от этих слов. Ты носишь под сердцем моих детей – самый большой дар, который женщина может преподнести своему избраннику. Мне больше никто не нужен. Ни сейчас, ни через сотню лет.
– Ян… – вымолвила хозяйка темных пустошей едва слышно и ляпнула полнейшую глупость: – А если я поправлюсь? Сильно.
Она тут же прикусила губу, но слова уже вырвались на свободу. Князю захотелось рассмеяться, но даже тень улыбки не коснулась его лица.
– Только слепой глупец может сказать, что беременная женщина полная или некрасивая. Он просто не видит, как ярко и удивительно сияет ее аура. Ты подарила мне чудо: наследника, хранителя, властелина этих земель. Ты знала, что предстоит делать нашему сыну, и все равно согласилась. А теперь скажи мне, кем нужно быть, чтобы отказаться от такого невероятного счастья?
– Ты говоришь так, словно я редчайшее сокровище.
– Ты больше, чем сокровище. Никогда не сомневайся в этом. Никогда, слышишь, Алиса? Обещаешь?
– Обещаю, – произнесла она серьезно, глаза засияли. Правду писали в одном из фолиантов: мы сами создаем себе большинство проблем.
Княжество Межгард,
первая неделя руена 69-й год
Однажды наставник отметил, что любовь Томаса к книгам несоразмерна с его возрастом. Другие мальчишки и впрямь не проводили в библиотеке времени больше, чем необходимо для выполнения учебных заданий. Но Монрелю нравилась еще и сама атмосфера: массивные дубовые шкафы с открытыми полками, кресла, такие большие, что двое взрослых поместятся без проблем, а ребенок и вовсе может спать, свернувшись клубочком; удобные столы с широкими столешницами, ведь отдельные манускрипты в развороте достигали нескольких метров; огромные, почти до потолка, часы с маятником. Последние юному ведьмаку особенно пришлись по душе, хоть вначале и было боязно даже близко подходить к подобному великолепию. Опиралась конструкция из дерева, металла и стекла на спины вивернов (деревянных, конечно же). Очи зверей, угольно-черные днем, светились в темноте злыми алыми огоньками.
А еще Том обожал рукописи: шелест страниц, запах чернил, заглавные буквы, украшенные завитками, которые каждый из писцов выводил в своем неповторимом стиле. Даже неразборчивые пометки на полях, сначала воспринимаемые в штыки (разве так можно?), стали невольно притягивать взгляд, обещая вывести на след старинных тайн.
В полдень библиотека пустовала. Юноша поставил на место последний том "Теории колдовского искусства" и направился к выходу. Путь проходил мимо запретной секции. Одна из книг выступала из ряда, опасно накренившись. Монрель машинально протянул ладонь поправить – и отпрянул. Обложка плевалась болезненными зарядами. Не ожидавший подобного безобразия (прежде Том не нарушал запрет учителя касательно чтения рукописей из особой секции), ведьмак задел локтем оскаленную морду химеры, украшающую боковину шкафа. Одна из секций беззвучно подалась в сторону, обнажив… пустую стену.
Томас прислушался к дару, а затем внимательно осмотрелся: никого. Ведьмак попробовал вернуть все, как было, но двигаться конструкция не желала. Вздохнув, юноша потянулся к голове химеры. Если благодаря ей шкаф с запрещенной литературой принял непотребный вид, может, она поможет все исправить? Начал Том с удара локтем. Рука отозвалась болью, а шкаф как стоял, так и стоит без изменений. Что ж, ожидаемо. А если нажать на глаза, а потом потянуть за уши?
– Вы были правы, называя меня самонадеянным мальчишкой, – раздался голос Райана, наставника Монреля. Юноша вздрогнул и обернулся. Пусто. – Просто любовь и это чудовище казались категорически несовместимыми. Я не верил, но теперь все увидел воочию. Любовь награждает зависимостью и слабостью, а он стал еще сильнее.
Лишь через миг Том понял: голос слышен из-за стены. Вот зачем эта конструкция. Это не тайник, а ниша для подслушивания. В душе схлестнулись любопытство (грозный учитель позволяет кому-то называть себя мальчишкой) и чувство самосохранения, требующее немедленно убраться подальше.
– Ждет ребенка… – сказал наставник с такой ненавистью, что Монрель поежился.
Он не хотел слышать продолжение разговора. Повинуясь наитию, пальцы стиснули, вдавили несчастную морду – секция вернулась на свое место. Ученик ведьмака облегченно вздохнул и покинул библиотеку.
Райан в это время залпом осушил бокал с чем-то темным, дымящимся.
– Вас нет, а он счастлив. Лицемерная тварь. Прячется за привычной масочкой.
Плотные шторы не пропускали в кабинет дневной свет, на столе горел светоч, горьковатый дым из курильниц, расположенных на специальных подставках, заполнил пространство. Рядом со свечой стоял портрет в черной траурной раме. Запечатленный художником мужчина был как две капли воды похож на Райана. Вернее, наоборот. Ведь именно в детях ищут сходство с родителями.
– Простите, я смирился. Признал, что ваша смерть останется неотомщенной. Струсил, -
последнее слово ведьмак произнес через силу, глядя в пол. – Да, именно так. Я был ослеплен его могуществом. Но теперь… – Мужчина подхватился, словно хищник, ставший на след. Глаза лихорадочно блестели. – Он всего лишь человек, а не бог. И уязвим, как и каждый из нас. Вы были правы: любовь умножила его силу, значит, и потеря ударит именно так, как вы предрекали. Несколько дней он будет зализывать раны. Несколько дней он будет слаб. Мне хватит этого времени. Я успею убить наглую тварь.
Портрет молчал, а пламя свечи вытянулось, затанцевало, словно по комнате прошелся порыв ветра.
– Мне все равно, что случится с миром. Сильнейшие выживут, остальные – не моя забота. Наш род всегда воздавал по заслугам. На мне эта традиция не прервется.
Княжество Акарам,
третья неделя руена 69-й год
В этот раз Мэйнард был тих и задумчив. В принципе, такое случалось и прежде, но сегодня воцарившееся молчание казалось княгине неправильным. Алиса то и дело бросала на демона взгляды из-под ресниц, пытаясь понять, что же ее настораживает.
Крис шкодливо тронул лапой забытое садовником ведро, а когда оно закатилось в кусты, тут же сделал вид, что он здесь ни при чем. Инкуб улыбнулся, а хозяйка Акарама замерла, мгновенно выбросив из головы шалости "малыша". Магнетическая, невероятная улыбка демона лишилась привычных красок. А еще Алиса с изумлением заметила: нос у Мэйнарда с горбинкой, рукав рубашки помят, несколько прядок выбились из прически, да и коса растрепалась, переплести бы.
– У тебя все в порядке? – забеспокоилась молодая женщина. Никогда прежде княгиня не могла отыскать во внешности инкуба ни одного изъяна.
В ответ на вопрос демон изумленно изогнул бровь.
– Просто, – Алиса замялась, подбирая слова, – ты стал похожим на человека.
– Вот как… – отрешенно протянул гость. – Ничего страшного, так бывает. Сыграть тебе что-нибудь?
Дамы не могли устоять перед соблазном прикоснуться к запретной страсти, Алису же пленила музыка. Еще ни разу на подобное предложение Мэйнарда она не ответила отказом.
