Текст книги "Дороги, ведущие в Акарам (СИ)"
Автор книги: Дарина Белая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)
Инкуб слушал молча, не перебивая. Лишь расширенные зрачки выдавали удивление. Это лучшее, что он мог сделать: женщина, приоткрывшая одну из граней своей души, не нуждалась в сочувствии или жалости.
– Знаешь, Мэйнард, гордость и неуверенность разрушили множество судеб. И моя едва не присоединилась к их числу. Я думала, гордость – все, что у меня осталось, я без нее сломаюсь, а с ней… оставалось только умереть с голоду. Карамельный петушок помог переступить через предубеждения и подарил уверенность: все будет хорошо. Я найду выход. Я жива, и это главное. Я смогу сохранить то, что доверено. Пусть планета с фиолетовой травой далеко-далеко, но я нужна им. И нет ничего важней.
– Планета? – удивился гость.
– Ян сказал, что никогда прежде не слышал о подобном, это игры Небесных Владык, а может и вовсе чужих богов… Я помогла зажечь новое Солнце для умирающего мира. Там нет людей, только растения и животные. Прекрасные и непохожие на наши. Там все другое: небо, травы, цветовая гамма… Вначале меня поражала и отдаляла чуждость, а потом не стало ничего ближе и дороже. Возможно, моя помощь вовсе не так существенна, может быть, это действительно игры богов, но я ни о чем не жалею.
– Вот как…Вы верите в иных богов?
– Допускаем их существование, – поправила Алиса. – У моей истории нет объяснений – одни лишь предположения.
Вернулся офицер со свитком, и княгиня нарисовала план.
– Если им что-то нужно – скажешь, хорошо? Я лекарских зелий передам, сейчас соберу.
По дороге к замку инкуб молчал, потом тихо заметил:
– Я думал, что понял, как это – быть человеком. Я заблуждался.
– У тебя впереди целая вечность, – ответила молодая женщина и попросила: – Пообещай мне, что не потеряешься среди людей. Что город не отнимет у меня друга. Обещаешь?
– Не отнимет. Обещаю.
Княжество Акарам,
третья неделя желтня 69-й год
Все свободное время Том проводил на берегу. Сначала просто слушал шелест волн, выбирая для посиделок уединенные места. Нельзя сказать, что люди юному ведьмаку мешали (на толпу можно не обращать внимания), но без них было намного лучше. Наставники составили настолько плотный график, что иногда едва хватало времени на отдых, но ведь и спать можно на пляже. Море не позволяло кошмарам пробираться во сны, действуя вернее любых зелий.
Новый рассвет встретил рябью и клочьями пены, взбитой ветром. Монрель выбрался из кокона одеяла. Как и многие ведьмаки, с погодными условиями юноша пребывал в особых отношениях. Обычный человек на его месте ночью бы закоченел и подхватил простуду, а то и черный огонь,* а Томасу хоть бы хны. Пора собираться, жаль…
*воспаление легких
– Том, – позвал безумно знакомый и такой родной голос.
Она сидела на мокром песке, одетая в любимое зеленое платьице. Белая пена скрывала ноги, ветер лениво играл тонкими лентами на длинных косах.
– Кристина?
Да, Монрель – ведьмак, и знает, что мертвые не возвращаются (чиан-ши и призраки не в счет – это иное), но ничто человеческое ему не чуждо. И так хочется поверить, хоть на миг. На мучительно короткий миг забыть, что подруга оставила царство живых.
– Нет, мне жаль, – гостья чуть склонила голову.
Абсолютное, совершенное сходство. Пусть это только иллюзия, пусть, однако ее не хочется отпускать. Незыблемые истины, вбитые наставниками, забыты, и когда русалка просит протянуть руку, Том подчиняется. Неуловимое движение – и на ладони юноши появляется черная жемчужина. Невероятно прекрасная, безумно дорогая. Уникальная, созданная специально для него, но ведьмак пока об этом не знает.
– Носи с собой. И познакомься с рыбаками. Они с удовольствием возьмут в море. Хватит молча завидовать.
Незнакомка улыбается болезненно знакомо. Потом опускает ресницы, и Том понимает: сейчас гостья просто исчезнет.
– Кто ты? – успевает спросить Монрель. Жемчужину юноша сжимает в ладони, нарушая правило ничего не брать у чужаков, но в подарке нет зла.
– Русалка, – глаза весело блестят. – При первой встрече с нами люди видят отражение самого дорогого человека. Мне действительно жаль, – произносит она искренне и немного виновато. – Тебе пора.
Молниеносное движение назад, вихрь брызг, накрывший Томаса вместо утреннего душа… и пустынный пляж. Гостья исчезла так же внезапно, как и появилась.
"Тебе пора".
Ему действительно стоит поспешить. Море ласково шумит, приглашая приходить вновь. Монрелю удивительно спокойно. Он уже и не помнил, что так бывает…
К рыбакам ведьмак заглянул на закате. Дочерна загоревших, подтянутых мужчин род занятий Тома не смутил и не вызвал страха или опасений. Они накормили нового знакомца невероятно вкусной копченой рыбой и загрузили ворохом легенд и приданий. Вскоре юноша узнал о первой, пропавшей экспедиции, а также о подготовке ко второй. Полночи Монрель придумывал убедительные доводы. Ведьмак был готов выполнять любую работу, лишь бы попасть на заветный борт.
– Зовет? – спросил князь в ответ на просьбу ученика.
– Да.
– И меня, – в голосе перемешалась грусть и нежность. – Только я не имею выбора, а у тебя он есть. Подумай хорошенько: эта дорога может быть в один конец. Подумай, а завтра скажешь ответ.
На следующий день ничего не изменилось (разве можно отказываться от мечты?), и Томаса пригласили на экскурсию.
– Нравится? – тихо поинтересовался Ян.
– Он великолепен.
"Стремительный" и вправду был великолепным. Хищный, грациозный. Через неделю истекает срок, отведенный на исполнение заказа. Работ осталось от силы на три-четыре дня. Остальное, все, что касается магической защиты, будет доделано в Акараме. В лютне* месяце экспедиция отправится в путь. Да, опасно, еще бы дней тридцать подождать, но времени нет. Его уже давно нет.
*феврале
– Хочешь вместе со мной зажечь сердце галеона? – неожиданно спрашивает князь.
– Да, пожалуйста.
В глазах ведьмака отражался дивный огонь неверия и ошеломляющей радости.
– Сердце "Жемчужины" погасло, – напоминает государь. – Ты можешь не вернуться.
– Такие корабли должны возвращаться, – выдыхает Монрель. – Я буду беречь его ценой собственной жизни, несмотря ни на что. Клянусь.
– Ни один, даже самый лучший корабль не стоит человеческой жизни, – со странной горечью произнес Ян. – Ты свободен от данной клятвы.
По щеке юного ведьмака покатилась прозрачная капля, он отвернулся и торопливо ее смахнул.
– "Стремительный" отправляется не за прежним кораблем, новыми землями или знаниями. Он плывет за моими подданными. Сломается парусник – построим новый. Не будет людей – и уже никто ничего не сможет сделать.
Том застыл. Прежде он думал, что владыку темных пустошей в девятом княжестве боготворят из-за тварей. Единственный хранитель, и прочее. Нет. Даже если порождения тьмы исчезнут, люди все равно пойдут в огонь и в воду за своим государем. И юный ведьмак пойдет… Пока его сердце будет биться. А галеон "Стремительный" Монрель будет беречь не за страх, а за совесть.
Ян о чем-то говорил с седым представительным корабелом. Томас не слышал их беседы. Мысли юноши унеслись далеко-далеко. Черная жемчужина, бережно спрятанная в полотняный мешочек, висела напротив сердца. Дары русалок способны творить чудеса, если знать, как ими правильно распоряжаться.
Княжество Тарин,
четвертая неделя желтня 69-й год
Путешествие началось буднично. За спиной – чехол с инструментом, через плечо перекинута сумка с книгой и зельями Алисы. Прежде Мэйнард прекрасно бы довольствовался одной гитарой, но обстоятельства меняются.
Насколько глобальными оказались изменения, инкуб понял только за границей Акарама. Князь не поставил ограничительную метку. Нежити можно сколько угодно обещать упокоение, но сдержать жажду это не поможет. Повелитель далеко, а еда близко. Да, потом придет страх (угрызения совести нежити неведомы), но он не вернет погибших. Поэтому на вышедших "погулять" накладывались чары, вовремя освежающие память.
Осознание внезапно перепавшей милости вскружило голову демона не хуже ночи, проведенной с девой, не знавшей прежде мужской ласки. Свобода. Истинная свобода. Сквозь эйфорию память вяло подбрасывала отрывки из разговора с князем, но у Мэйнарда было законное разрешение воспользоваться той, что согласится, узнав правду. Неужели в огромном поселении нельзя отыскать такую добычу? Чем для несчастной закончится их близкое знакомство сорвавшегося с поводка демона не интересовало.
Окрыленный инкуб ринулся в столицу Тарина, минуя окрестные хутора. Запретный плод сладок, а внезапная отмена вековых ограничений способна разрушить хрупкое равновесие новорожденного мира.
Мэйнард не ошибся: в двадцати пяти тысячном городе можно найти все, что угодно. Роза хотела отомстить жениху и умереть. Кожевник соблазнил младшую сестру и теперь вел разлучницу под венец, а дальнейшей жизни без любимого мужчины девушка не видела. Рассказ демона ее не напугал. Роза восприняла красавца-инкуба как подарок судьбы. Смерть и месть в одном флаконе. То, что нужно.
Капелька очарования, добровольное согласие – и все: глупышка в его полной власти. Юная, страстная, покорная… вкусная.
Чары лишили девушку остатков здравомыслия, страха и стыда. Ее тело горело от властных, собственнических, а порой и грубых поцелуев. Жизненная сила полноводной рекой текла к вкусившему вольницы Мэйнарду. Все его прежние мечты и стремления оказались забыты. Еда. Доступная еда, сама пригласившая на шикарный пир. Разве он мог удержаться? Разве имел право отказаться от такого дара?
Разорванное платье упало на пол, тихо скрипнула кровать, принимая вес двух тел, но демон вдруг отстранился, хрипло приказав: "Спи"
"Спать после всего, что было?" – протестующе вскинулось что-то внутри жертвы, а потом глаза послушно закрылись: Роза покорилась чужой воле.
"Горько", – сказала когда-то княгиня в ответ на недоуменный взгляд своего гостя. Не смогла сохранить бесстрастное выражение лица, скривилась от глотка целебной настойки – вот и пришлось пояснять. Только инкуб тогда так и не понял, что означает это слово. А теперь ощущал на языке привкус горечи. Трапеза больше не доставляла наслаждения, опьянение свободой отступило, сменившись растерянностью и смятением.
"Пообещай мне, что не потеряешься среди людей. Обещаешь?"
"А еще, говорят, вода камень точит. Подумай на досуге".
– Алиса, – прошептал демон, чисто по-человечески накрыв голову ладонями. – Что я делаю? Что я должен делать? Скажи мне, хозяйка.
Роза призывно застонала. Привкус горечи стал еще более отчетлив. От души выругавшись, Мэйнард рванул во тьму ночного города.
После простора Акарама стольный град Ирсин напоминал инкубу пчелиные соты. Узкие улочки, дома друг возле друга, а крыши иногда чуть ли не соприкасаются. Мрак… Впрочем особенности архитектуры демон замечал мимоходом. Мэйнарда разрывали противоречивые желания. Еда сама просилась в руки. Подумать только, ни одного охранного знака. И в то же время инкуб осознавал: Алиса не поймет и не простит. Мэйнард ненавидел беспечных жителей Ирсина, доступных и уязвимых, но еще больше собственного владыку. Печать. Что ему стоило поставить печать? Разве можно подвергать ни в чем не повинное создание таким мукам? Или это изящно подстроенная ловушка и расплатой за срыв станет ликвидация? Нет нежити – нет проблемы… Кто будет терпеть демона-искусителя рядом с женой? Мэйнард сбился с шага, замер. Ну уж нет. Он не предоставит повода для ликвидации. Только не сейчас.
Чувства закружились бешеным водоворотом. Голод, страх, сомнение, ярость… Инкуб не знал, что делать с переполняющими эмоциями, но, к счастью, набрел на трактир. Потеснить молодого музыканта не составило труда (как его вообще еще не побили?). Здешнему контингенту любовные баллады подходили как гарпии розовый бант.
Подданный Акарама играл лишь для себя, пытаясь отыскать в музыке точки опоры. Пел лихие, разбойные песни, запрещенные в прошлом веке и забытые людьми, но так точно передающие его настроение. Завсегдатели – наемники и бандиты – отмечали особо понравившиеся песни стуком кружек и ревом луженых глоток. Вечер обещал быть нескучным.
Княжество Акарам,
четвертая неделя желтня 69-й год
– Ян, я могу спросить?
Князь изумленно приподнял бровь: такую формулировку после венчания он слышал из уст Алисы впервые. Жена ждала ответа, и владыка темных пустошей кивнул.
– Я знаю, ты не принимаешь поспешных, необоснованных решений, – отметила она тихо, – но не могу понять, зачем ты отправил Мэйнарда заграницу?
– С официальной версией ты знакома?
– Насчет поиска преподавателя? Да.
– Нам действительно не помешает экономическая школа, но причина не только в этом. Ему нужно в княжества. Не прежнему Мэйнарду, жаждущему наживы инкубу, а тому существу, в которое он стал превращаться. Демон должен найти новый источник питания, а сделать это на территории Акарама невозможно.
– Княжества помогут или погубят. Не слишком ли рано? Он может сорваться, искушения большого города убивают мечты.
– Знаю, но потом может быть поздно.
Алиса едва слышно вздохнула. Нежить не выполняет обещания. Будет ли этот случай исключением?
* * *
Изарин, чувствуя вину за свое невежество, едва не стоившее другу рассудка, занимался с Мишей намного больше изначально запланированного времени. Они оба помнили об упомянутых князем двух годах, но иногда во взгляде финансиста мелькала тоска. Соколов вертел в руках артефакты, поразившие его прежде красотой плетений, но видел лишь внешнюю оболочку: неограненный полудрагоценный камень, небрежно нанесенные руны… Хотелось с силой отбросить амулет, вымещая разочарование, но Михаил упрямо закусывал губу, возвращал имущество ведьмака на прежнее место и с головой погружался в работу. Цифры обладали для финансиста своей особой магией, навевающей на Изарина сон. Длинные ряды непонятных для ведьмака расчетов помогали Соколову жить в мире, из которого исчезли краски. Никогда прежде Миша не чувствовал себя обделенным или неполноценным. Он старательно задавливал в себе ростки этого отвратительного ощущения. Получалось с переменным успехом.
Полеты на грифоне потеряли прежнее очарование, Джейк обижался, но открыто неодобрение не выражал. Он тварь хоть и вредная, но понятливая. После очередного занятия, прошедшего ни шатко ни валко, финансист с напускной бодростью спросил:
– А может, махнем за город, как раньше?
Воспоминания об инциденте с иллюзорным виверном Михаила совершенно не смущали. Пустоши рядом с Радором негативных ассоциаций не вызывали. Изарину бы так.
– Давай махнем, – после короткого раздумья согласился ведьмак.
Может, друга это подбодрит?
Визит всадников Ло едва не проспал самым постыдным образом. Солнышко светило особенно ласково, подарив возможность согреться и отдохнуть. Вовремя проснулся виверн не иначе как чудом. Догнать грифонов удалось на полпути к городу. Малыш не придумал ничего лучше, чем просто перегородить дорогу. Неизвестно чем бы это закончилось, но с нежитью у Миши были особые отношения. Финансист пошел на снижение, вынудив ведьмака повторить его маневр.
Некоторое время человек и виверн просто смотрели друг на друга. Потом Ло стал подбираться ближе, медленно сокращая расстояние. Изарин, наблюдая за нежитью, поморщился, а Соколов сам шагнул вперед. Осторожно протянул ладонь, коснулся морды твари, почесал. Малыш полуприкрыл веки. Хорошо…
– Он скучает и мерзнет, – произнес Миша, прислушавшись к своим ощущениям.
– В это время виверны должны спать.
Ло бросил на ведьмака сердитый взгляд.
– А то я не знаю, – хмыкнул друг. – Что предлагаешь?
– Вернуться в Радор.
Прогнозируемый, но неправильный ответ.
– Как ему помочь?
Изарин честно задумался.
– Я ничего не могу сделать. Видимо, это какой-то сбой. На Севере так бывает с медведями.
– А кто может?
– Князь, – ведьмак озвучил прописную истину и насторожился: – Ты же не думаешь?
Финансист неопределенно пожал плечами.
– Малыш, я тебя завтра навещу, не грусти, – пообещал Соколов, искренне желая, чтобы виверн понял значение его слов.
Ло понял. Нет, он не знал, что такое загадочное "завтра", но зато удостоверился: скоро будет новая встреча. А ждать он уже давно научился. В череду холодных, одиноких дней вернулся смысл.
Княжество Тарин,
четвертая неделя желтня 69-й год
С рассветом Мэйнард, на время укротивший собственную натуру, покинул трактир. В карманах демона появилось несколько монет, угодивших в чехол для гитары. Остальной заработок музыкант собирать не стал, не видя в разноцветных кругляшах особой ценности. Деньги – человеческая выдумка, инкуб привык просто брать то, что ему понравится, не задумываясь о необходимости расчета.
В нескольких метрах от трактира гостя встретило стадо свиней. Наглые животные не испытывали перед демоном ни малейшего пиетета. Они деловито разрывали тротуар, не собираясь отрываться от сего увлекательного занятия, чтобы уступить дорогу двуногому пришельцу.
Едва инкуб выбрался "на волю", как буквально в локте от чехла с гитарой выплеснулось содержимое помойного ведра. Подданный Акарама справедливо возмутился, в ответ со второго этажа его обложили словесными конструкциями, которые приличной женщине знать не положено. Тетка трясла пустым ведром и довольно скалилась. Свиньи дружно подтянулись к добыче…
Если бы не наглые хрюкающие твари, он бы пошел дальше, а так одним прыжком взлетел на подоконник – учить гражданку санитарным нормам. Что удивительно, хозяйка акробатическим трюком не прониклась. Сначала тетка попыталась приласкать незваного гостя топором для разделки мяса, потом подействовало природное очарование, и Мэйнард едва не лишился одежды. Рубашку со своей жертвы матрона начала стягивать, не выпуская оружия из рук. Демон благоразумно решил не связываться и спасся бегством. За поворотом инкуб чудом разминулся с дождем из очистков и гнилых яблок. Молоденькая красотка зачем-то крикнула: "Осторожнее" – и скрылась в недрах дома. Вскоре она показалась с новой тарой, а Мэйнард поспешил перебраться на крышу. Самое безопасное место.
Правда, так решил не только подданный Акарама. Облезлая кошка громко и противно жаловалась на судьбу, внимательно следя за существом, вторгшимся в ее владения. Демон достал из сумки "Экономикс" и горестно вздохнул (вышло очень по-человечески). План поисков нужного для князя специалиста с треском провалился. И не удивительно, ведь плана как такового и не было. Безответственный инкуб думал: в городе все сложится само собой. Ан нет.
Внизу копошились свиньи, квохкали куры и переругивались прохожие. Мэйнард сомневался, что люди, проживающие в подобных условиях, умеют читать и знают такие умные слова, как спрос и предложение.
Княжество Акарам,
первая неделя листопада* 69-й год
*ноября
Перед днем Капустяны или Хранительницы Очага Адель охватило несвойственное ей прежде оживление. Выносились перины и ковры, подвергаясь нещадному выбиванию, сушилась на бельевых веревках стирка, а дом наполнил хаос, что присутствует только при генеральной уборке.
Лишь один раз после смерти матери Адель принимала полноценное участие в празднике. Больше она не приглашала старшую хозяйку. Имела право, но сам дух Капустяны терялся. В день Хранительницы Очага молодые хозяюшки звали в дом почтенных матрон. Под опытным руководством пекли пироги и закладывали в бочки капусту на зиму, слушали жизненные советы.
– Ты кого-то ждешь? – аккуратно поинтересовался Александр.
– Алису, – радостно ответила дочь.
– Княгиню… – отец тяжело вздохнул. – Я ведь тебе говорил.
– Не докучать, не мешать, под ногами не крутиться. Но как к этому всему относится праздник?
– Пойми, Алиса – мать наследника…
– И она будет рада прийти. Она любит праздники, я знаю. И готовить любит.
Офицер печально посмотрел на дочь, прикинул в уме, чем может закончиться разговор, и решил отложить воспитательную беседу. Вот пройдет праздник – тогда и… Впрочем, кое о чем можно упомянуть и сейчас.
– Ты поставила княгиню в неудобное положение, выпрашивая дорогие подарки.
– Подарки? – об этой части ритуала юная грифоновладелица благополучно забыла.
Чем богаче и выше достаток приглашенного, тем ценнее дар он преподносил. Конечно, можно и отказать, но общество подобное поведение не одобряло. Считалось, что отказывая, унижаешь в первую очередь себя. Не считаешь пригласившего достойным совета и внимания – откажи, не приходи.
– Да разве дело в подарках? – возмущенно воскликнула девочка. – Алиса никогда не подумает, что я попрошайка. Захватит какую-нибудь полезную мелочь для кухни – вот и все. Никаких неудобных положений.
"Бесполезно", – с тоской подумал Александр, но следовало прояснить еще один момент.
– Милая, ты ведь понимаешь: нельзя обижаться на жену нашего владыки, и если она не придет…
– Почему не придет? – вскинулась Адель. – Тифон отдал приглашение.
Саша посчитал до десяти, успокаиваясь. Грустно улыбнувшись, поправил сбившуюся на голове дочери косынку и вышел во двор.
Девочке захотелось еще раз уточнить у грифона выполнил ли он поручение, но она задавила этот порыв. Тифон вернулся без корзинки, показал, как постучал, передал гостинцы и приглашение. Значит, вместо того, чтобы тратить время на пустые разговоры, нужно срочно вернуться к работе. Дом не убран, обед не приготовлен, тесто для хлеба не замешано. Упоминание о последнем заставило Адель поморщиться. Печь она не любила и не умела, однако традиция велела встречать гостей с караваем, и никак иначе.
Двое суток пролетели как одно мгновение. В первый день наведения марафета Тифон предпочел держаться подальше, а на второй заскучал и стал наматывать круги вокруг дома. К обеду ему это надоело, грифон пробрался внутрь, но тут же был безжалостно изгнан под предлогом загрязнения перьями и пухом идеально выдраенных комнат. Как письма доставить, так его перья никому не мешают, а как внимание уделить, так сразу появляются непонятные отговорки. Тифон надулся и разлегся на крыльце.
Хлеб Адель достала из печи поздним вечером, соседи к этому времени уже потушили свет. При взгляде на каравай к глазам девочки подступили слезы. Тесто не подошло, а вдобавок к этому еще и сгорело. Вместо золотистой верхушки с узором из цветов и колосков все три буханки "украшала" черная корочка.
На звук обиженно звякнувшей дверцы духовки в кухню заглянул Александр.
– Что теперь делать? – тихо спросила любимая дочь, прежде стремившаяся разбираться со всеми проблемами самостоятельно. – Это провал. Полный провал. Даже пробовать не хочу.
– Давай я попробую? – офицер обрезал корочку и смело продегустировал каравай. – Ничего, съедобно. Ты старалась, с душой готовила.
– А подать нечего, – перебила Адель с горьким вздохом.
Угощать такой выпечкой княгиню немыслимо, но Александр не стал этого говорить. Мужчина не верил, что приглашение примут, поэтому предложил:
– А давай почистим, порежем кусочками и выложим их в форме булки? Хлеб есть? Есть. Традиция соблюдена.
Адель повеселела и потянулась снять пробу. Откусила, прожевала и обреченно произнесла:
– Очень маленькими кусочками.
Александр дипломатично не стал комментировать это заявление.
– Завтра нарежешь, чтобы не обветрился.
– Ага.
Несмотря на обещание отца разбудить до рассвета, ночью она почти не спала. Утром торопливо ополоснула лицо и надела платье, а поверх него вышитый передник. Офицер долго стоял на пороге кухни. Прежде он не замечал, насколько Адель похожа на мать. Пышные юбки ей необыкновенно шли, но добавляли сразу несколько лет. Еще не девица на выданье, но уже не ребенок. Дочь закончила с нарезкой хлеба, накрыла композицию полотенцем и отнесла на крыльцо.
Мужчина встрепенулся: пора заняться огнем. В печи дрова прогорели, ни один уголек не тлел, осветительные шары Александр погасил. Пространство погрузилось в темноту, наполнилось ожиданием… Первая искра вспыхнула маленькой звездочкой. Огонь, высеченный из кремня, – символ обновлений. Адель приняла зажженный светоч и с ним обошла весь дом, пробуждая ото сна сонм разноцветных свечей. Потом юная хозяйка вспомнила, что не открыла калитку и выбежала исправлять оплошность.
Радор просыпался, ветерок принес едва слышный смех – соседи встречали гостей. Суетилась девочка напрасно: ворота Крис проигнорировал, с иной тропы выскочив сразу во двор. К крыльцу мантикор шествовал, величественно вскинув голову.
Адель поклонилась, протянула гостье рушник и миску с водой.
– Приветствую. Легка ли была дорога?
– Как перышко.
Княгиня ополоснула руки, умылась и потянулась к вышитому полотенцу. Хозяйка поставила на лавку ненужный инвентарь и, виновато потупившись, подхватила поднос с хлебом. Каравай, выложенный из обрезков, вышел очень даже ничего, но румяной булке с витиеватыми узорами однозначно проигрывал.
– Благодарю, хозяюшка, – прозвучали традиционные слова одобрения.
Ох, не всегда гости ими радовали. "Горек твой хлеб", "Не потешил глаз", "С непросеянной муки тесто" – говаривали свекрови.
– Прости, каравай подгорел, – повинилась Адель.
– Ничего, зато пироги у нас будут самые лучшие, – подмигнула Алиса. Забрала у Криса корзинку и шагнула за порог. – Мир дому вашему, – поприветствовала молодая женщина опешившего Александра.
Офицерская выдержка позволила спрятать эмоции, чинно зажечь для княгини добротную свечу и укрепить ее в специальном сосуде, защищающем от ветра. Горел такой светоч сутки, от его огонька растапливали печи или камины, чтобы принести в дом достаток, радость и благополучие.
– Спасибо, – искренне поблагодарила владычица Акарама, любуясь пламенем.
Адель подала завтрак. Утром из напитков дамам наливали квас или компот, а мужчинам – вино (в честь добытого огня). Кашу из пяти злаков Алиса едва пригубила, отдав предпочтение трем наливным яблокам, предусмотрительно выставленным на стол.
Пока Адель убирала посуду, Саша провел экскурсию по дому.
– Хорошо у вас, уютно, – улыбнулась молодая женщина.
Куклы со стены подмигивали ей глазами-пуговками. Алиса поймала себя на том, что кроме мальчиков хочет еще и дочь. Младшая сестренка, которую братья будут оберегать и баловать, – это ведь здорово, правда? Близнецы согласно шевельнулись.
– На погреб взглянете? – вырвал из раздумий вопрос офицера. Гостям полагалось показывать все хозяйственные постройки.
– Если Адель еще не управилась.
Медлительностью грифоновладелица не отличалась и уже ждала около стола, накрытого роскошной скатертью и шестью рушниками, украшенными обережными узорами, яркими цветами и крошечными фигурками мантикоров.
– Прячь эту красоту и доставай рабочие полотенца, – распорядилась Алиса.
Адель с тоской посмотрела на старшую хозяйку, которую следовало беспрекословно слушаться, и обреченно призналась:
– Они у меня без вышивки. Вообще. Терпеть не могу рукоделие, – последнее предложение девочка закончила трагическим шепотом.
– Хочешь, открою секрет? – заговорщицки поинтересовалась княгиня. – Я тоже. В замке все рушники покупные.
– Правда?
– Ага, только не говори никому.
Адель повеселела и проворно сменила инвентарь. Праздничную скатерть спрятали, обнажив рабочую поверхность. Оставшаяся на столе головка капусты на широком рушнике смотрелась гордо, но сиротливо.
– И где все? – спросила Алиса, обнаружив, что приготовления завершены.
– Вот, – девочка указала на кочан, не чувствуя подвоха.
– Из этой капусты у нас будет начинка для пирогов…
Радостный кивок.
– …из нее же мы сварим борщ…
Юная хозяйка вновь подтвердила.
– …и заквасим?
Третье "Да" вышло автоматически. Гостья скептически фыркнула.
– Боюсь, не хватит. Если у вас нет запасов, сейчас отправим Криса за добычей.
– Мы правда это будем готовить? Все-все? – потрясенно выпалила Адель.
– Аж три блюда? Будем. Тащи капусту.
– Алиса, спасибо, – взволнованно выдохнула грифоновладелица.
– Пока не за что.
– Есть, – серьезно ответила девочка. – Я так рада, что ты сегодня со мной. Папа. Нам нужна бочка.
Светловолосый вихрь побежал добывать сырье. В окно заглянула усатая морда. Кристоф пообещал вести себя прилично и теперь страдал. Где это видано, что мантикорам не место на кухне? Кто придумал такую глупость?
Кушанья появлялись на столе гораздо быстрее, чем Адель могла предположить; будто сами собой бочки наполнялись капустой. Ведь в компании, под непринужденную беседу, забавные истории и любимые песни, домашняя работа перестает быть чем-то нудным, обременительным и рутинным.
* * *
Время до ужина Александр намеревался провести в беседке, увитой вечнозеленым плющом, но она оказалась занята. Мужчина удивленно застыл, а потом склонился в приветственном поклоне. Хади возлежал у ног князя, мантикор Алисы (создание такое же наглое и бесцеремонное, как и Тифон) вытянулся на лавке, устроив голову у Яна на коленях. В нескольких метрах от них расположился грифон, то ли присматривая за гостями, то ли напросившись в компанию. Повинуясь незаметно отданной команде, Крис спрыгнул на землю, освобождая скамейку.
– Присаживайтесь. Пусть девочки пообщаются. Я рад, что у Алисы появилась подруга.
Зрачки отца-одиночки изумленно расширились.
– Это честь для нас.
– Оставьте протокол для официальных мероприятий, – отмахнулся Ян.
– Я могу пригласить вас в дом?
– Вы можете сделать кое-что лучше: добыть кувшин вина и похитить у хозяек немного пирогов.
Опыт службы помог офицеру скрыть изумление.
На кухне перепачканная мукой Адель о чем-то увлеченно рассказывала, бурно жестикулируя, а княгиня заливисто смеялась. Похищение выпечки прошло без сучка и задоринки. Вдогонку, правда, хотели наделить миской борща, но мужчина отказался.
Землю окутали сумерки, грифон переместился поближе к Александру и просительно щелкал клювом. У Тифона внезапно вспыхнула любовь к тушеной капусте. Плющ скрыл от посторонних глаз небольшой столик с вином и закуской.
– Адель иногда навязчива, – услышал бы лазутчик, если бы вздумал наблюдать за беседкой.
– Не беспокойтесь. Девочки сами разберутся.
Мимолетная улыбка коснулась губ повелителя темных пустошей. Ян вспомнил, как жена кружилась по комнате, получив приглашение. Подданные или боготворили его супругу, или относились со страхом и опасением. Это нормально для княгини, но Алиса к подобному не привыкла. Ей не хватало простого общения о новых рецептах, нарядах и прочих женских мелочах.
* * *
– Готово. Не могу поверить. Зовем папу?
– Сначала подарки, – напомнила старшая хозяйка.
В собственность Адели перешел чайный набор: шесть чашек, блюдца и заварник. На фарфоровых чашечках цвели фиалки, украшенные капельками росы, ручки мастер выполнил в форме листьев.
– Красота… – заворожено признала девочка.
Княгиня довольно улыбнулась и достала небольшой ларец.
– Алиса. Спасибо. Это же… Тифон.
Безобидный на вид сундучок хранил в себе отнюдь не безделушки. Накладки для грифоньих когтей хищно блестели в девичьих ладонях. Защищенный магией металл повышал боеспособность, превращая крылатых тварей в оружие массового поражения. Из гражданских лиц такими накладками обладали единицы. Следовало получить специальное разрешение, а еще уговорить оружейника и ведьмака.
